Описание картины Бориса Кустодиева «Масленица»
Великий русский художник Борис Кустодиев, отводил очень значащее место народным праздникам и гуляниям, чем пытался выразить сущность, настроение, быт, переживания всего русского народа. Картина «Масленица», которая «увидела свет» в 1916-м году, и была написана в стиле модерна, является ярчайшим подтверждением того, что пытался выразить художник.
Как и повелось еще с древних времен, что празднование происходит на центральной площади городка. В самом центре картины, можно увидеть веселых и жизнерадостных людей, которые, с огромным удовольствием и праздничным настроением, катаются на санях. Сани, также, «идут в ногу с праздником»: они украшены бубенцами и колокольчиками на яркой дуге.
Присмотревшись пристальнее к картине, сразу можно понять, что на улице стоит погожий морозный день. На лицах у людей, изображен яркий румянец, но это, отнюдь, не портит им настроение. Наоборот, их лица веселые, жизнерадостные и вдохновленные атмосферой праздника. Еще бы: этот праздник означает, что скоро уйдут холода, и наступит долгожданная весна.
Совсем не далеко, расположились предприимчивые купцы, которые, чем-то очень бойко торгуют. Их так же, совсем не пугает мороз. Не пугает он и самих горожан, которые прохаживаются в веселой и праздничной атмосфере. Даже лошади попались довольно резвые. На картине видно, что возница их сдерживает с большим трудом.
Не менее рады празднику, и малые ребятишки. Они, с особым восторгом и удовольствием, катаются с горки и играют в снежки. На картине, без труда, можно увидеть, что у них завязалась «суровая баталия».
А внизу, можно увидеть праздничную суматоху. В самом разгаре, шумная и веселая ярмарка. Одни люди идут за покупками, другие, просто, гуляют и наслаждаются атмосферой праздника, и наблюдают веселое представление.
Для усиления праздничного настроения, художник изобразил еще пару саней.
Фоном самой картины, который вызывает у зрителя умиротворение, является яркий и красочный зимний пейзаж. Деревья, которые укрыты густым снегом, словно, вот-вот, проснутся, и начнут зеленеть.
Художник, чтобы подчеркнуть всю атмосферу праздника и радости, использовал очень интересную палитру красок. Золотисто-розовые облака, плывут по изумрудному небу, а оттенки снега, в разных местах, переливаются, от нежно-голубого, до бледно-сиреневого. Такие цвета, вызывают у зрителя ощущение, что он сам является участником этого праздника.
А сама церковь изображена в ярких тонах. Это подчеркивает твердую и великую веру народа, во все чистое, светлое и доброе.
Картина написана столь оптимистично, что, невольно, самому хочется окунуться в ту эпоху, в ту радость и веселье, с которым проводились праздники.
Этого художника высоко ценили современники - Репин и Нестеров, Шаляпин и Горький. И мы спустя многие десятилетия с восхищением рассматриваем его полотна, - широкая панорама жизни старой Руси, мастерски запечатленная, встает перед нами.
Он родился и вырос в Астрахани, городе, расположенном между Европой и Азией. Пестрый мир так и ломился в его глаза всем своим разнообразием и богатством. Зазывали к себе вывески лавок, манил гостиный двор; привлекали волжские ярмарки, шумные базары, городские сады и тихие улочки; красочные церкви, яркая, сверкающая разноцветием церковная утварь; народные обычаи и праздники - все это навсегда оставило свой отпечаток в его эмоциональной, восприимчивой душе.
Художник любил Россию - и спокойную, и яркую, и ленивую, и неугомонную, и все свое творчество, всю свою жизнь посвятил ей, России.
Родился Борис в семье преподавателя. Несмотря на то, что Кустодиевым не раз приходилось "круто в финансовом отношении", обстановка дома была полна уюта, и даже некоторого изящества. Часто звучала музыка. Мать играла на рояле, а вместе с няней любила петь. Часто пели русские народные песни. Любовь ко всему народному воспитывалась у Кустодиева с детства.
Сначала Борис учился в духовном училище, а затем и в духовной семинарии. Но тяга к рисованию, проявившаяся с детства, не оставляла надежды учиться профессии художника. К тому времени отец Бориса уже умер, а своих средств на учебу у Кустодиевых не было, ему оказал помощь дядя, брат отца. Сначала Борис брал уроки у художника Власова, который приехал в Астрахань на постояенное место жительства. Власов многому научил будущего художника, и Кустодиев всю жизнь был благодарен ему. Борис поступает в Академию художеств в Петербурге, учится блестяще. Закончил Кустодиев Академию в 25 лет с золотой медалью и получил право на поездку за границу и по России для повышения своего мастерства.
