Много работал в камерно-инструментальном жанре. Характерная для него склонность к тонкой художественной детализации образа обусловила этот интерес. Причем интенсивность работы повышалась в переломные годы, когда Брамс ощущал необходимость в дальнейшем развитии и совершенствовании своих творческих принципов. Так было в конце 50-х и начале 60-х годов и позже - на рубеже 80-90-х годов: в эти периоды создано большинство его камерных сочинений. Всего же Брамс оставил двадцать четыре крупных, преимущественно четырехчастных, цикла. В шестнадцати из них использовано фортепиано .
Разнообразным, богатым содержанием наделены сонаты - две для виолончели и три для скрипки с фортепиано (В поздний период творчества написаны еще две сонаты - для кларнета с фортепиано.) .
От страстной элегии первой части (особо отметим замечательную 32-тактную мелодию главной партии!) к печальному, венскому по своим оборотам вальсу второй части и мужественной энергии финала - таков основной круг образов Первой виолончельной сонаты e-moll ор. 38 . Духом мятежной романтики проникнута Вторая соната F-dur ор. 99 . И хотя это произведение в художественной цельности уступает предшествующему, но превосходит его по глубине чувств и волнующему драматизму.
Живое свидетельство неистощимой творческой фантазии Брамса содержится в скрипичных сонатах . Каждая из них неповторимо индивидуальна. Первая G-dur ор. 78 привлекает поэтичностью, широким, текучим и плавным развитием; в ней есть и пейзажные моменты - словно весеннее солнце прорывается сквозь сумрачные, дождевые облака... Вторая соната A-dur ор. 100 песенная, светлая и бодрая, изложена лаконично и собранно. Вторая часть обнаруживает родство с Григом. Вообще, некоторая «сонатинность» - отсутствие большого развития - выделяет ее среди других камерных сочинений Брамса.
Среди трех фортепианных трио особенно выделяется последнее - c-moll ор. 101 . Глубоко впечатляют мужественная сила, сочность и полнокровие музыки этого произведения. Эпической мощью проникнута первая часть, где железная, неуклонная поступь темы главной партии дополняется вдохновенной гимнической мелодией побочной:
Начальное зерно их интонаций совпадает. Этот оборот пронизывает дальнейшее развитие. Образы скерцо, весь его причудливый склад контрастируют с третьей частью, где главенствует простой волнующий напев в народном духе. Финал дает органическое завершение цикла, утверждающего идею созидательной воли человека, прославляющего его дерзновенные подвиги.
Одним из наиболее сильных и значительных произведений Брамса является фортепианный квинтет f-moll ор. 34 .
Помимо того, Брамс написал одно трио с валторной и одно с кларнетом , три фортепианных квартета , квинтет с кларнетом и для струнного состава - три квартета , два квинтета и два секстета .
Иоганнес Брамс (1833-1897) - выдающийся немецкий композитор второй половины XIX века, времени, когда в лице Гектора Берлиоза, Ференца Листа, Рихарда Вагнера художественное направление Романтизм достигло высочайших вершин.
Творчество Брамса охватывает все известные жанры, кроме оперы и балета. Всего у него 120 орus`ов.
К симфоническим произведениям Брамса относятся: четыре симфонии (ор. 68 c-moll, ор. 73 D-dur, ор. 90 F-dur, ор. 98 e-moll), две увертюры («Торжественная» (ор.80) и «Трагическая» (ор. 81)), вариации на тему Гайдна (ор. 56) и две ранние серенады (ор.11 D-dur и op.16 A-dur).
В вокально-хоровом жанре Брамсом написано около двухсот произведений, включающих романсы, песни, баллады и хоры (мужские, женские и смешанные).
Как известно, Брамс был замечательным пианистом. Естественно, для фортепиано им написано огромное количество произведений: одно скерцо (op.4 es-moll), три сонаты (ор.1 С-dur, op.2 fis-moll, op.5 f-moll), Вариации на тему Шумана (ор.9), Паганини (ор.35), Вариации на венгерскую тему (ор.21), Вариации и фуга на тему Генделя (ор.24), 4 баллады (ор.10), 4 каприччио и 4 интермеццо (ор.76), 2 рапсодии (ор.79), фантазии (ор.116), множество пьес.
Среди сольных фортепианных произведений Брамса большой популярностью у исполнителей и слушателей пользуются две рапсодии ор.79, написанные в 1880 году. Брамс не был первым, кто использовал этот жанр в фортепианной музыке. Известно, что у чешского композитора В.Я. Томашека уже в 1815 году были произведения в этом жанре. Но, несмотря на этот факт, расцвет жанра рапсодии по праву связывают с именем выдающегося венгерского композитора Ференца Листа. Всемирную известность получили его 19 венгерских рапсодий, сочинённых композитором в период с 1840 по 1847 г. Известно, что практически в каждой из них использованы подлинные народные песенные и танцевальные мелодии. Двухчастное строение листовских рапсодий тоже обусловлено народной традицией контрастного сопоставления песни и танца. Внутреннее развитие рапсодий Листа довольно свободное, импровизационное, основанное на чередовании отдельных крупных разделов по принципу сквозной или контрастно-составной формы. Но самая главная особенность рапсодий Листа заключается в их глубоком венгерском национальном колорите.
Но совершенно другие две рапсодии Брамса ор.79, которые дают достаточно полное представление об образном содержании музыки композитора, о главных достоинствах его таланта и особенностях стиля.
В частности, рапсодия ор.79 №2 g-moll - произведение лирико-драматическое, написанное в полной сонатной форме.
В основе Второй рапсодии лежат четыре ярко выразительные, острохарактерные темы, которые в своём чередовании образуют экспозицию сонатной формы. Каждая из этих тем имеет своё собственное «лицо». Они определённы в жанровом и особенно в структурном отношении, что характерно для Брамса, как для немецкого композитора.
