Портреты России: Отец Игорь, сельский священник

– Отец Игорь, как вас встречали школьники в девяностые годы и как это происходит сейчас?

– Первый раз я пришел в школу дьяконом, в 1995 году. Когда в девяностых в школе видели человека в рясе, все, я помню, просто останавливалось… Дети смотрели на тебя круглыми глазами, поднимали руку, вытягивали указательный палец и говорили: «Бог пришел!»

Сейчас такого, конечно, уже нет. Священник стал привычной фигурой. И даже если я без рясы иду по своему району, меня узнают. Если я прихожу в школу, то она уже не останавливается на перемене, так же бежит. Лишь кто-то замедляется, чтобы взять благословение или просто поздороваться.

Когда приходишь в класс, давно уже не надо говорить: «Здравствуйте, я – православный священник». Я говорю: «Здравствуйте, я такой же человек, как и вы. Мы поговорим о том-то и о том-то».

– Провокационные вопросы задают?

– Чаще в старших классах, но, бывает, и в средних. И очень часто эти вопросы спровоцированы тем, что дети прочитали в интернете. Начинаешь общаться, отвечать, и они в итоге понимают, что их обманули.

Вот мне как-то ученик, кажется, в пятом классе, задал вопрос: «Почему у Патриарха телефон из золота?»

Что ж, когда слышу такие открыто провокационные вопросы, начинаю разбираться, в чем детей обманули – где-то в социальных сетях, в интернете. Молодые – они же правдоискатели, не умеют и не хотят скрывать своих чувств. Зато хотят поставить в неловкое положение любого человека: взрослого, родителя и так далее. Вот и начинаешь беседовать.

Бывают и очень глубокие вопросы богословского уровня. Спрашивают, чем католичество отличается от православия, почему Бог не един для всех. Спрашивают, кто такие святые, как стать святым, что такое чудеса. Очень большой пласт – исторические вопросы.

То есть спектр – от простых и провокационных вопросов до очень глубоких, от которых становится в общем-то тепло на сердце и приятно, что дети задумываются о таком серьезном.

Самое главное, что дети всегда очень искренни.

– Было, что вы не могли ответить на какой-то вопрос?

– Да, конечно, бывало, что спрашивали о чем-то конкретном, и приходилось брать тайм-аут и в следующий раз отвечать. Причем я не боюсь говорить, что не знаю ответа на этот вопрос. Потому что лучше признать свое бессилие, чем ввести в заблуждение ребенка.

– Вспомните, пожалуйста, один из сложных моментов общения со школьниками.

– У одного ребенка в течение года умерли папа и мама. И он остался на попечении, кажется, старшего брата. А мы проводили как раз урок, посвященный Дню матери. Подошла учительница и попросила поговорить с этим ребенком. Это был очень сложный и тяжелый разговор. Но, я так понимаю, благодатный: ребенок потом стал приходить в храм. Может быть, почувствовал теплоту, с которой его здесь приняли.

Священник говорит о нравственности

– Для чего священнику вообще приходить в школу?

– Наша страна, ее жизнь, культура становились на христианских ценностях. Священник является носителем этих ценностей, проводником закона Божьего, профессионалом в религиозной, культурологической области. Очень важно, чтобы детям, которые учатся в школе, все знания преподносились именно профессионалом.

Сейчас ситуация такова, что священника спокойно и беспрепятственно пускают в тюрьмы, в дома престарелых, частично – в больницы. А в школы так легко не пускают. У нас все-таки есть мощное сопротивление, противостояние духовному возрождению нашего общества.

Священник обучает детей бороться с собой, побеждать себя: побеждать свои страсти, побеждать свои слабости, побеждать свои какие-то маленькие удовольствия.

Учит уметь выбрать нужное время, нужные средства для того, чтобы эти маленькие удовольствия присутствовали, но не мешали воспитанию человека.

Священник говорит о нравственности. Причем из уст священника это звучит иначе, чем от другого человека. Мы знаем, что не только слово и внешний образ действуют на людей, но и еще то, кто говорит и как говорит. Я здесь имею в виду внутреннее состояние священника, который проповедует.

Не каждый священник может приходить в школу, потому что священник в первую очередь – это, конечно, проповедник Христа. В школе специфическая аудитория, и здесь надо иметь и особое умение, и дерзновение, и навык общения.

– А с кем должен общаться священник? Ведь в школе учатся представители разных религий, конфессий и атеисты.

– Со всеми. Особенно – с детьми из неверующих семей. Мы живем в светском обществе, которое не должно быть лишено нравственности. Церковь – носительница нравственности. И один из законов Церкви, нравственный закон, был преподан Христом для абсолютно всех людей. Еще раз повторюсь, что наше государство сформировалось именно под благодатью Христовой и под законом христианской нравственности.

– Такой подход не воспринимается как навязывание православия?

– А чего здесь бояться? Мы не говорим о каких-то религиозных обрядах, не учим креститься, не учим молиться. Хотя и это было бы неплохо дать детям. Но, я повторяю, мы говорим о нравственности. О том, что надо любить родителей, надо уметь дружить и как дружить с детьми. Мы говорим об ответственности человека перед самим собой, перед обществом.

Те слова, которые мы очень часто слышим, что вот, наших бедных детей научат молитве «Отче наш» или научат креститься – не имеют никакого основания. Откройте учебник «Основы православной культуры», который имеет гриф издательского отдела Русской Православной Церкви, и вы поймете, что ваших детей учат только тому, чему бы вы сами хотели научить их.

Сейчас телевидение и вообще массовая культура стараются уверить ребенка, что родители – уже не авторитет. И вдруг приходит человек и начинает возвращать детей к родителям в духовном смысле.

Не надо бояться священника в школе. Священник в школе не будет говорить: «Вот мусульмане, буддисты такие-сякие. А вот мы – православные, великие». Ничего подобного. Никогда священник такого не скажет. Это скажут именно те, кто пытается противодействовать и ставить препятствия тому, чтобы священник посещал школу.

Протоиерей Игорь Фомин. Фото: Ефим Эрихман

Приглашать ли священника, должна решать школа

– Должна ли быть у священника, пришедшего в школу, специальная подготовка?

– Если к этому подходить профессионально, то, конечно, должна быть специальная сертификация. На данный момент выбирают сами учителя, сами родители – они начинают приглашать тех священников, которые, на их взгляд, положительно влияют на их детей. Любой родитель настроен на то, чтобы принести пользу ребенку. Так что самый лучший фильтр – родитель.

А решение, приглашать ли священника, должна принимать школа. К сожалению, нас зовут в школу уже тогда, когда что-либо свершилось, о чем надо поговорить. Допустим, приглашают в третий, в четвертый класс пообщаться со школьниками потому, что мат уже стал просто способом общения детей чуть ли не на уроках. Или когда начинают травить ребенка, когда у детей проблемы с наркотиками…

Мы читаем в Конституции о том, что православие проявило исключительную роль в формировании российского государства. А при этом нередко имеющие власть препятствуют священнику приходить в школу.

Откройте дверь, и любая профилактика нравственности даст незамедлительный эффект.

Если не только сам священник будет ходить и просить: «Пустите меня в класс, пустите на урок, давайте я приду на ОПК и расскажу о чем-то».

Да, есть факультативные занятия, открытые уроки по духовно-нравственному воспитанию, круглые столы, дискуссионные встречи. Но это не носит систематического характера.

– А что скажете о подготовке тех учителей, которые преподают ОПК?

– Кстати, интересный случай был у нас в одной из школ, когда на уроке ОПК в четвертом классе преподавала учительница, которая прошла 72-часовую подготовку, но была совершенно не в теме, что такое православие, что такое православная культура.

Одна девочка, слушая эту учительницу, вдруг сказала: «Ой, Марья Васильевна, а вы знаете, я хожу в воскресную школу, и нам говорили по-другому». Когда разобрались, оказалось, что, действительно, правильно – по-другому. Дальше произошло следующее. Директор вызвал родителей этой девочки, объяснил, что девочка очень хорошая, умная, с хорошей памятью, но попросил родителей перевести девочку на историю религии, мотивируя тем, что теперь девочка узнает побольше о других религиях.

А Марья Васильевна осталась преподавать неверную информацию другим детям. Это совершенно недопустимо! Все равно, что в сельской школе учитель физкультуры будет преподавать физику.

– А нет ли опасности, что если вдруг в школу придет священник, не имеющий навыка общения с детьми, то у них сложится неправильное представление о Церкви?

– Мы от этого не застрахованы. Ведь всегда есть и будет человеческий фактор. Но все равно такого, как в примере с учителем ОПК, не будет. Все-таки священник призван к тому, чтобы научить человека любить. Не только научить любить Бога или своего ближнего, а и любить работать, любить учиться.

Так что, на мой взгляд, рассказы, что священник может отвратить от Церкви – сказки.

– Задача любого христианина – быть миссионером. А с другой стороны, священник в школе не должен склонять в свою веру. Как найти компромисс? Вдруг ребенок, пообщавшись со священником, захочет креститься, а родители – против?

– В школе учатся дети старше семи лет. Ребенку до семи лет все грехи прощаются в Церкви «автоматически», потом он четко уже отвечает за свои поступки. И его желание креститься должно быть учтено родителями.

Но, повторяю, в школе мы не склоняем к принятию веры. Мы рассказываем там о нравственности. Допустим, проводим урок ко Дню матери. Там ни слова не говорится ни о Боге, ни о Церкви. Но нас каждый год приглашают его провести, потому что он имеет большое значение для детей.

Вот перед ребенком стоит священник. И говорит то, что действует на сердце ребенка. Он захочет подражать тому человеку, который об этом говорит. Это естественно. На это направлено любое воспитание. Приходит ветеран в школу, и после этого многие мальчики хотят стать военными. Приходит артист в школу, и многие хотят стать артистами. Это разве плохо? Я считаю, нет.

Наоборот, надо в школу приглашать тех, кто мог бы явиться образцом для подражания. Это не значит, что они будут обязательно склонять в «свою веру». Они будут себя вести так, что ученик захочет принять православие, или стать артистом, или стать космонавтом. Не приглашают же убийц, наркоманов, чтобы те рассказали, как употреблять наркотики. К детям приглашают тех, кто им будет говорить о чем-либо добром, о нужном, о важном…

Самый трудный родитель – это атеист

– Почему бы не пригласить муллу, например, или раввина?

– Да никаких запретов нет, чтобы пригласить муллу, раввина или еще кого-то. Только они не заключили даже договора о сотрудничестве, хотя представителям различных вероисповеданий это предлагали. Предлагали даже уроки вести. Наверное, им не надо. А нам надо. Нам очень важно, в каком обществе мы состаримся. Нам очень важно, каким станет будущее страны.

Посмотрите, что творится в информационном поле, какая ненависть, какая злоба друг к другу. Это же все разрушительно для нашего будущего, это все то, что будет подталкивать будущих взрослых – нынешних детей на то, чтобы не заботиться о стариках, например.

А Церковь видит эту проблему, и она будет говорить о ней.

Церковь будет стараться научить детей любить, расскажет, что такое любовь, как себя надо вести, если ты кого-то любишь.

У нас есть опыт в этом плане. Поэтому чего здесь бояться? Того, что мы научим ваших детей хорошему отношению к вам?

– С родителями у вас не было недоразумений?

– Никогда не было никаких недоразумений с родителями другой веры. Мы не экстремисты, мы не вступаем в религиозные и политические споры. Самый трудный родитель – это атеист. Атеисты почему-то всегда думают, что сейчас мы научим их детей какому-то мракобесию, которое к тому же совершенно не понадобится им в жизни. Но такие родители глубоко заблуждаются. И могут сами убедиться в этом.

