Разделы: Литература

Цель. Путем анализа тома 2, ч. 1, 2 показать художественное мастерство Л.Н. Толстого.

Ход урока

1. Чтение эпиграфов.

Мне кажется, что описать человека собственно нельзя, но можно описать, как он на меня подействовал. Говорить про человека: он человек оригинальный, добрый, умный, глупый, последовательный и т.д. Слова, которые не дают никакого понятия о человеке.

Л.Н.Толстой (Из “Дневника”, 1851 год)

Простота есть главное условие красоты моральной. Чтобы читатели сочувствовали герою, нужно чтобы они узнавали в нем столько же свои слабости, сколько и добродетели, добродетели возможные, слабости – необходимые…

Л.Н.Толстой (Из “Дневника”, 1852 год)

2. Каким эпизодом начинается ч.1 т. 2? (Описанием приезда Николая Ростова домой).

3. Представьте ситуацию: вы долго не были дома, возвращаетесь к родителям. Какие чувства, эмоции у вас возникнут при этом? Запишите в тетрадь ассоциации. (Нетерпение, радость, счастье, любовь, желание увидеть дом, родных).

– А как Лев Толстой “подслушал” такие близкие и понятные всем нам чувства человека, возвращающегося к родным местам после долгой разлуки? Найдите, подберите опорные слова. (Работа с текстом: “…приходил все более и более в нетерпение”, “Скоро ли, скоро ли?”, “…вот он, угол”, “…ведь это наш дом”, “…объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости”).

4. Просмотр отрывка из художественного фильма “Война и мир” (данный эпизод).

5. Дайте лексическое значение слова “характер”. (Характер – совокупность психических, духовных свойств человека, обнаруживающихся в его поведении).

– Подберите эпитеты (сильный, волевой, твердый, смирный).

– Отметьте две противоборствующие стороны характера Николая Ростова. (После возвращения домой Н.Ростов завел “своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками” и превратился в “молодца гусара”. Ростовское (то есть отзывчивость, чуткость) и гусарское (то есть бесшабашность, лихость, грубость нерассуждающего вояки) – вот две противоборствующие стороны характера Николая Ростова.)

6. Вывод: в человеке, по убеждению Толстого, живут самые разнообразные чувства, стремления, желания. Поэтому писатель видит своего героя “то злодеем, то ангелом, то мудрецом, то идиотом, то силачом, то бессильнейшим существом”. События повседневной жизни для персонажей романа всегда многозначительны. Николай слушает пение сестры, и неожиданное совершается с ним: “…вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы и все в мире сделалось разделенным на три темпа…Эх, жизнь наша дурацкая, - думал Николай. – Все это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – все вздор…а вот оно – настоящее”. Требования “чести” - все для Ростова. Они-то и определяют его поведение. Но в ту минуту, когда он слушает пение сестры, эти требования кажутся ему вздором, никому не нужными условностями. И только что бывший самым несчастным человеком, Николай переживает минуту самого полного счастья. “Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день”. Важность и обязательность дворянских и гусарских правил исчезает в потоке подлинно человеческого, настоящего чувства, вызванного музыкой. Настоящее чаще всего открывается человеку через потрясение, через кризис.

7. Динамика развития характера, его противоречивость находит отражение и в портретных характеристиках. (Вот Долохов. Он беден, незнатен, а друзья (Курагин, Безухов, Ростов) – графы, князья – денежны, удачливы. У Курагина и Ростова сестры – красавицы, у Долохова – горбунья. Он полюбил девушку “небесной чистоты”, а Соня влюблена в Николая Ростова. Как и в Печорине, свет убил в Долохове лучшие качества души. Но если Печорин не дорожил светским обществом и презирал его, то Долохов напрягает все силы, чтобы быть в этом обществе равным. Для этого надо было постоянно играть роль светского льва. Со временем маска стала его лицом. И уже трудно понять, кто он: любящий сын, брат, друг или светский хлыщ, дуэлянт, картежник. Обратим внимание на детали портрета: “рот его всегда имел подобие улыбки”, взгляд “светлый, холодный”. Во время карточной игры Николая Ростова неотвратимо притягивают “ширококостные, красноватые руки с волосами, виднеющимися из-под рубашки”. “Подобие улыбки”, “холодный взгляд”, “хищные, жадные руки” - детали, рисующие жестокий, неумолимый облик одного из людей-масок.

8. Найдите примеры портретных деталей других действующих лиц. (“Лучистые глаза” кн. Марьи, “короткость губы и полуоткрытый рот” кн. Лизы, “белизна плеч, глянец волос” Элен, “неожиданно-добрая и приятная улыбка” кн. Андрея, “черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка” Наташа Ростова, “мягкий, оттененный длинными ресницами взгляд” Сони.)

9. Динамическая деталь: взгляд, жест, улыбка (обычно в форме распространенного определения или причастного, деепричастного оборота) указывает внимательному читателю на душевное состояние или мгновенное внутреннее движение героя. (Выразительное чтение отрывка: “Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел, … , потому что нельзя не любить ее.” Том 2, часть 1, глава 1).

10. Приемом проникновения в психологию действующего лица художественного произведения является внутренний монолог.

Словарь: внутренний монолог – размышления, думы, внутренняя (“про себя”) речь, рассуждения персонажа.

– Толстой часто внутренний монолог сочетает с несобственно – прямой речью, то есть вторгается в потаенные мысли героя, перебивает их, разъясняет, ищет причины тех или иных поступков, от себя передает впечатления персонажа. (Размышления Пьера после дуэли с Долоховым. “ – Что же было? – спрашивал он сам себя. … И он засмеялся сам над собою”. Том 2, часть 1, глава 6).

11. Вывод: одна мысль вызывает другую, каждая в свою очередь порождает цепную реакцию соображений, выводов, новых вопросов… Привлекательность ищущих, думающих, сомневающихся героев заключается именно в том, что они страстно хотят понять, что же такое жизнь, в чем ее высшая справедливость? Отсюда – непрерывное движение мыслей и чувств, движение как столкновение, борьба (диалектика) разнообразных решений. “Открытия”, которые делают герои, - это ступени в процессе их духовного развития.

Словарь: диалектика – самый процесс движения и развития.

– В чем может еще выражаться диалектика душевных движений? (В диалогах: собеседники перебивают друг друга, речь одного вклинивается в речь другого, - и это создает не только естественную прерывистость разговора, но и живое смешение мыслей. В диалогах раскрывается или полное взаимопонимание (Пьер – Андрей, Пьер – Наташа, Наташа – ее мать), или противоборство мыслей и чувств (Пьер – Элен, Пьер – Анатоль, кн. Андрей – Билибин).

Вывод: в диалогах художник часто пользуется несобственно-прямой речью, чтобы авторское отношение было совершенно ясно читателю.

12. Подведем итог урока. “Диалектика души…” – так назвал Н.Г.Чернышевский особенности художественной манеры Льва Толстого в раскрытии внутреннего мира персонажей. “Диалектика души” определяет сложный синтаксический строй предложения. Художника не смущает ни громоздкость слова или предложения, ни пространность выражения. Главное для него – полно, обоснованно, исчерпывающе высказать все, что он считает необходимым.