Первая из четырёх тем (главная тема сонатной формы) - возбуждённо-порывистая, романтически-устремлённая, с характерной немецкой патетической романсовостью. Средства выразительности (мелодия, лад и тональность, гармония, ритм, фактура, форма) в ней направлены на выражение бурного волнения человеческих чувств. В жанровом отношении главная тема неоднородна: одноголосная мелодия в правой руке явно песенная; триоли в среднем голосе - характерная особенность романсового сопровождения, а ямбические октавные басы в левой руке придают теме черты марша. В итоге создаётся трёхпластовая жанровая фактура, выражающая богатое, сложное, напряжённое образное содержание главной темы. Форма главной темы - простой период повторного строения, где каждое из двух предложений - четырёхтактовая волна с подъёмом и спадом.
Интересно, что после изложения главной темы нет сколько-нибудь развёрнутой связующей части (что в принципе было характерно для сонатных форм немецких композиторов-классиков), но есть внезапное, резкое переключение в яркую, самостоятельную, весьма лаконичную связующую тему. В образном отношении она внутриконтрастна: мужественно-решительные возгласы сменяются скерцозно-полётными элементами. Аккордово-октавная фактура, громкая (f) динамика и пронизывающие всю тему паузы придают музыке взволнованно-волевой, устремлённый характер. По форме связующая тема представляет простой период повторного, но не квадратного строения, как главная тема. А по масштабу она ещё более краткая, «недоговорённая», усечённая, требующая (из-за разомкнутости периода) продолжения.
Новый, контрастный, самый лирический образ экспозиции возникает с появлением побочной темы. В основе мелодии лежит островыразительный, щемящий триольный мотив, опевающий квинту ре-минора с уменьшённой терцией, причём с акцентированной остановкой на IV повышенной ступени, которая в этом же такте «отменяется» IV натуральной ступенью. В результате безостановочного, без единой паузы распева мелодии в союзе с широко разложенными фигурациями аккомпанемента создаётся ощущение тревожности, затаённой душевной боли, болезненных вздохов. Страстная порывистость сближает Брамса с Шуманом. По-шопеновски распевная мелодия словно парит над остальной фактурой темы.
Побочная тема приводит к горделивой, драматической заключительной теме. Сначала она звучит очень затаённо, даже мрачно. В первом предложении простого периода одна и та же повторяющаяся нота в правой руке создаёт фантастическое ощущение нагнетания, ожидания какого-то срыва, яростного выплеска эмоций. Октавные басы в левой руке будто изображают крадущиеся шаги, а триоли в среднем голосе, пульсирующие на протяжении всего изложения темы, придают теме ещё большую взволнованность и напряжённость. Во втором предложении музыка звучит более уверенно, настойчиво, даже маршево. Заканчивается (кстати, впервые в экспозиции сонатной формы) на развёрнутой чистейшей тонике ре-минора.
Психологический и художественный эффект этой тоники удивителен: будто после всех смятений, волнений и сомнений души усилием воли наконец достигнута некая уверенность, определённость эмоционального состояния человека.
Следуя традиции венских классиков, Брамс повторяет экспозицию сонатной формы. Заставляя вновь пережить резкие перепады настроений, характерных для романтических героев. Интересно при этом, что чисто романтическое содержание всех четырёх тем экспозиции Брамс воплощает в классически чётких, лаконичных формах простого периода, причём каждый разной внутренней структуры: главная тема - простой период квадратного строения (4+4), связующая тема - простой период неквадратного строения (3+2), побочная тема - период единого строения, заключительная тема - простой период повторного строения с расширением второго предложения (4+8). Удивительно, что при всей образной и жанровой контрастности тем у них есть много общего: везде на первом плане выразительная мелодия, объединяющий все темы триольный ритм, трёхпластовая фактура. В целом, музыкальные образы экспозиции развиваются стремительно, активно, причём в предельно сжатом масштабе: в экспозиции всего 32 такта.
В разработке Брамс подчёркивает конфликтную, драматическую сущность своей рапсодии, развивая исключительно главную и заключительную темы, то есть самую возбуждённо-порывистую и мужественно-горделивую из всех тем экспозиции. Разработка довольно развёрнутая (53 такта против 64 тактов экспозиции) и состоит из трёх разделов: в первом и третьем разделах развивается главная тема, а в среднем - заключительная тема. В связи с этим тематическим содержанием разработка воспринимается как масштабная трёхчастная форма с контрастирующей серединой и динамической репризой. В первом разделе разработки (20 тактов) Брамс обостряет эмоциональную возбуждённость, смятённость звучания главной темы, предельно усложняя её ладо-тональное развитие, включающее чередование далёких тональностей (F, f, gis, e, h), показанных через их доминанты, что в принципе было заложено в изложении главной темы в экспозиции. В среднем разделе заключительная тема звучит то тревожно-затаённо (p mezzo voce), то яростно-гневно (ff), причём тоже с резкими ладо-тональными срывами из h-moll в G-dur, g-moll и d-moll. Третий раздел воспринимается как огромный напряжённый предыкт к репризе сонатной формы, основанный на многократных ostinat"ных, вычлененных из главной темы порывистых восходящих призывных мотивах, нагнетающих ещё и динамическое напряжение (от рр до ff). Всю разработку объединяет бурлящий триольный ритм в среднем голосе трёхпластовой фактуры. После такого целенаправленного разработочного нагнетания драматизма Реприза сонатной формы воспринимается как «остров спасения» от пережитых бурь, хотя она, разумеется, построена на тех же четырёх контрастных темах, что и экспозиция. Но теперь их контраст отчасти сглажен общей для них главной тональностью рапсодии - d-moll, причём Брамс сохранил в репризе и строение, и масштабы всех тем, добавив лишь краткую (8 тактов) коду с пульсирующим и замирающим в конце триольным ритмом.
Рапсодия рисует портрет Брамса - страстного мечтателя с бурным темпераментом и мятежными чувствами.
Форма рапсодии отличается стройностью и отточенностью, композитор изобретательно сочетает черты сонатной и трёхчастной композиции. Вторая рапсодия - великолепный образец концертного пианизма Брамса.
