Красавец мужчина. Русский модник середины XVIII — начала XX века. Выставка «красавец мужчина. русский модник на театре»

4 апреля 2018 года в 16.00 в Шереметевском дворце (наб. реки Фонтанки, д. 34) откроется выставка «Красавец мужчина. Русский модник на театре» , посвященная феномену мужского щегольства в России, знаменитым модникам русской литературы и театра, образам денди на театральной сцене конца XVIII – начала XX века. Для выставки Александринский театр предоставил более 50 подлинных старинных костюмов и деталей мужского гардероба конца XVIII-начала XX вв., использовавшихся во многих спектаклях и ставших ныне частью культурно-исторического наследия. Вышитые шелком атласные камзолы и бархатные кафтаны с отделкой металлическим кружевом, искусно отделанные шнуром венгерки и роскошные домашние халаты-архалуки, сюртуки и фраки тончайшего английского сукна, элегантные жилеты от лучших французских портных, съемные воротнички и манжеты и множество разнообразных мелочей вновь предстанут перед публикой, как и много лет назад, когда на сцену в этих костюмах выходили признанные мастера и рядовые статисты Петербургских императорских театров (не только русской драматической труппы, но и балета, а также петербургской Итальянской оперы, французской драмы).
У каждого костюма своя уникальная творческая биография, о некоторых этапах которой мы можем узнать по надписям, сохранившимся на подкладке. Порой внутри одного костюма можно прочесть фамилии самых разных актеров: середины или конца XIX в., начала ХХ в., военных и послевоенных лет.
Вплоть до конца XIX века артисты часто выходили на сцену в собственной одежде, их модные аксессуары становились элементами театрального образа. Личные принадлежности В.В. Самойлова, К.А. Варламова, Н.Н. Фигнера, Ф.И. Стравинского, Ф.И. Шаляпина соседствуют с их сценическими костюмами, портретами и фотографиями, создающими эталонные образы «красавца мужчины». Театральный сюжет выставки был бы неполон без литературных героев: от Онегина и Чацкого до Антропки из «Модной лавки» И.А. Крылова. Их воплощения на сценах петербургских театров на протяжении целого века внимательно исследованы и отражены в экспозиции.
Прологом к исторической части экспозиции станет театральный «черный кабинет» с галереей портретов знаменитых актеров и режиссеров XX – начала XXI веков, законодателей вкуса и кумиров широкой публики.
В проекте «Красавец мужчина. Русский модник на театре» также принимают участие ГМЗ «Петергоф», Государственный музей А. С. Пушкина (Москва), Всероссийский музей А. С. Пушкина (Санкт-Петербург), Государственный музей истории Санкт-Петербурга, Санкт-Петербургская театральная библиотека, Российская национальная библиотека, музей Большого драматического театра, музей театра им. Ленсовета, музей театра-фестиваля «Балтийский дом», журналы «Собака.ru» и «Караван историй».

В Санкт-Петербурге в Шереметьевском дворце проходит интересная выставка Музея театрального и музыкального искусства «Красавец мужчина. Русский модник на театре». Выставка посвящена феномену мужского щегольства в России, знаменитым модникам русской литературы и театра, образам денди и щеголей на театральной сцене конца 18 – начала 20 века.

Прологом к исторической части экспозиции стал театральный «черный кабинет» с галереей портретов современных «красавцев мужчин». Фотографии знаменитых актеров и режиссеров 20 — начала 21 веков, законодателей вкуса и кумиров широкой публики – от Г.А. Товстоногова до Данилы Козловского – размещены в ряд, как в фойе настоящего театра.

Заходишь в выставочный зал и кажется, что попала на спектакль! На фоне красных театральных занавесов разместились выставочные экспонаты: кафтаны, камзолы, фраки, сюртуки, табакерки и кисеты, лорнеты и пенсне, мушечницы и пудреницы, портреты и фотографии щеголей разных веков, эскизы мужских театральных костюмов… Сейчас все эти вещи, которыми пользовались модники прошлых веков, кажутся экзотикой.

Выставка «Русский модник на театре» — это путешествие по театральным эпохам, которые соответствуют эпохам мужской моды: классицизм – это эпоха Фонвизина и Державина, романтизм – эпоха Пушкина и Лермонтова, чеховские персонажи – это рубеж веков… Можно проследить, как менялась мода на мужские костюмы.