К этому времени Кустодиев уже был женат на Юлии Евстафьевне Прошиной, в которую был очень ввлюблен и с которой прожил всю жизнь. Она была его музой, подругой, помощницей и советчицей (а позже много лет и медсестрой, и сиделкой). По окончании Академии у них уже родился сын Кирилл. Вместе с семьей Кустодиев выехал в Париж. Париж восхищал его, а вот выставки не очень понравились. Потом ездил (уже один) в Испанию, там познакомился с испанской живописью, с художниками, в письмах делился с женой впечатлениями (она его ждала в Париже).
Летом 1904 года Кустодиевы вернулись в Россию, поселились в Костромской губернии, где купили клочок земли и построили свой дом, который назвали "Терем".
Как человек Кустодиев был привлекателен, но сложен, загадочен и противоречив. Он воссоединил в искусстве общее и частное, вечное и мгновенное; он мастер психологического портрета и автор монументальных, символических полотен. Его влекло уходящее прошлое, и вместе с тем он живо откликался на события сегодняшнего дня: мировая война, народные волнения, две революции...
Кустодиев с воодушевлением работал в самых разных жанрах и видах изобразительного искусства: писал портреты, бытовые сцены, пейзажи, натюрморты. Занимался живописью, рисунками, выполнял декорации к спектаклям, иллюстрации к книгам, даже создавал гравюры.
Кустодиев - верный продолжатель традиций русских реалистов. Он очень увлекался русским народным лубком, под который и стилизовал многие свои произведения. Он любил изображать колоритные сцены из жизни купечества, мещанства, из народной жизни. С большой любовью писал купчих, народные праздники, гулянья, русскую природу. За "лубочность" его картин многие на выставках ругали художника, а потом долго не могли отойти от его полотен, тихо восхищаясь.
Кустодиев принимал активное участие в объединении "Мир искусства", выставлял свои картины в выставках объединения.
На 33-м году жизни на Кустодиева обрушилась тяжелая болезнь, она сковала его, лишила возможность ходить. Перенеся две операции, художник до конца жизни был прикован к коляске. Очень болели руки. Но Кустодиев был человеком высокого духа и болезнь не заставила отказаться от любимого дела. Кустодиев продолжал писать. Более того, это был период наивысшего расцвета его творчества.
В начале мая 1927 года ветреным днем Кустодиев простудился и заболел воспалением легких. А 26 мая он тихо угас. Жена его пережила на 15 лет и умерла в Ленинграде, в блокаду.
Картина написана в Париже, куда Кустодиев приехал с женой и недавно родившимся сыном Кириллом после окончания Академии.
Женщина, в которой легко можно узнать жену художника, купает ребенка. "Пичужка", как именовал его художник, не "орет", не брызгается - притих и сосредоточенно рассматривает - то ли игрушку, какого-нибудь утенка, то ли просто солнечный зайчик: их столько вокруг - на его мокром крепком тельце, на краях таза, на стенах, на пышном букете цветов!
Повторяется все тот же кустодиевский тип женщины: милая, нежная девица-краса, про которых на Руси говорили "писаная", "сахарная". Лицо полно той же милой прелести, которой наделены героини русского эпоса, народных песен и сказок: легкий румянец, что называется, кровь с молоком, высокие дуги бровей, точеный носик, рот вишенкой, тугая, перекинутая на грудь коса...Она - живая, реальная и безумно привлекательная, манящая.
Она полуприлегла на пригорке среди ромашек и одуванчиков, а за нею, под горой, разворачивается такой широкий волжский простор, такое обилие церквей, что дух захватывает.
Кустодиев сливает здесь эту земную, красивую девушку и эту природу, этот волжский простор в единое неразрывное целое. Девушка - высочайший, поэтический символ этой земли, всей России.
Диковинным образом картина "Девушка на Волге" оказалась далеко от России - в Японии.
Однажды Кустодиев с приятелем актером Лужским ехали в пролетке и разговорились с извозчиком. Кустодиев обратил внимание на большую, черную как смоль бороду извозчика и спросил его: "Откуда сам-то будешь?" - "Керженские мы", - ответил кучер. "Из старообрядцев, стало быть?" - "Точно, ваше благородие". - "И что ж, тут, в Москве, много вас, в кучерах?" - "Да хватает. На Сухаревке вот свой трактир." - "Вот славно, туда мы и поедем..."
Пролетка остановилась недалеко от Сухаревой башни и они вошли в низкое, каменное здание трактира Ростовцева с толстыми стенами. Запах табака, сивухи, вареных раков, солений, пирогов ударил в нос.
Огромный фикус. Красноватые стены. Низкий сводчатый потолок. И в центре за столом сидели лихачи-извозчики в синих кафтанах, с красными кушаками. Они пили чай, сосредоточенно и молчаливо. Головы подстрижены под горшок. Бороды - одна длиннее другой. Они пили чай, держа блюдца на вытянутых пальцах...И сразу в мозгу художника родилась картина...