Разработка, как обычно у Брамса, сжатая и напряжённая. Преобразуя основные темы, в разработке он обнажает конфликтное содержание драмы. Драматизм и образная конфликтность выявлены с предельным лаконизмом.
Брамс - последний крупнейший представитель немецкого романтизма XIX века. Он сумел создать свой самобытный творческий стиль. Его музыкальный язык отмечен индивидуальными чертами: типичные интонации немецкой народной музыки (движения по звукам трезвучия с плагальными оборотами в мелодии и плагальностью в гармонии); характерное «мерцание» мажора-минора; характерные неожиданные отклонения, ладовая переменность, мелодический и гармонический мажор.
Для выражения богатства оттенков содержания служит ритм: внедрение триолей, пунктиров, синкоп. Темы часто разомкнуты, что открывает путь к дальнейшему развитию мысли.
Использование устоявшихся со времён венских классиков структур носило у Брамса глубоко индивидуальный характер: Брамс хотел доказать способность старых форм к передаче современного строя мыслей и чувств. С другой стороны, классические формы помогали ему «обуздать» обуревавшие его возбуждённые, тревожные, мятежные чувства.
Множественность образов - типичная черта музыки Брамса. Свободу выражения в сонатной форме он сочетал с классической, рациональной логикой развития.
Брамс написал произведение сложное и противоречивое, отразив в нём стилистику и речь своего времени.
брамс композитор романтизм рапсодия
Художественные склонности Брамса в области
музыкальных жанров были изменчивы.
Сначала, в юношеские годы, его более привлекало фортепиано, вскоре затем
наступила пора камерных инструментальных ансамблей; в годы полного расцвета
гения Брамса, в 60—80-х годах, возросло значение крупных вокально-оркестровых
произведений, потом — чисто симфонических; к концу жизни он вновь вернулся
к камерно-инструментальной и фортепианной музыке. Но в долгие годы напряженной
творческой работы у него неизменно сохранялся интерес к вокальному жанру.
Он посвятил этому жанру 380 произведений; около 200 оригинальных песен для одного голоса с фортепиано, 20 дуэтов, 60 квартетов, около 100 хоров
a cappella или с сопровождением.
Вокальная музыка служила Брамсу своеобразной творческой лабораторией. В работе над ней — и как композитор, и как руководитель любительских певческих объединений — он теснее соприкасался с демократическим музыкальным бытом. Брамс проверял в этой сфере возможности передачи идейно глубокого замысла доступными, доходчивыми средствами выражения; наделял свои сочинения песенным тематизмом, совершенствовал приемы контрапунктического развития. Певучесть, протяженность многих мелодий его инструментальных произведений, особенности их строения и полифонической ткани, голоса которой живут самостоятельной жизнью и вместе с тем тесно связаны друг с другом, возникли именно на вокально-речевой основе.
Вместе с тем вокальная музыка позволяет лучше узнать, яснее обнаружить
духовные запросы композитора, его интересы в области смежных искусств,
поэзии и литературы. Суждения Брамса по этим вопросам были определенными,
а симпатии в годы зрелости стойкими.
В дни юности он увлекался Шиллером и Шекспиром, а также Жан-Полем и Гофманом,
Тиком и Эйхендорфом. Как и другие деятели немецкой культуры середины XIX
века, Брамс находился под обаянием романтической поэзии. Но позлее отношение
к ней изменилось. С годами ему становилась все более чуждой и романтическая
поза, и романтическая ирония, и романтическая растрепанность чувств. Он
стал искать в поэзии иные образы.
Трудно обнаружить симпатии зрелого Брамса к какому-либо одному литературному
направлению, хотя по-прежнему преобладают поэты-романтики. В вокальной
музыке он использовал стихи более пятидесяти поэтов. Поклонник композитора
Офюлс собрал и в 1898 году издал тексты, положенные Брамсом на музыку.
Получилась любопытная антология немецкой поэзии, в которой наряду с популярными
именами встречается и много таких, которые теперь мало кому известны.
Но Брамса привлекала не столько индивидуальная манера автора, сколько
содержание стихотворения, простота и естественность речи, непритязательный
тон рассказа о значительном и серьезном, о жизни и смерти, о любви к родине
и к близким. К поэтической же абстракции и туманной, вычурной символике
он относился отрицательно.
Среди поэтов, к которым Брамс чаще всего обращался, выделяется несколько
имен.
Из ранних романтиков ему полюбился умерший в молодые годы Л. Хёльти, в
сердечной поэзии которого наивная эмоциональная порывистость сочетается
со сдержанной скорбью. (Брамс любил Хёльти за «красивые, теплые слова»
и на его стихи написал 4 песни)
У представителей позднего романтизма И. Эйхендорфа, Л. Уланда, Ф. Ргоккерта
он брал стихи, отмеченные задушевностью, простотой формы, близостью к
народным источникам. Те же черты его интересовали у Г. Гейне и поэтов
так называемой мюнхенской школы — П. Гейзе, Э. Гейбеля и других. Он ценил
у них музыкальность стиха, совершенство формы, но не одобрял пристрастия
к изысканным выражениям. Также не принимал он и шовинистические мотивы
в творчестве таких поэтов, как Д. Лилиенкрон, М. Шенкендорф или К. Лемке,
но ценил их зарисовки родной природы, проникнутые то светлым, радостным,
то мечтательным, элегическим настроением.
Выше же всего Брамс ценил поэзию Гёте и Г. Келлера, тепло относился к
лучшему новеллисту Германии той поры Т. Шторму — поэту севера страны,
откуда родом Брамс. Однако, преклоняясь перед Гёте, Брамс лишь изредка
обращался к музыкальному претворению его поэзии. «Она столь совершенна,—
говорил он,— что музыка здесь излишня.» (Вспоминается аналогичное отношение
Чайковского к стихам Пушкина.) Мало представлен в вокальных сочинениях
Брамса и Готфрид Келлер"— этот выдающийся представитель немецкой реалистической
литературы XIX века, живший в Швейцарии. Их связывали тесные дружеские
отношения, и в складе творчества можно обнаружить немало общих черт. Но,
вероятно, Брамс полагал, что совершенство стихов Келлера, как и Гёте,
ограничивало возможность их музыкального претворения.
