Каменный мост. «Каменный мост» Александр Терехов Терехов каменный мост скачать fb2

«Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь…» Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь. Я не знаю, кому и о чем я молюсь. Силой жадной мольбы, и тоски, и огня Растворятся все грани меж «я» и не-«я». Если небо во мне - отворись! Отворись! Если пламя во тьме - загорись!

I. «Нас заточили в каменный склеп…» Нас заточили в каменный склеп. Безжалостны судьи. Стражник свиреп. Медленно тянутся ночи и дни, Тревожно мигают души-огни; То погасают, и гуще мгла, Недвижною грудой лежат тела. То разгорятся во мраке ночном Один от другого жарким

Каменный мост Александр Терехов

(Пока оценок нет)

Название: Каменный мост

О книге «Каменный мост» Александр Терехов

Талантливый писатель Александр Терехов родился 1 июня 1966 года в Новомосковске. По сценарию писателя был снят фильм «Матильда», который рассказывал о взаимоотношениях Николая Романова и известной балерины. Фильм вызвал огромный интерес и неоднозначную реакцию со стороны критиков.

Александр Терехов любит писать свои произведения в стиле мокументари, родиной которого является США. Этот термин состоит из двух слов, что в переводе означает «подделывать» и «документальный». В отличие от обычного документального жанра, здесь используются вымышленные образы, которые изображаются на фоне реальной действительности.

В 2009 году Александр Терехов становится лауреатом второй премии «Большая книга» за свое произведение, написанное в жанре мокументари, — «Каменный мост». В основе сюжета история про то, как небольшая оперативно-следственная группа почти через шестьдесят лет проводит расследование громкого убийства, которое было совершено во время Великой Отечественной войны. Книга имеет возрастное ограничение, запрещающее читать произведение особам младше восемнадцати лет.

Писатель описывает события 1943 года, когда пятнадцатилетний сын министра авиационной промышленности Володя Шахурин убивает на Большом Каменном мосту свою одноклассницу Нину Уманскую, дочь дипломата. После чего он застрелился сам. Одной из версии причины убийства была юношеская любовь и нежелание расставаться с возлюбленной. Отца девушки переводили на работу в Мексику, куда они должны были вскоре переехать. На самом ли деле было все именно так или обнаружатся другие факты этой истории?

Автор удивительным образом проникает в саму атмосферу того времени, он как бы возвращает читателя в тот неспокойный период сталинского режима, когда нужно было следить за каждым сказанным словом и постоянно быть начеку. Для того, чтобы написать «Каменный мост» достоверно и правдиво, писатель очень много времени провел в архивах, изучал исторические документы, читал много необходимой литературы.

Также в книге можно читать про абсолютно разных персонажей, которые ведут расследование, их мысли, эмоции, переживания. Писатель раскрывает своему читателю их специфические приемы, методы выуживания необходимой информации, которые придают особую остроту произведению.

Живой, эмоциональный язык автора с интригующими подробностями трагической истории не даст заскучать самому требовательному читателю. Читать книгу бегло не получится, она заставляет задумываться, размышлять, философствовать, переосмысливать полученную информацию, делать выводы, быть одним из участников следственной группы, предугадывать события.

На нашем сайте о книгах lifeinbooks.net вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Каменный мост» Александр Терехов в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Терехов А. Каменный мост. - М.:: АСТ: «Астрель», 2009. - 832 с. 5000 экз.

Совесть и душу наука не нашла,
а русский народ не смог доказать их существование опытным путем.
Александр Терехов

Впечатляющая неудача. Однако в этой глыбе, бесформенной, цвета декабрьской слякоти на Кузнецком мосту (там, куда выходят зады мрачных лубянских зданий), виднеется все же нечто живое. Это живое - история про смерть. Рассказ о странном убийстве Нины Уманской в 1943 году. Ее застрелил одноклассник Володя Шахурин - да, прямо на Каменном мосту в Москве, напротив Дома на набережной , каковой обитатели-старожилы знают исключительно как "Дом Правительства". Застрелил - и тут же покончил с собой. Штука в том, что Уманская и Шахурин были не простыми школьниками, а нарокомвскими детьми. Константин Уманский - видный дипломат, Алексей Шахурин - нарком авиационной промышленности. Исторические фигуры, удостоенные места в энциклопедиях. И трагедия, случившаяся с их детьми - сущая правда. Краткое изложение этой истории читатель обнаружит на сайте Новодевичьего кладбища:

