Александр терехов "каменный мост". Книга: Каменный мост - Александр Терехов Каменный мост отзывы

Терехов А. Каменный мост. - М.:: АСТ: «Астрель», 2009. - 832 с. 5000 экз.

Совесть и душу наука не нашла,
а русский народ не смог доказать их существование опытным путем.
Александр Терехов

Впечатляющая неудача. Однако в этой глыбе, бесформенной, цвета декабрьской слякоти на Кузнецком мосту (там, куда выходят зады мрачных лубянских зданий), виднеется все же нечто живое. Это живое - история про смерть. Рассказ о странном убийстве Нины Уманской в 1943 году. Ее застрелил одноклассник Володя Шахурин - да, прямо на Каменном мосту в Москве, напротив Дома на набережной , каковой обитатели-старожилы знают исключительно как "Дом Правительства". Застрелил - и тут же покончил с собой. Штука в том, что Уманская и Шахурин были не простыми школьниками, а нарокомвскими детьми. Константин Уманский - видный дипломат, Алексей Шахурин - нарком авиационной промышленности. Исторические фигуры, удостоенные места в энциклопедиях. И трагедия, случившаяся с их детьми - сущая правда. Краткое изложение этой истории читатель обнаружит на сайте Новодевичьего кладбища:

Нина жила в знаменитом "Доме на набережной", училась в 9 классе школы для детей высшей номенклатуры. В той же школе, и тоже в 9 классе учился Володя Шахурин - сын наркома авиапромышленности А.Я. Шахурина. Между Володей и Ниной были романтические отношения. В мае 1943 г. отец Нины получил новое назначение - посланником в Мексике, должен был выехать в эту страну вместе с семьёй. Когда Нина рассказала об этом Володе, он воспринял новость как личную трагедию, несколько дней уговаривал её остаться, но, по всей видимости, это было просто невозможно. Накануне отъезда Уманских, он назначил Нине прощальную встречу на Большом каменном мосту. Вряд ли кто-то присутствовал при их разговоре, но можно предположить о чём шла речь и до какого напряжения дошла ситуация, если Володя выхватил пистолет, выстрелил сначала в любимую, а затем в себя. Нина скончалась на месте, Володя умер через двое суток. Похоронили Н. Уманскую в Москве, в колумбарии Новодевичьего кладбища (1 уч.), её захоронение совсем недалеко от могилы Володи. Через год и семь месяцев после смерти Нины, её родители погибли в авиакатастрофе, самолёт на котором они летели в Коста-Рику, сразу после взлета загорелся и рухнул на землю.

К несчастью (хотя куда уж дальше!) дело не сводится к очередной печальнейшей повести на свете - оказалось, что гибель Володи и Нины вывела следствие на совсем уж неприглядную историю, позже получившую известность как "дело волчат" (говорят, что Сталин, ознакомившись с фактами, только и бросил мрачно: "Волчата!"), в котором фигурировали подростки - дети высокопоставленных советских чиновников. Терехов ее в своей книге представил во всех деталях, до которых смог докопаться - но деталей этих не так уж много. Проще говоря, пока шла война - а точнее, в годы самого сильного натиска гитлеровской военной машины на СССР, - детки играли в "Четвертую империю" - опираясь на "Майн Кампф", которую Володя Шахурин читал в подлиннике, рассуждая на тему "когда мы придем к власти" и восхищаясь нацистской эстетикой... Ходили слухи, что за убийством Нины Уманской, занимавшей в иерархии "Четвертой империи" видное положение, стояли не только романтические чувства...

Однако Терехов отнюдь не первоотрыватель - краткое изложение этих событий (в интерпретации потомков Микояна) можно найти, к примеру, в книге Ларисы Васильевой "Дети Кремля" . По делу было арестовано несколько подростков, все они отделались по тем временам легким испугом - несколькими месяцами следственной тюрьмы и ссылками - столь мягкое отношение объясняется положением родителей. По первому впечатлению, роман Терехова - нечто вроде исторического триллера, в духе, скажем, "Самодержца пустыни" Леонида Юзефовича . Долгие и тщательные арххивные разыскания, поиск неизвестных подробностей, размышления о людях той эпохи... И всё это в книге есть. Штука в том, что в ней есть не только это. В ней есть еще герой, от лица которого идет повествование (и это герой - не автор), есть масса других персонажей, которые по не совсем ясным для читателя причинам, расследуют это темное и давнее дело. Разумеется, они все имеют некое отношение к спецслужбам - хотя тут у автора все дрожит и двоится. Вообще, сколь ясно и почти документально (хотя ни на минуту нельзя забывать, что перед нами художественная версия) воспроизводятся события, связанные с убийством Уманской, столь зыбко и неясно написан день сегодняшний. Здесь и сейчас - морок и дурной сон, сквозь который - точнее, из которого, - мы видим пусть мрачные, но ясные и четкие картинки прошлого.

Если бы так было специально задумано - это было бы гениально, но так получилось, оттого что современность чрезвычайно плохо написана. Историю спасают факты и детективный сюжет, опять же, кремлевские тайны - хорошая приманка даже для искушенного читателя. Современность, словно списанную с телесериалов, не спасает ничего; сюжет исчезает и проваливается, остаются лишь публицистические монологи главного героя (и вот в них он явно смешивается с автором) да навязчиво частые эротические сцены.

Поначалу не совсем понятно, зачем так много скучного и унылого секса - который одна из случайных партнерш главного героя характеризует просто:
— Как свинью резали.
Наявзчивость и частота их, однако, явно несут след авторского замысла - что-то Терехов стремится нам сообщить, но любая эротика в своременной литературе предельно скучна - мы все уже все это видели много-много раз, а секс - это такая штука, когда испытывать на себе интереснее, чем смотреть, а смотреть - интереснее, чем читать. А поскольку в романе вся эротика сознательна сведена к деловитым совокуплениям, описания которых напоминают протоколы (или показания потерпевших?), где-то после третьей или четвертой эротической сцены начинаешь их пролистывать. Пролистывать приходится много - и сообщение, которое с помощью этих эпизодов намеревался сообщить автор, оказывается непрочитанным.

Вторая причина, по которой начинаешь пролистывать книгу, не особо вчитываясь - банальность образов и монотонность речи. Банальность образов - да вот, пожалуйста, о второй половине жизни, один из ключевых и важных для автора мотивов, потому что не раз с вариациями повторяется:

" В юности предохранительной подушкой впереди лежала неизведанная земля «ты еще молодой», в детстве жизнь казалась пустыней, дремучим лесом, но вот теперь лес стал пожиже, и меж стволов начала проглядывать... ты поднялся на следующую гору и вдруг увидел впереди черное море; нет, вон там, впереди, еще есть горы, поменьше, но моря, к которому ты идешь, они не закроют больше никогда".

