Каждый август после 1991 года мы вспоминаем ГКЧП, провалившийся «путч», Михаила Горбачева, последовавший за этим распад Советского Союза, и задаемся вопросом: существовала ли альтернатива распаду великой страны?

Не так давно мне попалась советская книга сказок народов СССР с примечательной картинкой на обложке. Русский мальчик играет на гармошке, а дети разных народов пустились в пляс. Можно сказать, что все национальности пляшут под русскую гармошку. А можно посмотреть и иначе, пока все развлекаются, русский – трудится.

«Ленинская национальная политика» так построила политические, культурные и экономические отношения в СССР, что они больше всего начали напоминать пословицу «один с сошкой, а семеро с ложкой». Причем речь шла не о случайной ошибке, не о перекосе, а об осознанной политике большевиков, считавших, что необходимо унизить русский народ, чтобы за счет его ненавистной «великодержавности» возвысить другие. Даже глава советского правительства Рыков был уволен со своего поста после заявления, что «считает недопустимым, что другие народы живут за счет русского мужика».

К 1990 году в СССР сложилась ситуация с распределением по республикам вклада в производство и распределением доходов, которая нашла отражение в публикуемой таблице. Только две республики – РСФСР и Беларусь были «с сошкой» и производили больше, чем потребляли. Остальные тринадцать «сестер» ходили «с ложкой».

У кого-то ложка была небольшая – у Украины, причем мы понимаем, что восток Украины производил, и даже с избытком, а вот запад потреблял, и, при этом, рвался к незалежности.

Среднеазиатские республики производили совсем немного, но и потребляли сравнительно немного, хотя только в Киргизии уровень потребления был немного ниже, чем в РСФСР.

Республики Прибалтики много производили, но потребляли гораздо больше, фактически советские вожди пытались подкупить их запредельно высоким для СССР уровнем жизни.

Но в самом поразительном положении оказалось Закавказье. При сравнительно скромном производстве – огромный объем потребления, бросавшийся в глаза и визуально тем, кому приходилось побывать в Грузии – личные дома, автомобили, ковры, застолья с шашлыками и бесконечными тостами…

Одновременно во всех этих республиках любили порассуждать, что это они кормят «бездонную Россию» и остальных нахлебников большого советского колхоза. И стоит им только отделиться, как они заживут еще богаче.

На самом деле весь этот великолепный банкет оплачивали русский крестьянин, рабочий и инженер. Каждый из 147 миллионов жителей РСФСР фактически отдавал ежегодно 6 тысяч долларов, чтобы покрыть разницу между производством и потреблением жителей других республик. Поскольку русских было много, хватало на всех, хотя для по настоящему веселой жизни республика должна была быть маленькой, гордой и страстно ненавидеть «пьяных и ленивых русских оккупантов», чтобы у товарищей из политбюро были основания залить пожар деньгами.

С огромным населением республик Средней Азии была другая проблема. Оно не особенно роскошествовало, зато непрерывно увеличивалось. При этом производительность труда в этих республиках практически не увеличивалась. Внутри СССР набухал свой собственный Третий Мир.

Русские (а под «русскими» я, конечно, имею ввиду все народы, населяющие Россию) бывшие самой многочисленной, самой образованной, самой профессионально развитой частью населения СССР ощущали глухое недовольство, хотя и не вполне понимали его источник. Но непрерывно сталкиваясь с тем, что места в ресторанах, все первые места в очереди на «Волгу», заняты представителями других наций, а если ты русский, то для доступа к заветной кормушке требуются дополнительные привилегии от партии и правительства, русские ощущали от советской системы все нараставший дискомфорт. Было ощущение, что ты пашешь и пашешь, но не на себя. А на кого? В теории – на государство, на общее благо, на грядущий социализм. На практике, получалось, что на ушлых цеховиков из Батуми и высокомерных потомков эсесовцев из Юрмалы.

Советская система была устроена так, что произвести в её рамках национальную революцию, дав русскому народу больше власти, возможностей и материальных выгод, было невозможно. Упразднить республики в 1970-80-е годы было уже немыслимо. А значит СССР был обречен, поскольку ишачить без всякой благодарности и с тычками в спину (а кто не жил в 1989-91 году, тот не может себе представить с какой ненавистью часто сталкивались русские в Грузии или Эстонии, или на Западной Украине) русские были согласны не беспредельно.

Обставлен развал Союза был чрезвычайно подло и не к нашей выгоде. По уму следовало создать политический и экономический союз России, Беларуси, Восточной Украины и Казахстана, отправив остальных искать счастье в свободном плавании. Вместо этого раскалывали страну по советским административным границам, в результате чего русский народ был разрезан на части. От нас были отрезаны Крым, индустриальные центры Донбасса, верфи Николаева, много чего еще…

Но посмотрим на тот шкурный потребительский результат, который вышел из этой катастрофы. Впервые в своей истории за десятки, а может и сотни лет, русские начали работать на себя. А с приходом путинской эры начался настоящий потребительский бум. В итоге сегодня мы ругаем правительство, сидя за новенькими макбуками, проклинаем московские пробки сами создавая их дорогими иномарками, а некоторые горько плачут по сжигаемому пармезану ни секунды не сомневаясь в своей способности его купить.

Да, это потребительство было кривобоким, поскольку в то время как одни жили в роскошных особняках на Рублевке, другие едва наскребали на ипотеку, но с общего стола доставалось всем. Не кормя «семерых с ложкой» русские смогли позволить себе если не роскошную жизнь, то уж точно более обеспеченную, чем у отпавших окраин.

А те, по большей части, провалились в экономический, социальный и политический ад. Даже Прибалтика, где относительно приличная жизнь обеспечивается теперь дотациями ЕС, а главное – стремительным сокращением населения, чувствует, что серьезно потеряла по сравнению с советской эпохой. По большей части бывшие республики всецело зависят от подачек России в форме покупки товаров или денег, присылаемых из наших москвабадов гастарбайтерами.

Развал Советского Союза, произошедший в декабре 1991 года, был, вероятно, одним из наиболее удивительных и поворотных событий 20 века. Неожиданное на тот момент завершение холодной войны привело к зарождению нового мира, новых возможностей и вызовов. Несмотря на полуторагодичный процесс, приведший к распаду СССР в декабре 1991, крах могучей коммунистической сверхдержавы многих поймал врасплох - как в США, так и в самом Советском Союзе. Российский президент Владимир Путин счел падение Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой 20 века».

Однако был ли распад Советского Союза неизбежен? В наши дни общеизвестно, что к концу 1991 сохранить СССР в том виде, в котором он существовал десятилетиями после 1922 года, было невозможно. Согласно принятому нынче мнению, политические, экономические и общественно-культурные процессы, происходившие в стране с 1986 года, в конце концов, разорвали ее на части, а сравнительно быстрый конец крупнейшего государства планеты был предпочтителен иным возможным исходам. Тем не менее, советское правительство пыталось продлить существование собственной страны, используя новые подходы в ее управлении. В России до сих пор продолжается обсуждение вероятных альтернатив произошедшему, а российские политики, интеллигенция и националисты пытаются понять, можно ли было сделать что-то, чтобы сохранить страну в целости, и была ли в этом нужда. Сумеем ли мы найти ответ на этот вопрос, внимательнее изучив предшествовавшие развалу СССР события?

Что произошло

Конституция СССР включала 72 статью, согласно которой входившие в него республики имели право на выход из его состава. Однако будем честны - если бы так было в действительности, этот процесс начался бы задолго до 1990. Советские власти никогда бы не позволили республикам самостоятельно покинуть страну в качестве независимых образований. Подобное привело бы к ослаблению советского государства в «игре с нулевой суммой», каковой была холодная война.

Все 15 советских республик были взаимосвязаны сложной матрицей экономических отношений, благодаря которой Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика оказалась в центре всех значимых промышленных, экономических и политических процессов страны. Мы до сих пор сталкиваемся с отзвуками этого строя в сложных отношениях между Россией и Украиной. Даже посреди войны между этими странами российские войска продолжают полагаться на продукты украинской военной промышленности, а украинские заводы и промышленные объединения зарабатывают на продаже своих технологий россиянам. Лишь недавно Москва объявила о том, что начиная с 2018 года будет готова к «импортозамещению» украинских военных изделий. Советский Союз удерживал свои обширные регионы и республики воедино благодаря системе субсидий и фиксированных экономических квот, по которым менее развитые регионы получали советские технологии и потребительские изделия в обмен на сырье и сельскохозяйственные продукты. В отдельных случаях Москва предоставляла как готовые продукты, так и сырье, дабы восполнить недостаточно развитую промышленную базу некоторых регионов.

Когда советская экономика проявила признаки значительного спада в 1980-х, население СССР и многие из его законодателей заволновались. Принятый незадолго до этого курс на политическую свободу и прозрачность высвободил силы, пошатнувшие легитимность правящей коммунистической партии и подорвавший самое основание государства. Перенесемся в 8 декабря 1991 года. Распад страны стал возможен благодаря так называемому Беловежскому соглашению, подписанному в Белоруссии. Главы трех советских республик - России, Украины и Белоруссии - подписали документ, формально положивший конец существованию СССР. При подписании была сделана ссылка на ранее упомянутую 72 статью конституции, позволявшую «мирный» выход из состава страны. Стоит отметить, что решение это было принято без учета мнения населения, пребывавшего в неведении на протяжении предшествовавших месяцев. Пока потрясение от произошедшего в Беловежской пуще еще отзывалось по всему миру, 21 декабря произошла новая встреча, на этот раз в столице Казахстана Алма-Ате. Там главы 11 советских республик (кроме Грузии и прибалтов) окончательно распустили то, что оставалось Советского Союза. Вне всякого сомнения, эта вторая встреча стала возможной благодаря предшествовавшему ей Беловежскому соглашению, заложившему легальную основу и окончательный прецедент для дальнейшего и необратимого распада СССР. 25 декабря 1991 года своеобразным рождественским подарком стал для Соединенных Штатов и их союзников спущенный в Кремле советский флаг, сменившийся нынешним российским триколором и возвестивший о конце холодной войны и зарождении нового и непредсказуемого мира.

Что могло произойти

Сейчас ясно, что большинство советских граждан желало сохранения СССР в том или ином виде. Однако для этого нужна была иная парадигма управления и более решительный правительственный аппарат, готовый устранить конкуренцию со стороны альтернативных политических или этнонациональных моделей. Перед путчем августа 1991, смертельно ослабившим тогдашнего советского президента Михаила Горбачева и приведшим к власти Бориса Ельцина, советские власти обсуждали достоинства Союза Суверенных Государств (ССГ). 17 марта 1991 года в девяти советских республиках - России, Украине, Белоруссии, Казахстане, Азербайджане, Узбекистане, Кыргызстане, Туркменистане и Таджикистане - был проведен народный референдум. Большинство проголосовавших поддержало сохранение советской федеральной системы. 23 апреля 1991 года, вслед за референдумом, центральные советские власти подписали с девятью республиками соглашение, по которому СССР должен был превратиться в федерацию независимых республик с общим президентом, единой внешней политикой и армией. Трудно сказать, как сработало бы это соглашение в действительности, учитывая происходившие по всей стране масштабные политические и социальные перемены. К августу 1991 все девять республик кроме Украины одобрили проект нового соглашения. К несчастью для Горбачева, проведенный советскими консерваторами в августе 1991 путч окончательно устранил его с политической сцены и покончил с дальнейшими попытками реформировать страну.

Было ли это возможно?

Возможно, идея ССГ и была жизнеспособна, однако ее заранее подорвали те же политические силы, которые разрывали на части СССР. В 1986 году Горбачев начал два процесса, в конце концов приведших к гибели страны под его руководством. Гласность подразумевала политическую прозрачность, тогда как перестройка означала политическую и экономическую реорганизацию. Хотя их задачей была постепенная либерализация отдельных элементов государственного управления и взаимодействия с населением, на деле и то и другое ослабило способность советских властей к контролю и надзору, приведя к политическому и экономическому хаосу, а также росту националистических и сепаратистских настроений во многих республиках. Вероятно, в свете этих событий участники Беловежского соглашения считали свои действия неизбежными, а потому оправданными. Но что, если бы Горбачев провел реформы иначе? Что, если бы Коммунистическая партия Советского Союза начала либерализацию экономики СССР, при этом сохранив твердый контроль над политической идеологией?

