Музы не молчали. В блокадном городе шла культурная жизнь. Классный час "искусство блокадного ленинграда"

О какой духовной жизни, казалось бы, могла идти речь в те тяжёлые времена!

Однако, вопреки всем законам мироздания, город жил и более того, создавал шедевры, которые до сих пор пользуются популярностью во всём мире, вызывая уважение и восхищение потомков.

Продолжали работать музеи, театры, филармония. Художники писали картины, поэты и писатели создавали свои произведения, пронизанные болью утрат и ненавистью к вражеской армаде, стиснувшей город своими железными клещами.

Именно нашему Великому городу и посвятил Дмитрий Шостакович свою знаменитую Седьмую Симфонию, которую позже стали звать Ленинградской.

Но, блокада – это не только голодная смерть. Мы знаем от своих родителей, бабушек и дедушек, что до страшного голода были бесконечные артобстрелы и бомбёжки. Вот, как, со слов поэтессы, и писательницы В. Инбер, реагировала на них ленинградская пресса.

«Меня взволновало, что в эти дни, в осажденном городе, под бомбами, Шостакович пишет симфонию. И главное, что «Ленинградская правда» сообщает об этом среди сводок с Южного фронта, среди эпизодов о «стервятниках» и о бутылках с горючим. Значит, искусство не умерло, оно еще живет, сияет, греет сердце» (Дневник 22 сентября 1941 г.).

Из этой краткой выдержки видно, что полностью окруженный, обороняющийся от врага город, у которого 2 фронта (Северный-финский и Южный-немецкий) не сдается, а наоборот, создает новые произведения искусства — пишет музыку.

А вот, какую силу духа проявляла ленинградская творческая элита в тот период блокадной жизни, когда хлебная норма уже стремительно падала, как падала и температура на градусниках у них в квартирах, стремясь сравняться с уличной.

«Надо заниматься. Несмотря ни на что, ни на голод, ни на холод. <…> Надо начинать работать! Все остальное должно быть на втором плане!» (из дневника композитора Л. Портова, 27 ноября 1941 г. Умер 7 февраля 1942 г.).

Откуда у этих железных людей такая воля к жизни и к активной работе. И, это композиторы.

Но были еще и актеры, которые, валясь с ног от голода, выходили на сцену играть. Наверное, желание выполнить долг актера перед блокадными зрителями, поддержать их тем, чем только было можно в тот момент – духовной пищей — и придавало сил им самим. Спектакли в театрах не прекращались.

«С большей радостью я смотрел нынешнюю «Эсмеральду» и испытывал несомненное удовольствие. Да и не только я. Публике, наполнявшей театр до отказа <…> тоже понравился спектакль» (из дневника Н. Кондратьева, 18 декабря 1942 г.).

Я прошу обратить Ваше внимание на эту дату – блокада даже еще не прорвана! Это случится ровно через месяц…

Искусство у неверующих ленинградцев выполняло функцию отправления некоего религиозного культа, который всё-таки остался где-то на генном уровне русского человека.

Библиотеки же, музеи и концертные залы стали храмами этой Веры, а поэты, композиторы, актеры и художники превратились в её Апостолов. Их искусству и молился наш народ-атеист.

Нельзя не сказать отдельно о художниках Ленинграда.

Более ста известных художников погибли во время бесконечных бомбёжек, артобстрелов, голодных дней и ночей в блокадном Ленинграде. Их имена высечены на плите, которую можно увидеть в Доме ленинградского Союза художников на ул. Герцена д. 38 (ныне на Большой Морской улице Санкт-Петербурга).

В начале блокады руководство осажденного города приняло решение эвакуировать больных, слабых и престарелых работников искусства, у которых в таких условиях шансов выжить практически не оставалось. Но, оставшиеся художники, приняли решение силой искусства прославлять свой героический многострадальный город.

И, чтобы подбадривать, укреплять и помогать друг другу, они стали работать и жить в этом самом доме №38 по ул. Герцена.

Там же устраивались выставки, посвященные блокаде с её боевыми и трудовыми буднями. О выставках сообщалось в газетах и по радио. И не напрасно! Из газетных заметок тех времён, выяснилось, что даже в самые тяжёлые дни на эти выставки никогда не приходило меньше 15 человек, что считалось полным аншлагом. По воспоминаниям очевидцев, посетители перемещались по выставочному залу между застеленными кроватями авторов картин и печками-буржуйками, которые согревали мастерам их коченеющие пальцы.

Но, в блокадном Ленинграде были не только картины. Ленинградские художники писали агитационные, предупреждающие, разъясняющие и карикатурные плакаты, которые вдохновляли горожан на жизнь и на новые трудовые подвиги. Когда вдруг среди развалин домов, вмерзших намертво в лёд троллейбусов и безжизненно повисших проводов, вдруг появлялся свеженький, еще пахнущий типографской краской подобный плакат, люди отчетливо понимали – город жив.

А когда коричневую нечисть отогнали от города, стали появляться плакаты, призывающие ленинградцев быстрее браться за восстановление разрушенных домов, заводов и фабрик, чтобы снова сделать жизнь нашу счастливой и надёжной.

Ленинградец знал, что его художник, поэт, артист, композитор и любой другой представитель, воспитанной Красными вождями, поистине народной интеллигенции был, есть и навсегда останется со своим народом!

Древние считали, что «когда говорят пушки, музы молчат». В блокадном Ленинграде музы не молчали.
В августе 1941 года практически все ленинградские театры были эвакуированы. Оставались только Музкомедия и Симфонический оркестр Радиокомитета. Однако вскоре возник Театр народного ополчения, разделившийся потом на «Фронтовой цирк» и «Танцевальный агитвзвод». Работал театр Краснознамённого Балтийского флота. А в октябре 1942 года родился новый Городской театр, теперь носящий имя Комиссаржевской. Со временем в блокадном городе организовали оперную и балетную труппы. Мировой сенсацией стало исполнение в Филармонии Седьмой симфонии Шостаковича. Ленинградские артисты выезжали на фронт и даже - за кольцо блокады.

С перерывом на обстрел

Именно оперетте пришлось пройти с Ленинградом весь его тяжкий путь. С началом блокады в зале было полупусто, но затем спектакли шли при аншлагах. Представления начинались в три или четыре часа дня, чтобы успеть до комендантского часа. Их прерывали воздушные тревоги и артобстрелы. Своего бомбоубежища в театре не было, зрители и актёры укрывались в соседнем здании Филармонии. После вынужденного перерыва спектакль продолжался.