Все уроки, которые мы проводим, открытые. На них могут присутствовать родители и слышать все, о чем мы говорим. Мы этого не стесняемся, пожалуйста, приходите.

У нас в гостях был клирик храма святой мученицы Татианы при МГУ и руководитель фотослужбы Пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси священник Игорь Палкин.

Наш гость рассказал о своем пути к Богу, о том, как стал заниматься фотографией и о сочетании в его жизни служения в Церкви и работы в Пресс-службе. Помимо этого, мы говорили о новом проекте «Русская Церковь в фотографиях».

А. Пичугин

В студии светлого радио приветствуем вас, мы, Алла Митрофанова…

А. Митрофанова

Алексей Пичугин.

А. Пичугин

И сегодня вместе с нами и с вами этот «Светлый вечер», ближайший час проведет священник Игорь Палкин, клирик храма мученицы Татианы при Московском университете, фотограф, заведующий фотослужбой Патриарха Московского и всея Руси. Здравствуйте.

Иерей Игорь

Да, здравствуйте.

А. Пичугин

Я вас узнал, отец Игорь, еще задолго до нашего с вами личного знакомства, еще задолго до того, как вы, мне кажется, даже и священником стали. Именно как о фотографе: где-то все время и в интернете, и в печатных изданиях появлялись ваши замечательные фотографии.

А. Митрофанова

В журнале «Фома».

А. Пичугин

В журнале «Фома», и не только в журнале «Фома», и где-то еще, в разных изданиях появлялись ваши замечательные фотографии совершенно. И я всегда как-то старался следить за тем, что происходит у вас с вашим творчеством. Давно выставок не было, кстати говоря.

Иерей Игорь

Ой, слушайте, а она всего-то одна была.

А. Пичугин

Ну она одна была и потом еще была выставка мобильных фотографий, сделанных на мобильный телефон.

Иерей Игорь

Так вот она, собственно, если так говорить.

А. Пичугин

А, это она и есть.

Иерей Игорь

Вот если просто про мое такое творчество, наверное, только она такая и была. А все остальное, чем я занимаюсь, оно так или иначе связано с какими-то все же церковными проектами. И в рамках этих церковных мероприятий, там всякое разное, много было.

А. Пичугин

Если вы видите фотографии с Патриарших богослужений, и не только с Патриарших, вообще с богослужений и какие-то фотографии из жизни Патриарха, то 80 процентов, что они сделаны отцом Игорем.

Иерей Игорь

Ой, нет, это, кстати…

А. Пичугин

У вас целый штат, вы возглавляете фотослужбу, у вас еще трое или четверо фотографов.

Иерей Игорь

Да, двое фотографов постоянных, вот один из их фоторедактор. А так-то ребята, много кто к нам свои фотографии посылают или мы просим.

А. Пичугин

Там я в свое время какое-то время работал в пуле Патриаршем, и когда мы ездили, в мои задачи фотографировать не входило. Но тем не менее у меня всегда с собой фотоаппарат и я всегда старался встать где-то рядом с отцом Игорем и повторять его действия.

А. Митрофанова

Вот так, вольно или невольно, отец Игорь…

Иерей Игорь

Ну как успех? Пришел успех?

А. Митрофанова

Ну как, прекрасно, конечно. Репортажи Алексея Пичугина можно найти в Фейсбуке. Отец Игорь, вообще вы сейчас сказали, основное вот это ваше поле деятельности это официальные мероприятия, службы, связанные с Патриархом, которые Святейший возглавляет. Не знаю, конечно, это мой взгляд со стороны, мне кажется, что не так-то просто это снимать. А есть момент повторяемости событий, есть момент такой, что ну вот, официальные лица, все хорошо и замечательно, да, вроде бы. Но каждый раз искать какой-то новый ракурс, это, в общем, как мне кажется, для фотохудожника сложная задача. Когда я смотрю ваши фотографии, я удивляюсь: они настолько все живые. Как вы это делаете, как вы для себя эту задачу определяете и формулируете?

Иерей Игорь

Ой, слушайте, ну мне почему-то кажется, что самое сложное это даже не это. Ну для меня самое сложное было вообще начать фотографировать на богослужениях.

А. Митрофанова

Иерей Игорь

Ну все же я священник. И как-то, ну чего говорить, когда богослужение, к тому же торжественное, красивое, оно располагает в первую очередь к чему-то возвышенному, да, к молитве, а тут приходится как-то куда-то протискиваться, ходить, мешать, снимать. Это все же, наверное, вот это было самое сложное.

А. Пичугин

Давайте тогда от начала просто пойдем. И чтобы понять, как вы дошли до того, что…

Иерей Игорь

До такой жизни.

А. Пичугин

До такой жизни, что снимаете официальные мероприятия. Фотографией, то что в самом начале сказали, вы с детства занимаетесь же, да? А очень много священников, которые фотографируют, среди служителей есть профессиональные фотографы, это известно. Но вот как все в вашей жизни совместилось: то, что вы, фотограф, стали и священником, и стали заниматься вот этими мероприятиями?

Иерей Игорь

Да как-то все само собой так сложилось. Знаете, специально не было такого, чтобы я их не пытался механически как-то складывать. Естественно, я был фотограф, я зарабатывал на жизнь фотографией еще до того, как стал священником и еще в то время, когда был алтарником в Татьянинском храме и даже раньше.

А. Пичугин

Ну тогда еще фотографировать было не модно…

Иерей Игорь

Тогда еще интернета не было, как вы справедливо заметили, да.

А. Пичугин

Бум вот этот, я хорошо помню, как он начинался, когда появились цифровые камеры. Потому что на пленочную еще не было такого желания у всех снимать. А когда появились первые цифровые камеры, зеркальные цифровые камеры, это 2004-2005 год, когда они…

Иерей Игорь

Стали доступными, да.

А. Пичугин

Немного подешевели, и все стали их покупать разом, и все стали снимать, и целые армии фотографов ходили по Москве. Из них фотографами-то стали, наверное, профессиональными несколько человек. Но тогда уже появлялись такие термины, простите, да, за то, что я их тут употребляю, но когда количество таких вот фотографов стало превышать разумные пределы, все стали шутить про «фотографосжигательные заводы»…

А. Митрофанова

Я не слышала, кстати.

А. Пичугин

Было-было, я хорошо это помню, очень хорошо. Вы соответственно в руки-то взяли камеру гораздо раньше, чем это все произошло. А как вышло?

Иерей Игорь

Ну вы знаете, я не с детства этим занимался. Я как раз увлекался с детства музыкой, мы играли, у нас был музыкальный коллектив, всякие концерты. Но просто и хотя группа-то была с харизмой, но как-то у нее не было желания трудиться и учиться чему-то дальше. А тут как-то раз, думаю: ну если четыре человека невозможно переменить одновременно, а тут сам за себя отвечаешь. Дай-ка займемся вот чем-то таким, за что самому можно отвечать. Тоже творчество, так как-то, знаете. Ну и плюс рисовать тяжело, а сфотографировать, кажется, проще.

А. Митрофанова

Кажется?

Иерей Игорь

Ну да, так…

А. Митрофанова

А на самом деле?

Иерей Игорь

Так и есть. Свидетельствую, так и есть: фотографировать легче.

А. Пичугин

Сидел бы художник в нашей студии, он бы сказал: не, ну ребята, ну это же сфотографировал - это и нашел ракурс, это и приготовился и сменил кучу объективов, и потом обрабатываешь сидишь эти фотографии. Мне куда проще: я поставил мольберт, что-то там нарисовал и…

Иерей Игорь

По пути наименьшего сопротивления, да.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а вы чувствуете, что камера, это, знаете, как вот говорят, профессиональный повар чувствует, что нож это продолжение его руки, ну и так далее. Я не знаю, монтеры инструменты чувствуют как продолжение себя.

Иерей Игорь

Такой фотокиборг.

А. Митрофанова

А вы чувствуете камеру продолжением или все-таки она отдельно?

Иерей Игорь

Нет, я не чувствую. Слава Богу, инструмент, как инструментом вроде бы неплохо владею. А вот такого, конечно, ощущения у меня, честно говоря, нет. Просто, но с другой стороны, вот фотография сама как такое вот, не знаю, искусство, занятие, ремесло, оно, через него вернее для меня Господь очень много чего открыл. Вот можно так, наверное, сказать. Это такой дневник получился жизни своей, который можно перечитывать, вспоминать и перелистывать. И с другой стороны, конечно, когда ты получаешь какие-то задания или послушания с этим связанные, то оказываешься рядом с интересными людьми и очень интересных событий как бы свидетелем. И тебе, слава Богу, не надо ничего говорить, ты можешь просто смотреть, учиться, делать выводы и это очень здорово. И вот это прямо такой какой-то университет жизненный, которому вот я очень благодарен Господу за то, что вот так вот я могу на все смотреть и быть рядом.

А. Митрофанова

А если не секрет, какими из этих открытий вы особенно дорожите? Если, конечно, об этом можно рассказать на радио, в эфире. Но это было бы очень ценно, правда, это как такой, ну это ваш мир.

Иерей Игорь

Нет, ну вот еще раз хочу сказать, что Господь, конечно, Он ведет нас по жизни. И в данном случае я как-то, честно говоря, не задумывался, что вот мне особенно это дороже или не это дороже. Да просто вот ну сам факт, быть рядом, рядом с Церковью, постоянно там, где жизнь церковная бьет ключом, просто свидетелем этой истории церковной - ну это здорово.

А. Пичугин

Ну вы для себя сейчас снимаете? Или все силы, все время уходят на протокольные мероприятия?

Иерей Игорь

Ну только мобильным телефоном если что. Дома, для семьи немножко.

А. Пичугин

Потому что я помню, общался с одним из ваших коллег, опять же с человеком, который работает в Патриаршем пуле периодически, фотограф уже не одно десятилетие, Сергея Пятаков, из агентства «РИА Новости». Мы с ним как-то долго ехали в поезде в Ульяновск, и говорю: вот вы столько лет работаете официально, на одной из ведущих информагентств и до этого тоже где только не были, вы для себя-то снимаете? Он говорит: ну ты знаешь, для себя у меня есть очень дорогая, хорошая камера «Лейка». Вот иногда я беру ее, выхожу куда-нибудь там в парк, в лес, у меня там есть идея снять какую-нибудь группу ветеранов, например, и сделать проект из этого. Но, конечно же, нет, вот так, чтобы носить камеру всегда везде с собой… Это мне кажется, есть просто два направления фотографов: люди, которые без камеры вообще профессиональной зеркальной не выходят из дома и всегда увешаны объективами, куда бы они ни пошли. И люди, для которых возможность где-то появиться без камеры это замечательный отдых.

Иерей Игорь

Ну знаете, давайте, тогда, наверное, так можно сказать. Вот когда я работал в журнале «Фома» как раз, было дело…

А. Митрофанова

Было дело, прекрасно.