Два поэта наиболее полно отражены в вокальной лирике Брамса. Это Клаус
Грот и Георг Даумер.
С Гротом, профессором истории литературы в Киле, Брамса связывали долгие
годы дружбы. Оба они обязаны образованием самим себе; оба из Гольштинии,
влюблены в обычаи и нравы родного северного края. (Грот даже писал стихи
на северном крестьянском диалекте — platt-deutsch.) К тому же друг Брамса
был страстным любителем музыки, знатоком и ценителем народной песни.
Иначе обстояло дело с Даумером. Этот ныне забытый поэт, примыкавший к
мюнхенскому кружку, издал в 1855 году сборник стихов «Полидора. Всемирная
книга песен» (по типу знаменитого собрания поэта-просветителя И. Гер-дера
«Голоса народов в песнях», 1778—1779). Даумер дал свободную транскрипцию
поэтических мотивов народов многих стран. Не это ли творческое обращение
с фольклором привлекло к поэту внимание Брамса? Ведь и он в своих произведениях
так же свободно подходил к использованию и разработке народных мелодий.
Все же поэзия Даумера неглубока, хотя выдержана в духе народных песен.
Бесхитростный тон повествования, чувственный жар, наивная непосредственность—все
это привлекало Брамса.
Они прельщали его и в переводах других поэтов из народной поэзии — итальянской
(П. Гейзе, А. Копиш), венгерской (Г. Конрат), славянской (И. Венциг, 3.
Каппер).
Вообще народным текстам Брамс отдавал предпочтение: более четверти из
197 сольных песен основано на них.
Это не случайно.
В 14 лет Брамс попробовал силы в переложении для хора народных мелодий, а за три года до смерти написал свое духовное завещание
— 49 песен для голоса с фортепиано. В промежутке — на протяжении многих
десятилетий — он вновь и вновь обращался к народным песням, некоторые
полюбившиеся ему напевы обрабатывал по два-три раза, разучивал с хорами.
Еще в 1857 году Брамс писал. Иоахиму: «Для собственного удовольствия работаю
над народной песней». «Я жадно впитываю ее в себя»,— говорил он. Много
радости доставляло ему дирижирование в Гамбурге собственными хоровыми
обработками народных мелодий. И позже, в 1893 году, первый свой концерт
в Венской певческой капелле Брамс ознаменовал исполнением трех народных
песен. Десять лет спустя, возглавив Общество друзей музыки, он неизменно
включал народные песни в программы концертов.
Размышляя о судьбах современной вокальной лирики, полагая, что «она сейчас
развивается в неверном направлении», Брамс произнес замечательные слова:
«Народная песня — мой идеал» (в письме к Кларе Шуман, I860). В ней он
находил опору в поисках национального склада музыки. Вместе с тем, обращаясь
не только к немецкой или австрийской песне, но и к венгерской или чешской,
Брамс пытался найти более объективные средства выразительности для передачи
обуревавших его субъективных чувств. Верными помощниками в этих исканиях
композитору служили не только мелодии, но и поэтические тексты народных
песен.
Отсюда проистекало также пристрастие к строфической форме. «Мои небольшие
песни мне милее развернутых»,— признавался он. Стремясь к максимально
обобщенному претворению текста в музыке, Брамс запечатлевал не столько
декламационные моменты, как это свойственно отчасти Шуману, в особенности
лее Гуго Вольфу, но верно схваченное настроение, общий склад выразительного
произнесения стиха.
Только Брамс умел создавать столь национальные по духу и складу вокальные мелодии. Это не удивительно: никто из современных ему немецких и австрийских композиторов так пристально и вдумчиво не изучал поэтическое и музыкальное творчество своего народа.
Брамс оставил несколько сборников обработок немецких народных песен (для голоса с фортепиано или хора, всего свыше ста песен). Его духовным завещанием явился сборник сорока девяти немецких народных песен (1894) . Ни об одном собственном сочинении Брамс не высказывался так тепло. Он писал друзьям: «Пожалуй, впервые я с нежностью отношусь к тому, что вышло из-под моего пера...». «С такой любовью, даже влюбленностью, я еще ничего не создавал».
Брамс творчески подходил к фольклору. Он с возмущением выступал против тех, кто трактовал живое наследие народного творчества как архаическую древность. Его в равной мере волновали песни разных времен - старые и новые. Брамса интересовала не историческая достоверность напева, а выразительность и целостность музыкально-поэтического образа. С большой чуткостью он относился не только к мелодиям, но и к текстам, тщательно выискивал их лучшие варианты. Просмотрев множество фольклорных собраний, он отбирал то, что представлялось ему художественно совершенным, что могло способствовать воспитанию эстетических вкусов любителей музыки.
Именно для домашнего музицирования Брамс составил свой сборник, назвав его «Немецкие народные песни для голоса с фортепиано» (сборник состоит из семи тетрадей по семь песен в каждой; в последней тетради песни даны в обработке для запевалы с хором). Многие годы он лелеял мечту об издании такого сборника. Около половины включенных в него мелодий он еще раньше обработал для хора. Теперь Брамс поставил перед собой иную задачу: тонкими штрихами в несложной партии фортепианного сопровождения подчеркнуть и выделить красоту вокальной партии (так же поступали Балакирев и Римский-Корсаков в своих обработках русской народной песни):
И за основу собственных вокальных сочинений он нередко брал народные тексты, причем не ограничивался областью немецкого творчества: свыше двадцати произведений славянской поэзии вдохновили Брамса на создание песен - сольных, ансамблевых, хоровых (Среди них такие жемчужины вокальной лирики Брамса, как «О вечной любви» op. 43 № 1, «Путь к любимой» op. 48 № 1, «Клятва любимой» op. 69 № 4.) . Встречаются у него и песни на венгерские, итальянские, шотландские народные тексты.