На фоне пьяно-красных стен сидят семь бородатых раскрасневшихся извозчиков в ярко-синих поддевках с блюдечками в руках. Они держатся чинно, степенно. Истово пьют горячий чай, обжигаясь, дуя на блюдечко с чаем. Чинно, не торопясь, ведут разговор, а один читает газету.
Спешат в зал половые с чайниками и подносами, их молодцевато-изогнутые тела забавно перекликаются с вереницей чайников, готовно выстроившихся на полках позади бородатого трактирщика; вздремнул оказавшийся без дела слуга; тщательно вылизывает шерстку кошка (хорошая для хозяина примета - к гостям!)
И все это действо в ярких, сверкающих, неистовых красках - весело выкрашенные стены, да еще пальмы, картины, да белые скатерти, да чайники с расписными подносами. Картина воспринимается как живая, жизнерадостная.
Праздничный город с тянущимися ввысь церквами, колокольнями, купами заиндевевших деревьев и дымками из труб увиден с горы, на которой разворачивается масленичное веселье.
Кипит мальчишеский бой, летят снежки, подымаются в гору и несутся дальше сани. Вот восседает кучер в синем кафтане, радуются празднику сидящие в санях. А навстречу им напряженно устремилась серая лошадь, управляемая одиноким возницей, который слегка обернулся к едущим следом, словно подзадоривая посостязаться в скорости.
А внизу - карусель, толпы у балагана, гостиных рядов! А в небе - тучи птиц, всполошенные праздничным звоном! И все ликует, радуясь празднику...
Обжигающая, необъятная радость захлестывает, глядя на полотно, уносит в этот разудалый праздник, в котором ликуют не только люди в санях, у каруселей и балаганов, звенят не только гармошки и бубенцы - здесь ликует и звенит одетая снегами и инеем вся неоглядная земля, и каждое дерево ликует, каждый дом, и небо, и церковь, и даже собаки ликуют вместе с мальчишками, катающимися на санках.
Это - праздник всей земли, русской земли. Небо, снег, пестрые толпы людей, упряжки - все расцвечено зелено-желтыми, розово-голубыми переливающимися красками.
Этот портрет художник писал вскоре после свадьбы, он полон нежного чувства к жене. Сначала он хотел написать ее стоя, во весь рост на ступенях крыльца, но потом усадил своего"колобочка"(как он ласково называл ее в письмах) на террасе.
Все очень просто - обычная терраса старого, слегка серебрящегося дерева, подступившая к ней вплотную зелень сада, стол, накрытый белой скатертью, грубоватая скамья. И женщина, еще почти девочка, со сдержанным и в то же время очень доверчивым взглядом, устремленным на нас...а в действительности на него, который пришел в этот тихий уголок и сейчас уведет ее куда-нибудь за собой.
Собака стоит и смотрит на хозяйку - спокойно и в то же время как будто ожидая, что сейчас она встанет и они куда-то пойдут.
Добрый, поэтичный мир стоит за героиней картины, такой дорогой самому художнику, который радостно распознает его и в других близких ему людях.
Ярмарки в селе Семеновское славились на всю Костромскую губернию. В воскресный день старинное село красуется во всем своем ярмарочном убранстве, стоя на перекрестке старых дорог.
На прилавках зозяева разложили свой товар: дуги, лопаты, бураки берестяные, вальки расписные, свистульки детские, решета. Но больше всего, пожалуй, лаптей, и потому название села - Семеновское-Лапотное. А в центре села церковь - приземистая, крепкая.
Шумит, звенит говорливая ярмарка. Людской певучий говор сливается с птичьим гомоном; галки на колокольне устроили свою ярмарку.
Кругом раздаются звонкие приглашения: "А вот крендельки-пироги! Кому с жару с пару, карего глазу!"
- "Лапти, есть лапти! Скороходные!"
_ "Эх, полным-полна коробушка! Лубки цветные, несусветные, про Фому, про Катеньку, про Бориса да про Прохора!,"
С одной стороны художник изобразил девчонку, заглядевшуюся на ярких кукол, а с другой - мальчишка зазевался на гнутую птицу-свистульку, отстал от деда, что в центре картины. Тот зовет его - "Где ты там завял, неслух?".
А вверху над рядами прилавков навесы почти сливаются друг с другом, их серые полотнища плавно переходят в темные крыши отдаленных изб. А дальше зеленые дали, синее небо...
Великолепно! Чисто русская ярмарка красок, и звучит она как гармошка - переливчато и звонко-звонко!..