Шёл не только традиционный репертуар: «Холопка», «Баядера», «Сильва», с июля по ноябрь труппа сумела подготовить четыре премьеры: «Ева», «Принцесса долларов», «Марица», «Три мушкетёра». На последнем спектакле за кулисами умер от истощения артист хора А. Абрамов, были и другие случаи голодной смерти - в театре погибли 64 человека. Но ни разу ни один спектакль не отменили.

5 ноября бомба попала в здание рядом с театром, он также сильно пострадал, и оперетту стали давать в Александринке. Отопления не было, как вспоминала современница: «В зале - полярный холод». Публика сидела одетой, а вот артистам приходилось играть в лёгких костюмах. Когда танцовщица Нина Пельцер почувствовала, что отмораживает ноги, ей выписали пару огромных мужских валенок.

В середине января 1942 года не стало электричества, спектакли прекратились. Тогда артисты отправились на фронт и на Дорогу жизни. Зинаида Габриэлянц вспоминала: «Ехали мы по Ладоге в грузовике, обтянутом брезентом. Мороз - за 30 градусов, в центре кузова топилась печурка. Концерт давали в маленькой столовой. Пришлось без перерыва повторять программу. На седьмой раз мы пели уже сиплыми голосами и едва были способны сделать лёгкий пируэт. Но выдержали. Главное - здесь, на Ладоге, уже был хлеб!»

В марте театр возобновил работу. Ежедневно у подъезда вывешивали написанную от руки афишу, спектакли давали два раза в день. Билеты шли нарасхват, тем более что триста бесплатных билетов предназначались фронтовикам и рабочим оборонных предприятий. Драматург Всеволод Вишневский, один из создателей оперетты о защитниках города «Раскинулось море широко», удивлялся: «Театр даёт битковые сборы и даёт в блокаду до девятисот тысяч прибыли». Спектакль подготовили за 22 дня. И хоть в день премьеры город подвергся яростному обстрелу, она состоялась. Ведущим артистам преподнесли корзины с картошкой, капустой и кусками хлеба. В своё здание Музкомедия вернулась осенью 1944 года.

Блокадный театр

Так как в Ленинграде не оставалось драматических и оперно-балетных театров, власти решили создать новый коллектив, который мог бы работать в разных жанрах.

18 октября 1942 года в помещении Театра комедии на Невском открылся Городской театр. В труппу вошли остававшиеся в городе артисты. Первым спектаклем стала постановка «Русские люди» по пьесе Константина Симонова. Она прошла более 60 раз! Однажды в зале погас свет. Паники не было, но артисты растерялись. И вдруг кто-то из зрителей зажёг карманный фонарик, потом появился второй луч, третий, десятый. Спектакль доиграли. Такие случаи повторялись, пока не установили аккумуляторную батарею. Театр выбирал пьесы о войне: «Фронт» Корнейчука, «Нашествие» Леонова, «Жди меня» Симонова. Но появилась и «Женитьба Бальзаминова», и «Вечер водевилей». А затем - оперные и балетные постановки. Безликое название Городской не прижилось, ленинградцы окрестили театр Блокадным.

Оружием стала музыка

Дмитрий Шостакович встретил войну в Ленинграде и уже в первые недели стал писать Седьмую симфонию, посвящённую родному городу. В середине октября, ослабевший от голода, с двумя малолетними детьми композитор был эвакуирован в Куйбышев, где закончил симфонию.

В июле 1942 года партитуру специальным самолётом доставили в Ленинград. Лётчик Литвинов прорвался сквозь огонь вражеских зениток, но когда нёс партитуру в Радиокомитет, попал под обстрел и был ранен. Однако задание выполнил.

Надо было начинать репетиции, но в оркестре Радиокомитета оставалось 15 человек. А требовалось более 80. Дали объявление по радио, дирижёр Карл Элиасберг обходил госпитали, даже отозвали музыкантов с фронта. Собрали 79 человек. Первая репетиция продолжалась всего 15 минут, на большее не хватило сил. Тогда музыканты стали получать дополнительные горячие обеды.

В день премьеры, 9 августа, фашисты не смогли обстреливать город, потому что командующий Ленинградским фронтом генерал Говоров отдал приказ нашим артиллеристам подавлять их орудия самым интенсивным огнём. Все 80 минут, пока звучала симфония, не было воздушной тревоги.
А ведь именно 9 августа по плану фашистского командования город должен был пасть. На этот день был даже назначен парад войск. Однако вместо немецких маршей по громкоговорителям транслировали Ленин-
градскую симфонию, её слышали и в наших, и в немецких окопах.

Карл Элиасберг вспоминал: «Отзвучала музыка. В зале раздались аплодисменты. Не дай Бог мне ещё услышать такие: руки людей еле двигались, аплодисменты напоминали сухой шелест. Но мы понимали, что это овации в честь автора симфонии, в честь героев-музыкантов».

Билеты - на хлеб

Регулярную информацию о спектаклях и концертах можно было видеть на афишных тумбах, её печатали в газетах. Конечно, не все ленинградцы интересовались культурной жизнью. «Мы и ходить-то не могли», - вспоминают многие.

И всё-таки, как свидетельствует современник: «Билеты раскупались моментально, в первый же день продаж за десять дней до спектакля. Лишний билетик спрашивали, начиная от Невского. На площади у Александринского театра - целая толпа». Но дальше впечатления негативные: «Некоторые живут на перепродаже билетов, и живут по нынешним временам неплохо. Я видел, как гражданин продавал билет за хлеб: 200 граммов хлеба за один билет на третий ярус». По другим свидетельствам, за билет брали и 400 граммов хлеба. Понятно, что для большинства это было невозможно. Но находились граждане, которые «могли себе позволить».

Да и в зале среди исхудавших и плохо одетых ленинградцев порой выделялись люди «в теле», с нарядными дамами под ручку. Они поглядывали на остальную публику свысока. Но не они определяли блокадный зал. Как вспоминала певица Софья Преображенская: «Творческие силы в нас вливало общение с нашей замечательной публикой, с её верой в победу и отвагой».

Осенью 1944 года возвратились из эвакуации и возобновили спектакли все ленинградские театры.

Когда говорят о блокаде Ленинграда, часто вспоминают мужество и героизм защитников города, нечеловеческие условия, в которых жили и трудились люди, сделавшие своим девизом «Все для фронта, все для победы!» «125 блокадных грамм» вошли в учебники истории и стали образом поэзии.

Однако блокада продемонстрировала не только чудеса мужества, стойкости, героизма. Блокада показала чудеса человеческого духа. Потому что люди не только работали, выживали — они творили, создавая прекрасное, и сохраняли для потомков величайшие ценности культуры, сокровища мирового искусства.

