Свою повесть «Красный смех» Леонид Андреев писал очень быстро, около 9 дней, ибо боялся и сам сойти с ума. Написана она по мотивам русско-японской войны. И хотя Андреев на самой войне не был, он был свидетелем несчастного случая, произошедшего в Ялте с двумя турками. Обезображенное лицо одного из них, его окровавленная улыбка произвели на писателя сильное впечатление.
Также «Красный смех» имеет широкую интертекстуальную базу. В нём можно заметить мотивы новелл Гаршина «Трус», «Четыре дня», конечно же, «Красного цветка», да и вообще всего его военного цикла. Однако Андреев мастерски концентрирует эти мотивы, гиперболизирует, интенсифицирует, доводит до предела. Его образы-символы сложнее и динамичнее по сравнению с более статичными у Гаршина, которые, в сущности, не угрожали герою. В итоге мы видим сложный, яркий и ёмкий образ Красного смеха, от которого не спрятаться, ибо он вездесущ.
Андреев в совершенстве овладел техникой «потока сознания». Он воссоздал весь процесс мыслей и чувств человека, а не отдельные частички размышления героев.
В своей неомифологической повести Андреев мастерски синтезировал принципы символизма и экспрессионизма, изобразил искусство крика. Она имеет разорванную композицию, фрагментарное повествование, отображающее неупорядоченность мыслей в потоке сознания, и состоит их 2-х частей.
1 часть – более чувственная. Старший брат пропускает через себя те «безумие и ужас», которые его окружают. Он погружён в них, ощущает тот беспредельный красный туман, который обволакивает кровавую бойню, не желая отпускать своих жертв. И, казалось бы, герой смог вырваться ценой своего здоровья из этой жуткой мясорубки, ему завидуют, ведь он едет домой! Но война не может пройти бесследно в сознании человека. Она настигает его и в тихой гавани родного дома, куда герой так стремился, где надеялся найти долгожданное отдохновение и телу, и душе. Старший брат обретает не тихое домашнее счастье, а поглощён пучиной беспросветного безумия. Надежды на спасение нет! Впереди только смерть…
2 часть – более рациональная. Младший знает о войне сквозь призму переживаний старшего и сначала даже пытается оценивать, анализировать ужасы войны, её последствия. Однако, видя отголоски войны, которые постепенно проявляются в тех местах, где боевые действия ещё не начались, наблюдая за постепенной деградацией сознания брата, слушая и записывая его рассказы, пропуская через себя кошмарные картины безысходного мрака и отчаяния, он постепенно погружается в бездну, его тоже накрывает волной безумия.
Мощно и ёмко показан универсальный и устойчивый в творчестве Андреева конфликт между человеком и роком, проблема жизни и смерти как онтологических категорий. Писателя не интересовала конкретная историческая ситуация, конкретные даты. Война показана как явление без времени, вне времени. Это могла быть, в принципе, любая война. И его новая поэтика, основанная на эстетике морального шока, помогла раскрыть универсальную идею. Нельзя убивать себе подобных! Война – это плохо! Война – это страшно!
Андреевым ярко показан контраст война – дом. Красным солнцу, небу, земле, глазам лошади, льющейся крови противопоставляются голубые обои комнаты. Именно мечта о доме создавала иллюзию временного спасения и помогала хоть ненадолго вырваться из мира «безумия и ужаса», перенестись в родную обитель. Однако и там героя не оставляло беспокойство. Образ, соединяющий дом и войну, – безумный пикник: тот последний островок, за который, как за единственное спасение, хватались измученные войной люди. Но дома, как оказалось, спасения тоже ждать не приходится. Ибо постепенно красное небо и солнце охватывают и этот спокойный уголок. Образ окровавленной планеты со снятым скальпом, несущейся в никуда, – символ недочеловека. Да, если где-то идёт война, то искать полноценности не приходится.
Образ солнца, которое могло бы согревать, радовать, дарить надежду, является негативным. Оно сжигает, испепеляет, иссушает.