Нина жила в знаменитом "Доме на набережной", училась в 9 классе школы для детей высшей номенклатуры. В той же школе, и тоже в 9 классе учился Володя Шахурин - сын наркома авиапромышленности А.Я. Шахурина. Между Володей и Ниной были романтические отношения. В мае 1943 г. отец Нины получил новое назначение - посланником в Мексике, должен был выехать в эту страну вместе с семьёй. Когда Нина рассказала об этом Володе, он воспринял новость как личную трагедию, несколько дней уговаривал её остаться, но, по всей видимости, это было просто невозможно. Накануне отъезда Уманских, он назначил Нине прощальную встречу на Большом каменном мосту. Вряд ли кто-то присутствовал при их разговоре, но можно предположить о чём шла речь и до какого напряжения дошла ситуация, если Володя выхватил пистолет, выстрелил сначала в любимую, а затем в себя. Нина скончалась на месте, Володя умер через двое суток. Похоронили Н. Уманскую в Москве, в колумбарии Новодевичьего кладбища (1 уч.), её захоронение совсем недалеко от могилы Володи. Через год и семь месяцев после смерти Нины, её родители погибли в авиакатастрофе, самолёт на котором они летели в Коста-Рику, сразу после взлета загорелся и рухнул на землю.

К несчастью (хотя куда уж дальше!) дело не сводится к очередной печальнейшей повести на свете - оказалось, что гибель Володи и Нины вывела следствие на совсем уж неприглядную историю, позже получившую известность как "дело волчат" (говорят, что Сталин, ознакомившись с фактами, только и бросил мрачно: "Волчата!"), в котором фигурировали подростки - дети высокопоставленных советских чиновников. Терехов ее в своей книге представил во всех деталях, до которых смог докопаться - но деталей этих не так уж много. Проще говоря, пока шла война - а точнее, в годы самого сильного натиска гитлеровской военной машины на СССР, - детки играли в "Четвертую империю" - опираясь на "Майн Кампф", которую Володя Шахурин читал в подлиннике, рассуждая на тему "когда мы придем к власти" и восхищаясь нацистской эстетикой... Ходили слухи, что за убийством Нины Уманской, занимавшей в иерархии "Четвертой империи" видное положение, стояли не только романтические чувства...

Однако Терехов отнюдь не первоотрыватель - краткое изложение этих событий (в интерпретации потомков Микояна) можно найти, к примеру, в книге Ларисы Васильевой "Дети Кремля" . По делу было арестовано несколько подростков, все они отделались по тем временам легким испугом - несколькими месяцами следственной тюрьмы и ссылками - столь мягкое отношение объясняется положением родителей. По первому впечатлению, роман Терехова - нечто вроде исторического триллера, в духе, скажем, "Самодержца пустыни" Леонида Юзефовича . Долгие и тщательные арххивные разыскания, поиск неизвестных подробностей, размышления о людях той эпохи... И всё это в книге есть. Штука в том, что в ней есть не только это. В ней есть еще герой, от лица которого идет повествование (и это герой - не автор), есть масса других персонажей, которые по не совсем ясным для читателя причинам, расследуют это темное и давнее дело. Разумеется, они все имеют некое отношение к спецслужбам - хотя тут у автора все дрожит и двоится. Вообще, сколь ясно и почти документально (хотя ни на минуту нельзя забывать, что перед нами художественная версия) воспроизводятся события, связанные с убийством Уманской, столь зыбко и неясно написан день сегодняшний. Здесь и сейчас - морок и дурной сон, сквозь который - точнее, из которого, - мы видим пусть мрачные, но ясные и четкие картинки прошлого.

Если бы так было специально задумано - это было бы гениально, но так получилось, оттого что современность чрезвычайно плохо написана. Историю спасают факты и детективный сюжет, опять же, кремлевские тайны - хорошая приманка даже для искушенного читателя. Современность, словно списанную с телесериалов, не спасает ничего; сюжет исчезает и проваливается, остаются лишь публицистические монологи главного героя (и вот в них он явно смешивается с автором) да навязчиво частые эротические сцены.

Поначалу не совсем понятно, зачем так много скучного и унылого секса - который одна из случайных партнерш главного героя характеризует просто:
— Как свинью резали.
Наявзчивость и частота их, однако, явно несут след авторского замысла - что-то Терехов стремится нам сообщить, но любая эротика в своременной литературе предельно скучна - мы все уже все это видели много-много раз, а секс - это такая штука, когда испытывать на себе интереснее, чем смотреть, а смотреть - интереснее, чем читать. А поскольку в романе вся эротика сознательна сведена к деловитым совокуплениям, описания которых напоминают протоколы (или показания потерпевших?), где-то после третьей или четвертой эротической сцены начинаешь их пролистывать. Пролистывать приходится много - и сообщение, которое с помощью этих эпизодов намеревался сообщить автор, оказывается непрочитанным.