Иерей Игорь

И я как раз подумал, я стал диаконом и подумал: ну все, надо оставлять эту фотографию как бы, потому что ну нельзя, одно и другое, все-таки священнослужение, и тут вот что-то такое, что ничего не должно меня отвлекать от этого. А вышло так, что надо было семью кормить. Ну все же у нас храм на самом деле студенческий, и мы действительно никогда не могли, знаете, тем, что есть в храме, полностью обеспечить свое бытие своих семей. И это было совершенно естественно. И спасибо отцу Максиму, там тогда настоятелю, который никогда не мешал нам, а можно даже сказать, помогал советом найти такое применение для себя, чтобы это было и церковно, и какая-то поддержка. И вот таким образом получилось, что меня фотография кормила, в том числе, когда я стал священнослужителем. И вот здесь очень важный момент. Мне как раз очень хотелось найти такую работу, чтобы она никак не поглощала меня, как работа в журнале «Фома». Потому что когда ты готовишься к сдаче номера, ищешь эти образы, ты ложишься - они тебе снятся. Перед тем, когда тебе служить завтра, вообще какая-то мука мученическая. И очень замечательно нашлась «Православная энциклопедия», где тебе не надо было думать об образах, а все творчество было заключено исключительно во время работы. Это вот для священника очень здорово. То есть ты приходишь на свою службу, на работу, да, ты включаешься, работаешь, занимаешься творчеством. Но как только она закончилась, ты можешь смело, так сказать, нажать delete - и все, и дальше жить своей такой жизнью, там не знаю, готовиться к службе или какими-нибудь другими делами. Вот, собственно, у меня как-то вот так ко всему и до сих пор в принципе, по большой части так и получается, что есть послушание, которое мы исполняем, стараемся, конечно, его делать творчески, с интересом, с любовью все вместе. Но это не главное дело в жизни, и поэтому я всегда не хожу с фотоаппаратом.

А. Митрофанова

Я, конечно, поскольку я тоже, в общем, прихожанка Татьянинского храма и вижу вас и на службе, и вижу вас там с фотоаппаратом, я сейчас вас слушаю, и для меня, знаете, как инсайт такой, инсайдерская информация, что, оказывается, есть такая сложность, когда фотограф закрывает глаза, и у него перед глазами эти образы, а завтра ему литургию служить. Я-то как человек приземленный, себя в таких ситуациях бы ощущала: там землянику собираешь целый день, потом глаза закрываешь - у тебя одна земляника перед глазами, или там грибы, или еще что-нибудь такое. Или там сидишь, монтируешь что-то, потом глаза закрываешь - елочки зеленые вот такие, да, плывут и тишина. А все-таки для вас как для священника вот этот мир художественный, вот вам Господь дал дар, да, еще глазами видеть больше, чем ну человек, скажем, который камеру в руках держит просто как обыватель, все-таки вы профессиональный фотограф. А неужели это только мешает вам служить, неужели это не помогает никак?

Иерей Игорь

Нет, я, во-первых, себя не считаю в этом смысле там художником, знаете, таким, который вот прямо с великим даром или еще чего-то. Скорее всего, ну хотя это очень все рядом, это все же ремесло. И намеренно если мы, конечно, будем так вот так отдаваться этому творчеству насовсем, вот туда с головой погрузиться и обо всем забыть, ну знаете, как художник с большой буквы - ну это для священника, мне кажется, совершенно недопустимые вещи, так просто не надо делать. И надо выбрать тогда что-то одно. Поэтому все же сознательно это скорее даже отталкивается: нет, ребята, давайте не так. Ну а с другой стороны, это совершенно не мешает исполнять вот именно наше послушание. Оно же ведь не в том, чтобы делать образные фотографии, оно, его зерно, его суть в том, чтобы сохранить церковную историю. А это не совсем то. Здесь как раз можно быть очень точным, скрупулезным, но все же таким бытописателем, а не поэтом.

А. Пичугин

Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня священник Игорь Палкин, клирик университетского храма святой мученицы Татианы, фотограф и руководитель фотослужбы Патриарха Московского и всея Руси.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а давайте теперь поговорим о том проекте, который сейчас в интернете. Вы же целый сайт сделали - http://foto.patriarchia.ru/ , где уникальная подборка фотографий служения и Святейшего Патриарха Кирилла и других патриархов, вот начиная с 1917 года. Как вы мне перед началом нашей программы сказали, все патриархи, которые застали эпоху фотографии, у вас там представлены. То есть, например, Святейший Патриарх Тихон, прославленный в лике святых, можно увидеть его в совершенно разных ситуациях. Не только вот те фотографии, которые по интернету в основном гуляют и всем известны, но и какие-то архивные, фантастические снимки, когда человек ну просто, ну как вот бывают моменты, когда чувствуешь историю, начинаешь ее узнавать как бы наощупь, через фотографию это очень здорово раскрывается. А расскажите, пожалуйста, о замысле всего этого проекта, этого сайта. И где вы берете такие уникальные кадры?

Иерей Игорь

Ну дело в том, что фотослужба это не самостоятельное подразделение, это часто Пресс-службы Патриарха. Естественно, сайт существовал и раньше, он и сейчас существует, да, это официальный сайт Русской Православной Церкви. На нем всегда были фотографии и, собственно говоря, мы занимались всегда их наполнением. Но так как он все же создавался как текстовый сайт, он не очень-то предназначен для демонстрации именно визуального материала. А хотелось сделать так, чтобы уж если есть фотослужба, то чтобы и подача материала была соответствующая, чтобы фотография доминировала в этом случае, чтобы она стала самостоятельным таким языком проповеди. И ну как бы использовать все возможности для того, чтобы достигнуть вот этой вот цели яркой. И поэтому сперва-то вроде небольшая задача стояла: только дизайнерски переработать вот этот фотораздел. А как-то вышло в процессе, что мы охватили, одно за другим, всю полноту жизни Церкви, вот от патриарха Тихона до современности. И сайт, он получился, знаете, как такой зародыш большого фотоцентра церковного.

А. Пичугин

То есть это пока только самое начало.

Иерей Игорь

Так вышло, да. Ну в нем есть потенциал очень большой. Чтобы раскрыть его, потребуется, думаю, все же не один еще год и много труда такого серьезного. Но он действительно в себе содержит возможность раскрыть все, что есть в фотографии о Церкви.

А. Пичугин

А вот у меня сразу вопрос возник, когда я начал изучать сайт. Пока есть ощущение, что он сконцентрирован ну в первую очередь на личности Патриарха Кирилла, потому что больше всего там материалов современных Патриарших богослужений. Ну и во вторую очередь на личности Предстоятелей Русской Православной Церкви, которые, как мы уже сказали, предшествовали, то есть с Патриарха Тихона и до покойного Патриарха Алексия. Будет ли как-то наполнение меняться, совершенствоваться? И то есть в идеале это будет действительно такой полномасштабный церковный сайт, где будут представлены жизни разных епархий? Или ну там, например, какая-нибудь малоизвестная советская церковная жизнь: не только кафедральных соборов, не только архиереев, но и, может быть, простых там, сельских священников, небольших провинциальных приходов, которые тогда там оставались в количестве там совсем небольшом?

Иерей Игорь

Ну во-первых, это совершенно естественно. Потому что сайт все же сделан Пресс-службой Патриарха. А о ком еще Пресс-службе Патриарха рассказывать, как не о Патриархе? Поэтому у нас больше всего материала о Патриархе, это очевидно. Но, с другой стороны, в этом есть и уникальность сайта. Ведь кто хочет узнать - вот у нас есть все, что касается жизни Патриарха, служения Патриарха. Кто хочет нужные фотографии - вот, пожалуйста, у нас есть фотографии всех мероприятий, в которых он участвовал. Больше ни у кого этого нет, это есть некая уникальность. И это не надо этого как-то бояться, стесняться, а наоборот это то, что мы выносим на главную полосу. Плюс все же служение Патриарха очень яркое и оно обнимает собой всю полноту церковной жизни: он и посещает епархии, он встречается с учителями, он в семинариях со священниками и с простыми людьми, с детьми, с ветеранами, и в больницах. То есть везде, где Церковь несет свое служение, Патриарх точно так же приходит, и чрез его служение мы видим служение всей Церкви - это, во-первых. Во-вторых, все же у нас есть еще раздел, который так и называется «Церковь», в котором так визуализирована церковная структура. Там есть и рассказы о Поместных соборах, Архиерейских соборах, Синодах, Высшем церковном совете, синодальных учреждениях, в том числе и о епархиях. Пока мы наполняем разделы епархии опять же через служение Патриарха, по счастью, этого очень много. Но мы же не закрыты к контактам с епархиями и будем рады, если они будут нам предоставлять какие-то материалы, которые были бы интересны для всех. И, наверное, здесь ну да, просто для этого нужно какое-то время еще.

А. Пичугин

А вот по поводу открыты и закрыты. Если каким-то изданиям или каким-то СМИ понадобятся ваши фотографии, которые доступны на сайте http://foto.patriarchia.ru/ , они могут их получить или для этого нужно специальное разрешение, к кому-то обращаться?

Иерей Игорь

Нет, на данном этапе мы отдаем те фотографии, которые наши, ну всегда отдавали просто и, как говорится, бесплатно. Просим только ссылаться на то, что эти фотографии сделаны нашей службой.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а можно сейчас к вам вопрос как к священнику. Вы сейчас говорили как священник и как фотограф. Но вот вы в первой части нашего разговора такую мысль озвучили: вам Господь дает возможность видеть вот эту красоту жизни в Церкви. Наверняка вы как священник сталкивались с такой реакцией: да какая там красота! да там сплошные… как сказать, ну разными словами называют людей, живущих церковной жизнью. Кому-то кажется, что это ну люди, может быть, там не знаю, какие-нибудь экзальтированные или что-то еще; кто-то проходит мимо и просто не видит в этом какой-то особой красоты, да. Ой, этот запах ладана, мне от него плохо, - так это бывает. Пожалуйста, человек имеет на это полное право, вот на такую реакцию. А вы как священник как думаете, что все-таки человеку дает возможность видеть эту красоту и почему так бывает, что не для всех нас она очевидна?

Иерей Игорь

Послушайте, ну все же я думаю, что во многом это связано с внутренним миром самого человека, с тем, что ему интересно и на что он готов и хочет обращать свое внимание. Мы буквально недавно разговаривали с одной коллегой по фоторемеслу, такая Кристина Кормилицына есть, фотограф «Коммерсанта», и как раз о некоторых недоумениях подобного рода. И она говорит: вот мой учитель, он мне всегда говорил, что ты - это то, что ты видишь. Если ты снял грязь - ну это ты и есть, да. Поэтому все же что такое кадр - это вырезка из реальности. Можно стоять и посмотреть в небо и вырезать это небо, да, себе на память. А можно в помойное ведро рядом посмотреть и тоже его вырезать себе на память. Любой священник много исповедей в жизни, да, видел и понимает, что мы все не белые и пушистые, все в нас есть, но все же хочется смотреть на светлое. На светлое в людях. Вот, наверное, поэтому так все и получается.

А. Пичугин

Кто ваши учителя в фотографии?

А. Митрофанова

Ну главный вот учитель, наверное, никто почти не знает, это Новожилов Вячеслав Витальевич, руководитель фотостудии «Образ» в городе Дубна, народной фотостудии, ей уже 40 лет, в которой я собственно сделал какие-то первые свои шаги. Ну и до сих пор мы общаемся близко и тепло, и мнение его для меня очень важно. Вот это, наверное, первый. А так Владимир Гургенович Мусаэльян - тоже важный в моей жизни, такой фотографической, значение, он как бы такое важное место занимает. Это фотограф Брежнева.

А. Пичугин

Давайте продолжим через минуту с отцом Игорем Палкиным, фотографом, клириком храма мученицы Татианы при Московском университете и руководителем фотослужбы Патриарха Московского и всея Руси. Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин.

А. Митрофанова

Еще раз добрый «Светлый вечер» вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова, и напомню, что у нас в студии сегодня священник Игорь Палкин, клирик храма мученицы Татианы при Московском университете и руководитель фотослужбы Патриарха Московского и всея Руси. Мы говорим об этом таком причудливом, с одной стороны, а с другой стороны, очень логичном сплетении фотографии и церковного служения. Отец Игорь, а в вашей жизни что все-таки раньше началось: вот эта вот встреча с фотоаппаратом или встреча с Тем, Кому вы сейчас служите, вот то, что называется встреча со Христом?