Также дана негативная оценка концепции Ницше о «сверхчеловеке», которая появляется в тексте трижды:
- доктор, жаждущий превратить всю планету в сумасшедший дом и сделаться в нём господином,
- старший брат, желающий, подобно Заратустре, писать о цветах и песнях,
- сильные мира сего, развязывающие войны и возомнившие себя властелинами чужих жизней.
Красный смех – символо-мифологический образ дьявола. Однако он складывается не сразу. Понемногу, постепенно он увеличивается, конкретизируется, вбирая и концентрируя в себе всё то, что способен ощутить человек, и воплощается в невообразимый коктейль из зрительных, слуховых, обонятельных, осязательных ощущений старшего брата, которые дополняются впечатлениями младшего и от услышанных рассказов покойного, и от увиденного им самим на улицах.
Однако даже после своего воплощения образ Красного смеха продолжает развитие, пока не захватывает всю планету, пока неотвратимо не порабощает сознание людей. К концу произведения напряжение достигает наивысшего предела. Вокруг царит атмосфера всеобщего безумия. Финалом является апокалипсис (миф о конце света). Вся планета заполнена Красным смехом. Спасения нет!..
Дневник мёртвого человека
Отечеством нашим я объявлю сумасшедший дом;
врагами нашими и сумасшедшими — всех тех,
кто еще не сошел с ума; и когда великий,
Непобедимый, радостный, я воцарюсь над миром,
единым его владыкою и господином, —
какой веселый смех огласит вселенную!
Леонид Андреев
«Андреев всё меня пугает, а мне не страшно», - эту фразу приписывают Льву Толстому. Не соглашусь с великим классиком: я читала (точнее, перечитывала) «Красный смех» ночью, все спали, финальные страницы заставили сердце биться сильнее. Мне было страшно.
Интересно, видел ли Леонид Андреев (1871-1919) картину норвежского художника-экспрессиониста Эдварда Мунка «Крик» (1893)? Заставили вспомнить знаменитое полотно эти ассоциации: «Вот поднялась над толпою голова лошади с красными безумными глазами и широко оскаленным ртом, только намекающим на какой-то страшный и необыкновенный крик, поднялась, упала, и в этом месте на минуту сгущается народ, приостанавливается, слышны хриплые, глухие голоса, короткий выстрел, и потом снова молчаливое, бесконечное движение». «Приближалась шестая верста, и стоны делались определеннее, резче, и уже чувствовались перекошенные рты, издающие эти голоса».
В 11 классе рассказываю ученикам о модернистских течениях в искусстве . Упоминаю уже лет 17 также экспрессионизм и его представителей: Евгения Замятина, Леонида Андреева, Бориса Ямпольского, Франца Кафку, Густава Майринка, Альфреда Дёблина. Мир их героев – «это хаотическое нагромождение вещей, событий, идей. Посреди этого хаоса одинокая личность, пребывающая в постоянном страхе за свою судьбу» (Волков И.Ф.). Фрагментарность, деформации, разорванность, ужасные эмоциональные переживания, ощущения конца света – характерные черты экспрессионизма. Да, «Красный смех» в этом ряду.
Подзаголовок рассказа - «Отрывки из найденной рукописи». Кто автор рукописи? Почему только отрывки? Где и когда её нашли? Писатель не даёт ответа на эти вопросы. А «всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота пространства и времени, то есть хронотопа» (М.Бахтин).
В каком мире живут герои Андреева? Пространство : энская дорога (видимо, дорога смерти), батарея («Где мы? … На войне»), чужие поля, чёрные ущелья, дальние холмы, санитарный поезд, город, квартира, кабинет, театр, толпа. Время : лето (зной), день, ночь, сутки, вечер, утро, «...уже восьмой день продолжается сражение. Оно началось в прошлую пятницу, и прошли суббота, воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг, и вновь наступила пятница и прошла, — а оно все продолжается». Мир рассказа – мир апокалиптический, в котором живут (живут ли?) и воюют (погибают) безумные люди. Сама земля отказывается от них, выталкивает их трупы из своего чрева. Хозяином мира становится Красный смех, метафора смерти.
