Жан батист гренуй существовал ли он. Патер хрипит и оседает на пол. Крысы не реагируют

11 класс

ИЗ ЛИТЕРАТУРЫ КОНЦА XX - НАЧАЛА XXI ВЕКА. СОВРЕМЕННЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС

М. ПАВЛИН, П. ЗЮСКИНД

ОБРАЗЦЫ СОЧИНЕНИЙ

Жан-Батист Гренуй - «темный гений» от искусства

С самого начала романа автор предупреждает читателя, что речь пойдет о человеке, которая принадлежала к числу самых гениальных и самых отвратительных фигур эпохи, богатой на личности гениальные и отвратительные. Его звали Жан-Батист Гренуй.

Казалось бы, все понятно. Но на самом деле, образ парфюмера невероятно сложный и противоречивый. С одной стороны, Гренуй - несчастливая ребенок, которого едва не убила собственная мать. Его не любят в приюте, несколько раз пытаются убить, не любят кормилицы и даже священник, к нему никто ни разу не испытал дружбы, герой ни в кого не вызвал желание дружить или любить.

С другой стороны, Жан Батист - гений. Он единственный, кто понимает сущность запахов, создает гениальные духи с неожиданных ингредиентов, создает ароматы, которые способны управлять людьми.

Но есть еще одна сторона Гренуя - он чудовище, убийца. Для создания формулы идеального аромата ему нужны новые компоненты, и он ради этого совершает преступления. Интересно, что герой даже не понимает сущности того, что происходит: ему для духов нужны запахи красивых девушек - он их убивает, не глядя им в глаза, не получая при этом никаких эмоций по отношению к ним - только чисто научную интересует. Он чудовище и убийца, но убийца гениальный, который своим существованием доказывает, что гений и преступление - вещи вполне совместимые.

Гениальный мерзавец Гренуй относится к той же категории, что и де Сад, Сен-Жюст, Фуше и Бонапарт. В чем-то он их даже превзошел, потому что с момента рождения остался без души, человечность в нем просто отсутствует. Он убивает без чувств, руководствуясь лишь холодным творческим расчетом, без раскаяния и сожаления, ненависти и страсти.

Он маньяк, но не в привычном для нас понимании - «убийца-маньяк», а в смысле «творческий маньяк» - человек, который не может не творить. Трагедия его в том, что для получения источника для создания шедевров, нужно лишить красивую девушку жизни. Этот маніак-гений, убивая, последовательно и упорно идет к своей профессиональной цели. Он лишь художник, в его преступлениях нет ничего личного.

Герой Зюскинда вызывает отвращение, любопытство и понимание того, что он не жертва, а убийца, хотя, видимо, глубоко несчастный. Писателю удалось создать образ, который, однако, не вызывает сочувствия, потому целеустремленный Гренуй не выглядит несчастным парнем, но и ужасным убийцей тоже.

Герой достигает цели: создано запах, который дает ему мистическую власть над толпой. Но писатель рисует картину не победы героя, а его поражения. Созданный им аромат не улучшает людей, а наоборот, развращает их. Нельзя переделать человечество к лучшему с помощью искусства, лишенного нравственности. Подтверждением этой мысли является сцена публичной вакханалии, которая состоялась после попытки казнить убийцу Гренуя.

Герой, который мечтал присвоить созданный запах, чтобы быть таким, как все, в конце концов так и не смог этого сделать. Этот запах дал ему лишь временную, иллюзорную власть над толпой, которая закончится тогда, когда из флакона выльется последняя капля.

Финал романа еще раз подчеркивает мысль о том, что Искусство, Совершенство и Красота должны идти рядом.

Роман "Парфюмер", краткое содержание которого приведено в этой статье, - самое известное произведение немецкого писателя Патрика Зюскинда. В наши дни он признан самым известным романом на немецком языке со времен Ремарка. Это история убийцы, сочетавшего в себе гениальность и небывалое тщеславие.

Время действия романа

Один из самых популярных романов конца XX века - "Парфюмер". Краткое содержание этого произведения позволит лучше понять и прочувствовать замысел автора.

События разворачиваются во Франции в эпоху Просвещения. На дворе XVIII век. Немец в "Парфюмере" (краткое содержание позволяет это прочувствовать) использует популярный в последнее время прием псевдоисторизма. Он всяческими способами убеждает читателя в том, что описанные события действительно имели место, заставляет поверить в документальность сюжета. Хотя это на самом деле не так. Добивается автор этого, придавая хронологическую точность повествованию. В тексте повсюду можно встретить даты. Внимательный читатель может воспроизвести, когда произошли все важные события произведения.

Рассказывая обо всех персонажах, с которыми сталкивается главный герой, писатель обязательно указывает время и описывает с документальной точностью обстоятельства их смерти. Например, читатель имеет возможность в реальном времени следить за смертью кожевника Грималя, узнать, что маркиз Тайад-Эспинасс пропал в горах в 1764 году, а мадам Гайар умерла только от старости в 1799-м.

Трагическая же гибель Джузеппе Бальдини привязывается к конкретному историческому событию - началу Семилетней войны.

Место действия "Парфюмера"

У П. Зюскинда в "Парфюмере" (краткое содержание позволяет оценить всю масштабность произведения) описание места действия служит тому же эффекту - псевдоисторизму. Примечательно, что события романа закольцованы в пространстве. Место, где начинается и заканчивается повествование, совпадает - это знаменитое парижское кладбище Невинных.

Главный герой передвигается только в пределах Франции. Помимо Парижа, события разворачиваются в провинции Овернь, на вершине потухшего вулкана Плон-дю-Канталь, по дороге в Монпелье, в приморском городке Грассе.

Главный герой

Жан-Батист Гренуй - главный герой романа "Парфюмер". Краткое содержание книги подробно вас знакомит с этим персонажем. Это основной злодей, антигерой данного романа. Не зря полное название произведения Зюскинда - "Парфюмер. История одного убийцы".

Краткое содержание позволяет достаточно близко с ним познакомиться. Жан-Батист оказывается гениальным и талантливым парфюмером, у которого развито невероятно сильное и тонкое обоняние, которое позволяет ему добиваться небывалых высот в этой профессии. В то же время у него полностью отсутствует собственный запах, что помогает ему в его многочисленных кровожадных преступлениях.

Первая часть

У Патрика Зюскинда "Парфюмер" (краткое содержание позволяет в деталях проследить за сюжетом) начинается с описания рождения героя. Главный герой Жан-Батист Гренуй рождается неподалеку от кладбища Невинных. Он нежеланный ребенок, поэтому мать хочет от него избавиться. Но ее преступный замысел становится известен окружающим.

Ее судят по обвинению в детоубийстве и казнят. Младенец оказывается на попечении монастыря. Ему назначают кормилицу, но та отказывается от него, так как утверждает, что от него пахнет не так, как от остальных детей, и из-за этого он одержим нечистыми силами.

В итоге малыш попадает к священнику Террье, однако когда мальчик начинает его фамильярно обнюхивать, тот отправляет ребенка в приют мадам Гайяр, подальше от себя.

Здесь Жан-Батист растет до 8 лет. В "Парфюмере", в кратком содержании, можно узнать, что отношения со сверстниками у него изначально не складывались. Они его считали уродливым и слабоумным. При этом в нем открываются удивительные способности. Например, он может предсказывать дождь и бесстрашно передвигаться в темноте.

Оказывается, что Гренуй растет с уникальным обонянием. Он способен улавливать даже те запахи, которым нет никакого названия. Однажды таким способом он даже отыскивает деньги, которые спрятала хозяйка приюта. После этого случая она отдает его кожевнику в подмастерья.

Первая работа

В романе "Парфюмер" краткое содержание позволяет прочувствовать те трудности, с которыми столкнулся герой на новом месте. Тяжелая работа, постоянные побои, недовольство хозяина. Единственное, в чем он находит для себя утешение, это изучение новых запахов. Причем ему интересны все ароматы - и прекрасные духи, и жуткая вонь.

Однажды он узнает, как пахнет красота. Гренуй встречает на улице девушку, которая источает удивительные ароматы, Жан-Батист желает ими завладеть. Он выслеживает ее, душит, наслаждается запахом и скрывается непойманным.

Именно тогда он решает стать парфюмером. Для этого идет в ученики к мэтру Бальдини. У него Гренуй постигает теорию, исследует формулы, способы, с помощью которых мастера тех лет "отнимали" ароматы у цветов, применяя сублимацию. Жан-Батист изобретает невероятные духи, всю славу Бальдини забирает себе.

Разочарованием для главного героя становится тот факт, что не каждый запах можно заключить в стеклянный флакон. Жан-Батист получает патент подмастерья и начинает работать самостоятельно.

Вторая часть

Оставшись один, Гренуй стремится в Грасс, парфюмеры которого славятся неизвестными другим секретами мастерства. По дороге он задерживается в пещере, в которой несколько лет наслаждается одиночеством.

Именно там он обнаруживает удивительную вещь - сам он никак не пахнет. Поэтому решает изобрести особенные духи, чтобы люди перестали считать его изгоем.

Роман "Парфюмер" (краткое содержание по главам приведено в этой статье) повествует о том, что вскоре Гренуй оказывается под покровительством маркиза Тайад-Эспинасса. Он считает, что способен сделать из Жан-Батиста настоящего человека, несмотря на то, что он порядком одичал за несколько лет в одиночестве. Так и происходит, но только благодаря особым духам, которые изобретает Гренуй. Они содержат куски сыра и кошачьи экскременты.

Третья часть

Жан-Батист добирается до Грасса. Так начинается следующая часть романа "Парфюмер". Краткое содержание описывает, как он поступает подмастерьем к вдове Арнульфи.

Вскоре он встречает еще один удивительный аромат, который на этот раз исходит от юной Лауры, которая играет в саду. Гренуй уверен, что нашел основной компонент для своих новых духов, которые должны стать его главным творением. Это аромат красоты, внушающий каждому человеку любовь.

Два года он изучает, как получить запах кожи и волос человека. Жан-Батист выясняет, что лучше всего запах воспринимает ткань, которую необходимо обработать жиром. Чтобы получить этот запах, Греную предстоит убивать. В городе начинают исчезать молодые девушки. Между ними нет никакой связи. Их объединяет только одно - все они необычайно красивы. Их находят обнаженными и побритыми налысо.

Об истинных мотивах серийного убийцы догадывается только отец Лауры. Он понимает, что преступник охотится за красотой, а так как его дочь самая красивая в городе, опасается, что рано или поздно дойдет очередь и до нее. Риши увозит девушку на отдаленный остров, но это ее не спасает. Ведь Гренуй ищет своих жертв по запаху.

Разоблачение Гренуя

Наконец, Гренуй получает последнюю ноту для своих духов. Но как только заканчивает работу, его арестовывают.

Жан-Батиста приговаривают к смертной казни. Отец Лауры предвкушает казнь убийцы колесованием. Он навещает Гренуя в тюрьме, описывая ожидающие его мучения.

