– Пора, батюшка, – ответил швейцар, радостно улыбаясь, – в наш советский колумбарий.
(И.Ильф, Е.Петров. Золотой теленок)
"В детстве мы бегали смотреть, как в крематории сжигают покойников. Прокрадывались к маленькому окошку и смотрели на объятый пламенем гроб. Через пару минут домовина распадалась, и происходило страшное: труп начинал корчиться, шевелились руки, ноги, порой покойник приподнимался. Создавалось ощущение, что сжигают живого человека. Мы в ужасе убегали. Потом по ночам меня мучили кошмары. Но все равно нас как магнитом тянуло к окошку...". Этот отрывок из детских воспоминаний моей тетки я вспоминаю часто. Чаще, чем хотелось бы, ибо за последние годы мне не раз приходилось участвовать в церемонии проводов в последний путь. И нередко проводы эти происходили именно в здании крематория.
О крематориях, о том, что происходит в самом здании, куда доступ родственникам и друзьям умершего закрыт, ходит множество самых невероятных, леденящих душу рассказов. Где тут правда, а где вымысел, мы и попытаемся разобраться.
На территории Европы своих умерших сжигали этруски, затем этот обычай переняли греки и римляне. Христианство объявило кремацию язычеством. В 785 г. Карл Великий под угрозой смертной казни запретил кремацию, и она была забыта примерно на тысячу лет. Но в XVI–XVII вв. города в Европе стали постепенно превращаться в метрополии, и возникла большая проблема с организаций кладбищ. На некоторых погостах покойников стали хоронить в больших общих могилах, которые были открыты на протяжении многих дней. Частенько кладбища располагались в среде обитания человека, что являлось причиной распространения болезней. Вновь возникла идея сжигания тел умерших. Начиная с XVI в. в Европе стали использовать погребальные костры в санитарно-гигиенических целях. Однако проблемой было создание подходящего способа сжигания – костры не годились. Такой способ был придуман лишь в конце XIX века. 9 октября 1874 г. в регенеративной печи, сконструированной немецким инженером Фридрихом Сименсом, была совершена первая кремация в струе раскаленного воздуха. А первый современный крематорий был построен в 1876 г. в Милане. В настоящее время в мире действуют более 14,3 тыс. крематориев
На территории России первый крематорий был построен не после 17-го года, как многие думают, а еще до октябрьского переворота, во Владивостоке, с использованием печи японского производства. Вероятно, для кремации граждан страны Восходящего солнца (во Владивостоке в то время проживало немало выходцев из Нагасаки). Сегодня в этом городе снова действует крематорий, уже для россиян.
Первый крематорий в РСФСР (печь "Металлург") был открыт в 1920 г. в здании бань, дом №95-97 по 14-й линии Васильевского острова в Петрограде. Сохранился даже акт о первой в истории советской России кремации, подписанный председателем Постоянной комиссии по постройке 1-го Государственного Крематория и морга, управляющим делами отдела управления Петрогубисполкома тов. Б.Г. Каплуном и другими лицами, присутствующими при этом мероприятии. В акте, в частности, записано: "14 декабря 1920 г. мы, нижеподписавшиеся, произвели первое опытное сожжение трупа красноармейца Малышева, 19 лет, в кремационной печи в здании 1-го Государственного Крематория – В.О., 14 линия, д. 95/97. Тело задвинуто в печь в 0 час. 30 мин., причем температура печи в этот момент равнялась в среднем 800 Ц при действии левого регенератора. Гроб вспыхнул в момент задвигания его в камеру сожжения и развалился через 4 минуты после введения его туда" . Далее следуют подробности, которые я решил опустить, дабы не травмировать впечатлительных читателей.
Печь проработала недолго, с 14 декабря 1920 г. по 21 февраля 1921 г., и была остановлена "за отсутствием дров". За этот промежуток времени в ней было сожжено 379 тел, большую часть из которых предали сжиганию в административном порядке, а 16 – по желанию родных или согласно завещанию.
Окончательно же и бесповоротно огненные похороны вошли в быт советских людей в 1927 году, когда в Москве, в Донском монастыре была открыта "кафедра безбожия", как называла тогда этот крематорий атеистическая пропаганда. Под крематорий была переделана монастырская церковь преподобного Серафима Саровского. Первыми клиентами заведения стали проверенные товарищи – "рыцари революции". В колумбарии, размещенном в храме, на кремационных урнах можно прочесть надписи, типа: "большевик-чекист", "член ВКП(б), стойкий большевик", "один из старейших деятелей большевистской партии". В общем, пламенным революционерам полагалось пламя и после смерти. Через 45 лет в городе был построен еще один – на этот раз крупнейший в Европе – крематорий на Николо-Архангельском кладбище, в 1985 г. – на Митинском, а спустя еще 3 года – на Хованском. Крематории есть также в Санкт-Петербурге, в Екатеринбурге, Ростове-на-Дону, во Владивостоке; 7 июля прошлого года открылся крематорий в Новосибирске.
Несмотря на усиленную пропаганду, граждане СССР к этому виду погребения относились с недоверием и страхом. Отчасти (но только отчасти) это объясняется отрицательным отношением к кремации традиционных религий, ибо в монотеистических религиях кремация запрещена или, как минимум, не приветствуется. Категорически запрещает кремировать тело иудаизм. Еврейская традиция рассматривает кремацию как оскорбительный обычай, восходящий к языческой практике сжигания мертвых на погребальных кострах. Сжигать тело человека недопустимо в исламе. В случае, если это произошло, грех ложится на совершивших сожжение. Православная церковь рассматривает кремацию как "чуждый обычай", "еретический способ захоронения". Греческая православная церковь упорно сопротивляется введению кремации. Как заявил официальный представитель Священного Синода, епископ Александруполиса Антимос, комментируя внесенный семью членами парламента законопроект, разрешающий этот обряд для членов неправославных (!) конгрегаций Греции: "Кремация – это акт насилия, оскорбление человечества, выражение нигилизма...". Категорически против огненного погребения и подавляющее большинство русских православных священников. "Сжигание умерших может оказаться нарушением учения Церкви о почитании останков святых мучеников и угодников и лишить православных христиан святых мощей, – говорит священник И. Рябко. – А что касается простых смертных, сжигание, кроме всего прочего, лишает верующих того духовного назидания и напоминания о смерти, которое они получают при погребении тел в земле. Отсюда следует, что, с чисто православной точки зрения, сжигание умерших признается чуждым и недопустимым в христианской вере нововведением". Официальную позицию РПЦ озвучил заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата Протоиерей Всеволод Чаплин: "Мы негативно относимся к кремации. Конечно, если родственники просят об отпевании покойного перед кремированием, служители церкви им не отказывают. Но люди, исповедующие православие, должны уважать умерших и не допускать разрушения тела, созданного Богом". Впрочем, есть в Русской Православной Церкви и лобби, которое ратует за то, чтобы не предавать крематории анафеме. Более того, поговаривают, что открытый в прошлом году крематорий в Новосибирске был освящен. И вообще, в последнее время упорно ходят слухи (которые представители РПЦ не подтверждают), что будто бы строительство крематориев при всех крупных городах давно согласовано с церковным начальством и от РПЦ есть благословение на самом высоком уровне. Вероятно, слухи возникли из-за того, что во всех крематориях России работают батюшки, которые отпевают усопших перед кремацией, а при некоторых крематориях есть часовни.
