Аполлинария Прокофьевна Суслова
Достоевскому было сорок четыре года, а он уже не ждал от своей жизни ничего хорошего. Его донимали кредиторы, болезни близких – брата и жены... И вдруг на этом безрадостном фоне – страстный роман с Аполлинарией Сусловой, ставший сюжетным стержнем нового произведения – «Игрок».
Началось все неожиданно: он получил письмо. Аполлинария не скрывала, что влюблена в него. Он и сам видел, как загорались ее глаза, когда он читал свой «Мертвый дом» на литературных вечерах (она неизменно бывала везде, где можно было встретить писателя, увидеть, услышать). Прошло немного времени, и Федор Михайлович ответил ей взаимностью.
Многое в ней поражало Достоевского: готовность пойти на какой угодно подвиг и неистребимый эгоизм; нежелание мириться с нормами и приличиями, которые она считала предрассудками, а вместе с тем ее глубокое уважение к русским народным обычаям и традициям...
Крестьянка по рождению, она до пятнадцати лет росла в деревне, затем вместе с младшей сестрой Надеждой воспитывалась в одном из частных пансионов в Москве, куда определил их отец. Человек незаурядный, широко начитанный, Прокофий Суслов, будучи крепостным графа Шереметева, сумел накопить достаточно денег и выкупиться на свободу еще до отмены крепостного права. Получив вольную, остался на службе у графа, и в начале 1860-х годов уже исполнял обязанности управляющего делами и всеми огромными имениями Шереметева.
Считается, что Достоевский был первой любовью Аполлинарии, ее первой страстью. Писатель предложил ей поехать в Европу – там они будут все время вместе, одни: ни работы, ни кредиторов, ни расставаний. Но последовали хлопоты с журналом, ухудшение состояния жены – врачи настоятельно рекомендовали увезти ее из Петербурга – и Достоевский уговорил Суслову поехать пока одной.
Федор Михайлович занялся домашними делами: увез жену во Владимир, нашел надежного человека, чтоб присмотрел за пасынком Пашей… И вот – долгожданная встреча с Аполлинарией.
Она встретила его как-то безрадостно. «Я думала, что ты не приедешь, – протянула она. – Ты ведь прочитал мое письмо?»
Федор Михайлович получил это послание только на следующий день – оно ждало его в Париже:
«Все изменилось в несколько дней. Ты как-то говорил, что я не скоро могу отдать свое сердце. – Я его отдала в неделю по первому призыву, без борьбы, без уверенности, почти без надежды, что меня любят... Ты меня не знал, да и я сама себя не знала. Прощай, милый!»
Ее новый возлюбленный, студент-испанец Сальвадор, уже через две недели избегал встреч, а если они все-таки случались – объяснений. Клялся, что теперь очень занят и утомлен занятиями, сказывался больным, подсылал к ней приятеля, чтобы тот объяснил ей наконец, что он все так же страстно и благодарно любит ее, но встретиться с нею не может. А когда Суслова вдруг нечаянно встретила «умирающего» на улице, он объяснил ей, что уже выздоровел, прийти же не мог оттого, что в Америке у него объявился богатый дядюшка, к которому он должен уехать ненадолго, а может быть, и навсегда…
Аполлинария то убегала от Достоевского, то вновь возвращалась к нему. Федор Михайлович уговаривал ее уехать из Парижа, ведь испанец бросил ее бесповоротно. Она согласилась, и в начале сентября они отправились в Италию.
Достоевский стал замечать, что мысли его все чаще возвращаются к несчастной жене, брошенной им, почти умирающей, к Паше; он понял, что тоскует по России, и даже Полина не в силах освободить его от этой грусти. Они отправились до Берлина, где, как и условились еще в начале путешествия, должны были расстаться. Аполлинария уехала в Париж, а Достоевский перед возвращением в Петербург рискнул заехать в Гамбург, славившийся своими игорными домами…
Он проиграл все, до последней копейки. Полина прислала ему из Парижа 350 франков, и в конце октября он был уже в Петербурге.
«Аполлинария – больная эгоистка, – жаловался писатель сестре Сусловой, Надежде, вскоре после их окончательного разрыва. – Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны... Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее. Она не стоит такой любви. Мне жаль ее, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она никогда не найдет себе друга и счастья. Кто требует от другого всего, а сам избавляет себя от всех обязанностей, тот никогда не найдет счастья».
Сусловой было в ту пору двадцать семь лет. Ее дальнейшая жизнь и впрямь не сложилась: отъезд в провинцию, полицейский надзор, неудачный брак с Василием Розановым, который был на шестнадцать лет моложе ее, уход от него и долгая, всепоглощающая ненависть к покинутому мужу… Но тогда, после расставания с писателем, она долго не могла прийти в себя, посылала письма Достоевскому, на что-то втайне надеясь. Между тем шло время. Федор Михайлович похоронил первую жену, женился вторично. Анна Григорьевна, его молодая жена, тайком познакомилась с посланием нежданной соперницы. «Мне было холодно, я дрожала и даже плакала, – расскажет она потом. – Я боялась, что старая привязанность возобновится и что любовь его ко мне исчезнет».
Роль разлучницы, к счастью, не удалась Сусловой. Любопытные вещи о характере этой женщины написал ее бывший муж, писатель и ученый Василий Розанов, чью жизнь, говорят, она превратила в настоящий ад:
«Уже лет 43-х влюбилась в студента Гольдовского (прелестный юноша), жида, гостившего у нас летом. Влюбилась безумно «последней любовью». А он любил другую... Его одно неосторожное письмо ко мне с бранью на Александра III она переслала жандармскому полковнику в Москве, и его «посадили», да и меня стали жандармы «тягать на допросы». Мачеху его, своего друга Анну Осиповну Гольдовскую, обвинила перед мужем в связи с этим студентом Гольдовским и потребовала, чтобы я ему, своему другу – ученику – писал ругательские письма. Я отказался. Она бросила меня».
Розанов в конце концов обрел настоящую любовь, но был вынужден довольно долго находиться в роли невенчаного супруга, вечного любовника собственной жены, отца детей, считавшихся незаконнорожденными, поскольку Суслова двадцать лет не давала ему развода. Поистине эта женщина приносила несчастья другим: поселившись в Нижнем Новгороде, она взяла на воспитание девочку, но спустя время ребенок утонул.
Конечно, Аполлинария Суслова была властной и увлекающейся натурой, но нам ли судить ее? Не будь ее, возможно бы, и не было иных блистательных женских образов в романах Достоевского и откровенных розановских книг…
Она провела остаток жизни в одиночестве и умерла в Севастополе в 1918 году. Сохранились три письма Достоевского к ней. Остальные так и не разысканы до сих пор.
Суслова Аполлинария Прокофьевна
(род. в 1839 г. - ум. в 1918 г.)
Возлюбленная писателя Ф. Достоевского и жена философа В. Розанова. Эта женщина - феномен патологического эгоизма и изощренного садизма по отношению к своим близким. Всю свою жизнь она причиняла окружающим боль и унижения. Однако было что-то, что как магнитом удерживало одаренных людей вблизи нее, что побуждало их называть ее своей любимой.
На одном из студенческих вечеров бывший каторжник, а ныне популярный писатель Федор Михайлович Достоевский читал главы своего романа «Записки из Мертвого дома». После выступления к нему подошла стройная молодая девушка. Это была 22-летняя слушательница Петербургского университета Аполлинария Суслова. В ее низком, несколько медлительном голосе и во всем внешнем облике чувствовалось странное соединение силы и женственности.
По происхождению Аполлинария была крестьянкой. Она родилась в 1839 г. в селе Панино Нижегородской губернии в семье Прокофия Суслова, бывшего крепостного, ставшего благодаря своей расторопности управляющим имениями графов Шереметевых. В шестидесятых годах он переехал в Петербург, стал зажиточным купцом, а потом и собственником фабрики в Иваново-Вознесенске. Дочерям он дал отличное воспитание: сначала они учились языкам и манерам в московском частном пансионе, а затем уехали в Петербург. Аполлинария поступила в университет, а Надежда - в Военно-Хирургическую академию. Впоследствии Надежда стала первой женщиной-врачом в России и сыграла значительную роль в истории высшего женского образования.