Слева: Камзол (Франция, конец 18 в. Атлас, вышивка)

Камзол (Франция, конец 18 в. Атлас, вышивка)

Парадный мужской костюм в конце 18 века состоял из кафтана, камзола и коротких штанов – кюлот. К такому костюму надевали белые чулки и башмаки с пряжками. Кафтаны шили из дорогих тканей – бархата, парчи, шелка, расшивали их вышивкой гладью шелковыми и золотыми нитями, блестками и цветными камнями. Пуговицы на кафтане были декоративными, не застегивались, чтобы был виден не менее нарядный камзол. Камзолы шили из шелковых тканей светлых тонов и также украшали вышивкой. А вот спинка камзола шилась из простой ткани и имела шнуровку, позволяющую лучше «посадить» по фигуре. Из-под камзола виднелся шейный бант или отделка рубашки – жабо.

Кафтан — часть костюма к балету «Приказ короля», 1898 год (шелк, бисер, искусственный жемчуг)

Один из самых интересных экспонатов выставки — кафтан и камзол 1780-х годов. Камзол сшит из шелка и льна, украшен вышивкой гладью шелковыми нитками, пуговицы на камзоле также расшиты гладью. Бархатный кафтан более богато украшен вышивкой золотыми и серебряными нитями и пайетками, с декоративными пуговицами, расшитыми серебряной нитью. У кафтана интересная история: он был передан в гардероб Императорских театров в середине 19 века и использовался как сценический образ для артиста Пьера Итманса в спектакле «Женитьба Фигаро» на сцене Михайловского театра. В самом начале 20 столетия обнаружилось, что это может быть костюм из гардероба князя Григория Александровича Потемкина. Вот так вот долгое время костюм безвестно служил верой и правдой театру!

Кафтан мужской, Россия, 18 в. (бархат, атлас, золотое и серебряное шитье, блестки, декоративные обтяжные пуговицы, расшитые серебряной нитью)

Камзол, конец 1780-х гг. (атлас, пайетки, вышивка гладью)

В начале 19 века одежда модников лишается пестрых оттенков – на смену кафтанам приходит черный фрак. Одни из самых известных щеголей того времени – П.Я. Чаадаев, А.С. Грибоедов и А.С. Пушкин, который написал пособие о мужском стиле в стихах. Думаю, «Онегина» читали практически все. В самых известных литературных персонажах того времени — Евгении Онегине Пушкина и Чацком Грибоедова — воплотились самые яркие черты российского денди начала 19 века. Сценические воплощения этих персонажей становились объектами подражания в быту.

Жилет А.С. Пушкина

Вещи знаменитых актеров – предмет особого кураторского интереса. Вплоть до конца 19 века артисты часто выходили на сцену в собственной одежде, их модные аксессуары становились элементами театрального образа.

Домашняя куртка С.Я. Лемешева. 1950-1960 гг. (вышивка крестом)

Шапочка-феска М.И. Глинки. Россия, до 1857 г. (шелк, вышивка металлической нитью и бисером)

Табачница М.И. Глинки, середина 18 в. (кожа, металл, плетение из бисера)

К началу 20 века в моде стал строгий классический костюм, украшенный бабочкой.

На выставке можно проследить, как менялась мода на аксессуары. Здесь вы увидите кисеты с вышивкой, курительные трубки и трости, украшенные чехлами с бисером, бальные книжечки с вышивкой петитом на обложке. Да, это всё мужские аксессуары!

Кисеты для табака, Россия, 1-я пол. 19 в (кожа, бисер, канва, вышивка)

Книжка записная бальная (бархат, вышивка)

Подвязки, Англия, конец 18 в. (бисер, кожа, вышивка)

Шкатулка с секретным отделением для любовной переписки

Трость (1я треть 19 в, слоновая кость, бисер, вязание) и чехол для трости (1830-1840-е гг, бисер, вязание, шелк)

В 18 веке трости играли исключительно репрезентативную роль, а также помогали придавать походке большую грациозность. К концу столетия в моду вошли короткие трости (около 50 см), которые носили в руке или под мышкой. Их изготавливали из камыша, тростника, бамбука, ценных пород дерева. Набалдашники часто представляли собой настоящие произведения искусства.

Трость (1я треть 19 в, слоновая кость, бисер, вязание) и чехол для трости (1830-1840-е гг, бисер, вязание, шелк)

Во второй половине 18 – начале 19 века приобрели популярность вышитые бумажники. Прямоугольными портмоне, с несколькими отделениями или карманами, пользовались исключительно мужчины. Порой в портмоне была вложена записная книжка. В подобных бумажниках хранили банкноты, счета, записки, письма.