Перед самой казнью главный герой неожиданно достает флакон изобретенных им духов, как только палачи чувствуют их аромат, у них просто опускаются руки. Они освобождают Жан-Батиста. Аромат, распространяющийся над толпой, завораживает жителей, которые пришли увидеть казнь чудовищного убийцы. Он возбуждает в людях плотскую страсть. Они начинают искать удовлетворения прямо на площади, все перерастает в массовую оргию. Гренуй оказывается посреди толпы, пораженный тем эффектом, который произвели его удивительные духи.

Последним на помост поднимается отец Лауры, который признает в нем сына и прощает за все прегрешения. Воспользовавшись окружающим его безумием, Гренуй быстро скрывается.

Когда аромат рассеивается, все обнаруживают себя раздетыми в объятиях друг друга. Смущенно одеваются и расходятся. Негласно они решают забыть об этом.

Четвертая часть

В заключительной части романа Гренуй покидает город, осознавая теперь, какой властью обладает. Он уверен, что если захочет, то может стать богом. И все благодаря духам. Но его печалит один факт. Среди всех, кто будет ему поклоняться, не будет ни одного человека, который смог бы по достоинству оценить настоящую красоту изобретенного им аромата.

В Париже он возвращается на кладбище Невинных, на котором родился. У костра сидят бродяги и воры. Гренуй опрыскивает себя всего своими удивительными духами, ослепленные влечением к нему люди разрывают его на части, просто пожирая останки парфюмера. Таким становится неутешительный финал его жизни.

Парфюмер

Флакон первый

Состав: восприятие, одиночество, ксенофобия

Роман Патрика Зюскинда «Парфюмер» я медленно, с удовольствием перечитывал во время всеобщих зимних каникул, когда мир остановился, застыл в сладкой гуще праздничных дней, как залитый медом муравейник. Роман (всего-то около трехсот страниц карманного формата) оказался слишком велик, чтобы втиснуть разговор о нем в одно эссе, поэтому я разлил его по трем разным флаконам, подражая современным коллегам Гренуя, которые любят выпускать новые ароматы сразу «линиями», акцентируя сходство основы и различие нюансов.

В глазах рядового образованного читателя (на которого, собственно говоря, и ориентирован роман) Жан-Батист Гренуй - монстр, урод, чудовище (добавить по вкусу, нужное подчеркнуть). Для меня же, варвара, взирающего на сокровищницы мировой литературы не только с восхищением вечного неофита, но и по-хозяйски сверяя высоту притолок с собственным ростом, образ Гренуя - в первую очередь повод в очередной раз проанализировать необходимое и достаточное условие абсолютного человеческого одиночества: несовпадение индивидуального восприятия мира с общепринятыми нормами. Отсюда отсутствие языковых средств для адекватного общения - при том, что в распоряжении Гренуя тот же словарный запас, что и у его современников. Возможности восприятия Жан-Батиста Гренуя значительно превышают лексические возможности. Более того, его индивидуальная система символов как бы вовсе не существует для окружающих.

Образ «чудовища» Гренуя умело и достоверно очерчен несколькими штрихами: уникальное обоняние, сверхъестественная живучесть, несгибаемое упорство в достижении поставленной цели, невероятно интенсивная внутренняя жизнь при внешней покорной флегматичности и… ничего человеческого, кроме непривлекательной (зато неброской) внешности. Ничего - даже запаха. Обладай Гренуй хоть каким-то мостиком, связывающим его с человечеством, можно было бы смело заключить, что именно из такого теста пекутся стоики, подвижники и герои, и оставить его в покое (впрочем, в этом случае он и не был бы главным действующим лицом ЭТОГО романа). Однако даже намека на возможность возвести такого рода мост нет и быть не может: обостренное восприятие Гренуя стало непреодолимым препятствием между ним и прочими людьми. Фигурально выражаясь, подобное одиночество должно быть знакомо аквариумной рыбке, которая не может передать странным существам, то и дело подсыпающим ей корм, свои знания о девяти тысячах семистах пятидесяти трех свойствах воды (и к тому же твердо знает, что сей предмет, составляющий, возможно, единственный смысл ее бытия, им совершенно неинтересен).

Только не надо толковать о "гении и злодействе" применительно к «Парфюмеру» Зюскинда. И «гений», и «злодейство» - обязательные, но второстепенные смысловые фигуры в личной «лингвистической» драме Жан-Батиста Гренуя. Человек намертво привязан к языку, потребность в непрерывном диалоге держит нас на коротком поводке. Гренуй - дважды чужак в мире людей, его косноязычие фатально: обязательный в человеческом обществе язык слов слишком беден, чтобы позволить ему хотя бы начать переговоры; с другой стороны, природа загадочным образом лишила его возможности сойти за «своего» на сенсорном уровне. От него не пахнет человеком. Этим все сказано.

Отсутствие общего языка (точнее, обоюдно приемлемой системы символов) - одна из первопричин ксенофобии. Забавно (трагикомично), что в романе Зюскинда ксенофобией одержимы обе стороны: и сам Гренуй, и окружающие его люди. Кормилица, даже за повышенную плату отказавшаяся держать у себя мальчика, младенца, который "ничем не пахнет"; патер Террье, в панике отправивший младенца на другой конец города, чтобы больше никогда его не видеть; дети в сиротском приюте, которые пытались его удавить… Их жалкого, зачаточного (по сравнению с восприимчивым носом Гренуя, конечно) обоняния вполне хватало, чтобы учуять чужака. В таком случае степень ксенофобии повзрослевшего Гренуя может лишь отдаленно вообразить тот, кому доводилось проехаться в битком набитом, плотно закупоренном пригородном автобусе в разгар летнего полудня (мне, увы, доводилось, и не раз; боюсь, что именно этот опыт делает мое сопереживание Греную особенно острым).

Чудовищный эксперимент парфюмера Гренуя (Зюскинд трактует его как стремление изгоя ЗАСТАВИТЬ людей полюбить себя) представляется мне попыткой гения заставить мир выучить ЕГО ЯЗЫК. Причем попыткой удавшейся. Другое дело, что он не захотел (не смог?) воспользоваться плодами своей победы. Почему? Ответ прост: отвращение. Не забывайте, ксенофобия была обоюдной. Впрочем, эта тема заслуживает отдельного разговора.

Флакон второй

Состав: обладание, отвращение, немощь

Мы заключили, что Жан-Батисту Греную было абсолютно нечего сказать людям. Если завтра ученые научатся расшифровывать язык насекомых и дадут возможность представителям армии домашних тараканов завязать беседу с человечеством, тараканы, скорее всего, промолчат, не в силах найти хоть одну общую тему для беседы (или разразятся бессмысленными проклятиями, если они не столь бесстрастны, как мне представляется)… Сходная логика в юности мешала мне поверить в возможность какого бы то ни было диалога между людьми и инопланетянами; вдумчивое чтение научно-фантастических романов какого угодно качества лишь усугубляло сомнения.

Но, в отличие от инопланетян или того же таракана, Гренуй обладал внешним сходством с людьми и мощным инстинктом собственника. Очень человеческим инстинктом, одним из основных, хотя его проявления в случае Гренуя, конечно, отличаются известной эксцентричностью: неистовая жажда обладания для существа, в чьей картине мира единственной ценностью являются эфемерные ароматы, - почти неразрешимая проблема (когда он сам решил, что она неразрешима, он начал умирать и вернулся к жизни, лишь убедившись, что выход существует). Со временем Гренуй не только справился с этой проблемой, но и научился манипулировать присвоенными ароматами. И (если бы он захотел) манипуляции эти могли бы завести далеко и самого экспериментатора, и его подопытных. Но он не захотел. Потому что…

Для имитации этого человеческого запаха - пусть недостаточной, по его мнению, но вполне достаточной, чтобы обмануть других - Гренуй подобрал самые незаметные ингредиенты в мастерской Рунеля.

Горстку кошачьего дерьма, еще довольно свежего, он нашел за порогом ведущей во двор двери. Он взял его пол-ложечки и положил в смеситель с несколькими каплями уксуса и толченой соли. Под столом он обнаружил кусочек сыра величиной с ноготь большого пальца, явно оставшийся от какой-то трапезы Рунеля. Сыр был уже достаточно старый, начал разлагаться и источал пронзительно-острый запах. С крышки бочонка с сардинами, стоявшего в задней части лавки, он соскреб нечто, пахнувшее рыбными потрохами, перемешал это с тухлым яйцом и касторкой, нашатырем, мускатом, жженым рогом и пригоревшей свиной шкваркой. К этому он добавил довольно большое количество цибетина, разбавил эти ужасные приправы спиртом, дал настояться и профильтровал во вторую бутылку. Запах смеси был чудовищен. Она воняла клоакой, разложением, гнилью, а когда взмах веера примешивал к этому испарению чистый воздух, возникало впечатление, что вы стоите в жаркий летний день в Париже на пересечении улиц О-Фер и Ленжери, где сливаются запахи рыбных рядов, Кладбища Невинных и переполненных домов1.

"Отвращение" - вот еще одно кодовое слово в описании бытия Гренуя. Он был счастлив только в течение семи лет, проведенных в полном одиночестве на вершине вулкана Плон-дю-Канталь. Докучливые, агрессивные, алчные, тупые, назойливо пахнущие существа остались где-то далеко, вне его восприятия. Одиночество для Гренуя - не просто символ свободы, оно и есть свобода. Которой, не премину заметить, он не сумел воспользоваться.

Семь лет, проведенные в бесконечных грезах, в непрерывных мечтах о собственном величии и великолепии, - в этом смысле Гренуй, который "ушел от людей единственно для собственного удовольствия, лишь для того, чтобы быть близко к самому себе", похож на тех, от кого бежал. А растранжирив свое одиночество, он вернулся к людям, отвращение к которым было одним из самых сильных его чувств. Эксгибиционизм - неотъемлемая часть человеческой природы. Самому заядлому мизантропу требуется хоть какое-то окружение: публика, которой можно демонстрировать свои «достижения». Однако Гренуй был слишком искренним человеконенавистником, чтобы не отшатнуться от толпы, одуревшей от созданного им аромата.

Эта своеобразная разновидность душевной немощи, не позволяющая воспользоваться результатами упорного, неистового труда, роднит маньяка Гренуя с многими историческими и литературными персонажами (особенно, кстати сказать, с Мартином Иденом, которым на последнем отрезке его пути тоже руководило исключительно отвращение).

Смерть Гренуя столь же чудовищна, сколь чудовищна была его жизнь. Но мерзость подробностей удивительно гармонично сочетается с кощунственно прекрасной цитатой. Не следует забывать, что Зюскинд писал в первую очередь для европейского читателя, по большей части имеющего хотя бы минимальный опыт участия в католических церковных обрядах. На последнем выдохе автор недвусмысленно дает понять, что нищие с Кладбища Невинных, сожравшие Гренуя, восприняли свой каннибализм именно как причастие, "впервые совершили нечто из любви".

