Матушка Феодосия – ее монашеское имя означает Богом данная, – пример кротости и терпения, живой и крепкой веры, благодарной покорности Промыслу Божию, а от того и молитвы, которую слышит Бог. В 2014 г. подвижница преставилась ко Господу.
Матушка родилась в 1923 г. в деревне Велемья Скопинского района Рязанской области. Нарекли ее Натальей. Точной даты рождения – сама матушка говорила – никто не знает. Праздновали всегда на Казанскую икону Божией Матери – 4 ноября. Вообще матушка говорила о себе очень мало. Когда один из ее внучатых племянников иеромонах Феодорит (Тихонов) попросил разрешения описать ее жизнь, она сказала скромно:
«Да что обо мне писать-то»…
Но было бы странным, если бы матушка сказала иное, так как скромность и смирение были ее главными добродетелями.
Наташа родилась в многодетной семье Никифора и Ефросиньи Косоротихиных. Всего детей было пятеро: старшая Фекла, потом Анна (все звали ее Оня), Тихон, Наташа – будущая матушка Феодосия – и последняя, самая младшая Ольга. Рождались и еще дети, но они умерли в младенчестве.
Мама у них вышла замуж совсем молоденькой, всю работу по дому делала сама, а тогда были коровы и мелкая скотина, и огороды – со всем надо было управляться. Отец ездил в Москву на заработки. Мама надорвалась, а врачей в глубинке не было, – умерла рано, на руках своей дочери Наташи (об этом отцу Феодориту рассказывала свидетельница этого события его бабушка – племянница матушки Феодосии). Наташе было тогда лет 13–14.
Дети очень тяжело переживали смерть мамы. «Вот, бывало, – говорит матушка, – уйдем на кладбище, упадем на могилку и плачем. Люди мимо проходят, найдут нас, домой приводят».
Детство, юность тяжелые были. Великая Отечественная война началась. Наташу на войну отправили окопы копать. «Если у кого родители были, – матушка рассказывает, – могли как-то выгородить детей, а за нас заступиться было некому. Куда угонят, куда увезут, где живем, чем питаемся? – ничего не знали, только одну работу и видели».
Учиться Наташе так и не довелось. Однако у нее окормлялись иеромонахи, священники и архиереи; приезжали за советом спикеры Госдумы, губернаторы. Путин не приезжал, но она за него сама молилась и других наставляла молиться; знала, чем он занят, иногда точно разговаривала с ним.
Удивительно, что Наташа знала много молитв наизусть. Когда ее потом уже, прикованную к постели, спрашивала ходившая за ней простодушная сестра Оля, откуда она это знает, ведь они же росли и жили вместе, Наташа многозначительно и прикровенно отвечала:
«Меня там учили».
А тогда на дворе были трудовые будни советских пятилеток… Страна оправлялась после войны. В послевоенный период Наташа работала с военнопленными в шахте. Потом – в строительной бригаде.
«Была очень трудолюбивая, – вспоминают ныне здравствующие соработницы Раиса и Анна. – Тяжеленные мешки могла взваливать на плечи, такая сильная была».
Матушка всегда очень серьезно к труду относилась, говорила, что трудиться все должны. К ней приезжали потом за благословением уйти на пенсию, а матушка, как правило, отвечала:
«Поработай еще, поработай…»
Сейчас времена в бытовом отношении полегче, а тогда никакой центральной системы отопления, ни воды горячей не было. С вечера надо было печку топить, дров не было, ходили после изнурительной работы еще и в лес за хворостом, носили вязанками. Но как-то весело, матушка вспоминает, жили:
«Идем после работы – песни поем, а сейчас вы что все такие унылые?!»
А тогда столько трудностей: и работа тяжелая, и по хозяйству дела, весной да летом – огороды, а осенью–зимой пока дров наберешь, да пока натопишь, пока помоешься, пока есть приготовишь…
Люди тех лет – подвижники в миру. Монастырей тогда уже в основном и не было: все были разорены. Но уклад общинной жизни, взаимовыручки – особенно в деревнях – оставался. Человек не замыкался, как сейчас, на себе, думал о ближнем. Вот и Наташа с утра вставала пораньше, блинов напечет себе на работу взять и завозит еще племянникам Наталье и Петру – это дети старшей сестры Феклы. «Слышу, машина сигналит, – вспоминает племянница матушки 83-летняя Наталья, – тетя Наташа из машины: «Нате, я вам уже с утра горячих блинов напекла!» И едет дальше на стройку».