«Красный смех» состоит из 19 отрывков (19-ый называется «последний»), входящих в 2 части. Первая часть (9 отрывков) – образы сумасшедшего искалеченного человека, вернувшегося с войны, которые восстановил на бумаге младший брат после смерти старшего. Вторая часть (10 отрывков) – собственные записи младшего брата, идущего к безумию. Первые предложения каждого отрывка являются разорванными обрывками целого. Форма произведения, разорванная, обрывочная, соответствует такому же мертвенному содержанию.
Важную роль в любом художественном тексте играют сны, воспоминания героев. Сопоставлю именно такие эпизоды. В отрывке 1 есть сон наяву (воспоминание) умершего брата: «И тогда — и тогда внезапно я вспомнил дом: уголок комнаты, клочок голубых обоев и запыленный нетронутый графин с водою на моем столике — на моем столике, у которого одна ножка короче двух других и под нее подложен свернутый кусочек бумаги. А в соседней комнате, и я их не вижу, будто бы находятся жена моя и сын. Если бы я мог кричать, я закричал бы — так необыкновенен был этот простой и мирный образ, этот клочок голубых обоев и запыленный, нетронутый графин». Это же снится герою и во 2 отрывке. В отрывке 15 второму брату снятся дети-убийцы: «Их рты походили на пасти жаб или лягушек и раскрывались судорожно и широко; за прозрачною кожей их голых тел угрюмо бежала красная кровь — и они убивали друг друга, играя. Они были страшнее всего, что я видел, потому что они были маленькие и могли проникнуть всюду». Очевидно, как мирный образ ребёнка превращается в безумный образ «голодной крысы»: «Он обрывался и пищал, и так быстро мелькал по стене, что я не мог уследить за его порывистыми, внезапными движениями». В погибающем мире даже дети являются дьявольскими выродками.
Таким образом, основные мотивы рассказа – безумие и смерть, война и насилие, приближение конца света. Обратим внимание на микротемы отрывков . Отрывок 1. Толпа безумных военных людей идёт куда-то под беспощадным солнцем. Отрывок 2. Бой, длящийся много суток. Красный смех. Отрывок 3. В армиях появилось много душевнобольных. Отрывок 4. Разговоры с раненым товарищем в лазарете, с уцелевшими людьми на своеобразном пикнике. Отрывок 5. Едут на поезде за ранеными, студент говорит о сумасшедших, слышен дикий стон множества раненых, студент застрелился. Отрывок 6. Свои стреляют по своим, разговор с доктором о красном смехе, сумасшествии. Отрывок 7. Поезд Красного Креста взорван. Отрывок 8. Дома в инвалидной коляске, с семьёй, страдания матери и жены. Отрывок 9. Младший брат о сумасшествии, раненый брат пытается писать, всё забывает. Отрывок 10. Брат, безногий сумасшедший калека, умер. Рассказ о последних днях его, о своём будущем безумии. Отрывок 11. Привезли пленных, среди них сумасшедший офицер. Отрывок 12. Начинается сумасшествие: видит своего умершего брата в кресле. Отрывок 13. Шестерых отупевших крестьян ведут на войну такие же отупевшие конвойные. Отрывок 14. В театре напугал соседа, на фронте огромные потери. Отрывок 15. Сон о детях-убийцах, разговор с братом о красном смехе. Отрывок 16. Много дней длится сражение, сумасшедший школьный товарищ, сестра товарища собирается на фронт. Отрывок 17. В городе побоище. Отрывок 18. Письмо убитого жениха сестры о наслаждении убивать людей. Отрывок последний. Митинг «Долой войну», толпа, бег, жду дома смерти, земля исторгает трупы. За окном в багровом и неподвижном свете стоял сам Красный смех.
Словесные ряды ключевых слов неизбежно выводят на ту же апокалиптическую идею рассказа.