13. Домашнее задание: Наташа, кн. Андрей, Пьер, Элен, Анатоль. Как посредством портретной характеристики Л.Толстой раскрывает психологию героя и его внутренний мир?

После бала.

Под композицией произведения понимают расположение и взаимосвязь его частей, порядок изложения событий. Именно композиция помогает читателю лучше понять замысел и идею автора, мысли и чувства, его вдохновлявшие.

Рассказ Л. Н. Толстого «После бала» композиционно разбит на две части, совершенно различные по настроению. Первая посвящена описанию бала - яркого, веселого, незабываемого. Главный герой рассказа молод и красив, влюблен и пользуется благосклонностью прелестной девушки Вареньки. Светлые и радостные чувства переполняют юношу, делая первую часть рассказа праздничной и чудесной. Вторая часть рассказа и по событиям, и по настроению составляет абсолютный контраст первой. Сцена страшного наказания солдата чрезвычайно потрясла молодого человека, в душе которого не было места для зла и насилия, жестокости. Реальность, суровая действительность ворвались в мечты юноши, сметая радость и счастье. Оказалось, что рядом с праздником и весельем существуют трагедия, беда, несправедливость. Глубокое потрясение от увиденного вызвало в юноше отвращение, но не чувство протеста. Недоумевая, он думал, что не знает или не понимает чего-то, дающего право одному человеку, пусть и наделенному властью, издеваться, бить и оскорблять других людей, занимающих более низкое положение.

Композиция рассказа дает читателю возможность ощутить весь ужас, всю несправедливость происходящего, именно потому, что оно показано после восхитительного, полного любви и радости бала. Выстроив события именно в таком порядке, Л. Н. Толстой помог нам лучше и глубже понять идею и смысл рассказа.

Война и мир.

Грандиозное художественное полотно романа-эпопеи «Война и мир» вбирает в себя самые разнообразные художественные приемы и средства, одним из которых является деталь. Мастер психологического анализа, Толстой раскрывает перед читателем «диалектику души» своих героев, фиксируя наше внимание на важнейших моментах с помощью характерных деталей.

Психологический портрет у Толстого динамичен, поскольку должен выявить связи внутреннего мира человека и его внешних проявлений. Именно потому так многообразны детали, характеризующие различные состояния героя. Например, исследователи подсчитали, что в «Войне и мире» Толстой использует 85 различных оттенков для описания выражения глаз, которые недаром называются «зеркалом души». По числу это может сравниться только с многообразием оттенков улыбки, которая помогает раскрыть эмоциональное состояние героя.

Изменчивость внутреннего состояния человека подчеркивается у Толстого и другого рода деталями - постоянными, повторяющимися при каждом появлении героя. Выделяется два типа портрета, в которых используются такие детали. Создавая образы своих «любимых» героев, находящихся в постоянном движении, развитии, писатель использует повторяющиеся детали, которые призваны оттенить и выделить это качество. К таким деталям относятся блестящие глаза и большой рот Наташи, тяжелая походка и лучистые глаза княжны Марьи. Повторяясь, эти детали запоминаются читателю как нечто неизменное, узнаваемое в герое, который все время меняется.

Повторяющиеся детали также встречаются в характеристике и портретах «нелюбимых» героев Толстого: Элен, Анатоля, Берга, Шерер и других. Они никогда не меняются, потому что внутри них пустота. «Спокойствие - душевная подлость», - говорил Толстой. Именно это подчеркивают повторяющиеся детали в портретах-масках, изображающих этих персонажей. Они статичны и неизменны всегда, как неизменны и сами эти герои. Такие детали, как роскошные плечи Элен и ее застывшая «однообразно-красивая» улыбка, призваны продемонстрировать неподвижность маски, скрывающей за внешней привлекательностью душевную пустоту и нравственное уродство.

Очень важны в романе пейзажные детали, которые соотносятся с внутренним состоянием героя и помогают его понять. Они становятся своеобразными образами-символами. Таково небо над полем Аустерлица, дуб, который князь Андрей видит по дороге в Отрадное.

Некоторые детали у Толстого становятся не только символическими, но и наполняются глубоким философским смыслом, как в описании Платона Каратаева. Внешне он «круглый», похожий на «каплю», а говорит с «нежно-певучей лаской». Именно в нем воплотилась толстовская идея роевого начала как основы народной жизни, идея круга как символа устойчивости и соразмерности. Подобная символическая деталь появляется и во сне Пьера, для которого новое представление о мире, основанное на идее «сопряжения» с народом, воплощается в форме водяного шара.

Подводя итог, можно сказать, что роль детали в романе Толстого не просто велика, она отражает позицию писателя-мыслителя. Как в капле воды для него может быть заключена вся полнота мира, как в одном человеке - все, что присуще нации в целом, так в одной детали отражается вся идейная глубина грандиозного романа-эпопеи.

(части первая и вторая второго тома)

Первая часть второго тома начинается описанием приезда Николая Ростова домой. Обратите внимание, как «подслушал» Толстой такие близкие и понятные всем нам чувства человека, возвращающегося к родным местам после долгой разлуки. Нетерпение: быстрей, быстрей домой, туда, куда стремился Николай все последние месяцы и дни. «Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» И радость узнавания: вот «карниз с отбитой штукатуркой»; «все та же дверная ручка замка, за чистоту которой сердилась графиня, так же слабо отворялась», «те же ломберные столы, та же люстра в чехле»… И счастье любви всех к одному тебе, и радость, радость…

После возвращения домой Николай Ростов завел «своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками» и превратился в «молодца-гусара». Ростовское (т.е. отзывчивость, чуткость) и гусарское (т.е. бесшабашность, лихость, грубость нерассуждающего вояки) – вот две противоборствующие стороны характера Николая Ростова.

Свой крупный проигрыш Долохову Ростов обещает заплатить завтра, дает честное слово и с ужасом осознает невозможность его сдержать. Он возвращается домой, и ему, в его состоянии, странно видеть обычный мирный уют семьи: «У них все то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?» Наташа собирается петь. Это непонятно и раздражает его: чему она может радоваться, «пулю в лоб, а не петь»…

В человеке, по убеждению Толстого, живут самые разнообразные чувства, стремления, желания. Поэтому писатель видит своего героя «то злодеем, то ангелом, то мудрецом, то идиотом, то силачем, то бессильнейшим существом».

События повседневной жизни для персонажей романа всегда многозначительны. Николай слушает пение сестры, и неожиданное совершается с ним: «вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и все в мире сделалось разделенным на три темпа… Эх, жизнь наша дурацкая! –думал Николай. – Все это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – все вздор… а вот оно – настоящее».