Портмоне (1830-е гг, кожа, бисер, шелк, вышивка)

На выставке представлены мужские корсеты, о которых многие слышали, но мало кто видел.

Мужские корсеты

А ещё усмотрела необычный аксессуар – наусники. Их использовали для сохранения формы усов, например, во время сна, и защиты их от загрязнения во время приема пищи. Впервые о таком узнала.

В левом нижнем углу — наусники

Это только малая часть рассказа о выставке. Если вы интересуетесь историей костюма, обязательно загляните на выставку – там интересно!

Адрес: Санкт-Петербург, Шереметьевский дворец, набережная реки Фонтанки, д. 34

К выставке выпущен комплект открыток в необычной упаковке в виде входных дверей. Если хотите приобрести такой, загляните в сувенирную лавку Шереметьевского дворца.

Статья написала для журнала «Burda. Вышивка крестиком» (июнь 2018)

Наталья Виноградова, куратор выставки «Красавец мужчина. Русский модник середины XVIII - начала XX века», которая проходит сейчас в Государственном историческом музее, рассказала TANR о тайнах мужской красоты минувших веков

Парик

Парики были предметом особой заботы щеголей XVIII века (женщины париков не носили). В издании по парикмахерскому искусству 1767 года названы семь основных видов париков: «шапочка, или короткий парик», «парик с кошельком» (он заканчивался сзади длинными гладкими волосами, которые убирали в кошелек или мешочек из черной тафты), «парик с узлами», «аббатский парик», «квадратный парик», «парик по-бригадирски» (его сзади завершали две крупные букли, сделанные в виде штопора, которые связывались вместе бантом из черной репсовой или бархатной ленты), «парик с косичками». В указанном издании давались рекомендации, кому и при каких обстоятельствах уместно носить тот или иной парик. Например, «парик по-бригадирски» особенно подходил для верховой езды, а роскошный «квадратный парик» был прерогативой высокопоставленных господ и судей.

Куратор выставки

Идеальный парик щеголя должен был быть максимально ненатуральным: чем сложнее и искусственнее выглядела прическа, тем более рафинированным и «цивилизованным» считался ее владелец. Кроме того, из-за королевской истории происхождения моды на парик, дороговизны, сложности изготовления, а также благодаря походке, которая была необходима при его ношении (чтобы не упал с головы), парик стал символом человека, облеченного властью, и указывал на благородство и сословную исключительность своего владельца.

Наталья Виноградова

Искусствовед, историк костюма, научный сотрудник Государственного исторического музея, хранитель фонда украшений и бижутерии XVII-XX веков, аспирант Санкт-Петербургского государственного института культуры

В дневнике голштинского посланника при дворе Петра I рассказывается о том, что в одной из комнат дома канцлера Гавриила Головкина как наиболее ценное украшение висел на стене огромный светло-русый парик. Это был подарок, так как сам канцлер, по его собственным словам, не был достаточно богат, чтобы купить подобную вещь, а тем более портить ее ежедневным ношением.

Макияж и мушки

Мужской макияж в XVIII веке не только скрывал недостатки и подчеркивал достоинства внешности. Обозначить свой высокий социальный статус и просвещенность — именно это было основной целью щеголей, которые белили и румянили лица, подводили брови, красили губы и наклеивали мушки. Плотный тяжелый макияж придавал чертам лица искусственность. Для продвинутого аристократа эпохи Просвещения «искусственность», отдаление от естественности означали цивилизованность и прогресс, а яркая белизна кожи считалась признаком аристократического происхождения, символом красоты и здоровья.

Мушки — круглые или фигурные (в виде сердца, полумесяца) кусочки черного шелка, придававшие особую выразительность и оттенявшие белизну кожи, прикреплялись к лицу при помощи растительного клея. Мушки хранились в мушечнице — изысканно оформленной коробочке с зеркальцем на внутренней стороне крышки. Ее носили в кармане и в течение дня в соответствии с обстоятельствами и настроением положение мушек и их количество могли меняться.

В «Сатирическом вестнике» в заметке «Наука об употреблении мушек» подробно истолковывался язык мушек. Например, «мушка над правой бровью значит насмешку, на лбу у самого виска — беспристрастие или холодность, на конце брови — верность, над правым глазом — радость о свидании, над левым — печаль о разлуке, против рта — любовь, на середине бороды — догадайся».

Щеголи и идеологи моды начала ХХ века пытались возродить интерес к мушкам. В журнале «Аргус» в рубрике «Горячие советы о красоте — дамам и джентльменам» Паллада Богданова-Бельская проповедовала «ношение мушек на лице, на шее, плечах, руках, спине, маленьких из бархата или шелка или особого состава, искусно вырезанных пятнышек». Формы мушек должны были соответствовать эпохе и изготавливаться в форме самолетов, машин, теннисных ракеток.