Несколько иначе смотрят на этот способ погребения другие ответвления христианства. Первыми одобрили кремацию лютеране и протестанты. А в 1963 г., правда с оговорками, кремацию разрешила католическая церковь.
Но, повторяю, причина прохладного (простите за каламбур) отношения к огненным похоронам – не только в религиозных убеждениях наших граждан. Главная причина – многочисленные страшилки, вот уже много лет предающиеся из уст в уста, об "ужасах", творящихся в крематориях. Мне, как и многим другим гражданам, неоднократно приходилось слышать, что покойников раздевают, золотые зубы и коронки вытаскивают, гробы пускают напрокат, а одежду, снятую с усопших, сдают в комиссионки. В свое время масла в огонь подлил рассказ Михаила Веллера "Крематорий", в котором описывается, как работники этого заведения в Ленинграде раздевали перед кремацией покойников, а одежду сдавали в неподалеку расположенный комиссионный магазин. Напомню вкратце, в чем суть истории: выиграл мужик в денежно-вещевую лотерею автомобиль, на радостях выпил, да и помер. Его кремировали (якобы вместе с билетом, который находился в кармане костюма). Через несколько дней пошла вдова покойного в комиссионку, где и увидела мужнин костюм. В кармане, разумеется, оказался тот самый билет... Кстати, как мне поведала моя мама, эту байку про костюм и билет (облигацию с крупным выигрышем) она слышала в детстве, когда Веллер еще и ручку в руках держать не умел.
Мне удалось побеседовать с работником одного из московских крематориев. Разумеется, я хотел узнать "всю правду" о том, что там творится. Была даже предпринята попытка подпоить Ивана (имя изменено по его просьбе, так как сотрудники сферы ритуальных услуг вообще предпочитают не афишировать место работы). Иван охотно со мной выпил, но никаких жутких тайн не поведал. А в ответ на вопрос об одежде, якобы снимаемой с трупов, рассмеялся: "Старик, как ты себе это представляешь? Чтобы покойника обрядить, костюмы на спине разрезают, разрезают и обувь. Для того, чтобы все это привести в товарный вид, надо бригаду швей-мотористок нанимать и сапожников. Так, что ли? В общем, чушь это полная". "А золото? – не унимался я. – Драгоценности-то с покойников наверняка снимаете? Не пропадать же добру..." Но Иван только рукой махнул – мол, отстань.
И все-таки, куда деваются драгоценности? Вообще, агенты, когда оформляют документы на кремацию, предлагают заказчику снять с покойного ювелирные украшения. Но если родственники оставляют все как есть, то во время кремации происходит следующее. В кремационном оборудовании есть такая штука – кремулятор. Он предназначен для перемалывания остающихся после кремации костных останков. С помощью электрического магнита из праха удаляются все металлические включения: гвозди, ручки от гробов, металлические протезы и т.п. Когда в СССР только появились первые крематории, во избежание хищения оператором кремационной печи из станков золота от зубных протезов, обручальных колец и т.д., был установлен контроль над сдачей государству всех немагнитных металлов. Весь металл, который не взял огонь, специальная комиссия обязана была сдавать государству (эти правила и сегодня существуют). Однако, как оказалось, температура в печи столь высока, что золото, серебро и другие ценные металлы расплавляются и, соединяясь с останками, превращаются в дисперсионный прах, из которого что-либо ценное извлечь практически невозможно. Конечно, есть вероятность того, что обслуга крематория может изъять ценности еще до отправки покойника в печь. Однако до сих пор с момента существования крематориев не было ни одного подобного уголовного дела. В принципе, это можно объяснить круговой порукой работников крематория, но как-то слабо верится, чтобы сведения о преступлениях не просочились в правоохранительные органы.
Что же до гробов, которые якобы пускают "налево", то и мой новый знакомый Иван, и вполне официальные лица в один голос уверяют, что технологическая особенность современных печей такова, что они не могут работать без гроба. Вообще процесс кремации происходит следующим образом. После попадания заколоченного или закрытого на защелки гроба в накопитель на домовину приколачивают металлическую табличку с выгравированным номером, гроб опломбируется. Если он украшен металлическими, пластмассовыми крестами, ручками, их снимают, чтобы не загрязнять атмосферу вредными выбросами, а также для того, чтобы форсунки печи дольше служили. После окончания кремации вместе с останками номерная табличка изымается из праха и делается сверка номеров, чтобы исключить путаницу с выдачей чужого праха (один из распространенных страхов – что выдадут чужие останки). Кстати, в некоторых крематориях предусмотрена застекленная просмотровая комната для родственников и близких, откуда можно наблюдать, как гроб уходит в печь. Кремировать в печи одновременно можно только одного покойного, перед загрузкой следующего она тщательно зачищается. Еще интересная деталь – в современных крематориях для того, чтобы включить печь, нужно иметь ключ с шифром и знать специальный код.
В общем, слухи о безобразиях в крематориях, как говорится, сильно преувеличены. Однако крематорий, впрочем, как вся сфера ритуальных услуг, является неплохой кормушкой для тех, кто там работает. С плохо соображающих от горя родственников и близких усопшего всегда можно слупить дополнительные деньги. Так, например, сотрудники ритуального зала крематория – кажется, их называют церемониймейстерами – нередко просят дать "на свечечки", на "панихидку", на "помянуть дорого покойника"... И люди, разумеется, дают. Между прочим, одна из моих знакомых лелеяла мечту устроиться на работу в крематорий, так как слышала, что там хорошо зарабатывают. Но ей это не удалось. Оказалось, что попасть в это заведение без протекции так же сложно, как было в свое время поступить без взяток и блата в МГИМО. Сумма, которую она должна была заплатить за трудоустройство, оказалась для нее неподъемной.