Красиво, прямо как картинка из тех, что продают на Крымской набережной или в Измайлово неискушенным любителям изящного. И где-то ведь мы уже такое читали, правда?

Монотонность обнаруживается сразу. Фактически на протяжении всей книги Терехов использует один и тот же прием письма - перечисление (думаю,есть у него какое-ниюудь красивое греческое название, но я в теории не искушен). Прием сильный, и пусть Рабле не переплюнешь, да и "шекснинска стерлядь золотая" всем памятна, но владеет Терехов им, надо признать, здорово - вот, к примеру, как он пишет о Каменном мосте:

"Восьмипролетный, арочный, из белого камня. В семьдесят саженей в длину. Гравюры Пикарта (видны домики - мельницы или купальни?), литографии Дациаро (под пролетами уже набиты сваи, пара зевак и предсказуемый челнок - пассажира в шапке одним веслом прогуливает тепло одетый гондольер) и литографии Мартынова (уже прощальные, с двухбашенными въездными воротами, снесенными задолго до издания), запечатлевая Кремль, заодно захватывали и мост, первые сто пятьдесят лет его: мукомольные мельницы с плотинами и сливами, питейные заведения, часовни, дубовые клети, обложенные «дикарем» на месте двух обрушившихся опор, палаты князя Меншикова, толпы любующихся ледоходом, триумфальные ворота в честь азовской победы Петра; сани, запряженные парой, тянут высокий помост с двумя пассажирами - священником и закованным в цепи быстроглазым Пугачевым (борода и смуглая морда), погубившим семьсот человек (кричал налево и направо молчавшей, предполагаю, толпе: «Простите меня, православные!»); палаты Предтеченского монастыря, неизбежные полеты в воду самоубийц, весенние разливы, шарманщики-итальянцы с учеными собачками; «темные личности укрывались в сухих арках под мостом, угрожая прохожим и приезжим» - присочинил мой собрат, отвлекшись на маканье пера в чернильницу".

Круто, да. Но ведь так вся книга написана - за исключением "эротических" сцен и куском, переписанных из телесериалов.. Вот совсем в другом месте и о другом:

"Всех должны воскресить или хотя бы чем-то оправдать каждую могилу... что-то такое, что происходит всегда в конце времен, что заставило Ивана Грозного сесть и тяжело вспомнить поименно задушенных, удавленных, утопленных, посаженных на кол, закопанных живьем, отравленных, изрубленных в мелочь, забитых железными палками, затравленных собаками, взорванных порохом, изжаренных на сковороде, застреленных, сваренных в кипятке, изрезанных живьем на куски - до безымянных младенцев, затолканных под лед..."

В исторической части перечисления дополняются беллетризованными биографическими справками:

" Розалия по прозвищу Босячка, с загубленной судьбой: воевала в Гражданскую медсестрой, вышла замуж за телеграфиста, родила двойню - двойня умерла, вот она и забрала нас, поставила кровати в свою комнату-кишку длиной двенадцать метров, где у окна сидел шизофреник-муж и повторял: «Тише... слышите? за мной идут!» Мама выросла в лагере в начальника планового отдела и боролась за повышение производительности труда заключенных, передала через удивленного ее успехами ревизора умную жалобу наверх и попала в негустую волну довоенных реабилитаций. Но сперва в конце тридцать девятого после двух инфарктов вернулся отец, а потом уже мама".

Эта Розалия - персонаж эпизодический, но Терехов про всех так пишет, разве что о более значимых для повествоваания фигурах - подробнее. Поневоле начинаешь думать - а что бы такое можно вырезать? В корзину последовательно идут подробности околокремлевской жизни. Навязчивые эротические сцены. Публицистические и историософские отступления в духе:

"Семнадцатый век сильно походил на двадцатый. Начинался смутой, кончился смутой: гражданская война, восстания крестьян и казаков, походы на Крым; восставшие «рубили в мелочь» бояр, лекари под пытками признавались в отравлении царей, в кровавом апреле сжигали старообрядцев. Русские с безумными вниманием оглянулись вдруг на свое прошлое, на собственное «сейчас» и с ожесточением бросились переписывать «тетради» по историческим язвам: раскол, стрелецкие бунты, место земли нашей на глобусе, как раз завезенном в Россию, - о политике спорили дети и женщины! Внезапно простонародье осознало: мы - тоже, мы - участвуем, мы свидетели, и как сладко говорить: «Я». Что-то произошло такое, отчего захрипела и сдохла БОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ МОНАСТЫРЕЙ, и кто-то сказал над черноземными головами: НАМ НУЖНА ВАША ПАМЯТЬ, останется все, что вы захотите, нам нужна ваша правда".

Наконец, не менее навязчивые рассуждения героя о бренности жизни (да, ему 38 лет, у него явный кризис среднего возраста): "Любую радость начала протыкать смерть, несуществование навсегдашнее" Помните это спуск к неведомому морю с горного перевала? Вниз, вниз - к исчезновению.

Так что же, перед нами еще одна книга об ужасе перед несуществованием? О том, как "Река Времен в своем стремленьи / Уносит все дела людей / И топит в пропасти забвенья / Народы, царства и царей..."? Не похоже, не настолько автор наивен, знает ведь, что Гаврила Романович уже все сказал. Едва ли стоило это более десятилетия труда и труда столь тщательного. Смотрим внимательнее - и видим то главное, что объединяет всех персонажей книги, от главных ее героев до случайно упомянутых водителей и таксистов. Это - несвобода. Все скованы - службой, долгом, семьей, бизнесом, властями, бандитами - все вплетены в единую ткань, сцеплены с ней и друг с другом тысячами видимых и невидимых крючочков - даже главный герой, вроде бы человек полностью свободный, оказывается рабом своих сексуальных привычек и привязанности к спецслужбам (тут непонятно, имеет ли он к ним отношение официально - или просто нежно и трепетно любит, как принято у нас любить эти органы - с замиранием сердца и восторгом: во дают, гады! Единственные, кому автор оставляет толику свободы - это Сталину, которого он то и дело как бы иронически зовет императором,

Толика свободы есть и у юных героев - той, что мы все вдруг чувствуем лет в 14-15, и тут же понимаем, что она не наступит никогда - та разнесчастная подростковая свобода, продлить которую на несколько лет удалось лишь поколению 1968 года - да и то мы не знаем пока, в какую цену это выльется. Но у номенклатурных детей образца 1943-го никакого запаса времени не было, и Терехов пишет об этом совершенно безжалостно:

"Потомству не оставляли лучшего будущего - лучше некуда, все, что у них было, дал император и отцы; но император уйдет в землю, отцы - на персональную пенсию союзного значения и будут молчать, не ропща на скудность пайка, благодаря партию, что не убили, подписывая мемуары; по наследству опасливо передадутся дачи, машины, вклады, алмазные камни в уши, но только не слава, не власть, не подданство Абсолютной Силе... Будущее учеников 175-й, мотогонщиков, ухажеров и дачных стрелков, виделось даже из седьмого класса: сладко естьпить, кататься на трофейных иномарках, жениться на маршальских дочерях и - спиваться и растираться в ничтожество окончательностью и совершенством не своих деяний, не выбраться из тени отцов и стать кем-то «собой», а не «сыном наркома», имея единственной заслугой фамилию, родство, и завять, устроив внуков куда-нибудь поближе к дипслужбе, к проклятым долларам, и докучать соседям по даче...
И если Шахурин Володя хотел другой судьбы, он должен был собрать стаю верных и выгрызть свой век - взять власть, научиться повелевать прахом, человеческой однородной в общем-то массой, подняться на идее - как Гитлер - колдовски, и мальчик внимательно читал - что он мог читать? - «Майн кампф» и «Гитлер говорит» Раушнинга; возможно, свидетели не врут и мальчик блистательно знал немецкий, но эти книги взахлеб... не только семиклассники."

Что удивительного, если выход из этой несвободы оказывается лишь в иной несвободе - можно перейти из камеры в камеру, даже, вопреки всем правилам, пробить туда дыру - но тюрьма останется тюрьмой. Мы замкнуты в своем времени и пространстве - и вот это, кажется, гнетет главного героя книги, досконально распутывающего обстоятельства того давнего дела, сильнее всего. Да, это ему подбросили искушение - пусть не владеть, но хотя бы окинуть взром все царства во все мгновенья времени - и он не справился. Чудесно и фантасмагорично его с коллегами погружение в прошлое - вот так, например, попадают в Мексику конца сороковых, дабы опросить свидетей авиакатастрофы, в которой погиб Константин Уманский и его супруга:

"...оказалась допотопная дырявая крыша лифтовой кабины, выросла, подравнялась и с грохотом остановилась. Решетчатая дверь (всегда я запоминаю черную круглую ручку), деревянные створки - бегом, словно в игре, и надо первым успеть, словно может уехать, и Боря, придерживая рукой бок, и Гольцман - в освещенную коробочную тесноту, на истоптанный линолеум.
— Ты там нас откопай, если что! - крикнул с детским стеснением от дерзости Боря дежурному и, извиняясь, мне сморгнул: да ладно тебе...
— Поехали. — Деревянные створки сошлись посреди, зарешеченная дверь, и, глядя куда-то вверх, словно высматривая команду в небе, дежурный - нажал... и я зажмурился, словно мы сорвемся и упадем, долго и страшно пролетев в пустоте. Человеческий утренний свет коротко мигнул и пропал, мы без задержки опускались внутрь земли в зыбкой горсти дрожащего электрического сияния, равномерно мигавшего, отмеряя время или глубину".

И вот еще что: Терехов людей не любит. Сначала кажется, будто это герой его видит в мире лишь шлюх, бандитов да взяточников (причем бандиты и взяточники - те же шлюхи, ведь их можно купить). Потом понимаешь, что так смотрит на мир сам автор. У него нет сочувствия ни к "свидетелям" - старикам, пережившим свое поколение и еще способным что-то вспомнить, ни к современникам, ни к мертвым. Вот он пишет о Михаиле Кольцове:

"Когда ему показывали кого, КОЛЬЦОВ каждому придумывал вину, шил, как платье из своего материала, но - по фигуре, сочинял, но - правду. Разговор шел о настоящих, живых пока людях с работающей кровеносной системой, и он для правдоподобия рвал мясо из них, созидая вину на болотистой местности..."

Вот это и в самом деле так? Это из материалов дела? Или это вымысел, который, как мы знаем, более достоверен, чем любая истина? Но впечатление однозначное - Кольцов - гад, Только вот ни мы, ни Терехв на своей шкуре методов следователя Шварцмана не испытали - а ведь как знать, может, и мы такие же гады, как подследственный Кольцов... И, кстати, как расценивать тогда прозрачный намек на то, что в Нину Уманскую стрелял сын Микояна? Это вымысел или есть какие-то материалы?..

Люди в этой книге представлены лишь как обслуга, строительный материал - да-да, кирпичики, они же - щепки - и как нейтральная или разной степени агрессивности внешняя среда, в которой существуют и герои книги, и автор. Терехов смотрит на мир с тоской и брезгливой агрессивностью, взглядом пассажира переполненной электрички, вынужденного ежедневно мотаться в Москву, унижаться перед начальством, полагающего себя принцем, но понимающего, что ничего ему уже не светит, кроме опостылевшей "двушки" в хрущевке Ногинска или Апрелевки, скучной супружеской жизни, вечера у телеэкрана, и вечной сутницы пассажира, "Комсомолочки-толстушки"... Взгляд это, сопряженный с явным или тайным брюзжаньем - вот, мол, не додали, не нам обломился кусок, сегодня более чем привычен - взгляд озлобленного и приниженного обывателя. Это на темных струнах его души играет Терехов - хотя, возможно, и сам того не желая. Эти люди прочтут его книгу как историю пресыщенных барчуков - и будут рвать на груди рубахи в праведном гневе: да в тот час, когда весь советский народ! мерзли в окопах, вкалывали до упада в тылу! эта мразь! начитавшись Гитлера! а все-то у них было! чего только не хватало! - вся праведная истерика в терминах "досталось - не досталось, выпало - не выпало". В этом смысле обличители - к каковым, несомненно, относится и главный герой романа, - и обличаемые намертво скованы друг с другом, они смотрят друг в друга - и даже не ужасаются, потому что если и видят что-то, то только себя. Тотальная несвобода погружает вслепоту и не оставляет надежды.

Вот только читать об этом отчего-то скучно. Должно быть потому, что список мысленно вырезанных по причине бледности, риторичности или вторичности фрагментов все время пополняется - а если их убрать, то вместо романа о тотальной несвободе, ведущей к исчезновению из времени - а "Каменный мост" вполне мог бы быть таким романом - получаем трагическую историю Нины Уманской и Володи Шахурина да "дело волчат" - ибо только там и бьется живая жизнь.

Жанр: ,

Правообладателям!

Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то .

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше ?

Внимание! Вы скачиваете отрывок, разрешенный законодательством и правообладателем (не более 20% текста).
После ознакомления вам будет предложено перейти на сайт правообладателя и приобрести полную версию произведения.

Новый роман Александра Терехова попал в шорт-лист премии Русский Букер. Попал он также в список Большой книги. Это большой 830 страничный детектив – в нём документалистика переплетается с вымыслом…
ОБ АВТОРЕ
Кто такой – Александр Терехов? Родился 1 июня 1966 года в г. Туле. Окончил факультет журналистики МГУ. Работал в «Огоньке», «Совершенно секретно», «Неделе». Автор романа «Крысобой», повести «Мемуары срочной службы», сборника «Окраина пустыни». Потом – долгий перерыв. И вот теперь, в 2009 году – новое – роман «Каменный мост».

ОСНОВА
«Идет Великая Отечественная война. Уже позади Сталинград, но Курская дуга еще впереди. У дипломата Константина Уманского удивительно красивая дочь Нина, вызывающая у всех, кто ее хотя бы раз видел, сверхъестественный трепет души. И тела. Девочка учится в элитной школе вместе с детьми кремлевских вождей. В Нину влюбляются многие. Особенно Володя Шахурин. Мальчик тоже из знатной семьи - сын народного комиссара авиапромышленности. Константин Уманский получает назначение послом в Мексику. Володя провожает возлюбленную домой. По-видимому, просит - тринадцать-четырнадцать лет! - не улетай, я очень люблю тебя. Девочка, вероятно, не соглашается. Володя достает из кармана пистолет и стреляет Нине Уманской в затылок. Наповал. А потом - в висок себе».
Сюжет – это расследование. Но расследование не того, что происходит вокруг героя, а того, что случилось очень давно. Спустя шестьдесят лет Александра, торгующего в сентябре 1998 года на Измайловской барахолке коллекционными солдатиками, берёт в оборот «барыга» с грубыми охранниками.
«Я тебя вычислил, – говорит он, – тебя ищет ФСБ и преступная группировка, поэтому вот предложение, от которого нельзя отказаться. Я знаю, ты можешь».
В 3 июня 1943 года на Большой Каменный мост. Герой живет тем временем, попутно лишь замечая настоящее – то, что вокруг.
Процесс расследования воспроизведен с тщательностью, детализацией: реальные фамилии, адреса, телефоны, расшифровки монологов свидетелей, фрагменты из дневников. Как будто смотришь фильм и по действиям раскладываешь все поступки людей.
Физиологические подробности: «Акт от 4 июня, труп девочки-подростка, длиной 158 сантиметров, хорошего питания, грудные железы развиты хорошо…»
«Дело р-778, июль-октябрь 1943года. Военная коллегия 4н-012045/55. Пистолет «Вальтер»…»
Отрывки из дневников:
«Мы эвакуировались в Куйбышев. Здесь есть сумасшедший дом. Все обитатели его считают, что живут в Париже».
«12 октября. «Подрался с Юрой. Он говорит, что Москва не устоит – разве это русский дух?»
История на Каменном мосту не закончилась в день убийства Нины Уманской и имела множество последствий. Более того – доподлинно неизвестно, кто именно выстрелил в девушку. И по какой причине: всё ли так просто, всё ли дело в ревности?

ДЕТИ ЭЛИТЫ
Оказывается – нет. Выясняется, что Володя Шахурин и еще несколько его приятелей, в том числе сын Микояна, создали (в 1943 году!) поклонявшуюся Гитлеру организацию «Четвертая империя» и намеревались устроить переворот. Сталин, когда ему доложили, по легенде, произнес: «Волчата».
В советской стране, во времена войны, читать немецкие книжки и восхищаться немецкими солдатами. Я думаю про себя: неужто это было возможно? А как же патриотизм? Было, было: героическими казались эти бойцы – белокурые, в красивой форме. Не то что наши – в грязи, форма так себе…
Мальчишки сотворили себе анти-идеологические идеалы. Им было позволено многое: они учились в элитной, 175 школе, школе, в которой учителя боялись преподавать. При себе разрешалось иметь оружие. Дорогие мотоциклы, поездки. Возможности изучения иностранных языков.
Они были все умными, начитанными… Но в то же время понимали, что подняться выше отцов для них почти нереально. Хотя и мыслили себя будущими властелинами земли. Но их ждали институты, репетиторы, хорошие, прибыльные места… Но все-таки не власть.

«Мои чувства к отцу напрочь и безнадежно переплелись с деньгами и благами».
«Мы смотрели демонстрацию с трибуны дипломатического корпуса Мавзолея, и я не понимала, почему внизу давятся люди, когда здесь, наверху, так много места».
«Дома нас не наказывали».

Становится жалко ребят. Можно говорить об их бесчеловечности, цинизме. Но ту же Нину Уманскую отец отдал в эту школу для налаживания связей, что, в конце концов, плохо закончилось. Дети – игрушки в руках взрослых. Не плохие, нет. Просто они видели одну грань жизни – где всё можно. В них воспитали хладнокровность, невежество. И не объясняли другого.

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ – ЛИЧНОСТЬ НЕ МЕНЕЕ ЗАГАДОЧНАЯ
- Кто Вы? Я, например, пустой человек.
Его жизнь – расследование. Принадлежит он к какой-то структуре. Себя и своих рассказчик полагает представителями таящейся силы, некоего ордена правды, который раньше был силён, сейчас – как бы в подполье. «Ты знаешь наши возможности. Теперь они довольно ограничены». Он снимает офис, нанимает работников. Они могут безжалостно допытывать стариков… Но и человеческое им не чуждо. Алёна, отправляясь к одной старушке, думает о том, что она придет к пожилому человеку и не купить ли ей электрочайник, а то неудобно. В течение семи лет ведёт расследование: охотится за стариками и архивами. Откуда-то из прошлого возникают люди и лица, они дают показания…
Он притягателен для женщин (секретарей, сотрудниц, библиотекарей, официанток, врачей, медсестер, вагоновожатых…), они влюбляются в него, но… ощущение, что ответной духовной любви он не может дать ни одной из них. Зато роман наполнен физическими аспектами любви. Грязными словами, помыслами, сценами…
Он любит Правду и игрушечных солдатиков, коллекционером и знатоком которых он является для прикрытия. В этом есть частичка чего-то детского. Но опять же – печального, прошедшего, скрытого где-то во мгле. Эта мгла вокруг героя. То, что творится в настоящем, скрыто в тумане. Иногда только проблесками всплывают тамагочи, мобильные телефоны… Физически он находится в на стыке 20 и 21 веков, умом же и мыслями – в 30-х, 40-х годах 20 века.