Трости, лорнеты и зрительные трубки

Настоящий модник должен был носить трость, и это никак не было связано с состоянием его здоровья: считалось, что ношение трости придает походке грациозность. В разное время суток следовало использовать правильные виды тростей. Сучковатые, с кожаным шнурком допускалось носить строго до 10 часов утра. Для дневных визитов подходили простые трости, но из дорогого дерева, а для вечера выбирались самые элегантные и роскошные. Трости варьировались и по длине: большие — около 130 см, средние — около 90 см, короткие — около 50 см (их носили в руке или под мышкой).

Трости изготавливали из камыша, тростника, бамбука и ценных пород дерева, а набалдашники превращались в произведения ювелирного искусства. В трость могли быть вмонтированы часы, компас, подзорная труба, маникюрные принадлежности или даже музыкальный механизм, игравший приятную мелодию.

Важным дополнением гардероба щеголей были зрительные трубки и лорнеты (как роскошно украшенные, так и лаконичные по дизайну), которые использовались в грациозных визуальных играх. Эти приспособления зачастую не имели оптического стекла и принадлежали щеголями с прекрасным зрением — взгляд через лорнет мог пригласить к флирту, обозначить заинтересованность, одобрение или уничижение.

Табакерки

Табакерки, развлекавшие владельцев и во многом ставшие олицетворением аристократического стиля жизни галантного XVIII века, делились на два типа: зимние, которые изготавливались из плохо проводящих тепло материалов — панциря черепахи, перламутра, рога; и летние — из камня и металла, они украшались эмалью, драгоценными камнями и росписью.

Табакерки могли быть карманными и настольными, фантазийными, в виде животных и с «обманкой» — потайной крышечкой с изображенными на ней эротическими сценами. Такие табакерки-обманки, вероятно, служили для любовной почты — незаметной передачи записок. Великолепные, украшенные драгоценными камнями и портретами царствующих особ табакерки становились знаками отличия и наградами для придворных.

При манипуляциях с табакерками, как во всем, что связано с мужской модой XVIII века, была важна грациозность и непринужденность. «Прежде чем понюхать табак, табакерку медленно вынимали из кармана, долго держали на ладони, словно невзначай забыв о ней во время разговора, затем неторопливо раскрывали, показывая на внутренней стороне крышки тонко выполненную миниатюру, и, взяв щепотку нюхательного табака, оставляли ее открытой в руке и, затянувшись раза два, как бы нехотя убирали в карман».

Привычка нюхать табак и, соответственно, мода на табакерки сохранялись достаточно долгое время, но постепенно уступили курению трубок и сигар.

Пуговицы и пряжки

Щеголи XVIII века в прямом смысле слова были покрыты пуговицами. На мужском костюме (но не на женском!) их число могло достигать 100 штук. Кафтан не застегивался — большинство пуговиц были декоративными, зато камзол, который надевался под кафтан, застегивался на все пуговицы. Пуговицы делали из металла, фарфора, слоновой кости, украшали вышивкой и драгоценными камнями. На пуговицы помещали живописные вставки, например пейзажи и виды городов, сцены охоты и галантные сюжеты, а иногда и пикантные изображения.

В 1780-х годах особенно популярными были пуговицы из ограненной и отшлифованной стали. «Стальные алмазы» в неярком теплом свете свечей сияли, как настоящие бриллианты, и указывали на то, что их владелец — человек богатый, просвещенный и в курсе достижений научно-технического прогресса: технология такой огранки только что пришла из Англии, и граненая сталь стоила очень дорого. Несколько ранее популярны были стразы, имитировавшие драгоценные камни (их появление было связано с открытиями в области химии).

Самой красивой частью мужского тела в конце XVIII века считались ноги, и настоящий модник, если ему повезло оказаться обладателем стройных ног, стремился эту красоту подчеркнуть. Ступни должны были быть миниатюрными, поэтому щеголям приходилось втискиваться в туфли гораздо меньшего размера. Мужскую обувь делали из кожи черного цвета (в отличие от женской — тканевой) и в зависимости от цвета одежды выбирали цвет каблуков: глянцево-черные, розовые или красные. Съемные пряжки на мужских туфлях были самым заметным и дорогим элементом обуви. Они могли быть овальными, круглыми, квадратными. Их украшали лентами, стразами, кожей и драгоценными металлами, а делали из меди, серебра и золота.