Сегодня вновь идет, как и на заре советской власти, усиленная пропаганда огненного погребения. В пользу крематориев приводятся даже исторические примеры, которые показывают, что предание умерших огню было нормой у многих народов, в том числе и у древних славян. Также в пример ставятся страны, где кремация получила широкое распространение: США, Япония, Чехия, Великобритания, Дания... Кремация преподносится как наиболее гигиеничный и экологически чистый способ погребения. Но дело-то не в экологии (во всяком случае, не только в ней), а в земле. Города разрастаются и требуют новых территорий. Кремация же не позволяет кладбищам сильно разрастаться и "захватывать" бесценную землю. Но простых людей, конечно, волнует не все это, а затраты на похороны. Кремация обходится дешевле обычных похорон. Именно поэтому в последние десять лет традиция кремировать покойных среди небогатых жителей крупных российских городов (в первую очередь Москвы и Санкт-Петербурга) приобретает популярность. Люди более состоятельные могут позволить себе оплатить традиционные похороны и землю на кладбище, а тем, кто победнее, приходятся прибегать к огненному погребению.
Первая кремационная печь в России была построена в Петрограде, на Васильевском острове, в 1920 году. Печь проработала всего два месяца и была остановлена по техническим причинам и за отсутствием топлива - дров. С декабря 1920 года по февраль 1921 года было сожжено всего 379 трупов. В Москве начал работать крематорий в 1927 году возле бывшего Донского монастыря. В 1973 году крематорий построили и в Ленинграде. В 70-е годы здесь сжигали ежедневно примерно 10 трупов. В 90-е годы через кремационные печи проходили ежедневно до 50 умерших. Сегодня сжигают в кремационных печах в сутки 100-120 покойников.
Покойные поступают в крематорий из моргов города обычно в готовом виде - одетые, обутые, причесанные, напудренные┘ Умершего кладут в гроб, изготовленный из хвойных пород дерева, обтянутый красной тканью. Затем гроб с телом покойного выставляют в траурном зале для погребальных обрядов. В зале звучит классическая музыка, в течение 30 минут с покойным прощаются родственники. Если этого времени недостаточно, то за дополнительную плату можно взять зал и на 45 минут, час, полтора┘ После прощания гроб накрывают крышкой и нажатием кнопки перемещают по эскалатору в подвальное помещение, где расположены кремационные печи.
В среднем каждый десятый умерший имеет золотые зубы. Перед сжиганием покойного золотые коронки выдергивают плоскогубцами. Одни родственники (приблизительно 50%) золотые зубы забирают с собой и продают ювелирам либо зубным техникам. Другие родственники зачастую по мотивам брезгливости отказываются от такого наследства. В этом случае работники крематория составляют специальный акт, в котором указывают количество золотых зубов и их вес. Раз в год скопившееся таким образом золото (набирается приблизительно около одного килограмма) направляют в Москву в золотохранилище на экспертизу. В золотохранилище оценивают желтый металл, и его стоимость переводят на банковский счет крематория.
После "стоматологического вмешательства" гроб снова закрывают крышкой и ставят в очередь к печи. Первоначально были установлены английские печи, которые проработали 10 лет. Затем их заменили на чехословацкие - они прослужили еще 10 лет. В 1994 году установили 13 печей российского производства - Апрелевского опытного завода теплоизоляционных изделий. Но отечественный опыт оказался неудачным. Печи изготавливались без какой-либо автоматики, часто выходили из строя, а весь процесс сожжения тела умершего проходил в ручном режиме: от поджога гроба тряпкой до полного сгорания трупа.
На днях санкт-петербургское государственное унитарное предприятие "Ритуальные услуги" ввело в эксплуатацию четыре новые кремационные печи чешского производства. Инвестиции в этот проект составили 20,8 млн. рублей. Весь процесс кремации автоматизирован. Все печи работают на природном газе. С тележки на компьютер поступает информация о весе гроба с телом, мышью выделяется одна из трех необходимых программ кремации, и затем нажимается клавиша "ОК". Гроб с помощью гидравлических тележек направляется в топку. Горение проходит при температуре 850 градусов и длится от 40 минут до полутора часов.
В Царском Селе в 1917 году толпа революционеров вырыла гроб с телом Григория Распутина, как известно, и потащила сжигать на Выборгскую сторону - на место, где до этого сожгли особняк друга и соратника "старца" тибетского священнослужителя Бадмаева. По воспоминаниям очевидцев, когда обгорели доски черного глазетового гроба, тело Распутина зашевелилось. Он приподнялся, махал руками, пытался было выбраться из огня, но потонул в пламени.
В Санкт-Петербургском же крематории пока не наблюдали, чтобы кто-то пытался приподняться, подавал знаки, что "этого" делать не надо, и просил отключить печь. Видели лишь, как у некоторых умерших лежащие на груди руки распрямляются.
Непосредственно у печей работают так называемые машинисты-операторы кремационных печей. Мужчинам по 25-30 лет, не пьют, большинство не курит. В основном они бывшие спортсмены, а значит, сильные духом, слабонервные к подобной работе не приспосабливаются. Учебных заведений для работы в крематориях не существует. Кадры находят по рекомендациям здесь же работающих сотрудников. Обычно берут людей, имеющих специальность оператора газоиспользующей установки. Дополнительное обучение проходят на месте в крематории. Печи обслуживают 16 человек, они работают два дня через два с 8.00 до 20.00. Единственный выходной в крематории - Новый год. Работа в крематории не считается вредной, но тем не менее им дают молоко, 6 дней добавляют к отпуску, оклад 8800 рублей. Если умрет сотрудник крематория, то его труп сжигают бесплатно. За 50 же процентов стоимости кремируют умерших близких родственников сотрудников крематория.
После кремации трупа печь выключается и переводится в режим остужения. Затем печь открывается и сгребается прах в металлический контейнер, или, по-другому, зольник. Из него магнитом извлекают гвозди и защелки от гроба.
Прах весит в среднем три - три с половиной килограмма. Один человек очень интересно подметил, когда ему отдали урну с прахом. Он сказал: "Вот как получается. Когда мы приходим на этот свет и когда уходим, то весим совершенно одинаково".