СТИЛЬ
Манера письма нарочито несовременна. Кого-то это отторгает, кто-то это не принимает, кого-то это завораживает… Длинные, путаные предложения. Потом раз – одно резкое слово. Пытаешься сосредоточиться, уловить цепочку событий… В какой-то момент запутываешься в сложных предложениях, в обилии имен и деталей…
Также текст Терехова изобилует необычными метафорами:
«Несколько извилин, пройденных шариковым стержнем для вызова счастья из леса», «жирные аспирантки, бесполые и англичанистые»…
«Как сразу после паскудно... Как мгновенная мерзость закружит уже при первой судороге, уже в миг плевка в липкую нору и распухнет совсем в минуту отлипания, отваливания, неизбежных слов и поглаживания по законам служебного собаководства».
Автор пользуется многими средствами для предания своему тексту нужного оттенка:
«Сергей Иванович Шахурин выглядел идеальной жертвой: младший в семье (не маразматик), преподает в Московском авиационном институте (не быдло), жил в семье наркома в момент трагедии (всему свидетель)». За тем, что в скобках, ясно прочитывается позиция повествователя и, возможно, самого автора. Замечания едкие, напыщенные.
Но если замечания воспринимаются даже с юмором, то обилие метафор отвлекает читателя от содержания книги. Остается либо сначала восхищаться стилем, а потом, перечитывая, вдумываться в содержание, либо опускать цитаты. Чего сделать, впрочем, невозможно. Время у Терехова «улиточно ползёт». Это можно сказать и обо всем тексте.
А что это – удачный ход автора или недостаток романа – каждый решает сам для себя.
О СМЕРТИ И О БОГЕ
О чём этот роман? О смерти… Ведь герой копается в прошлом, чтобы установить причины смерти. И он натыкается на смерти везде, со всех сторон. Глубже и глубже залезает в чужие тайны…
«Об этом не говорят, не поют, детей не учат – смерти нет. Этого не замечает телевизор – смерти нет. Молодость и веселье и новые товары! Пожилых немного, вон они на лавках ласкают собак, румяные и придурковатые мишени для насмешек! уродины! - а мертвых и вовсе нет. Унесли и закопали».
«Их большинство, но им нечего сказать».
«Никто не слышит этот подземный стон великого большинства: ВЕРНИТЕ НАС! Словно самое главное человеческое желание, как и смерть, не существует, словно единственный возможный смысл – не имеет значения. Словно мертвым есть на кого надеяться, кроме нас».
Доказать истину, выяснить тайну. Пусть даже в ущерб себе. Действует по принципу: если не я – то кто же? Рассказчик будто бы слышит эти голоса, что зовут из прошлого, что жаждут знать правду… И что справедливым будет возмездие. Снять вину с невиновных и хотя бы в памяти потомков покарать виноватых.

Но в самом начале книги есть возглас: «Я хочу вернуть себя…». Кого он хочет вернуть в себе? Мальчика, который любил солдатиков. Человека, способного любить…
«Бог – да, хорошая идея, чтобы успокоиться <…>; трудовой, нехалявный выход: отстаивать службы, к старости почиститься, покаяться и умертвить плоть, угадывать знакомые слова в церковнославянском и подпевать (а может, и на Пасху что-то доверят нести)… пожертвовать в завещании люстру в монастырь, а то и постричься накануне, брат Серафим!» - Чувствуется едкое отношение. К чисто внешним вещам… Сам рассказчик копается в прошлом, советском прошлом. Он не может найти себя. Общается с людьми в основном атеистических взглядов. По сторонам не смотрит – и злится, и замечает лишь какие-то негативные моменты. Смеется, может, над теми стариками, что грехи всю жизнь замаливают… На что-то надеются на том свете.
«Я, кстати, только двух православных знал. И оба (мужик и женщина) оказались законченными…». Что герой понимает под православными? Может быть, просто людей, которые ставят иногда свечки за здравие или за упокой. А люди, как известно, бывают разные.
Верит он в то, что святые бывают, в то, что люди могут друг другу помогать, и убеждается в этом. И сам помогает. И вроде бы проблемы ставит такие, которые волнуют почти всех людей…
«А вот воскрешения из мертвых, боюсь, нет». И, тем не менее, вызывает мертвых на очные ставки, они дают показания, призраки оживают…
Вот смертью и жизнью некоторых озаботились они с коллегами. А что будет, когда сами покинут этот свет? Ничего или что-то? Везде какая-то боязнь:
«В будущем, короче, разовьется наука и нас вернут ангелы-врачи. Но верится слабо. Вдруг эти уроды подарят вечность только себе, своим родственникам, ближним?».
Он отдает всего себя людям ушедшим будто безвозмездно. Собственная жизнь проходит мимо, в тумане. Он не отвечает женщине, которая его любит. Даже его солдатики – что-то из прошлого.
Стилистически очень красиво описан Новодевичий монастырь. Правда, с мистикой, для православия не характерной: «Когда на колокольне бьет полночь, камень, накрывающий могилы, сваливается набок и женщины встают из гробов».
«Это происходит именно светлыми ночами, но все-таки не каждую светлую ночь. Я уверен, монахини выходили из могил чаще, когда в Москве еще не было трех миллионов автомобилей, жители не встречали на картофельных полях сгусткообразных пришельцев с красных планет…».
Романтика в духе Байрона, баллад Жуковского здесь идёт рядом со всякими марсианами. Микст двух миров – потустороннего, описываемого в легендах, и фантастически невероятного, свойственного уже 21 веку.
Пишет Терехов и о схожести судеб Большого Каменного моста и монастыря. Мол, совпадают дни рождения и расцвет при царевне Софье. Только вот Каменный Мост расценивается как место убийства. А монастырь - скорее как место вечного покоя.

ИСТОРИЯ
Рассказчик высоко ставит историю. Это имена, фамилии, отчества. Это места, факты, даты. Это просто атмосфера. История везде. Это движущая сила с тайнами и загадками, которые пытается разгадать человек, проникнув в её архивы через старые документы, воспоминания людей… Даже солдатики – единственное хобби – и то история. И современность – в перспективе история.
А как герой называет Сталина? Императором. А СССР – Империей. Не просто страной, не просто Союзом. В этом есть напыщенность, это неправильно по формату. Но это возвеличивает то время, тех деятелей. Это оригинальный ход.