Иерей Игорь

Вот в том то и дело, что почти одновременно. Это просто вот все было одновременно. Одновременно я гитару отложил, фотоаппарат взял и одновременно с этим крестился фактически. То есть это как-то вот в моей жизни просто оказалось совершенно неразрывно. И я пришел в храм благодаря тому, что я стал фотографом и предложил свои услуги газете «Татьянин день», и воцерковился в Татьянинском храме, будучи фотографом «Татьянина дня». И поэтому все: и журнал «Фома» в дальнейшем, и «Православная энциклопедия», где десять лет я ездил по России и ближнему зарубежью, фотографируя, монастыри, храмы, иконы, святыни, и вот сейчас служение, которое есть, так сложилось, что это переплетено. Как бы даже не знаешь, что раньше, что позже. Ясно, что важнее, а что менее важное, а что раньше, не знаю.

А. Митрофанова

Это вы уже обозначили. А ваши поездки по России, да не только, и по миру, ваши фотографии из Антарктиды, мне кажется, они вообще весь свет облетели, все посмотрели.

А. Пичугин

Сколько коллажей было сделано.

А. Митрофанова

О да! И фотожаб - все было.

Иерей Игорь

Слушайте, ну потешные пингвины, конечно.

А. Митрофанова

Да? А все-таки вот эти поездки, они вам что-то дают, когда вы перемещаетесь так? Ну понятно, вы в основном служите, конечно, в Москве, в Татьянинском храме, но регионы и разные точки мира, та же Антарктида, что-то открываете вы для себя в таких путешествиях?

Иерей Игорь

Нет, ну конечно, открываешь, конечно, как еще не открывать. Все же даже само перемещение, когда ты летаешь над этим шариком - вроде бы он большой и маленький. И все это очень дивно, и чудесно, и красиво.

А. Пичугин

Но жизнь в самолете это такая специфическая шутка.

Иерей Игорь

Специфическая, ну ничего, все же летаем, все. Алексей, вы же с нами летаете.

А. Пичугин

Да, летал.

Иерей Игорь

Нет, я как-то, знаете, затрудняюсь все же опять вот выделить что-то главное. Но есть какие-то моменты совершенно необычные. Кстати, если с теми же самыми пингвинами, уж коль за них речь зашла. Мы когда туда приплыли на этот остров, он такой, на бережок, где они живут, гнездятся и все вышли, один и из пингвинов, он прямо так - раз, и сразу к нам пошел. Патриарх спрашивает, чего он к нам идет? Начальника станции. А он говорит: а он как бы, он же старший здесь, вот это от них он отходит и говорит, что это моя территория. И Патриарх ему как-то так по-доброму говорит: ну ты не бойся, мы тебя там не обидим. А мне удивительно, как это пингвин понял, что Патриарх старший?

А. Митрофанова

Как он его вычислил.

Иерей Игорь

Правда, как вот он вычислил? Он же там пошел не к начальнику станции, там не к тем, кто с охраной.

А. Пичугин

Начальника станции он каждый день видит.

А. Митрофанова

С ним они уже договорились.

Иерей Игорь

Ну вроде бы забавно, такие мелочи чудные, но…

А. Митрофанова

Слушайте, а классные пингвины, правда? Они такие, я не знаю, я их только в зоопарке, честно говоря, видела. Мне кажется, что когда видишь их в живой природе, это вот из серии: дивны дела Твои, Господи!

Иерей Игорь

Да. Да нет, вообще Антарктида… Вот Патриарх, кстати, там здорово потом так сказал, что какой-то образ рая на земле, где люди со всех континентов и разных национальностей живут, и нет оружия, и звери никого не боятся.

А. Митрофанова

Потрясающе.

Иерей Игорь

Вот вроде в самом холодном месте…

А. Митрофанова

Да, потому что люди, которые к ним туда приезжают, они же особые.

Иерей Игорь

Их не обижают.

А. Митрофанова

А еще вот в связи с пингвинами я вспомнила, не знаю, конечно, как вы к этому отнесетесь, шутка такая: есть ли у Бога чувство юмора? Да есть, конечно, посмотрите на жирафа. Только так можно, вот с чувством юмора такое создать. Вот то же самое и про пингвинов можно сказать, вот эта их походка вперевалочку. А вы знаете, мне кажется, еще вот в тех снимках, которые вы делаете, в том, как вы видите мир, там действительно очень много света. Может быть это связано с тем, что в Татьянинском храме очень много света, там эти огромные окна. Правда, вот очень много света. А это мироощущение или это ваша какая-то внутренняя работа?

Иерей Игорь

Ой, ну это кто-то другой должен отвечать на этот вопрос.

А. Пичугин

Скажите, это постобработка фотографии.

Иерей Игорь

Да, постобработка.

А. Митрофанова

Нет, это неправда…

Иерей Игорь

Ну на самом деле, кстати, если с технической точки зрения, между прочим, Татьянинский храм очень темный.

А. Митрофанова

Иерей Игорь

Да. А вот ощущение от него очень светлое. Он очень темный, в нем очень сложно, если кто-то работает как фотограф, любой скажет, что в нем очень сложно, он очень темный.

А. Пичугин

Вот видите, это же все в сравнении. Если бы какой-нибудь там сельский храм с росписями XIX века потемневшими, с темным иконостасом, где вообще ничего не видно, и не фотографу, а человеку, который просто пришел, и среди храма он не видит даже алтаря нормально.

Иерей Игорь

Да нет, ну мне кажется, что это такая вещь, она, ну понятно, можно какие-то даже красивые вещи говорить, образные. Но мы же работаем, мы же умеем работать технически, поэтому мы используем свет. Свет это то, из чего состоит фотография, без него ее нет.

А. Пичугин

Светопись.

Иерей Игорь

Светопись. Она поэтому так и называется. И любой фотограф, если он с какой-то любовью к этому свету будет подходить, все у него будет светло и радостно тоже.

А. Митрофанова

Опять, простите, все меня тянет на философские вопросы. Вы на человека смотрите через объектив и как священник смотрите на человека. Вы, наверное, ну все-таки вы человек очень гармоничный, да, наверное, одну и ту же картинку видите. Но все-таки мы отличаемся, когда вы на нас смотрите через объектив и когда вы на нас смотрите как священник? Просто вы вот эти вещи знаете, а я, например, не знаю, мне это так интересно.

Иерей Игорь

Ну знаете, да, в чем-то есть отличия. Все же, когда смотришь на человека даже не то чтобы через объектив, потому что когда ты смотришь через объектив, когда ты ищешь вот эти вот сочетания фактуры, света и какого-то действия, когда они вот так между собой как-то внутри так заискрятся, что можно нажать на спуск и сказать: вот, снимок есть - это как бы работа все же очень живая. И ты до конца никогда не видишь всего, что есть в пространстве даже того кадра, который ты выстаиваешь. А вот когда ты это медленно начинаешь рассматривать и перелистывать, вот тогда очень много видно и по-другому. И человеческое лицо, оно как берег моря, не знаю, как океан какой-то, насколько безбрежно и так меняется буквально от каких-то незначительных движений вот человеческой мимики, что это поразительно. Вот насколько человек какое-то бездонное существо, что даже вот простое лицо, даже просто если на него глядеть, можно это увидеть, уж не говоря про какие-то внутренние человеческие переживания.

А. Пичугин

У вас не бывает ощущения однообразия своей работы? Ну вот, сегодня Патриаршее богослужение, и завтра Патриаршее богослужение. А вот Патриарх поехал куда-то в другой регион или в другую страну, и там патриаршие богослужения и Патриарх встречается с разными официальными лицами…

Иерей Игорь

Нет, не бывает.

А. Пичугин

Все всегда по-разному?

Иерей Игорь

Во-первых, все по-разному. Во-вторых, это все такие космические вещи, они как литургия, знаете, она все время одинаковая, а с другой стороны, она все время разная. Вот здесь никакой скуки нету. Бывает, конечно, просто усталость от того, что этих мероприятий иногда как-то зашкаливающе много. Вот как Патриарх это выдерживает, не знаю. Но, честно говоря, как иногда кажется, что ой, что-то как-то много.

А. Митрофанова

А в чем литургия каждый раз разная? Это не всем очевидно. Вот вы сейчас об этом сказали, а я думаю: надо же как, это правда так, но как-то почему так?

А. Пичугин

Глазами фотографа как это.

А. Митрофанова

А глазами священника тоже. Почему она каждый раз разная? Почему так говорите?

Иерей Игорь

Нет, ну литургия когда если глазами священника, то ну как, проживется жизнь, ты же всегда ее служишь с кем-то, какие-то люди только что пришли на исповедь, ты о них помнишь, ты помнишь, о ком тебя просили помолиться. И главное, что какие-то свои переживания, которые у тебя есть, ты, в том числе и то, за что надо покаяться, оно всегда присутствует. И вот эти ризы, которые тебя покрывают, всю твою немощь, конечно, это сложно, знаете, к этому привыкнуть в какой-то степени, это, правда, очень всегда по-разному. А с точки зрения, если как бы как фотограф говорить, так все же разное всегда: люди разные, свет разный, и даже в одном месте все всегда выходит по-другому. Ну не знаю, мне в этом как-то никогда скуки какой-то не было.

А. Пичугин

А вам бы хотелось, я смотрю на сайте, еще раз дайте назовем адрес http://foto.patriarchia.ru/ - ваш сайт, сайт службы Патриарха, здесь действительно интересный очень раздел архивный, где и бытовые зарисовки, и богослужения патриархов - и Тихона, и Сергия, и Алексия, и Пимена, и Алексия. Вам бы хотелось побывать в том времени и посмотреть, как это выглядело, как выглядели богослужения, скажем, 45-го года, 68-го в Богоявленском соборе кафедральном тогда вот, с теми людьми, о которых мы сейчас читаем в книжках, поснимать все это?

Иерей Игорь

Честно говоря, нет.

А. Митрофанова

А. Пичугин

А мне бы так хотелось. Я прямо мечтал бы, я понимаю, что из разряда неосуществимого, естественно, но у меня прямо мечта.

Иерей Игорь

Я не знаю, это субъективное какое-то такое ощущение, да. Вот мне что в детство назад почему-то никогда, знаете, не хочется. Не потому что оно какое-то плохое было или еще что-то, но просто вот так хорошо то, что сейчас есть, вот какой-то смысл, и чем раньше…

А. Пичугин

А оно одно другому не противоречит, это исключительно же на уровне желания.

Иерей Игорь

Не, ну ладно, это такая условность, как мы ее можем осуществить.

А. Митрофанова

Чтобы вы понимали: с вами сейчас говорит историк, и историк вам этот вопрос задает. А у него исследовательский интерес.

А. Пичугин

У меня просто исследовательский интерес. Но вот я даже ставлю себя на место, я не смогу никогда снимать так, как отец Игорь, но я себя ставлю на место, и вот там скажем богослужение патриаршее в храме Христа Спасителя, 2018 год. А как интересно, даже в Елоховском соборе…

Иерей Игорь

Нет, в любом случае, я бы не хотел туда ехать, чтобы снимать. Вот оказаться просто, соприсутствовать - да, но вот так вот, чтобы, знаете, приехать и снять там - вот именно вот этого аспекта совершенно нет.

А. Пичугин

То есть нет такого: вот какой-то фотограф, снимавший богослужения 54-го года, снял так, я бы снял по-другому.

Иерей Игорь

Нет, совершенно нет. Я еще раз: для меня все же эта фотография это скорее метод познания действительности, чем что-то такое, что я хочу выразить вот находящееся во мне непосредственно. Да, если оно выражается, оно как-то параллельно выражается, оно так выходит и, слава Богу. А так я бы просто посмотрел с удовольствием, что же, если бы предложили. Если бы сказали, что вот едь, и мы тебя возьмем, только если ты будешь снимать, я бы сказал: о’кей.