Дочь Достоевского утверждает, будто Суслова, девица страстная и смелая, написала своему кумиру «простое, наивное и поэтическое письмо - объяснение в любви», которое и положило начало их отношениям.
Относительно существования письма Аполлинарии достоверных свидетельств нет. Зато сохранился очерк Сусловой «Покуда», опубликованный в 1861 г. в журнале «Время», редактором которого был Ф. Достоевский. Рассказ слабый и малооригинальный, не отличающийся никакими художественными достоинствами. Вообще природа не дала Аполлинарии писательского таланта, но зато не обидела в другом. «Высокая и стройная. Очень тонкая только. Мне кажется, ее можно всю в узел завязать и перегнуть надвое… Волосы с рыжим оттенком. Глаза настоящие кошачьи, но как гордо и высокомерно умеет она ими смотреть». Такой видит ее Достоевский глазами главного героя романа «Игрок» Алексея Ивановича. Он готов по первому ее требованию шагнуть в пропасть или - для чего требуется еще большая отвага - стать посмешищем целого города. «Ведь она и других с ума сводит», - лепечет Алексей Иванович в свое оправдание, и это - чистая правда.
Суслова «действительно была великолепна, я знаю, что люди были совершенно ею покорены, пленены». Это свидетельствует не герой романа и даже не его автор, а философ Василий Розанов, один из тех, кто был до такой степени ею «пленен совершенно», что предложил выйти за него замуж. В то время, когда его будущая жена обнималась с Достоевским, ему было пять лет от роду, и кто бы мог подумать, что два десятилетия спустя между ним и любовницей знаменитого писателя будут столь близкие отношения.
«Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее». Слова эти вырвались у Ф. Достоевского в апреле 1865 г., но он мог повторить их и пять и десять лет спустя, когда писал с нее своих героинь, - писал, откровенно любуясь ими, восхищаясь и ужасаясь.
Черты Сусловой присущи целому ряду женщин из его романов: Дуне, сестре Раскольникова («Преступление и наказание»), Настасье Филипповне и Аглае («Идиот»), Ахмаковой («Подросток»), героине «Вечного мужа», Лизе («Бесы»), Катерине («Братья Карамазовы») и конечно же Полине из «Игрока». Уже один этот перечень показывает, до чего Аполлинария «пронзила» Достоевского. Но возникает вопрос: оттого ли персонажи его романов похожи на Суслову, что сердце его было занято ею, или же он полюбил ее за соответствие тому типу женщины, которое создала его творческая фантазия? Описывал ли он в своих произведениях собственную биографию или в жизни выбирал тех, кто походил на героинь его романов, воплощая его мечты и тайные стремления? Но ответить полностью на эти вопросы - значит разрешить одну из самых сложных и противоречивых проблем психологии творчества великого писателя.
В Аполлинарии очень резко выступали те стороны ее характера, которые Достоевский вообще считал ключевыми для объяснения человеческой природы: она совмещала в себе самые противоречивые наклонности. Ее темперамент одинаково проявлялся и в любви и в ненависти. Суслова быстро увлекалась, строила идеальные образы - и резко разочаровывалась. А так как она не умела прощать и не знала снисхождения, это разочарование немедленно превращалось в иронию и беспощадность, в гнев и жестокость. Аполлинария сама порою от этого страдала, ее требования к жизни и людям фатально обрекали ее на поражения и удары, и это бросало трагическую тень на все ее существование - Достоевский это чувствовал и еще больше любил ее. Он порою, точно в зеркало, вглядывался в эту молодую девушку: в ней самой волновалось то, что он пытался вложить в свои романы, и в ней было больше «достоевщины», чем в ряде его героев и героинь.
Итак, осенью 1861 г. весьма требовательный редактор Ф. Достоевский напечатал в своем журнале посредственный очерк не известной никому сочинительницы. Объяснение этому удивительному событию следует искать в особых отношениях редактора и молодой дебютантки. Это первая документально зафиксированная веха в истории их связи. Дальше подобных вех будет множество, их роман растянется надолго, но главные его события произошли в течение последующих двух лет.
Судя по разным указаниям в дневнике и письмах Сусловой, Достоевский был ее первым мужчиной и первым сильным увлечением. Она потом рассказывала за границей мало знавшим ее людям, что до 23 лет никого не любила и что ее первая любовь была отдана сорокалетнему человеку: на внешность и возраст она внимания не обращала. Аполлинария, как и все ее революционно настроенное окружение, не видела ничего дурного в свободе тела, и если она оставалась девушкой до знакомства с Достоевским, то причиной этому были не моральные запреты, а отсутствие того, кого она могла бы полюбить. А раз она полюбила, никакого вопроса о физическом сближении для нее не существовало: оно в ее глазах было нормально и естественно, и она отдалась «не спрашивая, не рассчитывая». Суслова видела в Достоевском писателя, известность которого все увеличивалась, она чувствовала огромный моральный и умственный размах его произведений. Весь ее подспудный идеализм, вся романтика «нигилистки», скрывавшей мечты под маской холодного рационализма, неудержимо влекли ее к этому некрасивому и больному мужчине.
Для Ф. М. Достоевского это были годы, когда умирала его тяжело болевшая жена Мария Дмитриевна, когда главной его заботой был журнал «Время», неожиданно запрещенный правительством. По этой причине ему пришлось отложить запланированный отъезд с Аполлинарией за границу. Она уехала одна и в письмах звала его в свои объятия. Однако прошло совсем немного времени и писем вдруг не стало.
Он сумел вырваться в Париж через три месяца разлуки, обеспокоенный ее долгим молчанием. Но это не помешало ему задержаться еще на несколько дней в Висбадене, чтобы попытать счастья, играя в рулетку. Как могло случиться такое - ведь все мысли его были о любимой? А вот как: «…с самой той минуты, как я дотронулся… до игорного стола и стал загребать пачки денег, моя любовь отступила как бы на второй план», - говорит Достоевский устами «игрока» Алексея Ивановича.
Но вот три дня прошли, страсть утолена, выигрыш в пять тысяч франков (а то был редкий случай, когда фортуна отнеслась к нему благосклонно) распределен между умирающей в Петербурге женой и ждущей его в пансионе на берегу Сены любовницей. Он двинулся дальше, вновь беспокоясь об отсутствии почты.
Письмо ждало его в Париже: «Ты едешь немножко поздно… Еще очень недавно я мечтала ехать с тобой в Италию, даже начала учиться итальянскому языку: все изменилось в несколько дней. (Сперва она написала „в неделю“, потом зачеркнула). Ты как-то говорил мне, что я не могу скоро отдать свое сердце. Я его отдала по первому призыву, без борьбы, без уверенности, почти без надежды, что меня любят… Не подумай, что я порицаю себя. Я хочу только сказать, что ты меня не знал, да и я сама себя не знала. Прощай, милый».
Самое, пожалуй, впечатляющее тут - это слова: «Не подумай, что я порицаю себя». Она совершила явную глупость, отдала сердце какому-то проходимцу, но совершенно не винит себя в этом.
Какой нашел ее Достоевский в Париже? «Лицо ее было очень бледно, беспокойство и тоска сказывались на нем, смущение и робость были в каждом движении, но в мягких и кротких чертах проглядывала несокрушимая сила и страсть». Это не портрет, это - автопортрет Сусловой в ее автобиографической повести «Чужая и свой», фрагменты которой она дословно переписала из своего дневника. Из этой характеристики следует, что Аполлинария знала себе цену. В одном месте она описывает мимоходом «свой стройный величавый стан», в другом упоминает о краске стыдливости, что подступила к «благородному челу», в третьем роняет вскользь, что на лице ее лежала «не всем видимая, но глубокая печать того рокового фанатизма, которым отличаются лица мадонн и христианских мучениц». Позже В. Розанов, хорошо изучивший собственную супругу, конкретизирует ее «мученический» облик, назвав Аполлинарию «хлыстовской богородицей поморского согласия».