О ФИНАЛЕ
А в финале – как у классика, А.П. Чехова. Выстрел ружья. Герой сходит на кладбище, а потом спустится к лейтерским водам реки. Плакаты «Купаться запрещено», баржа и виднеющийся корабль. Может быть, символ надежды? Это знаковые строки, однозначно:
«Корабль приближался, целясь словно мимо причала, на корме болтался неразличимый застиранный флаг, вяло, как огонь, еще не решивший, стоит ли ему разгораться».

Так или иначе, хочется расценивать эту книгу как нечто масштабное. То, чего уже давно не было в русской литературе. Появились разные рецензии: от негативных упреков в несовременности до мыслей о том, что это самый великий роман последних десятилетий. То, что есть две такие разные точки зрения, даже хорошо. Роман неоднозначен, он вызывает споры. А о чём не спорят? О романах однодневных. О том, у чего нет особо далекого будущего.
Все произведения проверяются временем, ведь далеко не все сегодня признанные поэты и писатели были признаны таковыми при жизни. Может быть, в будущем, когда современная нам литература станет классикой, по «Каменному мосту» будут писать сочинения. Что-то вроде «Роль времени и пространства», «Образ рассказчика», «Образы Сталина и Рузвельта», «Изображение любви в романе», «Роль последнего эпизода»…
Но пока мы не можем этого знать.

Оценил книгу

С чего начать? Начнем с вопросов. За что у нас в стране дают премию "Большая книга"? У МЕНЯ ЕСТЬ ДОГАДКА. Все как в старые добрые времена – у кого больше, тот и победил. Произведение Александра Терехова «Каменный мост» - это гипербола, арабский небоскреб, шесть тройных виски, это, в конце концов, огромная и перенасыщенная всем, чем возможно, книга. Если заявить в общих чертах – очень образованный мужчина на протяжении примерно 6 тысяч страниц машет интеллектом словно голой шашкой. А текст – он как шашлык с прожилками: некоторые кусочки не прожевать, остается только, простите, с трудом глотать. Улиссовский размер и не жуется – 850 страниц (или все-таки 6 тысяч) постоянных злоупотреблений, молекулярная кухня, гинандрия и зооэратия.

Если же немного осадить (это посттравматическое, простите), то все не так уж и плохо. То есть все плохо, но не так уж, следите за мыслью. У нас есть отличная История, взятая за основу. В 1943 году сын наркома авиационной промышленности Володя Шахурин по не очень ясным причинам шмальнул в голову дочке видного посла Нине Уманской, после чего совершил сэппуку тем же путем. Это вам не "дело врачей", которое жгло кумулятивом мою броню на экзамене в 10 классе. Тут у нас убийство, ТАЙНА, ДРАМА (!!!). Собственно, эта история несчастной любви со временем обросла догадками и разными слухами – условно, об этом и книга – компания интересных джентльменов спустя 60 лет расследует это преступление. Так стоят фигуры на доске. Дальше я не виноват. Все-таки, все очень плохо.

Когда вы уже прошли половину сложного пути к вершине Аконкагуа (даже чуть больше), происходит еще одна странная и непонятная вещь (которая эквивалентна встрече датских голых студенток на самом высоком батолите). Терехову то ли скучно стало, то ли живот прихватило - факт остается фактом, романист пошел во все тяжкие. И никаких положительный коннотаций - вместо того, чтобы изящно завершить роман понятным и красивым эндшпилем (а я еще думал, ведь вроде бы сюжетная линия к концу идет, что же там, столько авторских благодарностей в конце?), автор, истошно вращая глазными яблоками, ныряет в пучину, где не тонут только кафки. Терехов, вроде бы, тоже плавает, но знаете как что? Я понимаю, что вы не понимаете, о чем я. Но там все странно, намекну - это если бы у Пришвина в его произведениях все звери начали бы разговаривать и путешествовать во времени. Написал и всерьез задумался, говорили ли звери у Пришвина?

А еще в этой книге есть любовная линия. И тут нельзя обойтись без кулинарной метафоры (зря, что ли, придумал?). Представьте, что вы бронируете за три месяца дорогущую гостиницу в центре Копенгагена, берете с собой красивую женщину, и еще, ко всему прочему, путем долгих вечеров и увесистого счета за межгород получаете столик в лучшем ресторане мира Нома. Но, когда вы торжественно приезжаете, оказывается, что повар не в состоянии готовить, потому что пересмотрел «Титаник» и расстроился, а его помощника укачало на пароме из Осло. И вы, в такой важный день, вместо высокой гастрономии получаете яичницу-глазунью. Знаете, такую, у которой помидорками выложены глазки, а сосиской - рот. У Терехова примерно все также - под его очень странную манеру письма можно было как-то любовь и повкуснее подать. Но нет. Глазунья с хлебом. Очень некрасивая. А вместо густого прогорклого вонючего чесночного соуса - описания секса (в жизни ничего хуже не читал). Здесь тоже все очень плохо.

Книгу разгромил, что осталось? Если бы наши умели, хотели и, хотя бы, немного могли бы - то вышел бы хороший русский (именно так) аналог «True Detective» (даже название «Каменный мост» хорошо звучит) - со своими восьминутными сценами без единой монтажкой склейки, тошнотворно натуралистичным сексом и КАРКОЗА ЖЕЛТЫЙ КОРОЛЬ прекрасным сюжетным твистом в эндшпиле. Но наши пока не умеют, либо умеют, но очень плохо. Собственно, именно поэтому, Бог нам дарит второй сезон «True Detective». Никто не расстроен. Хотя, как ни странно, на сериал я бы посмотрел.

И напоследок. Есть какое-то ощущение, что напиши кто-то подобную книгу на Западе - все бы с ума сошли от восторга, завалили бы налогооблагаемыми долларами и поместили бы на обложку Time. Но это там. И, вообще, это только моя мысль. Правда же в том, что если в порыве праведного любопытства вбить в один всеми известный поисковик «александр терехов», то можно лишь узнать какие туфельки носят светские львицы, а не кто убил пятнадцатилетнюю девочку на Каменном мосту.

А все ведь очень просто. Туфельки лучше.

Ваше CoffeeT

Оценил книгу

Эта книга заняла второе место в финале отечественной литературной премии "Большая книга" за 2009 год. Получившую первое место (и заодно приз зрительских симпатий) "Журавли и карлики " Леонида Юзефовича я тоже уже читал - книги вполне на равных. Разве что у Юзефовича чуть полегче язык. Но по мощи воздействия книги вполне сравнимы, они примерно одного уровня. И при всём при том обе эти книги странным образом перекликаются, точнее притча от Юзефовича полностью применима и к детективу от Терехова.