У подобных мер уже был прецедент. В 1921 году, следом за победой советских властей над царистами и антибольшевистскими силами в гражданской войне 1918-1920 годов, была введена новая экономическая политика (НЭП). Пока экономика страны пребывала в руинах, власти дозволили частным предприятиям сосуществовать с зарождающейся государственной промышленностью. Хотя и с переменным успехом, НЭП все же привела к практически полному восстановлению национальной экономики до уровня, предшествовавшего Первой мировой, пока ее внезапно не свернул в 1928 году Сталин. Можно лишь гадать о возможной судьбе Советского Союза, если бы НЭП позволили продолжиться. Малая промышленность, как и агрикультура, принадлежали бы частному сектору. «Опорные высоты» экономики, такие как тяжелая промышленность и шахты, управлялись бы государством. Если это напоминает современный Китай, возможно так оно и есть - китайское экономическое чудо произошло под жестким контролем коммунистической партии, не терпевшей инакомыслия.

Чтобы подобный сценарий сработал в поздних 1980-х, Горбачеву потребовалось бы убедить своих соратников по партии в том, что его новая политика не подорвет ее положение и репутацию. На деле, в конце 1980-х цинизм и недоверие советского населения к партийным лозунгам и управлению достигли пика. Утрата доверия к способности правительства как следует управлять страной и обеспечивать интересы граждан вызвала усиление альтернативных идеологий и движений, приведя в конце концов к Беловежскому и Алма-Атинскому соглашениям. Но что, если бы Горбачеву удалось убедить своих коллег в том, что улучшение экономического положения в Советском Союзе привело бы к восстановлению доверия населения к партии и государству? Результаты проведенного в марте 1991 голосования свидетельствовали, что многие советские граждане все еще хотели жить в едином государстве. Обновленный экономический план оставил бы средние и крупные предприятия в руках государства, при этом позволив населению страны заниматься малой экономической деятельностью, особенно в области агрикультуры. В таком сценарии не было бы места гласности, открытой критике государства, признанию темного советского прошлого и росту этнического национализма в отдаленных республиках. Советские власти открыли бы для зарождающегося делового класса доступ к малым коммерческим займам, допуская наиболее успешных его представителей в партию, что позволило бы правительству взаимодействовать с наиболее предприимчивыми гражданами. Такой сугубо экономический подход перенаправил бы энергию множества людей от антигосударственной деятельности и протестов к заработкам, как это позднее произошло в Китае, хоть и с некоторыми заметными исключениями. В середине 80-х советское общество уже было готово к таким постепенным экономическим переменам, и могло бы принять большую экономическую свободу. Однако все это основывается на допущении, что государство сумело бы успешно провести подобную экономическую трансформацию. Заманчива мысль, что, несмотря на многочисленные изъяны советской системы, отсутствие значимой политической конкуренции Горбачеву позволило бы постепенно реформирующемуся Советскому Союзу преодолеть внутренние проблемы и пережить 1991 год в обновленном и оздоровленном виде. Не будь сепаратистских движений в Прибалтике и на Кавказе, и не случись августовский путч, план по экономической либерализации Советского Союза мог бы преуспеть.

Новый союз?

Сумела бы такая обновленная страна эффективно конкурировать на мировой арене с Соединенными Штатами, Западной Европой и усиливающимся Китаем? Возможно, спустя годы и десятилетия сама советская коммунистическая партия начала бы либерализироваться, как это происходит в Китае, который настойчиво пытается переосмыслить коммунистическую идеологию в такт развивающемуся обществу. Свернул бы этот новый союз (для кратости назовем его «НС») свои многочисленные международные обязательства, дабы сохранить ресурсы и валюту? Вполне возможно, что именно это бы и произошло, как и последующий выход Восточной Европы из Варшавского договора. Также могла бы возникнуть необходимость в отказе нового союза от активного участия в африканской и латиноамериканской политике - хотя если бы эта новая советская страна сумела бы провести экономические реформы, подобные таковым в 1928 году, в конце концов Запад столкнулся бы с мощным и единым советским государством, стремящимся сохранить свое место в качестве конкурентоспособной сверхдержавы.

Схожим образом трудно предсказать, как НС взаимодействовал бы с восходящим Китаем, поскольку тот был бы для него непосредственным конкурентом в роли коммунистического надсмотрщика за либерализирующейся экономикой. Возможно они сумели бы достичь понимания, учитывая сходства в их государственном управлении. С учетом стран, принявших или раздумывающих над принятием китайской модели государственного капитализма в 2017 году, легко представить себе появление советской модели государственного капитализма в качестве конкурента американской, западноевропейской и китайской. Тем не менее, для выживания НС после 1990-х потребовалось бы уверенное и крепкое коммунистическое правительство, готовое принимать трудные решения ради государственного блага. Сами китайцы были вынуждены делать подобные выборы в 1989 году, когда армия раздавила демократические протесты на площади Тяньаньмэнь. Кроме того, успех НЭП в 1920-х стал возможен благодаря предпринимательскому классу, пережившему Октябрьскую революцию и Гражданскую войну. Однако к 1980-м эти люди и их деловой опыт давно канули в Лету, и советским властям не хватало экспертов уровня, достаточного для успеха на свободном рынке.

Сегодня принято считать, что, несмотря на готовность Горбачева использовать насилие для подавления протестов в Прибалтике, он не сумел бы удержать страну воедино одной лишь силой. Быть может, он оказался на своем месте не в то время - приди он к власти позднее, когда НС попытался бы осуществить переход к государственному капитализму, его таланты и видение могли бы сделать его хорошим управленцем. Также стоит отметить, что, несмотря на последовавшую за 1991 годом эйфорию среди западного мира, развал СССР не был предопределен заранее. События декабря 1991 поймали большинство экспертов и аналитиков врасплох. Следовательно, если бы НС выжил, он столкнулся бы с той же враждебной политикой со стороны Америки и НАТО, призванной сдержать Москву. Несмотря на постепенное введение в стране рыночных принципов, НС остался бы коммунистическим государством, для которого реформы были бы разумным шагом на пути к глобальному противостоянию с Западом.

Вероятно, сохранить Советский Союз было невозможно, учитывая обстоятельства, в которых оказалась страна к концу 1980-х. На тот момент ее внутренние механизмы и политические процессы затрудняли воплощение даже тех решений, с которыми было согласно большинство. Идея реформированного Советского Союза может быть продолжена в наши дни в виде ряда экономических, военных и политических союзов, заключённых Россией (официальным правопреемником СССР) с бывшими советскими республиками по соседству. Евразийский экономический союз, в состав которого входят Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения и Кыргызстан, а также тесная связь между российскими и армянскими вооруженными силами, напоминают о советском наследии. Возможно, СССР не было суждено остаться в целости, однако вопросы и предположения о его возможной судьбе продолжат занимать нас в грядущие годы.

Двадцать пять лет назад в Вискулях тогдашние лидеры Беларуси, России и Украины констатировали, что Советский Союз «как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Как же так получилось, что буквально одним росчерком пера несколько человек «похоронили» целую страну? Историкам, видимо, еще предстоит разгадать эту одну из величайших загадок прошлого столетия. Но был ли распад СССР неизбежным и какие уроки мы должны извлечь из этого события? Об этом рассуждают директор Центра социологических и политических исследований БГУ Давид Ротман, руководитель аналитического центра «Стратегия» Леонид Заико, профессор экономического факультета БГУ Валерий Байнев и директор по исследованиям «Либерального клуба» Евгений Прейгерман.

Давид Ротман.	Леонид Заико.	Валерий Байнев.	Евгений Прейгерман.

Валерий Байнев: К сожалению, распад СССР был неизбежен. Образно это выглядит так. Представьте, что сто лет назад весь мир, включая нас, ездил на деревянных скрипучих повозках. И вдруг нам свыше был дарован звездолет - мощный, сильный, стремительный. Мы оседлали его и устремились ввысь, творя такие чудеса, что мир просто диву давался. В считаные годы мы вышли на второе место в мире. Американский посол в СССР Джозеф Девис в 1937 году свои впечатления от советской индустриализации выразил так: «Советам за семь лет удалось сделать столько, сколько Америке за 40, начиная с 80–х годов прошлого века». К сожалению, люди делятся на две категории: одни мечтают о звездах, другие пекутся о чечевичной похлебке. Когда у руля звездолета были окрыленные мечтатели, у нас все получалось: творить, конструировать, запускать заводы. Во время Великой Отечественной войны именно мечтатели шли добровольцами на фронт, первыми поднимались в атаку и, увы, погибали. Чревоугодники же не рисковали, стремясь пристроиться поближе к кухне или на складе, а лучше вообще отсидеться в тылу. Вот они–то, выжив, и пришли постепенно к власти в СССР. В итоге звездолет разбили вдребезги, а его остатки распродали на металлолом.

Иными словами, проигрывая нам в честной конкурентной борьбе, коллективный Запад руками Гитлера подло нанес СССР коварную рану, а холодная война довершила дело. В итоге мы объективно оказались не в состоянии управлять звездолетом. Тот великий подарок судьбы, что преподнесла нам история и к чему Европа пришла много позже нас, мы бездарно разменяли на медяки.

Леонид Заико: К 1991 году никто из моих коллег, в том числе зарубежных, не прогнозировал распада СССР. Но еще в 1980–х годах на своих лекциях я выстраивал такой ряд. 1956 год. Мировая система социализма столкнулась с внутренним кризисом. Случились небезызвестные события в Венгрии. Через 12 лет все повторилось в Чехословакии. Добавим еще 12 лет и получаем протесты в Польше. Тогда я писал на доске 1992 год и ставил знак вопроса: кто следующий? Следующим оказался СССР. То, что случилось в 1991 году, должно было произойти. Потому что сама система генетически имела изъяны, была закрытой, не допускала альтернатив и не развивалась.

В.Б.: Как же не развивалась? Небольшой послевоенный период был единственным в истории славянской цивилизации, когда мы оспорили первенство Запада в научно–техническом, интеллектуальном прогрессе. Именно в СССР был создан первый искусственный спутник, луноход, осуществлен запуск человека в космос, совершена посадка космических аппаратов на Венере и Марсе, появился первый атомный ледокол, первая атомная электростанция, первый в мире лазер, крупнейшие ГЭС, первый синтетический каучук. Мы были на острие прогресса.

Л.З.: При этом туалетной бумаги в стране производилось в 29 раз меньше, чем в Германии или Франции.

Давид Ротман: Давайте не забывать, что в разгаре была холодная война. И международная обстановка нагнеталась не СССР, а теми государствами, которые по разным причинам опасались растущей силы и мощи Советского Союза. Мы были вынуждены отвечать на эти вызовы, чтобы не отстать и не проиграть. К большому сожалению, страны Западной Европы и США находились в более тесной взаимосвязи друг с другом в политическом, экономическом и военном плане. Мы не выдержали этой конкуренции, что сразу же отразилось на экономике, ослабило наш потенциал, в том числе в сфере госуправления. Органы власти оказались не готовы адекватно реагировать на многие процессы, которые благодаря деструктивным информационным вбросам начали влиять на общество в разных республиках.

Евгений Прейгерман: Нельзя всегда жить в мобилизационных и чрезвычайных условиях. В проблеме предопределенности распада СССР я вижу как минимум несколько пластов. Сначала революция, потом гражданская война, героические трудовые подвиги, Великая Отечественная. Когда общество вошло в фазу стабильной мирной жизни, оказалось, что существовавшая система управления экономикой в контексте других мировых процессов элементарно неконкурентоспособна. Это проявлялось в отсутствии полноценных стимулов для творческого созидания.

Тут же высветился пласт национально–территориальных проблем. Долгое время их удавалось сдерживать и сглаживать путем закачивания денежных ресурсов. Но когда они закончились, негативные явления вылились наружу, и остановить этот поток уже было невозможно.

«СБ»: А может, главная проблема все же в идеологии? В 1917 году стояла задача накормить голодных, обучить всех грамоте и построить светлое будущее, в 1941–м надо было любой ценой победить фашизм и восстановить разрушенные города и села, потом распахивали целину, осваивали космос. Постоянно была какая–то цель. С началом перестройки, демократизации и гласности страна свернула в явный идеологический тупик. Люди увидели реальное изобилие на Западе и задались вопросом: той ли дорогой мы шли?

Л.З.: В науке, экономике СССР всегда был лоббизм, который на фоне огромных капиталовложений в военно–промышленный комплекс, тяжелую промышленность не позволял развивать генетику, информатику, электронику. Системная ошибка заключалась в отсутствии критического подхода к действительности и принятии решения на основании научной фундированности. Мы явно запоздали с экономической демократией. Еще с приходом Андропова надо было начинать вводить принципы многоукладной экономики. Любая свобода начинается с ощущения внутренней свободы. Вместо этого политическая элита СССР решила конвертировать свою власть из политической в экономическую, прибирая к рукам яхты и виллы на Лазурном берегу.

Е.П.: На самом деле тот факт, что процессы демократизации в обществе запустили фактически без создания условий для экономической свободы, и есть один из главных уроков того периода. В силу того, что система не могла обеспечить возможность свободного выбора, градус кипения в обществе постоянно повышался. Системные проблемы накапливались, и это закономерно привело к внутреннему взрыву.