Зимой 1920-го года Федор Шаляпин как режиссер решил поставить оперу "Вражья сила", а декорации поручили выполнить Кустодиеву. В связи с этим Шаляпин заехал к художнику домой. Зашел с мороза прямо в шубе. Шумно выдохнул - белый пар остановился в холодном воздухе - в доме не топили, не было дров. Шаляпин что-то говорил о мерзнущих, вероятно, пальцах, а Кустодиев не мог оторвать глаз от румяного лица, от его богатой, живописной шубы. Казалось бы, и брови незаметные, белесые, и глаза блеклые, серые, а красавец! Вот кого рисовать-то! Певец этот - русский гений, и его облик должен сохраниться для потомков. А шуба! Какова шуба на нем!..
"Федор Иванович! Попозировали бы вы в этой шубе", - попросил Кустодиев. "Ловко ли, Борис Михайлович? Шуба хорошая, да, возможно, краденая она," - пробурчал Шаляпин. "Шутите, Федор Иванович?" "Да нет. Неделю назад получил я ее за концерт от какого-то учреждения. Денег или муки у них не было мне заплатить. Вот и предложили шубу." "Ну а мы ее закрепим на полотне...Уж больно она гладкая да шелковистая."
И вот Кустодиев взял карандаш и весело начал рисовать. А Шаляпин начал петь "Ах, ты ноченька..." Под пение Федора Ивановича художник создавал этот шедевр.
На фоне русского города человек-гигант, шуба нараспашку. Он важен и представителен в этой роскошной, картинно распахнутой шубе, с перстнем на руке и с тростью. Шаляпин так осанист, что невольно вспоминаешь, как некий зритель, увидев его в роли Годунова, восхищенно заметил:"Настоящий царь, не самозванец!"
А в лице ощутим сдержанный (он уже знал себе цену) интерес ко всему окружающему.
Все ему родное здесь! На помосте балагана кривляется черт. Рысаки несутся по улице или мирно стоят в ожидании седоков. Гроздь разноцветных шаров колышется над базарной площадью. Подвыпивший перебирает ногами под гармонику. Бойко торгуют лавочники, и идет на морозе чаепитие у громаднейшего самовара.
А над всем этим небо - нет, не голубое, оно зеленоватое, это оттого, что дым желтый. И конечно, в небе любимые галки. Они дают возможность выразить бездонность небесного пространства, которое всегда так влекло и мучило художника...
Все это живет в самом Шаляпине с детства. Чем-то он напоминает прстодушного выходца из этих мест, который, преуспев в жизни, явился в родные палестины показаться во всем своем блеске и славе, и в то же время рвется доказать, что ничего не забыл и никакой былой сноровки и силы не растерял.
Как подходят сюда запальчивые есенинские строки:
"К черту, я снимаю свой костюм английский:
Что же, дайте косу - я вам покажу -
Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,
Памятью деревни я ль не дорожу?"
И похоже, что нечто подобное вот-вот сорвется с губ Федора Ивановича и полетит на снег роскошная шуба.
А вот купчиха любуется собой в новой, рсписанной цветами, шали. Так и вспоминается пушкинское: "Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?.." А в дверях стоит, любуется своей женой муж, купец, который, вероятно, и привез ей эту шаль с ярмарки. И счастлив он, что сумел доставить своей любимой женушке эту радость...
Жаркий солнечный день, вода искрится от солнца, смешивает отражения напряженно синеющего, может быть, обещающего грозу неба и деревьев с крутого берега, как будто оплавленных поверху солнцем. На берегу что-то грузят в лодку. Грубо сколоченная купальня тоже раскалена солнцем; тень внутри легка, почти не скрывает женских тел.
Картина полна жадно, чувственно воспринимаемой жизни, ее будничной плоти. Свободная игра света и теней, отблесков солнца в воде заставляет вспомнить об интересе зрелого Кустодиева к импрессионизму.
Провинциальный городок. Чаепитие. Молодая красавица купчиха сидит в теплый вечер на балконе. Она безмятежна, как вечернее небо над нею. Это какая-то наивная богиня плодородия и изобилия. Недаром стол перед нею ломится от яств: рядом с самоваром, золоченой посудой в тарелках фрукты, сдоба.
Нежный румянец оттеняет белизну холеного лица, черные брови слегка приподняты, голубые глаза что-то внимательно рассматривают вдали. По русскому обычаю она пьет чай из блюдца, поддерживая его пухлыми пальцами. Уютный кот ласково трется о плечо хозяйки, широкое декольте платья открывает необъятность круглой груди и плеч. Вдали видна терраса другого дома, где купец с купчихой сидят за тем же занятием.
Тут бытовая картинка явно перерастает в фантастическую аллегорию беспечальной жизни и земных щедрот, ниспосланных человеку. Да и самой пышной красавицей художник лукаво любуется, будто одним из сладчайших земных плодов. Только чуть-чуть художник "приземлил" ее образ - чуть больше располнело ее тело, пухловаты пальцы...
Кажется невероятным, что эта огромная картина создана тяжело больным художником за год до смерти и в самых невыгодных условиях (в отсутствии холста натянули на подрамник обратной стороной старую картину). Только любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему, русскому, продиктовала ему картину "Русская Венера".