Урны стоят от 100 до 1000 рублей. Самые дешевые изготовлены из оргалита, дорогие - керамики или гранита. 60-70% праха засыпают в урну, герметично ее запаивают, пишут на ней фамилию, имя и отчество умершего и даты рождения и смерти.
Вокруг крематория установлен колумбарий (латинское columbarium, первоначальное значение - голубятня, от columba - голубь) - хранилище урн с прахом после кремации. Санкт-Петербургский колумбарий представляет собой бетонные плиты с ячейками (нишами) в 4 этажа. В нишу колумбария кладут урну и закрывают ячейку плитой, на которой также нанесены фамилия, имя и отчество умершего и даты рождения и смерти. Часто устанавливают фотографию умершего. Урна с прахом находится в колумбарии над землей, и получается, что тем самым нарушается христианский обычай, что прах надо предавать земле.
Но есть одно "но". Колумбарии изготавливали в советское время, и, возможно, по соображениям экономии цемента, других строительных материалов ячейки для урн сделаны очень маленькие, весь прах в эти ниши не помешается, поэтому отсыпают в урну столько праха, сколько вмещается в ячейку. Остатки же праха под покровом секретности сбрасывают в большую общую яму и потом засыпают землей. И в этом случае как бы не нарушается частично христианский обычай: 30-40% праха умершего предается земле, хоть и в братской могиле вперемежку и "обнимку" с другими прахами.
При крематории есть кладбище, на котором, заплатив дополнительно 2500 рублей, можно закопать урну и поставить памятник.
В случаях, когда у умерших нет родственников или родственники не лучше умершего - не платят денег за похороны, они подпадают в разряд безродных. Таких было в прошлом году около 2500 покойников. Их хоронило государство, если, конечно, это можно назвать похоронами. Голое тело покойного кладут в полиэтиленовый мешок и кремируют без каких-либо поминальных церемоний. На территории крематория есть так называемое Поле памяти с размером в футбольное поле. По нему и рассеивают прах безродных.
Всего за 29 лет работы Санкт-Петербургского крематория сожжено здесь около одного миллиона трупов. Великих, известных, узнаваемых людей очень мало. В городе на Неве в год умирают около 65 000 человек. Из них сжигают в среднем 60 процентов. Кремация обходится в 3-4,5 тысячи рублей, когда похороны на кладбище - 15-30 тысяч рублей. "Когда вы умрете, хотели бы, чтобы ваше тело похоронили или кремировали?" - поинтересовался корреспондент "НГ" у и.о. директора Санкт-Петербургского крематория Евгения Кулиничева. "Вы знаете, я еще об этом не думал", - последовал ответ.
По мнению служителей церкви, кремация человека – действо кощунственное и неугодное богу. С приходом к власти, в результате революции, большевиков ситуация начала меняться.
Этот метод погребения, с точки зрения новой идеологии, являлся правильным и наиболее предпочтительным. После смерти все живущие уравнивались. В начале тридцатых годов, был объявлен тендер на разработку первого в стране крематория. Лозунгом данного проекта стало высказывание: «крематорий – кафедра безбожия».
Огненное погребение
Первыми европейцами, практиковавшими сжигание усопших, были представители племен этрусков. Далее традицию переняли древние греки и римляне. После широкого распространения христианства, традиция постепенно была запрещена.
В условиях перенаселенности, в средневековой Европе остро стояла проблема нехватки мест для погребения. Часто, бедных людей приходилось хоронить в общих могилах, которые могли оставаться не закопанными по несколько дней. Это приводило к распространению заболеваний. В Париже, останки людей, с многих кладбищ переносили в катакомбы под городом. В результате образовывались целые галереи из костей.
С приходом в Европу страшной напасти – черной смерти – чумы, вновь была восстановлена практика сжигания на кострах. Но этого оказывалось недостаточно для прекращения распространения болезни.
Кремационная печь современного образца была изобретена инженером из Германии в 1874 году. Устройство имело регенеративную камеру, в которой происходило сжигание. Рабочий процесс происходил под действием потока раскаленного воздуха. Немногим позднее, в Милане был построен первый крематорий. В современном мире насчитывается более 14 тыс. стационарных камер такого типа. Также существуют передвижные устройства.
Первый в России крематорий был открыт в тридцатых годах, на Васильевском острове в помещении бани, в Петербурге. Хотя заведение проработало менее двух лет, в нем было кремировано 379 тел. Крематорий прекратил свою деятельность ввиду отсутствия твердого топлива.
Позднее, практика сжигания покойников распространилась по всей стране. «Последний огненный путь» стал обычным явлением.
Непривычный эксперимент
В пост перестроечные годы. в России стали широко распространятся экстрасенсорные практики. Многие экстрасенсы проводили необычные эксперименты, направленные на изучения аномальных явлений и потустороннего мира.
В 1996 году, в рабочее время, по местному телевидению, в Петербурге была показана довольно странная передача. Был показан уникальный в своем роде эксперимент, связанный с кремацией.
Для отслеживания посмертной активности покойника применялся электроэнцефалограф — прибор для исследования мозговой активности. В случае с живым человеком, прибор способен диагностировать различные заболевания и состояния головного мозга.
Соединенный с головой усопшего, посредством электродов, прибор, естественно, не подавал никаких сигналов. На момент проведения исследований, шел уже четвертый день после смерти. Гроб с телом был помещен на транспортер, графическое устройство показывало прямую линию.
Постепенно, по мере приближения гроба к камере сгорания, самописец стал вычерчивать сначала слабые, а позднее зубцы с высокой амплитудой. Удивлению и ужасу ученых не было предела. Мозг покойника, перед лицом пламени, вновь стал подавать признаки жизни.
Расшифровка записи показала соответствие подаваемых сигналов состоянию сильного страха. Из всего произошедшего выходило, что, по каким-то причинам, покойник боялся кремации. Комментариев произошедшего не последовало. После проведения эфира, телевизионный проект был быстро свернут, а тема забыта.
Ввиду отсутствия официального заявления, самой правдоподобной видится версия. После смерти, клетки организма еще какое-то время сохраняют свои функции. Благодаря этому, возможна пересадка органов и конечностей. Перед лицом опасности, активизируется последний резерв сил в клетках, который и был зафиксирован прибором.
Знаки над трубами крематория
Существует немало свидетельств проявлений потусторонних сил вблизи крематориев. Доктор больницы им. Мечникова Николай С. рассказывал историю из своей практики. Род занятий и жизненная — материальная позиция медика дают основания доверять его рассказу.