В.Б.: Еще Авраам Линкольн говорил, что овца и волк по–разному понимают свободу. Возможность опускать бюллетень и говорить, что хочешь, - это поверхностное понимание демократии. Настоящая демократия начинается с соблюдения фундаментальных прав человека: на жизнь, труд, саморазвитие, безопасность, охрану здоровья, образование, уверенность в завтрашнем дне. Приведу факты. Численность населения СССР за 74 года выросла на 153 миллиона человек, прирастая в среднем на 2,1 миллиона в год. Если Беларусь в 1926 году имела менее 5 миллионов человек, то к 1991–му нас было уже 10 миллионов (прирост в среднем по 70 тысяч человек в год). То есть люди хотели жить в СССР, голосуя за это самым дорогим, что у них есть, - своими жизнями. С развалом сверхдержавы нацию как будто лишили витальной силы, духовного стержня, и кривая демографии пошла резко вниз.

Даже когда во всем мире бушевали кризисы, закрывались заводы, пополняя армию безработных, у нас открывались новые производства, сохранялись бесплатная и доступная медицина и образование. Было время, когда именно мы двигали фигурами на великой шахматной доске истории. Теперь же с утра все бегут к планшетам и телевизорам, чтобы узнать, почем баррель нефти, сколько стоит доллар и кто победил в Америке: Трамп или Клинтон. Из субъектов, творцов истории мы стали ее пассивными объектами.

«СБ»: На референдуме в марте 1991 года большинство граждан проголосовало за сохранение Союза. Причем в Беларуси этот процент был выше среднесоюзного. Можно ли было сохранить Союз, адаптировать его к новой реальности?

Л.З.: Увы, внутренняя динамика общества была такова, что СССР абсолютно не вписывался в страну, которая называется социалистической. Да, в 1990 году в Беларуси жили несколько лучше, чем в других советских республиках. 117 килограммов мяса на душу населения производили при обоснованной норме в 57 килограммов. Легкая промышленность хорошо работала. В мировой системе социализма таким лидером была ГДР, а в СССР - мы. Но были и другие факты, когда, например, люди грозились не идти на выборы, пока власти не подключат телефон. На уши поднимали горком, райком и подключали аппарат. Вот так жили и гордились полетами в космос. Вся экономическая система требовала корректировки по образцу Чехии и Польши. Но Михаил Суслов, главный идеолог страны, и вся его бригада были схоластами. Помню, моему коллеге на заседании кафедры влепили выговор «за попытку развязать дискуссию о развитом социализме». Такое общество должно было закрыться.

Е.П.: Ни одно социальное явление не может трактоваться однозначно. Наверное, многое из опыта СССР полезно заимствовать и развивать. С другой стороны, много десятилетий подряд две крупнейшие мировые системы находились в состоянии идеологической, экономической, военной конкуренции. И то, что СССР не выдержал этой конкуренции, надо критически и объективно осмысливать.

«СБ»: И как такое осмысление отразилось на общественном мнении?

Д.Р.: Сразу после событий в Вискулях 9 - 10 декабря мы провели социологические исследования в Беларуси, России и Украине на предмет того, одобряют ли граждане беловежские соглашения. В Беларуси за высказались 69,3 процента, против - 9,2 процента, затруднились с ответом - 21,5 процента. Схожие цифры были в России и Украине. Но самое интересное случилось потом. Ровно через год, в декабре 1992 года, общественное восприятие договоренностей в Вискулях резко изменилось, и их поддержали только 32,2 процента респондентов, против же высказались 43,4 процента. Остальные затруднились ответить.

Это значит, что первая оценка была дана без достаточного понимания того, что случилось, на волне эмоций, эйфории и доверия к властям. Мол, вот она, свобода и независимость, теперь–то уж заживем. Но уже через год большинство осознало: что–то здесь не так. Начали рушиться экономические связи, выросли цены, труднее стало общаться с родственниками и друзьями в других республиках.

В 2001 году в третий раз провели тот же опрос и... вернулись к 1991 году. 60,4 процента одобрили распад СССР и лишь 21,8 высказали сожаление по этому поводу. Это было время, когда уже оформились независимые государства, когда люди стали испытывать национальную идентичность, увидели перспективы в экономике, хотя жизнь еще была не самая замечательная.

В декабре 2011 года уже 71,1 процента граждан выступили за независимую Беларусь и сохранение суверенитета. Не одобрили соглашение в Вискулях только 7,4 процента. Это прямое свидетельство роста национального самосознания и патриотизма, понимание того, что восстановить СССР невозможно, да и не нужно. Да, мы потеряли мощное, великое государство, с которым все считались. Но, с другой стороны, мы приобрели независимость и суверенитет. Во многих странах становление и развитие государственности проходило очень бурно, неоднозначно, подтверждением чему стали революции в Грузии, Украине, Кыргызстане, проблемы в Молдове. Да и сегодня очевидны попытки как со стороны Запада, так и Востока оказать влияние на эти и другие государства. Но что–то менять в них, воссоздавать предельно сложно без личного желания народов этих стран. Нельзя на них давить, навязывать им что–то и требовать. Мы должны по–дружески относиться друг к другу, памятуя, что когда–то вместе жили одной семьей.

В.Б.: Главное, что мы получили в наследство от СССР, - ген коллективизма, установку и умение сообща работать на общий результат - процветание Беларуси. В результате наша страна выступает как небольшая, но единая транснациональная корпорация. И довольно успешная. Обеспеченность природными ресурсами на душу населения у нас в 72 раза ниже, чем в России, считающейся «природной кладовой мира». А по качеству жизни, измеряемому ООН с помощью индекса человеческого развития, мы находимся выше.

Нам досталась в наследство от СССР мощная промышленная база, благодаря которой (БелАЗ, «Беларус», МАЗ) о нас сегодня знают во всем мире. Благодаря гену коллективизма Беларусь избежала гражданских конфликтов. Сегодня наша страна - это оплот нравственности и подлинной свободы, понимаемой как соблюдение фундаментальных прав всех граждан, а не только олигархов. И в этом я вижу залог наших будущих успехов.

Уход СССР с исторической сцены был частью неизбежного процесса распада колониальных империй. Чем быстрее российские власть и общество избавятся от имперского сознания, тем лучше для них

Ровно 25 лет назад на улицы Москвы вышли танки, которыми группа людей, назвавших себя ГКЧП, попыталась предотвратить «распол-за-ние» СССР и очевидное падение управляемости страной. В предшествующие месяцы президент Михаил Горбачев практически согласовал с главами союз-ных республик проект нового договора — превращавшего это «объединение государств» скорее в конфедерацию, однако допускавшего возможность ее дальнейшей консолидации. Неожиданное выступление путчистов поста-вило точку в этом процессе и показало: в отличие от России, готовой тогда идти по пути дальнейшей демократизации и реформировать союз, цен-тральные органы власти мечтают о возвращении к прежней конструкции. Провал ГКЧП ускорил процесс дезинтеграции — хотя, на мой взгляд, сам по себе он был закономерным и неизбежным.

Европейский путь

«Советский Союз, — утверждал Владимир Путин , — это Россия и есть, только называлась она по-другому». Это знаменитое высказывание президента указывает на преемственность Со-ветского Союза и Российской империи — но, признавая таковую, нельзя не пойти дальше и не отметить и следующий пункт: СССР был, как к этому ни относись, сохранившейся на-много дольше отмеренного ей века колониальной империей. Только исходя из этого можно понять как логику его распада, так и возможные угрозы для современной России.

Хотя мы любим повторять, что Россия — не Европа, история России почти в точности повторяет европейскую в том вопросе, который нас интересует. Вслед за испанцами и португальцами, направившимися за океан, русские европейцы шагнули за Урал, основав главные города Сибири в те же годы, в какие были заложены главные города Новой Англии. Россия сделала Сибирь своей колонией в той же степени, в какой сделали своими колониями Британия — восток нынешних США, а Франция — Кана-ду и Луизиану. Покоренные народы оказались в меньшинстве, а их земли до Тихого океана были заселены русскими, как в Америке — европейцами. В XIX столетии началась новая волна европейской экспансии, в этот раз направленная на Юг; в это время у европейских держав сохранялась возмож-ность захватить территории, но колонизовать их (обеспечить большин-ство населению, приехавшему из метрополии) они уже не могли. Россия и тут была «в тренде», завоевав Центральную Азию и завершив присоединение Кавказа тогда, когда Британия, Франция и Германия делили Африку и Южную Азию. В итоге на большей части Евразии сформировалась империя совершенно особого типа.

Особенность ее заключалась в двух моментах. С одной стороны, она была сосредоточена в пределах одного континента (за исключением Аляски), в то время как в Европе колонии и контролируемые военным образом территории (colonies and possessions) располагались за океанами. С другой — военные захваты новых владений на Юге слу-чились в России в условиях, когда ее поселенческая колония (Сибирь) оставалась в составе империи, в то время как у европейских держав экспансия на Юг началась в основном после того как их поселенческие колонии стали независимыми государствами (США и страны Южной Америки). Однако, несмотря на эти существенные особенности, Россия и СCCP оставались колониальными империями и развивались по их внутренним законам.

В самой этой констатации, замечу, нет ничего уничижительного. Британцы построили в Индии больше железных дорог, чем в са-мой Великобритании, а экспорт капитала из метрополий в контролируе-мые ими территории в начале ХХ века достигал 6-7% ВВП в год — так что не стоит считать, что «развитие» Центральной Азии в советскую эпоху не укладывается в «колониальную» логику. Но поэтому для выживания Советскому Союзу нужно было совершить чудо — а именно добиться того, чтобы подчиненные когда-то силовым образом метрополией территории отказались от естественного стремления к деколонизации.

Борец с колониализмом

Иронией истории стало, однако, то, что СССР выработал идеологию, совершенно противоположную данной цели. Его основатели проповедовали право наций на самоопределение, а в зрелом своем состоянии Советский Союз стал центром притяжения новых независимых стран Африки и Азии, гневно осуждавшим практику колониализма. Во многом запустив процесс дробления империй (хотя их наиболее дальновидные руководители — например, в той же Британии — и сами понимали, что сохранение империи контрпродуктивно), СССР невольно поставил себя в тот же ряд, безрассудно надеясь, что его минет чаша сия.

К сожалению или к счастью, исторический процесс оказался достаточно монолинейным. В демократических странах крах империй состоялся на 20-40 лет раньше, чем у нас, — и я бы даже сказал, что чем демократичнее была страна, тем раньше он происходил. Британия, Голландия, Франция, Бельгия, замыкала список полуфашистская Португалия — СССР (и Югославия) оказался еще менее демократичным и продержался чуть дольше. Однако сам по себе такой конец не должен был удивлять. История не знает демократических империй — она даже не знает демократических государств, сохранившихся в границах прежних империй: и поэтому с путчем или без, с коммунистами ли без таковых Советский Союз был обречен.

Идея о «союзе братских народов» на всем протяжении своей истории бы-ла ложью. Достаточно взглянуть на полотна Верещагина, чтобы вообра-зи-ть, насколько гуманным было российское покорение Центральной Азии. Можно вспомнить судьбы национальных интеллигенций в сталинский период. Наконец, стóит осмыслить исторические пути, этнические и нацио-нальные особенности народов Закавказья или той же Центральной Азии, чтобы понять, что с Россией их связывало не больше общего, чем голланд-цев с жителями Батавии, французов — с алжирцами и вьетнамцами, а испан-цев — с индейцами Бразилии или населением Филиппин. Да, империя выстояла в двух мировых войнах, но в этом нет ничего необычного — достато-чно вспомнить, какое количество колониальных войск воевало на фронтах Первой мировой войны в Европе. И даже относительно тесное взаимодействие политических и интеллектуальных элит метрополии и зависимых тер-риторий нигде не было чем-то необычным.

Таким образом, распад Советского Союза был неизбежным следствием от-хода от советского авторитаризма. Центробежные силы определялись теми же соображениями, что в Африке и Азии за несколько десятков лет до того: возрождением национального сознания на периферии и политическими маневрами лидеров потенциально независимых государств, воспринимав-ших суверенитет как базу для обогащения и реализации жажды власти (а в большинстве случаев — и того и другого). При этом в метрополии не было даже тени желания сохранять прежнюю систему, так как она стремилась создать собственную идентичность через отрицание имперскости.

Стоит заметить, что и последствия деколонизации оказались в целом схо-жими с теми, которые отмечались и в европейских империях. Всего через четверть века метрополия выступает самой успешной из частей бывшей империи; разрыв в благосостоянии между центром и периферией вырос в разы по сравнению с имперскими временами; наконец, в крупных городах бывшей метрополии мы видим сегодня не меньше выходцев с советской колониальной периферии, чем на улицах Парижа — жителей бывших французских, а Лон-дона — британских заморских владений. Собственно, все это и дает исчерпывающий ответ на вопрос о том, чем же был распад СССР, — он был, хотя это и может кого-то сильно разочаровать, банальной деколонизацией с дово-льно предсказуемыми последствиями.