С фабулой всё предельно просто - некая частная негосударственная и некоммерческая структура в составе небольшой группы заинтересованных товарищей пытается расследовать громкое убийство, бывшее в самом центре, в самом сердце Москвы, на Большом Каменном мосту 3 июня 1943 года. Убийца - пятнадцатилетний школьник Володя, сын министра самолётостроения (наверное трудно преувеличить и переоценить значение и значимость этой отрасли в переломные военные годы и соответственно самого министра, товарища Шахурина). Погибшая - одноклассница убийцы, его приятельница и "дама сердца" Нина, дочь советского дипломата Уманского. Официальная версия - любовная история, юношеский романтизм и шизофренический максимализм, нежелание расставаться с любимой (Уманские должны уехать в Мексику, куда отец назначен послом). Говорят, что император, узнав обстоятельства дела, назвал этих детей "волчатами "...
Однако имеются сомнения, что всё было именно так, как официально объявлено властями и следственными органами. Тем более, что уже тогда, по горячим следам, были те, кто считал, что настоящий убийца остался безнаказанным. И потому - расследование.

Кстати, так и непонятно, откуда происходит интерес к делу участников этой "следственной " группы? Конечно какой-то ввод в тему прописан в самом начале, но ведь там почти сразу всё оказалось пустышкой и блефом...
Равно как и непонятен источник доходов членов оперативно-следственной группы - вроде как ничем другим особо никто не занимается, но сотенные долларовые купюры и евровые пятихатки в тексте периодически мелькают, да и просто перемещения членов группы по стране и за рубеж недешевы.
До конца не ясно, кто заказал это самое расследование. Тем более, что внятного и однозначного ответа на поставленные в начале следствия вопросы так и нету, есть лишь только вновь открывшиеся свидетельства и обстоятельства, и разные их толкования. И многое дожато что называется "на косвенных", и потому неоднозначно и расплывчато. Хотя всё равно линия расследования, линия детектива и важна и интересна даже сама по себе, вне связи и зависимости со всеми остальными смысловыми и ценностными линиями.

Но наверное важно в книге не само расследование. Скорее важно погружение в саму политическую и социально-бытовую атмосферу того времени, причём именно в этих слоях общества. А слои уже самые высокие, практически третий считая от самого верха пирамиды власти. Наверху Император Иосиф Единственный, чуть ниже Молотов, Ворошилов - те, кто с императором на "ты " и "Коба ", а дальше уже прочая известнофамильная "мелочь " - Литвиновы и Громыки, Берии и Маленковы, Шейнины и Микояны - вот в какие круги приводит нас расследование, вот где мы очучаемся в результате этой весьма добротной и практически к концу расследования пошаговой реконструкции событий шестидесятилетней давности. И все эти детали и мелочи политической и властной кухни, а также нюансы быта и отношений, все эти скрытотайные страсти и пороки, вся эта не показываемая обычным людям движуха власти и взаимосвязей представляют особый интерес. Потому что Терехову удалось в этой книге смастерить своеобразные Часы Истории в прозрачном корпусе, где видны все крутящиеся шестерёнки и вертящиеся колёсики, делающие своё историческое "тик-так".

Крайне интересны фигуры наших оперативников. Начиная с самого главного героя Александра Васильевича, бывшего офицера КГБ-ФСБ, включая его коллег, мастеров сыска и следствия - Александра Наумовича Гольцмана, Бориса Миргородского, Алёны Сергеевны - и заканчивая последней секретаршей Марией. Всё это далеко не однозначные личности, колоритнейшие фигуры, характерные и наособинку, со всеми тайно-явными метаниями и страстями, увлечениями и пороками, любовями и болезненными их суррогатами, с кисломолочными брожениями в разных слоях московского общественного бисквита... Да ещё с учётом того, что всё это происходит ещё в девяностые с переходом в начало третьего тысячелетия.
Впрочем, все остальные действующие и бездействующие, злодействующие и злоумышляющие персонажи книги тоже колоритны и материальны. Как-то зело хорошо Терехову удаются даже набросочно обозначенные герои, как-то умело он расставляет и соединяет немногочисленные но точные слова-характеристики.

Кое-какая показано-рассказанная внутренняя кухня расследования, некоторые порой весьма редкие и даже уникальные специфические приёмы и методы ведения следствия, а также способы оказывания давления на разного рода объекты-субъекты расследования для выдавливания интересующей информации добавляют интереса и остроты событийному ряду. А особенный, мастерский и фирменный тереховский язык не дадут читателю заскучать ни в каком месте восьмисотстраничной с гаком книги.

Авторская манера письма совсем непроста и непригодна для беглого чтения. Терехов вовсю пользуется недосказаниями и намёками, методом аналогий и гипербол, заставляя читателя многое додумывать и допонимать самому, без помощи Автора или книжных персонажей. Некоторые моменты лично для меня так и остались непрояснёнными, кое-какие нюансы я так и не понял, типа (условно говоря) "откуда приехала бабушка" или вот фамилия одного из важных персонажей Хххххххх - кто скрывался за всеми этими косыми крестиками, превратившимися для меня в нолики? Но эти затруднительные места только добавляют азарта, мобилизуют читателя, заставляя его сосредоточиться на нюансах повествования с бОльшим вниманием.

предыдущее по теме………………………………… следующее по теме
предыдущее по другим темам…………… следующее по другим темам

Роман Александра Терехова «Каменный мост» номинирован на премию «Большая книга». И это очень правильно, потому что он, в самом деле, большой – 830 страниц. Ранее его представляли на «Русского букера», но там он пролетел. Пролетит и здесь, но все же вещь довольно любопытная.

Александр Терехов родился в 1966 году, журналист, работал в перестроечном «Огоньке» и в «Совершено секретно». По его словам, последние 10 лет он писал этот роман. Что подтолкнуло Терехова писать именно про трагические события, произошедшие в 1943 году, я не поняла. В романе есть некая версия, но она очень странная. Тем не менее, в книге изложена история самодеятельного следствия, предпринятого Тереховым для выяснения обстоятельств убийства и самоубийства 15-летних подростков, случившихся на Каменном мосту, напротив Дома на набережной. Мало того, что это – самый центр Москвы, что событие произошло средь белого дня, так еще и подростки эти были дети известных людей. Девочка – Нина, дочь Константина Уманского, бывшего послом в США, а потом в Мексике. Мальчик – Володя, сын наркома Шахурина. И сегодня такой случай привлек бы внимание, а уж тогда… По официальной версии Володя встречался с Ниной, она должна была уехать с отцом в Мексику, а он ее не пускал. Между ними произошла ссора, он выстрелил ей в затылок и застрелился сам. Когда Сталину об этом доложили, он сказал в сердцах: «Волчата!», поэтому дело окрестили «делом волчат».