По словам доктора, то, что ему удалось увидеть февральским вечером на пути домой, после суток работы, не поддается логическому объяснению. Зимой темнеет рано, и в этот вечер было именно так. Уставший работник сел на остановке в свой автобус и в тепле благополучно уснул. Проснувшись на конечной остановке, разбуженный кондуктором, он понял, что сел не в тот автобус. Как оказалось, доктор приехал к крематорию.
В воздухе стоял отчетливый неприятный запах, свидетельствующий о том, что в данный момент происходит в крематории. В ожидании обратного рейса, Николай, с цинизмом врача, стал считать сколько раз из трубы пойдет дым – сколько усопших сожгут. Когда из трубы появилось очередное облако, доктор был повержен в шок. В воздухе, невдалеке от трубы крематория, повис отчетливый силуэт человека.
Заинтригованный, Николай пропустил свой автобус в ожидании следующей кремации. Как и ожидалось, он снова смог увидеть очертания фигуры человека. По-видимому далее процесс ускорился, и в воздухе образовалось уже несколько очертаний покойников. То, что произошло далее, ввело видавшего виды доктора в ступор. Из трубы появилось огромное облако, которое планомерно поглотило все силуэты.
Зачем сжигают покойников
Во многих сказаниях народов мира, принято сжигать тела злодеев и пускать прах по ветру. Считается, что, таким образом уничтожается вся негативная энергетика, накопленная преступником за жизнь. Можно было бы предположить, что сожжение открывает прямую дорогу в рай. Но, нет гарантий, что в процессе кремации, не пострадает весь полезный опыт, накопленный за жизнь.
В веровании буддистов, сжигание очищает тело от всех грехов. Душа перерождается без багажа прошлой жизни, начиная все сначала.
В православии другая точка зрения. Считается, что человек создан из материи земли. После смерти, он должен вернуть не только свою физическую оболочку земле, но опыт и энергию, накопленную при жизни. При этом препятствование данному процессу путем бальзамирования или кремации, ложится грехом на человека это сделавшего и его родственников.
Научного подтверждения данным гипотезам, пока что не существует. Поэтому, решение, как уйти в последний путь, целиком лежит на плечах каждого человека.
SMOKE GETS IN YOUR EYES: AND OTHER LESSONS FROM THE CREMATORY
Copyright © 2014 Caitlin Doughty
All rights reserved
First published as a Norton paperback 2015
© Банников К.В., перевод на русский язык, 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018
* * *
Моим дорогим друзьям,
Таким верным и великодушным,
Ужасное хайку1
Хайку – национальная японская форма поэзии, жанр поэтической миниатюры. – Прим. ред.
От автора
Согласно сведениям журналиста-свидетеля, Мата Хари, знаменитая экзотическая танцовщица, которая занималась шпионажем во время Первой мировой войны, отказалась надеть повязку на глаза, когда в 1917 году французы вели ее на расстрел.
– Мне обязательно это надевать? – спросила Мата Хари своего адвоката, как только увидела повязку.
– Если мадам не хочет, это ничего не изменит, – ответил офицер, поспешно отворачиваясь.
Мату Хари не стали связывать и надевать повязку ей на глаза. Она смотрела своим мучителям прямо в лицо, когда священник, монахини и юрист отошли в сторону.
Нелегко взглянуть смерти прямо в глаза. Чтобы избежать этого, мы предпочитаем носить повязки, прячась в темноте от реалий смерти и умирания. Однако незнание – это не благословение, а лишь еще более сильный страх.
Можно всячески избегать контакта со смертью, храня мертвые тела за дверями из нержавеющей стали и оставляя больных и умирающих в больничных палатах. Мы так старательно прячемся от смерти, что возникает ощущение, будто мы первое поколение бессмертных людей. Однако это не так. Ни для кого не секрет, что однажды мы все умрем. Как сказал великий культурный антрополог Эрнест Беккер, «идея смерти и страх перед ней преследуют человека, как ничто другое». Именно из-за страха смерти мы строим соборы, рожаем детей, объявляем войну и смотрим в интернете ролики про кошек в три часа ночи.
Смерть управляет всеми нашими созидательными и разрушительными поступками.
Чем скорее мы осознаем это, тем лучше мы сможем понять самих себя.
Эта книга описывает первые шесть лет моей работы в американской похоронной индустрии. Если вы не хотите читать реалистичные описания смерти и мертвых тел, то, скорее всего, вы наткнулись не на ту книгу. Истории здесь правдивы, а люди реальны. Некоторые имена и детали (но не те, что непристойные, обещаю) были изменены, чтобы сохранить конфиденциальность некоторых людей и защитить личность усопших.
Внимание!
Территория с ограниченным доступом.
Кодекс правил штата Калифорния
Заголовок 16, раздел 12, статья 3, секция 1221
Уход за усопшим и подготовка к похоронам.
(а) Уход за усопшим и подготовка к похоронам (или другим вариантам распоряжения человеческими останками) должны быть строго конфиденциальными…
Предупреждающий плакат о требованиях к подготовке к похоронам
Как я брила Байрона
Девушка никогда не забудет первое тело, которое она побрила.
Это единственный момент в ее жизни, который можно назвать даже более неловким, чем первый поцелуй или потерю невинности. Стрелки часов двигаются мучительно медленно, когда ты стоишь над мертвым телом пожилого мужчины, сжимая в руках розовый пластиковый бритвенный станок.
В освещении ламп дневного света я смотрела на бедного неподвижного Байрона в течение целых десяти минут. Так звали этого мужчину, по крайней мере, это имя было указано на ярлычке, свисающем с большого пальца его ноги. Я не знала, как воспринимать его, как мужчину или как тело, но мне казалось нужным как минимум узнать его имя до того, как я начну проводить очень интимные процедуры.
Байрон был 70-летним мужчиной с густыми белыми волосами, произраставшими на его лице и голове. Он был обнаженным, не считая простыни, обернутой вокруг нижней части его тела. Не знаю, что прикрывала эта простыня. Наверное, она требовалась, чтобы сохранить посмертное достоинство человека.
Его глаза, устремленные в бесконечность, стали плоскими, словно спущенные воздушные шары. Если глаза возлюбленного – это чистое горное озеро, то глаза Байрона были болотом. Его широко раскрытый рот замер в беззвучном крике.
– Эм, Майк! – позвала я своего нового начальника. – Правильно ли я понимаю, мне нужно воспользоваться кремом для бритья, или как?