В некотором роде эти существа решили для себя проблему обладания любимым существом - не так изощренно, как делал это съеденный ими Гренуй, но все же… Круг, можно сказать, замкнулся.

Флакон третий

Состав: несколько разных смертей

Коллекцию разновидностей поганых способов умереть, собранную мною на страницах романа Патрика Зюскинда, я намеренно приберег "на сладкое". Коллекция эта весьма наглядна, вполне самодостаточна и вряд ли нуждается в дополнительных комментариях. Она открывается казнью матери Гренуя на Гревской площади (сомневаюсь, что ограниченные способности этого жалкого существа в области конструирования цепочек причинно-следственной связи позволили ей осознать, что именно с ней происходит и почему так случилось) и увенчивается феерической кончиной самого Гренуя, сожранного возлюбившими его бродягами.

Страницы «Парфюмера» кишат великолепными образцами человеческой глупости, низости и уродства (сам Гренуй на этом фоне выглядит - вопреки или согласно авторской воле, не знаю - почти невинным свихнувшимся ангелом). Неудивительно, что перечень смертей, к которым Зюскинд (не без известного удовольствия, я полагаю) приговорил своих героев, куда более поучителен, чем вялотекущие страдания персонажей дантова «Ада». Возможно, особенно поучительна (и трагикомична) смерть мадам Гайар, женщины, которая душой умерла еще в детстве и (вероятно, отчасти по этой причине) была озабочена исключительно тщательной подготовкой к смерти. Мадам Гайар хотела позволить себе частную смерть и всю жизнь положила на достижение одной-единственной цели: позволить себе помереть дома, а не околевать в Отель-Дьё, как ее муж.

…В 1797 году - ей тогда было под девяносто - она потеряла все свое скопленное по крохам, нажитое тяжким вековым трудом имущество и ютилась в крошечной меблированной каморке на улице Кокий. И только теперь, с десяти-, с двадцатилетним опозданием, подошла смерть - она пришла к ней в образе опухоли, болезнь схватила мадам за горло, лишила ее сначала аппетита, потом голоса, так что она не могла возразить ни слова, когда ее отправляли в богадельню Отель-Дьё. Там ее поместили в ту самую залу, битком набитую сотнями умирающих людей, где некогда умер ее муж, сунули в общую кровать к пятерым другим совершенно посторонним старухам (они лежали, тесно прижатые телами друг к другу) и оставили там на три недели принародно умирать. Потом ее зашили в мешок, в четыре часа утра вместе с пятьюдесятью другими трупами швырнули на телегу и под тонкий перезвон колокольчика отвезли на новое кладбище в Кламар, что находится в миле от городских ворот, и там уложили на вечный покой в братской могиле под толстым слоем негашеной извести1.

Следующей жертвой не Гренуя, - однообразные смерти многочисленных жертв его маниакального стремления к обладанию идеальным ароматом вряд ли достойны пристального внимания, - а так называемого "неотвратимого рока" (когда речь идет о книге, "неотвратимым роком" является, разумеется, автор текста) стал ювелир Бальдини - живое воплощение столь популярного в среде хомосапиенсов самообмана, самообольщения и самодовольства. Перед смертью он (человек, как большинство его современников, искренне верующий) в очередной раз отложил посещение храма ради "более важных" дел. Метафора прозрачна как диетический бульон.

…Ночью произошла небольшая катастрофа, каковая спустя приличествующее случаю время дала повод королю издать приказ о постепенном сносе всех домов на всех мостах города Парижа; без видимой причины обвалился мост Менял - с западной стороны между третьей и четвертой опорой. Два дома обрушились в реку так стремительно и внезапно, что никого из обитателей нельзя было спасти. К счастью, погибло всего два человека, а именно Джузеппе Бальдини и его жена Тереза1.

Трагифарс достигает апогея, когда речь заходит о «подвижнической» гибели маркиза де ла Тайад-Эспинасса, изобретателя и пропагандиста "теории флюидов". Эта метафора не менее прозрачна, чем прочие; от себя же добавлю, что маркиз - единственный экспонат этой коллекции, который вызывает у меня не отвращение, но сочувствие. И теория у него была дурацкая, и умер он, что греха таить, глупо, и последователи его выглядят полными идиотами… Но, по крайней мере, в его существовании присутствовало некоторое (пусть тщеславное) вдохновение, а последние минуты отмечены суматошной, но искренней экзальтацией.

Этот ученый муж, стоявший на пороге старости, приказал доставить себя на вершину высотой 2800 метров и там в течение трех недель подвергнуть воздействию самого настоящего, самого свежего витального воздуха, дабы, как он объявил во всеуслышание, точно к Рождеству снова спуститься вниз в качестве крепкого двадцатилетнего юноши.

Адепты сдались уже сразу за Верне, последним человеческим поселением у подножия ужасной горы. Однако маркиза ничто не могло остановить. На ледяном холоде он сбросил с себя одежду и, исторгая громкие вопли ликования, начал восхождение один. Последнее воспоминание о нем - это его силуэт с экстатически воздетыми к небу руками, исчезающий с песней в снежной буре2.

Заканчиваю ворошить эту коллекцию литературных смертей со странным ощущением: в истории, известной читателям под названием «Парфюмер», действовал не один гениальный маньяк, а два. В то время как Жан-Батист Гренуй безжалостно потрошил молодые тела прекрасных незнакомок, чтобы извлечь из них божественный аромат любви, Патрик Зюскинд столь же безжалостно уничтожал и препарировал человеческий мусор.

Я не стану фальшиво резюмировать, что автор превзошел своего героя в этом странном марафоне от «гения» к «злодейству»: живому человеку нелегко соревноваться с литературным персонажем. Но для живого человека Зюскинд действовал безупречно: воздействие жестокого обаяния его прозы на читательскую аудиторию уже прошло "полевые испытания" и не может не быть признанным максимально эффективным.

Вот уже неделю (ровно столько времени прошло с того момента, когда я принялся абсорбировать ароматы "Парфюмера") меня преследует маниакальное желание написать одну-единственную фразу: "Художник, который не способен обнаружить Жан-Батиста Гренуя в сумерках собственной личности, или врет, или не является художником".

Теперь все.

Чем пахла Европа

Как выглядели города средневековья

Был ли у Гренуя прототип

Почему Грас стал столицей парфюмерии

Можно ли создать аромат любви

________________________________________ ______

«Парфюмер» Патрика Зюскинда - без сомнения, литературная сенсация конца
ХХ века. Произведение, популярное у тетенек-домохозяек и у бунтарски
настроенного интеллектуального студенчества. Томик с романом можно
встретить в руках у вжавшейся в двери вагона метро секретарши и
отдыхающего под испанским солнцем от дел праведных и неправедных ее
босса - бизнес-акулы. Вы все это, собственно, знаете и сами.

Многое из изложенного в этой книге вызывает у внимательного читателя
вопросы, в частности о нравах и быте тогдашних европейцев, о парфюмерии и
прототипах главного героя, о возможности создания универсального
аромата любви и т.п. Давайте попробуем разобраться…

__________________

Глава I. Был ли у Жана-Батиста Гренуя реальный прототип?

В XVIII веке во Франции жил человек, принадлежавший к самым гениальным и
самым отвратительным фигурам этой эпохи, столь богатой гениальными и
отвратительными фигурами. Его звали Жан-Батист Гренуй, и если имя это, в
отличие от имен других гениальных монстров вроде де Сада, Сен Жюста,
Фуше, Бонапарта, ныне предано забвению, то отнюдь не потому, что Гренуй
уступал знаменитым исчадиям ада тьмы в высокомерии, презрении к людям,
аморальности, короче, в безбожии, но потому, что его гениальность и его
феноменальное тщеславие ограничивалось сферой, не оставляющей следов в
истории, - летучим царством запахов.

Патрик Зюскинд, «Парфюмер»

Следует признать, что «Парфюмер» Зюскинда - произведение отнюдь не
фантастическое. Составители ароматов в погоне за доходами и известностью
не брезговали даже самыми отвратительными на взгляд современного
гуманиста средствами. Доктор Сорбонны историк парфюмерии Анник Ле Герер
приводит в своей книге «Ароматы Версаля в ХVII-XVIII в.в.» рецепт
ученика великого химика и врача Парацельса некоего Кроллиуса.

Согласно Кроллиусу, действие благовоний, входящих в драгоценное мумие,
многократно усилено за счет ингредиента, максимально близкого к жизни. А
именно - тела молодого человека, умершего насильственной смертью. То
есть парфюмеру-фармацевту рекомендовалось обзавестись трупом казненного
не ранее одного дня назад преступника, предпочтительно через повешение,
колесование или посажение на кол, — молодого (идеально - почему-то 24
года) и желательно рыжего, поскольку рыжий цвет - есть признак жизненной
силы. Затем следовало отделить мясистые части, вытопить жир, хорошенько
промыть винным спиртом и держать под солнечными и лунными лучами два
дня и две ночи, чтобы очистить содержащиеся в плоти «жизненные
принципы». Далее натереть их миррой, шафраном и алоэ и, наконец,
подвесить над огнем, «как это делают с бычьими языками и свиными
окороками, которые подвешивают над очагом, чтобы они приобрели
восхитительный аромат».

От момента издания рецепта до времени действия романа Зюскинда - около
ста лет. Сущие пустяки. Заметьте, Кроллиуса никто не отправил на
виселицу за его чудовищные рекомендации, рецепт не попал под запрет, был
хорошо известен специалистам. Можно с уверенностью предположить, что и
сам автор, и многие парфюмеры, знакомые с его выкладками, в погоне за
прибылью и известностью, экспериментировали с человеческим мясом.
Казненные преступники Кроллиуса - не юные девственницы Гренуя, однако
нас сейчас интересует сама по себе идея использовать человеческие трупы в
парфюмерных целях.

Современники свидетельствовали, что палачи немало наживались на продаже
свежатинки прямо с эшафота. Наваррский врач Ги де Лафонтен в 1564 году
писал, что на складе одного из торговцев мумие в Александрии были
обнаружены груды тел рабов, предназначенных для переработки в
«улучшенное» мумие.

Парфюмерия шла рука об руку и фармацевтикой (подробнее об этом - позже).
Так что трупы активно использовались и в медицинских целях. Тот же
Кроллиус рекомендовал человеческую плоть в качестве лекарственного
средства, прежде всего, противоядия. Ее необходимо было выдержать
несколько дней в винном спирте, потом высушить. Далее, объяснял автор,
фармацевту вновь понадобится винный спирт для восстановления у плоти
естественного красного оттенка. Поскольку внешний вид трупа неаппетитен,
то его следовало месяц вымачивать в оливковом масле. Поскольку масло
вбирает в себя полезные вещества от мумии, его также можно было
применять в лекарственных целях.