Светится молодое, здоровое, сильное тело женщины, блестят зубы в застенчивой и вместе с тем простодушно-горделивой улыбке, играет свет в шелковистых распущенных волосах. Словно само солнце вошло вместе с героиней картины в темноватую обычно баню - и все здесь озарилось! Свет переливается в мыльной пене (которую художник одной рукой взбивал в тазу, другой писал); мокрый потолок, на котором отразились клубы пара, вдруг стал подобен небу с пышными облаками. Дверь в предбанник распахнута, и оттуда сквозь окно виден залитый солнцем зимний город в инее, лошадь в упряжи.
Естественный, глубоко национальный идеал здоровья и красоты воплощался в "Русской Венере". Этот прекрасный образ стал мощным заключительным аккордом богатейшей "русской симфонии", созданной художником в своей живописи.
Этой картиной художник хотел, по словам его сына, охватить весь цикл человеческой жизни. Хотя некоторые ценители живописи утверждали, что Кустодиев рассказывает об убогом прозябании мещанина, ограниченном стенами дома. Но это не характерно было для Кустодиева - он любил простой мирный быт простых людей.
Картина многофигурна и многозначна. Вот простодушный провинциальный любовный дуэт девушки, сидящей в открытом окне, с облокотившимся о заборчик молодым человеком, а если перевести взгляд чуть вправо - в женщине с ребенком как бы видишь продолжение этого романа.
Глянуть влево - и перед вами живописнейшая группа: полицейский мирно играет в шашки с бородатым обывателем, возле них ораторствует некто наивный и прекраснодушный - в шляпе и бедной, но опрятной одежде, и сумрачно вслушивается в его речь, оторвавшись от газеты, сидящий возле своего заведения гробовой мастер.
А выше как итог всей жизни - мирное чаепитие с тем, кто прошел с тобой рука об руку все жизненные радости и невзгоды.
И могучий тополь, соседствующий с домом и как будто его благословляющий своею густой листвой, - не просто пейзажная деталь, а едва ли не своеобразный двойник человеческого бытия - древо жизни со своими различными ветвями.
И все уходит, уходит взгляд зрителя вверх, к мальчику, озаренному солнцем, и к парящим в небе голубям.
Нет, решительно не похожа эта картина на высокомерный или даже чуть снисходительный, но все же обвинительный вердикт обитателям "голубого домика"!
Полный неизбывной любви к жизни, художник, говоря словами поэта, благословляет "и в поле каждую былинку, и в небе каждую звезду" и утверждает родственную близость, связь "былинок" и "звезд", житейской прозы и поэзии.
Обои в цветах, изукрашенный сундук, на котором устроено пышное ложе, покрытое одеялом, как-то телесно сквозят подушки из наволочек. И из всего этого чрезмерного изобилия, как Афродита из пены морской, рождается героиня картины.
Перед нами пышная, разомлевшая ото сна на перине красавица. Откинув толстое розовое одеяло, опустила ноги на мягкую подставочку. С вдохновением воспевает Кустодиев целомудренную, именно русскую женскую красоту, популярную в народе: телесную роскошь, чистоту светло-голубых ласковых глаз, открытую улыбку.
Созвучны с образом красавицы пышные розаны на сундуке, голубые обои за ее спиной. Стилизуя под лубок, художник сделал "чуть больше" - и полноты тела, и яркости красок. Но это телесное изобилие не перешло ту грань, за которой оно было бы уже неприятным.
А женщина красива м величава, как широкая Волга за ее спиной. Это - русская Елена прекрасная, знающая силу своей красоты, за которую ее и выбрал в жены какой-нибудь купец первой гильдии. Это спящая наяву красавица, стоящая высоко над рекой, как стройная белоствольная береза, олицетворение покоя и довольства.
На ней длинное, переливающееся шелком платье тревожного фиолетового цвета, волосы зачесаны на прямой пробор, темная уложенная коса, в ушах блестят серьги-груши, на щеках теплый румянец, на руке украшенная узорами шаль.
Она столь же естественно вписывается в волжский пейзаж с его красочностью и простором, как и окружающий ее мир:там и церковь, и птички летят, и река течет, пароходы плывут, и молодая купеческая пара идет - тоже залюбовались красавицей-купчихой.
Все движется, бежит, а она стоит, как символ постоянного, лучшего, что было, есть и будет.
Слева направо:
И.Э.Грабарь, Н.К.Рерих, Е.Е.Лансере, Б.М.Кустодиев, И.Я.Билибин, А.П.Остроумова-Лебедева, А.Н.Бенуа, Г.И.Нарбут, К.С.Петров-Водкин, Н.Д.Милиоти, К.А.Сомов, М.В.Добужинский.