Строили дома многоэтажные, заводы. «Автоагрегатный завод я строила», – говорила потом схимонахиня Феодосия, в подробностях рассказывая, что где там находится. Память у матушки была феноменальная. И это несмотря на то, что авария случилась, когда ей всего-то 30 лет было, а потом почти 20 лет летаргического сна.
Авария случилась в 1953 г. на стройке. Запись есть, где муж сестры матушки рассказывает: «Идем с Наташей с работы. Эх, Наташа, говорю, жалко я тебя раньше не узнал, а то бы на тебе женился! – А чем, отвечает Наташа, – тебе моя сестричка не нравится? – Нравится». Так и образумила.
Замуж Наташа не хотела выходить, устроение у нее было монашеское, а монастырей тогда уже не было… А так как жили бедно, ее сестры все-таки хотели сосватать. И она, вспоминает потом уже старица, шла как-то днем и молилась:
«Не хочу! Мне сегодня должны кого-то свататься привести…»
В этот день авария и случилась. Как стала молиться будущая схимонахиня:
«Господи, не допусти моего сватовства»,
– так тут же авария и произошла.
Тогда народ много калечился: и на производстве, и по пути на работу. Это было время великих строек, жизнь и здоровье конкретного человека не брались в расчет. Возили раньше рабочих не в автобусах, а и летом и зимой в кузовах самосвалов. Так Наташа вместе с младшей сестрой Ольгой попала в первую аварию: грузовик, который их возил на работу, перевернулся. Увечья у них были сильные, им даже хотели дать инвалидность, но они отказались: неудобно, молодые, работать надо.
А потом уже через год произошла вторая авария: разгружали кирпичи и борт самосвала упал. Пострадали двое: мужчину сразу же насмерть убило (у него четверо детей осталось, они потом приезжали к матушке Феодосии), и Наташа. Ее тоже сначала в морг увезли. А потом, матушка сама рассказывает, одна из сестричек-санитарок говорит:
«Лицо у нее какое-то очень живое»,
– взяла зеркальце и приложила, а оно запотело!
Год провела матушка в больнице, не приходя в себя. Врачи наотрез отказывались отдавать ее домой.
«У вас все равно нет средств, чтобы ухаживать за таким тяжелобольным человеком, – говорили они. – Мы таких больных в Москву на опыты увозим».
Сколько ни просили родные, следовали отказы. Тогда муж младшей сестры Ольги написал расписку, что берет больную домой под свою ответственность. Для него это означало – крест на семейной жизни, так как он был военным и его отправляли в дальнюю командировку. Оля осталась ухаживать за сестрой, лежавшей без сознания…
Родную деревню пришлось покинуть, переехали в село Новые Кельцы, где жили у родни по материнской линии, а оттуда потом, когда сестре Ольге дали свое жилье, перебрались в маленький домик поселка Октябрьский. Здесь матушка спустя 19,5 лет летаргического сна на отдание Пасхи в 1973 г. и пришла в себя. Приходить в себя она стала постепенно. Признаки сознания обнаружили во время похорон одной из ее сестер Они. Она стала стонать и плакать. Когда заговорила, одними из первых слов ее были:
«Зачем вы меня подкармливали? Меня Сама Матерь Божия кормила…»
Но глаза Наташа открыла не сразу, спустя несколько лет, при этом всех удивляла тем, что видела всё с закрытыми глазами. Иеромонах Феодорит свидетельствует:
«Мои родители поженились в 1976 г. И тогда у матушки еще были закрыты глаза. В день свадьбы мои родители зашли к ней за благословением. Мой отец в гостях у матушки был не в первый раз – как родственник и помощник по хозяйству, а мама – приезжая, была впервые. Во время разговора матушка заметила, что у молодой очень легкая обувь и что ей надо беречь ноги. Мама очень удивилась, откуда женщина с закрытыми глазами знает, что в феврале месяце она пришла в летних туфлях. Подобных историй в моей семье много и все они произошли в конце 1970-х, когда матушка еще не видела».
Особые мир и благость ощущались в комнатке матушки и тогда, когда она была без сознания. Здесь царил животворящий покой. Матушку с сестрой навещали родные да и просто неравнодушные к ним люди. А брат Тихон пришел проститься, и здесь же скончался, отсюда его и хоронили. Когда выносили гроб, у матушки и в летаргическом сне слезы потекли…
Матушка пришла в себя, а впереди еще 40 лет терпения, смирения, служения Богу и ближним. Некоторые соседи недолюбливали сестер, открыто враждовали и пакостили им, но сестры все смиренно терпели. Пока жива была сестра Ольга, матушка нарадоваться на нее не могла: в любви купалась и сама очень ее любила.