Вторая причина, по которой начинаешь пролистывать книгу, не особо вчитываясь - банальность образов и монотонность речи. Банальность образов - да вот, пожалуйста, о второй половине жизни, один из ключевых и важных для автора мотивов, потому что не раз с вариациями повторяется:

" В юности предохранительной подушкой впереди лежала неизведанная земля «ты еще молодой», в детстве жизнь казалась пустыней, дремучим лесом, но вот теперь лес стал пожиже, и меж стволов начала проглядывать... ты поднялся на следующую гору и вдруг увидел впереди черное море; нет, вон там, впереди, еще есть горы, поменьше, но моря, к которому ты идешь, они не закроют больше никогда".

Красиво, прямо как картинка из тех, что продают на Крымской набережной или в Измайлово неискушенным любителям изящного. И где-то ведь мы уже такое читали, правда?

Монотонность обнаруживается сразу. Фактически на протяжении всей книги Терехов использует один и тот же прием письма - перечисление (думаю,есть у него какое-ниюудь красивое греческое название, но я в теории не искушен). Прием сильный, и пусть Рабле не переплюнешь, да и "шекснинска стерлядь золотая" всем памятна, но владеет Терехов им, надо признать, здорово - вот, к примеру, как он пишет о Каменном мосте:

"Восьмипролетный, арочный, из белого камня. В семьдесят саженей в длину. Гравюры Пикарта (видны домики - мельницы или купальни?), литографии Дациаро (под пролетами уже набиты сваи, пара зевак и предсказуемый челнок - пассажира в шапке одним веслом прогуливает тепло одетый гондольер) и литографии Мартынова (уже прощальные, с двухбашенными въездными воротами, снесенными задолго до издания), запечатлевая Кремль, заодно захватывали и мост, первые сто пятьдесят лет его: мукомольные мельницы с плотинами и сливами, питейные заведения, часовни, дубовые клети, обложенные «дикарем» на месте двух обрушившихся опор, палаты князя Меншикова, толпы любующихся ледоходом, триумфальные ворота в честь азовской победы Петра; сани, запряженные парой, тянут высокий помост с двумя пассажирами - священником и закованным в цепи быстроглазым Пугачевым (борода и смуглая морда), погубившим семьсот человек (кричал налево и направо молчавшей, предполагаю, толпе: «Простите меня, православные!»); палаты Предтеченского монастыря, неизбежные полеты в воду самоубийц, весенние разливы, шарманщики-итальянцы с учеными собачками; «темные личности укрывались в сухих арках под мостом, угрожая прохожим и приезжим» - присочинил мой собрат, отвлекшись на маканье пера в чернильницу".

Круто, да. Но ведь так вся книга написана - за исключением "эротических" сцен и куском, переписанных из телесериалов.. Вот совсем в другом месте и о другом:

"Всех должны воскресить или хотя бы чем-то оправдать каждую могилу... что-то такое, что происходит всегда в конце времен, что заставило Ивана Грозного сесть и тяжело вспомнить поименно задушенных, удавленных, утопленных, посаженных на кол, закопанных живьем, отравленных, изрубленных в мелочь, забитых железными палками, затравленных собаками, взорванных порохом, изжаренных на сковороде, застреленных, сваренных в кипятке, изрезанных живьем на куски - до безымянных младенцев, затолканных под лед..."

В исторической части перечисления дополняются беллетризованными биографическими справками:

" Розалия по прозвищу Босячка, с загубленной судьбой: воевала в Гражданскую медсестрой, вышла замуж за телеграфиста, родила двойню - двойня умерла, вот она и забрала нас, поставила кровати в свою комнату-кишку длиной двенадцать метров, где у окна сидел шизофреник-муж и повторял: «Тише... слышите? за мной идут!» Мама выросла в лагере в начальника планового отдела и боролась за повышение производительности труда заключенных, передала через удивленного ее успехами ревизора умную жалобу наверх и попала в негустую волну довоенных реабилитаций. Но сперва в конце тридцать девятого после двух инфарктов вернулся отец, а потом уже мама".