Бурное выяснение отношений Достоевского и Сусловой закончилось тем, что отвергнутый любовник смирился со своей участью и на правах друга, который ни на что больше не претендует и не надеется, предложил сопровождать ее в поездке по Италии. В этом путешествии Аполлинария помыкала им как хотела.
«Я действительно готов за нее голову мою положить», - обреченно признается Достоевский устами Алексея Ивановича. «Если бы даже она и не любила меня нисколько, все-таки нельзя бы, кажется, так топтать мои чувства и с таким пренебрежением принимать мои признания… Ей было приятно, выслушав и раздражив меня до боли, вдруг меня огорошить какою-нибудь выходкою величайшего презрения и невнимания». Сказано это о героине романа «Игрок» Полине, которая временами смотрела на Алексея Ивановича «с выражением бесконечной ненависти», но бесспорно относится к реальной Полине - Аполлинарии.
Быть может, Достоевский стал жертвой собственной мнительности? Увы… «Мне говорят о Федоре Михайловиче. Я его просто ненавижу. Он так много заставлял меня страдать, когда можно было обойтись без страдания». Суслова имеет в виду не эту совместную заграничную поездку, а период их свиданий в Петербурге, когда он встречался с ней тайком от жены.
Ослепленная первой любовью, которая, по ее словам, была «красива, даже грандиозна», она ни на что не обращала внимания, но замечала все. Она упрекает Достоевского в том, что он относится к их связи с известной долей рационализма, встречаясь с ней «по расписанию», не хочет ради нее развестись с больной женой и вообще всячески унижает, обращаясь с ней, как с обыкновенной любовницей. Аполлинария отыгралась в полной мере, когда пришел ее черед. «Бывали минуты (а именно каждый раз при конце наших разговоров), что я отдал бы полжизни, чтоб задушить ее!» - говорит Алексей Иванович.
Сам Достоевский более сдержан в своих откровениях: «Аполлинария - большая эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважение других хороших черт… Она колет меня до сих пор тем, что я не достоин был любви ее, жалуется и упрекает меня беспрерывно… Она меня третировала всегда свысока».
Его колют, упрекают, третируют, но автор «Униженных и оскорбленных» не покидает свою мучительницу. Почему? Уж не находит ли он во всем этом, как и герой его «Записок из подполья», «своего рода наслаждение, разумеется, наслаждение отчаяния, но в отчаянии-то и бывают самые жгучие наслаждения, особенно когда уж очень сильно сознаешь безвыходность своего положения». Достоевский писал «Записки из подполья» сразу после путешествия с Аполлинарией, где он имел возможность в полной мере испытать «наслаждение… от слишком яркого сознания своего унижения».
«Хлыстовская богородица» не видела удовольствия в подобных отношениях. Он же так их ценил, что, встретившись с Аполлинарией после двухлетней разлуки, несколько раз делал ей предложение. «Он давно предлагает мне руку и сердце и только сердит меня этим», - записала Суслова в своем дневнике. Она не только отклонила все его предложения о замужестве, но после трех лет любви, измен, ссор и примирений объявила, что им пора расстаться, ибо никакого общего будущего у них быть не может.
Весной 1866 г. Аполлинария уехала к брату в деревню. Она и Достоевский простились, отлично зная, что пути их больше не пересекутся. Дочь Достоевского утверждала, что однажды в конце семидесятых годов они встретились, но он демонстративно не узнал ее. Возможно, все было не так, и Достоевский просто не сразу ее узнал, но этого было достаточно, чтобы Суслова смертельно обиделась. Вообще весь этот случай маловероятен, так как сложно представить себе, что Федор Михайлович мог забыть или не узнать той, кого он три года любил трудной, восторженной и большой любовью; той, которая оставила жгучий след в его душе. Десять лет разлуки не могли изгладить из памяти ее образ. Он вздрагивал, когда при нем упоминали ее имя; он переписывался с нею, скрывая это от молодой жены; он неизменно возвращался к описанию ее в своих произведениях; он до самой смерти пронес воспоминание о ее ласках и ее ударах. В глубине своего сердца он навсегда остался верен своей обольстительной, жестокой и неверной подруге.
Как считала Аполлинария, возвращение из-за границы должно было круто изменить ее судьбу, она хотела вырваться из тины пошлости, которая засасывала ее в Европе. В Петербурге она нанесла окончательный удар по прошлому, порвав с Достоевским, от которого, по ее мнению, и пошли все беды. Теперь она была свободна и могла начать новую жизнь. Но свобода принесла ей мало радости.
Поначалу она занялась общественной деятельностью и воплотила свою давнюю мечту о просвещении простого народа. Сдав экзамен на звание учительницы в 1868 г., она поселилась в селе Иваново Владимирской губернии и открыла школу для крестьянских детей. Об этом немедленно стало известно в Петербурге: «революционерка» Суслова находилась под надзором полиции и у нее неоднократно производились обыски. Во время одного из таких обысков она уничтожила все письма Достоевского к ней, выбросив их в уборную.
Школу через два месяца закрыли. В архиве Третьего отделения сохранилась запись, что Аполлинария Суслова «известна за одну из первых нигилисток, открыто заявлявших свое учение, и за границей имела близкие сношения с лицами, враждебными правительству». Кроме этого, жандармы обвиняли ее в том, что она носит синие очки, коротко стриженные волосы, в суждениях слишком свободна и не ходит в церковь.
Одно время Суслова занималась литературным трудом. О личной жизни ее ничего не известно. В 1872 г. поборница женской эмансипации появилась в Петербурге на только что открытых курсах Терье - первом женском высшем учебном заведении в России. Одетая в темное, серьезная и сосредоточенная, она обращала на себя внимание и привлекала взгляды своей таинственностью. Но курсов она не окончила: наука, по-видимому, надоела ей так же быстро, как и все остальное.
Некоторое время Аполлинария жила у брата в Тамбовской губернии, часто разъезжала по стране, но чем занималась - неизвестно. В конце семидесятых годов она встретила в Петербурге 24-летнего провинциального учителя Василия Васильевича Розанова, будущего журналиста, писателя и философа. Она вышла за него замуж в 1880 г., еще при жизни Достоевского, которого ее новый муж боготворил. Впоследствии в своих произведениях он объявлял себя его учеником. Брак с бывшей возлюбленной учителя имел для Розанова ритуальный характер. Сама мысль о том, что он будет спать с той самой женщиной, с которой когда-то жил Достоевский, приводила его в мистически-чувственный восторг. Аполлинария была старше его на 16 лет, но «сохранила черты былой, поразительной красоты», чем и покорила молодого учителя. Ее портрет того времени изображает сидящую очень прямо женщину, волосы разделены пробором и обрамляют небольшую красивую голову; правильное, словно выточенное лицо сухо и строго; взгляд больших грустных глаз открыт и горд; властный, слегка широкий рот резко очерчен; у нее прекрасные руки, опущенные в томном жесте усталости.
Замуж Суслова вышла, вероятно, из любопытства, скуки, а может, и плотского желания, восходившего к дням ее близости с Достоевским. А для Розанова именно физическая любовь была на первом месте, превращая жизнь в душный плен, в наслаждение рабством. Он тоже был одержимый, как и его предшественник, хотя и по-другому, не по-гениальному. Но в его речах о святости объятий, о великой мистерии брачной постели чувствовалась такая убедительность, что близость с ним обещала Аполлинарии какое-то высшее оправдание и освящение ее собственной чувственности.