Безумие
. «Ужас,
измученный мозг, тяжёлый бред, обезумевшая земля, безумные люди, лошадь с
красными безумными глазами, бездну ужаса и безумия, трое суток сатанинский
грохот и визг окутывал нас тучей безумия, отделял нас от земли, от неба, от
своих; одинокий, дрожащий от ужаса,
безумный. Много сумасшедших. Больше, чем раненых».
Жара
. «Зной, солнце, огненно, беспощадный огонь, кровавый свет,
запёкшиеся губы, раскалённый воздух, страшное солнце, иссушающий жар,
обожжённые затылки, горячие штыки, солнечный удар».
Люди . «Армия немых, глухи, слепы, точно не живые люди это шли, а армия бесплотных теней; не голова, а какой-то странный и необыкновенный шар; бесконечные молчаливые ряды, кучка серых людей, как в копченом мясе, как лунатики, он вынул револьвер и выстрелил себе в висок. Господи, у меня нет ног. Кто сказал, что нельзя убивать, жечь и грабить?»
Смерть. «Красный смех (повторяется словосочетание много раз). Губы его дергались, силясь выговорить слово, и в то же мгновение произошло что-то непонятное, чудовищное, сверхъестественное. В правую щеку мне дунуло теплым ветром, сильно качнуло меня — и только, а перед моими глазами на месте бледного лица было что-то короткое, тупое, красное, и оттуда лила кровь, словно из откупоренной бутылки, как их рисуют на плохих вывесках. И в этом коротком, красном, текущем продолжалась еще какая-то улыбка, беззубый смех — красный смех. Я узнал его, этот красный смех. Я искал и нашел его, этот красный смех. Теперь я понял, что было во всех этих изуродованных, разорванных, странных телах. Это был красный смех. Он в небе, он в солнце, и скоро он разольется по всей земле, этот красный смех! Э ту огромную бесформенную тень, поднявшуюся над миром. И с каждым нашим шагом зловеще нарастал этот дикий, неслыханный стон, не имевший видимого источника, — как будто стонал красный воздух, как будто стонали земля и небо. Но стон не утихал. Он стлался по земле — тонкий, безнадежный, похожий на детский плач или на визг тысячи заброшенных и замерзающих щенят. Как острая, бесконечная ледяная игла входил он в мозг и медленно двигался взад и вперед, взад и вперед».
В 1904 году был написан рассказ «Красный смех» - остро эмоциональный отклик на русско-японскую войну. Это, по словам автора, «дерзостная попытка, сидя в Грузинах, дать психологию настоящей войны. Однако войны Андреев не знал и потому, несмотря на свою необычайную интуицию, не смог дать правильной психологии войны. Отсюда нервная возбужденность в рассказе, доходящая порой до истерического размышления о судьбе писател, отсюда и фрагментарность повествования. «Красный смех» - типичный образец экспрессионизма, к которому все больше тяготел Андреев.
В рассказе две части, состоящие из глав, названных обрывками. В I части дано описание ужасов войны, во II - безумие и ужас, охватившие тыл. Форма «обрывков из найденной рукописи» позволила автору естественно, без видимого нарушения логической последовательности (рукопись могла быть «найдена» в клочках) выдвигать на первый план одни лишь ужасы войны, охватившее людей безумие. Рассказ и открывается этими словами: «…безумие и ужас». И все в нем окрашено В красный цвет крови, ужаса, смерти.
Писатель изображает войну как абсолютную бессмысленность. На фронте сходят с ума оттого, что видят ужасы, в тылу-оттого, что думают о них. Если там убивают, думают герои рассказа, то это может прийти и сюда. Война входит в привычку. Герою Андреева легче привыкнуть к убийствам, чем согласиться, что это временно, преодолимо. Если участник русско-японской войны В. Вересаев говорил о спасительной привычке, которая не дает человеку одичать среди убийств, то для Андреева привычка к войне кошмарна и может принести лишь к сумасшествию.