…Давайте попытаемся представить себе изможденных, голодных людей, которые, шатаясь от слабости, спасали коллекции Эрмитажа, Русского музея, Петропавловки… Тех, кто вел экскурсии для солдат в нетопленых залах, демонстрируя порой пустые рамы — и страстно, ярко рассказывая о картинах, которые висели в этих залах. Для этого нужна была великая вера — вера в то, что настанет время, и эти картины вернутся, и люди, затаив дыхание, снова будут стоять перед ними…

…Давайте представим себе тех, кто выходил на сцену в холодных залах, играл великую музыку, тем самым даря людям, которые ее слушали, великую веру в то, что наш народ, наша культура непобедимы. А еще — тех, кто дарил солдатам и горожанам великое чудо театра, дарил не только на классической сцене, но на сколоченных второпях подмостках, между боями. Есть воспоминания, что актерам фронтовых бригад выдавалось оружие, потому что в любой момент могла возникнуть необходимость его применить по назначению.

…Давайте вспомним тех, кто спас библиотеки, коллекции в научно-исследовательских институтах. Говорят, коллекции картофеля и злаков никто не рассматривал как пищу, а книги — как растопку.

…Давайте склоним головы перед памятью тех, кто писал стихи в умирающем городе, кто говорил с его жителями со страниц газет и из динамиков радиоточек. Их голоса спасали от одиночества, страха, страданий, а порой — и от безумия.

Говорят, когда звучат пушки, музы молчат. В блокадном Ленинграде музы не молчали. И, может быть, именно это помогло городу выжить и не только выжить, но и показать всему миру такую высоту человеческого духа, которые воплотились в музыке Шостаковича, в стихах Ахматовой и Берггольц, в работе академика Орбели — директора Эрмитажа и многих, многих других, которых были тысячи.

…Давайте поставим им памятник. Поставим всем миром, потому что во многом благодаря их усилиям наш великий город не только выжил, но и сохранил себя, свои сокровища, продемонстрировал всему миру такие высоты духа, которые достойны легенд.

Они достойны памятника.

О культурной жизни блокадного Ленинграда много говорили, писали. Вот ресурсы Интернет на эту тему, которые показались нам наиболее интересными.

Все далее и далее во времени отделяются от нас годы войны. Уже выросло новое поколение, которое только по рассказам старших и по произведениям искусства знакомо с этими трагическими событиями. Русские - это особый народ, потому что на протяжении столетий его характер закалялся в борьбе с неприятелями и захватчиками. Нам, школьникам рубежа XX-XXI веков, было очень важно понять, о чем думали, что чувствовали люди в те годы, и особенно нас волновали вопросы, связанные с трудностями, выпавшими на долю ленинградцев в тяжелые годы войны. Безусловно, исторические документы сообщают факты, которые говорят о трагедии людей, живших и работавших в блокадном Ленинграде. Однако более эмоционально и ярко, как мы считаем, об этом способно рассказать искусство.

В своей работе мы постарались исследовать произведения ленинградских мастеров в дни блокады, работавших в области агитационно-массового искусства, живописи, культуры. Творчество этих людей было тесно связано с жизнью города и бойцов Ленинградского фронта. Произведения этих мастеров поднимали дух города и его защитников, формировали активное противодействие силам фашизма и тем лишениям, которые выпали на долю ленинградцев и армии.

С первых дней войны враг рвался к Ленинграду. Спустя всего лишь несколько месяцев он стоял у стен великого города. Несмотря на стремительное продвижение фашистских полчищ, никто еще не мог предвидеть, какова будет военная судьба Ленинграда и что ждет ленинградцев.

Слово «блокада», вобравшее в себя все мыслимые и немыслимые трудности, мучения, беды, возникло и закрепилось в тревожной жизни горожан не сразу. Что-то грозное происходило, надвигалось, и ленинградцы жадно искали, где, где же нужны их личные усилия, их самоотверженность, готовность сражаться, а если надо, то и умереть. Только бы не длилось это беспомощное ожидание самого худшего. Необходимо было найти в деле, в общем и главном деле выход гневу и беспокойству...

Художники делали все, что нужно было для защиты родного города. Более ста человек -- членов Ленинградского Союза художников -- сразу же ушли на фронт. Многие сражались в народном ополчении. Отстаивать свой город с оружием в руках стремились все.

Те, кто не был в армии, строили оборонительные сооружения, работали на лесозаготовках, проходили военное обучение в командах противовоздушной обороны. Некоторые художники считали, что искусство во время войны никому не нужно, что Союз художников надо временно просто закрыть. Но труд живописцев, скульпторов, графиков -- их профессиональный труд -- стал сразу же остро необходим городу-фронту.

Уже в конце июня 1941 года большая группа художников начала выполнять огромную работу по маскировке военных объектов -- прежде всего аэродромов. Нужно было также маскировать важнейшие гражданские объекты (в частности, Смольный) и прославленные архитектурные сооружения. Необходимо было укрывать от бомб и снарядов знаменитую монументальную скульптуру. Для каждого памятника архитекторы и скульпторы разрабатывали особый способ укрытия. В городе выросли странные, обшитые досками песчаные холмы, опустели пьедесталы…

Но руководство Ленинграда считало, что сила деятелей культуры заключена не только в этом. Она - в тех произведениях искусства, которые были способны поддержать людей осажденного города, поднять их на борьбу. В. Серов, член ленинградского союза художников, вспоминал слова, с которыми обратилось к деятелям культуры руководство города: «Ваше оружие -- искусство, карандаш. Никто не имеет права отбросить это оружие, оставить его без бойца. Это оружие должно быть в руках художника, потому что оно тоже действенно разит врага и приносит колоссальную пользу нашему делу».

Несмотря на тяжелейшие условия жизни в блокадном Ленинграде, художественная жизнь не угасала в нем на протяжении всей героической обороны города. Мастера живописи, скульптуры, графики создали произведения, которые ныне стали документами времени, несущими правду о жизни и борьбе ленинградцев.

Одним из важных средств борьбы с врагом стала живопись. Художники показали удивительно трагическую красоту города, нашли художественные средства, чтобы донести свои нравственные идеалы, отраженные в пейзаже, до сердец блокадных ленинградцев и бойцов, лежащих в госпиталях после ранений или защищающих рубежи Ленинграда.

Каждый день выходил на ленинградские улицы с этюдником в руках пейзажист В. Пакулин. Закутанный в шерстяные платки и старую шубу, он простаивал часами на морозе, не обращая внимания на рвущиеся снаряды, едва держа в ослабевшей руке кисть, под которой рождались все новые и новые картины трагически опустевшего прекрасного города. Написанные на натуре, по-этюдному бегло и широко, они до сих пор не теряют своей не только эмоциональной, но и истинно эстетической ценности. В его пейзажах не везде видны приметы войны, но они всегда полны особенной, чуткой тишины, удивительно трепетного, обостренного чувства любви к городу, а порою и светлой радости, тем более поражающей, когда знаешь, где и как они писались.