Этот портрет был заказан Кустодиеву для Третьяковской галереи. Художник долго не решался писать его, чувствуя высокую ответственность. Но в конце концов согласился и начал работать.
Долго размышлял, кого и как посадить, представить. Ему хотелось не просто посадить в ряд, как на фотографии, а показать каждого художника как Личность, с его характером, особенностями, подчеркнуть его талант.
Двенадцать человек нужно было изобразить в процессе дискуссии. О, эти испепеляющие споры "мирискусников"! Споры словесные, а больше живописные - линией, красками...
Вот Билибин, старый товарищ по Академии художеств. Балагур и весельчак, знаток частушек и старинных песен, умеющий, несмотря на заикание, произносить самые длинные и забавные тосты. Поэтому и стоит он тут, как тамада, с рюмкой, поднятой изящным движением руки. Византийская борода вскинулась, брови с недоумением подняты вверх.
О чем шел разговор за столом? Кажется, к столу подали пряники, а Бенуа обнаружил на них буквы "И.Б."
Бенуа с улыбкой обратился к Билибину: "Признайтесь, Иван Яковлевич, что это ваши инициалы. Вы сделали для пекарей рисунок? Капитал зарабатываете?" Билибин засмеялся и шутливо начал разглагольствовать об истории создания на Руси пряников.
А вот левее от Билибина сидят Лансере и Рерих. Все спорят, а Рерих мыслит, не думает, а именно мыслит. Археолог, историк, философ, просветитель с задатками пророка, осторожный человек с манерами дипломата, он не любит говорить о себе, о своем искусстве. Зато его живопись говорит так много, что уже есть целая группа толкователей его творчества, которая находит в его живописи элементы таинства, магии, предвидения. Рерих был избран председателем вновь организованного общества "Мир искусства".
Стена зеленого цвета. Слева книжный шкаф и бюст римского императора. Кафельная желто-белая печь. Все так, как в доме у Добужинского, где и происходило первое собрание учредителей "Мира искусства".
В центре группы - Бенуа, критик и теоретик, непререкаемый авторитет. С Бенуа у Кустодиева сложные отношения. Бенуа - прекрасный художник. Любимые его темы - жизнь при дворе Людовика XV и Екатерины II, Версаль, фонтаны, интерьеры дворцов.
С одной стороны Бенуа нравились картины Кустодиева, но порицал, что в них нет ничего европейского.
Справа - Сомов Константин Андреевич, фигура невозмутимая и уравновешенная. Его портрет писался легко. Может, потому, что он напоминал Кустодиеву приказчика? Русские типы художнику всегда удавались. Белеет накрахмаленный воротничок, манжеты модной в крапинку рубашки, черный костюм отутюжен, холеные полные руки сложены на столе. На лице выражение невозмутимости, довольства...
Хозяин дома - старый друг Добужинский. Сколько пережито вместе с ним в Петербурге!..Сколько разных воспоминаний!..
Поза Добужинского, кажется, удачно выражает несогласие с чем-то.
А вот резко отодвинул стул и повернулся Петров-Водкин. Он - по диагонали от Билибина. Петров-Водкин ворвался в художественный мир шумно и смело, что не понравилось некоторым художникам, например, Репину, у них совершенно разный взгляд на искусство, другое видение.
Слева - четкий профиль Игоря Эммануиловича Грабаря. Коренастый, с не очень складной фигурой, бритой квадратной головой, он полон живого интереса ко всему происходящему...
А вот и он, сам Кустодиев. Себя он изобразил со спины, в полупрофиль. Сидящая рядом с ним Остроумова-лебедева - новый член общества. Энергичная женщина с мужским характером ведет разговор с Петровым-Водкиным...
Основной темой и мотивом творчества Бориса Михайловича Кустодиева можно считать изображение Родной земли, России, её пейзажей, празднеств, жизни народа. Художника восхищали многокрасочные и шумные народные гулянья. Кустодиев по-особому воспринимал атмосферу праздников, городских гуляний и народного веселья. Как художника его притягивала карнавальность и яркость этих забав.