Критика подчеркивала односторонность взгляда Андреева па войну, болезненный психологический надрыв в ее описании. «Красный смех»,- писал Вересаев,- произведение большого художника-неврастеника, больно и страстно переживавшего войну через газетные корреспонденции о ней» ‘. Но при всей односторонности и нагромождении кошмарных образов, снижающих гуманистический пафос произведения, рассказ сыграл определенную положительную роль. Написанный с позиций пацифизма, он осуждал всякую войну, но в тех условиях воспринимался как осуждение конкретной войны - русско-японской, и это совпало с отношением к ней всей демократической России.
Высоко оценил «Красный смех» Горький, считавший его «чрезвычайно важным, своевременным, сильным». Однако великий писатель упрекал Андреева в том, что фактам он противопоставил свое субъективное отношение к войне. Л. Андреев, возражая Горькому, подчеркивал, что он и стремился выразить прежде всего свое отношение и что темой рассказа явилась не война, а безумие и ужас войны. «Наконец, мое отношение - также факт, и весьма немаловажный»,- писал он2. В этом споре отражены не просто творческие, а мировоззренческие позиции обоих писателей: Горький говорил об объективном значении фактов, Андреев выступал в защиту субъективного отношения художника к фактам, которое, однако, легко приводило к утрате общественного критерия в оценке явлений, что у Андреева наблюдалось довольно часто.
Бесспорно, что в рассказе Андреева гипертрофированы ужасы. Однако это лишь особый прием изображения войны как явления противоестественного. Подобное изображение войны русская литература знала и до Андреева: «Севастопольские рассказы» Л. Толстого, рассказ В. Гаршина «Четыре дня», в котором также сделан акцент на ужасах войны, гибель человека показана с ужасающими натуралистическими подробностями и представлена как нечто бессмысленное. Вряд ли можно говорить о прямом воздействии этих писателей на Андреева, хотя бы потому, что у них была более четкой гуманистическая и социальная позиция. Однако «Красный смех» написан во многом в этой традиции, так же, как и - позже - «Война и мир» Маяковского («в гниющем вагоне на сорок человек четыре ноги»), военные рассказы украинского писателя С. Васильченко «На золотому лош», «Чорш маки», «Отруйна квитка» и особенно «святий гомш», в которых ощущается некоторая зависимость от андреевского экспрессионистского метода изображения войны.
Как записать ребенка в школу в первый класс, запись в 1 класс в Москве... В первые классы московских школ принимают детей, которым на 1 сентября будет не меньше 6 лет и 6 месяцев и не больше 8 лет. Записать ребенка в 1-й кла...
Леонид Николаевич Андреев: Красный Смех
Леонид Николаевич Андреев (1871-1919) незаслуженно забытый писатель не мыслящий лнтературы русского рубежа столетий. Он был на тесной дружеской ноге с Горьким, который так сказал о нем:
«Талантлив как черт!»
Cвоими повестями он продолжал традиции чеховской прозы, а со своими драмами его можно причислить к вводяющим современных направлений. В свое время он был очень популярным, он принадлежал к самым читанным писателям. Его литературную оценку и дальнейшую судьбу сурово определило его отрицательное отношение к русской революции. Он не принял революцию, он иммигрировал в Финляндию, и там умер в 1919 году.
В его произведениях появляются индивидуальная свобода и проблема исторической необходимости и в реалистическом и в экспрессионистическом приближении. Его первые произведения говорят о людях, живующих в безвыходном положении, в бедноте, которая указывает на большую социальную незащищенность. С другой стороны в его творчестве можно найти ряд утопическо-романтических символов. Герои обычно мечтают о нравственном и моральном возрождении, но они присутствуют только как пассивные зрители. Уже в самых начальных произведениях чувствуется потрясение его веры в жизни, и в человеке, но именно в разуме. Потом он все более и более фокусируется на разрушении, управляемом звериным инстинктом. Леонид Андреев может положить выражение насилия позади времени и пространства, на философскую плоскость. Он резко критикует общественное устройство, которое лишает человека человечности, и который деградирует его лишь роботом, которому надо вечно работать. Человек – часть бессмысленного круговорота, в котором иррациальные силы не дают ходу зачатке разума и бытия.