Требования «чести» - все для Ростова. Они-то и определяют его поведение. Но в ту минуту, когда он слушает пение сестры, эти требования кажутся ему вздором, никому не нужными условностями. И только что бывший самым несчастным человеком, Николай переживает минуту самого полного счастья. «Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день». Важность и обязательность дворянских и гусарских правил исчезает в потоке подлинно человеческого, настоящего чувства, вызванного музыкой. Настоящее чаще всего открывается человеку через потрясение, через кризис.

Динамика развития характера, его противоречивость находит отражение и в портретных характеристиках.

Вот Долохов. Он беден, незнатен, а друзья (Курагин, Безухов, Ростов) – графы, князья – денежны, удачливы. У Курагина и Ростова сестры – красавицы, у Долохова – горбунья. Он полюбил девушку «небесной чистоты», а Соня влюблена в Николая Ростова. Как и в Печорине, свет убил в Долохове лучшие качества души. Но если Печорин не дорожил светским обществом и презирал его, то Долохов напрягает все силы, чтобы быть в этом обществе равным. Для этого надо было постоянно играть роль светского льва. Со временем маска стала его лицом. И уже трудно понять, кто он: любящий сын, брат, друг или светский хлыщ, дуэлянт, картежник.

Обратим внимание на детали портрета: «рот его… всегда имел себе подобие улыбки»; взгляд «светлый, холодный». Во время карточной игры Николая Ростова неотвратимо притягивают «ширококостные, красноватые руки с волосами, виднеющимися из-под рубашки». «Подобие улыбки», «холодный взгляд», хищные, жадные руки – детали, рисующие жестокий, неумолимый облик одного из людей-масок.

Динамическая деталь: взгляд, жест, улыбка (обычно в форме распространенного определения или причастного, деепричастного оборота) – указывает внимательному читателю на душевное состояние или мгновенное внутреннее движение героя:

«Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать, и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он себя поведет с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня. Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что, так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому чтонельзя не любить ее». (Том II, ч. первая, I).

Приемом проникновения в психологию действующего лица художественного произведения является внутренний монолог – размышления, думы, внутренняя («про себя») речь, рассуждения персонажа. Толстой же часто внутренний монолог сочетает с несобственно-прямой речью, т.е. вторгается в потаенные мысли героя, перебивает их, разъясняет, ищет причины тех или иных поступков, от себя передает впечатления персонажа.

Вот один из примеров: размышления Пьера Безухова после дуэли с Долоховым:

«Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть все, что было с ним, но не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо-насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее, каким оно было, когда он повернулся и упал в снег.

Что же было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, - отвечал внутренний голос». (Т. II, ч. первая, VI).

Одна мысль вызывает другую; каждая в свою очередь порождает цепную реакцию соображений, выводов, новых вопросов…

Привлекательность ищущих, думающих, сомневающихся героев заключается именно в том, что они страстно хотят понять, что же такое жизнь, в чем ее высшая справедливость? Отсюда - непрерывное движение мыслей и чувств, движение как столкновение, борьба («диалектика») разнообразных решений. «Открытия», которые делают герои, - это ступени в процессе их духовного развития.

Диалектика душевных движений отражается в диалогах: собеседники перебивают друг друга, речь одного вклинивается в речь другого, - и это создает не только естественную прерывистость разговора, но и живое смешение мыслей.

В диалогах раскрывается или полное взаимопонимание (Пьер – Андрей; Пьер – Наташа; Наташа – ее мать), или противоборство мыслей и чувств (Пьер – Элен; Пьер – Анатоль; кН. Андрей – Билибин).

И в диалогах художник часто используется несобственно-прямой речью, чтобы авторское отношение было совершенно ясно читателю.

«Диалектика души…» - так назвал Н.Г.Чернышевский особенности художественной манеры Л.Толстого в раскрытии внутреннего мира персонажей. «Диалектика души» определяет сложный синтаксический строй предложения. Художника не смущает ни громоздкость слова или предложения, ни пространность выражения. Главное для него – полно, обоснованно, исчерпывающе высказать все, что он считает необходимым.

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Лев СОБОЛЕВ

Мастерство писателя

Слово "мастерство" термином не является и в словари не входит. Тем не менее оно часто встречается в темах сочинений в самых разных сочетаниях: «Мастерство Грибоедова-драматурга», «Мастерство психологического анализа в романах Тургенева», «Поэтическое мастерство Тютчева» и тому подобное. В 1969 году был издан сборник «Мастерство русских классиков», а ещё раньше — монографии разных авторов, посвящённые мастерству Некрасова (К.И. Чуковский), Тургенева (А.Г. Цейтлин), Пушкина (А.Л. Слонимский), Л.Толстого (Л.М. ышковская) и других. Чем больше мы прочтём учёных сочинений на тему "мастерство писателя", тем яснее нам станет тот простой факт, что каждый автор вкладывает в это слово своё собственное значение; при этом простой здравый смысл подсказывает нам и нашим ученикам некоторые общие соображения, которые, по-видимому, следует сформулировать, не прибегая к авторитетам.

Во-первых, мастерство писателя означает незаурядность его мировосприятия, его мироощущения: художник, способный выражать лишь банальности, не заслужит в своих читателях звания мастера. Именно поэтому прописи в стихах, популярные у некоторых (впрочем, многих) читателей и читательниц, при всей симпатии к их высоконравственным авторам, поэзией не стали и вполне оправданно забылись. Во-вторых, мастер — мастер формы; он пишет так, как до него писать не умели (впрочем, это справедливо лишь для искусства XIX–XX веков; традиционные, канонические искусства — например иконопись — имеют совсем другие критерии). И, наконец, главное: то, что говорит писатель, соответствует тому, как он это говорит; пожалуй, согласие между формой и содержанием художественного текста, единство их — важнейший признак подлинного мастерства. Из этих нехитрых постулатов мы и будем исходить.

Речь пойдёт о «Войне и мире». Из всего многообразия аспектов, которые можно обсуждать в связи с этой книгой, выберем три: историософию Льва Толстого, его новаторский психологический анализ и особенности жанра «Войны и мира».

* * *

Н ачнём с тех особенностей книги, которые вызывали наибольшее неприятие у современников. Очевидно, что новаторство писателя, его особенное, новое слово, как раз и раздражает читателей своей непривычностью; лишь потомки, признав художника, объявив его классиком, включив в школьную программу, оценят (в более или менее полной мере) его вклад в отечественную и мировую словесность. Более всего современников раздражали исторические отступления в книге и исторические воззрения автора, его взгляд на роль личности в истории и его изображение Наполеона, Александра, Сперанского и других исторических деятелей.

«Мысли мои о границах свободы и зависимости и мой взгляд на историю не случайный парадокс, который на минутку занял меня. Мысли эти — плод всей умственной работы моей жизни <...> А вместе с тем я знаю и знал, что в моей книге будут хвалить чувствительную сцену барышни, насмешку над Сперанским и т.п. дребедень, которая им по силам, а главное-то никто и не заметит" . Критика толстовской историософии началась сразу же после выхода первых частей книги; сам автор неоднократно пытался объяснить свои воззрения и необходимость "рассуждений" в «Войне и мире» . Ещё в 1853 году Л.Толстой записал в дневнике: "Каждый исторический факт необходимо объяснять человечески и избегать рутинных исторических выражений" . В статье «Несколько слов по поводу книги "Война и мир"» (1868) писатель подробно разъяснит различия между историком, который "имеет дело до результатов события", и художником, который "выводит своё представление о совершившемся событии"; для художника нет героя, нет деятеля, а есть человек.