Не жалеть о прошлом

Что можно посоветовать россиянам, встречающим 25-летие независимости как от бывшей империи, так и бывших завоеванных территорий? Думаю, прежде всего, три вещи.

Во-первых, распавшиеся империи никогда не восстанавливались — и пережившие их нации оказывались тем успешнее, чем быстрее им удавалось изжить имперские комплексы и найти свое новое место в мире, новых партнеров и — что самое важное — новые цели, отличные от оставленных в прошлом. Собственно, как раз всего этого и не хватает современной России, так как, перестав быть Советским Союзом, она — в лице как населения, так и элиты — продолжает осмысливать себя как империя, от которой остались одни воспоминания. Это имперское сознание должно уйти — чем скорее, тем лучше.

Во-вторых, нужно понять, что метрополии должны находить свое будущее во взаимодействии с себе подобными (или в относительно самостоятельном существовании). Безумным бредом может сегодня показаться любому европейцу «интеграция» Франции с Алжиром, Камеруном и Лаосом, Великобритании — с Пакистаном и Зимбабве, а Португалии — с Анголой или Мозамбиком. Не больше рациональности заключено и в российских попытках «реинтегрировать» постсоветское пространство и «азиатизировать» Россию через сближение ее с бывшими центральноазиатскими владе-ниями. Никакое «евразийство» не оправдывает такой постановки задачи.

В-третьих, Россия должна пересмотреть свое отношение к основной поселенческой колонии, Зауралью, и осознать, что в сохранении ее в составе ныне единой страны заключено, пожалуй, ее единственное историческое пре-имущество перед европейскими нациями. Современная Россия — это нечто, напоминающее Португалию с входящей в ее состав Бразилией или Великобританию, по-прежнему управляющую США и Канадой. Экономически роль Сибири в России (в ее экспорте, бюд-жете и т.д.) сопоставима с той, которую бы играла сейчас Бра-зилия, будь она частью «Портобраза». И нужно ценить это столетиями соз-данное единство, поднимая роль регионов в политической и экономической жизни России.

То, что произошло в Беслане 1-3 сентября 2004 года, не оставило равнодушным ни одного гражданина Российской Федерации. Возмущениям нет предела. И снова возникает вопрос: почему в Советском Союзе не было такого разгула терроризма, какой наблюдается сегодня в Российской Федерации?

Некоторые считают, что в Советском Союзе просто умалчивали о подобных террористических актах. Но шило в мешке не утаишь. Почему сегодня не слышно о террористических актах в таких странах как Китай, Вьетнам, Куба, Северная Корея? Не слышно о террористических актах и в Белоруссии, а вот в Ираке и России они регулярно повторяются?

В Ираке после смещения Саддама Хусейна как главы государства проявляется полная недееспособность нынешнего режима и неумение управлять ситуацией в стране. И в России с избранием Путина президентом наблюдается та же самая картина: недееспособность и неумение управлять или нежелание взять под контроль ситуацию в стране породило вооруженный бандитизм и жестокий терроризм.

В СССР, как и сегодня в Китае, Вьетнаме, Кубе, Северной Корее, строили социалистическое общество. И власть принадлежала трудовому народу в форме Советов. Социалистические завоевания в СССР гарантировали каждому права на труд, на отдых, жилище, бесплатное образование и медицинское обслуживание, уверенность в завтрашнем дне, социальный оптимизм народа, его творческий подъем во всех сферах жизни. Земля, недра, топливно-энергетические ресурсы, фабрики, заводы считались общественной собственностью. И все это в целом и не оставляло места для возникновения вооруженных конфликтов и разгула терроризма в СССР.

В результате горбачевской перестройки и ельцинско-путинских реформ власть труда была заменена на власть капитала. Были ликвидированы все социалистические завоевания трудящихся. В условиях безжалостного господства денег и богатства российское общество повели по пути невиданного обнищания и полного бесправия большинства населения, кровавых вооруженных конфликтов, чудовищного разгула терроризма, безработицы, голода, духовного и морального вырождения. Землю, недра, топливно-энергетические ресурсы, фабрики, заводы позволили приобретать в частную собственность. И только теперь все граждане бывшего Советского Союза почувствовали на себе, что частная собственность разъединяет, а общественная – объединяет народы. И в Белоруссии, где до 80 процентов экономики страны находятся в руках государства, а не в частной собственности, и президент отстаивает интересы трудящихся, нет места террору.

Либеральные демократы довели российское общество до такого состояния, когда сегодня любого человека в нашей стране караулит насильственная смерть. Сегодня опасно стало жить в собственном доме, опасно находиться в служебном кабинете. Смерть поджидает в подъездах домов, на пороге квартиры, в лифте, на лестничной клетке, в машине, в гараже, в общественном транспорте, на вокзалах и подъездах, на улицах и площадях, в любой день и час, на каждом метре российской земле.

Сегодня убивают депутатов Государственной Думы и региональных законодательных собраний, глав администраций, государственных служащих. Убивают предпринимателей, академиков и студентов, военнослужащих и работников правоохранительных органов, ветеранов войны и труда, юношей и девушек, стариков и подростков, женщин и детей. И как показали события в Беслане не щадят даже школьников, дошкольников и новорожденных.

Сегодня насилие и садизм, бандитизм и террор, цинизм и наркомания сделали Россию обществом, где царят общий страх, атмосфера отчаянной безвыходности, беззащитности и беспомощности. Вот какая цена за мораторий на смертную казнь.

И вот в этих условиях, когда через призму трагедии в Беслане вспоминаешь о том, что обещал Ельцин в случае запрета КПСС и развала СССР, то чувствуешь в себе негодование не столько от мысли, что мог существовать Ельцин, сколько от того, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования. Которое и сегодня так же смотрит на Путина, перешедшего от “Бандитов будем мочить в сортирах” к “Надо ловить бандитов живыми, если можно, а затем их судить”. Первое он сказал в 1999 году, а второе – в 2004 году в связи с известными событиями в Ингушетии 22 июня. И так как в России действует мораторий на смертную казнь, то это означает, что Путин призывает сохранять жизнь бандитам, которым, как крайняя мера, присудят пожизненное заключение. Но они будут живы. И если мы с вами так и будем продолжать выбирать криминал во властные структуры, то завтра эти бандиты окажутся на свободе. И это не просто слова, ибо среди террористов в Беслане опознали некоторых лиц, которые считались на тот момент задержанными правоохранительными органами.

Так какими же потоками должна литься людская кровь на нашей земле, чтобы сторонники сохранения пресловутого в буквальном смысле слова моратория захлебнулись бы кровью миллионов невинно убитых, слезами их родных и близких? Сколько еще должно повториться “трагедий Беслана”, чтобы наконец-то понял российский народ, что без восстановления социализма, Советской власти, единого Союзного государства улучшения для большинства населения не будет, нельзя искоренить терроризм и бандитизм, окончательно потеряем национальную безопасность и независимость, а значит, наступит гибель русского народа.

После трагедии в Беслане общество наконец-то увидело истинное лицо нынешней власти и уверен, что теперь оно будет настаивать на смене руководства страны. Сегодня российское общество осознало, что восстановление мира, обеспечение спокойствия и безопасности граждан страны возможно только при решении следующих неотложных задач: на первом этапе объявить импичмент президенту Путину и отправить в отставку правительство Фрадкова, показавших полную недееспособность и неумение управлять ситуацией в стране. После этого сформировать правительство народного доверия, которое должно будет пересмотреть итоги приватизации с точки зрения их соответствия законам РФ, процедуре ее проведения, интересам граждан РФ и государственной национальной безопасности. И только затем восстановить Советскую власть, социализм и единое Союзное государство.

Граждане Советского Союза еще не забыли, что только Советская власть не раз доказывала свое умение и способность сохранять и крепить мир на земле нашего многонационального государства, обеспечивать защиту своих граждан. И понимают, что только консолидацией трудящихся вокруг Коммунистичекой партии Российской Федерации можно добиться процветания России и ее народа.

2 НЕИЗБЕЖЕН ЛИ БЫЛ РАСПАД СССР?

В этом году исполняется 15 лет со дня образования 15 суверенных государств в результате развала СССР. Развал Советского Союза был документально оформлен и официально подписан 8 декабря 1991 года в Беловежской пуще руководителями трех из пятнадцати (!) Союзных республик бывшего СССР, – это были Б.Ельцин, Л.Кравчук и С.Шушкевич.

По мнению защитников Беловежских соглашений 1991 года, СССР сам развалился без их участия. Но, как известно, распад любого государства становится неизбежным лишь в том случае, если для этого созревают экономические условия, сопровождаемые социальными потрясениями. Вот с этих позиций и рассмотрим вопрос о распаде самого большого государства в мире, первого в Европе и второго в мире (после США) по экономическому развитию, каким являлся СССР до 1991 года.

Социальными предпосылками распада Союза должны были заключаться в том, что "низы" уже больше не хотели жить в едином государстве, а "верхи" – не могли (только не путайте с понятием "не хотели") управлять государством в создавшихся экономических условиях. Всесоюзный референдум, проведенный 17 марта 1991 года, т.е. за девять месяцев до развала СССР, показал, что более чем три четверти населения высказалось за единый союз. А остальные либо проигнорировали его, либо действительно высказались против союза, но они оказались в значительном меньшинстве. Следовательно, нельзя утверждать, что "низы" не хотели больше жить в едином государстве.

С экономической точки зрения СССР выглядел следующим образом: за последние 5-7 лет перед развалом страна производила треть мировой научной продукции, входила в тройку самых образованных стран мира, добывала 30 процентов мирового производственного сырья, входила в пятерку самых безопасных, стабильных стран мира, имея полный политический суверенитет и экономическую независимость.

C 1986 по 1990 годы колхозы-совхозы и личные хозяйства СССР ежегодно увеличивали продажу продовольствия государству в среднем на 2 процента. Сельское хозяйство производило пшеницы в 2 раза, а ячменя в 5 раз больше, чем сельское хозяйство США. Валовой сбор ржи на наших полях был в 12 раз больше, чем на полях ФРГ. Количество сливочного масла в СССР за три последние пятилетки возросло на треть и составило 21 процент мирового производства. А наша доля в мировом производстве мяса равнялась 12 процентам при населении, не превышающем 5 процентов от населения всего мира.

Еще более благополучно выглядели наши показатели в промышленности. СССР производил 75 процентов мирового производства льняных, 19 процентов шерстяных и 13 процентов хлопчатобумажных тканей. Обуви у нас изготовлялось в 6 раз больше, чем в США, и в 8 раз больше, чем в Японии. В мировом производстве товаров длительного пользования доля нашей страны составляла: по телевизорам – 11 процентов, по пылесосам – 12 процентов, по утюгам – 15 процентов, по холодильникам – 17 процентов, по часам – 17 процентов.

Если, зная все эти цифры, еще учесть, что СССР располагал 22 процентами мирового производства стали, 22 процентами нефти и 43 процентами газа, если принять во внимание, что в Советском Союзе руды, угля и древесины на душу населения приходилось в 7-8 раз больше, чем в таких развитых европейских державах, как, например, Франция, то тогда не миновать вывода: ни в 1985 году с началом горбачевской перестройкой, ни позже с началом ельцинско-путинских реформ кризиса в советской экономике не было. Спасать ее с помощью каких-то экстренных мер не требовалось. СССР являлся крупнейшим в мире производителем как сырья, так и товаров первой необходимости. 290 миллионов его граждан - 5 процентов населения планеты - обладали всем потребным для нормальной жизни и нуждались не в увеличении производства, а в улучшении качества товаров и в упорядочении их сбережения и распределения. Следовательно, и экономические предпосылки не способствовали распаду СССР.

А как же на фоне этого выглядела политика руководителей социалистическим государством? В семидесятых годах, особенно в самом их начале, мясо и мясопродукты свободно продавались у нас в продовольственных магазинах по твердым ценам. Дефицита мяса в СССР не было потому, что его излишек на мировом рынке составил 210 тысяч тонн. В восьмидесятых же годах картина изменилась. В 1985 году нехватка мяса на мировом рынке равнялась 359 тысячам тонн, в 1988 году - 670 тысячам тонн. Чем больше испытывал прочий мир нехватку мяса, тем огромней становились у нас очереди за ним. В 1988 году СССР, который уступал по количеству произведенного мяса только США и Китаю, продал его своим гражданам на 668 тысяч тонн меньше, чем произвел. Эти тысячи тонн уплыли за границу, чтобы восполнить там дефицит.

С начала семидесятых СССР из года в год увеличивал производство сливочного масла. В 1972 году его можно было купить практически в любом продовольственном магазине страны, поскольку в Западной Европе и США своего масла имелось в достатке. А в 1985 году нехватка масла на мировом рынке составила 166 тысяч тонн. И в СССР при продолжавшемся росте производства масла появились очереди за ним.