С влиянием творчества Достоевского и провала революции в 1905 году, Андреев все более отдаляется от реализма, и пессимизм берет его в плен. В произведениях, написанных в последней стадии его жизни, он возвращается к реальности, добавляя их сильными философическими мыслями. Последнее его большое сочинение, «Дневник сатаны» - гротескная и трагическая картина о нравственном провале человечества.
Повесть «Красный смех» – обретение «голоса» и «лица» писателя, начало его творческой зрелости. Повесть написана в форме дневника, и разделена на восемнадцать не равных по объему отрывков, которые пронумерованы последовательно, один за другим. Андреев назвал девятнадцатый отрывок «Последний», с которым он сделал нам однозначным, что нет возможности существования дальнейших отрывков. На этом мы можем считать повесть законченной. Эти фрагменты полифункциональны. Внутреняя форма целого складывается не только из семантики каждого из отрывков, но и из алогичного, на первый взгляд и в то же время весьма последовательного соединения этих отрывков. Отрывочность повествования играет смыслообразующую роль. Идеальное-философическое направление повести отрицает, что к действительными знаниями можно достигать по средствам логических размышлений. Война- противоестественное человеческое изобретение, в нем нет смысла, любые оправдания войны абсурдны. С другой стороны фрагментальность – своеобразный портрет истории болезни героя и теряющего рассудок человечества. Повествование в «Красном смехе» свидетельствует о разорванном сознании летописца и о перманентности духовно-нравственной болезни.
Можно заметить связи между «Красным смехом» с традициями реализма и гуманизма 19-ого века. Тоже можно чувствовать появление новаторского стиля. Книга выделяется в описании степени ужаса и кошмаров. Как только человек прочитает из нее несколько страниц, он уже стоит под воздействием какой-то своеобразной тревоги. Она прекрасно передает тень беспокойства писателя, и читатель перенимает это чувство пока он читает отрывки, и потом это усиливается так крепким, что человек утомляется от чтения, точно так, как наши герои от войны.
Центральный символический образ – красный смех- провожает целую повесть. Уже в первой фразе называются его основные черты – безумие и ужас, а затем они множатся и образ растет быстро. Потом развитие центрального образа-символа достигает той точки, когда рассказчику его собственная голова и головы солдат кажутся безумными шарами. Безумие светится в глазах солдат, а их кожа багрово-красного цвета. Везде доминирует разные оттенки красного цвета. Везде только видно кровь и смерть.
Повесть можно разделить на две большие части. В первой части рассказчик – один из братьев, офицер артиллерии в японской-русской войне. Герой и его собратья по оружию показаны в обстановке боев, продолжающихся без перерыва более пяти суток. В это время солдаты не спали не минуту, они безперерывно были на ногах. Численность солдатов, тянующихся в форсированном марше, кроме усталости и недосыпания сокращает даже сила солнце. Во время мучительного отступления сотня солдат получил солнечный удар и переутомился мертво из ряда. А их собратья по оружию были такими усталыми, что они остали трупы и раненых на раскаленной солнцем дороге. Целое поле было покрыто множеством трупов до конца по маршруте боя. Это зрелище производит ошеломительное впечатление на офицера артиллерии и его товарищей. Они все тяжелее и тяжелее переносят терзание; есть много, кто сойдет с ума и кто покончит жизнь самоубийством. Студент-санитар тоже покончит собой, а доктор, лечущий солдат помешается. В одном из последующих боев героя ранят гранатой, и надо ампутировать обе его ноги. Тогда отправляют его домой. Хотя он потерял обе ноги, все завидуют ему из-за счастливого для него исхода войны. Вернувшись домой, герой пытается спастись от страшных мыслей в творчестве. Он хочет описать пережитое, но ужасы войны делают его не только физической калеке, а душевным больным и сумашедшим; и так он неспособен осуществить свои цели. Бумага не принимает его откровении, перо лишь травмирует бумагу, оставляя рваные следы. Ему самому не дано было записать все увиденное и пережитое.