«Как бы ни была больна она, а все ж глоточек воды даст»,
– говорила матушка про сестру. Просила ее не ложиться в больницу, но Ольга не посмела ослушаться врачей, в больнице и умерла.
Это потом уже к матушке за советами ездили главврачи крупных столичных больниц. А часто бывало и так, что мнение даже консилиума врачей расходилось с тем, что она говорила, но потом все-таки подтверждались диагнозы матушки и ее рекомендации оказывались верны. Матушка могла молитвенно духом присутствовать на операции. А после пересказывать весь ход операции родным больного.
«Я медсестрам скальпели подавала»,
– шутила потом.
Матушка лечила всех травами, сама составляла рецепты. Ее чада по ее благословению травы собирали, сушили. Но больше, конечно, матушка врачевала молитвой, а через травяные рецепты она скрывала свой сильный молитвенный дар. Вот стоит достаточно моложавая женщина в красном полупальтишке и рассказывает:
«У меня рак был уже последней стадии… А матушка меня исцелила!» – «А как матушка вас исцелила?» – спрашиваем. «Травку сказала пить… Я до сих пор эту травку пью. Как же она называется… А! Подлабазник!»
И таких историй очень много. Местные, скопинские или рязанские, врачи в очередной раз фиксируя чудо, всегда уже сразу констатировали: «Вы были на Октябре!» Жалко только, что таким образом через все те же топонимы богоборческого периода слава воздавалась «октябрю», а не Богу.
Матушка всегда учила своих чад благодарению, благодарить надо всех: и людей, хотя бы какой-то радующей душу мелочью:
«Дорога потеха»,
– говорила она и прежде всего учила благодарить всегда во всем – Бога, Матерь Божию!
Вся жизнь самой матушки есть исполнение апостольских слов:
«Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5:16–18).
Хотя столько всего пришлось пережить…
После смерти сестры Ольги матушка, прикованная к постели, натерпелась от крутого нрава хожалки Пелагеи. В мороз та оставляла матушку с ненатопленной печью. Придет хожалка: «Ты еще не сдохла?» – а у матушки волосики к подушке примерзли.
А было и так, что чуть заживо не сгорела: рядом с кроваткой матушки печка находилась, у которой стенка была проломлена и горящие угли могли просыпаться прямо под кровать, и матушка постоянно ухаживающих просила поменьше дров закладывать в печь… Лишь когда стали кровать менять, уже при ходившей за матушкой последние 10 лет келейнице Ольге, супруге внучатого племянника матушки – Сергея, это обстоятельство и открылось. Да и у соседей пожар случался: их дома не было, а матушка была одна – к постели прикована, а пламя уже подступало…
«Богом данная схимонахиня Феодосия из Скопина» - это первая книга о почитаемой церковным народом старице Феодосии (Косоротихиной; †15.05.2014). Составлено издание по благословению ее чада митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла (Наконечного) и выходит в свет к очередной годовщине подвижницы.Это издание - приношение благодарной памяти старицы - порадует и укрепит на пути спасения и тех, кто с ней Божией милостью общался, и тех, кто встретится со старицей на страницах этой книги впервые.
Это потом уже люди матушку почитать стали, ездить к ней. Принимала она ночью, часов с 9–10 вечера и до последнего посетителя, а их могло быть и 100, и 150 человек… Матушка всем улыбалась, всех утешала, ободряла, а только самым близким признавалась, как у нее голова раскалывается – сосуды, как она говорила, «буздякают».
А для всех матушка – само гостеприимство. Сказать бодрое слово, обнадежить:
«Помолимся!»
– да всех чаем своим «фирменным» из трав напоит, каравайцами с медом накормит. У старцев чай да угощение – это вещественные носители благодати.
Многие замечали: если матушка усаживает в своей келье и чаем начинает поить, да конфет еще из своей коробочки, висящей рядом с кроваткой на фиолетовой ленточке, даст или откуда-то у себя из-под подушки достать велит, у человека тут же многие вопросы так, незаметно в процессе чаепития и разрешаются, вся смута с души уходит…
У кровати матушки постоянно открытой лежала Псалтирь. Некоторых, в основном из духовенства, матушка иногда просила почитать именно ту страницу, которая открыта. В частности, и таким образом читающий или кто-то в комнате из слушающих могли получить ответ на свой вопрос.