А. Митрофанова

Тогда никаких вопросов. Отец Игорь, а вы сказали про то, как видите человеческие лица, вот наши лица, когда через объектив или на исповеди. И я подумала: ведь это действительно разные лица. А когда вы смотрите на нас через объектив, вы стараетесь увидеть красоту, вот подчеркнуть все. А когда мы на исповеди стоим, мы, там не до красоты вообще, мы плачем как-то, у тебя внутри все сжимается. И вы видите лицо человека, который ну таким чувствами там раскаяния, слезы у кого-то, вот ну вот такими мы перед вами оказываемся. И знаете, ну может быть, кто-то нас сейчас слушает и думает: да, понятно, со стороны все выглядит ужасно. Нет, пожалуй, на такие эксперименты со своей психикой я не готов или не готова. И вообще там как это выглядит со стороны, нет, я лучше на исповедь не пойду. А что все-таки, вот есть ли вот в этом состоянии нашем тоже человеческом для вас как для священника какая-то красота?

Иерей Игорь

Ну во-первых, кстати, я часто не дерзаю смотреть на лица, когда люди исповедуются. Потому что какая-то совсем уж такая тайна иногда бывает, что… как-то неловко, знаете. Все же мы свидетели исповеди, человек не нам эту исповедь приносит, а Господу. И у всех такой вопрос возникает: вот мы сейчас рассказываем священнику всякие свои неприглядные истории, как же он теперь к нам будет относиться? Но это в принципе такой момент, о котором на любом занятии пастырского богословия говорится. Ну можно так подтвердить, что радость испытывает священник, когда человек раскаивается. Потому что и как-то забывается даже, что там с ним было, да, но само эта вот преображение души человеческой, то что Господь его коснулся, то что исцелилась болезнь - это такая, в общем-то, радость. И быть свидетелем этой радости гораздо больше, чем просто смотреть там даже вот на лицо этого человека.

А. Пичугин

Какие разные у нас вопросы, с двух сторон такие идут: про высокие мотивы. А что там с фотографией? А вот еще и так снять - нормально будет?

А. Митрофанова

Как всегда.

Иерей Игорь

Как добрый следователь и строгий следователь.

А. Пичугин

Я хотел спросить все равно про фотографию. Если вы снимаете, вот снимаете вы, священник, снимаете богослужение и внутри, в алтаре, и снаружи. С вами работает ваш коллега из светского издания, тоже бывает, что и в алтаре, если ему разрешают туда заходить. И так же, вместе с вами. Полученный материал, он будет различаться? То есть я пойму, что вот это снимал ну необязательно священник, но по крайней мере человек в теме, а это снимал человек, которого сегодня позвали снимать богослужение, завтра он будет встречать президента, послезавтра он полетит снимать леопардов в Северной и в Южной Африке?

Иерей Игорь

Но я думаю, что здесь вопрос не в том, что священник или не священник. А вообще это человек, который живет внутренней жизнью Церкви или не живет. В данном случае мы не сильно отличаемся, знаете, священник или не священник…

А. Пичугин

Ну я поэтому и оговорился, да, что не обязательно священник.

Иерей Игорь

Ну вот конечно, это будет отличаться. Конечно, будет отличаться. Но это, кстати, не значит, что, знаете, Господь не даст тому какому-то светскому человеку каких-то прозрений или вот такого результата, от которого и он сам удивится и те, кто рядом, скажут: ничего себе! как у тебя так вышло? Потому что все же талант, знаете, он как Дух Господень, он дышит, где хочет. И бывает, что люди очень талантливые и вот какие-то поцелованные Господом. И они, даже если они светские, иногда через них очень много, то есть смотришь на их фотографии и радуешься. И думаешь: да, вот хотелось бы тоже так уметь.

А. Пичугин

Мы не так давно беседовали просто с одним реставратором икон, и он сказал, по-моему, совершенно очевидную для любого человека, который ходит в церковь, вещь, с которой я не согласился, хотя вот вроде бы она очевидна - то, что написать икону может только верующий человек. Мне кажется, что есть примеры, когда неверующие люди, которые не понимают то, что они пишут, но при этом у них настолько все как-то, им позволяет образование, они прекрасно знакомы с работами лучших иконописцев и прошлого, и современности, и они представляют, как это делается. И поэтому, создавая свою икону, у них получается зачастую лучше, чем у человека, который это вкладывает и богословский смысл.

Иерей Игорь

Слушайте, ну здесь всегда есть какие-то моменты переплетений разных и разных против. Но все же икона это литургический предмет. И даже если человек ее светский создал, все же она обретает какую-то законченность только в иконостасе, где люди молятся перед ней. И само по себе, конечно, это будет икона, даже если светский человек ее создает, несомненно, потому что она становится иконой не от того, кто ее писал, а от того, принимает ли ее Церковь в свою литургическую жизнь или не принимает. То есть если Церковь ее приняла и установила для почитания верующих - несомненно, это икона, кто бы ее ни писал. Вот если Церковь ее отвергнет, как, скажем, она вот отвергла храм, расписанный Рерихами в Смоленской области, то тогда это и не икона.

А. Митрофанова

А почему, кстати, каковы критерии, принимает или отвергает?

А. Пичугин

А нет, я просто говорю, что я помню это храм, но его же в конце концов, там богослужения-то проходят.

Иерей Игорь

Ну я вот не знаю. По-моему, в тот момент, когда мы там были в последний раз, ну это было давно, сейчас скажу, это где-то, наверное, 90-е еще годы, там богослужений не было.

А. Пичугин

А там сложная истории, насколько я помню. Там проходили богослужения до революции, потом храм закрыли, потом долгое время их не возобновляли…

Иерей Игорь

Ну то есть вопросы с переосвящением этого храма были, это совершенно однозначно.

А. Пичугин

Были. Но фрески рериховские сохранились.

Иерей Игорь

Ну они, конечно, какие-то… Не знаю, как в таких фресках можно совершать богослужения. Не знаю.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а что должно быть во фресках, чтобы там, вот когда вы чувствуете, что да, вот здесь…

Иерей Игорь

Ну фрески или иконы - это богословие в красках, они все-таки должны выражать веру Церкви. То есть Шива, изображенный в виде святого, недопустим в нашем богослужении никак. Мне так просто, пример немножко условный говорю, но есть пределы. Точно так же как литургические тексты, они не могут быть плодом фантазии, а они являются исповеданием веры. Точно так же и иконы или фрески, которые носят литургический смысл в храмах, они являются догматическими по сути по своей.

А. Пичугин

Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня священник Игорь Палкин, клирик храма святой мученицы Татианы при Московском университете, фотограф и руководитель фотослужбы Патриарха Московского и всея Руси. Ну мы как-то называли храм в Смоленской области - это имение Тенишевых, недалеко от Смоленска.

Иерей Игорь

А. Пичугин

И все смогут, наверное, найти, если забьют «имение Тенишевых» в поисковике, там сразу это все выплывает.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а возвращаясь к сайту http://foto.patriarchia.ru/ , ваше детище, который наполнен разными фотографиями и современными, и историческими, и хроники там тоже очень много. Там есть же еще раздел, посвященный конкурсам. Что за конкурсы вы проводите? Что вы в итоге получаете, расскажите.

Иерей Игорь

Это нет, там раздел, он шире, это просто проекты. Это раздел, кстати, мы о нем, да, действительно не поговорили, очень интересный. Это как раз для творческих фотографов, которые как раз хотят, для фотохудожников как раз место. Потому что многие действительно черпают вдохновение в жизни Церкви и как-то вот ее прославляют таким вот образом - не документальным, а именно художественным. И вот для них создан такой раздел. В том числе там есть фотоконкурс «Вера, любовь и юность», и его результаты мы опубликовали, который проводился в прошлом году под эгидой Синодального информационного отдела внутри фестиваля «Вера и слово».

А. Пичугин

А будут еще конкурсы?

Иерей Игорь

Ну наверное, будут, надеюсь, по крайней мере. Ну сейчас как-то вот непосредственно в планах ничего такого нет, чтобы сказать: вот он такого-то числа начнет проводиться. Ну, как Бог даст.

А. Митрофанова

А в этих конкурсах принимают участие самые разные фотографы или какие-то официальные?

Иерей Игорь

Вот этот конкурс был открытый. Впервые он был открытый абсолютно для всех. Мы даже не ставили себе задачи какой-то конфессиональной принадлежности. Если человек хочет рассказать о Церкви - пусть расскажет то, что он имеет рассказать, вот о молодежном служении. Ну первый опыт, в нем приняло участие более пятисот фотографов. Там прислали больше двух тысяч, по-моему, фотографий.

А. Пичугин

Какие работы классные!

А. Митрофанова

Леша-то сидит с монитором, я-то без, и не могу сейчас посмотреть.

Иерей Игорь

Да, на радио сложно говорит о фотографии.

А. Пичугин

Я понимаю, да, но мы же все время адрес называем, пожалуйста: http://foto.patriarchia.ru/ - можно зайти в раздел «Проекты» и там посмотреть все то, чему я сейчас так громко удивляюсь.

Иерей Игорь

Ну правда, там было очень хорошее жюри, такие замечательные профессионалы своего дела. И вот, собственно, поэтому такой и результат в том числе.

А. Митрофанова

А откуда там фотографии? Они же не только из больших городов, они наверняка откуда-то…

Иерей Игорь

Нет, абсолютно отовсюду. Во-первых, со всех точек нашей - хотел сказать, земли, ну да, со всех точек нашей страны, ну и из-за рубежа там было что-то прислано. Правда, очень широко представлено все было. И красиво, и здорово, и там фотоистории, портреты - все очень разнообразно.

А. Митрофанова

А вам что ближе все-таки снимать: портреты или какие-то сцены из жизни официальных лиц или из жизни Церкви?

Иерей Игорь

Нет, если представить себе, что вот просто мне, так сказать, выключить и сказать: вот что ты хочешь поснимать?

А. Митрофанова

Иерей Игорь

Наверное, портреты.

А. Митрофанова

Портреты? Почему?

Иерей Игорь

Ну потому что это всегда общение. А знаете, вот говорят, что любое произведение искусства это автопортрет. Ну даже вот если ты натюрморт там делаешь, ты же сам эту чашечку выбираешь, сам реквизит собираешь - ну это всегда ты, ну как не крути: пейзаж, портрет - ты же все кадрируешь. А когда вот ты снимаешь портрет, здесь уже это какое-то соавторство. Все-таки здесь даже не столько ты вот себя проявляешь, сколько скорее хочешь раскрыть то, что в другом человеке есть. То есть это какое-то обогащение себя что ли, опять же. То есть это интересней: это ты не о себе, а о другом о ком-то.

А. Пичугин

Одна из главных задач фотографа, который работает на официальных мероприятиях: быть незаметными, так чтобы люди, которые пришли непосредственно на мероприятие, не акцентировали внимание.

Иерей Игорь

Говорят, выпустили уже такой плащ, знаете, одеваешь - и тебя не видно.

А. Митрофанова

А, да? Как камера одна перемещается, да, по залу.

А. Пичугин

А как вы или это уже на каком-то сейчас абсолютно таком рефлекторно-профессиональном уровне происходит, так что ваша работа незаметна, и вы знаете…

Иерей Игорь

Как это незаметна? Да ладно! Как она незаметна?

А. Пичугин

Ну она незаметна, что я, не видел что ли.

Иерей Игорь

Все там заметно всем. К сожалению, мешаем людям в какой-то степени.

А. Пичугин

И вам говорят?