Известный французский химик и фармацевт XVII в. Николя Лефевр несколько
модернизировал рецептуру. Для начала, писал он, необходимо отрезать
мышцы от трупа здорового и молодого мужчины, дать им отмокнуть в винном
спирте, после чего подвесить в сухом прохладном месте. Если воздух
влажный или идет дождь, то данные эти мышцы нужно каждый день сушить на
несильном огне из можжевельника, до состояния матросской солонины.

Впрочем, удивляться толерантности европейцев к подобным рецептам не
приходится. Нравы во времена Средневековья, Возрождения, Просвещения
были во многих своих проявлениях столь людоедскими, что, глядя из дня
сегодняшнего, диву даешься.

Вот вам один из эпизодов, так сказать, городской хроники Парижа. Речь
пойдет об «инциденте» с трупом маршала Д"Анкра - итальянского
авантюриста Кончино Кончини, фаворита королевы Марии Медичи, супруги
Генриха IV и матери Людовика XIII (по приказу последнего маршал-фаворит и
был убит). Утром 25 апреля 1617 года парижская чернь взяла штурмом
двери церкви Сен-Жермен-л"Оксерруа, где был похоронен этот ни разу не
воевавший и крайне непопулярный маршал. Вытащив из под могильной плиты
тело этого маршала, толпа связала трупу ноги оторванной от языка
колокола веревкой, протащила его по улицам и набережным и повесила
головой вниз. То ли на одну из виселиц, которые являлись важной частью
городского пейзажа, то ли за опору Новому моста. Но этого озверевшим
парижанам и парижанкам показалось мало. Кто-то остро наточенным ножом
отрезал уши, нос и «срам» трупа. Вскоре остатки трупа опять потащили по
Парижу. И, наконец, вернув к Новому мосту, бросили в разведенный тут же
костер. Какой-то гражданин вскрыл грудную клетку и, вырвав сердце, чуть
подрумянив на огне, проглотил.

К слову, Европа была хорошо знакома с явлением каннибализма, который
являлся неизбежным спутником голода, периодически охватывавшего
континент. Самым страшным стал великий голод 1314-1315 г.г. Лето 1314
было дождливым, а летом 1315 разразился настоящий потоп. Результатом был
катастрофический неурожай и… большой спрос на человеческое мясо.

Средневековый летописец-монах Рауль Глабер приводит эмоциональное
свидетельство европейского каннибализма, вызванного голодом 1032 - 1034
г.г.: «Голод принялся за свое опустошительное дело, и можно было
опасаться, что исчезнет почти весь человеческий род. Атмосферные условия
стали настолько неблагоприятны, что нельзя было выбрать подходящего дня
для сева, но главным образом по причине наводнений не было никакой
возможности убрать хлеб. Продолжительные дожди пропитали всю землю
влагой до такой степени, что в течение трех лет нельзя было провести
борозду, могущую принять семя. А во время жатвы дикие травы и
губительные плевелы покрыли всю поверхность полей. Хорошо, если мюид
семян давал одно сетье урожая, а с него едва получали пригоршню зерна.
Если по случаю и удавалось найти в продаже что-нибудь из продуктов, то
продавец мог запрашивать любую цену. Когда же съели и диких зверей, и
птиц, неутолимый голод заставил людей подбирать падаль и творить такие
вещи, о каких и сказать страшно. Некоторые, чтобы избежать смерти, ели
лесные коренья и траву. Ужас охватывает меня, когда я перехожу к
рассказу об извращениях, которые царили тогда в роду человеческом. Увы! О
горе! Вещь, неслыханная во веки веков: свирепый голод заставил людей
пожирать человеческую плоть. Кто был посильнее, похищал путника,
расчленял тело, варил и поедал. Многие из тех, кого голод гнал из одного
места в другое, находили в пути приют, но ночью с перерезанным горлом
шли в пищу гостеприимным хозяевам. Детям показывали какой-либо плод или
яйцо, а потом их уводили в отдаленное место, там убивали и съедали. Во
многих местностях, чтобы утолить голод, выкапывали из земли трупы».

Поиск реальных прототипов Гренуя приведет нас и в гораздо более поздние
времена, а именно в 50-е годы XIX века. Галисия, автономный край в
Испании, был взбудоражен судебным разбирательством дела Мануэля Бланко
Ромасанта. Он был изобличен в как серийный убийца женщин и детей. Причем
есть основания полагать, что своих жертв Ромасанта освежевывал,
выкачивал из трупов жир, а его уже продавал аптекарям, производивших из
данного сырья высококлассное мыло. Любопытно, что подсудимый, не отрицая
совершения убийств, виновным себя, тем не менее, признавать отказался.
Он заявил на суде, что им овладела удивительная болезнь «ликантропия»,
превращавшая человека в волка.

По итогам судебного разбирательства этот маньяк-психопат был в апреле
1853 года приговорен к смертной казни через удушение с целью
предупреждения беспорядков. Затем дело было передано в суд высшей
инстанции, который заменил казнь пожизненным заключением. Возмущенный
прокурор, безусловно, поддержанный общественным мнением, обжаловал это
решение и в результате новых слушаний в марте 1854 года, был
восстановлен изначальный приговор: удушить мерзавца.

Но… Тут вмешались власть имущие. А именно королева Испании Изабелла II. К
ней обратился некий французский врач, который хотел исследовать
человека-волка. Так Ромасанта был спасен от виселицы - монаршая особа
фактически отменила казнь. Дальнейшие события за давностью лет
восстановить не представляется возможным. Ромасанта то ли умер в тюрьме,
то ли сбежал из нее и исчез…

Как известно, экспериментировали с человеческим жиром для производства
парфюмерно-гигиенической продукции некоторые ученые из числа германских
нацистов. Указание на это есть в материалах Нюрнбергского процесса, где
судили главарей «рейха». Вот протокол допроса свидетеля от 28 мая 1945
г.

«1945 г., мая 28 дня, г. Данциг, военный прокурор тыла 2-го Белорусского
фронта подполковник юстиции Гейтман и военный следователь военной
прокуратуры 2-го Белорусского фронта майор юстиции Каденский допросили
нижепоименованного в качестве свидетеля, который показал:

Мазур Зигмунд Юзефович, 1920 года рождения, уроженец г. Данцига, поляк,
принявший немецкое подданство в январе 1944 года,. образование — окончил
6 классов польской гимназии в г. Данциге в 1939 году, служил
добровольно в 1939 году в польском войске солдатом, из чиновников,
холостой, со слов не судимый, проживал в г. Данциге, Бечергассе, д. № 2,
должность до апреля 1945 года—препаратор анатомического института г.
Данцига, имеет мать в г. Данциге, улица Нейшотланд, д. № 10, владеет
польским и немецким языками.

Свидетель об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний предупрежден.

Переводчик об ответственности за отказ от перевода и за дачу ложного перевода по ст. ст. 92, 95 УК РСФСР предупрежден.

«В октябре 1940 года, будучи в Данциге, я искал себе работы.

Немецкий чиновник Густав Ланге из рабочего бюро Данцига, которому я
отдал одну комнату из своей квартиры, обещал мне подобрать более лучшую,
подходящую работу в каком-нибудь учебном заведении Данцига, после чего я
был направлен в анатомический институт г. Данцига, где и начал работать
с января 1941 года. Сначала я работал курьером три месяца. Работая
курьером, я заинтересовался медициной и с помощью Ланге и профессора
Шпаннера получил назначение на должность препаратора анатомического
института с января 1941 года. В мои обязанности как препаратора входило
вычерчивание таблиц и помощь при вскрытии трупов.

Директором анатомического института был немец из г. Киля, профессор
Шпаннер Рудольф, который в январе 1945 года выехал в район г. Галле.

Заместителем профессора Шпаннера был доктор доцент, Вольман - офицер СС,
но ходил он в штатском костюме и иногда в черном мундире СС. Вольман из
Чехословакии, его чехословацкая фамилия Козлик.

В январе 1945 года он добровольно вступил в войска СС.

Ассистентом работала с октября 1944 года женщина Фосбек из Цоппота,
которая уехала в Галле вместе с профессором Шпаннером. Она ассистировала
профессору Шпаннеру.

Старший препаратор был фон Барген, который приехал в Данциг из г. Киля вместе с профессором Шпаннером.

Служителем для подноски трупов был немец Рейхерт из г. Данцига, ушедший в
ноябре 1944 года в немецкую армию. Таким же служителем был и немец
Боркман из г. Данцига, но где он сейчас находится, я не знаю.

Вопрос: Расскажите, как производилось мыловарение из человеческого жира при анатомическом институте г. Данцига.

Ответ: Рядом с анатомическим институтом в глубине двора летом 1943 года
было построено каменное одноэтажное здание из трех комнат. Здание это
было построено для обработки трупов, вываривания костей. Так было
объявлено официально профессором Шпаннером. Именовалась эта лаборатория
лабораторией для изготовления скелетов человеческих и сжигания мяса и
ненужных костей. Но уже зимой 1943—1944 года профессор Шпаннер приказал
собирать человеческий жир и не выбрасывать его. Это приказание было
отдано Райхерту и Боркману.

В феврале 1944 года профессор Шпаннер дал мне рецепт приготовления мыла
из человеческого жира. В этом рецепте предписывалось брать человеческий
жир 5 кило с 10 литрами воды и 500 или 1000 г каустической соды — все
это варить 2-3 часа, затем дать остыть. Мыло всплывает вверх, а остатки и
вода остаются на дне в ведрах. К смеси прибавлялась еще и поваренной
соли пригоршня и сода. Затем добавлялась свежая вода, и смесь снова
варилась 2-3 часа. После остывания готовое мыло выливалось в формы.

Мыло получалось неприятного запаха. Для того чтобы уничтожить этот неприятный запах, прибавлялся бензальдегид.

Работа по изготовлению мыла из человеческого жира началась в январе 1944
года. Непосредственным начальником фабрики мыла был старший препаратор
фон Барген. Все оборудование было взято из анатомического института.

Первая партия трупов была доставлена из Конрадштейна из психиатрической больницы, количество не помню.

Кроме того, был большой запас трупов в анатомическом институте в
количестве около 400 трупов. Значительная часть трупов была
обезглавлена. Обезглавленные трупы были доставлены после
гильотинирования в тюрьме г. Кенигсберга, а в 1944 году гильотина была
установлена в тюрьме г. Данцига. Эту гильотину я видел в одной из комнат
тюрьмы и видел я ее, когда ездил в тюрьму г. Данцига за трупами. Схему
гильотины прилагаю.

Когда я приезжал в тюрьму за трупами, то трупы были свежие, только что
после казни, и брали мы их в комнате, соседней с той, где находилась
гильотина. Трупы были еще теплые. К каждому трупу была карточка с
указанием фамилии и года рождения, и эти фамилии в анатомическом
институте вписывались в особую книжку; где находится сейчас эта книжка, я
не знаю. В тюрьму за трупами в г. Данциг я ездил 4—5 раз.