В толстовских исторических взглядах в очередной раз проявилась его "невольная оппозиция всему общепринятому в области суждений" . Следует подчеркнуть: следствие этой "оппозиции" — не "обратное общее место" (как однажды выразился тургеневский Базаров), а суть явления, очищенная от трафаретов восприятия. Критерий, как и прежде, — здравый смысл. От каких причин началась война 1812 года? Перечисляя (в начале III тома) все называемые историками причины, Толстой подчёркивает их несостоятельность именно с точки зрения здравого смысла. Если одна из причин — ошибки дипломатов, то, спрашивает Толстой, "стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку" — и войны бы не было? "Обида герцога Ольденбургского"? "Нельзя понять, — продолжает размышлять автор, — почему вследствие того что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими". Ответ Толстого: "совпали миллиарды причин".

При этом Наполеон, приказавший войскам наступать, и французский капрал, пожелавший поступить на вторичную службу, равно участвуют в этом совпадении причин. Каждый человек свободно совершает свои поступки, но, совершённые, поступки эти включаются в общую цепь предшествующих и последующих действий множества других людей и получают "историческое значение". Николай Ростов в 1812 году не стал просить отставку или отпуск, а остался в полку; московская барыня, которая "с своими арапами и шутихами" уехала из Москвы, бросив дом, и множество других русских людей делали "просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию".

Как и в пушкинской «Капитанской дочке», в «Войне и мире» история совершается "в рядах", обыкновенными людьми, не склонными к высокой фразе или торжественной позе . А великие люди — полководцы, монархи, герои? "Так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименование событию". "Царь есть раб истории". По общепринятой логике, император отдаёт приказ маршалам, те — генералам, которые передают его офицерам, и так далее — до солдат, которым этот приказ надлежит выполнить. По Толстому, всё наоборот. Солдаты наиболее свободны от внешних соображений, в том числе и от приказов, так как именно они рискуют жизнью: они должны наступать или отступать, и руководит ими чувство — страх или решимость, ненависть или отвага. Раздастся крик: "Отрезали!" — и никакая диспозиция, никакие приказы (в том числе и Кутузова) не остановят бегства солдат — так было при Аустерлице. Если же они ощущают общую опасность, если в них живёт "роевое чувство", как при Бородине, Наполеону не помогут ни его военный талант, ни численное превосходство его армии. И получается, по Толстому, что могут быть выполнены лишь те приказы, которые совпадают с возникшей ситуацией, с тем, что делается "само собою".

Но зачем тогда нужен Кутузов? В войне 1805–1807 годов он стремится вывести русскую армию из сражения, уменьшить число жертв. Шенграбенское дело ему удаётся: русская армия, прикрытая отрядом Багратиона, отступила и соединилась с союзниками. Аустерлицкое сражение было дано, несмотря на нежелание Кутузова,— и было проиграно.

Пока война 1812 года была войной двух армий, главнокомандующим был Барклай де Толли, но как только чувство опасности стало общим, всенародным, как только война стала народной (в книге этот момент совпадает с пожаром Смоленска), России понадобился "свой, родной человек", как скажет князь Андрей Пьеру накануне Бородинского сражения. Кутузов выразил общую волю народа — и когда грозил французам, что они "будут... лошадиное мясо есть", и когда принимал решение оставить Москву, и когда в своей "простодушно-стариковской речи" сказал, что "теперь их и пожалеть можно". Ему ничего не нужно было лично для себя — и никто кроме него, пишет Толстой, не смог бы так совершенно исполнить цель, поставленную перед ним волею народа. "Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его".

Толстой вовсе не отрицает роли личности в истории — он лишь отвергает претензии отдельного человека изменить общий ход событий. Самодовольный Наполеон, играющий роль великого человека, сравнивается с ребёнком, который, держась за тесёмочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит. На протяжении третьего и четвёртого томов Толстой, не уставая, говорит, что от Наполеона ничего не зависело. За что же его осуждать в таком случае? За то, что он отрёкся от "правды и добра и всего человеческого", находя удовольствие в том, чтобы объезжать поле сражения и считать трупы противников; за то, что он может сказать: "Вот прекрасная смерть!"; за его актёрство, фальшь, эгоизм. Существенно, что даже Наполеону, воплотившему в книге полюс войны и разъединения, Толстой не отказывает в возможности прозрения: на поле Бородина "личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго", как не отказывает он в этой возможности ни князю Василию, ни Долохову. И у каждого из них это короткое прозрение наступает перед лицом смерти — чужой или своей.

Первые же читатели «Войны и мира» упрекали Толстого за искажение исторической правды в его книге. "Отчего бы не отдать славу русского народа и Растопчину, и принцу Виртенбергскому?.. Отвечая на это, я должен повторить труизм, что я старался писать историю народа. И потому Растопчин, говорящий: «Я сожгу Москву», как и Наполеон: «Я накажу свои народы» — не может никак быть великим человеком, если народ есть не толпа баранов <...> Искусство же имеет законы. И если я художник, и если Кутузов изображён мной хорошо, то это не потому, что мне так захотелось (я тут ни при чём), а потому, что фигура эта имеет условия художественные, а другие нет" .

Следует добавить к этому автокомментарию, что для Л.Толстого исторические факты и лица — такой же материал, как и все прочие явления действительности. И как всякий материал, исторические факты преломляются сознанием художника, а не отражаются зеркально. Было бы верхом наивности изучать историю войны 1812 года по «Войне и миру», а Полтавский бой — по поэме Пушкина. Как хорошо сказал покойный В.И. Камянов об исторических персонажах «Войны и мира»: "Толстой мыслит не столько о них, сколько ими" . Даже в документальной хронике есть элемент выбора: какие-то факты неизбежно опускаются, отбрасываются, — а значит, есть элемент конструирующий. Художественный текст без этого элемента не существует.

* * *

Т еперь из множества возможных аспектов нашей темы выберем "приёмы и принципы психологического анализа в «Войне и мире»". Тема «Человек в понимании и изображении писателя» имеет три уровня: а) взгляд на человека, б) принципы и в) приёмы психологического анализа. Скажем, для Гончарова человек важен как носитель характера типического, социально определённого; отсюда так значительны в «Обломове» обстоятельства, формирующие характер (это один из принципов изображения героя); отсюда и интерес к деталям, подробностям, предыстории персонажа и так далее. Для Достоевского человек — тайна; один из важнейших принципов изображения героя — недосказанность; один из характернейших приёмов Достоевского — употребление неопределённых местоимений — "какой-то", "что-то" и тому подобное.