Однако эти надежды не сбылись. Их брак оказался неудачным и превратился для супругов в невыносимое испытание. С первых дней совместной жизни Суслова преследовала мужа своей чудовищной ревностью и устраивала ему дикие сцены. Она быстро разочаровалась в половом мистицизме Розанова: по ее мнению, он попросту прикрывал им свое «слюнявое и липкое сладострастие». Но в ней самой с возрастом развилась похотливость, и она засматривалась на молодых студентов. Одному из них, другу мужа, она начала делать недвусмысленные намеки, а когда они были отвергнуты, написала на него донос в полицию. Молодой человек был арестован, и Аполлинария спокойно рассказывала о своей мести.
В 1886 г., не прожив с мужем и шести лет, она обвинила его в супружеской неверности, бросила и уехала к отцу в Нижний Новгород. Любвеобильный Розанов действительно изменял своей жене, но власть ее над ним была такова, что он тут же стал слезно молить ее о возвращении. На письма и призывы мужа она отвечала со свойственной ей жестокостью и грубостью: «ты не собака, а потому нечего выть». Но когда Розанов сошелся с другой женщиной, Варварой Дмитриевной Бутягиной, и прижил от нее детей, Аполлинария наотрез отказалась дать ему развод и на протяжении пятнадцати лет всячески над ним издевалась. Новая семья Розанова считалась «незаконным сожительством», а его дети были лишены гражданских прав.
Борьба между Сусловой и ее бывшим мужем продолжалась с перерывами, уловками и интригами вплоть до 1897 г., когда Розанов согласился дать ей отдельный вид на жительство. Но прошло еще пять лет, прежде чем Аполлинария пошла на уступки: она была несговорчива и упорна, с друзьями, которых муж подсылал для переговоров, говорила о нем со злобой, почти с ненавистью, и называла его «продажной тварью и лжецом».
Окружающие очень страдали от ее властного, нетерпимого характера. Известно, что, уйдя от Розанова, она взяла к себе воспитанницу, но та будто бы не выдержала трудной жизни и утопилась. Старик отец, у которого она жила, писал о ней: «Враг рода человеческого поселился у меня теперь в доме, и мне самому в нем жить нельзя».
Вскоре Суслова переехала в Крым и обосновалась в Севастополе в собственном доме, который содержала в образцовом порядке. Внешне отличалась худощавостью, гордым станом и производившей незабываемое впечатление наружностью. Страсти, вероятно, не перестали волновать ее и в преклонные годы. Во время Первой мировой войны она неожиданно проявила себя ревностной патриоткой и примкнула к организациям реакционного толка. Жизнь с Розановым, сотрудником «Нового Времени», антисемитом и монархистом, очевидно, не прошла для нее даром, и она разделяла некоторые его взгляды.
ШТРИХИ ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА СУСЛОВА Из книги Они окружали Сталина автора Медведев Рой Александрович
ШТРИХИ ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА СУСЛОВА Главный идеолог, или «серый кардинал» партииВ конце января 1982 года печать, радио и телевидение СССР сообщили, что «на восьмидесятом году жизни после непродолжительной тяжелой болезни скончался член Политбюро, секретарь ЦК КПСС, депутат
Из книги Розанов автора Розанов Василий ВасильевичГлава третья МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. АПОЛЛИНАРИЯ СУСЛОВА 1 июня 1878 года Розанов получил в Нижегородской гимназии аттестат зрелости, в котором были выставлены отметки: Закон Божий - 4, русский язык и словесность - 3, логика - 4, латинский язык - 3, греческий язык - 3,
Из книги Тот век серебряный, те женщины стальные… автора Носик Борис МихайловичАполлинария В начале шестидесятых годов XIX века в небольшой гостинице на праздничной и широкой университетской улице Суфло, что соединяет бульвар Сен-Мишель с площадью Пантеон, жила молодая, красивая русская дама, носившая звучное имя Аполлинария (для близких - Полина,
Из книги Достоевский без глянца автора Фокин Павел ЕвгеньевичАполлинария Суслова Елена Александровна Штакеншнейдер:8 апреля, 1862. Мама шла к Сусловой в полной уверенности, что девушка с остриженными волосами, в костюме, издали похожем на мужской, девушка, везде являющаяся одна, посещающая (прежде) университет, пишущая, одним словом -
Аполлинария Суслова - жена писателя и философа А. Розанова и возлюбленная великого Федора Достоевского. Ее современники считали ее патологической эгоисткой, скандалисткой, превратившей в кошмар жизнь любивших ее мужчин. Существование с ней их тяготило, но прожить без нее они не могли. Даже когда ее не было рядом, она продолжала мучить их.
Роковая встреча
Достоевский на одном из вечеров читал студентам университета избранные главы романа «Записки из Мертвого дома». После того как он закончил, к нему подошла молодая девушка, слушательница университета, и заговорила с ним необыкновенно красивым, низким и медлительным голосом. В ней чувствовалось нечто такое, что можно было объяснить как соединением силы и невероятной нежности. Это была Аполлинария Прокофьевна Суслова.
По воспоминаниям дочери Достоевского, поводом для встречи послужило письмо Аполлинарии к Федору Михайловичу. Оно было простым, и даже поэтически наивным. В нем девушка, которой исполнился 21 год, признавалась в любви гениальному писателю, возраст которого достиг сорока лет. Это бесхитростное послание послужило началом их отношений, которые растянулись на долгие годы и превратили жизнь обоих в кошмар.
Кто такая Аполиннария Суслова?
Она была дочерью простого крестьянина, бывшего крепостного графа Шереметьева. Прокофий Суслов сумел преуспеть на поприще торговли, став в силу своих способностей состоятельным купцом и фабрикантом. У него было две дочери - Аполлинария, Надежда - и сын Василий. Отец сделал все, чтобы дать достойное образование своим детям. Надежда оправдала старания отца и стала впоследствии первой женщиной врачом в России. Старшая дочь не имела каких бы то ни было способностей к учебе. Природа наделила ее другим качеством: она нравилась мужчинам.
Для получения образования Аполлинарию определили в пансионат благородных девиц. Она его не окончила из-за переезда семьи в Петербург. Здесь молодая девица становится вольнослушальницей в университете, так как в то время женщин в него не принимали и, даже после самостоятельно прослушанных лекций, к экзаменам не допускали. Она посещала университет два года. В 1861 году впервые попала на лекции, которые читал Достоевский. Следует отметить, что они имели невероятный успех у студентов. Может, эта популярность и побудила молодую Аполлинарию обратиться к нему.
Любовная связь
Что могло толкнуть молодую девушку написать письмо Достоевскому и было ли оно на самом деле, сказать достоверно нельзя. Есть только воспоминания его дочери, которая не могла испытывать к Аполлинарии положительных чувств, так как в момент начала их отношений у Федора Михайловича была жена, которая болела. Да и вздорный характер Аполлинарии Прокофьевны Сусловой не мог способствовать возникновению дружеских или даже просто человеческих отношений между ними.
Тем не менее Достоевский полюбил ее. Об этом свидетельствуют его воспоминания и письма. У них завязался роман, который современники охарактеризовали как «любовь-ненависть». Он готов был для нее на все. Она решила стать писательницей, и Достоевский Ф. М. помогает в публикации ее бездарной повести «Покуда», которую печатают в журнале «Время», где он был редактором.
Если во время их знакомства сорокалетний Достоевский - это умудренный жизненным опытом, прошедший каторгу, знающий свое место в жизни знаменитый писатель, то Аполлинария - молодая девушка без определенных взглядов, общающаяся с революционно настроенными студентами, не нуждающаяся в средствах и не имеющая определенных моральных принципов. Эти отношения заранее были обречены на крах. Она впоследствии во всех своих бедах и неустроенности в жизни будет винить Достоевского, который, по ее словам, сломал ее.