За все послевоенное время у нас никогда не существовало проблем с сахаром. Не существовало до тех пор, пока на Западе не стали пристально заботиться о здоровье и не убедились, что наш желтый свекольный сахар полезнее тростникового. И тогда мы, произведя сахара в 2 раза больше, чем США, остались без сладкого.

Главная причина возникшего у нас в 80-е годы продовольственного дефицита – не кризис производства, а огромный рост вывоза из страны. По-другому никак не объяснить ни исчезновения из наших магазинов вышеупомянутых продуктов, ни того, что мы, произведя 32 процента мирового выпуска молочных консервов и 42 процента рыбных консервов, собирая 30 процентов мирового урожая яблок, 35 процентов вишни, 44 процента слив, 70 процентов абрикосов и 80 процентов дынь, остались и без консервов, и без фруктов. Следовательно, политику надо было направлять не на развал СССР, а на устранение неэквивалентного товарообмена с заграницей и остановить огромную утечку туда за бесценок нашего сырья, продовольствия и промышленных изделий, ибо очереди за товарами повседневного спроса, которые появились в наших магазинах в конце 70-х – начале 80-х годов, были вызваны не сокращением их производства (оно все время росло), а увеличением вывоза советских товаров за рубеж.

Теснота очередей в наших магазинах зависела прежде всего от положения дел не в отечественной, а в зарубежной экономике. Страны Запада давно отказались от наращивания общего объема производства и все свои усилия сосредоточили на выпуске высококачественных изделий и экологически чистых продуктов. Недостающую же массу товаров Запад предпочитал получать из слаборазвитых стран и из Советского Союза. Ему это удавалось делать через подкуп высшей номенклатуры, распоряжавшейся в СССР как производством, так и распределением товаров. Продажные советские чиновники восполняли второсортный дефицит на Западе, опустошая наши магазины, и, таким образом, помогали западным державам успешно решать их проблемы суперрентабельного производства. Если в СССР общая масса всех товаров из года в год неуклонно росла, то на Западе она ежегодно снижалась. За 19 лет – с 1966 по 1985 годы – темпы выпуска валовой внутренней продукции на душу населения в развитых капиталистических странах уменьшились более чем в 4 раза. Но при этом жизнь на Западе становилась все лучше и лучше, ибо возрастающий спрос на изысканные товары он удовлетворял сам, а товары, необходимые, но не престижные, получал из стран третьего мира и из СССР.

Следует признать, что благодаря политике нашего руководства экономика бывшего СССР работала на благополучие Запада довольно продуктивно. Однако там все понимали, что эта продуктивность является довольно шаткой, если не поменять общественно-экономический строй в СССР. И поэтому перед Западом стояла задача: как перестроить Советский Союз, чтобы напрямую, а не через подкуп политических лидеров, и в более широких масштабах использовать советские республики в качестве колониальных придатков для развития своей экономики. И все то, что сегодня делает команда президентов бывших советских республик, есть ни что иное как выполнение данной задачи.

Следовательно, в развале СССР главную роль сыграла политика. И поэтому без изменения ее для государства в целом нельзя ожидать каких-либо положительных результатов от нынешних реформ, острие которых направлено в основном на сохранение и продолжение «ошибочных» действий в руководстве страной.

К оглавлению

3 ФИЛОСОФСКОЕ ПОЯСНЕНИЕ ПРИЧИНЫ РАЗВАЛА СССР

Известно, что центральное место в работе Маркса «Критика Готской программы» занимает вопрос о переходном периоде от капитализма к коммунизму и о двух фазах коммунистического общества: первую, низшую, обычно называемую социализмом, и вторую, высшую – коммунизм в собственном смысле слова. В сжатой форме он также характеризует основные отличительные черты этих двух фаз коммунистической общественной формации.

Первая фаза коммунизма отличается тем, что частная собственность на средства производства ликвидируется, и устанавливается общественная, социалистическая собственность, а вместе с этим исчезает и эксплуатация человека человеком. Однако здесь же Маркс замечает, что «во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном сохраняются еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло».

Так вот с этой точки зрения и посмотрим на образование и развитие социализма в СССР.

Отметим, что для СССР решающее значение в формировании социализма имели декреты Октября, открывшие экономические и политические пути для последующего социалистического развития: ликвидация частной собственности на средства производства; упразднение прежних государственно-правовых структур, слом старого аппарата и утверждение принципа самоуправления, полновластия Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов; передача земли – крестьянам, а фабрики и заводы – рабочим.

Таким образом, с Октября в нашей стране социализм был в том отношении и в той мере, в какой в результате революции наметились исходные позиции социализма, были созданы его начальные экономические, политические, идейные основы и некоторые его элементы.

Однако при этом оказалось сохраненным такое «родимое пятно капитализма» как разделение труда, которое невозможно уничтожить никакими декретами в результате революции. А раз так, то должно сохраняться и товарное производство, но такое, которое не должно стать «безраздельно господствующим», как это происходит при капитализме. Тогда возникает вопрос: а какие предметы производства при социализме должны выступать в качестве товара, и чтобы их производство не стало «безраздельно господствующим»?

Так как при социализме еще сохраняется разделение труда, то общество вынуждено распределять продукты между людьми по количеству и качеству их труда. А раз так, то появляется необходимость учета меры труда и меры потребления. И орудием такого учета служат деньги, на которые каждый может приобрести нужные для личного пользования ему товары. Следовательно, при социализме сохраняются и товарно-денежные отношения, и товарами должны быть только лишь предметы личного потребления.

Однако экономическая наука развития социализма в СССР объясняла необходимость сохранения товарного производства получением в наследство от капитализма недостаточно высокого уровня развития производительных сил. И утверждала, что обмен продуктами потеряет товарную форму, если создать изобилие материальных и культурных благ.

Отметим, что социализм победил сначала в России, стране, как известно, экономически слаборазвитой. Поэтому в первые годы после революции в ходе развернувшегося социалистического строительства главный упор был сделан на восстановление разрушенного войной хозяйства, на создание крупных народнохозяйственных объектов, позволяющих преодолеть вековую отсталость. И первой в мире социалистической стране приходилось жить и работать в экстремальных, чрезвычайных условиях.

А затем была Великая Отечественная война, когда вся страна жила под лозунгом: «Все для фронта – все для победы!». После победы снова главный упор был направлен на восстановление разрушенного войной хозяйства.

В этих условиях перед социалистической экономикой СССР стояла задача накормить всех досыта хотя бы хлебом и картошкой, элементарно одеть и обуть. На этом уровне развития социализма потребности уборщицы и профессора мало чем отличались.

Но вот самые трагичные, драматичные для нашей страны времена остались позади. Люди стали зарабатывать больше, промышленность стала выпускать много таких товаров, о существовании которых еще недавно никто и не догадывался. И что же произошло? Потребности трудящихся стали ускоренно индивидуализироваться как в рамках одной социальной группы, так и между ними. И тут возникла проблема: как угодить всем, когда все стали такими разными?

Стало казаться, если всего производить на душу населения столько, сколько в самых богатых капиталистических странах, то проблема потребления будет автоматически и успешно решена. Такой взгляд на вещи был закреплен в официальных документах со времен правления Н.С. Хрущевым. Тем самым был снят с повестки дня вопрос о создании специфического, самостоятельного для социализма механизма постановки целей развития экономики, тем самым прагматически был взят курс на импорт той ущербной модели потребления, которая сложилась в развитых капиталистических странах.

Появилась уверенность, что достаточно «догнать и перегнать» США по производству на душу населения зерна, мяса, молока, электроэнергии, машин, станков, цемента, чугуна и сразу все общественные проблемы будут решены. Исходя из этого убеждения, все министерства и ведомства получили четкий ориентир развития тех производств, которыми они руководили. Торжественно и радостно они стали рапортовать теперь о степени своего приближения к «идеалу» тех показателей, которые не могли не зачаровать наших хозяйственников и политиков после стольких лет голода, полуголода и разрухи в стране. Так родился в нашей экономике принцип планирования «от достигнутого уровня», который глубоко подрывал нашу экономику.

Почему? Вот давайте и разберемся «почему».

Безусловно, что вместе с ростом производства электроэнергии, газа, нефти, угля, стали, чугуна, обуви и т. д. при таком («зеркальном») подходе к постановке целей развития экономики на нашу, социалистическую, почву были занесены и получили ускоренное развитие многие из тех негативных социальных явлений, которые сопровождают развитие производства при капитализме: загрязнение окружающей среды, урбанизация, чрезмерная миграция из села, болезни от психических перегрузок. В этом смысле наши условия оказались даже в чем-то более благоприятными для развития этих болезненных процессов производства. Почему? Потому что уровень развития производства той или иной капиталистической страны лимитирован стремлением любого действующего предприятия иметь определенную массу прибыли от своих занятий, высокой стоимостью природных и трудовых ресурсов, а также острой внешней конкуренцией. Наши же министерства и ведомства могли на эти «мелочи» не обращать внимания. И вот производство ради производства становится постепенно их целью. К чему это привело, в частности, сообщала, например, «Правда» от 11 июля 1987 года: «На наших полях работает сейчас три миллиона тракторов! Производим их гораздо больше, чем в США. Из-за отсутствия трактористов во многих республиках машины стоят без дела. На 100 штук стоят без дела: в Эстонии – 21, в Армении – 17, в Латвии – 13. Только из-за технической неисправности по стране остановилось к 1 июля 250 тыс. машин».

И что самое несуразное в этом, так это то, что в данных условиях Минсельхозмаш настаивает на строительстве еще одного тракторного завода, стоимостью в несколько миллиардов рублей. Госплан доказывает несостоятельность такого решения. Но министерство, которое заинтересовано лишь в росте производства по своему сектору, не заботясь ни о сбыте, ни о рентабельности своей продукции, не желает урезониться.

Точно так же вели себя заготовители леса: лишь бы срубить, лишь бы дать «вал», лишь бы быстрее «догнать и перегнать» а как этот лес пристроить к делу – это для них не главное, не их забота.

Так же вели себя энергетики, затапливая луга, пастбища, пашни, города, деревни своими искусственными морями, тоже не утомляя себя расчетами, насколько своим трудом они увеличивают национальный доход и национальное богатство страны. Вся страна увлечена работой на «вал», чтобы быстрей «догнать и перегнать» по своему виду продукции развитые капиталистические страны. И поскольку забота о «вале» вытесняет заботу о национальном доходе, – а это главным является, когда производство работает на благо человека! – то постепенно его рост уменьшался и «догонять», а тем более «перегонять» становилось все труднее и труднее. И это чувствовалось во всем, к тому же игра в «салочки» с Западом тормозила технический прогресс в СССР.

Безусловно, когда в СССР неизмеримо выросли экономические возможности социализма удовлетворять материальные и культурные потребности трудящихся, мы не смогли создать условия, обеспечивающие всестороннее, гармоническое развитие личности. Мы не смогли осознать, что, строя то, чего не нужно или не очень нужно, мы не строим того, в чем нуждаемся позарез! Именно потому, что миллиарды и миллиарды рублей заморожены в колоссальном незавершенном строительстве, в безумных сверхнормативных запасах средств производства на предприятиях и стройках, в будто бы мелиорированных землях, в огромной массе неходовых товаров, валяющихся в наших магазинах, во многом и многом другом, дополняющем пирамиду бессмысленно потраченного труда и материалов и которые могли быть использованы на благо человека, именно поэтому у нас так болезненно не хватало жилья, больниц, мяса, обуви и т.д. и т.п.

Безусловно, все это произвести в достатке мы могли уже и тогда, при том уровне развития промышленности, если бы только знали, чего и сколько нам действительно нужно. Но драматизм положения как раз в том и состоял, что мы этого не только не знали, но не знали даже того, как можно научиться это узнавать. А сама жизнь при этом подсказывала, что только на базе расширения контактов и деловых связей с мировым сообществом, – вспомним слова Ленина, что «лучше торговать, чем воевать», – можно было выяснить, что и в каком количестве человеку надо, чтобы он мог почувствовать себя полноценным.

И далее. При социализме все еще продолжают жить в «царстве необходимости», а не в «царстве свободы», как это будет при коммунизме. Именно поэтому любые попытки бюрократического навязывания модели потребления (по принципу «ешь, что дают, а не чего хочется»), т. е. планирование структуры производства без учета структуры платежеспособного спроса, и привели к огромным материальным потерям либо в форме незавершенного строительства или скопления нереализованных товаров, либо к возникновению «черного» рынка, деформирующего не только социалистический принцип распределения по труду, но и моральные устои общества.

Более глубокий анализ развития социалистической экономики в СССР выявил следующие причины, которые и привели к развалу социализма.