Круг поэтов, отраженный в вокальной лирике Брамса, широк. Композитор любил поэзию, был ее взыскательным ценителем. Но трудно обнаружить его симпатии к какому-либо одному литературному направлению, хотя количественно преобладают поэты-романтики. В выборе текстов главную роль играла не столько индивидуальная манера автора, сколько содержание стихотворения, ибо Брамса волновали такие тексты и образы, которые были близки народным. К поэтическим же абстракциям, символике, чертам индивидуализма в творчестве ряда современных поэтов он относился резко отрицательно.
Брамс называл свои вокальные сочинения «песнями» или «напевами» для голоса с фортепианным сопровождением (Единственное исключение - «Романсы из "Магелоны" Л. Тика» ор. 33 (цикл содержит пятнадцать пьес); эти романсы по своему характеру приближаются к арии или сольной кантате.) . Этим наименованием он хотел подчеркнуть ведущее значение вокальной партии и подчиненное - инструментальной. В данном вопросе он выступал прямым продолжателем песенных традиций Шуберта. Приверженность к шубертовским традициям сказывается и в том, что Брамс отдает первенство песенному началу перед декламационным и предпочитает строфическое (куплетное) строение «сквозному». Иная струя немецкой камерно-вокальной музыки представлена в творчестве Шумана и далее развита крупными мастерами этого жанра - Робертом Францем (Немецкий композитор Роберт Франц (1815-1892) является автором примерно двухсот пятидесяти песен.) в Германии и Гуго Вольфом в Австрии. Принципиальные отличия заключаются в том, что Шуберт и Брамс, опираясь на своеобразную манеру народной песни, более исходили из общего содержания и настроения стихотворения, менее вникали в его оттенки как психологического, так и живописно-изобразительного порядка, тогда как Шуман, а в еще большей степени Вольф стремились в музыке рельефнее воплотить последовательное развитие поэтических образов, выразительные детали текста и поэтому шире использовали декламационные моменты. Соответственно возрастал у них удельный вес инструментального сопровождения, и, например, Вольф называл уже свои вокальные произведения не «песнями», а «стихотворениями» для голоса и фортепиано.
Не следует, однако, рассматривать эти две традиции как взаимоисключающие: имеются декламационные моменты у Брамса (или Шуберта), равно как песенные у Шумана. Речь идет о преобладающем значении того или иного начала. Тем не менее прав Григ, отметивший, что Шуман в своих песнях более поэт , тогда как Брамс - музыкант .
Большим своеобразием отмечен первый же опубликованный романс Брамса «Верность в любви» ор. 3 № 1 (1853) . Здесь многое характерно для творчества композитора, и прежде всего самая тематика философского склада (образ разбитой, но верной и стойкой любви). Общее настроение метко схвачено и запечатлено в «усталых» триолях сопровождения к мерным вздохам мелодии. Подобное сопоставление в одновременности различных ритмов (дуоли или квартоли с триолями и т. п.) наряду с синкопированием - излюбленные приемы Брамса:
Брамс говорил, что по расстановке пауз можно отличить настоящего мастера вокальной музыки от дилетанта. Таким мастером был сам Брамс: его манера «произнесения» мелодии отчетлива. Обычно уже в начальной ритмоинтонации, как в зародыше, запечатлевается тематизм песни. Характерен в этом отношении тот краткий мотив, который в анализируемом романсе сначала проходит в басу, пронизывая партию голоса. Вообще тонкое и чуткое ведение баса типично для Брамса («бас придает мелодии характерность, разъясняет и довершает ее», - учил композитор). В этом также сказывается его склонность к контрапунктическим преобразованиям темы.
Благодаря таким приемам достигается замечательная слитность выражения вокальной мелодии и фортепианного сопровождения. Способствует этому и мотивная связь, осуществляемая путем повторов и перекличек, свободного тематического развития или дублирования мелодии в партии фортепиано. В качестве примеров назовем: «Тайну» ор. 71 № 3, «Смерть - это светлая ночь» ор. 96 №1, «Как мелодии влекут меня» ор. 105 № 1, «Глубже все моя дремота» ор. 105 № 2.
Названные произведения принадлежат к количественно наиболее значительной, хотя и неравноценной группе романсов Брамса. По преимуществу это печальные, но светлые по колориту размышления - не столько взволнованные монологи (они ему редко удаются), сколько задушевные беседы на волнующие жизненные темы. Образы печального увядания, смерти порой занимают слишком большое место в таких размышлениях, и тогда музыка приобретает однотонный сумрачный колорит, теряет непосредственность выражения. Однако и при обращении к этой тематике Брамс создает замечательные произведения. Таковы «Четыре строгих напева » ор. 121 - его последнее камерно-вокальное сочинение (1896). Оно представляет собой своеобразную сольную кантату для баса с фортепиано, в которой прославляется мужество и стойкость перед лицом смерти, всеобъемлющее чувство любви. К «бедным и страждущим» обращается композитор. Для передачи волнующего, глубоко человечного содержания он органично перемежает приемы речитатива, ариозо, песни. Особенно впечатляют лирические просветленные страницы второй и третьей пьес.
Иная сфера образов и соответственно иные художественные средства характерны для песен Брамса, выдержанных в народном духе. Их тоже немало. В этой группе можно наметить две разновидности песен. Для первой характерно обращение к образам радости, мужественной силы, веселья, юмора. При передаче этих образов отчетливо проступают черты немецкой народной песенности. В частности, используется движение мелодии по тонам трезвучия; сопровождение имеет аккордовый склад. Примерами могут служить «Кузнец» ор. 19 № 4, «Песнь барабанщика» ор. 69 № 5, «Охотник» op. 95 № 4, «В зеленых липах дом стоит» ор. 97 № 4 и другие.