Иерей Игорь

Ну кто-то и говорит. Не все же такие терпеливые. Вот бывает. Нет, ну что говорить, конечно, все же любой человек, ходящий с фотоаппаратом, его видно. Видно, что он ходит и иногда он мешает, и нередко мешает. Просто для того, чтобы понять, ну как бы нужно - не нужно, у нас-то, нам-то проще, мы исполняем свое церковное послушание. А человек, может, он даже не доволен, что мы есть, но он потом вечером идет, смотрит фотографии и скажет: вот надо же, как хорошо! Там и батюшка мой любимый есть, и вот даже мой ребенок попал - надо же, как хорошо. То есть это все же история. А сложнее, когда человек, может быть, ради собственного своего какого-то художественного замысла - вот тут вот сложней, когда вот он вот ради художественного эффекта начинает что-то куда-то, кому-то мешать, перемещаться.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а путешествия? Вот когда вы оказываетесь в новом для себя месте, вам сначала надо посмотреть своими глазами или все-таки сразу уже через камеру, чтобы что-то там открыть, увидеть? Как это происходит?

Иерей Игорь

Знаете, дело в том, что то, что есть на камере - это вообще третья реальность, это не то, что ты видишь на самом деле. В этом-то вот как бы весь интерес и есть. Это как так, я не знаю, рыбалка, что-то такое вот: что ты поймаешь, ты не знаешь. Ты закидываешь удочку, но до конца не понимаешь. Потому что фотография, именно фотография с большой буквы, фотография как какое-то маленькое открытие, маленькое вот для тебя для самого чудо, оно начинается с того момента, когда ты увидел задатки, они есть вокруг, они везде в принципе есть разбросаны - знаете, как песок, надо только золото вымыть. И ты их увидел, и как-то соединились они между собой, каким-то таким образом, что для тебя для самого это неожиданно. Поэтому вот фотографирование - в какой-то степени это не сохранение реальности. Это все, это даже неинтересно. Интересно преображение того, что может произойти вот внутри этой коробочки с объективом - вот это интересно. А это еще третья, я говорю, реальность. Это не то, что видишь, не совсем то, что ты сохраняешь. Понимаете, да?

А. Митрофанова

И вы после этого говорите, что вы ремесленник, что вы не художник? Нет, вы меня в этом не убедите. И я видела ваши снимки. Я еще, понимаете, я хотела задать вам вопрос, только не знала, как его сформулировать, потому что он совершенно по-идиотски звучит: а как так получается, что у вас вот там кропят водой, например, людей, да? И вот вода, она же там просто, я не знаю, такое ощущение, что художник взял кисть и этой водой вот так вот, понимаете, в воздухе что-то нарисовал.

Иерей Игорь

Ну, короткая выдержка, контровой свет…

А. Митрофанова

Понятно. Ну или так, допустим…

А. Пичугин

Кстати, да.

А. Митрофанова

Вот это предощущение того, то сейчас может что-то случиться, вы сами не до конца знаете, что, да?

Иерей Игорь

А. Митрофанова

И получается волшебство.

А. Пичугин

У вас была выставка, о которой мы говорили в самом начале, фотографий, которые вы делали на мобильный телефон. А на мероприятиях вы снимаете самой современной профессиональной техникой.

Иерей Игорь

Конечно.

А. Пичугин

Так все-таки открываешь любой учебник по фотографии и первая фраза, просто вот крупными буквами: от техники, ну в смысле от фотоаппарата и объективов, ничего не зависит. Главное, что в голове у фотографа, главное, как он видит. А на самом деле все не так ведь. Вы же не будет мобильным телефоном снимать…

Иерей Игорь

Во-первых, кстати, мы снимали. Снимали, и даже есть фотографии, вот выставленные на этом сайте, да, среди прочих снятые мобильным телефоном.

А. Пичугин

Я ни разу не видел.

А. Митрофанова

А ты попробуй ее там найди, отличи. Будет интересно.

Иерей Игорь

Ну потом покажу. Нет, во-первых, это возможно. Другой разговор, что если перед нами же стоят достаточно жесткие технические условия, технические задачи, вернее: мы должны ведь не просто показать там богослужение, вот какое оно было. Мы должны зафиксировать и где это было, и кто там присутствовал, и основные моменты. И награждения, которые были после службы, и все протокольные встречи, которые могут последовать за богослужением. А эти вещи невозможно снять мобильным телефоном, потому что он на это не рассчитан.

А. Пичугин

Ну многие же считают, что я куплю себе мобильный телефон за 40 там, за 50, за 70, за 100 тысяч рублей, и вот эти вот фотографии в Инстаграме, которые красивый рассвет над туманом, который поверх гор - и вот я так же смогу делать. Нет ведь, никогда, это ведь все…

Иерей Игорь

Нет, почему? Это как раз возможно. Да и даже самым простым мобильным телефоном. Сложно сделать…

А. Пичугин

Нет, а вот снимали там северное сияние из самолета.

Иерей Игорь

Сложно сделать, знаете, вот мобильным телефоном сложно снять фотографию на документы хорошую. Самую примитивную. У каждого инструмента есть свои пределы возможностей. Вот само чудо, о котором изначально было сказано, какое-то такое, оно может произойти с любым инструментом. И мастерство какое-то вот такое, оно заключается в том, что ты не ставишь этот инструмент в те условия, в которых он не может работать, а используешь только то, что может. И тогда все получается: ну надо же, как это выходит! Но есть вещи, которые он не может сделать, этот инструмент и для этого нужна профессиональная техника. Вот именно поэтому мы ее используем. Потому что, может быть, мы и могли бы рассказать о богослужении мобильным телефоном, но мы не можем снять протокол, то есть то, что очень нужно на самом деле. Вот это очень нужно, это очень важная вещь.

А. Пичугин

Между прочим мобильным телефоном и фотоаппаратом, который там стоит около полумиллиона, а уж вместе со всем комплектом объективов, понятно, что тут даже говорить не будем, сколько, есть еще огромное количество техники, которая вот между мобильником и вот этим.

Иерей Игорь

Да. Ну и?

А. Пичугин

И вопроса в этом нет, просто.

Иерей Игорь

Нет, вопроса нет, конечно. То есть надо просто найти то, что тебе нужно для твоих задач и все. Но если стоит конкретная задача, надо понять, чем ты ее можешь решить. Если уже ничего нет, ну тогда выкручивайся тем, что есть.

А. Митрофанова

Отец Игорь, а говорят, что фотографии, снятые на мобильный телефон, фильмы, снятые на мобильные телефоны, это такое ну упрощение действительности.

А. Пичугин

Фестиваль даже был недавно фильмов, на мобильники снятых.

А. Митрофанова

Да, и более того, эти фестивали, они регулярно проходят. Но вот есть критика этого процесса, как некое упрощение, что вообще нам всем свойственно куда-то там скатываться вниз. И вот, пожалуйста, вот это вот тоже. А как вы к этому относитесь?

Иерей Игорь

Ну да по-моему, пусть будет больше фестивалей хороших и разных - просто люди и так снимают, и фотографий хороших и разных, и снимают мобильниками, и не мобильниками. Да пусть люди, все же для того нам Господь и дал какие-то способности, таланты, чтобы их проявлять. Это, кстати, совершенно не обозначает, что эти фотографии или фильмы, снятые на мобильные телефоны, они какие-то примитивные. Совсем нет. Иногда это даже сложнее сделать. Потому что одно дело, ведь профессиональный аппарат любой, профессиональный инструмент позволяет сделать очень много, он расширяет твои горизонты, твои возможности.

А. Пичугин

Но если не умеешь пользоваться, то ничего и не получится.

Иерей Игорь

Ну, с другой стороны, если умеешь, зато у тебя безграничные почти возможности. А вот эти коробочки, они совсем тебя ограничивают.

А. Пичугин

Будем заканчивать. К сожалению, время наше истекло. Спасибо вам большое, что пришли к нам.

Иерей Игорь

Да вам спасибо.

А. Пичугин

- http://foto.patriarchia.ru/ - сайт, где собрано огромное количество документальных свидетельств о жизни Церкви в разные периоды. Ну в основном, конечно, это вот последние десятилетия. Священник Игорь Палкин, руководитель фотослужбы Патриарха Московского и всея Руси, фотограф, клирик храма мученицы Татьяны при Московском университете был с нами. Алла Митрофанова…

А. Митрофанова

Алексей Пичугин.

А. Пичугин

Всего хорошего.

А. Митрофанова

До свидания.

Иерей Игорь

Спасибо. Храни Господь.

Ежегодный молодежный слет Калининградской митрополии проходил с 10 по 12 августа в пос. Янтарный, на базе епархиального детского лагеря «Веселый ветер». В слете приняли участие более 50 молодых людей, представляющих приходы Калининградской и Черняховской епархий. Организатором слета выступил Отдел по делам молодежи Калининградской епархии.

В 2018 году молодежный слет был посвящен теме «Православная литургическая жизнь». Помимо традиционных мероприятий, программа слета включала в себя образовательные занятия по Священному Писанию, литургике, христианскому историческому и культурному наследию Калининградской области. Участники слета получили возможность совместно поразмышлять над словами Евангелия, расширить свои знания о литургической жизни, христианской культуре. Важным элементом программы стали лекции кандидата богословия протоиерея Георгия Урбановича «Культурное наследие малой Родины: история, архитектура, духовность» и кандидата педагогических наук Любови Урбанович «Встреча длиной в жизнь: Промысел Божий или свободный выбор?».

Кульминацией программы стала ночная Божественная литургия в храме Казанской иконы Божией Матери пос. Янтарный. Литургию совершили священник Игорь Ильницкий, руководитель Отдела по делам молодежи Калининградской епархии, и протоиерей Владимир Максимов, настоятель храма св. равноап. князя Владимира пос. Чкаловска. Особенностью Литургии на молодежном слете стал народный хор: песнопения исполняли все присутствующие в храме.

Священник Игорь Ильницкий:

«Определяя формат и содержание молодежного слета, мы поставили перед собой цель сделать Божественную литургию смысловым центром всего мероприятия, привлечь молодых христиан к осмысленному участию в литургической жизни. На мой взгляд, Литургия не может быть всего лишь дополнением к основной программе – ведь участие в Евхаристии составляет смысл и наполнение жизни каждого христианина. Все просветительские занятия в программе молодежного слета прямо или косвенно были связаны с Литургией: мы стремились, чтобы участники слета вошли в это пространство уже подготовленными.

Кроме того, перед нами встал вопрос: как помочь молодому человеку не просто присутствовать на богослужении, но стать активным его участником? Известно, что людям современной эпохи сложно концентрировать внимание на одном предмете в течение долгого времени. «Выстоять» двухчасовую службу, не рассеиваясь и не отвлекаясь – для молодого человека задача порой непосильная. Следствием этого становится угасание интереса молодежи к богослужению. Решением проблемы стала практика народного пения, уже существующая сегодня на некоторых приходах Русской Православной Церкви, но пока еще не получившая широкого распространения. Все песнопения литургии на молодежном слете исполнялись всенародно, поэтому в пространстве храма уже нельзя было остаться пассивным созерцателем. Литургия стала поистине общим делом. Я думаю, что эта практика помогла многим молодым людям получить новый литургический опыт».

Пресс-служба Калининградской епархии

— это взгляд на страну глазами ее жителей.

Сегодня мы живем в аквариуме — видим мир через кривую оптику, как рыба из своего круглого стеклянного дома. Москвичи в своем аквариуме, деревня — в своем, офисные работники, государственные служащие, военные, мигранты и так далее — у всех есть своя ниша, своя оптика и своя Россия. Страна, в которой мы живем, состоит из множества разных, бесконечно непохожих друг на друга стран — и все-таки это именно одна страна и одно общество.