Во-первых, существовавшая практика управления социалистической экономикой в СССР оказалась неэффективной в новых условиях, прежде всего потому, что в ней отсутствовал механизм постановки целей адекватных социализму, т. е. «все для блага человека».

Во-вторых, стихийно сложившийся порядок определения производственных задач был бюрократичен, иерархичен, недемократичен. Отсюда и возникали условия для манипулирования волей потребителя, отсюда и происходила незащищенность потребителя от агрессивного поведения ведомств, вольных всучить ему товар любого качества и по любой цене.

В-третьих, механическое подражание капиталистическим странам в деле постановки экономических задач, основанных на практике планирования от «достигнутого уровня», вынудила страну встать на капиталистический путь развития, чтобы не оказаться быть катастрофически заваленной нереализованными, невостребованными товарами.

Объяснение этому заложено в следующем философском пояснении. С Октябрьской революцией в СССР была установлена социалистическая форма государства, а содержание экономики со временем переориентировали по капиталистическому пути развития. Но, как известно, содержание и форма – неразрывно связанные стороны каждого предмета. Категории содержания и формы отражают объективные стороны действительности. Органическое единство содержания и формы противоречиво и относительно. На первом этапе развития явления форма соответствует содержанию и активно содействует его развитию. Но форма обладает относительной самостоятельностью, известной устойчивостью, содержание обновляется коренным образом, а в форме происходят лишь незначительные изменения, она остается старой. В связи с этим, возникает, и все более обостряется противоречие между новым содержанием и устаревшей формой, мешающей дальнейшему развитию. Жизнь разрешает это противоречие – под напором нового содержания старая форма уничтожается, «сбрасывается»; возникает и утверждается новая форма, соответствующая новому содержанию.

И так как в диалектическом взаимодействии содержания и формы ведущую роль играет содержание, то именно капиталистическое содержание экономики СССР явилось основной причиной смены социалистической формы государственности на капиталистическую.

Таким образом, основная причина развала социалистического общества в СССР была заложена в политике планирования развития экономики «от достигнутого уровня». И то, что случилось с СССР и другими социалистическими странами в Европе в конце XX века, говорит о том, что «погибла» одна из форм строительства общества социальной справедливости, но не сама идея социализма. А раз так, то мы с твердой уверенностью сегодня можем выдвигать лозунг: «не назад, а вперед к социализму!», в котором будут созданы все условия, обеспечивающие всестороннее, гармоническое развитие личности!

К оглавлению

4 ВОЗРОЖДЕНИЕ РОССИИ – В ОБЪЕДИНЕНИИ

Если посмотреть на тысячелетнюю историю государства Российского, то не трудно заметить: великая Русь каждый раз после распада на мелкие княжества обычно становилась очень ослабленной экономически, а потому и была легкой добычей для иноземных захватчиков. Однако она всегда находила в себе силы объединиться и дать достойный отпор завоевателям.

В 882 году в цивилизованном мире образовалось государство Русь, начало которому послужило объединение двух крупнейших государств восточнославянской культуры – Киевского и Новгородского. Процесс объединения продолжался вплоть до второй половины X века и за этот период в состав единого государства вошли еще земли древлян, северян, уличей, тиверцев и других племен восточных славян.

И с тех пор кто только не хотел разрушить Русь и подчинить своей власти. Достаточно напомнить такие имена завоевателей, как Чингисхан. Батый, Карл-XII, Наполеон, Гитлер. Но все попытки заканчивались одним и тем же: умываясь кровью, великая Русь теряла свои владения и каждый раз она не только восстанавливалась в былых своих границах, но и расширялась за счет территорий государств, освобожденных от ига властителей мира.

Так, например, победа над монголо-татарскими завоевателями дала толчок к объединению, – процесс который длился вплоть до XV века, – русских, карел, жоров, води, вепсов, саамов, коми, ненцев, манси, антов, татар, мари и мещер в единое централизованное государство, которое стало именоваться Россией. А в начале XX века после победы над интервентами и белогвардейцами Россия, Украина, Белоруссия и Закавказье 30 декабря 1922 года приняли Декларацию и Договор об образовании единого государства – Союза Советских Социалистических Республик.

Но не только народы России стремились к объединению, создавая единое, могучее и сильное государство. На землях США было в прошлом, например, 13 суверенных колоний. Германия в свое время образовалась из 25 независимых государств и вольных городов. Современная Италия родилась от трех королевств, четырех герцогств и одного княжества.

Во всех многоэтнических государствах есть разные национальные группы, считающие себя ущемленными в правах и имеющие собственные устремления. Уступки одной из этих групп ведут к подъему активности другой и третьей. Если, скажем, Франция выпустит завтра на волю Корсику, то не будет никаких гарантий, что послезавтра Ницца и Бретань не пожелают отойти к Италии, а Эльзас и Лотарингия не решат воссоединиться с Германией. Поэтому разные премьер-министры Великобритании преследуют сепаратистов Северной Ирландии. Правители Испании, несмотря на тысячи смертей, вызываемых национальным движением в Стране Басков, не признают ее независимости. Высшие чины Канады и мысли не допускают о каких бы то ни было уступках тем, кто стремится отделить франкоязычную провинцию Квебек. Власти Франции "придавливают" любое поползновение к отделению Новой Каледонии и Корсики. Однако эти же страны оказались едины в поддержке межнациональных расприй в бывших странах лагеря социализма, оказывая финансовую и материальную помощь национал-сепаратистам в СССР, СФРЮ, ЧССР и других странах Восточной Европы.

Жестокость Запада в отношении парада суверенитетов в собственных странах вполне оправдана. Сохранение территориальной целостности давно сложившихся государств есть необходимое условие мира в них, ибо любой передел территории – это всегда война. Государства без крови не создаются и не распадаются. И всякая попытка объявить суверенитет внутри единой страны является подготовкой к кровопусканию. И не понимать этого могут только лишь что политиканы, прорвавшиеся к власти, для которых личные амбиции превыше интересов государства.

С распадом Советского Союза президент России и его окружение, также как и все руководители бывших республик СССР, неустанно заявляют, что они возродят сильную, могучую и процветающую российскую государственность в границах СНГ. Однако в тысячелетней истории России такого еще не было, чтобы после распада она становилась экономически сильной. И что же мы видим за прошедшие годы после распада СССР?

Прежде всего то, что СНГ оказалось не способно принести ни одному из входящих в него государств ничего, кроме хаоса, неурядиц, взаимных обид, претензий и военных конфликтов. Первопричиной затяжного экономического кризиса в странах СНГ явился разрыв хозяйственных связей между республиками и чехарда в их суверенной финансовой политике. Предприятия, у которых поставщики оказались в разных республиках, стали закрываться. Воздвигнутые таможни на границах, взимая пошлины за ввоз и вывоз товаров, окончательно затягивают петлю на шее сложнотехнического производства. Миллионы людей остались без работы и без средств к существованию. И в этих условиях сам по себе встает вопрос – продолжать ли и дальше обособляться, чтобы затем погибнуть и кануть в Лету, либо объединяться для выживания?

А пока суверенизация республик СНГ зашла в тупик, выхода из которого не видно. И все понимают, что для нормальной жизни необходимо, чтобы рабочая сила, сырье, готовые товары и единая волюта свободно циркулировали в экономическом пространстве в границах бывшего СССР, чтобы все народное хозяйство имело общий координационно-управленческий центр и чтобы люди разных наций нигде не чувствовали себя людьми второго сорта. Но ни того, ни другого, ни третьего пока не просматривается.

Во всех странах СНГ наблюдается резкий спад производства, уровень жизни неустанно падает до крайней черты и на фоне полного обнищания обостряется борьба за власть. Не исключено, что в большинстве из них она может перерасти в гражданскую войну.

Распад СССР неминуемо повлек и дальнейшее дробление самих суверенных ныне государств. В России за Чечней и Татарстаном вероятно потянутся к независимости Якутия и Тува, Башкорстан и Дагестан, Бурятия и Мордовия. На Украине по примеру Крыма автономию могут объявить Донецкая, Одесская, Харьковская и Николаевская области. От Эстонии вполне возможно пожелают отсоединиться русскоязычные ее районы, а от Литвы – районы, населенные поляками и белорусами. Подтверждение тому вооруженная борьба за суверенитет Абхазии от Грузии, Приднестровья от Молдовы, Чечни от России.

Но избежать полного развала СНГ и выжить в создавшихся условиях можно только через возврат к тому, что у нас было – восстановить законность и порядок, воссоздать единое экономическое пространство и наладить нормальную работу производства. А это и есть первые шаги к объединению, за которыми последует, как учит нас тысячелетняя история России, возрождение сильного, могучего и процветающего государства.

К оглавлению

5 ПОСТУПАТЕЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Известно, что основой жизни и развития человеческого общества является материальное производство. Однако материальное производство осуществляется не вообще, а только при определенном способе производства, одну сторону которого составляют производительные силы – средства производства и люди, приводящие их в действие в целях производства материальных благ, а вторую сторону – производственные отношения, т.е. отношения между людьми в процессе общественного производства. Определяющим фактором сущности, характера производственных отношений является форма собственности на средства производства. Именно отношение к средствам производства определяет в первую очередь положение различных общественных групп и классов в том или ином обществе, взаимоотношения между ними, распределение материальных благ (результатов производства). Поэтому в данной статье рассматривается вопрос отношения производителей материальных благ к орудиям производства в различных общественных формациях и на основе этого делается вывод, какое должно быть у них отношение к средствам производства на современном этапе экономического развития.

Историю экономического развития общества невозможно исследовать без ее научной периодизации, основанной на идее возникновения, развития и смены способов производства. Первобытнообщинный способ производства, при котором отсутствовала частная собственность на орудия и средства производства, отсутствовали общественные классы, сменился рабовладельческим. Рабовладельческий способ производства, при котором и средства производства, и непосредственный производитель (раб) являются частной собственностью, сменился феодальным. На смену феодальному способу производства, в основе которого лежит частная собственность на средства производства и личная зависимость производителя (крестьянина), имевшего свое хозяйство, пришел капиталистический. Буржуазный способ производства, основанный на эксплуатации капиталистом непосредственного производителя материальных благ (рабочего), лишенного средств производства и вынужденного продавать свою рабочую силу как товар, трудиться на капиталиста, закономерно – согласно марксистско-ленинской теории общественного развития – должен смениться коммунистическим способом производства, начальной фазой которого является социализм, где должна господствовать общественная собственность на средства производства и нет места эксплуатации человека человеком. Однако те метаморфозы с мировой системой социализма, которые произошли в последние годы, многих заставили усомниться в данном выводе. Поэтому есть необходимость рассмотреть периодизацию развития общества, особо обращая внимание на отношения производителей материальных благ к орудиям производства в различных общественных формациях, и на основе этого показать, какие производственные отношения являются перспективными в настоящее время и определить при этом отношение производителей материальных благ к орудиям производства. И тогда можно ответить на вопрос – является ли для России переход от социализма к капитализму прогрессивным путем развития.

Первобытнообщинное общество охватывает огромный исторический период: отсчет его истории начался сотни тысяч лет назад и длился до VI в. до новой эры, т.е. до возникновения классов в обществе.

Этот строй с общим трудом и равенством в распределении средств жизнеобеспечения был единственно возможной общественной системой, способной гарантировать выживание и развитие человека на первоначальном этапе общества. Примитивно существовавшая сплоченность, необходимая человеку в его суровой борьбе за существование, и делала этот коллектив исторически первой производительной силой. В рамках этого коллектива люди производили средства своего труда и воспроизводили сам коллектив с его системой связей и отношений. Средства существования брались готовыми от природы: добывались с помощью охоты, рыболовства, собирательства.

Первая великая революция в производительных силах произошла тогда, когда люди стали производить не только орудия труда (каменные, а затем и металлические), но и средства существования, т.е. когда появились земледелие и скотоводство. Она знаменовала переход от присваивающей экономики к производящей, которая создала качественно новые материальные основания для развития человеческой истории.

Новые основания сразу дали о себе знать в виде социально-экономических последствий: полукочевой образ жизни коллектива постепенно стал переходить в оседлый, сопровождаемый созданием территориальной, соседской общины, объединявшей людей по принципу совместной собственности на землю – основное средство производства в тех условиях. Отдельный человек относился к земле как к средству производства данной общины, поскольку являлся ее членом, т.е. его отношение к средствам производства было опосредствовано его принадлежностью общине. Вне общины он – ничто. При этом орудия производства были орудиями индивидуального пользования. Отсюда следует, что в первобытнообщинном обществе производители материальных благ, – а ими были все члены общества, – владели, пользовались и распоряжались орудиями производства.