Подобные песни часто обдадают четным размером; их движение организовано ритмом бодрого шага, подчас марша. Аналогичные образы веселья и радости, но с более личной, интимной окраской предстают в плавных трехчетвертных песнях, музыка которых проникнута интонациями и ритмами австрийских народных танцев - лендлера, вальса («О, милые щечки» ор. 47 № 4, «Клятва любимой» ор. 69 № 4, «Любовная песня» ор. 71 № 5 ). Брамс нередко дает эти танцевально-жанровые образы в бесхитростно простом преломлении - то с оттенком лукавства, то затаенной грусти. Здесь запечатлены самые теплые, сердечные тона музыки Брамса. Мелодика его приобретает гибкую пластичность и ту естественность развития, которая свойственна народным напевам. К таким песням принадлежат (как правило, они написаны на народные тексты, в частности чешские): «Воскресенье» ор. 47 № 3, «Путь к любимой» op. 48 № 1, «Колыбельная» op. 49 № 4 .
В вокальных дуэтах и квартетах отображены различные стороны содержания. Но и здесь можно обнаружить черты, свойственные Брамсу как в философской лирике, так и в лирике бытового плана. Лучшие образцы последней находятся в ор. 31 и в двух тетрадях «Песен любви» ор. 52 и 65 (композитор назвал их «Вальсами для четырех голосов и для фортепиано в четыре руки»; всего тридцать три пьесы). В этих очаровательных миниатюрах, которые образуют своего рода параллель к знаменитым «Венгерским танцам» Брамса, сплавлены воедино элементы песни и танца. Каждая пьеса имеет свой лаконичный сюжет, повествующий о радостях и горестях любви. Любопытна манера разработки вокального ансамбля: голоса либо соединяются контрапунктически, либо противопоставляются в виде диалога. Кстати сказать, диалогическая форма применялась Брамсом и в его сольных песнях.
Аналогичные образы встречаются в хоровой музыке : наряду с вокальными произведениями с инструментальным сопровождением, Брамс оставил множество пьес для женского или смешанного хора a cappella. (Для мужского состава всего пять хоров ор. 41 , задуманных в духе солдатских песен патриотического содержания). Наиболее совершенными по глубине содержания и разработке являются пять песен для смешанного хора ор. 104 . Сборник открывается двумя ноктюрнами, объединенными общим названием «Ночная стража»; их музыка отмечена тонкой звукописью. Замечательные звуковые эффекты в сопоставлении верхних и нижних голосов применены в песне «Последнее счастье »; особый ладовый колорит присущ пьесе «Утерянная юность »; своими темными, сумрачными красками выделяется последний номер - «Осенью ».
Брамс написал также ряд произведений для хора (некоторые из них с участием солиста) и оркестра. Симптоматичны их названия, вновь напоминающие о песенной струе в творчестве Брамса: «Песнь судьбы» ор. 54 (текст Ф. Гельдерлина), «Триумфальная песнь» ор. 55 , «Скорбная песнь» ор. 82 (текст Ф. Шиллера), «Песнь парок» ор. 89 (текст В. Гёте).
«Немецкий реквием » ор. 55 - наиболее значительное произведение в этом ряду.
Иоганнес Брамс
Имя Иоганнеса Брамса олицетворяется в немецкой музыке с направлением, выступавшим против «музыки будущего», как иронично называли сторонников программной музыки Листа и музыкальной драмы Вагнера.
Идя путями, отличными от листовских и вагнеровских, Брамс создал уникальные симфонические, камерные, фортепианные и вокальные произведения, основанные на традициях народной музыки и национальной немецкой классики. Эти сочинения заняли достойное место в классическом музыкальном наследии.
Иоганнес Брамс
Иоганнес Брамс родился 7 мая 1833 года в Гамбурге, в семье музыканта. Отец композитора, бывший валторнист в военном оркестре городской гвардии, зарабатывал на жизнь игрой на контрабасе в небольших гамбургских театрах и ночных ресторанах. Ежедневные репетиции отца способствовали росту интереса маленького Иоганнеса к музыке.
До 1848 года Брамс безвыездно жил в Гамбурге. Здесь он получил домашнее музыкальное образование, но среди его педагогов не было сколько-нибудь выдающихся музыкантов, исключением является Эдуард Марксен, дававший уроки по теории музыки. Таким образом, практически всем, что так ценится слушателями в его творчестве, Брамс обязан в большей степени не учителям, а своей настойчивости, трудолюбию, таланту и осознанию нужности избранного дела, которые позволили ему достичь вершин художественного мастерства.
Успехи Иоганнеса в фортепианной игре не остались незамеченными, вскоре он начал выступать в открытых концертах, где исполнял произведения Баха, Моцарта, Бетховена, а также свои собственные сочинения. Конечно, игра Брамса не была столь блестящей и виртуозной, как игра Ференца Листа, но в ней ощущалась большая внутренняя сосредоточенность, глубина мысли и чувства.
На протяжении нескольких лет Брамс работал пианистом в ночных ресторанах, а также в городском театре Гамбурга, где играл за кулисами танцевальные мелодии. Эта работа угнетающе действовала на молодого музыканта, тем не менее она способствовала росту его творческого мастерства.
Брамсу пришлось непосредственно соприкоснуться с немецкой народной музыкой, а также с бытовыми городскими мелодиями (лендлеры, популярные немецкие песни и танцы), которые в дальнейшем стали интонационной основой лучших произведений талантливого композитора. В некоторых своих сочинениях он использовал истинно народные мелодии, в других создавал свою музыку, близкую народно-бытовой.
В 1849 году состоялось знакомство Брамса с выдающимся венгерским скрипачом Эде Ременьи, которое оказало большое влияние на творчество молодого дарования. В те годы многие прогрессивные деятели Венгрии, принявшие участие в революции 1848 – 1849 годов, эмигрировали в Америку, Ременьи был из их числа. Направляясь в Новый Свет, он задержался на два года в Гамбурге, где и произошла знаменательная для юного Брамса встреча.