Чтобы увидеть эту страну, мы записываем рассказы самых разных людей. Они происходят из разных мест и социальных слоев, у них разный достаток и разный уровень образования. У этой истории нет конца: сколько людей — столько и Россий. Житель горного села в Осетии рассказывает, как он построил маленькую электростанцию и бесплатно делится с соседями собственным электричеством. Похоронный агент ненавидит людей за то, что те не оплакивают своих покойников, а впопыхах ищут тайники. Старик, который поет у метро советские песни, рассказывает, как он приехал в Москву из Тамбова с баяном, чтобы собрать деньги на лечение больной жены, и завоевал сердца москвичей.

Каждый рассказчик рисует свой портрет. Портреты России — это не портреты россиян в исполнении журналистов PublicPost. Это галерея портретов страны, созданных нашими собеседниками. Они рассказывают про себя и про то, в каком мире они живут. Множество этих жизней — это и есть та самая Россия.

Отец Игорь, сельский священник

Учитель истории, десантник, а ныне настоятель в Успенском храме села Казарь Рязанской области иерей Игорь Пигарев видит чудеса во всем.

О себе

Я знаю, для чего я родился и для чего я живу. Вопрос в том, как я живу? В этом, конечно, приходится бороться с самим собой. Но ведь сильный человек — это не тот, кто побеждает другого, а тот, кто побеждает себя. Приходится бороться со своими маленькими слабостями, с какими-то страстями. Сам я коренной рязанец. Мне 42 года. С 1996 года служу в рязанской епархии. Первое мое образование — исторический факультет Рязанского педагогического государственного университета. По образованию я учитель истории. Потом армия — служба в ВДВ. Позже закончил Московскую академию по специальности "Управление государственными муниципальными учреждениями, управление персоналом". Дальше уже богословский факультет. Сначала я принял дьяконский сан, а потом заочно получил богословское образование.

О бессмертии

Я все время хотел понять, с детства, для чего я родился, для чего живу. Я это обнаружил, когда мне еще было лет 5-6, в детском саду. Я смотрел и думал: а кто всё это сделал? Кто придумал слова? Почему это яблоко такое, а это — другое, почему эта птица такая, а эта — другая? Я все время задавал вопросы: как я родился и почему я живу? И еще у меня была такая мечта. Мама болела, а я все время думал, что я вырасту и найду, как сделать маму бессмертной. И действительно, потом нашел это бессмертие здесь, в церкви, в православии. Была такая мечта — осознать, понять, для чего я родился.

О Евангелии

В селе Пощупово Рязанской области есть Иоанно-Богословский мужской монастырь, сейчас это жемчужина Рязанской епархии. Как-то товарищи мне предложили поехать искупаться в святом источнике. До этого был как все, крещеный язычник, так сказать — зашел в храм, свечку поставил, перекрестился и вышел. Поехали, искупались, а после зашли в монастырь. Там сидел один послушник, Тихон, и я увидел у него очень много интересных книг. Меня больше всех заинтересовало Евангелие. Моя прабабушка еще в советские времена звала меня потихонечку, читать и писать она не умела, родилась еще в позапрошлом столетии, и просила меня почитать ей Евангелие, 24-ю главу от Матфея, где Господь про света конец говорит. Я ей почитаю, она потом страхом Божьим наполнится, и говорит мне: "Игорь, у кого книга эта будет, тот спасется". И я потом спрашиваю у Тихона: "Это у вас что, Евангелие? А про что эта книга?". Он отвечает: "Там записаны слова Бога нашего, Иисуса Христа, о том, как обрести жизнь вечную, как спастись, ученики его, апостолы, слова его записали". Когда я вышел из монастыря, в каждой руке у меня было по связке книг, то есть я сразу взял весь комплект! Этого мне хватило надолго. Прочитав Евангелие, я понял, что уже не смогу жить без церкви, без Бога, веры.

О книгах

Мирская литература для меня мертва. Есть люди, которым интересно читать детективы, какие-то мистические произведения, но после того, как человек просвещается евангельским светом, когда смотришь на все через призму Божественного писания, это все меркнет. Пустословие. В основном же все романы основаны на страстях — на страстной любви, на жертвах ради какого-то богатства, подлости. Все это из человеческого ума. Истинное сокровище находится, конечно, в слове Божием. Это то, что нам заповедовали наши святые отцы — это Жития святых.

О словах

Сказал доброе слово человеку, — и он будет рад. Сказал злое — и он будет опечален. Может впасть в уныние и возненавидеть другого. А если такое слово скажет власть имущий человек, то может война начаться и пролиться кровь! Всего из-за одного слова! Поэтому здесь надо быть очень внимательным. Человек, который увлекается, он еще "плотяной", то есть он живет в теле, он его чувствует. Дух есть — это характер, норов свой, а вот душа пока еще спит. Таких людей осуждать не надо, ведь на самом деле это дар Божий. Ведь я когда-то тоже был грешником, любил читать в детстве про индейцев, про интриги французского двора, Александра Дюма, про старообрядцев… Смотрел на все с художественной точки зрения. А когда уже душа обратилась к Богу и меня коснулся свет Божий, истинный свет слова Божия — остальное все просто померкло.

О чудесах

В моей жизни самое большое чудо случилось тогда, когда я осознал, что я согрешил перед Богом, и увидел свои грехи. Для меня это было чудом. Удар молнии, гром среди ясного неба. Я услышал глас Божий внутри себя, что я грешник и мне надо покаяться. Для меня это было самым большим чудом. А так, весь мир — Божье чудо. На вас смотрю — и вы Божье чудо. И на себя порой смотрю — вот у меня руки шевелятся, внутри какие-то процессы идут, я думаю, понимаю и чувствую Бога, служу ему. И это — Божье чудо. И как солнце светит, трава растет, птицы поют — вот Божье чудо!

О богатстве

У нас страна состоит из богатых людей и из бедных людей, и сейчас эта грань очень видна. Те, кто умеет работать — они меньше кричат, они идут и работают и что-то зарабатывают. До революции наша страна была богата чем? Церковным убранством! Храмы все были в благолепии. Да, священники, как служители, часто невольно становились заложниками этой ситуации. Служители питаются от алтаря, и, может быть, кому-то жизнь священнослужителя покажется соблазном. Но ведь у нас как? Дали приказ — служим. Сегодня дали богатый приход, а завтра получил указ — и нимало не сомневаясь, Господи благослови, пойдешь служить в приход, который из руин тебе придется восстанавливать. Самое главное — не прилагать свое сердце к земному богатству, хотя порой и что-то имеешь. А если что-то получаешь, имеешь, то за все благодари, но нужно понимать, что когда-то ты оставишь все это, не прилагай к этому сердце.

О столицах

Представляете, приеду я в Москву, в хороший богатый приход, ничего не надо — только ходи, молись, и все у тебя есть. Мне кажется, что душа от такой жизни может очерстветь. Это вовсе не к осуждению тех священников, они несут очень тяжелый крест, имея служение в таких крупных мегаполисах, как Москва или Санкт-Петербург. Там у священников свои искушения. Дело Божие без искушений не бывает.

О пожертвованиях

Покупают свечи, что-то жертвуют, но ведь, на самом деле, это все идет опять же в этот храм, а храм кому-то помогает. У нас социальная работа ведется, работа с молодежью, и больным помогаем, кому-то лекарства купить, кому-то еще на какие-то нужды. Такая работа может быть не очень видна, но вы придите в патриархию, там отчеты сдаются каждый месяц, посмотрите, сколько идет на благотворительность с каждой епархии, с каждого прихода. Действительно, Божье дело свершается. Ну а у Божьего дела всегда противники найдутся.

О бабушках

Есть у нас такие бабушки — "доброжелательницы". Человек не успел прийти в храм, ему плохо, он не знает, куда бежать, в храм зашел, а ему тут же говорят: "Куда идешь? Ногти накрашены, губы накрашены!". Конечно, сразу этим отталкивают человека. Я думаю, что прежде всего нужно священникам внимательно наблюдать за своей паствой. Ведь действительно, эти бабушки порой как стражники стоят у храма на дверях. Но если человек пришел — не надо его трогать. Пусть сегодня она пришла в мини-юбке, но у нее трагедия в душе. Пусть пьяный сегодня он пришел, но ему надо излить душу. Ты прими его, обними, встреть его как родного, постарайся помочь как-то успокоить его сердце, чтобы человек не натворил каких-то дел или с собой, или со своими близкими. Потому что в каждом человеке есть Бог, есть образ Божий. Принимать надо каждого. Не важно, как он перед тобой стоит, какой это человек: какого сословия, состояния, крещеный он или некрещеный — если он пришел в храм, прими его.

Про конец света

Я могу вам официально заявить, что в этом году света конец не придет. Как придет света конец — четко написано в Евангелии, и пугаться этого не нужно. Для нас, для православных людей, для тех, кто воцерковлены и понимают истину и суть православия, то, что называется света конец — это торжество православия, это конец мировому злу, это победа человека над смертью. У нас же что сказано? Что Бог утрет всякую слезу. Ни болезней, ни смерти не будет. Этого боятся только те люди, которые все еще живут по своим греховным делам. А так-то конец у каждого человека близок. Мы с вами сейчас разговариваем 20 минут, и посмотрите — все это уже в прошлом, уже не вернуть. Вот так мы быстро живем. Мы идем к своему концу.

священник Игорь Фомин

Таинство покаяния, исповедь. Это священнодействие Церкви, в котором Господь прощает кающемуся христианину его грехи. Но почему бывает так, что после исповеди человек впадает в тот же самый грех, который только что исповедал? Всегда ли Бог прощает грехи кающимся? Может ли священник нарушить тайну исповеди? Наконец, что такое – настоящее покаяние? На эти и многие другие вопросы о Таинстве сегодня отвечает священник Игорь Фомин, клирик Казанского собора на Красной площади в Москве.

Священник Игорь Фомин родился 25 февраля 1970 года, в 1995 году окончил Московскую духовную семинарию. Клирик храма Казанской иконы Божией Матери на Красной площади. Отец троих детей.

– Батюшка, на исповеди человек открывает священнику самые потаенные уголки своей души. Это ведь очень личное общение. И начать разговор о таинстве покаяния хотелось бы с довольно неприятного вопроса.

Люди, получившие образование в советское время, хорошо помнят сюжет романа Этель Войнич “Овод”. Там описана трагедия молодого человека, который на исповеди рассказал священнику о своем участии в революционном кружке. И священник его предал. В результате молодой человек разочаровался в религии, возненавидел Христа и, в конце концов, был расстрелян за участие в революционном движении.

Так вот вопрос: возможно ли такое сегодня у нас в Церкви? Вернее – бывают ли ситуации, когда священник, по каким-то очень важным причинам, имеет право нарушить тайну исповеди?

– Я считаю, священник не может рассказывать о том, что услышал на исповеди. Разглашение тайны исповеди – это автоматическая духовная смерть для самого себя. Если священник дерзнул разгласить тайну исповеди, – при любых обстоятельствах, даже при грозящей государству опасности, – то я считаю, что этот священник уже не достоин носить сан. Потому что тайна исповеди – это один из основополагающих пунктов присяги священника, которую он дает перед рукоположением. Канонически эта традиция не закреплена. В истории Церкви существовали критические периоды, когда возникали практики оглашения тайны исповеди, связанной с опасностью для всей Церкви в целом или для общества. Однако даже в этом случае всегда подчеркивалось, что оглашается то, что угрожает Церкви и обществу, но не указывается тот, кто сказал об этом на исповеди. При этом, по прошествии времени такие практики всегда отменялись и даже осуждались. По общему убеждению современного духовенства, так же как в понимании древней монашеской традиции, не может быть никакой причины, которая оправдывала бы несохранение тайны исповеди. Доверие к исповедующему священнику важнее, чем любые другие соображения.