Любовь-ненависть
Достоевский и Суслова были полными противоположностями. Он, будучи цельной натурой, называл ее «сопряжением несопряжимого». Она была его любимой музой, так как для большинства его самых ярких героинь прототипом послужила Аполлинария. Любила ли она писателя? Если исходить из ее дневников, то это был единственный человек, которого она любила, при этом Суслова засыпала его бесконечными упреками, постоянно требовала от него развода с женой, больной чахоткой.
Но все упреки и требования не могли возникнуть из ничего. Может, он просто не смог выполнить своих обещаний. Годы близости с Достоевским Аполлинария Суслова вспоминала без сожаления, это подтверждает и то, что на его предложение обвенчаться после смерти его жены ответила категоричным отказом. Впоследствии он назвал ее «больной эгоисткой», так как, по его словам, самолюбование и себялюбие в ней были колоссальными. Она требовала ото всех совершенств по отношению к ней, но взамен не давала ничего. Что в начале отношений о нем думала Аполлинария Суслова, неизвестно.
В этой истории не может быть справедливого суждения, так как мы не можем услышать возражения противоположной стороны. Собираясь порвать с Ф. М. Достоевским, Суслова сожгла его письма к ней, уничтожила все, что могло напомнить о нем. Знаем, что говорила о ней ненавидящая ее дочь Достоевского и он сам, обиженный ее отказом, измученный постоянными выяснениями отношений и непроходящими мыслями о ней. Но несмотря на это, он по первому зову был готов бежать за ней на край Земли.
Первый мужчина
История их романа будет длительной, полной надежд и разочарований. В сохранившемся дневнике возлюбленной Достоевского и ее письмах можно прочитать, что он был первым мужчиной и первым ее ярким увлечением. Она любила его, хотела быть его женой. Это означало, что до 21 года она была подвержена определенным моральным принципам. Ведь большинство упреков ее к нему были о том, что он не бросает свою чахоточную жену и не женится на ней, это подтверждают и воспоминания его дочери. Это значит, что он давал ей какие-то обещания.
Ее общение с революционно настроенными людьми, проповедующими свободу отношений, о котором пишет в своих воспоминаниях дочь писателя, конечно же, наложили на сознание Сусловой определенные отпечатки, что скажется на дальнейшей ее жизни. До Достоевского у нее не было побудительного начала - предмета любви, он отсутствовал. С появлением в ее жизни Достоевского все изменилось, она полюбила.
Поездка в Париж
В своем дневнике Аполлинария Суслова пишет, что она ненавидит Достоевского за то, что он причинил ей страдания, без которых можно было обойтись. Он унижал ее, встречаясь с ней по расписанию и обращаясь с ней как с обыкновенной любовницей. И это ей пришлось терпеть долгие годы. Почему? В деньгах она не нуждалась, к имени и славе Достоевского ее подпускали только с черного хода, как прислугу. Но она долгие годы провела с ним, этим некрасивым и больным человеком, в надежде, что они будут вместе. Значит, любила его и, ослепленная своей страстью, поначалу не замечала много.
Назревало расставание. Но Достоевский хватался за Суслову как за спасительную соломинку, потому что не видел себя без нее. Было решено ехать в Париж вместе, но Аполлинария едет одна, так как Федора Михайловича задержали в Петербурге дела. Была закрыта его газета, больная жена почувствовала себя очень плохо. Он не получает от своей возлюбленной писем, и это сильно тревожит. Наконец, он едет во Францию, по пути на несколько дней заезжает в Висбаден, чтобы поиграть в рулетку.
Да, Достоевский был не просто заядлым игроком, он был одержим этой пагубной страстью. Он пишет роман «Игрок» на основе собственного опыта. В Висбадене пробыл три дня. Выиграв 5000 франков, он едет в Париж, разделив деньги между умирающей женой и наслаждениями с любимой. Но в Париже его ждало письмо от Аполлинарии.
В нем она ставит в известность, что он слишком долго ехал. Она мечтала поехать с ним в Италию, но теперь поздно, так как без любви и надежды на взаимность отдалась первому встречному - студенту из Испании. Еще пишет, что она себя не знала, и он не знал. Она от этого не испытывает угрызений совести, не винит себя в том, что отдалась первому проходимцу.
Разрыв и месть
Между ними состоялось бурное выяснение отношений. Результатом его стало смирение Достоевского с ролью «друга», не претендующего ни на что. Они едут в Италию, и здесь Аполлинария в полной мере отыгралась за свои страдания. Если раньше он мучил ее, то теперь она наслаждалась своей местью. Она помыкала им, унижала и постоянно колола, третировала и упрекала.
Приехав в Петербург, Суслова окончательно объявила ему о разрыве. Но Достоевский готов терпеть все унижения, лишь бы она была рядом. За годы близости с Достоевским Аполлинария Суслова становится циничной и наслаждается его унижениями, памятуя о своих. Она его ненавидит за обиженную любовь и сломанную жизнь. После смерти жены Достоевский, испытывающий несказанное наслаждение от этих мучений, несколько раз предлагает ей стать его женой. Но она категорически отказывается, понимая, что нет более той Полины (так он ее называл).
Отъезд из Петербурга
Через пять лет после первой встречи, весной 1866 года, как следует из биографии Аполлинарии Сусловой, в жизни ее произошли изменения. Они простились с Федором Михайловичем, точно зная, что они никогда больше не увидятся, и уехала к брату, в деревню, считая Достоевского виновным во всех ее бедствиях. Поначалу занималась общественной деятельностью, но после окончила учительские курсы и открыла школу, которая проработала два месяца, после чего ее закрыли.
Дело в том, что Суслова в Петербурге считалась неблагонадежной, за ней устанавливалась слежка. Ее связи с революционерами, по мнению политического департамента полиции, не давали ей права заниматься педагогической деятельностью. Она жила у брата в Тамбовской губернии, но чем занималась, неизвестно. Через десять лет она приезжает в Петербург, где столкнулась с Достоевским, который не узнал ее или сделал вид, что не узнал. К этому времени он женился на своей стенографистке Анне Сниткиной. Это все задело и обидело Суслову. Может, она по-прежнему продолжала его любить?
Встреча с Розановым
Через некоторое время она знакомится с 24-летним студентом, будущим провинциальным учителем, журналистом, философом Василием Розановым. Как он вспоминал впоследствии, Суслова сохранила черты поразительной былой красоты. По его словам, он был почитателем Ф. М. Достоевского. Между возлюбленными была большая возрастная разница, не мешавшая, по его словам, любить Суслову, которая импонировала тем, что она была музой Достоевского.
В 1880 году, после длительной связи, они поженились. Это было еще при жизни Федора Михайловича, который продолжал любить Аполлинарию, наделяя героинь своих романов ее чертами. Этот брак не мог быть счастливым. Со стороны Аполлинарии это была надежда на удовлетворение своих физических потребностей. Никакой любви к молодому Розанову она не чувствовала.
Для него это так же была физическая связь с красивой, умной, обеспеченной, опытной в плотских утехах женщиной. Он благоговел перед ней, по его словам, только при одной мысли о ее близости с великим писателем. Их брак не сложился, породив в Аполлинарии чувства неудовлетворенности и чудовищной ревности, так как Василий Розанов был любителем женщин. Она два раза бросала его, но он умолял ее вернуться. Личная жизнь Аполлинарии Сусловой дала крен, до очередной катастрофы оставалось совсем немного.
Опять разочарования
Продержавшись так шесть лет, Суслова уезжает в Нижний Новгород к своему отцу. Розанов, потеряв с ней связь, начинает писать ей письма со слезными просьбами вернуться. Но она отвечала на них грубостью и отвращением. Возвращаться она не собиралась. Розанов сошелся с другой женщиной, от которой прижил четверых детей. Его вторая жена была набожной, и они обвенчались.
Другими словами, он был двоеженцем и очень боялся Аполлинарию Прокофьевну Суслову. Он умолял ее дать ему развод. Присылал к ней людей, которые уговаривали ее. Но ей нравились его унижения и страх. Она не давала ему развода двадцать лет, обрекая его новую семью на страдания и переживания. Розанов быстро нашел себе утешение в переписке со второй женой Достоевского Анной, с которой обсудил все поступки и черты характера своей жены Аполлинарии, еще один их союзник - Любовь Федоровна Достоевская, которая также ненавидела любовницу своего отца.