Эта Розалия - персонаж эпизодический, но Терехов про всех так пишет, разве что о более значимых для повествоваания фигурах - подробнее. Поневоле начинаешь думать - а что бы такое можно вырезать? В корзину последовательно идут подробности околокремлевской жизни. Навязчивые эротические сцены. Публицистические и историософские отступления в духе:

"Семнадцатый век сильно походил на двадцатый. Начинался смутой, кончился смутой: гражданская война, восстания крестьян и казаков, походы на Крым; восставшие «рубили в мелочь» бояр, лекари под пытками признавались в отравлении царей, в кровавом апреле сжигали старообрядцев. Русские с безумными вниманием оглянулись вдруг на свое прошлое, на собственное «сейчас» и с ожесточением бросились переписывать «тетради» по историческим язвам: раскол, стрелецкие бунты, место земли нашей на глобусе, как раз завезенном в Россию, - о политике спорили дети и женщины! Внезапно простонародье осознало: мы - тоже, мы - участвуем, мы свидетели, и как сладко говорить: «Я». Что-то произошло такое, отчего захрипела и сдохла БОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ МОНАСТЫРЕЙ, и кто-то сказал над черноземными головами: НАМ НУЖНА ВАША ПАМЯТЬ, останется все, что вы захотите, нам нужна ваша правда".

Наконец, не менее навязчивые рассуждения героя о бренности жизни (да, ему 38 лет, у него явный кризис среднего возраста): "Любую радость начала протыкать смерть, несуществование навсегдашнее" Помните это спуск к неведомому морю с горного перевала? Вниз, вниз - к исчезновению.

Так что же, перед нами еще одна книга об ужасе перед несуществованием? О том, как "Река Времен в своем стремленьи / Уносит все дела людей / И топит в пропасти забвенья / Народы, царства и царей..."? Не похоже, не настолько автор наивен, знает ведь, что Гаврила Романович уже все сказал. Едва ли стоило это более десятилетия труда и труда столь тщательного. Смотрим внимательнее - и видим то главное, что объединяет всех персонажей книги, от главных ее героев до случайно упомянутых водителей и таксистов. Это - несвобода. Все скованы - службой, долгом, семьей, бизнесом, властями, бандитами - все вплетены в единую ткань, сцеплены с ней и друг с другом тысячами видимых и невидимых крючочков - даже главный герой, вроде бы человек полностью свободный, оказывается рабом своих сексуальных привычек и привязанности к спецслужбам (тут непонятно, имеет ли он к ним отношение официально - или просто нежно и трепетно любит, как принято у нас любить эти органы - с замиранием сердца и восторгом: во дают, гады! Единственные, кому автор оставляет толику свободы - это Сталину, которого он то и дело как бы иронически зовет императором,

Толика свободы есть и у юных героев - той, что мы все вдруг чувствуем лет в 14-15, и тут же понимаем, что она не наступит никогда - та разнесчастная подростковая свобода, продлить которую на несколько лет удалось лишь поколению 1968 года - да и то мы не знаем пока, в какую цену это выльется. Но у номенклатурных детей образца 1943-го никакого запаса времени не было, и Терехов пишет об этом совершенно безжалостно:

"Потомству не оставляли лучшего будущего - лучше некуда, все, что у них было, дал император и отцы; но император уйдет в землю, отцы - на персональную пенсию союзного значения и будут молчать, не ропща на скудность пайка, благодаря партию, что не убили, подписывая мемуары; по наследству опасливо передадутся дачи, машины, вклады, алмазные камни в уши, но только не слава, не власть, не подданство Абсолютной Силе... Будущее учеников 175-й, мотогонщиков, ухажеров и дачных стрелков, виделось даже из седьмого класса: сладко естьпить, кататься на трофейных иномарках, жениться на маршальских дочерях и - спиваться и растираться в ничтожество окончательностью и совершенством не своих деяний, не выбраться из тени отцов и стать кем-то «собой», а не «сыном наркома», имея единственной заслугой фамилию, родство, и завять, устроив внуков куда-нибудь поближе к дипслужбе, к проклятым долларам, и докучать соседям по даче...
И если Шахурин Володя хотел другой судьбы, он должен был собрать стаю верных и выгрызть свой век - взять власть, научиться повелевать прахом, человеческой однородной в общем-то массой, подняться на идее - как Гитлер - колдовски, и мальчик внимательно читал - что он мог читать? - «Майн кампф» и «Гитлер говорит» Раушнинга; возможно, свидетели не врут и мальчик блистательно знал немецкий, но эти книги взахлеб... не только семиклассники."

Что удивительного, если выход из этой несвободы оказывается лишь в иной несвободе - можно перейти из камеры в камеру, даже, вопреки всем правилам, пробить туда дыру - но тюрьма останется тюрьмой. Мы замкнуты в своем времени и пространстве - и вот это, кажется, гнетет главного героя книги, досконально распутывающего обстоятельства того давнего дела, сильнее всего. Да, это ему подбросили искушение - пусть не владеть, но хотя бы окинуть взром все царства во все мгновенья времени - и он не справился. Чудесно и фантасмагорично его с коллегами погружение в прошлое - вот так, например, попадают в Мексику конца сороковых, дабы опросить свидетей авиакатастрофы, в которой погиб Константин Уманский и его супруга:

"...оказалась допотопная дырявая крыша лифтовой кабины, выросла, подравнялась и с грохотом остановилась. Решетчатая дверь (всегда я запоминаю черную круглую ручку), деревянные створки - бегом, словно в игре, и надо первым успеть, словно может уехать, и Боря, придерживая рукой бок, и Гольцман - в освещенную коробочную тесноту, на истоптанный линолеум.
— Ты там нас откопай, если что! - крикнул с детским стеснением от дерзости Боря дежурному и, извиняясь, мне сморгнул: да ладно тебе...
— Поехали. — Деревянные створки сошлись посреди, зарешеченная дверь, и, глядя куда-то вверх, словно высматривая команду в небе, дежурный - нажал... и я зажмурился, словно мы сорвемся и упадем, долго и страшно пролетев в пустоте. Человеческий утренний свет коротко мигнул и пропал, мы без задержки опускались внутрь земли в зыбкой горсти дрожащего электрического сияния, равномерно мигавшего, отмеряя время или глубину".

И вот еще что: Терехов людей не любит. Сначала кажется, будто это герой его видит в мире лишь шлюх, бандитов да взяточников (причем бандиты и взяточники - те же шлюхи, ведь их можно купить). Потом понимаешь, что так смотрит на мир сам автор. У него нет сочувствия ни к "свидетелям" - старикам, пережившим свое поколение и еще способным что-то вспомнить, ни к современникам, ни к мертвым. Вот он пишет о Михаиле Кольцове:

"Когда ему показывали кого, КОЛЬЦОВ каждому придумывал вину, шил, как платье из своего материала, но - по фигуре, сочинял, но - правду. Разговор шел о настоящих, живых пока людях с работающей кровеносной системой, и он для правдоподобия рвал мясо из них, созидая вину на болотистой местности..."

Вот это и в самом деле так? Это из материалов дела? Или это вымысел, который, как мы знаем, более достоверен, чем любая истина? Но впечатление однозначное - Кольцов - гад, Только вот ни мы, ни Терехв на своей шкуре методов следователя Шварцмана не испытали - а ведь как знать, может, и мы такие же гады, как подследственный Кольцов... И, кстати, как расценивать тогда прозрачный намек на то, что в Нину Уманскую стрелял сын Микояна? Это вымысел или есть какие-то материалы?..

Люди в этой книге представлены лишь как обслуга, строительный материал - да-да, кирпичики, они же - щепки - и как нейтральная или разной степени агрессивности внешняя среда, в которой существуют и герои книги, и автор. Терехов смотрит на мир с тоской и брезгливой агрессивностью, взглядом пассажира переполненной электрички, вынужденного ежедневно мотаться в Москву, унижаться перед начальством, полагающего себя принцем, но понимающего, что ничего ему уже не светит, кроме опостылевшей "двушки" в хрущевке Ногинска или Апрелевки, скучной супружеской жизни, вечера у телеэкрана, и вечной сутницы пассажира, "Комсомолочки-толстушки"... Взгляд это, сопряженный с явным или тайным брюзжаньем - вот, мол, не додали, не нам обломился кусок, сегодня более чем привычен - взгляд озлобленного и приниженного обывателя. Это на темных струнах его души играет Терехов - хотя, возможно, и сам того не желая. Эти люди прочтут его книгу как историю пресыщенных барчуков - и будут рвать на груди рубахи в праведном гневе: да в тот час, когда весь советский народ! мерзли в окопах, вкалывали до упада в тылу! эта мразь! начитавшись Гитлера! а все-то у них было! чего только не хватало! - вся праведная истерика в терминах "досталось - не досталось, выпало - не выпало". В этом смысле обличители - к каковым, несомненно, относится и главный герой романа, - и обличаемые намертво скованы друг с другом, они смотрят друг в друга - и даже не ужасаются, потому что если и видят что-то, то только себя. Тотальная несвобода погружает вслепоту и не оставляет надежды.

Вот только читать об этом отчего-то скучно. Должно быть потому, что список мысленно вырезанных по причине бледности, риторичности или вторичности фрагментов все время пополняется - а если их убрать, то вместо романа о тотальной несвободе, ведущей к исчезновению из времени - а "Каменный мост" вполне мог бы быть таким романом - получаем трагическую историю Нины Уманской и Володи Шахурина да "дело волчат" - ибо только там и бьется живая жизнь.