Платки

В XIX веке самыми значимыми элементами мужского костюма стали шейный платок и галстук. Считается, что своей популярностью галстук обязан легендарному английскому денди Джорджу Браммелу, который, по воспоминаниям современников, мог посвящать ритуалу завязывания галстука несколько часов.

Существовало два типа галстуков. Первый — сложенный кусок материи, который обхватывал шею сзади и разнообразными способами завязывался спереди. Чтобы такой галстук лучше сидел, к его концам крепилась тесьма, которая пропускалась под мышками, перекрещивалась на спине, после чего соединялась на груди и пришпиливалась. У второго («готового») концы фиксировались сзади с помощью пряжек или крючков, спереди же он имел вид жесткой накрахмаленной широкой полоски ткани. Для готового галстука предусматривался подгалстучник из китового уса, обшитого сверху кожей, из проволоки или более дешевый — из щетины дикого кабана.

Истинные модники предпочитали первый тип галстука, тем более что им в помощь издавались специальные руководства. В одном из них, вышедшем в Москве в 1829 году, приведено 40 способов «повязывать галстух». Наиболее щегольским признавался «английский бант», а самым роскошным — «гордиев узел», для составления которого рекомендовалось употреблять «всегда кисею самую белую, самую редкую, и вместе самую тонкую». Снять его можно было только разрезав ножницами.

Фасон и цвет галстука подбирались в соответствии с возрастом, внешностью и образом жизни щеголя. «Галстук по-эпикурейски», достаточно свободный, надевался обыкновенно на свадьбу или другое мероприятие, предполагавшее обильное угощение. Его цвет подбирали в зависимости от времени года и месяца: например, в январе — цикорный, в марте — сизый, в мае — зеленого гороха, в сентябре — беловатых трюфелей. «Галстук любви» позволялось носить лишь молодым людям, чьи глаза «изображают желание», а уста «дышат только любовью». Цвет его мог быть бледно-розовым, винных дрожжей, белым лилейным или черным гебановым. Черного цвета галстук, однако, мог подойти только обладателю «белого и одушевленного» лица и обязывал, «чтоб борода была недавно выбрита, чтоб белье было очень белое, и чтоб рубашечные воротники оному соответствовали: без чего, от черного галстуха, будет все вместе слишком запросто».

Государственный исторический музей
Красавец мужчина. Русский модник середины XVIII — начала XX века
До 28 июля

Выставка мода

В Государственном историческом музее (ГИМ) открылась выставка "Красавец мужчина. Русский модник середины XVIII — начала XX века", которая, по словам организаторов, "посвящена трем наиболее ярким периодам в истории мужской моды императорской России" и которая, как считает ЕЛЕНА СТАФЬЕВА, не рассказывает толком ни про один из них.

Название "Красавец мужчина" звучит немного в духе дневных телешоу для домохозяек. Это, положим, невеликая беда, но на поверку оказывается, что ни публике, интересующейся современной модой, ни тому, кто хоть как-то знаком с историей культуры, ни тем более профессионалам эта выставка и не рассказывает ничего содержательного. Да и выставкой этот набор предметов быта и произведений искусства можно назвать только в самом архаичном смысле слова.

Экспозиция состоит из трех залов — по одному на каждый из заявленных периодов в истории моды: петиметры середины XVIII века, денди начала XIX века и щеголи начала XX века. Ну а посредине, прямо на входе, зрителя отчего-то встречает коллекция выпускников Британской высшей школы дизайна, призванная, видимо, продемонстрировать современный дендизм — в данном случае странную смесь сюртуков, жилетов, бермудов, цилиндров, запонок и галстучных булавок.

По стенам развешаны портреты, иногда отличные, например портрет Петра Яковлевича Чаадаева, не только автора "Философических писем", но и прославленного щеголя. Тропининский портрет славянофила Юрия Самарина, где видны его длинные отполированные ногти, вызывает в памяти знаменитое: "Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей". Как, собственно, и портрет Кипренского, где Пушкин блистает этой самой красой. Но только даже эта очевидная отсылка к строкам "Евгения Онегина" никак не актуализована.