Вообще матушка любила отвечать притчами. Задают ей прямой вопрос, а она какую-то историю про некоего человека начнет рассказывать издалека… А человек вслушивается и понимает: про него это матушка говорит!
А еще в келье матушки часто читались Акафисты, особенно она любила Акафисты Матери Божией, разным Ее иконам. По богородичным праздникам матушка обычно не принимала, к ней приезжали иногда по 15–20 священников из монашествующих и женатых – служили в ее комнатке молебны с водосвятием.
В 1990-х гг. Наталью постриг в схиму с именем Феодосия, что значит «Богом данная», в честь святителя Феодосия Черниговского архимандрит Авель (Македонов), святогорец, подвижник высокой духовной жизни, наместник Иоанно-Богословского мужского монастыря села Пощупово Рязанской области.. Это было своеобразным церковным признанием даров матушки, данных ей по Благодати Духа Святаго: даров молитвы, утешения, исцеления, прозорливости, пророчества.
Хотя к матушке уже тогда ездили многие иеромонахи, священники, епископы, митрополиты. Особенно был любим у матушки митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл, ранее архиепископ Ярославский и Ростовский. Приезжал к ней и архимандрит Наум (Байбородин) из Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Многих матушка знала и духом, «заочно». Так, одна из ее чад Надежда Макарова рассказывает, что, прочитав книжку про архимандрита Павла (Груздева), спросила: «Матушка, а вы отца Павла (Груздева) знали?» «Нет», – ответила матушка, а потом вдруг и говорит: «А это такой слепенький? Они с отцом Авелем духом похожи…» Известно, кстати, что архимандрит Павел многих своих чад перед кончиной тогда еще Наташеньке препоручил.
Матушка Феодосия почила в возрасте 90 лет 15 мая 2014 г. в день памяти святых страстотерпцев и мучеников благоверных князей Бориса и Глеба – этим святым посвящен ближайший к ее домику храм, там ее и отпевали. «На престол преставилась», – люди говорят. За несколько часов перед кончиной рано утром матушка в полной памяти приобщилась Святых Христовых Таин. После приобщения попросила приобщившего ее священника и духовника – протоиерея Константина Гусарова, настоятеля Борисоглебского храма – посмотреть ее «смертный узел», то есть вещи, отложенные на погребение, готовясь тем самым к смерти. Это было торжество престольного праздника в еще пасхальные дни, когда пели «Христос Воскресе!» Еще Великим постом матушка говорила: «Пасху встретите радостно, а провожать будете со слезами». Словами, исполненными победы над смертью, и сейчас завершаются все панихиды на могилке матушки. 40 дней блаженной кончины матушки отметили на Собор Рязанских святых.
Рядом с домиком старицы сейчас строится храм Всех Святых в земле Российской просиявших, чтобы люди, как тому и служила матушка Феодосия, возвращались к Богу, чтобы всем нам встретиться в вечности. Господь хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2:4). А Богом данная нам матушка Феодосия, и ныне слышащая просьбы и мольбы, исполняет волю Божию.
Битая земляная дорога все вверх и вверх, мимо частных подворий с пробивающимися у заборов крепкими зелеными листьями тюльпанов, вела меня к Свято-Алексиевскому женскому монастырю. Особняки, словно ласточкины гнезда, тесно облепили подножие монастыря, который когда-то занимал двадцать пять гектаров земли. Теперь - всего пять. Лыжная база и жилые кварталы района 1-й Дачной совсем близко подступили к его белым стенам. Но и эти пять гектаров, заросшие полевой травой, со старинной низенькой церквушкой XVIII века и строящимся храмом кажется огромной территорией для тринадцати монахинь, одной инокини, четырех послушниц и прибывшей сюда нынешней зимой матушки Феодосии, ставшей недавно его настоятельницей. Высокая, спокойная и строгая матушка Феодосия пригласила меня в свой кабинет. Разговор наш начался сложно. Я задала вопрос, который больше всего интересует мирских людей - как светский обычный человек превращается в монаха? Что происходит в его судьбе, бывают ли ему знамения?
Но на мне не случайно черные одежды, - ответила матушка. - Я умерла для мирской жизни, меня той, прежней, давно уже нет. Бог да душа - вот монах... А потом заботливо спросила, глядя на мои каблуки: - Может, вам переодеть другую обувь, чтобы ноги отдохнули? Я уж и представить не могу, как раньше носила такие...
Взяв благословение в епархии, она рассказала все же о своей дороге к Храму.