В качестве аккомпаниатора известного скрипача Иоганнес объехал многие города Германии, но с отъездом Ременьи концерты пришлось прекратить и заняться привычной работой в гамбургских ресторанах и театре. Одновременно он работал над Первой фортепианной сонатой до-мажор, скерцо ми-бемоль-минор для фортепиано, к этому же периоду относятся некоторые камерные ансамбли и песни.
В 1853 году возобновилось творческое общение Брамса с Ременьи, вновь начались многочисленные артистические турне. Богатый репертуар скрипача, в котором не последнее место занимали транскрипции венгерских народных песен и танцев, способствовал росту интереса молодого композитора к музыкальному фольклору этого народа. Свидетельством этому могут служить знаменитые «Венгерские танцы» и некоторые другие сочинения Брамса, в которых слышны характерные для венгерской музыки мелодические обороты.
Конечно, жизнь в Вене, столице многонационального государства, укрепила интерес композитора к венгерскому фольклору, но все же первым творческим импульсом на этом пути стала встреча с Ременьи.
В том же, 1853, году в Веймаре, куда знаменитый скрипач и Иоганнес Брамс приехали с концертом, состоялось знакомство двадцатилетнего композитора с прославленным Ференцем Листом.
Брамсу было достаточно всего лишь нескольких дней, чтобы определить непримиримость их творческих идей. Деятельность Листа, направленная на борьбу за программность, за прогрессивную музыку, содержание и форма которой определяются литературно-поэтическими образами, не отвечала творческим исканиям молодого Брамса, не уделявшего программности должного внимания и не искавшего в литературе сюжетов для своих музыкальных произведений (исключением является песенное творчество).
Контрабас
Си-минорная соната, написанная Листом за день до приезда Ременьи и Брамса и исполненная перед ними самим прославленным композитором, не получила должной оценки у молодого аккомпаниатора. Данное произведение оказалось столь же чуждым Брамсу, как и все творчество Листа. В дальнейшем композиторы неоднократно встречались на различных музыкальных фестивалях, однако друзьями им стать было не суждено.
В том же насыщенном событиями 1853 году в Дюссельдорфе Брамс познакомился с Робертом Шуманом. Инициатором этой знаменательной встречи стал выдающийся скрипач Йожеф Иоахим, работавший в течение нескольких лет концертмейстером Веймарской оркестровой капеллы под руководством Ференца Листа и отказавшийся от должности, поскольку не поддерживал творческих устремлений своего дирижера.
Знакомство с Шуманом произвело переворот в жизни Брамса. Восторженные отзывы великого немецкого композитора вдохновили Иоганнеса на написание новых музыкальных произведений. Но Шуман не ограничился одной лишь устной похвалой, вскоре в лейпцигской «Новой музыкальной газете» появилась статья о Брамсе, в которой говорилось о расцветающем таланте молодого немецкого музыканта.
После опубликования шумановской статьи имя Иоганнеса Брамса получило известность не только в Германии, но и далеко за ее пределами. Осознав всю ответственность, возложенную на него статьей авторитетнейшего музыканта XIX столетия, Брамс должен был сделать все возможное, чтобы оправдать надежды и ожидания Роберта Шумана.
Однако дружеские чувства к Иоганнесу испытывал не только знаменитый музыкант, но и его жена, Клара Шуман. Вместе с единомышленниками, негативно относящимися к деятельности Листа и Вагнера, Брамс создал группу, в которую вошли его друг Йожеф Иоахим, Клара Шуман и многие другие музыкальные деятели.
Сторонники Брамса считали высшими достижениями музыкального искусства бессмертные творения Баха, Генделя, Моцарта и Бетховена. Среди музыкальных романтиков XIX столетия особенно ценились Шуберт, Мендельсон и Шуман.
Музыка последнего оказала большое влияние на все творчество Брамса, но было бы неверным считать его простым подражателем или продолжателем Шумана, поскольку в творческом наследии Брамса романтические музыкальные образы органически сочетаются с традициями немецкой классической музыки XVIII века.
Вторая половина 1850-х годов прошла в бесконечных гастролях по городам Германии. В качестве пианиста Брамс неоднократно принимал участие в знаменитых концертах «Гевандхауза» в Лейпциге.
Бывало, что он выступал в одних концертах с Кларой Шуман, их игра на фортепиано в четыре руки производила незабываемое впечатление на слушателей. Кроме того, Брамс являлся инициатором вечеров скрипичных сонат, на которых аккомпанировал Иоахиму, исполняющему произведения Моцарта, Бетховена и других классиков.
С 1858 по 1859 год Иоганнес Брамс работал руководителем Придворной хоровой капеллы в городе Детмольде. Этот период оставил заметный след в творческой жизни композитора: соприкоснувшись с неизвестными ему ранее хоровыми произведениями разных времен и стилей (от хоров a cappella Палестрины и Орландо Лассо до хоровых композиций Генделя и Баха), Брамс проявил особый интерес к этому музыкальному жанру.
Изучив принципы хорового письма, он создал большое количество хоровых произведений, среди которых хоры a cappella и сочинения с оркестровым сопровождением, хоры для мужских и для женских голосов, а также произведения для смешанного хора.
Одним из наиболее замечательных сочинений Брамса является «Немецкий реквием», написанный в 1866 году для хора, солистов и оркестра на немецкий текст (в те времена чаще всего для заупокойной мессы использовались молитвы на латинском языке).
В начале 1860-х годов Брамс переехал в Вену, город Гайдна и Моцарта, Бетховена и Шуберта, начав «оседлый» период своей жизни. Правда, активная концертная деятельность вынуждала его продолжать бесконечные скитания, однако мысль о домике в Вене не покидала Иоганнеса и в конце 1860-х годов он наконец осуществил свою мечту. Вена стала для него второй родиной.
К этому периоду жизни Брамс был уже знаменитым композитором и музыкантом. Его произведения исполнялись во многих концертах, он имел многочисленных поклонников, главным образом из числа противников Листа и Вагнера. Примечательно, что симфоническая музыка Брамса сделала сторонником композитора даже выдающегося пианиста и дирижера Ганса Бюлова, ученика Листа и друга Вагнера.