Перечитаем начало 59-й главы (первой части) «Воскресения»: "Люди как реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то тёплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда — другие и бывает часто совсем непохож на себя, оставаясь всё между тем одним и самим собою". Эта метафора не случайна: человек текуч; вспомним проницательную статью Чернышевского 1856 года — Л.Н. Толстого интересует не результат психического процесса, а сам процесс.

Толстовский герой (точнее, любимый герой) всегда в движении; изображение его душевной жизни — не серия фотографий, запечатлевших разные моменты этого движения, а кинофильм, передающий само это изменение, перетекание человека из одного состояния в другое. Чернышевский назвал метод Л.Толстого "диалектикой души": внутренний мир человека передан не только в движении, но и в противоречиях; речь идёт не столько о разладе в душе, сколько о разнонаправленных душевных движениях (вспомним князя Андрея в разговоре на пароме — его желание верить словам Пьера и сомнение в них). Но при этом нечто цельное, неизменное остаётся в человеке — будь это Пьер или князь Андрей, Наташа Ростова или княжна Марья.

Неисчерпаемость человека, выразившаяся у Достоевского в духовных переломах его персонажей, в их непредсказуемых падениях и немотивированных, на иной взгляд, воскресениях, по-своему открыта Толстым. Перелом в духовном пути героев Толстого никогда не бывает неожиданным: он всегда готовится. Князю Андрею на поле Аустерлица открывается ничтожность его кумира — Наполеона. Для Болконского это озарение, но к этому озарению автор долго вёл своего героя: через эпизод с лекарской женой (будущий "спаситель армии" вынужден "унизиться", вмешаться в обозную неразбериху), через Шенграбенское сражение, где Тушин оказывается истинным героем, а Багратион, не отдающий никаких приказаний, — истинным полководцем. Болконский не сознаёт (пока), но чувствует контраст между собственными представлениями о героизме и полководческом даре и реальными обстоятельствами дела. "Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся". На военном совете князю Андрею не удастся высказать свой план; да и поведение Кутузова явно контрастирует с нервическим оживлением Болконского (отсутствие на совете Багратиона тоже подчёркнуто). Накануне сражения мечты князя Андрея о славе перебиваются голосами кучера и повара ("Тит, ступай молотить"): подлинная жизнь постоянно вмешивается в высокий строй мыслей героя и — пока ещё не вполне внятно для него — корректирует эти мысли, чтобы на поле сражения открыться князю Андрею высоким небом. И перед самой кульминацией нагнетаются неромантические детали: подчёркнута тяжесть знамени (князь Андрей волочит его за древко), внимание героя приковано к схватившимся за банник французскому солдату и рыжему артиллеристу; само ранение описано так: "Как бы со всего размаха крепкою палкой кто-то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову". Снижение высоких представлений о героизме проходит через весь первый том и готовит встречу с Наполеоном — теперь уже "маленьким, ничтожным человеком".

В Дневнике 1898 года Толстой запишет: "Одно из самых обычных заблуждений состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течёт, и в нём есть все возможности: был глуп, стал умён, был зол, стал добр, и наоборот. В этом величие человека" (запись от 3 февраля). Этой записи соответствует другая, сделанная в то время, когда работа над первой повестью только ещё начиналась: "Мне кажется, что описать человека собственно нельзя; но можно описать, как он на меня подействовал. Говорить про человека: он человек оригинальный, глупый, последовательный и так далее... слова, которые не дают никакого понятия о человеке, а имеют претензию обрисовать человека, тогда как часто только сбивают с толку" (запись от 4 июля 1851 года).

Не все герои изображены одинаково подробно — Л.Толстого не интересуют персонажи неподвижные, чужие ему нравственно — Курагины, Берг, Друбецкой, Наполеон, Александр. Но нет почти и тех, кто неизменно прав, — Каратаева, Тихона, не много и о Кутузове. "Чистота нравственного чувства" (по выражению Чернышевского) проявляется в авторском отношении к героям. Отсюда контрастность как один из важнейших композиционных принципов «Войны и мира» — Курагины противопоставлены Ростовым, княжна Марья — Наташе, Наташа — Соне и так далее.

Главный (или один из главных) контраст — Наташа–Элен. Вспомните описание этих героинь на балу (т. II, ч. III, гл. 16): "Её оголённые шея и руки были худы и некрасивы в сравнении с плечами Элен. Её плечи были худы, грудь неопределённа, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по её телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили и которой бы очень стыдно это было, ежели бы её не уверили, что это так необходимо надо".

Если у Лермонтова и Тургенева портрет персонажа отличается психологической определённостью, он служит экспозицией — представляет героя, то у Л.Н. Толстого нет полного портрета, но есть лейтмотивы — губка княгини Лизы, сравнение Сони с кошечкой. У князя Андрея это сухость, резкость, гримаса красивого лица, но есть и фамильные черты: у Болконских — маленькие руки и ноги, лучистый взгляд брата и сестры; у Ростовых — живые чёрные глаза; карикатурно — у Ипполита и Элен — уродливый брат неуловимо напоминает красивую сестру, снижая этим её красоту.

Истинная красота в понимании Л.Толстого скорее связана с внешней неправильностью — и в портрете, и даже в поведении персонажа (здесь самый очевидный пример — Наташа Ростова), чем с внешней красотой, — в первом портрете Элен подчёркнута неподвижность, неизменность её улыбки, её уверенность "вполне красивой женщины", её "античная" — "мраморная", как будет неоднократно сказано, красота. И лишь в некоторые мгновения на лице Элен проявляется за неподвижной прекрасной маской то "неприятно-растерянное" (сцена помолвки с Пьером), то гневное, презрительное, а потом "страшное" (объяснение с Пьером после дуэли) выражение лица.

Излюбленные приёмы в портрете толстовского героя знакомы нам ещё по трилогии; это взгляд, улыбка, руки. "Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно" — сказано во второй главе повести «Детство». Вот говорит о своих сыновьях князь Василий, "улыбаясь более неестественно и одушевлённо, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что-то неожиданно-грубое и неприятное" (т. I, ч. I, гл. 1). Князь Андрей, скучающий в салоне Анны Павловны Шерер, увидев Пьера, "улыбнулся неожиданно-доброй и приятной улыбкой" (гл. 3). Анна Михайловна, просившая князя Василия за своего сына, старается улыбаться, "тогда как в её глазах были слёзы" (гл. 4), а прощается с "улыбкой молодой кокетки, которая когда-то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к её истощённому лицу" (там же).

У Пьера "улыбка была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьёзное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое — детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения" (там же). Мы перелистали только самое начало книги — а впереди ещё "что-то вроде двух улыбок" Долохова (гл. 6), Вера, чьё лицо не красит улыбка — "напротив, лицо её стало неестественно и оттого неприятно" (гл. 9), и множество других примеров.