Отец Кирилл
Естественным получился мой приход в монастырь. В детстве я невольно прислушивалась к словам молитв, которые читала моя бабушка. В отроческие годы мы с сестрой часто представляли свою жизнь в глухих лесных местах, вели мечтательные разговоры о монашестве, хотя ничего о нем не знали. Ведь это были те времена, когда церкви стояли закрытые. Мы и не подозревали, что где-то есть Сергиева лавра, а увидев монахов, очень бы удивились. Для нас они были из области таинственного, сказочного. Но молодая душа искала идеала, чистоты. Мирская жизнь тогда уже вызывала неприятие. Однако мне пришлось пройти мирской путь.
Получив высшее образование, матушка Феодосия успешно работала в Калуге. У нее были любящие родные, стабильный заработок, жилье. Когда в начале 90-х стали открываться церкви, монастыри (а Калужская земля богата святыми местами), возрождаться духовная жизнь, она поехала по монастырям на работы по восстановлению обителей. С паломниками перекладывала кирпичи, работала в трапезной, прачечной. Где бы ни была в командировках, не могла пройти мимо храма. "Душа-христианка звала в лоно церкви, - говорит она. - Заходя в храмы, я не знала, что за святые изображены на иконах, кроме Богоматери и Спасителя. Наталкивалась на не очень вежливые ответы церковных бабушек, смущалась своего незнания".
За просвещением обратилась к духовным книгам. Одна из первых, которую перечитывает и до сих пор, монашествуя уже одиннадцать лет, была о старце Силуане. Начиналась она такими словами: "Бог - есть Любовь". "Она сразу меня захватила. К тому времени жизнь без Бога уже утратила для меня интерес. Но все мы хотим любить и - чтоб нас любили. В ней об этом и говорилось - душа всегда ищет настоящую, высокую любовь и находит ее только в Боге".
В 1992 году в Свято-Веденской Оптиной пустыни на празднике Сретения будущая матушка впервые причастилась. Вновь появились мысли о монашестве, неясные и неосознанные. И каково было ее удивление, когда, разговаривая со священником в Казанском девичьем монастыре (туда приехала паломником), услышала от него прямой вопрос: "Ты что, хочешь быть монахиней?" - "Я не знаю...". - "А желаешь ли знать волю Божию? Поезжай в Троице-Сергиеву лавру к отцу Кириллу, духовнику всея Руси. Через него узнаешь".
С подругой на праздник Преображения Господня поехали в Лавру. К старцу было очень много народу. Ни в первый, ни во второй день к нему они не попали. На третий день, стоя зажатой в толпе, услышала, как отец Кирилл, сотворя утреннюю молитву, при поминании о здравии вдруг назвал ее имя, будто видел ее в толпе. А люди все оттесняли и оттесняли ее от кельи.
При входе в церковь я увидела икону Божией Матери, прочла: "Игуменья горы Афонской, покровительница монахов" и стала ей молиться. И чудесным образом, как - не пойму, оказалась перед дверью старца и в трепете туда вошла.
У нас не было длительного разговора. Я только сказала: "Жила-жила мирской жизнью. И не знаю, что делать?" "Иди в монастырь", - тихо так ответил он. Я от волнения чуть не задохнулась: "Как? А воля-то Божья есть?" Он меня ласково по плечу похлопал: "Иди, иди, не ошибешься..." Вышла от него, и с подругой, а она уже раньше решилась идти в монастырь, молча долго сидели на скамеечке в Лавре. И было наше молчание благоговейным. Я успокоилась - это, несомненно, воля Господа.
В октябре она взяла отпуск и, ничего не говоря на работе, уехала послушницей в только что открывшийся Свято-Никольский монастырь, что в городе Малоярославце. Мама забеспокоилась: "Я умру, если пострижешься в монашки. Чем мы тебя обидели?" Дочь молилась, чтоб родителям не было так больно.
Обитель была разоренная. Всего один жилой дом. Ночевать ее положили в башенке, где не было отопления, с душевнобольной женщиной, которая всю ночь причитала и плакала. С этой стылой бессонной ночи и последующей череды послушаний начались ее сомнения. Может, ошибку делает? Не приспособлена к такой жизни, и родителей жалко, на старости лет рассчитывали на нее. "Бог испытывал мою веру. И я все вспоминала слова отца Кирилла - иди, не ошибешься". Шло испытание. И как же помогли ей заветные слова отца Кирилла...
Она была одной из первых послушниц. Новые сестры, многие также из мирской жизни, съезжались в монастырь.