Так во второй половине XIX столетия возник культ Брамса, существовавший наряду с культом Вагнера. Однако все противоречия между сторонниками того или иного направления постепенно сглаживались и к началу XX века перестали существовать вовсе.
В Вене Брамс занимался не только композиторской деятельностью. Он также руководил концертами Венской хоровой капеллы, силами которой были исполнены некоторые монументальные хоровые произведения: «Израиль в Египте» Генделя, «Страсти по Матфею» Баха, знаменитый Реквием Моцарта и др.
В 1872 году Иоганнес возглавил «Общество любителей музыки», вплоть до 1875 года он дирижировал симфоническими концертами этой организации.
Однако дирижерская работа отвлекала Брамса от главного дела его жизни – музыкального творчества. Чтобы освободиться от обременительной службы и заняться исключительно сочинительством, он заключил договор с издательством на публикацию своих сочинений. Материального вознаграждения за это было вполне достаточно для того, чтобы исполнить заветную мечту.
В произведениях Брамса, немецких по образному строю и интонационной основе, нашло отражение многонациональное творчество венских жителей: немецко-австрийская народно-бытовая музыка органично сочетается с венгерскими, чешскими, словацкими и сербскими народно-песенными и танцевальными мелодиями, создавая неповторимые по колориту и художественному восприятию мелодии.
Все эти черты проявляются как в бытовой музыке (вальсы, венгерские танцы, пленяющие задушевностью, лиричностью и мелодичностью песни и романсы), так и в камерных ансамблях (струнные и фортепианные квартеты, фортепианные трио, сонаты для скрипки и фортепиано, квинтет с кларнетом и др.), близких к бетховенской традиции, и симфониях. В этом главная причина жизненности произведений Брамса.
Лучшим образцом симфонического творчества Брамса является Четвертая симфония ми-минор, драматургия которой развивается от элегической первой части через созерцательно-лирическую вторую и контрастное скерцо к трагическому финалу.
Будучи другом выдающегося чешского композитора Антонина Дворжака, Брамс пропагандировал его творчество.
Жизнь Иоганнеса Брамса, отдающего предпочтение спокойному творчеству, была лишена каких-либо бурных, увлекательных событий. Заслужив всеобщее признание и уважение, Брамс был удостоен великих почестей: его избрали членом Берлинской академии искусств, спустя некоторое время он получил степень доктора музыки Кембриджского и Бреславльского университетов, а также звание почетного гражданина Гамбурга. Умер Иоганнес Брамс 3 апреля 1897 года в Вене.
Творческое наследие этого прославленного композитора охватывает многие жанры, за исключением оперной, театральной и программно-инструментальной музыки. Прогрессивное значение его творчества заключается в сохранении начал народного музыкального фольклора и музыкальной классики.
Замкнутость, оторванность от передовых общественных движений своего времени стали причиной некоторой ограниченности музыки Брамса, в которой в то же время проявляются яркая эмоциональность, чистота, благородство, высокий моральный пафос, глубина мысли и чувства.
Из книги Энциклопедический словарь (Б) автора Брокгауз Ф. А.Брамс Брамс (Иоган) – один из наиболее крупных современных немецких композиторов, род. 7 мая 1833 года в Гамбурге. Сын бедных родителей (его отец занимал место контрабасиста в городском театре), он не имел возможности получить блестящего музыкального образования, и изучал
Из книги Большая Советская Энциклопедия (БЕ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (БО) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (БР) автора БСЭБрамс Иоганнес Брамс (Brahms) Иоганнес (7.5.1833, Гамбург - 3.4.1897, Вена), немецкий композитор, пианист и дирижёр. Родился в семье музыканта-контрабасиста. Обучался музыке у отца, затем у Э. Марксена. Испытывая острую нужду, работал тапером, давал частные уроки, делал переложения
Из книги Большая Советская Энциклопедия (КР) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (МЮ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ТИ) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ФР) автора БСЭ Из книги Большая Советская Энциклопедия (ШМ) автора БСЭШмидт Иоганнес Шмидт (Schmidt) Иоганнес (29.7.1843, Пренцлау, - 4.7.1901, Берлин), немецкий языковед. Изучал индоевропейские языки в университетах Берлина и Йены. Профессор в университетах Граца (с 1873) и Берлина (с 1876). Специалист в области сравнительного индоевропейского языкознания.
Из книги 100 великих композиторов автора Самин ДмитрийИоганнес Брамс (1833–1897) «Я знал… и надеялся, что грядет Он, тот, кто призван стать идеальным выразителем времени, тот, чье мастерство не проклевывается из земли робкими ростками, а сразу расцветает пышным цветом. И он явился, юноша светлый, у колыбели которого стояли Грации
Из книги 111 симфоний автора Михеева Людмила Викентьевна Из книги Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. автора Коллектив авторов Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин ВасильевичГРОСС, Иоганнес (Gross, Johannes, р. 1932),немецкий публицист152Создание Берлинской республики.Загл. книги: «Создание Берлинской республики. Германия в конце ХХ века» («Begr?ndung der Berliner Republik», 1995)«Берлинская республика» – как третья после Веймарской республики («Дух Веймара», Э-3) и
Из книги Аэростат. Воздухоплаватели и Артефакты автора Гребенщиков Борис БорисовичШЕРР, Иоганнес (Scherr, Johannes, 1817–1886), немецкий историк19Цезаристское безумие. // Kaiserwahnsinn.Так в книге Шерра «Блюхер и его эпоха» (1862) называлась глава, посвященная Наполеону I; далее говорилось и о «немецком цезаристском безумии». ? Gefl. Worte-01, S. 214. Затем у Густава Фрейтага
Из книги автораИоганнес Брамс (Brahms, Johannes) У группы «Звуки Му» была поговорка: «Человек человеку композитор». Хм. Что мы знаем про композиторов? Композитор – как радиоприемник: воспринимает в бесконечной вселенной свое видение прекрасного и по мере сил передает его нам. Но вот