Одним из ярчайших художников блокадного времени был живописец. Тимков Н.Е. Он начал писать пейзажи Ленинграда еще в 1941 году - красивые, правдивые, человечные. Они, как правило, камерны и интимны - и по небольшому размеру листов, и по выбранным мотивам (кусочек улицы или набережной, скверик, двор). И, главное, по ясно ощутимому в них - настроение: то сумеречной печали, то настороженной тревоги, то весенней бодрости.

Вот на его картине «Ленинград в блокаде» 1942 мы видим замерзшую набережную, справа возвышаются здания, имеющие весьма мрачный прискорбный вид из-за выбитых и разбитых стекол.

Работа «Ленинград» 1943 является типичной по композиции картиной Тимкова Н.Е. Здесь мы видим тихий дворик, где находятся дома с заколоченными окнами и редкие жители.

Обе эти картины передают образ города, испытывающего огромные лишения, но сохраняющего мужество.

В годы войны, не смотря на старания граждан сохранить музеи, опустевшие, они имели весьма печальный вид из-за множественных бомбардировок. Мы можем судить об их состоянии по работам талантливого живописца В. Кучумова.

Из дневника блокадника Г.А.Князева:

«Ленинград обстреливается из дальнобойных орудий немцами. Так и бухают разрывы снарядов. Вчера снаряд попал в дом на Глазовской улице, снес полдома. <…> Где-то снаряд попал в сквер - много убитых и раненых. Сегодня под вечер опять обстрел. Так и бухают снаряды где-то в стороне Московского вокзала, там, дальше, за ним».

Для таких художников, как С.Мочалов и В.Зенькович, самое важное было не фигуры людей, которые либо изображены вдали, либо вообще исключены из композиции. Главным было передать атмосферу, царившую в городе: суровую, напряженную, и выразить стойкость защитников города. Пейзажи В.Зеньковича наполнены какой-то звенящей красотой.

Для более правдивой передачи тех тяжелых блокадных дней, художник С.Бойм с точностью документалиста показал улицы и жителей суровой зимой 1941 - 1942 годов.

Из записей Г.А.Князева:

«15.07.1941.Сегодня отправили из Архива в Эрмитаж самые большие наши ценности - рукописи Ломоносова, Кеплера, рисунки Кунсткамеры и т.п. Они будут отправлены со вторым эрмитажным эшелоном в надежное место. Какое? Нам не известно…»

Война не щадила никого и ничто. Свидетельство этому - дневник заместителя директора Русского музея Г. Е. Лебедева, возглавлявшего оставшийся в Ленинграде коллектив. Вот одна из записей, датируемая 5 августа 1943 года: «Страшный день. Два тяжелых снаряда попали в музей. Один из них - метрах в пятнадцати от нашей квартиры. <...> В главном здании - в библиотеке и академическом зале - хаос из обломков кирпича, сломанных рам и мрамора. <...> И снова бьют и бьют. Совсем близко...»

Художники не могли остаться в стороне от этого печального события. Тяжело переживая трагедию родного города, они запечатлели то состояние, в котором оказались сокровищницы искусства Ленинграда. Спустя много лет, на выставке «В час мужества» в Государственном Русском музее, посвященной сорокалетию полного снятия блокады, Я.Николаев вспоминал: «Я никогда так отчетливо не ощущал его красоту, проступающую сквозь боль, не чувствовал так цвет».

Блокада изменила образ города. Князев Г.А. писал в своих дневниках: «Сфинксы, мои древние друзья, одиноко стоят на полупустынной набережной… Напротив них мрачно глядит заколоченными окнами массивное здание Академии художеств. Каким-то тяжелым белым величием оно и теперь подавляет. Поредел и обнажился Румянцевский сквер. Там бивак. Бродят красноармейцы, горит костер, лошадь щиплет остатки пожелтевшей травы. На Неве темная свинцовая вода рябит под падающими крупинками мокрого снега. Дивный памятник Петру потонул в насыпанном кругом него песке. Печальное зрелище представляет собой ряд старинных домов по набережной от 1-ой линии до университета: все они стоят с вылетевшими или разбитыми окнами…»

Трудно переоценить значение созданной художниками в годы войны образной панорамы блокадного города. Чувство исторической значительности, возникающее при взгляде на полотна, посвященные событиям войны, говорит о стремлениях авторов создать объемные и завершенные по мысли произведения. Несмотря на характерную для многих работ жанровость, в них передается драматического содержания. Фоном работ часто служит заледеневшее пространство пустынного городского пейзажа (создается ощущение, что от картин так и веет пронизывающим душу зимним холодом). «Заледенелость» полотен предназначена для того, чтобы зрители наглядно представили всю неимоверную тяжесть лишений, павших на долю ленинградцев, но в то же время и почувствовали упорство и стойкость жителей осажденного города. Так, посредством лаконичных живописных средств художники воссоздавали атмосферу блокадного Ленинграда.

Портреты военных лет -- это особая глава в истории советского искусства. Интерес к человеку -- воину, труженику, на плечи которого легла тяжелая и благородная задача защиты Отечества, у художников чрезвычайно возрос.

Никогда еще художник и «натура», которую он изображал, не были так объединены общей судьбой -- сердца их бились в унисон, горели единым пламенным желанием -- выстоять и победить ненавистного врага! В Ленинграде художник и воин -- будь то красноармеец или моряк, летчик или партизан -- были спаяны еще трагедией девятиста блокадных дней...

Сотрудница Эрмитажа Михайлова О. Э. вспоминала: «Блокада нас настолько крепко связала, что разъять эту связь мы не можем до сих пор. Блокада раскрывала людей до конца, люди становились как бы голенькими. Ты сразу видел все положительное и отрицательное в человеке. Доброе начало, хорошие стороны расцветали таким пышным цветом!»

Потому так просты и волнующи портреты тех лет. Создавались они, как правило, чрезвычайно быстро. На штудирование натуры, на поиски наиболее выразительных художественных средств не хватало времени. Не делались эскизы и подготовительные работы. Портрет создавался сразу -- кистью на холсте, карандашом на бумаге,-- за несколько, а чаще всего за один сеанс. Но как выросло именно в те героические годы мастерство многих художников! Глаза их сделались как будто более зоркими, сердце более чутким, рука более уверенной и твердой. И созданные ими на едином дыхании портреты современников-сограждан тех великих лет поражают нас глубиной образов, правдой, искренностью, ясно ощутимым волнением художника и высоким мастерством. Лучшие из них вошли в золотой фонд советского изобразительного искусства. Таковы уже названные «Автопортрет» Я. Николаева. «Портрет И. Болознева» И. Серебряного, скульптурные портреты партизан и моряков В. Исаевой, портреты деятелей культуры Г. Верейского, среди которых особенно выразителен портрет академика И. А. Орбели, многочисленные портреты партизан В. Власова, портреты, исполненные П. Белоусовым, В. Малагисом, В. Серовым, В. Пинчуком.