С их легкой руки среди друзей и знакомых распространялись невероятные слухи о Сусловой, о ее вздорном характере, половой распущенности. Особенно поднаторел на этом поприще Розанов, который рассылал всем письма с жалобами и кляузами на жену, пытаясь оправдать свое двоеженство. Страх перед наказанием заставлял его следить за ней, превращая каждый ее шаг в предосудительные поступки.
Два полюса
Наверное, Розанов и придумал обожание к великому писателю, чтобы оправдать свою связь с женщиной намного старше его, с которой он жил ради ее денег. В одном из своих писем к ней он ставит ей в вину такие разговоры о нем. Его целью было представить себя как мученика, которого завлекла роковая женщина, при этом подчеркнуть, что не один он пострадал, но и великий Достоевский. Так что сейчас отличить правду от вымысла практически невозможно. Ясно только одно: нельзя ставить знак равенства между Достоевским и Розановым ни по значимости таланта, ни по любви к Аполлинарии Прокофьевне.
Достоевский любил ее, но запутался, честно осознавал и признавался в этом. Он не мог бросить больную жену, написание своих романов, работу в журнале. Но также не мог оставить свою Полину, которая давала ему невероятное вдохновение. Самое главное, что ставит его несравненно выше Розанова: он понимал, что обижает любящих его женщин: жену, Полину и дочь, но не мог ничего изменить. Он писал о ее эгоизме, но любил именно такой. Не оправдывал себя, обливая ее грязью. Аполлинарии он прощал все, даже измену в Париже. Но она не поняла его и не простила.
Женские образы в романах Достоевского
Расставшись с Аполлинарией, Федор Васильевич продолжал любить, лишенный ее общества и обладания ею. Он, как великий художник, рисовал ее образ в своих произведениях. Критики, знакомясь с романами Достоевского, находили в них героинь, по описанию и по характеру соответствующих Сусловой. Это Катерина и Грушенька в «Братьях Карамазовых», Настасья Филипповна в «Идиоте» и, конечно же, Полина в «Игроке», недаром у нее даже имя его музы.
Последние годы
Со своим мужем Аполлинария воевала до 1898 года, когда он решился выдать ей вид на жительство. После этого прошло еще около пяти лет, пока, после долгих переговоров и уговоров, она согласилась на развод. Для Розанова у нее не было других слов, кроме как «мерзкая тварь и лжец». Больше всех страдала она. От грязных слухов, одиночества, чувства бездарно прожитой жизни, непонимания окружающих.
Воспитанница, которую она взяла, чтобы скрасить свое одиночество, утонула, умерли ее родители. С сестрой она не поддерживала никаких отношений. От матери ей остался большой дом в Севастополе, куда она переехала жить. Она содержала его в идеальной чистоте и проживала в нем со старой служанкой, которая никогда не оставляла ее. Она умерла в 1918 году в Крыму в полном одиночестве. Розанов умер в тот же год, что и она.
Аполлинария СусловаК ней применимы все эпитеты — яркая, незабываемая, талантливая, пустая, надменная, скандальная… Может быть, именно за это «сопряжение несопряжимого» и любили Аполлинарию Суслову два русских гения — Федор Достоевский и Василий Розанов.
К ней применимы все эпитеты — яркая, незабываемая, талантливая, пустая, надменная, скандальная… Может быть, именно за это «сопряжение несопряжимого» и любили Аполлинарию Суслову два русских гения — Федор Достоевский и Василий Розанов? Но такая любовь принесла им лишь страдания. Впрочем, и сама она от этих страстей ничего не выиграла, видимо, умела лишь разрушать, искусство созидать было не для нее.
Ослеплена гением
ЕЕ ОТЕЦ, Прокофий Суслов, начал жизнь крепостным крестьянином графов Шереметевых, а затем выбился в купцы и фабриканты. Дочерям Аполлинарии и Надежде он решил дать настоящее образование. Надежда стала первой русской женщиной-врачом, а Аполлинария…
Сначала она училась в пансионе благородных девиц, потом семья Сусловых перебралась в Петербург, и здесь девушка стала посещать лекции в университете. Сразу попала в водоворот студенческого движения: политическая борьба, демонстрации. В 1861 году Аполлинария Суслова впервые услышала Достоевского. Ему было сорок, ей двадцать один. Он — маститый писатель, его лекции имеют успех у молодежи.
Любопытен портрет Сусловой той поры в воспоминаниях дочери писателя — Любови Федоровны Достоевской: «Полина приехала из русской провинции, где у нее были богатые родственники, посылавшие ей достаточно денег для того, чтобы удобно жить в Петербурге.
Каждую осень она записывалась студенткой в университет, но никогда не занималась и не сдавала экзамены. Однако она усердно ходила на лекции, флиртовала со студентами, ходила к ним домой, мешая им работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, шагала во главе студентов, неся красное знамя, пела Марсельезу, ругала казаков и вела себя вызывающе… Полина присутствовала на всех балах, всех литературных вечерах студенчества, танцевала с ними, аплодировала, разделяла все новые идеи, волновавшие молодежь… Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Достоевский не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснением в любви.
Это письмо было найдено в бумагах отца, оно было простым, наивным и поэтичным. Можно было предположить, что писала его робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский, растроганный, читал письмо Полины…»
Объективна ли была дочь писателя, судить не нам. Но то, что у Достоевского и молодой студентки завязался роман, известно доподлинно. Переписка. Тайные встречи. Литературная помощь. В семейном журнале братьев Достоевских «Время» появляется повесть Сусловой — слабая, претенциозная…
Их отношения можно было охарактеризовать как любовь-ненависть. От Аполлинарии Федор Михайлович постоянно слышал упреки, требования развестись со «своей чахоточной женой». Потом Достоевский напишет: «Аполлинария — больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям».
Крайние средства
ПОСЛЕ очередной ссоры вместо запланированной совместной поездки в Европу Суслова отправилась в Париж одна. Достоевский приехал во Францию чуть позже… Аполлинария даже и не ждала его. У нее появился некий господин из тех, кто нравился женщинам. Вот как вспоминает Любовь Федоровна Достоевская о дальнейшем развитии событий: «Весной Полина написала отцу из Парижа и сообщила о неудачном окончании ее романа. Французский возлюбленный обманул, но у нее не хватало сил покинуть его, и она заклинала отца приехать к ней в Париж. Так как Достоевский медлил с приездом, Полина грозилась покончить с собой — излюбленная угроза русских женщин.
Напуганный отец наконец поехал во Францию и сделал все возможное, чтобы образумить безутешную красавицу. Но так как Полина нашла Достоевского слишком холодным, то прибегла к крайним средствам. В один прекрасный день она явилась к моему отцу в 7 часов утра, разбудила его и, вытащив огромный нож, заявила, что ее возлюбленный — подлец, она хочет вонзить ему этот нож в глотку и сейчас направляется к нему, но сначала хотела еще раз увидеть моего отца…
Я не знаю, позволил ли Федор Михайлович себя одурачить этой вульгарной комедией, во всяком случае, он посоветовал Полине оставить свой нож в Париже и сопровождать его в Германию. Полина согласилась, это было именно то, чего она хотела».
«Я до сих пор ее люблю…»
ПОСЛЕ смерти первой жены Достоевский предложил Сусловой выйти за него, но она отказалась. Их отношения продолжали оставаться нервными, неясными, мучительными прежде всего для Федора Михайловича. Для Сусловой Достоевский был не великий писатель, а всего лишь поклонник, книг его она почти не читала, так что весь богатейший внутренний мир Федора Михайловича для нее словно и не существовал. И когда Достоевский написал Аполлинарии в одном из писем: «О милая, я не к дешевому необходимому счастью приглашаю тебя…», для нее это были лишь слова, скользнувшие мимо ушей.