Как видим, главное качество героев, отражающееся во всём их облике, — естественность или, напротив, неестественность. Это видно и в жестах героев. Пушкин заметил однажды: "Молодые писатели вообще не умеют изображать физические движения страстей" («Опровержение на критики»). Л.Толстой — умеет. Вот лакей Ростовых видит неожиданно приехавшего Николая: "И Прокофий, трясясь от волнения, бросился к двери в гостиную, вероятно, для того, чтобы объявить, но, видно, опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина" (т. II, ч. I, гл. 1). У многих персонажей есть свой характерный жест: "князя Андрея дёрнуло, будто от прикосновения к лейденской банке" при воспоминании о столкновении с лекарской женой и фурштатским офицером (т. I, ч. II, гл. 13); князь Василий имеет привычку пригибать руку собеседника, Билибин — собирать и распускать складки морщин на лице. Особенную роль играет танец — здесь чувство ритма, свойственное персонажу, позволяет ему вернуться к детскому, безусловному — это справедливо и для сцены в доме Ростовых, когда граф и Марья Дмитриевна танцуют «Данилу Купора», и для мазурки у Иогеля, где всех восхитил Денисов, и, конечно, для знаменитого танца Наташи у дядюшки (см. об этом подробнее в книге В.И. Камянова «Поэтический мир эпоса»).

Герой перед лицом безусловного — излюбленная ситуация произведений Л.Толстого. Один из важных знаков безусловного — музыка. Сошлюсь лишь на одну сцену из «Войны и мира» — Николай Ростов после крупного карточного проигрыша слышит пение Наташи: "И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы <...> О, как задрожала эта терция и как тронулось что-то лучшее, что было в душе Ростова. И это что-то было независимо от всего в мире и выше всего в мире" (т. II, ч. I, гл. 15). Отсылаю читателя к проницательному разбору этой сцены в книжке С.Г. Бочарова о «Войне и мире» и напомню ещё одну сцену — князь Андрей слышит пение Наташи, и ему хочется плакать (т. II, ч. III, гл. 19). "Главное, о чём ему хотелось плакать, была вдруг живо осознанная им страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нём, и чем-то узким и телесным, чем был он сам и даже была она". Вновь сталкиваются у Л.Толстого преходящее и вечное — и воплощением вечного становится музыка.

В свои "звёздные минуты" герои ощущают полноту жизни — вспомним Пьера в конце второго тома, Наташу Ростову лунной ночью в Отрадном; для интеллектуальных героев это ощущение всегда чем-то спровоцировано — объяснением с Наташей, выбившим Пьера из привычного хода жизни и открывшим ему, что он, сам того не подозревая, любит Ростову; нечаянно подслушанным разговором Наташи и Сони, заставившим князя Андрея вновь пережить молодые надежды и желание жить для других... Герои "органические", живущие непосредственной жизнью, ощущают себя просто частью природы — это ощущение иногда обостряется, как у Николая Ростова в сцене охоты или святок, но подспудно живёт в них всегда.

Один из самых умных писателей, Л.Толстой не доверяет разуму. Чувство, инстинкт его героев оказываются "мудрее" ума — чувство подсказывает Пьеру, что в масонской ложе, куда он с восторгом вступает, слишком много значат обряды, ритуалы, игра; чувство князя Андрея предупреждает его о какой-то — пока неуловимой — фальши в Сперанском; куда безошибочнее действует нравственный инстинкт, подсказывающий героям — и прежде всего Наташе, которая "не удостоивает быть умной", — что хорошо, а что — дурно. Это не значит, конечно, что герои не заблуждаются, — напротив, только в поиске, в ошибках, в разочарованиях и новых идеалах состоит жизнь любимых героев Л.Толстого.

* * *

Ч тобы сочетать интерес к историческим событиям, затрагивающим жизнь миллионов людей, и микроскопический анализ душевных движений каждого отдельного героя, потребовался особый жанр произведения. "Что такое «Война и мир»? Это не роман, ещё менее поэма, ещё менее историческая хроника. «Война и мир» есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось", — писал Л.Толстой в статье «Несколько слов по поводу книги "Война и мир"» (1868). А за пять лет до этого записал в Дневнике: "Эпический род мне становится один естествен" (3 января, 1863). В письмах к М.Н. Каткову, редактору «Русского вестника», где начинал печататься труд Л.Толстого (под заглавием «1805 год»), автор несколько раз просил не называть его книгу романом. Исследователи определяют жанр «Войны и мира» как эпопею.

Сопоставлению эпоса и романа посвящена статья М.М. Бахтина (см.: Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975). Эта работа посвящена в основном роману. Об эпосе и о жанре «Войны и мира» писал Г.Д. Гачев в книге «Содержательность художественных форм» (М., 1968). Что отличает эпос от романа?

Прежде всего необходима эпическая дистанция, временной интервал между временем действия и временем писания произведения. Это справедливо и для древних эпопей (Троянская война произошла в XII веке до н.э., а «Илиада» создана в VIII веке), и для «Войны и мира» . Как известно, Л.Толстой начал писать "повесть с известным направлением" о декабристе, возвращающемся с семейством в Россию (будущий роман «Декабристы») в конце 1850-х годов, то есть время действия и время писания совпадало. Потом время действия отодвигалось к 1825 году, потом к 1812-му и наконец к 1805-му . Движение замысла стало движением от повести и романа к эпосу. Так появилась эпическая дистанция.

Главный признак эпоса (эпопеи) как жанра — его предмет, тема: событие, имеющее национально-историческое значение. Эпос повествует о кульминации в жизни народа ("роя", как писал Л.Толстой). Такой кульминацией стала война 1812 года, когда народ почувствовал опасность для себя. Затронутыми оказались глубинные пласты бытия — этого, по Л.Толстому, явно не случилось в 1825 году. Но время писания «Войны и мира» небезразлично к жанру, вспомним мысли Константина Лёвина из «Анны Карениной»: "...всё это переворотилось и только укладывается". Освобождение крестьян затронуло все сословия Российской Империи — возможно, созвучие ситуаций ощущалось Л.Толстым, враждебно относящимся к современности, и обусловило эпический жанр его книги.

Как известно, автор не довёл повествование не только до 1856-го, но даже и до 1825 года. По-видимому, это тоже связано с особенностями жанра: эпическое время — это не только "сейчас", но и "всегда" (излишне повторять, как свойствен Л.Толстому интерес к тому, что было, есть и будет, а не к злободневному и сиюминутному). Л.Толстой даёт вектор истории — и подробности каждой конкретной точки уже не так важны и интересны, как в романе, где всё как раз происходит именно "сейчас" (сравните точную датировку тургеневских романов). А толстовская датировка нередко оборачивается анахронизмами: давно замечена ошибка автора, начавшего повествование с в июля 1805 года и продолжающего её (в той сцене, где Пьер выходит от князя Андрея, то есть в тот же вечер) в июне.

С жанром связана и широта охвата книги — не только количество персонажей, но и множество "сценических площадок", множество массовых сцен, множество одновременно происходящих действий. Это стремление к универсальности, свойственное эпопее, выражено и в пространственной композиции книги — Браунау и Москва, Петербург и Вена, Отрадное и Лысые горы, Вильна и Бородино — места действия эпизодов «Войны и мира» можно перечислять долго.