Из лагеря Штрутхоф Боркман привез 4 трупа русских людей, мужчин.

Жир собирали с человеческих трупов Боркман и Рейхерт.

Мыло варил я из трупов мужчин и женщин. Одна производственная варка
занимала несколько дней — от 3 до 7 дней. Из двух известных мне варок, в
которых я принимал непосредственное участие, вышло готовой продукции
мыла более 25 килограммов, причем для этих варок было собрано 70—80
килограммов человеческого жира, примерно 40 трупов. Готовое мыло
поступало к профессору Шпаннеру, который его хранил у себя лично.

Работами по производству мыла из человеческих трупов, как мне известно,
интересовалось гитлеровское правительство. В анатомический институт
приезжали министр просвещения Руст, министр здравоохранения Конти,
гаулейтер Данцига Альберт Форстер, а также много профессоров из других
медицинских институтов.

Сам я лично для своих потребностей, для туалета и стирки, употреблял это
мыло из человеческого жира. Лично для себя я взял этого мыла четыре
килограмма.

Так как эта работа по производству мыла производилась по приказанию профессора Шпаннера, то я считал это нормальным явлением.

Лично для себя также брали мыло Райхерт, Боркман, фон Барген и наш шеф профессор Шпаннер, а также все остальные сотрудники.

Некоторым студентам, помогавшим в работе, также давали это мыло.

Профессор Шпаннер говорил, что производство мыла из человеческого жира надо держать в секрете.

У нас в институте приготовление мыла носило экспериментальный характер,
но когда предполагалось использование трупов для производства мыла в
широких масштабах, мне не известно.

Профессор Шпаннер старался достать как можно больше трупов и вел
переписку с тюрьмами и лагерями, с которыми договаривался о том, что
трупы в этих местах бронируются Данцигским анатомическим институтом.

Поступающие трупы в препараточной нами обривались, причем волосы
сжигались, во всяком случае факты использования волос мне не известны.

Точно так же, как человеческий жир, профессор Шпаннер приказал собирать
человеческую кожу, которая после обезжиривания подвергалась обработке
определенными химическими веществами. Производством человеческой кожи
занимался старший препаратор фон Барген и сам профессор Шпаннер.
Выработанная кожа складывалась в ящики и шла для специальных целей, но
каких, я не знаю.

В анатомическом институте происходили конференции научного состава, и я
знаю таких конференций три, но что на них обсуждалось, сказать не могу,
так как я на них не присутствовал.

Записано с моих слов правильно, мне переведено на польский язык, подтверждаю.

Подпись: Мазур Зигмунд».
______________________

Глава II. Действительно ли они так ужасно воняли?

Люди воняли потом и нестиранной одеждой, изо рта воняло гнилыми зубами,
из их животов - луковым супом, а от тел, если они уже не были достаточно
молоды, старым сыром, и кислым молоком, и онкологическими болезнями…
Крестьянин вонял как и священник, ученик ремесленника - как жена
мастера, воняло дворянство, и даже король вонял, как дикий зверь, а
королева, как старая коза, и летом, и зимой

Патрик Зюскинд, «Парфюмер»

Помните шок, испытанный вами при первом прочтении «Парфюмера»? Да нет же
- не о похождениях гламурного маньяка Жана-Батиста Гренуя речь: таким
жителей современных мегаполисов давно не удивить. Любой следователь по
особо важным делам может за кружкой пива поведать истории куда
кошмарнее. Речь о другом -жутчайшей вони и антисанитарии, сопровождавшей
жизнь предков современных европейцев. Не таких уж, кстати, и далеких
предков - с описанных в книге Патрика Зюскинда времен и десяти поколений
не сменилось. Что в данном описании правда, а что художественный
вымысел? На этот есть две прямо противоположных по смыслу версии, каждая
из которых ссылается на свои источники. Начнем с версии, которая вполне
в духе того, о чем пишет Зюскинд.

Короли и мочалка

Если вы познакомите меня с человеком, который ассоциирует исторические
периоды с именами великих художников, музыкантов или ученых, я буду
долго и искренне трясти ему руку, расточая комплименты уникальному
мировосприятию. Для большинства же, к которому отношусь и я, история -
это, прежде всего, история руководства: царей, императоров, султанов,
шахов, президентов и генеральных секретарей. Так проще и запоминается
легче. Не забудем и об огорчительном лизоблюдстве, сопровождающем
человечество на протяжении многих веков - привычки и повадки монарха тут
же становились общепринятыми сначала в его окружении, а затем и более
широких кругах управленческой элиты. Решительное расставание с бородами
при Петре I и повальное увлечение теннисом в среде ельцинской камарильи -
явления одного порядка. Поэтому и говоря о гигиене, санитарном
состоянии наших западных соседей, следует начать с коронованных особ.

Некоторые (не все!) европейские короли пахли тошнотворно. Рядом с ними
вы бы не простояли и пары минут. Любой бомж с Ленинградского вокзала
Москвы даст фору по части запаха такому правителю европейской страны.

Воняли, впрочем, царственные личности в полном ладу с рекомендациями
тогдашних эскулапов. Известный нам как «прорицатель» Мишель Нострадамус
(1503-1566) заслуживает гораздо большего уважения как умный лекарь,
эффективно боровшийся с чумой, а также как пропагандист элементарных
гигиенических процедур. Заглавие одной из его книг (издания сохранились в
парижских библиотеках Св. Женевьевы и фонде Мазарини) звучит так:
«Превосходная и очень полезная брошюра о многих отменных рецептах,
разделенная на две части. Первая часть нас учит способу приготовлять
разную помаду и духи для украшения лица. Вторая часть нас учит
приготавливать варенья различных сортов из меда, сахара и вина.
Составлена магистром Мишелем Нострадамусом — доктором медицины из Салона
в Провансе. Лион 1572 г.». Судя по всему, без главки о варенье книга
расходилась бы хило. Между тем, Нострадамус озабочен такими проблемами
своих современников, как приготовить порошок, вычистить и обелить зубы,
как бы красны и черны они ни были, как придать дыханию приятный запах,
как очистить зубы, даже сильно порченые гнилью, как сделать мыло,
делающее руки белыми и мягкими, как уничтожить слишком большую полноту
тела. Но подобными книжками Нострадамус не прославился. В ходу были
совершенно иные медицинские советы.

Скажем, личный врач английского короля Эдуарда II (1284—1307 г.г.) Джон
Гатисден рекомендовал в качестве процедуры для сохранения в целости
зубов дышать собственными экскрементами (и это через много столетий
после древних римлян, которые для чистки зубов готовили порошок из
толченого жемчуга или кораллов!). Автор вышедшего в ХV веке популярного
медицинского трактата глубокомысленно утверждал, что вода ослабляет
организм и расширяют поры на коже, а туда может проникнуть зараженный
инфекцией воздух. Так что от души помывшийся человек практически
неизбежно заболеет или даже «отбросит копыта». Другое медицинское
светило, уже в ХVI веке особо предостерегало от умывания лица: еще бы -
оно вызывает катар и ухудшает зрение! Смешно? Нет! Поводом для всех этих
заблуждений стала Великая эпидемия чумы 1348 года. Она и положила
начало вполне, в общем, логичным убеждениям в том, что все болезни,
каждая из которых на то время могла стать смертельной, живут в зловонном
воздухе и в любой момент способны ворваться в тело.

Надо ли удивляться тому, что хорошо знакомые с достижениями современной
медицины монархи с опаской относились к водным процедурам?

Про английского и шотландского короля-бисексуала Якова (1566—1625)
известно, что он никогда не мыл руки, только смачивал кончики пальцев
влажной салфеткой. Королева Кастилии Изабелла (1451-1504), при
царствовании которой Христофор Колумб открыл Америку и появилась
«святая» Инквизиция, в воспоминаниях современников осталась женщиной
выдающейся красоты и добродетели. Для нас же особый интерес представляет
другой факт - Изабелла Кастильская дала обет не мыться и не менять
исподнее, пока Испания не одержит победу над Гранадой. Месяц шел за
месяцев, белоснежное королевское исподнее католической дамы постепенно
ветшало, приобретая серовато-желтый цвет. Этот «изысканный» оттенок
испанцы с тех самых пор именуют «цвет исабель». Легенда гласит, что
получить разрешение и деньги на экспедицию Колумбу помогло то
обстоятельство, что он приблизился к королеве Изабелле на расстояние 5
метров и мужественно выдержал 20-минутную аудиенцию, ничем не выдав
своего отвращения ужасной вонью.

Что по поводу обета думал царственный супруг Фердинанд Арагонский -
история умалчивает. Отметим, что образцовая католическая королева много
времени проводила в походах, сидя на лошади, что, вероятнее всего,
добавляло в королевское амбре новые пахучие нотки.

Про знаменитого короля Генрих IV (он же Генрих Наваррский, 1553-1610),
тот самый, что, произнеся «Париж стоит мессы» порвал с протестантством,
стал католиком, открыв себе путь к французскому трону, говорят, что он
мылся всего три раза в жизни. К слову, презиравший гигиену, постоянно
пахнущий потом Генрих слыл отъявленным дон-жуаном, что характеризует не
только его, но и невзыскательных придворных дам. В дневнике Жана Эруара,
личного врача сына Генриха, будущего Людовика XIII, наблюдавшего за ним
с самого рождения в сентябре 1601 года, имеется много подробностей о
нормах гигиены, соблюдавшихся в отношении маленького дофина. «11 ноября
1601 года ему впервые натерли голову. 17 ноября 1601 года ему натерли
лоб и лицо свежим сливочным маслом и миндальным молочком, поскольку там
появилась грязь. 4 июля 1602 года его впервые причесали, ему это
нравилось, и он поворачивался головой там, где у него чесалось. 3
октября 1606 года ему омыли ноги теплой водой в первый раз. 2 августа
1608 года впервые искупали».

Надо, кстати, отдать должное Людовику XIII (1601-1643), известному нам
по роли Табакова в мушкетерских телефильмах. Он-то как раз, несмотря на
антисанитарное младенчество и зловонное окружение был человеком
чистоплотным, а по меркам своего времени - выдающимся чистюлей. Каждое
утро принимал ванны, омывал ноги. Известна история, как в 1604 г.
трехлетний принц Луи, проезжая из замка Сен-Жермен в Париж через
предместье Сен-Оноре — квартал новый и куда лучше вентилируемый, чем
внутригородские старинные кварталы, — сразу же почувствовал, как веет
затхлостью от вод ручейка, вдоль которого двигалась карета, и наморщил
нос.

— Маманга! — запищал он, обращаясь к своей гувернантке, мадам де Монгла. — Как же тут противно пахнет!

Младенцу тут же сунули под нос платочек, пропитанный уксусом. Позже, уже
став взрослым, Людовик мучился из-за запаха, доносившиеся до его окон
из окружавших Лувр рвов, и постоянно старался сбежать из города на лоно
природы.