Мы видим художника К.Рудакова, который предстает перед нами уверенно стоящим, с ясным взглядом, устремленным вперед.

Живописец Николаев Я.С., крайне истощенный и больной, даже в самые тяжелые дни блокады не расставался с карандашом и кистью. Необычайно выразителен его автопортрет 1942 года: аскетически худое лицо, пытливый, умный взгляд, сурово сдвинутые брови, крепко сжатые губы -- мужественный и прекрасный образ человека, сумевшего преодолеть, казалось бы, саму смерть.

Особое значение приобрело для ленинградцев радио. Голоса, звучавшие в радиоэфире, были голосом Родины, мамы, друга, товарища, способного поддержать и ободрить в тяжелую минуту. Вот почему художник. Николаев Я.С. запечатлел в своей работе Петрову М.Г.

Из всех грядущих испытаний для ленинградцев едва ли не самое страшное - голод. Голод и бомбежка! Не хватало бы только еще холеры, или чумы, или просто голодного тифа. Люди старались приучить себя прямо смотреть в глаза событиям и как можно меньше думать о будущем. Когда придет это будущее, тогда и осмысливать его!..

Карточки, которые выдавались представителям интеллигенции, давали скудный паек, который заметно отличался от того, который получали люди, работавшие на заводах. Но несмотря на все люди продолжали жить и творить. Д.С. Лихачев вспоминал: «Человеческий мозг умирал последним. Люди писали дневники, философские сочинения, научные работы, искренно, «от души» мыслили и проявляли необыкновенную твердость, не уступая давлению ветра, не поддаваясь суете и тщеславию. Художник Чупятов Л.Т. и его жена умерли от голода. Умирая, он рисовал, писал картины. Когда не хватало холста, он писал на фанере и на карточке…»

Зима 1941/42 года в Ленинграде... Лютая, голодная, жестокая. Череда бесконечно длинных темных дней, самых трагических и мужественных среди девятисот беспримерных дней блокады. Город казался вымершим: пустынные улицы замело снегом, холодные громады домов зияли ранами, безжизненно повисли сорванные провода, троллейбусы намертво вмерзли в сугробы. Не было хлеба, света, воды. Война сказывалась на всем, чем приходилось заниматься. А еще была работа - трупы убирать, свозить к траншеям, спасать город от эпидемий. Эта работа страшна для человека.

, Анна Ахматова , 1944

Проза

• Вера Инбер , Почти три года (ленинградский дневник), Советский писатель, Л., 1947
• Ольга Берггольц , Дневные звёзды, Советский писатель, Л., 1959
• Александр Борисович Чаковский , Роман «Блокада» (кн. 1-5, 1968-75; Ленинская премия 1978)
• , Зеркало
• Александр Борисович Чаковский , Это было в Ленинграде
• Тамара Сергеевна Цинберг , «Седьмая симфония», повесть - Л., Дет. лит., 1969.
• Николай Корнеевич Чуковский Роман «Балтийское небо», 1946-1954, опубл. 1955, одноимённый фильм 1960. О лётчиках Балтийского флота, защитниках осажденного Ленинграда.
• Пантелеев Л. , В осаждённом городе. Живые памятники./ Собрание сочинений в четырёх томах. Том 3. Л.: Дет. лит., 1984.
• Михаил Чулаки роман "Вечный хлеб", 1984. Изд. Советский писатель.
• Гинзбург Л. Я. , Проходящие характеры: Проза военных лет. Записки блокадного человека. М. : Новое издательство, 2011.
• Нина Раковская , Мальчик из Ленинграда, Гос. изд-во детской лит-ры, Л., 1945.
• Ариф Сапаров , Дорога жизни. Л.:Лениздат, 1947.
• Ариф Сапаров , Январь сорок второго. Из блокадной ленинградской хроники. Л.:Советский писатель, 1969.
• Виктор Конецкий, Кто смотрит на облака. Первое издание - середина 1960-х гг.
• Николай Тихонов, Ленинград принимает бой. Л.: Гослитиздат 1943. 416 с.

Современные поэзия и проза

• Полина Барскова , Живые картины. СПб. Издательство Ивана Лимбаха, 2014.
• Сергей Ануфриев , Павел Пепперштейн , главы из романа «Мифогенная любовь каст » (1999-2002)
• Андрей Тургенев , Спать и верить: Блокадный роман. М., 2007
• Сергей Завьялов , Рождественский пост, поэма (2009)
• Игорь Вишневецкий , Ленинград, повесть (2009)
• Полина Барскова , поэтический цикл "Справочник ленинградских писателей-фронтовиков 1941-1945", из книги «Сообщение Ариэля» (2011)
• Борис Иванов , За стенами города. Дезертир Ведерников , повесть (2012)
• Ирина Сандомирская , «Блокада в слове. Очерки критической теории и биополитики языка». М.: Новое литературное обозрение , 2013.
• Геннадий Алексеев , верлибр «Жар-Птица»

Музыка

• Дмитрий Дмитриевич Шостакович , Симфония № 7 «Ленинградская» (1941-1942)
• Борис Владимирович Асафьев , «Дифирамб великому городу» (1941), «Песни печали и слёз» (1941) для фортепиано соло, «Канты незабвенной памяти Александра Дмитриевича Кастальского » для смешанного хора a capella (1941-1942) на тексты из церковного обихода
• Гавриил Николаевич Попов Симфония № 2 «Родина» (1943, задумана зимой 1941-1942 в осаждённом городе)
• Борис Иванович Тищенко , Симфония № 5 «Хроника блокады» (1975)
• В. Кудряшов (музыка), М. Рябинин (слова), исп. Виль Окунь и ансамбль, Папин вальс
• Песни группы «Сплин » «Блокада», «Вальс» и «Оркестр».
• Песня британского рок-музыканта Блэйза Бэйли City Of Bones с альбома Promise and Terror (2010)
• Песня Криса де Бурга Leningrad
• Альбом «The Diarist» (2006) итальянской группы Dark Lunacy полностью посвящён блокаде Ленинграда.
• Песня и видеоклип группы «Самое большое простое число» (СБПЧ) - «Блокада»
• Песня «Непокорённый» рок-группы «Кипелов » с одноимённого сингла
• 08.09.2012 в день памяти жертв блокады Ленинграда состоялась премьера Третьей симфонии (Военной) op.13 композитора Алексея Курбатова в Большом зале Филармонии (Санкт-Петербург), оркестр под управлением Игоря Пономаренко. Симфония транслировалась на площадях города в прямом эфире.