Самым трудным для меня было обуздать свои гордыню, эгоизм, нежелание подчиняться наставнице (потом она стала моей духовной матерью), беспрекословно выполняя все до единого, даже кажущиеся бессмысленными послушания: сажать морковь верхушкой в землю или сажать цветы, где идет большое строительство. Сложно было и побороть неприязнь к сестрам. Но монастырская жизнь построена на любви и послушании. Чтоб вырастить в себе эти качества, надо молиться друг за друга, направлять сердце к любви. Сам Иисус Христос жил в послушании Отцу Небесному. Кого любишь, того слушаешься...
В июле 1993 года послушницу в иноческом постриге нарекли матушкой Феодосией, а ее подругу - Антонией (в честь первых монахов-устроителей Киево-Печерской лавры Феодосия и Антония).
Это было радостным! И родители чудесным образом успокоились и дали на мое иночество свое благословение.
Крест наставницы
Как только монастырь наш возрос, поднялся на большую высоту, духовную и внешнюю, стал известен на всю страну, к нам начали обращаться владыки из других епархий с просьбой отпустить наших монахинь на служение в другие обители. Сестры одновременно разъехались, кто в Орел, кто в Тюмень, Антония - в Хабаровск, я - в Саратов. Разлетелись по России поднимать монастыри по подобию нашего, Свято-Никольского. Прощаясь, чуть не плакали. Приросли за одиннадцать лет духовно друг к другу. Но теперь понимаем - разлуки нет, молитвенно мы связаны накрепко. Родство духовное сильнее физического.
Впервые увидев Саратовский Свято-Алексиевский женский монастырь, матушка Феодосия поняла - настоятельский крест ее нелегкий. Монастырь неустроенный, каким вначале был Свято-Никольский, с огромной стройкой, которую никто не финансирует. Кощунственно оскверненный в советскую эпоху, как и многие другие места. В Тюмени, в монастыре, например, через алтарь проходила линия по розливу вино-водочных изделий. У нас еще хуже - в здании старинной церквушки была открыта женская клиника, где делали аборты. Трупики младенцев партиями сбрасывали в вырытую рядом яму. Теперь на "братской могиле" неродившихся детей возводится храм покаяния в честь Смоленской иконы Божьей Матери "Одигитрии".
Когда я узнала, что храм строится на погребальном месте, то решила, что здесь нужен еще один придел - престол в честь 14 тысяч младенцев из Вифлеема, убитых Иродом. Ведь дети, безвинные и беззащитные, загубленные во чреве матери (а это более жестокое убийство, чем на улице), уподобляются первым Вифлеемским мученикам. Я поделилась этими мыслями с Владыкой Лонгином, и храм с его благословения строится двухпрестольный. Чудесным образом из Иерусалима (а там, в Русской Духовной Миссии, матушка год несла послушание. - И.С.) мы получили частичку мощей одного из вифлеемских младенцев, - открывает настоятельница шкатулку, где в крошечном целлофановом пакетике в красной бумаге завернутый кусочек мощей. - Это благословение нашему монастырю святаго града Иерусалимского, подкрепление и помощь нашим сестрам...
Духовное руководство и помощь Владыки Лонгина вместе с собственным опытом строгой монастырской жизни помогли многое изменить в жизни Свято-Алексиевской обители. Это и постоянная, не прекращающяеся ни днем, ни ночью молитва, и длительные богослужения, чтения неусыпаемой псалтири о здравии и упокоении. На все теперь здесь, даже на самое маленькое дело - купить дрожжи, например, - испрашивается благословение. Каждый вечер, по окончании богослужения, монахини совершают крестный ход по территории монастыря с иконами Пресвятой Богородицы "Одигитрия", покровителя обители святителя Алексия, мироточившей иконой святой благоверной княгини Анны Кашинской, читая 150 раз молитву "Богородица Дева радуйся".
По молитве и вере нам воздается. Мы молимся о тех кто обращается к нам за помощью. Просим и читателей газеты "Православная вера" молиться о нашей обители. Место это несуетное, благодатное, намоленное монахами-схимниками, когда-то жившими здесь. Многие приезжали к ним за советом, по их молитве в горе пробился источник родниковой воды. Не надо ехать далеко в святые места. Они рядом, только обрети молитву и будут тебе Рим и Иерусалим в своем Отечестве.
«У тебя свой умок-то есть?» - частенько говорила матушка Феодосия тем, кто испрашивал у нее совета в простых житейских вопросах. Тем самым она как бы говорила: «На Бога надейся, а сам не плошай. Постарайся сам исправить положение, постарайся сам определиться». Но самость как самохотение матушка четко отличала от старания. Бывало приходил посетитель, спрашивал, как ему поступить в том или ином случае. А матушка переспрашивала:
Ты сам-то как хочешь?