Иногда врачи, несмотря на свою в целом антисанитарную активность, все же
приносили пользу разлагающимся в грязи монархам. Так, известно, что они
несколько раз настояли на омовении другого французского короля -
Людовика XIV (1638-1715). Впрочем, прославленный Король-Солнце,
царствовавший более 70-ти лет и изрекший легендарное «Государство — это
я!» усилия медиков не оценил. Видимо, оценив дьявольское коварство воды,
приносящей объективное удовольствие, но при этом зловредно расширяющей
поры и ухудшающей зрение, он крайне редко посещал ванную комнату.
Единственный ритуал, которому ежедневно следовал Король-Солнце, -
омовение ладоней винным спиртом.

Многие дамы и кавалеры, графы, герцоги, маркизы и бароны полностью
соответствовали своим властителям-грязнулям. Мылись они нечасто и пахли,
видимо, соответственно.

Легенды ходят про британского герцога Норфолка, который отказывался
мыться из религиозных убеждений (о влиянии христианства на средневековую
гигиену мы еще поговорим). Человек добровольно гнил заживо. Когда его
тело практически полностью покрылось гнойниками, не выдержали слуги. Они
дождались, когда герцог надерется в хлам и, не спрашивая разрешения,
отмыли его светлость.

Конечно, вышеупомянутый герцог - курьез даже на фоне запаршивевшего
дворянства. Большая часть аристократов стремилась избавить себя и
окружающих от ужасающего запаха немытого тела. В ход шли надушенные
тряпочки, специальная пудра, мешочки с пахучими травами, носимые в
складках одежды (они дошли до наших дней и известны как саше, правда,
сейчас используются как ароматизаторы воздуха).

В моду вошли платки (итальянские фаццолетто), вроде бы декоративные, но
ими дамы и кавалеры могли отгонять расплодившихся и норовивших присесть
на грязные телеса мух.

Гигиенический кошмар, в котором пребыли короли и свита, усугублялась
антисанитарией, царившей во дворцах. Такого понятия как «туалет» в
современном понимании этого слова не существовало в прославленных
резиденциях французских королей. Не только слуги, но и высокородные
обитатели Лувра присаживались во дворах, на лестницах, на балконах. Судя
по всему, понятия о «стыдном» тогда сильно отличались от нынешних. По
нужде придворные и царственные особы спокойно приседали на подоконники у
открытого окна. И только некоторые чистюли предпочитали ночные горшки,
содержимое которых выливалось за воротами дворца. Для этих же целей
стены прикрывались портьерами, в коридорах делались глухие ниши. Грубая,
нечистая пища, которой питались даже аристократы, делала понос не
чем-то из ряда вон выходящим событием, а обыденным, каждодневным
явлением. Так что ниши и портьеры никогда не пустовали.

Таким образом, данное Карлом V (1338-1380) в 1364 году поручение
разрисовать красными крестами сад и коридоры Лувра, чтобы остановить
желающих использовать дворцовые помещения в качестве сортира, осталось
прекраснодушной наивностью.

Знаменитый мемуарист герцог де Сен Симон (1675-1755) оставил потомкам
подробное описание нравов и быта при дворе Людовика XIV. В «Мемуарах»
герцога описываются придворные дамы Версаля, которые опорожнялись чуть
ли не прямо во время светской беседы. Экскурсоводы современного Версаля
часто рассказывают посетителям байку о том, как однажды в опочивальню к
Людовику прибыл испанский посол. Сиятельный гранд опешил - тяжелый дух в
королевской спальне вызвал у него обильное слезоотделение. Посол
дипломатично попросил перенести разговор в Версальский парк, но там
оказалось еще хуже. Дело в том, что местные кусты служили отхожим
местом. Посол упал в обморок.

В 1764 году Ла Морандьер так описывал ароматы Версальского дворца:
«Парки, сады и сам замок вызывают отвращение своей мерзопакостной вонью.
Проходы, дворы, строения и коридоры наполнены мочой и фекалиями; возле
крыла, где живут министры, колбасник каждое утро забивает и жарит
свиней; а вся улица Сен-Клу залита гнилой водой и усеяна дохлыми
кошками».

Загадив той или иной дворец, короли вместе со свитой переселялись в
следующий замок, предоставляя слугам возможность проветрить помещения и
убрать нечистоты.

И все-таки они мылись!

А теперь вторая версия, другой взгляд на санитарно-гигиеническое
состояние старой Европы. Горожанам XVIII и более ранних веков, как
утверждают сторонники альтернативных представлений, просто не было нужды
мыться столь часто, как нашим современникам. Ведь экологическое
состояние городов, не испорченное дымящими трубами заводов и фабрик,
было гораздо более благоприятным для человеческого организма. Да и
синтетических добавок к пище еще не придумали…

Начиная с XV века, в Европе массово выпускали твердое мыло. При этом
животные жиры соединялись не с древесной золой костра, как раньше, а с
природной кальцинированной содой. Это значительно снижало себестоимость
мыла, перевело мыловарение из ремесленного производства в мануфактурное.
Мыло стало доступно любому человеку достатка выше среднего, и уж, тем
более, любому представителю богатого и знатного дворянства. Согласитесь,
было бы странно наращивать выпуск продукции, на которую нет спроса.
Значит - покупали и… мылись.

Упомянутый выше Людовика XIII не был единственным монархом-чистюлей. Как
свидетельствует старшая дочь прусского короля Фридриха Вильгельма I
(1688- 1740) Вильгельмина, ее папа мылся каждый день, а руки драил
постоянно. Причем пользовался король самым дешевым мылом, не признавая
духов и благовоний. Фридрих Вильгельм I нашел радикальное решение
проблемы вшей, заставляя свое окружение (а это были в основном военные)
бриться наголо и носить парики... Воспоминания Вильгельмины довольно
любопытны: она в своих оценках людей не забывала упомянуть, кто был
грязный и вонючий. Например, пишет, что когда ее брату, кронпринцу,
привезли невесту, прусские принцессы были неприятно потрясены, что она
дурно пахнет…

В различных источникам можно найти сведения, которые ставят под сомнение
репутацию придворных дам средневековья и «Галантного века» как
отъявленных грязнуль. Скажем, у некоронованной королевы Франции
фаворитки и любовницы Людовика XV маркизы де Помпадур было биде из
дорогого дерева, с инкрустациями и позолоченными бронзовыми накладками. А
это тот самый Людовик XV, который, как пишет Зюскинд «вонял, как дикий
зверь».

Принятие дамами ванн было одним из довольно распространенных сюжетов
изобразительного искусства. В середине XVI века еще одна некоронованная
королева Франции - любовница Генриха II Диана де Пуатье позировала
живописцу и графику Франсуа Клуэ прямо во время омовения. Результатом
стала картина «Дама в ванной», которая сейчас хранится в вашингтонской
Национальной галерее. Чуть позже - в конце XVI века - неизвестный
художник запечатлел в ванной фаворитку французского короля Генриха IV
Габриэль д’Эстре с сестрой. А ведь это тот самый Генрих IV, который
вроде как сам мылся всего три раза в жизни… Богатых горожанок в ванных
комнатах изображали известный французский живописец «ровесник» Гренуя
Жан Мишель Моро-младший, живший на пол века раньше художник Жан Батист
Патер.

Слушал господина, который другому говорил: «Смешно, как они одинаково пахнут, горелым сквозь духи, все эти сухие хорошенькие шатеночки», и, как часто бывает, пошлость, неизвестно к чему относившаяся, крепко обвилась вокруг воспоминания, питаясь его грустью.

Владимир Hабоков.
«Весна в Фиальте»

Жандарму, который конвоировал осужденную из зала суда, показалось, что она стала спокойней. Она угадала, что он служил в Алжире, и даже сказала, какой одеколон он употребляет, потому что когда-то у неё был знакомый, который им душился.

Себастьян Жапризо.
«Ловушка для Золушки»

В 1985 году немецкий писатель Патрик Зюскинд опубликовал свой роман, перевод которого вышел в «Иностранной литературе» под названием «Парфюмер» (в новом русском переводе - «Аромат», а в оригинале - «Das Parfum») . Роман был признан настолько же восхитительным, насколько мерзостно главное действующее лицо - безродный подмастерье парфюмера Жан-Батист Гренуй.

Место и время действия: Франция XVIII века, страна изысканных духов и неописуемого уличного зловония. Там-то и появился на свет отвратительный ублюдок с одним-единственным талантом и сокровищем - феноменально острым, гениальным обонянием. И вот случилось ему обнаружить, что не все запахи, исходящие от человека, плохи, а встречаются среди них ароматы более совершенные, чем любые творения парфюмеров. Он не читал ни Песни Песней, ни античных поэтов, а потому благоухание юных девушек оказалось его собственным поразительным открытием, которое и определило его судьбу. В конце концов, девушки - те же цветы, аромат можно и должно отнять у них, действуя по правилам парфюмерного искусства, и рядом с розовой водой и эссенцией жасмина на полочке встанет эссенция Любви…

Не будем говорить о блестящей эрудиции и остроумии романиста, а остановимся лишь на одном его утверждении: все чувства, которые мы питаем к себе подобным, всё эмоциональное восприятие мира основано на запахах. Мы не властны над своими симпатиями и антипатиями потому, что не обращаем должного внимания на эти тайные сигналы нашему второму «я». Критики с лёгкостью разъясняют читателям, что запахи у Зюскинда - «метафора всеохватной связи между людьми» и «символ непознанного в человеческой натуре». Однако в основе этой метафоры (или символа) лежат конкретные факты, которые не одно десятилетие привлекают внимание учёных.

Какую информацию человек извлекает из запахов? Возможно ли это в принципе, при нашем-то притуплённом цивилизацией обонянии? Если это происходит, то почему мы как бы вовсе не отдаём себе в этом отчёта? И существует ли на самом деле «эссенция любви»?

Запах её духов

Все знают, как трудно бывает припомнить запах или описать его словами. Собственно, подходящих слов в нашем языке и нет. Свежий, резкий, сладкий, терпкий - самые общие, малозначащие термины. (Даже применимы они не только к запаху, но также к осязанию и вкусу.) Недаром поэты и писатели предпочитают называть запах по его источнику: пахнет ёлкой, мандарином, дымом… А ведь наш язык вовсе не так беспомощен, если речь идёт, например, о зрении: мы не говорим «цвет ясного неба» или «цвет травы», а уверенно называем цвет синим или зелёным. Что же помешало человеку придумать такие же точные названия для запахов?

Причина - в устройстве нашего организма, в анатомии центральной нервной системы. Обонятельные луковицы теснее связаны с гипоталамусом и лимбической системой, чем зрение и слух, и гораздо слабее - с корой полушарий. Если сказать по-другому, запахи прочно связаны с эмоциями и слабо - с логическим мышлением, речью. Отсюда мучительное противоречие: знаешь, что любишь этот запах или терпеть его не можешь, узнаёшь его среди других, а объяснить, какой он, - не получается.