Монументальное искусство

• Памятник детям погибшим 9 мая 1942 года (Смоленское кладбище)
• Мемориал «Героическим защитникам Ленинграда» на площади Победы

Изобразительное искусство

В лучших произведениях, созданные в блокадные годы, раскрывается масштаб происходящей величайшей трагедии.

Изобразительное искусство Ленинграда никогда не достигало такой мощной социально- политической значимости, как это имело место в дни блокады. Во время блокады в Ленинграде работали многие художники, только одних членов СХ насчитывалось около ста человек Художникам пришлось работать по маскировке военных объектов, по эвакуации музейных ценностей, и маскировке монументальной скульптуры. Самый знаменитый из памятников, - памятник Петру Великому, - «Медный всадник» было решено оставить на месте, защитив его и засыпав песком. Художников работали также по созданию Музея героической обороны Ленинграда, решение создать который было принято осенью 1943 г. Музей был открыт в мае 1944 года, и в 1953 году был расформирован, в результате сфабрикованного « Ленинградского дела» , но экспонаты музея были сохранены.

Многие художники напрямую последовали указаниям, исходящим от Обкома ВКП (б) и Политуправления фронта, призывавших «к штыку приравнять перо», и превращали своё искусство в могучий агитационный ресурс. Живописные работы, написанные в блокаду, далеко не так многочисленны, как графические произведения. К батальной живописи относятся многочисленные произведения, созданные в это время живописцами по заказам ЛССХ, изображающие эпизоды сражений, имевших место в ходе битвы за Ленинград, события происходящие на фронте, боевые действия партизан, и также поднятая тема героизма защитников города. Официальные заказы художники получали на написание «военных портретов», при этом многие бойцы приезжали позировать прямо с фронта, получая короткий отпуск. Другими заказами становились портреты стахановцев и трудовая жизнь горожан, много реже - события русской военной истории. Произведения воспевали стойкость и мужество защитников города, несли в себе обещание победы. Среди художников, работавших в этом направлении, наиболее известными были В. А. Серов , Г. С. Верейский, И. А. Серебряный, Н. Пильшиков, В. А. Власов, В. И. Курдов, и многие другие мастера. Серия из 24-х литографических работ А. Ф. Пахомова «Ленинградская летопись», законченная в 1947 году, после войны была удостоена Государственной премии.

С начала блокады самым востребованным и массовым видом искусства становится плакат; одним из самых первых плакатов, появившихся в городе, был сделан В. В. Лебедевым , в прошлом, известным мастером этого жанра, в 1919-1920 годах работавшего над серией плакатов «Петроградские окна РОСТА» . В начале войны над плакатом работало не более пяти человек, тогда как к августу число плакатистов подошло к пятидесяти, они работали в возобновлённых «Окнах ТАСС» и для объединения «Боевой карандаш». Плакаты имели сильное воздействие, взывая к прохожим со стен: «Смерть детоубийцам», «Уничтожить немецкое чудовище». Кроме листков «Боевого карандаша» и плакатов, большими тиражами выпускались лубки, открытки, и портреты героев войны. Открытки, выходившие тиражами до 25 тысяч, посвящены были военной теме. В военные годы в блокадном Ленинграде книжные графики не могли найти работы, деятельность большинства издательств была почти парализована. , так что открытки стали доя них прежде всего, возможным источником заработка. Блокадная жизнь отражалась, однако, и в этих сюжетах - темой для открытки могла стать «Женщина, вяжущая рукавицы для бойцов».

Всё время блокады шла активная выставочная деятельность, первая выставка была открыта 2 января 1942 года. Блокадные выставки, до 1944 года, были малопосещаемыми (человек 15-18 в день) , в том числе и не только по причине того, что на первом месте у людей стояли вопросы выживания. Тематические картины писали художники социалистического реализма, который, в отличие от «критического» реализма 19 века, критики не предусматривал. " Во время войны Н. Н. Пунин сравнивал с оружием средства воздействия искусства. Нельзя вести военные действия оружием прошлого… Были и заказы. Это были так называемые тематические картины. И был контингент, который легко выполнял эти заказы, их художники полупрезрительно называли картинщиками. Они работали на всё более нетребовательный вкус начальства. Обладая определённым, но довольно ремесленным мастерством, они наполняли выставки своей продукцией, от которой человеку, желавших видеть подлинную живопись, становилось тошно… Что-то мёртвое, замороженное смотрело со стен выставок в Петербурге … причём этот процесс не останавливался. На выставках всё становилось всё более и более серым.. "

Творческие позиции ленинградских художников разделялись.

Уже в конце 1930-х годов в соцреализме «реставрируется» академическая иерархия жанров, художники обращаются прямо к власти (в официальных полотнах) или к коллегам (решая пластические проблемы в портретах и в натюрмортах) . Преобладающими в блокадном искусстве стали работы, представляющие пейзаж и бытовой жанр.

В жанровой живописи (и графике) в первые годы блокады преобладают трагические и драматические темы; сюжетно-повествовательные работы появляются к 1944 году. Историки выделяют две линии этого жанра - одна, с акцентированным сюжетом, или с раскрытием темы через образ одного человека, при этом именно портретной задачи художник перед собой не ставит. Вторая линия развития жанра представляет собой разновидность пейзажа, нередко городского, с введёнными в него элементами жанрового действия. Ещё одной темой были «события, происходившие на фронте или в тылу врага»; эти работы, по мнению историков, также тяготели или к бытовому жанру, с четко выраженной сюжетной основой, или к «военному» пейзажу.

Повседневная жизнь города

Значительную часть созданных в блокаду работ составляли рисунки, носившие документальный характер. Часть их была сделана эскизно, но во многих случаях это законченные, продуманные отдельные вещи. Большинство этих работ далеки и от поощряемого Обкомом парадного «военного официоза», и от оптимизма. Они отражают жизнь обитателей города, противостоящих невзгодам тяжёлых лет. Нередко темой этих работ становятся образы страдания и скорби.

Большая часть блокадной графики (и отчасти и живопись) представляет собой натурные рисунки, и разделяется на группы - городские пейзажи, заполненные людьми, чаще пустынные, портреты и бытовые зарисовки. Многие из этих работ было сделано по государственным заказам, большинство их было приобретено для Музея обороны Ленинграда.