А услышала те слова молодая стенографистка Анна Сниткина: она была согласна на любое приглашение, к любому счастью — лишь бы с Достоевским. Сниткина готова была раствориться в нем, пожертвовать себя ему. А Аполлинария жаждала отнюдь не покорного служения гению, но личной свободы…
После окончания романа с Достоевским Суслова сожгла многие компрометирующие ее бумаги, в том числе и письма к ней писателя. Тайны их бурных и необычных отношений так и канули в историю, оставив исследователям только догадки и предположения.
Ну а критики не раз находили черты Сусловой в некоторых образах великого классика — Полины («Игрок»), Настасьи Филипповны («Идиот»), Катерины и Грушеньки («Братья Карамазовы»). Уже расставшись с Аполлинарией, Достоевский напишет: «Я люблю ее до сих пор, очень люблю, но уже не хотел бы любить ее».
«Вы насмехались надо мной…»
КОГДА Василий Розанов познакомился с Сусловой, он был еще гимназистом, ей — далеко за тридцать. Розанов знал, что Аполлинария была любовницей самого Достоевского, и для него, отчаянного поклонника великого писателя, одного этого уже было достаточно, чтобы проявить к ней интерес. В дневнике Розанова есть короткая запись: «Знакомство с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой. Любовь к ней. Суслова меня любит, и я ее очень люблю. Это самая замечательная из встречавшихся мне женщин…» 11 ноября 1880 года Розанов получил свидетельство: «От ректора Императорского Московского Университета студенту 3-го курса историко-филологического факультета Василию Розанову в том, что к вступлению его в законный брак со стороны университета препятствий нет». Невесте — 40 лет, жениху — 24.
Может, благодаря Сусловой Розанов и стал знаменитым Розановым, одним из самых оригинальных и парадоксальных русских мыслителей. Но из-за разницы в возрасте и взбалмошного характера Аполлинарии их семейная жизнь постепенно становилась кошмаром. Она не только пилила своего молодого мужа, но и устраивала ему дикие сцены ревности с «публичным мордобитием». И все это шло параллельно с ее собственными «вольностями», флиртом и интрижками с молодыми друзьями мужа. Розанов, безусловно, страдал от выходок своей жены.
Как утверждает в своих воспоминаниях дочь Розанова, Татьяна, «Суслова насмехалась над ним, говоря, что он пишет какие-то глупые книги, очень оскорбляла, а в конце концов бросила его. Это был большой скандал в маленьком провинциальном городе».
Суслова дважды уходила от Розанова. Как ни странно, он все ей прощал и просил вернуться обратно. В одном из писем 1890 года Розанов писал Сусловой: «…Вы рядились в шелковые платья и разбрасывали подарки на право и лево, чтобы создать себе репутацию богатой женщины, не понимая, что этой репутацией Вы гнули меня к земле. Все видели разницу наших возрастов, и всем Вы жаловались, что я подлый развратник, что же могли они думать иное, кроме того, что я женился на деньгах, и мысль эту я нес все 7 лет молча… Вы меня позорили ругательством и унижением, со всякими встречными и поперечными толковали, что я занят идиотским трудом».
Но, с другой стороны, не желал ли он сам видеть в ней одну из любимых своих героинь Достоевского? В таком случае кто из этих героинь устраивал ему дикие сцены, унижал, изменял, тиранил? Они у Достоевского все как на подбор… Розанов держался недолго. Ему посчастливилось повстречать другую женщину, свою будущую жену Варвару Дмитриевну.
***
ЦЕЛЫХ 20 лет Аполлинария не давала Розанову развода, обрекая новую семью на дополнительные трудности и страдания. И страдала сама. Умерла Суслова в 1918 году в возрасте 78 лет. Через год скончался и Розанов. Незадолго до смерти он вспомнил об Аполлинарии: «С ней было трудно, но ее было невозможно забыть».
Многие историки пишут, что этой женщиной была прожита пустая и бездарная жизнь, что она не оставила после себя ни доброй памяти, ни детей. И это чистая правда. Но есть и другая правда: эту странную женщину любили два гения земли Русской — Достоевский и Розанов.
Годы жизни: 1840 - 1918
Если бы Аполлинария Суслова появилась на свет не в 1840 году, а, скажем, на век позже, то она оказалась бы вполне на своем месте, органично вписавшись в прослойку так называемых феминисток и снискав всеобщее уважение и сочувствие. Но судьба распорядилась так, что и в XIX, и в начале XX столетий ей пришлось довольствоваться весьма сомнительной в хорошем обществе репутацией «эмансипантки». И это самое мягкое из того, что говорилось в ее адрес.
«Бывшую» женщину двух великих мужчин — Достоевского и Розанова — заклевали, оклеветали, практически лишив собственной биографии, превратив ее имя и судьбу просто в пикантный довесок к жизням ее знаменитых возлюбленных. Какой же справедливости может ждать она от истории? Другой вопрос — есть ли у нее право на собственную биографию и на отдельное место в истории. Если бы она была просто красивой пустой бабенкой — к чему и перья ломать? Однако Достоевский, например, считал ее одной из примечательнейших женщин своей эпохи. «Друг вечный» — это эпистолярное обращение Федора Михайловича к возлюбленной — стало ее пропуском если не в бессмертие, то, во всяком случае, в незабвение.
Суслова послужила прототипом едва ли не всех «инфернальных» женщин Достоевского — Полина в «Игроке», Катерина в «Братьях Карамазовых», Лиза в «Бесах»…
Да и Розанов был одержим Аполлинарией, которая почти на 20 лет была старше него, ничуть не меньше Достоевского. Василий Васильевич, расставшись с ней, уже ненавидя ее, тем не менее признавался: «…В характере этом была какая-то гениальность (именно темперамента), что и заставляло меня, например, несмотря на все мучения, слепо и робко ее любить».
Аполлинария Прокофьевна Суслова — чистейший тип русской женщины, русской, как выразился Розанов, «по стилю души» — и этим она, бесспорно, представляет интерес сама по себе, а не как обидный «довесок». Это — не тип преданной и верной жены, сентиментально воспетый нашей классической литературой, это другой тип: независимой, упрямо последовательной, страдающей идеалистки. Иначе говоря, другой вариант национального женского характера. Помимо врожденных психологических склонностей этот тип был воспитан специфической атмосферой, сложившейся в России в 60-х годах XIX века, народовольческими идеями и остро прорезавшимся вкусом к свободе. То было время торжества Писарева и Чернышевского, время хождения русской молодежи «в народ», время тайных прокламаций и политических процессов, время резкого обострения так называемого «женского вопроса» и новой антисемейной морали. И если мужчины так или иначе сумели «переварить» новую идеологию и обогатиться, то множество зараженных ею, как эпидемией чумы, представительниц слабого пола оказались выбиты из привычной колеи и зачастую погибали, не зная, за какую соломинку уцепиться.
Стриженные по тогдашней моде и совершенно между собой несхожие сестры Сусловы — Аполлинария и Надежда, появившиеся в петербургских студенческих кружках, были из того нового поколения молодых женщин, которое более не желало топить, хранить и украшать домашний очаг, качать колыбель и быть во всем рабой мужа. И потому в многочисленных студенческих демонстрациях за право женщины на образование — они всегда в первых рядах. Высшие женские курсы в России в то время еще не были созданы, но правительство, под давлением молодежи, пошло на некоторые уступки и позволило дамам слушать лекции в университете. Страсть к самостоятельности и профессиональной деятельности наравне с мужчиной кружила этим барышням голову так, как раньше кружила только любовь. Сестры Сусловы, как и их эмансипированные товарки, искренне считали любовь «пережитком», «предрассудком» и, разумеется, полагали, что уж они-то — выше этого.