Бессмысленно бороться с собственной анатомией и изобретать специальное слово для запаха нарциссов. Но можно попытаться понять, какими преимуществами обладает наш аппарат восприятия запахов - такой, какой он есть. Это удалось человеку, который был писателем, поэтом и естествоиспытателем. «И духи у неё были недорогие, сладкие, назывались «Тагор». Этот запах, смешанный со свежестью осеннего парка, Ганин теперь старался опять уловить, но, как известно, память воскрешает всё, кроме запахов, и зато ничто так полно не воскрешает прошлого, как запах, когда-то связанный с ним ». (В. Hабоков. «Машенька») .

Блестящая формула. Запах духов - единственное «слепое пятно» в зримом и осязаемом образе девушки, и так должно быть, потому что запах - не часть картины, зашифрованной в памяти, а ключ к ней. Это уже не поэзия, а физиология. «Flashbulb memory», «память обонятельных луковиц» - так называют способность запаха мгновенно оживлять воспоминания. Запах служит клавишей экстренного вызова, извлекающей на свет некую сцену из прошлого со всеми давно позабытыми малозначительными подробностями, мыслями и чувствами.

Яркие, насыщенные эмоциями воспоминания вызывают запахи знакомых мест. (Наполеон на острове Святой Елены писал: «С закрытыми глазами я узнал бы мою Корсику по запаху ».) Можно вспомнить и другие ситуации, менее поэтические, но тоже важные для человека. Запах эфира в приёмной зубного врача вызывает у пациентов чувство тревоги, учащённое сердцебиение - иначе говоря, повышается содержание адреналина в крови. Бормашины ещё не видно и не слышно, но организм уже готов к стрессу.

Очевидно, что «обонятельная память» может быть весьма полезна в борьбе за существование. Вместо длительного анализа известных данных, логических сопоставлений и моделирования дальнейшего хода событий - мгновенное восстановление позабытого опыта, которое из-за своей внезапности и спонтанности кажется чудом. Не случайно о запахах пишут поэты, и не случайно слово «вдохновение» в нескольких языках происходит от «вдоха» (inspiration) , а художественную прозорливость называют «чутьём». Знание, приходящее как бы из ниоткуда…

С другой стороны, именно это «опережение мысли», выводы, возникающие вне логики, немотивированные эмоции компрометируют обоняние в глазах мыслителей, делают его низменным, животным чувством (так, например, у Канта) . И в самом деле, не унизительно ли, что запах цветочных духов или плохого бензина возвращает разумного человека к давно изжитым глупостям и ошибкам? Какое в этом преимущество, какая целесообразность? Одна только дань животному естеству.

Ваши пальцы пахнут ладаном

Пока поэты и философы спорили, люди с фантазией активно применяли на практике феномен «памяти обонятельных луковиц». Запах, воссоздающий определённое настроение, - могучая сила, которой жаль было бы не воспользоваться. И не случайно у самых различных народов религиозные обряды сопровождаются воскурением благовоний. Предполагается, что богам это угодно, и несомненно, что сами верующие при этом яснее ощущают особенность богослужения по сравнению с обыденной жизнью, свою общность и причастность к таинству. Знакомый запах помогает настроиться на празднично-возвышенный лад, снова воскрешает однажды испытанный трепет… (Просим верующих не обижаться. Понимание законов природы и следование им - будь это благовонный дым ладана или «золотое сечение» в пропорциях храма, - на наш взгляд, свидетельствует только о мудрости.)

Способность получать удовольствие от запахов - даже от тех, которые не связаны ни с чем полезным! - скорее всего, является врождённой, а не приобретённой. Доказать это было не очень просто, и всё же эксперименты с маленькими детьми подтверждают: умение наслаждаться ароматами, по-видимому, присуще человеку от природы. Возможно, поэтому люди разных культур проявляют большое единодушие, разделяя запахи на «приятные» и «неприятные» - гораздо большее, чем, скажем, при различении «красивого» и «некрасивого». Изваяние чужого бога может быть нелепым, безобразным, но благовоние - всюду благовоние. И ладан (ароматическая смола деревьев рода босвелия, произрастающих в Южной Африке) , и фимиам (он же тимьян, он же чабрец ползучий - неприметная травка, обычная для Подмосковья) пахнут приятно на чей угодно вкус. А на острове Майотт неподалеку от Мадагаскара молодые люди перед обрядом инициации вдыхают дым особого курения: в горшочке тлеют морские водоросли, лимонные корочки, кокосовое масло и семена местных растений. Вроде бы подобрано неплохо, во всяком случае, этнографам-европейцам запах понравился…

Всё это навевает мысли о семиотике природных запахов - о фиксированном значении (или, если угодно, физиологическом действии) того или иного аромата. Действительно, существуют запахи с определёнными свойствами, одинаковыми для всех людей, - своего рода модуляторы душевного состояния. Так, есть запахи, повышающие бдительность (этим словом физиологи называют пристальное внимание, не ослабевающее со временем) , - запах мяты, а также некоторых цветов из семейства лилейных. Это наблюдение не прошло незамеченным: в американской армии мятная жвачка включена в рацион солдат, и жевать её не возбраняется даже часовым. Охранники в супермаркетах тоже… обоняющих лилии ни разу не видела, а жвачку жуют постоянно.

Ароматерапия - это тема для отдельной большой статьи. Но в общем и целом воздействие ароматов на психику считается благотворным, хотя не всегда его удается продемонстрировать в эксперименте. Возбуждающие или успокаивающие, приятные запахи поднимают настроение, делают жизнь легче, даруя «внелогические» положительные эмоции. Как сказал сэр Генри юному Дориану Грею, который, пережив потрясение, жадно нюхал сирень: «Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа ».

Однако окончательное восприятие запаха, положительная или отрицательная его оценка все-таки зависит от личного опыта. В том и состоит сущность «обонятельной памяти», что она восстанавливает события НАШЕЙ жизни, единственной и неповторимой. Один и тот же одеколон кому-то навеет воспоминания о первой любви, а кому-то - о ненавистном начальнике.

Заядлому антиклерикалу отвратителен запах ладана. Запах еловой хвои считается светлым, внушающим оптимизм. И в самом деле, девять из десяти граждан ассоциируют его с праздником, с шампанским и с фильмом «Ирония судьбы»… а десятый, не про нас будь сказано, вспоминает венок из еловых лап на свежей могиле. Недаром Йозеф Кнехт у Гессе, говоря о субъективных и потому непригодных для Игры ассоциациях, приводит в качестве примера именно запах.

Так существуют ли запахи универсального действия? Буквы летучего алфавита, которые всегда и всеми читаются одинаково?

Дух лидерства

Естественно было поискать такие запахи среди тех, что исходят от нас самих. Мы знаем, что животные получают массу полезной информации из запаха сородичей: определяют по запаху и сексуальный, и социальный статус, и сиюминутное настроение собеседника. Достаточно посмотреть, как собака обнюхивает столб: это вам не какие-то там невыразимые словами чувства, а прямо-таки работа с базой данных!

Народы, иногда называемые «примитивными», уделяют запаху тела много внимания. Австралиец из племени гиджингали, провожая друга в дальний путь, проводит рукой у себя под мышкой и потом - по голой груди друга: дескать, расстаёмся, но дух мой останется с тобой. Бушмены Калахари производят подобные действия во время магических обрядов лечения, аборигены Папуа-Новой Гвинеи - при родовспоможении. Значение символического действия очевидно: запах человека воспринимается как часть его самого, и люди стремятся передать частицу себя тем, кому хотят помочь.

Цивилизованному человеку, разумеется, и подумать неприятно о таком символизме. Однако европейская культура сохраняет его следы. Основной источник запаха у человека - подмышечные впадины. Вполне вероятно, что жестикуляция, сопровождающая речь - всплёскивание руками от удивления или возмущения, приветственные и прощальные взмахи, - исторически связана именно с необходимостью открыть подмышку, чтобы привлечь к себе дополнительное внимание, послать собеседнику своего рода химическое подтверждение слов. В этом свете совершенно иначе смотрятся простёртые над толпою руки вождей и торжественные партийные салюты…

В одном из отчётов британских спецслужб высказывалось язвительное предположение, что фюрер, воздымая руку, наслаждается собственным запахом. С тех пор Адольф Гитлер не любил англичан…

Папуасские племена, живущие у моря, находят, что папуасы-горцы пахнут плохо, не так, как соплеменники. Выяснилось, что запахи «своих» и «чужих» может различить даже современный горожанин. В эксперименте люди безошибочно выбирали из нескольких одинаковых рубашек те, которые носили их кровные родственники. Запах своего ребёнка матери предпочитают запаху чужих детей. Детям же запах мамы не просто нравится - он обладает чётко выраженным успокаивающим действием. (Как и запах любимой мягкой игрушки, с которой современный ребёнок иногда проводит больше времени, чем с мамой.) Запахи сексуальных партнёров кажутся более приятными, чем запахи незнакомых людей… Выходит, не случайно во многих языках до сих пор сохранилось страшное оскорбление, с особым смаком произносимое по адресу чуждых элементов, - «вонючий».

Коль скоро факты налицо, должна быть и химическая подоплёка. Чем пахнет человек?

Формулы любви

С тех пор как в 1959 году была получена крохотная капля вещества, неодолимо притягательного для самцов тутового шелкопряда, об аттрактантах и феромонах животных были написаны целые тома. (Сразу определимся: аттрактант - привлекающее вещество, противоположность репеллента; феромон - более широкий термин, так называют любое вещество, запах которого несёт смысловую нагрузку.) И придурковатые фруктовые моли, и хитроумные крысы сдавались перед силой запаха. Начали появляться синтетические феромоны, не уступающие натуральным. Задумались и о человеческих феромонах. Ведь особенное значение запаха для влюблённых известно давно: сколько об этом спето и рассказано, от Овидия до Бунина и Куприна!

Бомбикол - аттрактант самки тутового шелкопряда. Потребовалось 313000 насекомых, чтобы получить около 4 миллиграммов этого вещества

Парфюмер Зюскинда в поисках эссенции любви убивал девушек, заворачивал тела в простыню, смазанную жиром, а затем спиртом экстрагировал аромат из жира и волос. Современные исследователи предпочитают более гуманные подходы. Добровольца сажают «под колпак» или надевают ему на руку муфту. Летучие вещества, испаряющиеся с кожи, уносит поток воздуха, а затем их связывают полимеры-адсорбенты. В других экспериментах испытуемые носят стандартные хлопчатобумажные рубахи или прокладки под мышками.