Один из драматических образов, характерный именно для блокадной зимы, повторяющийся во многих работах - человек, везущий по улице сани с телом покойника. Темами акварелей П. М. Кондратьева были уборка уличных ограждений, карты скорой помощи, вмёрзшие в лёд грузовики; работ С. С. Бойма - очистка снега на улицах, очереди в булочную, заготовка и выгрузка дров, эвакуация детей, госпиталь, ёлочный базар в декабре 1941 г. На рисунках Н. М. Быльева-Протопопова изображены греющиеся у печки дистрофики, уличные баррикады, девочки, плетущие маскировочные сети, подростки, дежурящие на крышах, и скопление гробов у ворот Охтенского кладбища. И. А. Владимиров известен своим циклом документальных зарисовок событий 1917-1918 годов, второй такой подобный цикл он сделал в блокаду, его темами на этот раз стали уборка трупов на улицах, «дорога смерти». Сюжетами Л. И. Гагариной были закутанные, сидящие у коптилки люди, уборка снега с улиц, сюжетами Т. Н. Глебовой - люди, сидящие в бомбоубежище, конная полиция, разбор обрушенных домов после налёта, толпы погорельцев, сидящих на улицах среди своих вещей, дистрофики, обедающие в соловой Союза художников. Л. Н. Глебова рисовала лица блокадных детей и женщин с детскими гробиками на санках. Е. М. Магарил рисовала людей в больничном стационаре, Г. К. Малыш - детские трупы на улицах, и - салют в честь снятия блокады в 1944 году, А. Е. Мордвинова - людей, помогающих тушить пожары, женщину с новорожденным, сидящую у буржуйки, общественную чайную, В. В. Стерлигов - раненых в госпитале, А. Г. Траугот - переход чрез замёрзшую Неву, С. Н. Спицын - быт школьников, учеников СХШ , Т. Купервассер - медсестёр в больнице, Е. Я. Хигер - ремонт отопления. А. Н. и В. Н. Прошкины писали пленных немцев под Шлиссельбургом, эшелоны, доставляющие городу топливо. А. Л. Ротач - пожар в Зоологическом саду, Я. О. Рубанчик - огороды у Исаакиевского собора, водозабор и застывший транспорт, мешки с песком, воздушную тревогу, очередь в табачный магазин, горы вещей взятых с собой эвакуирующимися, сложенные у Финляндского вокзала, А. И. Русаков и А. Ф, Пахомов зимой 1941 года делали натурные зарисовки умирающих от дистрофии людей в больнице Ф. Эрисмана.

Л. А. Ильин рисовал взрывы на улицах(от одного из них он вскоре погиб) и сложенные в подвалах трупы. Сюжеты М. Г. Платунова более трагичны - убийства и кражи на улицах, произошедшие из за куска хлеба, отчаявшиеся самоубийцы, замёрзшие на улице люди. Многие, сделанные в блокаду, работы можно отнести с уверенностью к бытовому жанру, но далеко не все, так как художникам было невозможно принять взрывы на улицах и сложенные штабелями трупы, как быт.

Повседневная жизнь города и портреты горожан была также темой работ Е. О. Марттилы , П. И. Басманова , В. Г. Борисковича , П. Я. Зальцмана , В. В. Милютиной, В. В. Зенькович, Л. А. Рончевской, А. И. Харшака, М. А. Шепилевского, Н. Дормидонтова, Е. Белухи, С. Мочалова. Работали в блокаду и скульпторы. Не все созданные в блокаду произведения сохранились, многие были утрачены. Военным будням блокированного города были посвящены и блокадные работы Евгении Эвенбах. .

Художественные достоинства работ были различны, так, особо выделяют трагический цикл работ (линогравюр) Соломона Юдовина и литографическую серию Адриана Каплана, где он сочетает бытовой сюжет с тончайшей фактурой «многослойного» рисунка. Во многих блокадных работах художников "ленинградской школы " есть осознаваемая бесстрастность фиксации, желание представить натуру «как есть», без экспрессивного настроения.

Некоторые художники ставили перед собой цель

« Рисовать, как летописец.. как очевидец вещей, которым многим не дано видеть, а многие на них закрывают глаза..» «.. я занимаюсь искусством.. у меня нет вдохновения описывать красоту воздушных боёв. прожекторов, ракет, взрывов и пожаров; я знаю, какой ужас несёт за собой эта феерия..»

К таким работам относится серия «Ужасы войны для мирного населения» и «Осада города» Т. Н. Глебовой , ученицы П. Н. Филонова и последовательницы его «аналитического метода». .

Созданные в блокадное время работы сами стали частью истории и причиной возникновения новых произведений искусства. Известна серия рисунков Веры Милютиной «Эрмитаж во время блокады», изображающих опустевшие залы музея, стены без картин, упавшие люстры. Именно эта серия легла в основу работ японского художника Ясумара Моримура «Эрмитаж. 1941-2014», в 2014 году выставленной в залах Эрмитажа о время проведения в нём выставки Манифеста 10 и признанной «наиболее чутко реагирующим на исторический контекст произведением об Эрмитаже».

Особое место среди всего блокадного искусства занимает живописная работа Л. Т. Чупятова «Покров Богородицы над осаждённым городом ». Она была написана художником незадолго до его смерти в блокадном городе, 8-10 сентября 1941 года, когда в городе горели Бадаевские склады .

Блокадный пейзаж

"Многие считают. что если художник занимается только пейзажем, то он отвлекается или умышленно отходит от разрешения больших значимых тем, тогда как пейзаж, - и это подтверждается всей историей живописи, - играет большую общественную роль. Пейзаж, по существу, являет собой мировоззрение эпохи ", писал Г. Н. Траугот. Блокаду художники отразили в своих живописных и графических произведениях так, что остались далеки от прямого натурализма в изображении страданий. Но их выражает, прежде всего, сам погибающий город.

Огромное символическое значение Петербурга, очевидное и для его защитников, и для стремящихся занять его войск противника, тоже осмыслено в ряде выдающихся художественных произведений высокой художественной выразительности.

Художники, находящиеся на грани голодной смерти, создавали произведения, объединённые позднее исследователями в особый жанр «блокадного пейзажа».

Наиболее пронзительные произведения были созданы художниками в самую первую блокадную зиму, оставившую у ленинградцев сильнейшие впечатления.

Работа художников непосредственно на улицах блокадного города не приветствовалась, тем не менее, многие из созданных в блокаду произведений относятся именно к жанру городского пейзажа. Работать на улицах иногда приходилось во время обстрелов. Многие художники изображали улицы города во время артобстрелов, разрушенные взрывами дома, укрытые памятники.