Эпос, в отличие от романа, не знает иерархии. Всё интересно, всё ценно, всё важно. Отсюда и особенная роль детали в «Войне и мире» — с простодушием ребёнка (или народа) эпос фиксирует и те детали, которые не нужны ни для характеристики персонажа, ни для чего-нибудь иного, идеологически значимого: вот Пьер видит экзекуцию французского повара, и Л.Толстой походя сообщает, что у повара рыжие бакенбарды, синие чулки и зелёный камзол; вот смертельно раненного князя Андрея приносят на перевязочный пункт, и автор замечает, что хирург держит сигару большим пальцем и мизинцем, чтобы не испачкать её кровью. Здесь то же стремление к универсальности, к воспроизведению жизни в её полноте, которое мы видели в пространственной и временной организации книги.

Судьба любимых героев Л.Толстого неразрывно связана с судьбой "роя" — и для князя Андрея, и для Пьера 1812 год стал кульминацией их духовных исканий. Но при этом смерть главного героя (с той оговоркой, что в эпопее главный герой — понятие условное) вовсе не означает окончания книги; если «Герой нашего времени», «Отцы и дети», «Преступление и наказание» невозможно представить без Печорина, Базарова и — соответственно — Раскольникова, то «Война и мир» продолжается без Болконского. Более того, романный герой — Болконский — в начале книги явно не в ладах с идеей эпопеи — вспомним его размышления о славе на фоне "дразнилки" "Тит, а Тит, ступай молотить". Но эпическая жизнь всегда права — и вскоре Болконскому откроется ничтожество его кумира, Наполеона, и ничтожность его, князя Андрея, стремлений к славе на фоне высокого неба над Аустерлицким полем.

Книга начинается появлением "незаконного" сына графа Безухова, Пьера, молодого человека без матери (вскоре он потеряет и отца). Книга заканчивается сном Николеньки Болконского, сироты, мечтающего, как некогда его отец, о грядущей славе. Дети в «Войне и мире» воплощают не только важнейшую для Л.Толстого "мысль семейную" (я убеждён, что в «Войне и мире» она не менее важна, чем в «Анне Карениной»), но и философскую идею книги — идею вечного обновления жизни.

Как бы убедительно и остроумно мы ни сравнивали «Войну и мир» с «Илиадой» или другим древним эпосом, мы не можем не заметить, что это произведение нового времени, с изощрённым психологическим анализом, незнакомым древним авторам. Отсюда и более точное жанровое определение — "роман-эпопея"; автор пишет эпопею, вместившую множество романов, включающую множество героев, чей внутренний мир показан под микроскопом. Таким образом, мастерство Л.Толстого сказалось в умении "сопрягать" (помните это слово из сна Пьера Безухова?) макро- и микромир, анализ мельчайших душевных движений отдельного героя (даже второстепенного, с точки зрения традиционного романа) и размышления о пути человечества, о причинах мировых катастроф, какой, в частности, стала европейская война начала XIX века. И нам, благодарным читателям, следует не хвалить Л.Толстого (он не нуждается ни в чьих похвалах), а понять его уникальное произведение, книгу, которая, по словам В.И. Камянова, "написана каждому на вырост". 9 См. черновое «Предисловие к "Войне и миру"» (1867) // Толстой Л.Н. О литературе. М., 1955. С. 112–113.

Тема: Мастерство Л.Н.Толстого - романиста

(обобщающий урок-семинар по роману "Война и мир")

Цели: 1) обобщить и систематизировать наблюдения учащихся над

художественными особенностями романа;

2) активизировать в речи учащихся некоторые этико-эстетические

и литературоведческие термины, связанные с анализом романа как эпического жанра (роман-эпопея, эпические жанры, конкретно-историческое и общечеловеческое значение художественных произведений);

3) продолжить обучение приемам подготовки исследовательского доклада на литературную тему, а также творческих речевых высказываний, связанных с прослушиванием и оценкой докладов (оппонирование, полемика, дополнение, рецензирование и т.д.).

Общим для группы заданием становится словарно-терминологическая работа. Предлагается по словарям уточнить значение понятий роман, эпос, роман-эпопея и записать краткие определения этих понятий в свой словарик.

Заблаговременно объявляется проблема урока-семинара «Мастерство Л.Н.Толстого-романиста» и тематика докладов, раскрывающих поставленную проблему, например:

1. Мастерство психологического анализа в романе.
2. «Музыкальные страницы» и их роль в романе «Война и мир».
3. Роль пейзажа в раскрытии авторской позиции в романе.

В соответствии с количеством выдвинутых тем преподаватель разбивает учащихся на проблемные группы, имеющие своего руководителя (бригадира), обеспечивающего подготовку устных высказываний. В свою очередь каждая проблемная группа делится на две подгруппы: 1) исследовательская , в которую, кроме докладчика, входят 2-3 ассистента, помогающие ему в подготовке выступления (подборе литературы к докладу, частичном сборе материала и его обработке, выписке цитат, составлении плана, выдвижении аргументов и т.д.); в случае отсутствия докладчика на уроке любой из ассистентов-исследователей должен быть готов его заменить; 2) оппонирующая , занятая предварительным составлением вопросов по теме доклада, оперативной их постановкой по ходу сообщения, устным рецензированием, пополнением прослушанного доклада новыми положениями и аргументами. В работе оппонирующей подгруппы можно наметить два основных пути: один целесообразен для учебной группы с невысоким уровнем литературной и речеведческой подготовки и заключается в предварительном просмотре написанного доклада или его тезисов, составлении отзыва, вопросов, дополнений; другой используется в группе с более высоким гуманитарным развитием: устные отзывы создаются непосредственно в аудитории во время знакомства с докладом; здесь же каждый из оппонентов индивидуально решает, какие внести дополнения и задать вопросы. Таким образом, в работе оппонирующей подгруппы преобладает спонтанная речевая деятельность.

В процессе подготовки семинара преподаватель консультирует докладчиков и оппонентов, помогает им спланировать самостоятельную работу. Приведем примерные задания, которые разрабатываются по каждой теме и сообщаются учащимся на карточках.

Тема I. «Война и мир» как роман-эпопея.

Основная задача – раскрыть на материале «Войны и мира» особенности жанра романа-эпопеи.

1. Найдите в справочной литературе определение романа. Чем отличен от него роман-эпопея?
2. Подумайте, какие характерные для романа-эпопеи черты отразились в «Войне и мире». Аргументируйте свои предложения.
3. Внимательно проанализируйте оценку романа «Война и мир» современным Толстому критиком Н.Н. Страховым: «Какая громада и какая стройность! Ничего подобного не представляет нам ни одна литература. Тысячи лиц, тысячи сцен, всевозможные сферы государственной и частной жизни, история, война, все ужасы, какие есть на земле, все страсти, все моменты человеческой жизни, от крика новорожденного ребенка до последней вспышки чувства умирающего старика, все радости и горести, доступные человеку, всевозможные душевные настроения, от ощущений вора, укравшего червонцы у своего товарища, до высочайших движений героизма и дум внутреннего просветления,- все есть в этой картине. А между тем ни одна фигура не заслоняем другой, ни одна сцена, ни одно впечатление не мешают другим сценам и впечатлениям, все на месте, все ясно, все раздельно и все гармонирует между собою и с целым. Подобного чуда в искусстве, притом чуда, достигнутого самыми простыми средствами, еще не бывало на свете».