Аналитическая химия, как и следовало ожидать, дала точные ответы на все вопросы о химическом составе «человечьего духа». Мускусной железы, выделяющей пахучий сальный секрет, у человека, к счастью, нет - есть железы сальные и потовые, последние - двух типов. Жидкий пот, близкий по составу к плазме крови, выделяют эккринные железы. А самым близким аналогом «органов запаха» других млекопитающих у человека считаются апокринные потовые железы. Они, как и сальные железы, завершают своё развитие к концу полового созревания, причём развитие их и работу регулируют гормоны.

Именно в секрете апокринных желез были обнаружены вещества из класса стероидов, за которыми закрепилась слава «человеческих аттрактантов», - андростенон (5-альфа-андрост-16-ен-3-он ) с характерным запахом, похожим на аммиачный, и андростенол (5-альфа-андрост-16-ен-3-а-ол ) со сладковатым мускусным запахом.

Достаточно взглянуть на их формулы, чтобы сказать: старая загадка отгадана, именно это искали изобретатели эликсира любви. Цибетон и мускон, душистые начала циветина (он же цибетин, цивет и сивет) , секреторного вещества виверровых кошек, и мускуса кабарги, давно известны парфюмерам как носители «чувственных», «тяжёлых», «возбуждающих» запахов (которые, однако, могут быть отвратительны при передозировке или в неудачно составленной композиции) . Это же относится и к «искусственному мускусу», «экзальтолиду», или 15-пентадеканолиду , синтезированному около полувека назад. Ценнейшие компоненты модных духов, оказывается, имитировали стероиды пота! Более того, андростенон и андростенол были обнаружены в трюфелях и сельдерее - пищевых «афродизиаках».

Оставались пустяки: проверить, как эти вещества влияют на поведение человека. Уж не окажутся ли очищенные концентрированные стероиды приворотным зельем убойной силы?

В эксперименте, когда майку, «надушенную» андростенолом, предъявляют испытуемому вместе с майками, которые носили мужчины и женщины, сладковатый мускусный запах опознаётся как женский. У андростенона более резкий, мужской запах. (Заметим, кстати, что чувствительность к обоим этим запахам очень сильно варьирует - некоторые люди не различают их вовсе.) Кресло в приёмной врача или зале ожидания, ароматизированное андростеноном, привлекало женщин - они выбирали это место с частотой, исключающей ошибку эксперимента; мужчины же, наоборот, проникались неприязнью к надушенному креслу, на вид такому же удобному, как все остальные. Но что удивительно - точно так же мужчины реагировали и на кресло с андростенолом!

Подобных экспериментов было множество. И ни разу не приключилось ничего этакого… Никаких оргий в лаборатории, никаких экстазов и вакханалий. «Предпочтение, лежащее за пределами ошибки», - вот и всё. А, собственно, чего вы хотели? Человек устроен сложнее большинства животных: феромон самца млекопитающего не образуется в организме самки, тогда как андростенон и андростенол выделяются с потом и у мужчин, и у женщин. Разница только в соотношении: у женщин выше относительное содержание андростенола, зато суммарное количество обоих стероидов больше у мужчин. Если бы оба этих вещества без промаха вызывали эротическое возбуждение… ох и сложно было бы жить на свете.

Конечно, это не помешало немедленно приступить к выпуску содержащих стероиды эротических духов и одеколонов, которые просто обязаны уронить навзничь всех девушек на милю вокруг клиента. «Она всегда была «не в настроении», а теперь она в настроении каждую ночь! Заставьте женщину пройти путь от « нет, нет, нет » к « да, да, да »…» Одеколоны и спреи в секс-шопах не залёживаются, а массовый экстаз, соответствующий рекламным обещаниям и количеству проданного, что-то никак не начнётся…

Запах страсти: в офисе не применять

Итак, андростенон и андростенол - не «приворотные зелья», а тонкие модуляторы поведения. Иначе и быть не может: слишком многими факторами управляются наши чувства. Кстати, не мешает напомнить, что в животном мире любовь тесно связана с войной, возбуждение - с агрессией.

Существо, источающее запах, привлекательный для противоположного пола, рискует получить по голове от существа своего пола. Да и противоположный пол может отреагировать парадоксально. Продавщицы московских секс-шопов жалуются, что запахи спреев (которые, естественно, приходится проверять на исправность перед продажей) к вечеру способны довести до бешенства. Но, может быть, запахи не так уж виноваты, а всё дело в клиентах? Ведь «память обонятельных луковиц» может сыграть против духов с феромонами: достаточно повстречаться с одним нехорошим человеком, надушенным мускусом, чтобы негативная реакция сохранилась надолго.

Впрочем, что это мы всё о мужчинах? Как насчёт женских аттрактантов? Помимо андростенола с его приятным (хотя и не столь неотразимым, как предполагалось) запахом, был найден ещё один женский «приворот» - летучие алифатические жирные кислоты, выделенные из влагалищного секрета. Как и со стероидами, сцен экстаза не воспоследовало, а эксперименты давали противоречивые результаты - то учащались половые акты у счастливых дам, надушившихся духами с «приворотом», по сравнению с теми, кому достались обычные духи, то как будто ничего подобного… Это опять-таки не помешало ни патентованию, ни распространению приворотного зелья.

Попутно выяснилась ужасная подробность. Оказывается, все женщины делятся на две популяции: у одних в организме синтезируются эти самые кислоты, у других - нет. Вот откуда идёт вековая несправедливость мужской любви! Определить, к каким популяциям принадлежим мы с вами, дорогие читательницы, в принципе несложно: хроматография, например, на силикагеле… но зачем? Не обнаружатся приворотные кислоты - обидно будет, а обнаружатся - этак можно усомниться в чистых и светлых чувствах окружающих.

Не могу не предупредить потенциальных покупательниц приворота о любопытном результате одного из экспериментов. Когда девушки, надушенные алифатическими жирными кислотами, выступили в роли соискательниц работы, процент отказов по сравнению с контролем резко возрос.

Аромат твоих бактерий

Итак, вроде бы получается, что запахи индивидуальных веществ не возбуждают безумной страсти. Но ведь остается ещё одна возможность: композиция запахов! Не случайно в романе Зюскинда целых двадцать пять девушек отдали свой аромат, чтобы получилась эссенция любви.

В сущности, даже запах одного человека исключительно сложен и не похож ни на какой другой (это вам подтвердит любая собака) . Запах - такая же неотъемлемая особенность индивидуума, как отпечатки пальцев и генотип. Причём неповторим не только качественный и количественный состав секрета - неповторима ещё и бактериальная флора.

Свежий стерильный человеческий пот не пахнет практически ничем. Запах, в том числе и запах стероидов, о которых мы только что говорили, появляется в результате деятельности бактерий. (Конечно, речь идёт не о болезнетворных микробах, а о так называемых сапрофитах - безвредных созданиях, которые тихо и мирно живут на тёплой человеческой коже.)

Дело в том, что андростенол и андростенон, как и положено гидрофобным веществам, выделяются в виде растворимых сульфатов или глюкуронидатов. За высвобождение гидрофобных форм, которые и создают запах, отвечают бактериальные ферменты.

На коже головы, под волосами, живут дрожжеподобные грибки. Из липидов, выделяемых сальными железами, они синтезируют вещества, которые придают волосам «ореховый», «персиковый» запах - словом, тот самый «смешанный аромат смолы, мускуса и кокосового масла», воспетый Шарлем Бодлером. (Хорошо, что он не знал про эти дрожжи…)

А вот кожные микрококки способствуют выделению веществ, запахи которых не навевают никакой поэзии: 4-этилгептановой (она же «козлиная») , изовалериановой и других похожих кислот. Вот почему появились дезодоранты, мыла, присыпки с антибактериальными свойствами. Приморить как следует микрококков - и даже в адскую жару пот не приобретает мерзкого запаха! Удаление волос в подмышечных впадинах преследует ту же цель - уменьшить поверхность, на которой могут обосноваться бактерии.

При гигиенических мерах, однако, погибают и коринебактерии, ответственные за высвобождение стероидов. В опыте с «обнюхиванием рубашек» тестируемые не могли угадать, мужчина носил эту одежду или женщина, если носитель пользовался дезодорантом. Есть над чем задуматься…

Впрочем, если человек комплексует по поводу запаха своего тела (то есть уверен, что вонючие кислоты сводят на нет положительный эффект стероидов) , он может отважиться и на более жёсткие меры. В странах Востока (например, в Японии) резкий запах пота считается болезнью. Именно японцы разработали хирургическую методику для лечения этого недостатка: в подмышки пересаживают кожу с другой части тела, лишённую апокринных желез. Далее, если пациент мужчина и опасается нескромных вопросов - отчего, дескать, подмышки голые, бреешь, что ли? - на пересаженную кожу подсаживают ещё и волосы… Нам бы их проблемы.

Так вот, бактериальная флора у каждого человека своя. Кого-то угораздило развести сплошных микрококков, а кто-то в самый жаркий день сладостно благоухает мускусом… (Последнее, правда, происходит главным образом на страницах женских романов.) Получается, что пренебрегать микрофлорой при варке приворотного зелья ни в коем случае не следует.

Может быть, взять незаметно у злой разлучницы пробу, вырастить на питательной среде, затем посеять на собственную кожу, предварительно обеззараженную карболкой или мылом «Сейфгард»… А если новая кожа понравится только зловонным бактериям?! Будет невезучая ворожея благоухать не как соперница, а как рейсовый автобус летом в час пик. Более разумный способ - попытаться подобрать ингибиторы к реакциям, высвобождающим из водного раствора вонючие вещества, а стероидам позволить свободно улетучиваться. Или убить специфическим антисептиком только микрококков, а коринебактерий пощадить. Такие дезодоранты облагородили бы естественный запах тела, убрав только нежелательные его компоненты. Однако задача пока что далека от разрешения.

…И все-таки, как насчёт эссенции любви? Тема не закрыта. Некоторые исследователи предполагают, что эликсир ещё будет найден. Ведь аттрактанты, повышающие вероятность спаривания, так очевидно полезны для выживания, что вряд ли наш вид никогда к ним не прибегал. Может быть, наши далёкие предки привораживали друг дружку химическими призывами, которые впоследствии стали неслышны? Вон сколько мелких пиков на хроматограммах человеческого пота, так, может, среди них «он» и скрывается?

А может быть, Патрик Зюскинд все-таки был не прав? (Если говорить о правоте научной, а не художественной.) Может быть, не существует запаха, одинаково неотразимого для всех, но существуют тонкие соответствия между «любимыми» запахами и «любящими» рецепторами?

Представьте себе множество сигналов и рецепторов, попарное соответствие которых ведёт к контакту, а несоответствие - к враждебности или отсутствию интереса: одна пара отвечает за эротическое влечение, другая - за симпатию в быту, третья - за доверие типа «пошел бы с ним в разведку»… Ну что ж, и эта идея уже освоена фантастами. А в реальной жизни - о молекулярном механизме обоняния можно было бы рассказать многое… но уже не в этой статье.

Е. Клещенко
«Химия и жизнь - XXI век»