Блокадные пейзажи писали и рисовали М. П. Бобышов , Б. Н. Ермолаев, А. Л. Каплан , А. В. Каплун, С. Г. Невельштейна , Я. С. Николаев , А. П. Остроумова-Лебедева , Н. А. Павлов, Н. Е. Тимков , Г. Н. Фитингоф.

Среди них принято выделять архитектурный пейзаж, характерный "точностью воспроизведения объекта изображения «. Среди тех, кто их рисовал, были многие архитекторы: И. С. Астапов, А. К. Барутчев , Э. Б. Бернштейн, В. М. Измайлович, Л. А. Ильин, В. А. Каменский , А. С. Никольский , М. А. Шепилевский, Л. С. Хижинский . Известный архитектор Л. А. Ильин кроме серии пейзажей, рисовал графический дневник, *Прогулки по Ленинграду».

Необыкновенную и страшную красоту блокадного города отразили в своих работах прежде всего, художники «ленинградской школы» - В. В. Пакулин , А. Н. Русаков , Г. Н. Трауготт .

В. В. Пакулин до войны никогда не писал городские пейзажи, и именно в блокаду ему открылась красота города. Многие художники отмечали что зимой 1941-1942 года Ленинград был особенно красив: искрящийся инеем, неподвижный и почти безлюдный. Пакулин создал около пятидесяти городских пейзажей, среди них- «Дом книги. Проспект 25 Октября» (1942), «У Адмиралтейства» (1941-1942), «Эрмитаж. Иорданский подъезд» (1942), «Проспект 25 Октября. Весна» (1943), «Демидов переулок» (1943).. Во многих этих работах использована жемчужно серая гамма, отражающая дымку световоздушной среды.

Наиболее известны из живописной блокадной серии Г. Н. Траугота его живописные работы «Канонерка у Зимнего дворца» 1942, «Нева с Пушкинским домом» 1942, «У Петропавловки» 1942, на них изображены пустынные площади, заснеженные улицы, прозрачный воздух, Нева, на которой стоят военные корабли. Им создан и акварельный блокадный цикл. Все его работы строги по цвету, их цветовая гамма тяготеет к монохромности. Ощущение «миражности», призрачности сохраняется даже при включении в пейзаж жанровых сцен. Художник не пишет действительно ужасного, что было в городе на каждом шагу. Мужественный настрой его живописи принадлежит к сфере высокой трагедии, это же можно сказать и о рисунках («Ледяное солнце блокады») Индивидуальное переживание автора вырастает до масштабов героической патетики.

А И. Русаков принадлежит к тем редким художникам, кто смог пережить всю блокаду. не прекращая работать. Он создал сильнейшие по выразительности живописные портреты города, опустевшего и разрушенного, в самое тяжёлое для него время первой зимы; работы эти часто репродуцируются и выставляются. «Русаков, по- видимому, чувствовал особую значительность каждого письменного и изобразительного свидетельства „изнутри“, которую отмечал академик Г. А. Князев в своём блокадном дневнике.» Отсюда важное свойство его рисунков. сделанных в 1942-1943 гг. , - они подробны, и выполнены как законченные вещи. а не наброски.

Принципиально камерный характер блокадных акварелей Русакова, и городских пейзажей, и портретов, отделяет их от известной серии А. Ф. Пахомова („Ленинград в годы блокады и восстановления“) или портретной серии Г. С. Верейского. В них нет намеренного акцента на героизме, или на страдании. Художник бережно фиксирует повседневную жизнь города.

Блокадный портрет

Исключительно важное место в блокадном искусстве занимает автопортрет. Главная для блокадного автопортрета идея - противопоставление жизни и творчества - смерти и разрушению. Автопортреты писали художники разных направлений - от учеников только умершего в декабре 1941 года П. Н. Филонова, - художников П. Я. Зальцмана (графические автопортреты) , Т. Н. Глебовой („Автопортрет“, „Портрет семьи в блокаду“, 1941, оба - в собрании ГТГ) - и серии трагических автопортретов В. П. Яновой , до работ Я. С. Николаева (1942) и А. А. Бантикова (1944). Из дневниковых записей Елены Марттилы следует, что именно работа над автопортретом, в котором она хотела зафиксировать процесс собственного умирания, спасла ей жизнь зимой 1942 года.

„Блокадный портрет“ принципиально отличался от живописных портретов, сделанных по государственному заказу, и всегда изображающих человека, совершающего подвиг, трудовой или военный. Для усиления впечатления портрет часто был поясным или поколенным. В отличие от них, „блокадные портреты“ имеют иной, камерный характер. Это могут быть и портреты - типы, как женские образы на портретах П. И. Басманова и В. В. Зенькович. Часто моделями для блокадных портретов становятся родные или близкие друзья художников, - как на портрете художниц Е. Зазерской и Т. Купервассер, 1941, написанном А. И. Русаковым.

К этому же, камерному, жанру относятся также портреты художников социалистического метода, В. И. Малагиса (Портрет старой работницы, 1943 ; Портрет художника Иванова, 1943) , Я. С. Николаева (Портрет М. Г. Петровой, 1942, портрет художника Викулова, 1942), Н. Х. Рутковского (Портрет А. Фроловой - Багреевой, 1943). Одно из основных отличий этих работ от официального заказного портрета - расширение круга используемых традиций. Отступая от канонов социалистического реализма, эти художники обращались к французской живописи, к портретам импрессионистов, правда, полностью изменив концепцию цвета, сменив его на сознательно загрязнённый. Хотя, на словах французский импрессионизм в советской критике 1940-х годов осуждался.

Искусство послевоенного времени

Кинематограф

Художественные фильмы

• Блокада (эпопея):
• «Ленинградцы, дети мои…» (Узбекфильм , 1980)
• «Соло», реж. Константин Лопушанский (1980)
• «Красный стрептоцид » (короткометражка, реж. Василий Чигинский , 2001)
• «Ладога » (сериал, реж. Александр Велединский , 2013)
• «Ленинград » (фильм, реж. Игорь Вишневецкий , 2014)

Документальные фильмы

• Siege of Leningrad
• Блокада Ленинграда
• Седьмая симфония
• Блокадный трамвай
• «Ленинград в борьбе». Режиссёр: Р. Кармен, Н. Комаревцев, В. Соловцов и др., СССР, 1942
• «Подвиг Ленинграда». Режиссёр: В. Соловцов, Е. Учитель, СССР, 1959
• «Город в осаде». Режиссёр: П. Коган, СССР, 1969
• «Их оружие – кинокамера». Режиссёр: К. Станкевич, СССР, 1980
• «Воспоминания о блокаде». Режиссёр: В. Семенюк, СССР, 1990
• Расследования программы «Искатели»
  • «Свидетель великой осады» (2005)
  • «Дорога-призрак» (2006)
• Документальный цикл «