Новый роман Александра Терехова попал в шорт-лист премии Русский Букер. Попал он также в список Большой книги. Это большой 830 страничный детектив – в нём документалистика переплетается с вымыслом…
ОБ АВТОРЕ
Кто такой – Александр Терехов? Родился 1 июня 1966 года в г. Туле. Окончил факультет журналистики МГУ. Работал в «Огоньке», «Совершенно секретно», «Неделе». Автор романа «Крысобой», повести «Мемуары срочной службы», сборника «Окраина пустыни». Потом – долгий перерыв. И вот теперь, в 2009 году – новое – роман «Каменный мост».

ОСНОВА
«Идет Великая Отечественная война. Уже позади Сталинград, но Курская дуга еще впереди. У дипломата Константина Уманского удивительно красивая дочь Нина, вызывающая у всех, кто ее хотя бы раз видел, сверхъестественный трепет души. И тела. Девочка учится в элитной школе вместе с детьми кремлевских вождей. В Нину влюбляются многие. Особенно Володя Шахурин. Мальчик тоже из знатной семьи - сын народного комиссара авиапромышленности. Константин Уманский получает назначение послом в Мексику. Володя провожает возлюбленную домой. По-видимому, просит - тринадцать-четырнадцать лет! - не улетай, я очень люблю тебя. Девочка, вероятно, не соглашается. Володя достает из кармана пистолет и стреляет Нине Уманской в затылок. Наповал. А потом - в висок себе».
Сюжет – это расследование. Но расследование не того, что происходит вокруг героя, а того, что случилось очень давно. Спустя шестьдесят лет Александра, торгующего в сентябре 1998 года на Измайловской барахолке коллекционными солдатиками, берёт в оборот «барыга» с грубыми охранниками.
«Я тебя вычислил, – говорит он, – тебя ищет ФСБ и преступная группировка, поэтому вот предложение, от которого нельзя отказаться. Я знаю, ты можешь».
В 3 июня 1943 года на Большой Каменный мост. Герой живет тем временем, попутно лишь замечая настоящее – то, что вокруг.
Процесс расследования воспроизведен с тщательностью, детализацией: реальные фамилии, адреса, телефоны, расшифровки монологов свидетелей, фрагменты из дневников. Как будто смотришь фильм и по действиям раскладываешь все поступки людей.
Физиологические подробности: «Акт от 4 июня, труп девочки-подростка, длиной 158 сантиметров, хорошего питания, грудные железы развиты хорошо…»
«Дело р-778, июль-октябрь 1943года. Военная коллегия 4н-012045/55. Пистолет «Вальтер»…»
Отрывки из дневников:
«Мы эвакуировались в Куйбышев. Здесь есть сумасшедший дом. Все обитатели его считают, что живут в Париже».
«12 октября. «Подрался с Юрой. Он говорит, что Москва не устоит – разве это русский дух?»
История на Каменном мосту не закончилась в день убийства Нины Уманской и имела множество последствий. Более того – доподлинно неизвестно, кто именно выстрелил в девушку. И по какой причине: всё ли так просто, всё ли дело в ревности?

ДЕТИ ЭЛИТЫ
Оказывается – нет. Выясняется, что Володя Шахурин и еще несколько его приятелей, в том числе сын Микояна, создали (в 1943 году!) поклонявшуюся Гитлеру организацию «Четвертая империя» и намеревались устроить переворот. Сталин, когда ему доложили, по легенде, произнес: «Волчата».
В советской стране, во времена войны, читать немецкие книжки и восхищаться немецкими солдатами. Я думаю про себя: неужто это было возможно? А как же патриотизм? Было, было: героическими казались эти бойцы – белокурые, в красивой форме. Не то что наши – в грязи, форма так себе…
Мальчишки сотворили себе анти-идеологические идеалы. Им было позволено многое: они учились в элитной, 175 школе, школе, в которой учителя боялись преподавать. При себе разрешалось иметь оружие. Дорогие мотоциклы, поездки. Возможности изучения иностранных языков.
Они были все умными, начитанными… Но в то же время понимали, что подняться выше отцов для них почти нереально. Хотя и мыслили себя будущими властелинами земли. Но их ждали институты, репетиторы, хорошие, прибыльные места… Но все-таки не власть.

«Мои чувства к отцу напрочь и безнадежно переплелись с деньгами и благами».
«Мы смотрели демонстрацию с трибуны дипломатического корпуса Мавзолея, и я не понимала, почему внизу давятся люди, когда здесь, наверху, так много места».
«Дома нас не наказывали».

Становится жалко ребят. Можно говорить об их бесчеловечности, цинизме. Но ту же Нину Уманскую отец отдал в эту школу для налаживания связей, что, в конце концов, плохо закончилось. Дети – игрушки в руках взрослых. Не плохие, нет. Просто они видели одну грань жизни – где всё можно. В них воспитали хладнокровность, невежество. И не объясняли другого.