Производственные отношения первобытного общества, способствовавшие до определенного времени росту его производительных сил, в дальнейшем стали тормозить развитие хозяйственной деятельности людей. Совершенствование орудий производства привело к тому, что труд человека становился все более производительным. Стали производить материальных благ больше, чем требовалось для поддержания жизни. Появился прибавочный продукт, т.е. излишек продуктов сверх их необходимого количества, расходуемого человеком для своего существования.

Отделение земледелия от скотоводства и развитие ремесла создавали объективные предпосылки для товарного производства, т.е. изготовления продуктов, предназначенных для обмена. Возник и стал развиваться регулярный обмен продуктами между отдельными первобытными общинами.

Меновые операции оказались, как правило, в руках тех, кто стоял во главе первобытных общин, – старейшин родов, племенных вождей. Они первоначально выступали от имени общин, но постепенно стали присваивать себе часть общинного достояния и превращать ее в продукты обмена в целях личного обогащения. Распространенным объектом возникающей частной собственности, т.е. продуктов, которые предназначались не для личного пользования, вначале являлся скот, впоследствии ею становятся и орудия производства, и различная домашняя утварь, украшения.

Формирование частной собственности явилось тем объективным процессом, который привел к разложению первобытнообщинного строя. Это выразилось прежде всего в распаде родовой общины. Произошло хозяйственное обособление отдельных семей, которые начинают вести индивидуальное хозяйство и превращают орудия производства в частную собственность. Такие семьи владеют в качестве частной собственности приусадебными земельными участками, надворными постройками, скотом, сельскохозяйственным инвентарем. В общинной же собственности сохранились пахотная земля, леса, луга, пастбища, водоемы. Однако и пашня вскоре также стала в результате периодических переделов превращаться в частную собственность.

Расширение рамок частной собственности и замена ею общественной собственности на средства производства не могли не вести к имущественному и социальному неравенству людей. Появились более богатые и менее зажиточные члены общин. Так возникли контуры будущего классового общества, элементы немногочисленного эксплуататорского класса (верхушки общества) и эксплуатируемого класса – всей остальной массы народа, которые своим трудом производили материальные блага. Появление классов означало гибель первобытнообщинного строя.

Итак, суммарным итогом изменения экономических условий, действующих факторов, общественных отношений было становление эксплуататорского классового общества. Классы возникли как естественное социальное следствие развития производительных сил на определенном уровне общественного производства. С этого момента именно движение общества в классовых противоположностях выступало формой дальнейшего развития производительных сил.

Рабовладельческое общество охватывает период истории от VI в. до новой эры до V в. новой эры, – более точно, до 476 г., когда с гибелью Римской империей явилась одновременно гибель и рабовладельческого строя в целом.

В процессе образования частной собственности стало экономически выгодным заставлять военнопленных работать на себя, т.е. превращать их в рабов. Первыми рабовладельцами стали руководители общин и военачальники. Превращали в рабов и соплеменников – за долги, за определенные проступки. В результате произошло первое классовое деление общества – на рабов и рабовладельцев.

Экономический строй рабовладельческого общества характеризовался полной собственностью рабовладельцев на средства производства и на самих работников производства – рабов, которые не имели никаких прав и подвергались жестокой эксплуатации. Рабский труд носил открыто принудительный характер, поэтому рабовладелец должен был принуждать раба к труду. И в целях поддержания господства класса рабовладельцев над классом рабов создается аппарат насилия и принуждения – рабовладельческое государство.

Рабовладелец распоряжался не только трудом раба, но и его жизнью. Отсюда следует, что в рабовладельческом обществе рабы, как производители материальных благ, только пользовались орудиями производства, а владели и распоряжались – рабовладельцы.

Эксплуатация – и в этом ее противоречивая историческая роль, – делая труд более напряженным и интенсивным, вместе с тем позволила освободить от труда в материальном производстве часть членов общества, создала материальную базу для отделения умственного труда от физического. А такое отделение представляло на том уровне производства необходимую основу для прогресса культуры, духовной жизни, духовного производства. Так появились производители духовных благ общества.

Другим видом общественного разделения труда было отделение города от деревни. Образование городов как центров ремесла, торговли, политической жизни и культуры явилось важным условием и фактором дальнейшего прогресса производительных сил.

Насилие и принуждение при рабстве способствовали обострению классовой борьбы внутри государства. Восстания рабов переплетались с борьбой эксплуатируемых мелких крестьян против рабовладельческой верхушки и крупных землевладельцев.

Дальнейшее развитие рабовладельческого общества сопровождалось увеличением числа восстаний и их жестоким подавлением, а также непрерывными войнами между государствами в целях пополнения дешевыми рабами, что в конце концов привело к уменьшению населения и гибели ремесла, к запустению городов и сокращению торговли. Как следствие, крупное рабовладельческое производство, при котором используемые средства труда могли приводиться в действие лишь отдельными людьми, становилось экономически невыгодным. И тогда рабовладельцы начали отпускать на волю значительные группы рабов, труд которых уже не приносил доходов, и прикреплять их к мелким земельным участкам. Это был новый слой мелких производителей, занимавших промежуточное положение между свободными и рабами и имевших некоторую заинтересованность в результатах своего труда. Это были будущие крепостные крестьяне. Так в недрах рабовладельческого общества зарождались элементы нового эксплуататорского строя – феодального.

Следовательно, на первом этапе появления рабовладельческого общества производственные отношения способствовали развитию производительных сил, которые со временем переросли рамки существующих отношений, что сопровождалось социально-экономическими потрясениями в обществе и выражалось в виде восстаний рабов. Изменившиеся со временем производительные силы требовали замены существующих рабовладельческих производственных отношений новыми – феодальными.

Феодальное общество охватывает период истории от V в. до XVI в., т.е. до успешной первой буржуазной революции в Нидерландах (Голландии) 1566-1609 гг.

Феодальные производственные отношения явились такой общественной формой, которая сделала возможным дальнейшее развитие производительных сил. Крестьянин, имевший свое хозяйство, был заинтересован в результатах своего труда, поэтому его труд был более эффективным и производительным по сравнению с трудом раба.

В основе феодального способа производства лежит собственность феодалов на землю и их неполная собственность на работников – крепостных крестьян. Для феодализма характерна система эксплуатации лично зависимых от феодала непосредственных производителей материальных благ.

Основной формой, в которой осуществлялась эксплуатация феодалами крестьян, была феодальная рента, поглощавшая зачастую не только прибавочный труд, но и часть необходимого труда крепостных крестьян. Феодальная рента была экономическим выражением собственности феодала на землю и неполной собственности на крепостного крестьянина. Исторически существовало три ее вида: отработочная рента (барщина), рента продуктами (натуральный оброк) и денежная рента (денежный оброк).

Обычно все эти три вида феодальной ренты существовали одновременно, однако в различные исторические периоды феодализма одна из них была превалирующей. Сначала доминирующей формой феодальной ренты была отработочная, затем – рента продуктами, и на последних этапах феодального способа производства – денежная рента. Эта последовательность применения доминирующих различных форм феодальной ренты показывает, что в процессе развития производительных сил производственные отношения, изменяясь по форме, старались приспосабливаться к непрерывно изменяющимся производительным силам. Однако денежная рента оказалась последней формой феодальной ренты, так как она явилась предшественницей первоначального накопления капитала.

Следовательно, в условиях феодального способа производства крестьяне наделялись землей, которая принадлежала феодалам или крупным землевладельцам, и имели свое хозяйство. Пользуясь землей помещиков-феодалов в качестве надела, крестьянин обязан был работать на них, – или обрабатывать их землю своими орудиями производства, или отдавать им прибавочный продукт своего труда. Отсюда следует, что в феодальном обществе крестьяне, как производители материальных благ, пользовались, владели и распоряжались орудиями производства.

Развитие феодализма прошло три больших периода. Ранний феодализм, – с V в. до конца X в., – это время формирования феодального строя, когда складывалось феодальное крупное землевладение и происходило постепенное закрепощение феодалами свободных крестьян – общинников. Полностью господствовало натуральное хозяйство. Развитой феодализм, – с X в. по XV в., – это время не только полного развития феодального производства в деревне, но и развития городов с их цеховым ремеслом и торговлей. На смену политической раздробленности приходят централизованные крупные феодальные государства. Это время мощных крестьянских восстаний, потрясавших общество развитого феодализма. Поздний феодализм, – конец XV в. – середина XVII в., – время разложения феодализма и вызревания в его недрах нового, капиталистического способа производства.

Разложение феодализма и переход к новым (капиталистическим) производственным отношениям произошел в результате свершившейся второй великой революции в производительных силах, – стали использовать паровую, а затем и электрическую энергию, и простые ремесленные орудия ручного труда стали заменять машинами. Для организации машинного производства потребовалась концентрация больших материальных средств на одном полюсе и наличие свободных рук – на другом. Поэтому капиталистическому способу производства предшествовал период так называемого первоначального накопления капитала, историческое значение которого сводится к отделению непосредственного производителя материальных благ от средств производства и образованию полюсов богатства и нищеты. В классической форме этот процесс состоял в том, что крестьян сгоняли с земли, лишая их тем самым средств к существованию, обрекая на голод и нищету, бродяжничество.

Концентрация огромных материальных богатств на одном полюсе и существование голодных и нищих на другом привело к социальным взрывам в обществе, которые выражались в форме мощных восстаний и бунтов крестьян. Это наглядно подтверждало факт о несоответствии старых (феодальных) производственных отношений значительно выросшему уровню производительных сил. Так в недрах феодализма вызревала необходимость появления новых производственных отношений – капиталистических.

Следовательно, на первом этапе появления феодального общества производственные отношения способствовали развитию производительных сил, которые со временем переросли рамки существующих отношений, что сопровождалось социально-экономическими потрясениями в обществе и выражалось в виде крестьянских бунтов и восстаний. Изменившиеся со временем производительные силы требовали замены существующих феодальных производственных отношений новыми – капиталистическими.

Капиталистическое общество свой отсчет начало с XVI в. и охватывает период вплоть до начала XX в., т.е. до успешной первой социалистической революции в России в 1917 г.

Капиталистические производственные отношения явились такой общественной формой, которая сделала возможным дальнейшее развитие производительных сил. Крестьяне, освободясь от земли, освободились и от всякой зависимости от помещиков, становились свободными: эту свободу они получали вместе со свободой от всяких средств к существованию. У них ничего не оставалось, кроме свободных рабочих рук – собственной рабочей силы. Собственник рабочей силы мог соединиться с орудиями труда, став их необходимым элементом при машинном производстве, лишь продав ее собственнику средств производства, владельцу капитала.

Собственника рабочей силы никто не заставлял продавать свою рабочую силу капиталисту. Но он вынужден был это делать, чтобы не умереть с голоду. Капиталиста же жесткие законы конкурентной борьбы, давление рыночной стихии, стремление к увеличению прибыли любой ценой, в том числе и жестокой эксплуатацией производителей материальных благ, ставили перед необходимостью рационализировать производительность труда, вводить новые машины и т.п. Эти отношения ставят и рабочего, и капиталиста в положение, принуждающее их действовать вполне определенным образом под давлением чисто экономического принуждения, при котором нищий собственник своей рабочей силы превращался в наемного рабочего – пролетария, денежное богатство становилось капиталом, а его собственник – капиталистом. Рост капитала и обогащение капиталиста осуществлялись за счет присвоения им прибавочной стоимости, создаваемой пролетарием, иными словами, за счет эксплуатации.

Именно такие производственные отношения соответствовали производительным силам при частной собственности на средства производства, основанных на техническом базисе машинного производства. Именно эксплуатация наемного труда и погоня за прибылью – источник обогащения и движущий мотив деятельности буржуазии. При этом следует отметить, что в капиталистическом обществе наемные рабочие (пролетарии), как производители материальных благ, только пользуются орудиями производства, а владеют и распоряжаются – капиталисты.

Безусловно, капиталистические производственные отношения дали мощный толчок развитию производительных сил и вызвали их бурный прогресс. Однако соответствие этих отношений новым производительным силам уже первоначально включало в себя и противоречие, которому суждено было сыграть очень важную роль в судьбах капитализма. Дело в том, что, оставаясь обществом, основанном на частной собственности на основные средства производства, капитализм придает самому процессу производства общественный характер, ибо машинное производство требует, с одной стороны, объединения людей в процессе производства, а с другой – широкого разделения труда в масштабах всего общества. В отличие от крестьянина или ремесленника, присваивающих продукт своего личного труда, капиталист присваивает на правах частного собственника продукт коллективного труда других людей. Так возникает противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистическим способом присвоения результатов труда – основное противоречие капиталистического способа производства, заложенное в его природе. Оно проявляется в кризисах, борьбе классов и иных социальных антагонизмах капиталистического общества. Окончательное разрешение этого противоречия возможно лишь при условии установления производственных отношений в соответствие существующим производительным силам, т.е. достигается формированием общественной собственности на средства производства, что будет соответствовать общественной природе современных производительных сил. А это подтверждает неизбежность появления нового экономического общества, называемым коммунистическим, первой фазой становления которого является социализм.