Майк зашел в комнату, достал из металлического шкафчика банку пены для бритья и попросил меня быть осторожной.
– Будет сложно что-то исправить, если ты раскроишь ему лицо. Будь аккуратна, договорились?
Да, аккуратной. Нужно быть не менее осторожной, чем в прошлые разы, когда я брила людей. Хотя этого со мной еще никогда не случалось.
Натянув резиновые перчатки, я поднесла станок к холодным и твердым щекам Байрона, покрытым густой щетиной. Мне совсем не казалось, что я делаю что-то важное. Я всегда думала, что работники моргов должны быть профессионалами своего дела, умеющими делать с усопшими то, что остальные не могут. Интересно, догадывались ли члены семьи Байрона, что 23-летняя девчонка без опыта работы бреет лицо дорогого им человека?
Закрыть Байрону глаза у меня не вышло, потому как его морщинистые веки не слушались и снова поднимались, словно он хотел наблюдать за тем, как я его брею. Я попробовала еще раз. Безрезультатно. «Эй, Байрон, мне наблюдатели не нужны!» – сказала я, но никто мне не ответил.
То же самое происходило и со ртом. Я закрывала его, но он оставался в таком положении всего несколько секунд, после чего челюсть снова падала. Что бы я ни предпринимала, Байрон не хотел делать то, что полагается каждому джентльмену, то есть бриться. В итоге я неуклюже намазала его лицо пеной для бритья, напоминая самой себе годовалого ребенка, рисующего пальцами.
В процессе работы я пыталась убедить себя в том, что это просто мертвый человек. Всего лишь гниющее мясо, Кейтлин. Туша животного.
Однако эта техника убеждения не оказалась эффективной: Байрон был не просто гниющим мясом. Он также был благородным и волшебным существом, вроде единорога или грифона, объединяя в себе нечто внеземное с мирским.
К тому моменту, как я осознала, что эта работа не для меня, было уже слишком поздно. Я уже не могла уклониться от бритья Байрона. Вооружившись розовым станком и издав высокий звук, различимый лишь собаками, я поднесла его к щеке. Так началась моя карьера парикмахера мертвецов.
Еще утром того дня я совсем не думала, что мне придется брить тела. Конечно, я понимала, что буду иметь дело с трупами, но не догадывалась, что мне нужно будет брить их. Это был мой первый рабочий день в семейном похоронном бюро «Вествинд: кремация и захоронение».
Проснулась я рано, чего со мной никогда до этого не случалось, натянула брюки, которые до этого вообще не носила, и надела массивные кожаные ботинки. Брюки были слишком короткими, а ботинки чересчур большими. Выглядела я нелепо, но в свою защиту могу сказать, что у меня не было определенного понятия о том, как полагается выглядеть работнику, сжигающему мертвых людей.
Когда я вышла из своего дома на Рондел Плэйс, солнце только вставало. В его лучах поблескивали выброшенные иглы и испаряющиеся лужи мочи. Бездомный мужчина, одетый в балетную пачку, тащил вдоль аллеи старую автомобильную шину. По всей вероятности, он намеревался смастерить из нее унитаз.
Когда я впервые очутилась в Сан-Франциско, мне нужно было три месяца, чтобы найти жилье. В конце концов я встретила Зоуи, лесбиянку и студентку юридического факультета, которая сдавала комнату. Мы стали жить вместе в ее ярко-розовом дуплексе2
Дуплекс – это дом, состоящий из двух секций, объединенных одной крышей и боковыми стенками и рассчитанный на две семьи. – Прим. ред.
На Рондел Плэйс. С одной стороны нашего славного дома была мексиканская закусочная, а с другой – «Esta Noche», бар, знаменитый латиноамериканскими трансвеститами и оглушающей национальной музыкой.
Когда я шла вдоль Рондел по направлению к железнодорожной станции, ко мне подошел мужчина, распахнул пальто и показал свой пенис.
– Что ты об этом думаешь, сладкая? – спросил он меня, радостно размахивая своим достоинством.
– Эх, парень, могло бы быть и получше, – ответила я. Его лицо сразу помрачнело.
На скоростном поезде я добралась до Окленда, и мне оставалось пройти несколько кварталов до «Вествинда». Вид на мое новое рабочее место, который открылся мне спустя десять минут ходьбы от станции, был удивительным. Не знаю, чего я ожидала от похоронного бюро (может, я думала, что оно будет похоже на гостиную моей бабушки с несколькими печами), но из-за металлического ограждения оно выглядело вполне нормально. Обычное белое одноэтажное здание, которое вполне могло сойти за страховую компанию.
Рядом с воротами была небольшая табличка с просьбой звонить в звонок. Собравшись с духом, я позвонила. Через мгновение дверь со скрипом распахнулась, и на пороге показался мой новый начальник Майк. Я уже видела его однажды и ошибочно решила, что он абсолютно безвреден: лысеющий мужчина за сорок, среднего роста и веса, одетый в штаны камуфляжной расцветки. Однако, несмотря на его дружелюбные штаны хаки, Майк в то утро выглядел пугающе. Он пристально оценивал меня взглядом из-под очков, и весь вид его говорил о том, как он жалеет, что нанял меня.
– Доброе утро, – сказал Майк тихим, невыразительным голосом, словно эти слова должен был слышать только он. Он открыл дверь и ушел.
Спустя несколько неловких мгновений я поняла, что мне следует идти за ним: зайдя в помещение, я несколько раз повернула за угол. В коридорах слышался приглушенный рев, который постепенно становился все громче.
Мы прошли в большое складское помещение, откуда и раздавался этот рев: внутри стояли две большие, но приземистые машины, расположенные в самом центре комнаты, как Траляля и Труляля смерти, сделанные из рифленого металла. Из них выходили трубы, которые шли вверх, сквозь крышу. У каждой машины была металлическая дверь, открывавшаяся наверх.
Я поняла, что передо мной стояли печи для кремации. Там, прямо в эту самую минуту, находились люди, мертвые люди. В тот момент я еще их не видела, но осознание того, что они рядом, меня взволновало.
– Все эти печи для кремации? – спросила я Майка.
– Они занимают все помещение. Было бы странно, если бы это были не печи для кремации, не так ли? – ответил он, выходя в ближайшую дверь и снова оставляя меня одну.