Весельем и настоящим праздником наполнено полотно Кустодиева «Масленица». На созданном в 1916 году пейзаже изображено исконно-русское празднование Масленицы, ухода зимы и приближение весеннего тепла. Традиционно Масленица связана с широкими, раздольными катаниями на санках, ярмарочным изобилием и пёстрыми всенародными зимними гуляниями. В этот праздник вся Россия превращается в один балаган или карнавал, когда всё перемешивается в едином потоке улыбок, озорства, ярких красок, звона бубенцов, смеха, шума и гама народного. Картина Кустодиева «Масленица» заражает вихрем открытых эмоций праздничного веселья, когда всё вокруг кружится, мелькают разгорячённые смеющиеся лица, звеня проносятся пышно украшенные тройки лошадей, раздаётся заливной колокольный звон, небо вспыхивает невиданными сказочными оттенками. Всё это Масленица! Всё это Русь! Невероятного охвата картина как будто подчёркивает бескрайность земли русской и щедрость и богатство русского характера. Какое небо создаёт Кустодиев! Оно сверкает, в нём одни розовые цвета переплетаются с полосами золотого и зелёного, образуя многослойный праздничный колорит. Небо точно огромный океан розового золота, окрасивший большие снежные пространства. Белые заснеженные берега на полотне окрашены этим лёгким свечением розоватого золота, мягко обволакивающего эти большие снега небольшого русского провинциального городка. Белый снег в соединении с розовым светом обретает сложные оттенки иссиня-белые, лиловые, розовато-белые, бледно-синие и множество иных. Колорит отличается декоративностью, контрастными переходами, интересными преломлениями светотеневых пространств. «Масленица» — это праздник жизни, танец жизни. Кустодиев, преодолевая тяжёлый недуг, утверждал радость жизни, превозмогая боли в руках, создавал ещё более яркие картины с головокружительным колоритом, пляской красок и образов. Центральный мотив картины – это нарисованная на переднем плане яркая тройка, которая являет собой красочный образ самой России, мчащейся вперёд навстречу колокольному, медному звону, предзакатным всполохам в зимнем небе, навстречу празднику, детской искренней мечте о вечном карнавале, украшенном разноцветием атласных лент, бумажными цветами и флажками с российским триколором. Полотно Кустодиева напоминает прекрасную причудливую роспись одного из русского народного промысла. Образы получились добрые, весёлые, искренние, живые в своей полноте и чувстве жизни, с открытой верящей всему детской душой. Видимо, художнику хотелось видеть Россию именно такой – яркой, сильной, душевной, чистой и звонкой точно детский смех или бубенцы мчащейся тройки.
Художественный талант Бориса Михайловича Кустодиева известного во всем мире представителя русской живописи прошлого столетия, подарил нам ностальгический мир, солнечный и радостный, подчеркивающий яркими красками ощущение праздника. Будучи учеником , Кустодиев не просто наследовал манеру и стиль Репина, но и привнес присущую только ему игру красок, которая поневоле заряжает позитивом и счастьем. Стоит отметить, что становление Бориса Михайловича как художника началось задолго до знакомства с учителем, об этом свидетельствует его творчество, пронизанное эхом детских привязанностей и переживаний.
Родился Кустодиев в семье преподавателя семинарии в 1878 году в г. Астрахань. Судьба распорядилась таким образом, что отец Бориса умер, когда мальчику было чуть больше года, и вся ответственность за воспитание легла на хрупкие плечи матери – 25 летней вдовы с четырьмя детьми на руках. Несмотря на очень скромный достаток, семья жила дружно, а материнская любовь скрашивала трудности жизни, давая возможность сформироваться творческой личности. Именно мать, Екатерина Прохоровна, прививала детям любовь к высокому искусству – театру, литературе, живописи. Такое воспитание четко определило будущее Бориса, и уже в 9 лет он знал, что станет художником.
В 1892 году, поступив в Астраханскую духовную семинарию, Кустодиев одновременно стал брать уроки у местного живописца А.П. Власова. С благословения Власова, в 1896 году Кустодиев стал студентом Петербургской Академии художеств и по истечении двух лет был принят в мастерскую Ильи Репина. Великий художник сразу обратил внимание на ученика, возлагая на него большие надежды, что впоследствии вылилось в совместную работу над монументальным полотном – . Следствием столь успешного начала стала защита дипломной работы с золотой медалью и стажировка за границей. В свое путешествие в Европу, художник отправился с молодой семьей, недавно родившимся сыном и молодой супругой – Юлией Евстафьевной Прошинской.
Впоследствии, в 1905 году, отдавая дань судьбоносной встрече со своей любовью, Кустодиев построил дом-мастерскую «Терем» близ города Кинешмы, на Волге. «Терем» стал местом работы и творчества художника и здесь, практически каждое лето, Бориса Михайловича охватывало чувство, которое принято называть счастьем, вдохновляя его на творчество и осознание полноты жизни. Любимая жена, ставшая верной помощницей, сын и дочь, в нерушимом понятии семья нашли отражение в творчестве художника и стали отдельной большой темой в его живописи (картина «Утро»).
Годом ранее, в 1904, художник провел несколько месяцев за границей, в и , посещая выставки и музеи. Родные просторы звали Бориса Михайловича в Россию и, вернувшись на родину, Кустодиев окунулся в мир журналистики, сотрудничая с сатирическими журналами «Жупел» и «Адская почта». Так, первая русская революция подвигла его попробовать свои силы в шаржах и карикатурах государственных чинов.