В центре залов стоят закрытые стеклом манекены, обряженные сначала в кафтаны и кюлоты, потом — в сюртуки, а потом — в визитки и смокинги. Вдоль стен — витрины. В них лежит россыпь табакерок, флаконов, лорнетов, булавок, несессеров, портмоне, расчесок (для волос и для усов), шляп. Между вещами помещены цитаты из самых разных текстов — от "Почты духов" Крылова и "Начала века" Белого до "Столицы и усадьбы" и Gazette du bon ton под незамысловатыми заголовками — "О гольфе", "О канотье" (над витриной с канотье), "О цилиндре", "О котелке" (под ними лежат, конечно, цилиндр и котелок, по одной штуке), "О бритье", "О посетителях литературно-художественных кружков" (тут как раз язвительная цитата из Андрея Белого). Само пространство залов не модифицировано вовсе, рука архитектора или декоратора в оформлении выставки неприметна. Но если можно себе представить современную выставку без художественной концепции, то она уж точно невозможна без концепции интеллектуальной. Ее тут, увы, нет. Все же заявлять, что представленные предметы "воссоздадут чарующий образ модников прошлого",— это не кураторская концепция. К моде "чарующий образ" не имеет никакого отношения.

Между тем в современном мире выставки моды становятся блокбастерами не меньшими, чем выставки старых мастеров. Рассказывать историю идей при помощи предметов — сегодня один из самых популярных кураторских трендов. И так получилось, что прямо сейчас в Париже, например, проходят сразу две выставки, которые можно сравнить с "Красавцем мужчиной",— "Подобающее платье. Когда одежда вызывала скандал" в Музее декоративно-прикладного искусства и "Мода и женщины: XIV-XVIII века" в Библиотеке Форне.

Первая — нарочито концептуальная; там как раз есть вещи тех же эпох, что и в Историческом музее, но все выстроено не по хронологическому, а именно по идеологическому принципу, когда с помощью одежды, аксессуаров и предметов искусства показывается, как формировалась норма и как она нарушалась, как запреты становились источником модных идей. Причем все это с великолепной работой архитектора и сценографа, с множеством визуальных эффектов и разнообразных аттракционов, просвещающих и развлекающих. Качество и сохранность тех же жилетов, кафтанов и кюлотов поразительные, они ни в коем случае не выглядят так, будто их только что достали из сундука.

Конечно, возможности парижского музея и Фонда Александра Васильева (почти вся одежда на выставке в Историческом музее оттуда, а декоративно-прикладные предметы и живопись в основном собственные) несколько разные, но дело не в этом. Скорее уж в том, что, в отличие от работы ГИМа, все, что вы видите в витрине,— одежда, аксессуары, живопись, гравюры, журналы,— излагает вам один четко и внятно выстроенный сюжет из истории не только моды, но и культуры вообще. И сразу становится понятно, что иногда пейзаж английского парка может больше рассказать о романтической эпохе, британских денди и моде на тщательно воссозданную естественность, чем три однотипных портрета.

Да, "Подобающее платье" — это выставка ведущего европейского музея, которая раз в пять превосходит объемом "Красавца мужчину", и, будем честны, у нас такое просто мало кому по силам. Но вот, например, выставка в Библиотеке Форне тоже вполне камерная и тоже буквально на три зала. Но как она придумана (причем без всяких концептуальных заявлений в названии), как изящно и эффектно в ней показано, что из военной формы, рабочей одежды или целой индустрии нарядов для вдов вырастают новое женское самосознание и масштабное национальное движение за женские права. И вот если бы устроители "Красавца мужчины" не замахивались на нечто глобальное, а сосредоточились на чем-то одном, то, возможно, не получилось бы так размыто и безлико. Ходить по трем залам, где никто не удосужился ни рассказать занимательную историю, ни вовлечь зрителя в познавательный диалог с выставленными вещами, скучно и в конечном счете бессмысленно. А мода — это весело, это захватывающе и это в конце концов про то реальное ощущение жизни, без которого не бывает и исторического знания.

8 апреля 2017, 21:01

Не так давно открылась выставка в Историческом музее, которая посвящена исключительно мужской моде.

«Красавец-мужчина. Русский модник середины XVIII - начала XX века» - таково полное название экспозиции. Отдел музея, ведающий одеждой, опять (вслед за прошлогодним «Русским народным костюмом») дорвался до выставочного пространства и предъявил народу вышитые камзолы XVIII столетия, фраки и цилиндры пушкинской поры и строгие сюртуки «серебряного века». А также всевозможные - и крайне разнообразные на самом деле - сопутствующие аксессуары.

Собственно, типов модников за это время кураторы выделили три. Ну, и мы начнем с начала - с XVIII века.

Показанные портреты - их немало - очень разные: и известные, и неизвестные персоны, и известные, и неизвестные авторы. На этом останавливаться не будем - нас в героях этой живописи будет интересовать только костюм.