Хоть вторая часть рассказывает не непосредственно о событиях войны, пережитые мучения и кошмары не исчезают из повести. У второй части предмет – это тоже война, да только она смотрит извне, с питчьего полета на эмоциональное и умственное ведение войны, развиванное ней на толпы. Повествование берет другой брат, который простой щтатский. В начале второго книги мы узнаем о смерти офицера артиллерии. Эта трагедия, а также сообщения с фронта о новых массовых убийствах потрясает сознание младшего брата умершего героя, который тоже пытается осмыслить ужасы войны. К концу произведения другой брат тоже становится жертвой Красного смеха. Он сойдет с ума и его мучат страшные видения. Его размышления находят сочувствие у девушки, добровольно уходящей на фронт сестрой милосердия. После одного проведенного с ней разговора, ему уже не мешает дальше и галлюцинацция присутствия его мертвого брата. Андреев как бы обнажает развязку трагедии с тем, что он делает ее неразрешимой и на художественном уровне, и тем самым максимально усиливает болевое воздействие произведения. Посредство этого он пробует указать на тот факт, что в его глазах война совсем бесмысленна.
Символ войны – «красный смех». Красный смех вездесущий. Его образ один из самых содержательно емких, структурно сложных и эмоционально выразительных в прозе Андреева. В начале произведения он минует стадию олицетворения, но уже в конце второго отрывка предстает как гротескное, символическое или как мифологическое понятие. Таким он складывается в сознании старшего брата. В конце повести вся земля устлана трупами. Земля словно выбрасывает из себя мертвых. Для героя Андреева нет спасения от вездесущего смеха. Он следует героя-рассказчнка на войне, а его брата и дома. В финале красный смех стоит под окном, а комнаты заполняются трупами, вытесняя героя из собственного жилища, не оставляя на Земле места живым.
Война до последней крайности страшная и ужасная вещь. Читатель уже от начала чувствует множество преувеличения, которое показывает субъективные взгляды писателя. Уже из этого произведения хорошо видно, что Андреев видит не только войну, а и эту большую Жизнь тревожной и затянутой отчаянием. Война сама не иная, чем сжатая жизнь. Она грозная, быстрая, интенсивная и полна увеличившимись трезаниями. Читателю надо выбирать. Нам надо знать, что война субъективная, и едва есть человек, которому эта кажется такая мучительная и жуткая, как видит ее писатель. Итак, эта повесть, как тенденциозное произведение, несколько потеряет доверие.
Пропаганда войны в официальной прессе поначалу у многих, в том числе и у литераторов (например Брюсов: Война) возбудила ура-патриотические настроения, но потом влияние мнения было отодвинуто на задний план некоторыми знаменитыми поэтами и писателями с острым зрением. Лев Толстой выступил первым с решительным, гневным протестом против массого кровопролития в статье «Одумайтес!» (1904). Затем появились антивоенные произведения, например В. Вересаева (На японской войне; 1906-07) и Л. Сулержицкого (Путь; 1906).
Красный смех никого не оставлял равнодушным. У различных слоев он вызывал отличающиеся отклики. Консервативные критики и читатели видели в нем изображение ирреально пристрастного, болезненного садизма русских солдат, и они жалели отсутствие художественной формы. В демократической среде Красный смех вызвал непонимание и недоумение своем антивоенным пафосом и своем своеобразием художественных форм. Л. Толстой счел произведение полезным, но наблюдал недостатки в искусственности и неопределенности его образной системы. В. Вересаев отчитал Андреева за то, что он положил в произведение пристрастные психологические эффекты связи войной. По Вересаеву солдаты не сойдут с ума, а они привыкают к ужасам войны.
Андреев не оставил этих критик без слова. Своим коротким и метким ответом он выяснил все, и покончил со всеми этими полемиками. Он сказал, что в его планы входило изображение не конкретных фактов войны, а их восприятие человеком ХХ-ого века. Поэтому он определял жанр Красного смеха, как «фантазию на тему о будущей войне и будущем человеке».