1907 год стал насыщенным на события: поездка в , увлечение скульптурой, членство в Союзе художников. А в 1908 году для Кустодиева открывается мир театра – он работает декоратором в Мариинском. Популярность Бориса Михайловича растет, слава портретиста становится причиной известной работы Николая II в 1915 году, но еще задолго до этого в 1909 году в семью художника приходит беда – проявляются первые признаки опухоли спинного мозга. Несмотря на это, он продолжает активно путешествовать по Европе, получает звание академика живописи в этом же году. Посетив Австрию, Италию, Францию и Германию, Кустодиев отправляется в Швейцарию, где проходит лечение. Впоследствии в Берлине в 1913 году ему делают сложную операцию.
Казалось бы, болезнь отступила и 1914 год ознаменован выставками в галерее Бернгейма в Париже, Международными художественными выставками в Венеции и . В 1916 Кустодиеву делают повторную операцию в , следствием которой стал паралич нижней части тела и ампутация ног. С тех пор весь мир художника – это его комната, память и воображение. Именно в этот период он пишет свои самые яркие и праздничные картины, живописующие провинциальную жизнь ( , «Сельский праздник») и красоту тела ().
Но жизнерадостность и оптимизм не в силах побороть болезнь, которая прогрессируя, дает художнику один единственный раз провести прижизненную выставку собственных работ в 1920 году в Петроградском Доме искусств. Последние вехи жизни ознаменованы оформлением спектакля «Блоха» и участием в Международной выставке в Париже.
В 1927 году 26 мая в возрасте 49 лет Борис Михайлович умирает буквально за работой над эскизом задуманного им триптиха «Радость труда и отдыха». Так закончилась нелегкая, но полная света и радостных ноток жизнь знаменитого художника, оставившего нам в наследие , демонстрирующие жажду к жизни и познанию.
Посмотрим на несколько шедевров
С наступлением зимы в Астрахани особенно вспоминаются прекрасные картины Бориса Кустодиева. Художник-астраханец посвятил описанию зимних пейзажей ряд уникальных полотен. Зима для художника — это веселое катание на санях, балаганы, карусели, праздничные народные гуляния, яркость и красочность. Прямое противопоставление серой и скучной жизни.
Автопортрет. 1912
Этот портрет находится в Галерее Уффици. Кустодиев пишет себя на фоне праздничного зимнего города. Он выбрал панораму Троице-Сергиевой лавры – символа русского православия. Колористические, композиционные и идейные принципы этого автопортрета художник в дальнейшем развил в остальных своих работах, особенно в портрете Шаляпина. Это было началом становления нового синтетического портрета и «типичной» линии творчества художника.
Фигура Кустодиева как бы выхвачена из толпы людей, гуляющих вдоль изображенных на заднем плане церковных стен. Позади себя он показывает зимний пейзаж с церквями, праздничную ярмарочную толпу – всё то, что вызывало у него радость и всю жизнь питало его творчество.
«Морозный день». 1913
Живописец изобразил небольшой городок. Стоит невероятно ясный морозный день. На первом плане мы видим дворника, который подметает снег. Слева мчатся сани. Зритель чувствует дыхание русской зимы и жжение озорного мороза. Именно таков уклад русского быта, который Кустодиев изобразил с невероятным мастерством.
«Портрет Федора Шаляпина». 1922
Для Кустодиева Шаляпин был кумиром с юных лет и другом. Художник называл эту картину одной из самых любимых. Певец с высоты своего роста оглядывает незнакомый городок, где ему придется выступать. Афиша о его концерте внизу холма. Художник позволил себе долю лукавства и показал некую самовлюбленность известного певца. Персонаж одет в распахнутую шубу, хотя на улице еще морозно. На втором плане картины можно увидеть дочерей Фёдора Шаляпина: Марину и Марфу, и его друга и секретаря Дворищина.
«Зима». 1916
Картина «Зима» 1916 года принадлежит к серии работ «Масленица». В других вариантах полотно русского художника демонстрирует многолюдные гуляния в честь проводов зимы. «Зима. 1916» – сокращенный образец провинциальной жизни русского народа на фоне заснеженного пейзажа.
«Балаганы». 1917
Известный русский художник Борис Михайлович Кустодиев несколько раз в своем творчестве обращался к праздничной теме проводов зимы, раскрывая ее каждый раз с ощущением радости от яркости и морозной свежести. Одна из этих ярких работ, картина Кустодиева Масленица была написана в 1916 г., продолжая впоследствии эту творческую тему, он создает еще два колоритных полотна в 1919 году и в 1920. Хотя некоторые зарисовки и этюды русского праздника были сделаны им ранее.
«Масленица». 1916
Последние вечерние лучи освещают заснеженный город, высокие шпили и разноцветные купола церквей. А внизу скрипят, вращаясь, разноцветные качели и карусели, издалека слышен веселый гомон ярмарки. Ярко расписные сани, которые мчит пара лошадей вдоль улицы. Веселье охватывает всех.