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ – ЛИЧНОСТЬ НЕ МЕНЕЕ ЗАГАДОЧНАЯ
- Кто Вы? Я, например, пустой человек.
Его жизнь – расследование. Принадлежит он к какой-то структуре. Себя и своих рассказчик полагает представителями таящейся силы, некоего ордена правды, который раньше был силён, сейчас – как бы в подполье. «Ты знаешь наши возможности. Теперь они довольно ограничены». Он снимает офис, нанимает работников. Они могут безжалостно допытывать стариков… Но и человеческое им не чуждо. Алёна, отправляясь к одной старушке, думает о том, что она придет к пожилому человеку и не купить ли ей электрочайник, а то неудобно. В течение семи лет ведёт расследование: охотится за стариками и архивами. Откуда-то из прошлого возникают люди и лица, они дают показания…
Он притягателен для женщин (секретарей, сотрудниц, библиотекарей, официанток, врачей, медсестер, вагоновожатых…), они влюбляются в него, но… ощущение, что ответной духовной любви он не может дать ни одной из них. Зато роман наполнен физическими аспектами любви. Грязными словами, помыслами, сценами…
Он любит Правду и игрушечных солдатиков, коллекционером и знатоком которых он является для прикрытия. В этом есть частичка чего-то детского. Но опять же – печального, прошедшего, скрытого где-то во мгле. Эта мгла вокруг героя. То, что творится в настоящем, скрыто в тумане. Иногда только проблесками всплывают тамагочи, мобильные телефоны… Физически он находится в на стыке 20 и 21 веков, умом же и мыслями – в 30-х, 40-х годах 20 века.

СТИЛЬ
Манера письма нарочито несовременна. Кого-то это отторгает, кто-то это не принимает, кого-то это завораживает… Длинные, путаные предложения. Потом раз – одно резкое слово. Пытаешься сосредоточиться, уловить цепочку событий… В какой-то момент запутываешься в сложных предложениях, в обилии имен и деталей…
Также текст Терехова изобилует необычными метафорами:
«Несколько извилин, пройденных шариковым стержнем для вызова счастья из леса», «жирные аспирантки, бесполые и англичанистые»…
«Как сразу после паскудно... Как мгновенная мерзость закружит уже при первой судороге, уже в миг плевка в липкую нору и распухнет совсем в минуту отлипания, отваливания, неизбежных слов и поглаживания по законам служебного собаководства».
Автор пользуется многими средствами для предания своему тексту нужного оттенка:
«Сергей Иванович Шахурин выглядел идеальной жертвой: младший в семье (не маразматик), преподает в Московском авиационном институте (не быдло), жил в семье наркома в момент трагедии (всему свидетель)». За тем, что в скобках, ясно прочитывается позиция повествователя и, возможно, самого автора. Замечания едкие, напыщенные.
Но если замечания воспринимаются даже с юмором, то обилие метафор отвлекает читателя от содержания книги. Остается либо сначала восхищаться стилем, а потом, перечитывая, вдумываться в содержание, либо опускать цитаты. Чего сделать, впрочем, невозможно. Время у Терехова «улиточно ползёт». Это можно сказать и обо всем тексте.
А что это – удачный ход автора или недостаток романа – каждый решает сам для себя.
О СМЕРТИ И О БОГЕ
О чём этот роман? О смерти… Ведь герой копается в прошлом, чтобы установить причины смерти. И он натыкается на смерти везде, со всех сторон. Глубже и глубже залезает в чужие тайны…
«Об этом не говорят, не поют, детей не учат – смерти нет. Этого не замечает телевизор – смерти нет. Молодость и веселье и новые товары! Пожилых немного, вон они на лавках ласкают собак, румяные и придурковатые мишени для насмешек! уродины! - а мертвых и вовсе нет. Унесли и закопали».
«Их большинство, но им нечего сказать».
«Никто не слышит этот подземный стон великого большинства: ВЕРНИТЕ НАС! Словно самое главное человеческое желание, как и смерть, не существует, словно единственный возможный смысл – не имеет значения. Словно мертвым есть на кого надеяться, кроме нас».
Доказать истину, выяснить тайну. Пусть даже в ущерб себе. Действует по принципу: если не я – то кто же? Рассказчик будто бы слышит эти голоса, что зовут из прошлого, что жаждут знать правду… И что справедливым будет возмездие. Снять вину с невиновных и хотя бы в памяти потомков покарать виноватых.