Многие знавшие скопинскую старицу рассказывали, что она наперед знала мысли пришедшего к ней посетителя. Чувствовала, что пришел он не посоветоваться, а утвердиться в своем решении. Пришел, чтобы услышать, что надо сделать то, что надумал.
Таким людям старица говорила:
Ну как знаешь, так и поступай.
К сожалению, есть среди нас такие люди, которые если не услышат подтверждения о правильности своих намерений от одного старца, будут бегать по другим, пока не получат «благословения». А, когда у них даже после этого ничего не получится, говорят: «Неправильный совет дал мне старец».
Близкий к старице Феодосии священник Константин Гусаров рассуждает об этом так: «Господь посылает людям только то, что им полезно для спасения души. Только тогда по святым молитвам матушки Феодосии Господь подавал людям просимое. Каждый, кто к ней приходил, что искал, то и находил. Люди искали духовного - находили духовного, люди спрашивали какого-то мирского совета - получали мирской совет. А маловеры получали по маловерию своему. Например, был такой случай. Из села Новые Кельцы шли к матушке две женщины. Одна из них говорит: «Зачем мы идем? Ну что она может знать?» Когда пришли к матушке, то первой женщине она ответила на все ее вопросы, а второй сказала: «Ну что я могу знать?».
Вообще же, когда человек начинал в чем-то настаивать на своем, матушка не навязывала ему свое мнение. Давала совет, а если человек его не принимал, то говорила: «Ну, что ж... Поступай, как хочешь». Только у того, кто отказывался от матушкиных советов ничего хорошего не получалось. Бог гордым противится».
Прямые ответы на вопросы матушка Феодосия давала чаще всего только тогда, когда видела, что человек готов к послушанию.
Известен такой интересный и поучительный случай. У одной женщины 14-летняя дочь активно занималась спортом. (Здесь, как и в некоторых других случаях имена по определенным обстоятельствам не указываются).
Однажды эта девочка получила тяжелую травму. Перед ней встал вопрос - продолжать заниматься спотом или нет? Мама решила поехать с ней к матушке Феодосии, но предостерегла свою дочь:
Смотри, ведь матушка может сказать, чтобы ты бросила спорт.
А девочка эта была верующая, воцерковленная и сказала маме, что если старица так скажет, «то ведь не она это скажет, а через нее скажет Бог. Я послушаюсь».
Девочка знала, что у нее мало шансов вернуться в спорт. Ее, как спортсменку уже списали со счетов и тренеры и соперники, и зрители. Однако верила в помощь матушки Феодосии. Поговорить со старицей не удалось. Ответ на свой вопрос девочка получила через келейницу. Матушка Феодосия посоветовала ей продолжать заниматься спортом и даже пообещала молиться за нее. Девочка послушалась старицу и продолжив занятия спотом достигла таких успехов, что на одном из состязаний стала чемпионкой.
Однако бывало и такое, что матушка Феодосия давала советы, заранее предвидя их неисполнение. Так произошло с одной заболевшей тяжелой болезнью женщиной из Рязани. Она была интеллигентной особой и приехала к матушке Феодосии за «рецептом» лечения ее болезни. И услышала от старицы такой ответ:
Я скажу тебе как надо лечиться. Только ты ведь все равно не послушаешь меня. Не станешь делать, как я скажу. У тебя свой умок есть...
Выслушала эта женщина совет старицы и действительно не последовала ему. Как же! Ведь ей предлагалось лечиться компрессом из навоза... Этого интеллигентная дама действительно делать не стала. Чем закончилась эта история неведомо, однако другая история закончилась печально. Причем произошла она также с интеллигентной женщиной, хотя и деревенской по своему происхождению и месту жительства. Вот что рассказала она автору сей книги:
Как-то у меня пошли пятна по всему телу. Пошла я к Наталье Косоротихиной за советом. Она мне сказала, что к врачу обращаться не надо. Посоветовала пить настойку из трав. Сказала из каких. А еще посоветовала настаивать в тазике крапиву и обливаться. Я стала так делать и пятна на теле прошли.
Потом у меня заболели ноги - коленные суставы. Она опять сказала мне, что к врачу ходить необязательно. Посоветовала, что надо делать. А я не послушалась Наталью. Подумала, что и так пройдет моя болезнь. Да оно вначале и правда - болезнь стала проходить. Потом вдруг обострилась. Мне становилось все хуже и хуже. Я сейчас была бы рада к матушке опять сходить, а ее не стало. Не послушала ее тогда... теперь вот страдаю. Лекарства не помогают, боли все сильней и сильней, и чего теперь делать не знаю... Врачи говорят - на инвалидность уходи...