Что такая милая девушка, как я, делает в этом месте? Никто в здравом уме не предпочел бы работу с мертвыми посту, скажем, банковского служащего или воспитательницы детского сада. Скорее всего, устроиться банковским клерком или воспитательницей мне было бы гораздо легче, ведь в индустрии смерти очень подозрительно относились к 23-летним девушкам, желающим пополнить ее ряды.
Во время поиска работы я вбивала в поисковой строке слова «кремация», «крематорий», «морг» и «похороны».
На письма с моим резюме работодатели отвечали мне (если вообще отвечали): «Есть ли у вас опыт работы в сфере кремации?» Похоронные бюро, казалось, настаивали на опыте работы, словно навыки сжигания тел можно было получить на обычном уроке в средней школе. Я разослала сотни резюме и получила множество ответов «Извините, но мы нашли более опытного сотрудника», пока через полгода не нашла работу в компании «Вествинд: кремация и захоронение».
Мои отношения со смертью всегда были довольно сложными. Когда в детстве я узнала, что неизбежным концом существования любого живого организма является смерть, мной овладели дикий страх и сильное любопытство. Будучи маленькой девочкой, я часами лежала в постели не в силах заснуть, пока свет фар машины моей матери не озарял подъездную дорожку к дому. Почему-то я была уверена, что мама лежит где-нибудь на дороге, истекая кровью, и при этом у нее на кончиках ресниц поблескивают кусочки от разбитого лобового стекла. Несмотря на то, что тема смерти, болезней и тьмы буквально поглотила меня, все же мне удавалось казаться наполовину нормальной школьницей. В колледже я решила перестать скрывать свои интересы и начала заниматься средневековой историей. В итоге на протяжении четырех лет я читала статьи примерно с такими названиями: «Некрофантазии и мифы: интерпретации смерти коренными жителями Паго-Паго» (Доктор Карен Баумгартер, Йельский университет, 2004). Меня привлекали все стороны смерти: тела, ритуалы, скорбь. Статьи отвечали на некоторые мои вопросы, однако мне было этого недостаточно. Мне нужны были настоящие тела и реальная смерть.
Майк вернулся, толкая перед собой скрипучую каталку с лежащим на ней моим первым трупом.
– Сегодня у меня совсем нет времени знакомить тебя с печами для кремации, – безразлично сказал он, – поэтому я попрошу тебя об услуге: побрей этого парня.
Очевидно, семья этого мертвого мужчины хотела еще раз его увидеть до кремации.
Далее я последовала за Майком, который повез каталку в стерильную белую комнату, расположенную прямо возле крематория. Он объяснил, что именно в этом помещении трупы «готовят». Он подошел к большому металлическому шкафу и достал одноразовый бритвенный станок из розового пластика. Подав его мне, Майк повернулся и ушел, в третий раз оставив меня в одиночестве. «Удачи!» – прокричал он, удаляясь.
Как я уже отмечала выше, бритье трупа не входило в мои планы, однако у меня не было выбора.
Выйдя из комнаты, Майк пристально следил за мной. Это был своего рода тест, который должен был показать, смогу ли я работать, следуя его жесткой философии: тони или плыви. Я была новенькой, нанятой сжигать (и иногда брить) тела, и я могла или справиться, или не справиться с поставленной задачей. Майк не был готов дать мне ни времени на обучение, ни испытательного срока.
Он вернулся через несколько минут и, стоя у меня за спиной, взглянул на мою работу: «Смотри, брить нужно по направлению роста волос. Отрывистыми движениями. Правильно».
Когда я вытерла с лица Байрона остатки пены, он стал выглядеть словно новорожденный. Не было ни одного пореза.
Позже тем же утром пришли жена и дочь Байрона, чтобы последний раз взглянуть на него. Байрона, задрапированного белыми простынями, вывезли в зал для прощаний. Лампа на полу и розовая лампочка на потолке мягко освещали его открытое лицо; так оно выглядело гораздо приятнее, чем при резком свете ламп дневного света в комнате для приготовлений.
После того как я побрила Байрона, Майк, прибегнув к какой-то похоронной магии, закрыл глаза и рот усопшего. Теперь, освещенное мягкими розовыми лучами, лицо джентльмена выглядело умиротворенным. Я ждала, что из зала для прощаний раздастся крик, вроде: «Какой ужас! Кто его так побрил?!», но, к счастью, этого не произошло.
От его жены я узнала, что Байрон 40 лет проработал бухгалтером. Такому организованному человеку, как он, наверняка понравилось бы тщательно выбритое лицо. Ближе к концу своей битвы с раком легких он был не в силах даже самостоятельно ходить в уборную, не говоря уже о бритье.
После того, как семья Байрона простилась с ним, пора было приступать к кремации. Майк поместил Байрона внутрь одной из огромных печей и с удивительной ловкостью выставил все настройки на передней панели. Через два часа дверь печи снова распахнулась, и я увидела красные тлеющие угольки, которые когда-то были костями Байрона.
Затем Майк принес инструмент, похожий на металлические грабли, и показал, какими движениями нужно выгребать кости из печи. Пока все, что осталось от Байрона, падало в контейнер, зазвонил телефон. Его звонок раздался в громкоговорителях на потолке, которые были установлены специально для того, чтобы телефон было слышно, несмотря на рев печей.
Майк сунул мне свои защитные очки и сказал:
– Закончи выгребать кости, мне нужно снять трубку.
Когда я доставала кости Байрона из печи, то заметила, что его череп остался целым. Я обернулась, чтобы посмотреть, не наблюдает ли за мной кто-нибудь живой или мертвый, а затем начала тащить череп к себе. Когда он приблизился к дверце печи, я взяла его в руки: он все еще был теплым, и я чувствовала его гладкую, но пыльную поверхность даже через промышленные перчатки.
Безжизненные глазницы Байрона смотрели на меня, пока я вспоминала, каким было его лицо до того, как всего два часа назад оказалось в огне. Это лицо я должна была хорошо запомнить, учитывая наши клиентско-парикмахерские отношения. Однако все человеческое, что было в его лице, ушло. Мать-природа с «ее жестокими законами», как писал Теннисон3
Корреспондент «КП» узнала, чем гримируют покойных и сколько стоит самый дорогой гроб
Тем, кому по несчастью довелось побывать в Барнаульском крематории, известна лишь его внешняя сторона - прощальные и поминальные залы, ритуальный магазин, небольшой храм и колумбарий. В кремационный цех и другие подсобные помещения посторонним вход категорически воспрещен. Но только не корреспондентам «КП »!