«Петиметр» (фр. petit maître) - так иронически обозначали в то время светского щеголя, излишне следующего моде. Впрочем, таков оттенок и французского оригинала. Действительно, мода того времени для мужчин - не только для дам - также ориентировалась на внешние эффекты. Вышивка, кружева, яркие цвета, украшения - все это присутствовало.

Сатирический журнал «И то и сьо» (выходил в 1769 году) писал о таких модниках так: «Петиметр значит по-русски вертопрах, или такой человек, который ни о чем больше не думает, как только одеться по правилам моды… В комедиях, на балах, на Каменном острове, в Катерингофе, в Летнем саду и по Дворцовой набережной везде увидишь петиметра .»

«Что бы кто ни сделал и какую бы ни выкинул моду ничто-то от глаз петиметрских не скроется, он все переймет и через минуту будет иметь у себя, ибо он подражает всему без разбора .»

Но рассмотрим полный комплект одежды того времени (habit complet). В него входили кафтан (верхняя одежда), камзол (надевался под кафтан, укороченный камзол без рукавов стал в дальнейшем именоваться жилетом) и кюлоты. То есть короткие штаны.

«Кюлоты» должны напомнить нам по созвучию «санкюлотов» - то есть революционно настроенных представителей «третьего сословия» в Париже во время Французской революции. Действительно, простонародье, в отличие от светских модников, кюлотов в то время не носило, а носило длинные штаны. А вот дворяне - именно кюлоты, длиной как-то, что мы теперь именуем бриджами. И конечно, тут требовались чулки.
Ноги, таким образом, оказывались на виду. И требовали особого внимания. Чтобы придать стройность и объем икрам, некоторые персонажи - опять сошлюсь на российскую сатирическую прессу того времени - подкладывали под чулки «хлопчатую бумагу».

Ну, и конечно, пряжки башмаков вовсю сияли.
Впрочем, удалось заметить и вот такие удобные набойки на башмаки - весьма подходящая вещь для гололеда.

Но вернемся от ног к голове. То, что на ней носили, также имело значение. И тут я вовсе не о шляпах.

Да, именно - речь о париках. Их разновидностей было немало, и это также прописывала мода. Книжка 1767 года L’art du perruquier («Парикмахерское искусство») демонстрирует восемь основных видов париков.

Чтобы парики не мялись, для них существовали специальные футляры.

А что это за материал, из каких парик сделан волокон - даже и сказать трудно.

Парики полагалось пудрить. Для чего также были свои правила и приемы: лучшую пудру, как отмечали профессионалы, делают из пшеничной муки, помаду для парика (чтобы пудра к нему прилипала) - из топленого сала. Чтобы защитить лицо и одежду одеваемого, парикмахеры надевали на него «корне» (cornet) - свернутый особым образом лист картона.

А вот и прочие туалетные принадлежности - о «красе ногтей» тоже думали.

Флаконы для духов тоже были в то время отнюдь не только дамской принадлежностью.

В общем, сборы перед выходом в свет явно должны были занимать немало времени.

Вернемся к одежде. Вышивка была весьма частым приемом ее украшения - что особенно касалось камзолов и жилетов (один из модных молодых людей того времени - а конкретно сын знаменитого гетмана, Андрей Разумовский - умудрился потратить на жилеты около 20 тысяч рублей - что немало удивило его отца, когда тот получил счет от портного).

Вышивка же - и на шелковых бумажниках.

Причем пуговицы могли быть украшены, к примеру, пейзажами или иллюстрациями к литературным произведениям.

Не менее украшенными оказывались часы (в ту пору еще только карманные), табакерки, лорнеты, зрительные трубы.

Отметим и моду на миниатюры - внутри той же табакерки вполне мог оказаться портрет дамы сердца.

Ну, и наконец: манеры также должны были соответствовать правилам хорошего тона:

«Поклон есть знак вежливости и учтивства . (…) Для отдания при входе в покои поклона надлежит с четвертого положения, сзади привести правую ногу на четвертое же положение наперед; потом приведя левую ногу на первое положение наклонить тело и вытянув колена и взглянув прежде наклонения приятным видом на людей, которым кланяешься …»

Вы еще не запутались? А ведь все эти движения надо производить «приятным и вольным образом». Не случайно приведенная цитата - из труда «Танцевальный учитель». И позиции тут тоже танцевальные - вот и схема.