– В свое время к нам в редакцию журнала пришло письмо, где женщина писала, почему она не может заставить себя пойти на исповедь. Она это сформулировала так: “Потому что я отчетливо представляю себе такую картину: вот все исповедовались, священники собираются где-то после службы и начинают: “А мне сегодня то-то сказали, а мне – то-то и то-то!”

– У есть интересное замечание к исповедующим священникам, что на аналой надо положить для исповедующегося крест и Евангелие, а для того, кто принимает исповедь – нож. Если он кому-нибудь захочет рассказать что-то из принятой исповеди, пусть лучше язык себе отрежет. Это очень жестко, но правильно. Очень часто бывает, что к тебе приходит человек, ты принимаешь его исповедь и слышишь о таких грехах, что думаешь: Господи, как с ними не то что ему – он-то будет прощен – а как с ними ты будешь дальше жить? Но только человек отошел от аналоя, и ты уже все забываешь. Господь полностью стирает из твоей памяти все, что тебе не нужно и не полезно.

– А часто ли Вы сталкиваетесь с тем, что люди, впервые приходящие в Церковь, причем сознательно приходящие, не понимают значения исповеди и не знают, что это такое?

– Исповедь как одно из Таинств – сразу не постижима. Человек, чувствующий груз своих грехов, ответственность за свои поступки, мысли, дела и осуждаемый своей совестью, ищет выхода из сложившейся ситуации. Ему, как путнику, на ноги которого налипло много грязи, уже тяжело идти, и он хочет от этого освободиться. Как это сделать? Он приходит в храм и, естественно, попадает на первого встречного священника. Если это искренний и глубокий батюшка, путнику повезло. Если же ему встретился человек, скажем так, не очень ревностный и малограмотный, то путь его будет долог и сложен, но он все равно придет к настоящему покаянию.

– Наверное, это естественно, что человек может не знать, что такое исповедь, поскольку культура церковной жизни находится у нас в процессе становления. Но ведь есть такое понятие как “генеральная исповедь”. Когда человек в сознательном возрасте приходит в Церковь, его первая исповедь – это исповедь за всю прошедшую жизнь.

– Нельзя делить исповедь на “генеральную” и “не генеральную”. Каждая исповедь должна быть пересмотром всей своей духовной жизни, т.е. в каком-то смысле “генеральной”. Однако, в расхожем понимании “генеральная исповедь” – это первая исповедь за всю свою жизнь, и она включает в себя и то, что человек помнит, и то, что ему напомнили, и то, что Господь ему открыл в молитве, подготовляющей к исповеди. Но это не значит, что человек сразу освободился от всех своих грехов за всю свою жизнь. На самом деле, исповедь – это очень долгий путь: надо вскопать поле, посадить там какие-то семена и сделать так, чтобы они взошли и дали свои плоды.

Выходя на это поле, пахарь вдруг понимает, что поле засыпано камнями. Они большие – ни лошадь, ни трактор не пройдут, и человек начинает их выносить. Точно так же и грехи: большие грехи видны сразу. Человек, первый раз приходящий на исповедь, видит только какие-то знаковые события своей жизни – аборт, развод, тяжелые ссоры с родителями или детьми или еще что-то очевидное и ужасное… Он выносит с поля эти камни, возвращается, хватается за плуг, чтобы начать пахать, смотрит, а там – камни поменьше. Он опять оставляет плуг, но камней, которые поменьше, уже больше.

“Генеральная исповедь”, на самом деле, обычно растягивается на несколько лет. Человек то и дело возвращается к своему прошлому. Не сам возвращается – Бог его возвращает, Господь дает ему возможность увидеть то, что он натворил, что он сделал, но не осознал как грех. И это, на самом деле, благо для человека!

– Батюшка, мы говорим, что исповедь, это – Таинство Покаяния. А вот что такое – само покаяние, что происходит в этом Таинстве?

– Покаяние – это такое состояние человека, когда он осознает свою греховность, сожалеет о ней и начинает ненавидеть совершаемый им грех и деятельно бороться с ним, утверждаясь в добре. Ненависть ко греху и борьба с ним привлекают милосердие Божие. Вот это сочетание милосердия Божия с ненавистью человека ко греху и борьбой с ним совершает покаяние, то есть – избавление человека от греха. Ведь грех – это всегда что-то, что мешает любить Бога и ближнего. Это всегда препятствие, обычно очень труднопреодолимое и часто ставшее уже нормой жизни и не воспринимаемое нами именно как препятствие. Поэтому победить его можно только как собственными сверхусилиями, так и с помощью Божией.

– А как быть человеку, который хочет покаяться в грехе, но при этом не чувствует ненависти ко греху? Просто он умом понимает, что это – грех, а вот ненависти – нет?

– Такое бывает очень часто, и требует особых духовных усилий со стороны человека. Главное – не решить, что раз ненависти к греху нет, то и покаяться я никогда не смогу! Просто нужно помнить, что любое событие в духовной жизни человека никогда не бывает односторонним. Любое наше благое начинание нам помогает исполнить Сам Господь. При любой исповеди отношение человека ко греху все равно меняется. Нужно исповедовать этот грех, даже если мы не имеем в себе настоящей ненависти к нему и решимости с ним бороться. И в конце концов мы все равно придем к настоящему покаянию. Уже то, что мы даем себе труд исповедаться в этом грехе – угодно Господу. И, видя такое наше стремление, Он обязательно даст нам подлинное покаяние, со всей глубиной осознания и отвержения греха.

– Иногда люди считают, что покаяние заключается в остром эмоциональном переживании греха. И чем сильнее эмоция, тем глубже покаяние. Что Вы можете сказать по этому поводу?

– Это неправильно. Эмоции – это результат психологического состояния человека. А пытаться вызвать в себе покаянное чувство, эмоционально “накручивая” свою психику, может быть даже опасно. Можно довести себя до истерики и нервного расстройства. Ничего общего с настоящим покаянием такие упражнения не имеют. Степень покаяния определяется совсем другим: как ты себя ведешь после осознания своей греховности? Изменил ты что-то в своей жизни, или не изменил?

Слезы покаяния – великий дар Божий, которого удостаивались лишь немногие великие подвижники благочестия. Пытаться вызвать их искусственно – дерзость и неразумие. Для нас покаянный плач заключается в осознании своих грехов и сокрушении о них, о том, что мы не можем своими силами избавиться от этих грехов. Но это сокрушение не является самоцелью. Цель – это внутреннее перерождение, которое Господь дает тебе, видя искреннее желание жить иначе.

Если мы начинаем сокрушаться о своих грехах и не идем дальше, то это приводит к отчаянию. Очень показательный пример здесь – Иуда. Ведь он же раскаялся! Мало того, он после раскаяния сделал определенные шаги: бросил сребреники, искренне отказался от них – они стали жечь ему руки. Но он не пошел дальше. Не смог увидеть, ощутить милость Божию, не смог поверить, что Господь его простит.

И для христианина очень важно – не впасть в отчаяние при виде своих грехов. Я вообще склонен думать, что Господь подает Свою милость сразу. Потому что увидеть свой грех без Господа практически невозможно. Вернее, невозможно осознать, что это – грех. Человек совершает какой-то поступок, видит, что так же поступает его ближний, осуждает его… А сам даже не понимает – что так же грешит. И только любящий Господь может тебя повернуть и показать: “Вот, смотри, дорогой… Вот это – ты! Оказывается, ты – вот такой”.

Лишь Господь может помочь человеку взглянуть на себя самого со стороны. Сам человек на это не способен, это – милость Божия. Сам импульс, двигающий нас к покаянию – это уже прикосновение Господа к нашей душе. Потом мы сокрушаемся о своем грехе. А потом Бог, видя наше стремление очиститься, избавляет нас от греха. Так происходит покаяние. То есть, все начинается с милости Божией, и все милостью Божией заканчивается. Важно лишь воспользоваться этой милостью, не пройти мимо нее.

Ведь масса людей живут греховной жизнью и не ощущают своей греховности. И если человек почувствовал, что так жить больше нельзя, что нужно покаяться, это уже – милость Божия, это значит, что Господь его посетил. И само стремление к покаянию очень важно рассматривать не просто как человеческое движение души, но как сотворчество человека с Богом. Где Господь показывает человеку его грехи, а человек стремится избавиться от них.

– По-гречески покаяние, это – “метанойя”, что означает буквально “перемена ума”. Как это можно понимать, применительно к нашему разговору?

– Перемена ума – это осознание противности твоего нынешнего состояния и желание переродиться, желание измениться к лучшему. Причем, когда покаяние настоящее, то это желание на самом деле – неодолимое. Я могу привести такой пример. Одна женщина долго пила, и пила серьезно. Хотя была семи пядей во лбу, два института закончила… Куда она только не ездила – на всякие отчитки, по разным монастырям – ничего не помогало. И вот приехала к одному батюшке, причем недавно рукоположенному, и говорит о своем состоянии: “Не могу больше пить. Я чувствую, что выпиваю рюмку и – забиваю гвоздь в Христа. Рюмка – гвоздь, рюмка – гвоздь… Я не могу уже больше так, мне это противно, я хочу остановиться”. Батюшка ей на это: “Ну хорошо, а что ты готова сделать для этого?” Она отвечает: “Все что угодно”. – “Хорошо. Вот если ты не будешь три с половиной года выходить из церковной ограды (а было это в Подмосковье), Господь тебя избавит”. И она осталась. Не рассуждая, не предупредив мужа, не поехав собрать какие-то вещи … Она так возненавидела свое пьянство, что все остальное ее уже не интересовало, она махнула рукой на работу, на все свои дела. И знаете, поразительная вещь: недавно мы отмечали десять лет с того момента, как она бросила пить. Вот это – перерождение, это – настоящее покаяние. У нее ведь все было – и слезы, и ночные моления… Но все это было как бы подготовительным периодом. А когда пришла эта решимость – жить без пьянства, тогда и произошло настоящее покаяние, произошла перемена ума. Конечно, этот пример не означает, что каждому грешнику надо бросить семью, работу и все свои житейские обязанности и заботы, чтобы покаяться. Обычно – ровно наоборот: для истинного покаяния нужно ко всему этому вернуться. Но от чего-то обязательно придется полностью отказаться – категорически и навсегда. Чем-то придется пожертвовать частично или временно, и это обязательно бывает что-то очень значимое или очень “прикипевшее” к сердцу.

– Батюшка, Вы уже сказали, что человек исповедуется Богу. Сам Господь освобождает человека от греха. В этой связи вспоминается еще одно распространенное представление об исповеди: человек приходит в Церковь к Богу, на исповедь он приходит тоже к Богу. Зачем же там еще священник, в чем тогда его функция, если я прихожу к Богу? И почему я не могу исповедаться только Богу, например, покаяться в грехах у себя дома перед иконой?

– Вообще, грех – это болезнь души. Но не душевная болезнь, а духовная. Когда человек болеет каким-нибудь постыдным, страшным недугом, он, придя к врачу, начинает краснеть. Ему стыдно говорить о своей болезни, ему стыдно ее показать. Но когда человек от этой болезни уже изнемог, он понимает, что это предел. Если он сейчас все не расскажет, он не сможет выздороветь. Стыд остается, но отходит на второй план. Вот и исповедь нужна для того, чтобы человек засвидетельствовал, рассказал в присутствии свидетеля о своем грехе. Чистое намерение – чтобы человек пережил стыд и получил себе в союзники того, кто может засвидетельствовать, что он действительно хочет от этого греха избавиться.