Директор крематория Андрей Чумаченко устроил для «Комсомолки» целую экскурсию по траурному заведению.
Андрей признался, что с десятого класса мечтал работать в ритуальном бизнесе. И когда ему предложили должность директора, не задумываясь, переехал из Новосибирска в Барнаул .
Много споров по поводу кремации. Лично я считаю, что кремация - более гуманный способ, чем погребение в землю, - сказал наш герой.
В краевой столице крематорий открыли в мае 2015 года. С того момента здесь кремировали порядка 200 человек.
Разбег цен на комплекс услуг крематория - от
19,5 до 45,2 тысяч рублей. В магазине, который находится при заведении, большой выбор гробов, погребального белья, одежды покойному и прочего.
Самый дорогой гроб здесь - лакированный саркофаг из кедра стоимостью 124 тысячи рублей.
Такой покупали в прошлом году сотруднику ГИБДД , который в сентябре погиб при исполнении служебных обязанностей, - отметил Андрей.
В таком гробу кремировать нельзя, только хоронить (кстати, крематорий оказывает и услуги погребения - Прим. ред.). Из-за больших размеров, он в печь не войдет. По словам директора, в основном берут деревянные гробы. Их стоимость - от 2,5 тысяч рублей.
Погребальное белье здесь на любой вкус и цвет.
Есть бюджетные простыни - хэбэшные и атласные - за 700 рублей, и более дорогие варианты - за 3,6 тысяч рублей, - рассказал Андрей.
Мне в глаза бросились две лежащие рядом маленькие подушечки…
Это - детские, - пояснил рассказчик. - Детей у нас тоже кремируют, к счастью, редко. Бывало, обращались, к нам родители мертворожденных малышей. Но из-за отсутствия определенных документов пока мы их не можем кремировать.
В крематории есть два прощальных зала. Запах здесь специфический, видимо, пропитан людским горем. Во время церемонии гроб стоит посредине, по бокам он него - мягкие удобные диванчики для родственников, есть и другие - по периметру зала.
Вскоре здесь мы установим прожектор, который будет светом выделять зону с покойным, - рассказал Андрей.
Во время прощания свет приглушен тихо звучит музыка, как правило, выбирают классику. На стене установлен плазменный телевизор, где можно посмотреть фильм о покойном. По словам Андрея, этой услугой пока никто не пользовался.
Зато, заказывали видео с похорон. У умершего родственники в Германии были. Вот мы им нарезку делали. В будущем собираемся сделать возможность смотреть похороны в режиме онлайн, - пояснил директор крематория.
Дабы уйти от сплетен о том, что перед тем, как отправить тело в печь, с покойного снимают драгоценности, в крематории есть услуга - просмотр начала кремации. Это занимает 30 минут времени. Родственники находятся за стеклом и наблюдают, как гроб с телом машинист отправляет в печь.
Стекло - бронированное, сами понимаете, смерть - это всегда горе, поэтому люди могут вести себя неадекватно, в том числе, биться об стекло. У нас такое было, - поделился рассказчик.
Андрей рассказал, что как-то кремировали покойного, к которому родственники из Бурятии приехали, как положено, с шаманом.
Так они во время просмотра начала кремации обряды свои проводили: лампады зажигали, молитвы читали, - вспомнил директор.
Кремационную печь сюда привезли из Чехии . Цена - порядка 18 миллионов рублей. Управляет ей оператор. При температуре 1100 градусов человеческое тело полностью сгорает за 1-1,5 часа. Все это время оператор контролирует процесс через небольшое стеклянное окошечко в печи.
К слову, есть вещи, которые нельзя класть в гроб при кремации.
По опыту коллег из Новосибирска знаю, что и телефоны кладут, и другие вещи. Потому перед тем, как тело отправят в печь, танатопрактик осматривает гроб, чтобы там не было лишнего. Бывало, что кардиостимуляторы из «сердечников» вынимали - так как, это тоже запрещенные предметы, - сообщил Чумаченко . - Ведь они имеют батарейки, которые в огне могут взорваться и повредить печь.
После печи останки тела покойного (как правило, это мелкие косточки - Прим. ред.) помещают в кремуляторную. Там в шаровой мельнице их перемалывают в мелкую однородную массу.
Затем, оператор ссыпает весь прах в капсулу (ее можно захоронить в землю) или в специальный мешочек, который потом помещают в урну.
Урну родственники выбирают заранее. Самая дорогая здесь стоит 33 тысячи рублей. Сделана она из цельного камня.
Если в помещении с печью всегда тепло, то в морге вечный холод. Даже двери здесь термонепроницаемые.
Подготовка тела для погребения в землю и для кремации мало чем отличается. Только при кремации покойников как правило не бальзамируют, - пояснил Чумаченко.
Умерших женщин в крематории могут причесать, накрасить. Для этого есть целый набор косметики: тональный крем, румяна, тени, тушь, помада и прочее.
На территории крематория построили храм. В него заходят, чтобы поставить свечку в память об усопшем. Сегодня здесь горела одна свеча….
За храмом закреплен батюшка. По воле родственников, он может отпеть умершего.
На аллее памяти установлен колокол. После процедуры прощания близкие и родственники умершего звонят в него, тем самым, отдают дань памяти покойному.
За ним установлен семейный склеп учредителей крематория. Большая территория крематория, в 2,5 га, позволяет и другие склепы установить.
Рядом возвышается колумбарий. Он рассчитан на 9 тысяч урн. Пока здесь много свободных мест. Однако, есть - зарезервированные. Эти люди заранее позаботились о том, чтобы их кремировали.
Можно при жизни составить договор, он стоит 1,4 тысячи рублей, оплатить комплекс услуг и назначить душеприказчика, который проследит за его исполнением, - объяснил рассказчик.
После смерти заказчика ничего доплачивать за его кремацию не придется.
Так к нам мужчина пришел, говорит: «Через две недели у меня сложная операция, боюсь, что не выживу». Составили договор на кремацию.
Отдельное здание отведено для кремации животных и биоотходов. Здесь установлены две печи.
Привозят кошечек, собачек, кроликов и даже хомячков, - поделился Андрей.
Стоимость кремации животного зависит от веса. Минимальная цена - 2,5 тысячи рублей.
Для животных также есть урны. Мне они показались довольно веселыми. Хотя, по словам директора ООО «Ветритуалс» Михаила Сердюкова , иногда по умершим животным хозяева убиваются сильнее, чем по людям.