— Вы прелестны, как богиня Афродита. Зачем вам вся эта политика, эта ученость! — сказал как-то Аполлинарии один из старых профессоров, игриво потрепав ее по щеке. Вот только увернуться ученый муж не успел — вольнослушательница Суслова не долго думая влепила ему пощечину.
Полина, как ее звали домашние, проcто не терпела намеков на свою красоту. Хотя ей было чем похвалиться: фигурка хрупкая, однако с плавными, соблазнительными формами, тонкий овал, чистые и правильные черты лица. Ее вспоминают порывистой, горячей, резкой на язык, то есть усвоившей все поведение эмансипантки, или «синего чулка», — так в приличном обществе именовали новую женскую поросль. Но выражение глаз Полины резко контрастировало с этим отчасти деланым нравом: у нее были глубокие, страстные, словно засасывающие в свой запредельный омут глаза. Она еще не догадывалась об их власти.
В ноябре 1861 года вышел в свет 5-й номер семейного журнала братьев Достоевских «Время». Поклонники Достоевского, как и весь читающий Петербург, были весьма удивлены: между 8-й главой «Записок из мертвого дома» и романом в стихах Якова Полонского «Свежее предание» была напечатана довольно рыхлая, беспомощная повесть «Покуда», подписанная «А. С-ва». Кто она такая? Откуда взялась? А главное, зачем ее опубликовали? Тотчас поползли всевозможные слухи и домыслы. Федор Достоевский, окруженный ореолом мученичества, уже известный писатель, всего год назад вернувшийся из ссылки, пользовался в северной столице колоссальной популярностью и авторитетом, особенно в кругах студенческой молодежи.
Впрочем, до сих пор точно неизвестно, где и когда произошло знакомство 21-летней Полины и 40-летнего Достоевского. Говорили, что, увлекшись писателем после его многочисленных выступлений в университете, Полина первая написала ему «наивное поэтическое любовное письмо». Так, например, полагала дочь Достоевского Любовь Федоровна. Хотя такового письма в архиве писателя так никогда и не нашли. Да и вообще всему тому, что касается Аполлинарии Сусловой, верить дочери писателя следует с большой оглядкой: госпоже Достоевской слишком очевидно хотелось очернить ее — Полина была неистребимо опасной соперницей ее матери. Любовь Федоровна незамысловатой, черно-белой краской так рисовала портрет Сусловой: «Тогда в моду вошла свободная любовь. Молодая и красивая Полина усердно следовала веянию времени, служа Венере, переходила от одного студента к другому и полагала, что служит европейской цивилизации. Услышав об успехе Достоевского, она поспешила разделить новую страсть студентов. Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Он не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснениями в любви».
Знавшие Полину говорили, что и в самом деле в ее характере было сделать первый шаг, но все же — не такой. В среде презирающих любовь и романтические бредни девиц писание поэтических любовных писем было сродни тому, как если бы вдруг заговорила ослица. Их увлекала отнюдь не практика «свободной любви», а размышления о свободной любви и о праве женщины на таковую вообще. А это совершенно разные вещи.
Как и все их сверстницы, сестры Сусловы мечтали: например, Надежда, строгая, почти аскетично-суровая девушка, желала стать первой в России женщиной-врачом — вот что было ее непреложной целью. Студенты-медики подтрунивали над ее фанатичным и фантастичным прожектерством: дама в белом халате со стетоскопом, да где же это видано? Полина же, о чем свидетельствует ее дневник, мечтала вообще: надо приносить обществу пользу, надо найти смысл жизни, надо чему-нибудь выучиться и куда-нибудь пойти работать… Тогда едва ли не все вокруг пописывали. Даже Надя отнесла в «Современник» свой небольшой рассказ, тут же одобренный и напечатанный редакторами Чернышевским и Некрасовым. Чтобы не отстать от сестры, Полина мучительно грызла карандаш, маясь над своей первой повестью «Покуда».
Скорее всего, впервые предстала она перед Достоевским в его редакторском кабинете робкой дебютанткой. Для нее он был почти «небожителем», мастером, учителем… Смущенно сунула тетрадку. Но присмотревшись к нему наедине, неожиданно для себя отметила его застенчивость, угловатость. Ему же запомнились ее строгий темный костюм и обволакивающие, слишком женские глаза. Они стали встречаться — сначала в редакции, потом у общих знакомых, а потом и наедине… Вскоре Федор Михайлович уже знал о Полине все. Кстати, судя по ее манерам, он предположил, что в ней течет кровь аристократки, но ошибся — она оказалась чистокровной крестьянкой.
Ее отец был крепостным графа Шереметева. Начав свою карьеру с переписки «ревижских сказок» в конторе графа, Прокофий Суслов, благодаря своим способностям, быстро пошел в гору. А перед женитьбой на Анне Ястребовой Шереметев даровал ему вольную. Вскоре Прокофий Григорьевич получил высокое назначение управляющим имениями графа сначала в Москве, а потом и в Петербурге. Так что Полина с Надеждой, хоть и были дочерьми бывшего крепостного, но в столичном доме родителей привыкли жить на широкую ногу: у них были гувернантки, обучавшие их манерам и языкам, и даже учитель танцев. У матери рука была тяжелая и нрав весьма деспотичный, поэтому когда сестер отдали в пансион благородных девиц, они не особенно расстроились из-за разлуки с домом. Позднее обеим удалось закончить столичную гимназию, хотя там и было чудовищно скучно. Полина в основном считала на потолке мух, единственным ее светлым воспоминанием был учитель истории, сумевший воспламенить ее воображение рассказами о Древней Греции и античном искусстве. «Этот педагог научил меня мечтать» — так лаконично закончила Полина короткий рассказ о своем прошлом. Больше ей нечего было рассказывать.
Когда Полина осознала, что как пожаром охвачена страстью к Федору Михайловичу, она, пересилив врожденную застенчивость, честно в ней призналась. И хоть до Федора Михайловича у нее не было никакого любовного опыта и поджилки тряслись от страха, она все равно сочла нужным поступить в полном соответствии с принципами новой морали — не скрывать, не обманывать, не лицемерить, любить, пока любишь, и уходить, когда разлюбишь.
«Я отдалась ему любя, не спрашивая ничего, ни на что не рассчитывая», — писала Суслова в одном из писем. Не будь любовники людьми истинно русскими, можно было бы предположить, что по крайней мере первый период их романа был радостным и счастливым. Увы! И это притом, что внешне, казалось бы, ничто не препятствовало их любви. К моменту их встречи Достоевский был 4 года женат на Марье Дмитриевне Исаевой, с которой познакомился в ссылке в Семипалатинске, но этот брак уже изжил себя. Жена была истерична, капризна, страдала эпилептическими припадками, при этом самолюбие Достоевского было непоправимо задето — она, как оказалось, еще и изменяла ему. Однако через некоторое время Марья Дмитриевна перестала быть помехой — тяжело больная чахоткой, она жила отдельно от мужа, то в Москве, то во Владимире. Он же истосковался по любви, по безумствам — в силу характера и драматических жизненных обстоятельств эта сторона жизни открылась для него поздно.
Но, как оказалось, в его сердце жила жажда обладать и распоряжаться. Сохранившаяся переписка Достоевского и Сусловой, а также ее дневник дают некоторое представление о том, что между ними происходило.
Поначалу это был, видимо, ураган, испепеляющий любовный поединок, не оставляющий времени и сил на размышления. Но постепенно картина менялась… Подобно многим своим сверстницам, Полина думала, что раз она разделяет укоренявшиеся убеждения о женском праве на свободу, то тем самым уже является свободной, и что в ней сами собой уничтожаются предрассудки и прежняя многовековая «семейная» мораль. Не тут-то было. Полина очень скоро вопреки всем теориям потребовала, чтобы Достоевский развелся с женой! Тот уставился на нее страдальчески-непонимающим взглядом.
— Да ведь она умирает, Поля, как я могу? — недоуменно бормотал он.