Следовательно, на первом этапе появления капиталистического общества производственные отношения способствовали развитию производительных сил, которые в настоящее время переросли рамки существующих отношений, что сопровождается социально-экономическими потрясениями в обществе и выражается в виде забастовок, протестов и требований трудящихся. Изменившиеся со временем производительные силы требуют замены существующих капиталистических производственных отношений новыми – коммунистическими. И, как следует из теории марксизма-ленинизма, первой фазой коммунистического общества является социализм.

Коммунистическое общество начало свой отсчет с XX века, конкретно с 1917 г., после успешной победы Великой октябрьской социалистической революции в России. Данное общество должно, согласно марксистско-ленинской теории развития общества, пройти две фазы, первой из которых является социализм.

Анализ строительства социалистического общества во многих странах, – сегодня только Китай, Вьетнам, Северная Корея и Куба продолжают строить новые производственные отношение в соответствие достигнутому уровню производительных сил, что положительно отражается на темпах роста производства в этих странах, – позволяет сделать следующие выводы. Социалистические производственные отношения в противоположность капиталистическим исключают частную собственность, эксплуатацию человека человеком, отношения господства и подчинения и вырастающие на их основе социальные структуры. Основой этих отношений является общественная социалистическая собственность на средства производства, которая обуславливает замену эксплуатации отношениями социального равенства, коллективизма и сотрудничества, планомерное развитие производства и распределение произведенного продукта соответственно количеству и качеству отданного обществу труда, что призвано обеспечить материальную заинтересованность каждого в результатах трудовой деятельности. Социалистические производственные отношения позволяют подчинять экономику сознательному плановому регулированию, ориентированному на обеспечение потребностей и интересов самих трудящихся и использовать для развития производства экономические механизмы, вытекающие из уровня развития производительных сил.

Так как социалистические производственные отношения вырастают из капиталистических, то они еще несут в себе некоторые элементы предыдущих производственных отношений. Но при этом есть и существенные отличия: если экономические механизмы капиталистического общества формировались стихийно и затем закреплялись юридически, то экономические механизмы социалистического производства создаются сознательно. И главная при этом цель – направить все общество на достижение позитивных социальных целей, отвечающих действию объективных законов его развития. Поэтому производственные отношения социализма открывают широкие возможности для развития производительных сил, роста производительности труда, сохранения природных условий жизнедеятельности общества.

Именно функционирование экономических механизмов, – включая виды собственности, систему планирования и управления, формы обмена, распределения средств производства и потребления, права руководителей предприятий и производственных отношений и т.д., – создает определенные объективные условия для производственной деятельности людей. А вот как реально использовались эти объективные условия в странах социализма, которые сегодня пошли по пути реставрации капитализма, и почему так произошло – это уже другой вопрос.

Согласно периодизации экономической истории, в коммунистическом обществе трудящиеся, как производители материальных благ, должны пользоваться, владеть и распоряжаться орудиями производства. А это означает, что при социализме трудящиеся должны приобщаться к умению быть собственниками орудий производства на своем предприятии, из чего вытекает их обязательное участие в решении вопроса о распределении получаемой прибыли: сколько отдать на развитие производства, сколько отдать государству в виде налогов и сколько оставить себе для развития их окружающей инфраструктуры.

И если в стране, которая называет себя социалистической, данный вопрос решается государственными чиновниками без участия производителей материальных благ, – хотя бы через их представителей, – то нельзя говорить о том, что в этой стране собственность на средства производства является общественной. Правильнее сказать, – государственной, а поэтому социальные конфликты неизбежны, и уровень производительных сил будет требовать ее разгосударствления, – что и произошло, например, в СССР. Только вот единственно верный путь разгосударствления собственности в этих странах был бы в сторону ее обобществления, как это требует закон развития истории человечества, а не в сторону первоначального накопления капитала через свободную конкуренцию. И полагать, что сегодня можно вернуться назад, в "золотой век" свободной конкуренции – полный абсурд, ибо это противоречит и объективной логике развития, и закономерным тенденциям обобществления производства. И полное непонимание или игнорирование законов развития экономической истории приводит лишь к нарастанию социальных конфликтов.

Итак, связь между производительными силами и производственными отношениями заключается в том, что, с одной стороны, производительные силы – это материальная основа производственных отношений, обуславливающая тот или иной их тип, а производственные отношения должны соответствовать достигнутому определенному уровню производительных сил. В противном случае нарушается нормальное развитие, наступает торможение роста производительных сил и происходят социальные потрясения в обществе. С другой стороны, производственные отношения существуют не ради самих себя, а как форма развития производства.

Графически рост производительных сил можно представить в виде возрастающей прямой, как это отображено на рис. 1

Рис. 1.Поступательное развитие производительных сил (прямая линия) и последовательность этапов смены производственных отношений (точки 1, 2, 3 ,4, 5)

Из каждой точки на прямой выходят две линии: одна подымается вверх, которая отражает непрерывный рост производительных сил, а другая – горизонтально, отражающая производственные отношения, которые остаются неизменными в определенном историческом периоде. Производительные силы непрерывно возрастают и их развитие можно только затормозить, но невозможно остановить, и тем более повернуть назад. Производственные же отношения, оставаясь некоторое время неизменными, при определенном уровне развития производительных сил приходят в антагонистические противоречия с ними, разрешение которых возможно лишь при уничтожении старых и возрождении новых производственных отношений (на рис.1 этот процесс показан скачком с горизонтальной линии в новую точку).

Точки на прямой (со 2-ой по 4-ую включительно) можно рассматривать как критические точки в развитии экономической истории, - 1-ую и 5-ую точки нельзя называть критическими, так как для 1-ой точки (первобытнообщинное общество) предысторией является развитие живой и неживой природы без Homo sapiens , а для 5-ой точки (коммунистическое общество) будущее пока можно только спрогнозировать.

Так вот, в маленьких окрестностях точек на прямой развития экономической истории можно отметить следующие состояния общества: чуть ниже по линии от точки характеризуется мощными и часто повторяющимися социальными конфликтами во многих государствах, и в некоторых из них они неизбежно завершаются социальными революциями; чуть выше по линии от точки характеризуется тем, что вначале одно государство (или небольшое число государств) после успешной социальной революции строят новые производственные отношение. И в это время, как правило, появляются лица, которые высказывают свою точку зрения на развитие экономической истории: мол, что вы делаете, – разве не видите, что весь мир живет "по-старому", а вы в одиночестве хотите жить "по-новому".

Однако, как показывает развитие экономической истории, впоследствии именно эти новые производственные отношения играют главную роль в развитии передовых в экономическом отношении государств. Именно создание производственных отношений в соответствие уровню производительных сил исключает социально-экономические конфликты и позволяет ускорять темпы производства. Отсюда вытекает вывод, что каждый член общества должен формировать свою активную позицию в направлении формирования и развития новых производственных отношений в соответствие достигнутому уровню производительных сил.

Так как в современных экономически развитых капиталистических странах периодически вспыхивают социальные конфликты, которые по природе своей являются антагонистическими, то неизбежно они должны завершиться социальной революцией. И на смену капиталистическим отношениям обязательно придут коммунистические. Придут тогда, когда большинство членов современного общества осознают необходимость смены устаревших производственных отношений, которые уже пришли в несоответствие достигнутому уровню производительных сил, что проявляется в периодически повторяющихся социальных конфликтах. Следовательно, вопрос только во времени.

С другой стороны, как показало описание этапов развития экономической истории, отношение производителей материальных благ к орудиям производства имеет периодически меняющийся, но повторяющийся процесс, который можно отразить графически следующим образом (см. рис 2.): прямая I отображает отношение производителей материальных благ к орудиям производства, которое характеризуется тем, что они только пользуются, а владеют и распоряжаются другие (в точке 2 – рабовладельческое, в точке 4 – капиталистическое общества), прямая II – тем, что они пользуются, владеют и распоряжаются орудиями производства (в точке 1 – первобытнообщинное, в точке 3 – феодальное общества). Из рис. 2 видно, что новый общественный строй, который придет на смену капитализма, находится на линии II . Отсюда следует вывод, что в коммунистическом обществе отношение производителей материальных благ к орудиям производства заключается в том, что они будут пользоваться, владеть и распоряжаться ими.

Рис. 2.Периодичность исторической последовательности отношения производителей материальных благ к орудиям производства

Однако вопрос о том, когда же эти новые производственные отношения займут свое историческое место в развитии общества и будут играть главную роль в процессах производства, остается открытым. Дело в том, что капитализм на современном этапе, решая две взаимоисключающие задачи экономического развития, – с одной стороны, максимизация прибыли, а с другой – спасение капиталистических производственных отношений, – периодическими уступками приглушает социальные конфликты в собственных странах за счет жестокой эксплуатации "третьих стран". Другими словами, капитализм научился переносить социальные конфликты из стран, в которых производительные силы уже переросли существующие производственные отношения, в "третьи страны", где производительные силы находятся пока на уровне капиталистических производственных отношений.

Однако следует отметить, что период становления нового общества будет значительно короче, чем предыдущий. Такой вывод вытекает из описания периодов развития экономической истории (см. рис. 3): первобытнообщинное общество (линия 1-2) охватывает исторический период в десятки, если не сотни, тысяч лет (от появления Homo sapiens и до VI в. до новой эры); рабовладельческое общество (линия 2-3) – в тысячу лет (от VI в. до новой эры вплоть до 476 г.); феодальное общество (линия 3-4) – почти в 11 сотен лет (с 456 г. по 1566 г.); и капиталистическое общество (линия 4-5) – в 350 лет (с 1566 г. по 1917 г.). Коммунистическое общество со своей первой фазы (социализм) начало свой отсчет с 1917 г.

Рис. 3.Сокращение периодов развития различных общественно-экономических формаций в процессе развития человеческого общества

Следовательно, как показано на рис. 3, исторические периоды "жизни" общественных формаций сокращаются по мере развития производительных сил, – чем выше их уровень развития, тем короче "жизнь" общественной формации. Из этого также следует, что на формирование очередных, коммунистических производственных отношений, которые придут на смену капиталистическим, история отводит значительно меньше времени.

Сокращение периодов развития общественно-экономических формаций каждой последующей в сравнении с предыдущей наводят на мысль, что поступательное развитие производительных сил неизбежно приводит к становлению таких производственных отношений, когда их дальнейшее развитие основано на постоянном, причем осознанном регулировании производственных отношений в обществе. А это можно осуществлять только в условиях формирования общественной собственности на средства производства, что соответствует общественной природе современных производительных сил. Следовательно, частная собственность на средства производства в современном обществе должна уступить место общественной собственности.

Развал СССР, нанесший мировому прогрессу колоссальный ущерб, не означает прекращение эпохи движения к социализму и коммунизму. Откаты назад и задержки в движении были всегда, но рано или поздно новое приходило на смену старому. Так следует смотреть и на происшедшее в нашей стране и других бывших соцстранах.

Общий вывод из данной статьи заключается в том, что развитие производительных сил неизбежно приводит к становлению коммунистических производственных отношений, при которых должна господствовать общественная собственность на средства производства и нет места эксплуатации человека человеком. И отрицать это может только тот, кто не признает тесной связи между производительными силами и производственными отношениями, что производительные силы – это материальная основа производственных отношений, которые обладают тенденцией развития и совершенствования, и что производственные отношения должны соответствовать определенному уровню производительных сил, ибо в противном случае нарушается нормальное развитие общества, сопровождаемое социальными конфликтами.

К оглавлению

Замечание .Статья подготовлена на анализе материалов следующих источников литературы:

1.Экономическая история капиталистических стран / В.Г. Сарычев, А.А. Успенский, В.Т. Чунтулов и др. // Под ред. В.Т. Чунтулова, В.Г. Сарычева. – М.: Высш. шк., 1985. – 304 с.

2.Политическая экономия – теоретическая основа революционной борьбы рабочего класса: Курс лекций // Под ред. Л.И. Абалкина. – 2-е изд., доп. и перераб. – М.: Мысль, 1988. – 650 с.

3.Еремин А.М. В дебрях реставрации капитализма (от "перестройки" к деградации экономики) // Журнал…Изм.N 2(13), 1997.С 3-140.

4.Четвертков С.А. Семейный портрет в интерьере ампир, или почему русский народ рискует на время утратить государственность // ЖурналЗвездаN 11, 1999.С 165-177.

5.Трушков В.В. Реставрация капитализма в России (начальная стадия). М., 2003. – 390 с.

Владимир Николаевич Ембулаев

Председатель Приморского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Российские ученые социалистической ориентации» (РУСО), доктор экономических наук.

НЕИЗБЕЖЕН ЛИ БЫЛ РАСПАД СОВЕТСКОГО СОЮЗА?