Ну что, господа, хотите в XVIII век? А ведь как бы вы эффектно выглядели. :)

Впрочем, мода через некоторое время поменяется - «как денди лондонский»

к пушкинской поре мужская мода успела претерпеть радикальные изменения - прежней словно отрубили голову вместе с Людовиком XVI. Никаких больше ярких кафтанов, тем более с вышивкой и кружевами. Никаких коротких штанов-кюлотов с чулками. Да и прочие аксессуары меняются.

Французская революция и последовавшая за ней эпоха наполеоновских войн отодвинули Париж с лидерских позиций. Теперь моду для мужчин диктовал Лондон - куда менее склонный к внешним эффектам, но уважающий солидность и респектабельность. Это одна сторона дела. А другая - извечная спортивность англичан (в понимании того времени речь идет об активном досуге), что от одежды требовало прежде всего удобства. Сочетание этих факторов, вкупе с все большим продвижением «третьего сословия» к социальному верху, и дает нам образ на первый взгляд простой и строгий.

Да, и портреты того времени свидетельствуют об исчезновении еще одного важного еще полвека назад аксессуара - а именно парика (пусть даже от собственной шевелюры остается не так много). При этом мода на мужские прически периодически меняется - что портреты той поры также позволяют проследить.

Выше - прическа «à la Titus»: такую носил, в частности, Василий Львович Пушкин (и она требовала, между прочим, особой укладки). Но временами волосы, напротив, слегка удлинялись.

Советы по части аксессуаров тоже вроде бы не позволяют разгуляться. А главным советчиком во второй половине 1820-х годов становится книжка все-таки французская - «Code de la toilette» (автор которой носит эффектное имя Оноре-Наполеон Рассон).

«У хорошо выбритого мужчины более высокие мысли, нежели у небритого» - эту фразу, со ссылкой на Стерна, автор труда по «элегантности и гигиене» выносит на обложку своего творения (отмечая уже в собственно тексте: «большинство мужчин ухаживают за подбородком каждое утро; некоторые денди бреются два раза в день «). Ну, а кураторы выставки не забывают поместить в экспозицию бритвы - вот какими пользовались в начале XIX века.

Ну, и не зря писал уже многократно упомянутый - а куда денешься? - Александр Пушкин: «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Всевозможные аксессуары, флакончики, маникюрные наборы - все это присутствует и на мужском туалетном столике.

Мимоходом отмечу забавную штучку: вот этот флакон соединен со зрительной трубкой. Интересно, куда его брали с собой и что наливали?

Вот и еще совет от месье Рассона: «Не следует приравнивать часы к украшениям. Обилие цепей, печаток, говорит о плохом вкусе. Часы носят в левом кармане жилета. Их толщина не должна превышать толщину двух пятифранковых монет. Одни лишь женщины могут пользоваться часами в корпусах, покрытых эмалью …»

И действительно, по сравнению с часами XVIII века хронометры XIX столетия внешне куда более просты.

Что не значит - дешевы. По свидетельству одного из тогдашних мемуаристов, «приличествовало иметь часы славного парижского мастера Брегета, а эти часы были не дешевые: простейшего сорта стоили не менее 300 франков, а цена богатых часов доходила и до 3000 тогдашних рублей .»

Вернемся к «Code de la toilette». Об украшениях автор сообщает: «Молодым людям позволительно носить лишь одно широкое кольцо английского золота (это, между прочим, не золото, а сплав меди с цинком, ныне чаще именуемый «томпак»), а мужчинам почтенного возраста только одно кольцо с солитером ».

Меняются и зрительные приборы: «Театральный лорнет не допускает никакого другого украшения, кроме как его качество, (…) и именно тонкость стекла составляет их достоинство ».

Правда, зрительные трубки, хоть и без драгоценностей, все равно элегантны (а иногда их еще и сочетают с часами).

Строже становится и табакерка (здесь - модная в то время техника эгломизе, живопись под стеклом).

Пряжки башмаков (вспомните для сравнения изображение из первой части поста) также менее вычурны.

А вот бумажник может быть ярким (чаще всего он теперь вышит бисером). Но тут как бы предполагается, что это скорее всего подарок, лично вышитый дамой.

Вышивка, однако, может обнаружиться там, где ее на самом деле не видно - например, на подтяжках.

Что же может все-таки хоть немного оживить костюм? Легко догадаться - это жилет. Хотя уже мало похожий на прежние «камзолы», но все же.

Но это все пока мы говорим о «партикулярном» платье. С военной формой все иначе - «камуфляжа» тогда не знали, одевали солдат ярко, чтобы отличать своих и чужих на поле брани. Плюс знаки различия - тут уже по грибоедовскому Скалозубу: «в мундирах выпушки, погончики, петлички».