Подберите примеры из текста романа «Война и мир», подтверждающие мнение критика. В какую часть вашего доклада уместно включить это высказывание или его часть?

4. Продумайте возможные способы опоры в докладе на высказывания Р. Роллана – «Слава «Войны и мира» в воскресении целого исторического века, народных движений, битвы наций. Его истинные герои – народы».

5. Прочитайте по учебнику о композиции «Войны и мира». Как в построении романа отразились его жанровые особенности?

6. Составьте план доклада.

Дается возможный вариант плана доклада на тему «Война и мир» как роман-эпопея».

1.Понятие о романе-эпопее как литературном жанре.

2.Жанр «Войны и мира» в оценке современной Толстому критику.

3. Черты романа-эпопеи в произведении Толстого:

А) широта изображения исторического процесса, народных судеб;

б) изображение многогранной картины мира; социальная многоплановость романа, единство мысли народной» и «мысли семейной»;

в) выражение через образы героев всеобщего, всенародного содержания, показ «диалектики души» человека;

г) сочетание показа исторических событий с изображением быта и психологии человека.

4. Эпический характер композиции «Войны и мира.

5. Оптимизм романа-эпопеи Толстого.

Слова Р. Роллана, приведенные выше, можно порекомендовать использовать в качестве эпиграфа к докладу.

Тема II. «Мастерство психологического анализа Толстого в романе «Война и мир».

Для раскрытия вопроса о психологизме Толстого необходимо сосредоточить в докладе внимание на конкретных примерах, показывающих роль психологической детали в раскрытии душевного состояния персонажа. В центре такого выступления будет анализ ряда эпизодов, скрепленных единым проблемным стержнем: раскрытием психологизма писателя.

1. Выделите наиболее общие приемы создания Толстым образов героев.
2. Как вы объясните понятие «диалектика души»?
3. Найдите и охарактеризуйте психологические детали в раскрытии душевного состояния героя.
4. Проанализируйте роль психологической детали в отдельных сценах романа (сцена охоты, один из внутренних монологов князя Андрея и т.д.). Продумайте, как в докладе будут сочетаться ваши собственные суждения и выводы с анализом конкретного эпизода из текста романа.
5. Составьте план доклада и предложите к нему эпиграф.

План доклада может быть здесь таким:

1. Особенности психологии Толстого.
2. Приемы изображения человека в романе-эпопее Толстого.
3. «Диалектика души» и способы ее раскрытия. Психологический портрет (сопоставление внешности Наташи и Элен).
4. Роль психологической детали в романе. Анализ сцены охоты и одного из других эпизодов (по выбору).
5. Внутренний монолог как средство психологического анализа. Разбор двух монологов князя Андрея (у старого дуба в весеннем лесу и в ночь перед Бородинским сражением). Особенности построения внутреннего монолога.

Две последующие темы более детально конкретизируют рассуждения о психологизме Толстого-художника.

Тема III. «Музыкальные страницы и их роль в романе «Война и мир».

Выберите из романа для самостоятельного анализа несколько «музыкальных страниц» (например, т. I – ч. I, гл. XVII; т. II – ч. I, гл. XII, XV и др.). Продумайте ответы на вопросы:

а) Как относятся герои романа к музыке?

б) Какое влияние оказывает музыка на мысли, чувства и настроения героев (пение Наташи и реакция Николая; пение Наташи и впечатления Андрея Балконского)?

в) Как характеризует Наташу, Николая и дядюшку отношение к народной музыке?

г) Как показано в романе, что народные песни в сценах смотра в Браунау и подготовки к Бородинскому сражению отражают бодрость, мужество и решительность русских воинов?

д) Как в «музыкальных страницах) романа раскрывается «диалектика души» героев?

Составьте план доклада. В воспоминаниях С.Л. Толстого найдите слова Л.Н. Толстого, которые могут стать эпиграфом к докладу.

Ориентировочный план доклада может быть следующим:

I. Музыка в жизни героев романа «Война и мир».

1.Отношение героев романа к музыке.

2.Выражение «Диалектики души» персонажей в «музыкальных страницах» (на пример одной из сцен).

3.Воздействие музыки на внутренние переживания, мысли и чувства героев по выбору)

4.Композицинная роль «музыкальных страниц» в романе.

II. Значение анализа «музыкальных страниц» для понимания мастерства Толстого-художника в романе «Война и мир».

Эпиграфом могут стать слова Л.Н. Толстого из дневниковых записей: «Музыка есть средство возбуждать через звук известные чувства или передавать оные»

Желательно, чтобы выступление на эту тему сопровождалось звучанием в грамзаписи одного-двух любимых музыкальных произведений Толстого либо тех, о которых пойдет речь в докладе (по выбору учащихся) Доклад может быть произнесен на фоне негромко звучащей музыки либо она монтируется в текст выступления, тематически с ним сливаясь. Все это не только повышает общий эмоциональный настрой урока, но и благотворно воздействует на интонационную выразительность речи учащихся.

Тема IV. «Роль пейзажа в раскрытии авторской позиции в романе».

1. Прочитайте в справочной литературе статью о пейзаже и его функциях в литературном произведении.
2. Самостоятельно проанализируйте отдельные сцены романа, содержащие описание природы (т. III, ч.II, гл.XXX - Пьер на Бородинском поле; т. II, ч. III, гл. II – князь Андрей в Отрадном и др.).
3. С какой целью Толстой вводит в эти сцены описания картин природы?
4. Как соотносится пейзаж с настроением и мыслями человека? Влияют ли на него картины природы и как?
5. Какие художественные и языковые средства помогают автору воссоздать ту или иную картину природы?

Ориентировочный план доклада:

1. Пейзаж в литературном произведении.
2. Пейзаж в романе «Война и мир».

1.Художественные средства изображения картин природы.

2.Роль пейзажа в выражении антивоенной позиции Толстого.

3.Воздействие природы на мысли и чувства человека.

1. Любовь Толстого к русской природе.

Возможный эпиграф к докладу: Природа не описывается, а живет у нашего великого художника. Иногда она является даже как бы одним из действующих лиц произведения.

Учитывая уровень подготовленности группы, конкретизируют задания докладчикам и ассистентам-исследователям и облегчает им поиски необходимого материала. Оппонирующие подгруппы в оценке докладов руководствуются такими критериями, как полнота раскрытия темы, аргументированность суждений, убедительность проводимых примеров, композиционная стройность выступления, логичность перехода от одного вопроса к другому, подчиненность их единой теме, интонационная выразительность речи докладчика.

Урок-семинар завершается заключительным словом преподавателя. В нем оценивается работа как докладчиков, ассистентов-исследователей, так и оппонентов.

Учитель русского языка Б. Х. Валишева