Молитесь матушке Феодосии. Она хоть и не прославлена как святая, а вы все же попросите ее походатайствовать пред Богом за вас - сказал я тогда этой женщине. А в ответ услышал:
Так если не святая - чего ж ей молиться?
Ну, может, и не молиться, а попросить о помощи можно. Я не богослов, но знаю, что прославление святых Православной Церковью начинается с почитания их как святых народом. С чудес, которые происходят по обращению ушедшим от нас праведникам.
Неведомо, последовала ли та женщина моему совету, только знаю, что сама скопинская старица, матушка Феодосия, давая тот или иной совет, никогда не настаивала на его обязательном исполнении. Тем более не обличала людей в непослушании, несмирении или пристрастиях. Не обличала, но и не молчала. Порой матушка мягко, прикровенно указывала посетителям на их неправильное поведение. Архимандрит Пимен (Адарченко) вспоминал, например, такой случай:
Мне очень хотелось обновить в храме иконостас, а денег не было. Вот я и поехал к матушке. «Матушка, - говорю, - помолитесь, чтобы нашелся благодетель, который бы помог». А она вместо ответа:
Вот мы жили-то. Я так любила картошечку, огурчик...
Матушка, так хочется иконочки в иконостас написать...
А матушка со своим рязанским говором:
Масличком полью подсолнечным. Да как вкусно-то... А можно и рыбочки кусочек съисть (именно так матушка говорила - съисть), и Слава Богу! Ты чего хлебушек-то не берешь? Всегда хлебушек надоть исти. Вот теперича чё-то говорят, хлеба нельзя много исть. Да, Боже мой, грех-то какой. Как же хлеба не исть? Испокон веку кушали.
Матушка, а что с иконостасиком-то?
Но она не отвечает и все тут. Ушел не солоно хлебавши...
А потом вдруг вспомнилось... Несколько дней назад был на трапезе в одном храме на престольном празднике. Меня угощают, а я и того не хочу, и другого не хочу. Сижу - перебираю. Вот матушка Феодосия и указала мне на мое духовное состояние. Это она в глаза мне сказала: «Батюшка, вы заелись». Вот так. Дают тебе картошку с огурцом, так поблагодари Бога и успокойся.
Я потом неделю себя совестил, а через неделю в храме человек появился, у которого и просить не подумаешь. А он с порога говорит: «Что-то, батюшка, иконостасик-то у вас плохонький. Давайте обновим».
Расскажем и еще один случай прикровенного обличения. У Клавдии Акимовны Грачёвой, келейницы матушки Феодосии, была одна знакомая. Однажды пришла она по какому-то делу к Клавдии, в дом, где жила скопинская старица. Села гостья на табуреточку и стала ждать, пока Клавдия освободится. Сидит и думает: «Ну кто она такая - матушка Феодосия? Что она может мне сказать? Я про себя и сама все знаю. У меня муж есть и ребенок». Только гостья так подумала, а матушка Феодосия ей говорит: «Ну что я могу тебе сказать? Ты же сама все знаешь».
«Хорошо, что в келье темно было и не было видно, какого цвета у меня лицо стало после этих слов, ведь матушка мысли мои прочитала», - рассказала потом эта женщина.
А другой случай свидетельствует о прикровенной радости матушки Феодосии за своих посетителей. Так произошло с одним из священников Иваново-Вознесенской епархии. Вот что он однажды рассказал лично рязанскому издателю Игорю Минину.
«Когда я по своим вопросам приехал к матушке Феодосии и зашел к ней в келью, то вдруг услышал, как она радостно говорит о чем-то непонятном для меня: «Ой, кто к нам пришел! И сколько много детишек привел! И какие все хорошие детишки!»
Я стал оглядываться - может, вслед за мной действительно какие-то детишки вошли? Но вокруг никого не было. И только после встречи с матушкой, когда прошло немного времени, до меня дошло, что она прозрела детей, спасенных от аборта. Я тогда в епархиальном отделе занимался проблемами семьи, материнства и детства. Распространял литературу о вреде аборта, работал с женщинами, которые попав в тяжелую жизненную ситуацию, хотели сделать аборт. Многих удавалось отговорить от совершения аборта. Вероятно, именно этих детей и прозрела матушка Феодосия, когда я был у нее в келье».