Использованная литература
В. А. Мескин: Между «двух правд» . / Петушок -
И. И. Московкина: «Красный смех»: Апокалипсис по Андрееву /Л. Н. Андреев: Красный смех. А. М. Ремизов: Петушок - Тексты, комментарии, исследования, материалы для самостоятельной работы, моделирование уроков 2001, Москва, Vlados/
http://www.napkut.hu/naput_1999/1999_07/020.htm
http://www.szinhaz.net/index.php?option=com_content&view=article&id=35490:az-oengyilkossag-profetaja&catid=38:2010-januar&Itemid=7
«Красный смех» – это произведение-крик, произведение-эмоция, созданное под впечатлением русско-японской войны. В нём нет конкретных политических высказываний, нет оценки событий, нет социальной основы. Но это не значит, что рассказ написан вне времени и вне пространства. Произведение, сильное в эмоциональном плане, воздействует на читателя. Поиски автора в области экспрессивности стиля достигли в «Красном смехе» своего высшего выражения. Экспрессионизм становится здесь первоосновой художественного совершенства. Само произведение имеет подзаголовок «Отрывки из найденной рукописи». Оно имеет чёткую композицию. Состоит из двух частей.
Первая и вторая часть состоят из девяти отрывков. Последний, 19 отрывок, выполняет роль эпилога. Первая часть
– это живописно и музыкально развёрнутое описание бессмысленных военных действий, которые воспроизведены младшим братом …
по рассказам старшего. Вторая часть – размышления младшего брата, его внутренняя жизнь. Есть в произведении три отрывка-рефрена (5, 7, 17).
В первой части картины войны даются по степени возрастания сложности как самих картин, так и впечатлений от них. Два первых отрывка исключительно цветовые и световые, рисующие поход под солнцем. Бесцельный поход. В отрывке царит красный цвет. Люди, бредущие под солнцем, глухи и слепы. Писатель здесь не рассуждает о войне, он заражает читателя её безумием и ужасом. И тема безумия и ужаса закрепляется в последующих отрывках в словесно-образной форме. Во втором отрывке возникает сложный символический образ красного смеха. Красный смех – это сущность войны, её безумная душа. «…Мы разрушим всё: их здания, их университеты и музеи… мы попляшем на развалинах… мы сдерём кожу с тех, кто слишком бел… Вы не пробовали пить кровь? Она немного липкая… но она красная, у нее такой веселый красный смех!..».
Тема безумия неуклонно возрастает (офицеры устраивают пикник с самоваром на боевой позиции; два полка одной армии сражаются, как враги; подрывается на минах везущий раненых поезд; главному герою раздробила ноги граната, выпущенная своими же). Оказавшись дома, герой тщетно пытается вернуться к прежней жизни, но для безумцев невозможно возвращение из ада в рай.
И в этих отрывках младший брат высказывает мысль о том, что война ни для кого не проходит безнаказанно, так как человечество – это единый организм. И если войну не остановить в одном месте, то весь мир оказывается над пропастью безумия. Люди перестают понимать, что можно и что нельзя, а принцип «всё дозволено» становится нормой поведения.
В рассказе проявились характерные для манеры позднего Андреева болезненная взвинченность тона, гротескность образов, нагнетение контрастов . Картины войны, изображённые в рассказе, напоминают антивоенные офорты испанского художника Гойи, одного из любимых художников Андреева. Ещё раз подчеркнём, что Андреева не интересовали социальные причины войны, типические характеры или типические обстоятельства. Самое важное для него в рассказе – выразить себя, свое личное отношение к данной войне, а через это – ко всякой войне и вообще к убийству человека человеком. Реалистическое изображение действительности со всей очевидностью уступает в рассказе место принципиально новому стилю изложения.
Андреев осознавал, что все более отходил от реализма: как писал он Л.Н. Толстому, посылая рукопись «Красного смеха», «сворачивал» от него «куда-то в сторону».
Позже в мировом искусстве метод, к которому тяготел Андреев в «Красном смехе», заявил о себе как экспрессионизм. С наибольшей полнотой черты этого метода проявились в драматургии Андреева («Жизнь Человека» , «Царь-Голод» , философские драмы 1910-х годов).