Терехов встречался с одноклассниками Володи и Нины, с их родственниками, пытался получить разрешение прочесть уголовное дело, на все это ушло 10 лет. Дело он официально так и не получил, но говорит, что ему его показали просто так. По делу проходили одноклассники Шахурина, и, чтобы прочесть материалы, надо было получить разрешение либо у них самих, либо у всех родственников фигуранта, если он умер. Насколько я поняла, Терехов мечтал обнаружить какую-то сенсацию, поэтому он хватался за любую ниточку, которая довольно далеко уводила его от сути дела. Так много места в романе занимает история любовницы Константина Уманского, Анастасии Петровой. Мы узнаем и о ее первом и втором мужьях – сыновьях легендарного ленинского наркома Цурюпы (в романе – Цурко), и об ее детях и о внучке, и о сыновьях, невестках и внуках Цурюпы. Зачем все это было нужно? Ведь с заглавными событиями книги Петрову связывало только то, что кто-то видел на мосту в толпе зевак, образовавшейся около мертвых тел, женщину, которая плакала и говорила «Бедный Костя!» Якобы герой романа, сыщик, ожидал, что Петрова, уже давно умершая, могла рассказать что-то своим детям или внучке. Кроме того, Петрова была еще и любовницей наркома Литвинова. В связи с этим много чего написано про Литвинова, его жену, дочь. С Татьяной Литвиновой, живущей в Англии, автор (он же, отчасти) главный герой романа) встречался, чтобы задать ей тот же вопрос о деле волчат и получить тот же ответ, что ей нечего сказать, кроме того, что знают все. Вот из описания этих разъездов, встреч с пожилыми людьми, и состоит половина романа. Другую половину составляет описание сложной натуры главного героя. Здесь, конечно, интересно бы знать, насколько герой тождественен автору, поскольку в романе расследование ведет он.

Главный герой
Его зовут Александр. Он имеет импозантную внешность: высокий, видный, волосы с проседью (вот уж чего хорошего). Он работал в ФСБ (а вовсе не был журналистом, как автор). Однажды он занялся благородным делом: вместе с еще несколькими людьми, своими сотрудниками, вызволял молодых людей из тоталитарных сект по просьбам их родителей. Но секты и их добровольные жертвы на него ополчились, подали заявления в прокуратуру, что он их похищал, пытал и удерживал помимо их воли. В результате его поперли из органов. Объявили в розыск. С тех пор он перешел на нелегальное положение. Он живет по чужим документам, продолжает держать какую-то странную контору, где работают его единомышленики. Это Боря, который умеет застать людей врасплох, надавить на них и заставить делать то, что ему нужно, Гольцман – очень пожилой человек с большим опытом работы в органах, Алена – любовница героя. Еще есть секретарша. Александр по выходным торгует на «Вернисаже» в Измайлово игрушечными солдатиками, которых коллекционирует с детства. Там на него наезжает странный человек и требует от него заняться делом волчат, угрожая разоблачением. Впоследствии выясняется, что он сам занимался похожими исследованиями, а это дело ему заказала одна женщина – родственница Шахурина. Шахурины никогда не верили, что их Володя совершил такой поступок – убийство и самоубийство. Они считали, что детей убил кто-то еще. Детектив понял, что это дело ему не по зубам, но он знал об Александре и решил заставить его заняться этим вместо себя. Александр довольно скоро избавился от грубияна, потому что тот сам попал в хороший переплет из-за просроченного кредита, но почему-то не бросил расследование.

7 лет романного времени он, Боря, Алена, Гольцман только этим и занимались. Незадачливому шантажисту они даже помогли избавиться от кредиторов (заплатили им половину требуемой суммы) и взяли его на работу. Позвольте, но зачем им было нужно это расследование? На что они жили все это время? На какие деньги мотались по свету в поисках свидетелей? Вот этот момент и есть самая большая загадка романа.

Есть объяснение, зачем этим занимался прототип героя, писатель: он собирал материал для книги. Но герой не пишет книг. Получается, что он делал это только ради интереса. Допустим. А его сотрудники? Из уважения к нему? Как-то все это странно.

Герой – человек нездоровый. Он страдает несколькими фобиями. Александр испытывает постоянный страх смерти. Он даже не спит ночами, представляя, что может умереть, и боясь подкрадывающейся старухи с косой. Страх смерти привел его к тому, что он боится прочных связей с людьми, боится привязанностей. Как он сам объясняет, любовь – это репетиция смерти, потому что она уходит. Выход герой видит в том, чтобы никого не любить. Он женат, имеет дочь, но не общается с женой и дочерью, хотя раньше они жили вместе. Его безумно любит Алена. Она даже ушла от мужа, бросила сына. На протяжении всего романа Александр обманывает бедную женщину, изменяя ей со всеми подряд. Он надеется, что она его бросит, и в конце его надежды сбываются. В книге много эротических сцен, складывается даже впечатление, что герой – сексуальный маньяк. Но если раскидать количество описанных женщин на семь лет, то получится не так уж и много. Здесь дело не том, что женщин много, а в том, как он к ним относится. Он их презирает и едва ли не ненавидит. Он говорит им требуемые слова, а сам думает про себя только одно: «Тварь, тварь». В его глазах все эти женщины - уродины. У них толстые попы, отвислые груди, растрепанные волосы, всюду целлюлит, от них воняет, но самое омерзительное – их половые органы. Ниже живота – этот мерзкий мох, жирные половые губы, слизь. Он хочет от них одного – без всяких прелюдий и слов как можно быстрее справить свои надобности, желательно не слишком до них дотрагиваясь, и уйти. Казалось, шел бы к проституткам. Но, денег, что ли нет? Купил бы искусственную вагину… Может быть, ему нужны живые женщины, чтобы потом над ними смеяться, вспоминая их?

Самое смешное, это если они спрашивают, любит ли он их, когда они еще раз встретятся. У некоторых – смешные замашки. Например, одна директор музыкальной школы ползала по полу, изображая тигрицу, а потом вставила в себя вибратор, у которого сдохли батарейки (долго лежал в загашнике). Александру пришлось доставать батарейки из будильника. Вот такими историями полна книга. Не только о женщинах, ни об одном человеке, герой не думает хорошо. Везде он видит одну мерзость, одна тупость, один корыстный мотив. Спрашивается, можно ли доверять мнению такого человека, когда он рассуждает о других людях или целой эпохе? А он рассуждает и о том и о другом.