Но в самом начале книги есть возглас: «Я хочу вернуть себя…». Кого он хочет вернуть в себе? Мальчика, который любил солдатиков. Человека, способного любить…
«Бог – да, хорошая идея, чтобы успокоиться <…>; трудовой, нехалявный выход: отстаивать службы, к старости почиститься, покаяться и умертвить плоть, угадывать знакомые слова в церковнославянском и подпевать (а может, и на Пасху что-то доверят нести)… пожертвовать в завещании люстру в монастырь, а то и постричься накануне, брат Серафим!» - Чувствуется едкое отношение. К чисто внешним вещам… Сам рассказчик копается в прошлом, советском прошлом. Он не может найти себя. Общается с людьми в основном атеистических взглядов. По сторонам не смотрит – и злится, и замечает лишь какие-то негативные моменты. Смеется, может, над теми стариками, что грехи всю жизнь замаливают… На что-то надеются на том свете.
«Я, кстати, только двух православных знал. И оба (мужик и женщина) оказались законченными…». Что герой понимает под православными? Может быть, просто людей, которые ставят иногда свечки за здравие или за упокой. А люди, как известно, бывают разные.
Верит он в то, что святые бывают, в то, что люди могут друг другу помогать, и убеждается в этом. И сам помогает. И вроде бы проблемы ставит такие, которые волнуют почти всех людей…
«А вот воскрешения из мертвых, боюсь, нет». И, тем не менее, вызывает мертвых на очные ставки, они дают показания, призраки оживают…
Вот смертью и жизнью некоторых озаботились они с коллегами. А что будет, когда сами покинут этот свет? Ничего или что-то? Везде какая-то боязнь:
«В будущем, короче, разовьется наука и нас вернут ангелы-врачи. Но верится слабо. Вдруг эти уроды подарят вечность только себе, своим родственникам, ближним?».
Он отдает всего себя людям ушедшим будто безвозмездно. Собственная жизнь проходит мимо, в тумане. Он не отвечает женщине, которая его любит. Даже его солдатики – что-то из прошлого.
Стилистически очень красиво описан Новодевичий монастырь. Правда, с мистикой, для православия не характерной: «Когда на колокольне бьет полночь, камень, накрывающий могилы, сваливается набок и женщины встают из гробов».
«Это происходит именно светлыми ночами, но все-таки не каждую светлую ночь. Я уверен, монахини выходили из могил чаще, когда в Москве еще не было трех миллионов автомобилей, жители не встречали на картофельных полях сгусткообразных пришельцев с красных планет…».
Романтика в духе Байрона, баллад Жуковского здесь идёт рядом со всякими марсианами. Микст двух миров – потустороннего, описываемого в легендах, и фантастически невероятного, свойственного уже 21 веку.
Пишет Терехов и о схожести судеб Большого Каменного моста и монастыря. Мол, совпадают дни рождения и расцвет при царевне Софье. Только вот Каменный Мост расценивается как место убийства. А монастырь - скорее как место вечного покоя.

ИСТОРИЯ
Рассказчик высоко ставит историю. Это имена, фамилии, отчества. Это места, факты, даты. Это просто атмосфера. История везде. Это движущая сила с тайнами и загадками, которые пытается разгадать человек, проникнув в её архивы через старые документы, воспоминания людей… Даже солдатики – единственное хобби – и то история. И современность – в перспективе история.
А как герой называет Сталина? Императором. А СССР – Империей. Не просто страной, не просто Союзом. В этом есть напыщенность, это неправильно по формату. Но это возвеличивает то время, тех деятелей. Это оригинальный ход.

О ФИНАЛЕ
А в финале – как у классика, А.П. Чехова. Выстрел ружья. Герой сходит на кладбище, а потом спустится к лейтерским водам реки. Плакаты «Купаться запрещено», баржа и виднеющийся корабль. Может быть, символ надежды? Это знаковые строки, однозначно:
«Корабль приближался, целясь словно мимо причала, на корме болтался неразличимый застиранный флаг, вяло, как огонь, еще не решивший, стоит ли ему разгораться».

Так или иначе, хочется расценивать эту книгу как нечто масштабное. То, чего уже давно не было в русской литературе. Появились разные рецензии: от негативных упреков в несовременности до мыслей о том, что это самый великий роман последних десятилетий. То, что есть две такие разные точки зрения, даже хорошо. Роман неоднозначен, он вызывает споры. А о чём не спорят? О романах однодневных. О том, у чего нет особо далекого будущего.
Все произведения проверяются временем, ведь далеко не все сегодня признанные поэты и писатели были признаны таковыми при жизни. Может быть, в будущем, когда современная нам литература станет классикой, по «Каменному мосту» будут писать сочинения. Что-то вроде «Роль времени и пространства», «Образ рассказчика», «Образы Сталина и Рузвельта», «Изображение любви в романе», «Роль последнего эпизода»…
Но пока мы не можем этого знать.