Павел андреевич федотов работы. Краткая биография федотов павел андреевич, картины. Рисовал он всегда

Федотов Павел Андреевич (1815-1852)

Высокоталантливый художник, родоначальник критического реализма в русской живописи Павел Андреевич Федотов родился 22 июня 1815 г. в Москве, в большой семье очень бедного чиновника, отставного воина Екатерининских времен. Его детство прошло в бедности и постоянной нужде. С ранних лет он предавался созерцанию. Ему был хорошо знаком быт московских жителей, он наблюдал за соседними дворами и улицами, “все сцены на них происходившие, оказывались перед глазами наблюдателя, как на блюдечке”. Первые детские впечатления сыграли большую роль в творческой практике художника, помогли осуществить многие его замыслы. Федотов писал впоследствии: “Запас наблюдений, сделанных мною при самом начале моей жизни, составляет... основной фонд моего дарования”.

В одиннадцать лет, в 1826 году, не получив почти никакой научной подготовки, Федотов был определен в воспитанники 1-го Московского кадетского корпуса, в котором отличился своими блестящими способностями, успешностью в учении и образцовым поведением. Он превзошел всех своих товарищей и обратил на себя внимание начальства. Тогда же проявились художественные наклонности мальчика. Потянулись годы однообразного и утомительного учения (1834 - 1844). Живопись по-прежнему остается главным увлечением, и каждую свободную минуту он посвящает рисованию. Первыми его опытами были классные рисунки, портреты друзей и карикатуры, разного рода чертежи, которыми он испещрял свои учебные тетради.. Темами его рисунков и акварелей становятся сцены бессмысленной и изнурительной муштры, полковые учения и лагерная служба.

В 1830 г. он стал унтер-офицером, в 1833 г. произведен в фельдфебели и в 1833 г. окончил курс первым учеником. Его имя, по заведенному обычаю, внесено на почетную мраморную доску в актовом зале корпуса. Выпущенный прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк, Федотов переселился в Санкт-Петербург. Жизнь в полку была трудной, а здоровье - слабым. Но, несмотря на строгие требования тогдашней фронтовой и казарменной службы, он находил время для своего любимого занятия - рисования. Года через три-четыре службы в полку молодой офицер начал посещать вечерние рисовальные классы Академии художеств. Федотов изучал формы человеческого тела и тренировал свою руку, пытаясь ее сделать более свободной и послушной. В свободные от службы часы, он рисовал придуманные им жанровые сцены и подмеченных на улице типов, писал портреты своих сослуживцев и знакомых карандашом и акварельными красками. Эти портреты всегда бывали очень похожими. Особенно удались Федотову черты лица и фигура великого князя Михаила Павловича, изображения которого, выходившие из-под кисти художника, охотно покупались продавцами картин и эстампов.

Летом 1837 г. великий князь, возвратившись в Петербург из поездки за границу для леченья, посетил Красносельский лагерь, где обожавшие его гвардейцы встретили его шумной овацией. Пораженный этой живописной сценой Федотов начал работу и всего за три месяца закончил большую акварельную картину “Встреча великого князя”, в которой, кроме портрета его высочества, помещены портреты многих из участников торжества. Картина была представлена великому князю, который пожаловал за нее художнику бриллиантовый перстень. Этою наградой, по словам Федотова, “окончательно припечаталось в его душе артистическое самолюбие”. Вслед за этим он принялся за другую картину, “Освящение знамен в Зимнем Дворце, обновленном после пожара”. Испытывая большую нужду, художник решился представить эту еще неоконченную картину великому князю, который показал ее своему августейшему брату. Результатом стало высочайшее повеление: “предоставить рисующему офицеру добровольное право оставить службу и посвятить себя живописи с содержанием по 100 рублей ассигнациями в месяц”.

Федотов хотел заняться батальной живописью, в которой уже успешно пробовал свои силы и которая в Николаевскую эпоху сулила почет и материальное обеспечение. Отказывая себе в малейшем комфорте и терпя подчас голод и холод, художник поселился в бедной квартире в одной из дальних линий Васильевского острова. Он стал еще усерднее прежнего заниматься рисованием и писанием этюдов с натуры как дома, так и в академических классах. Чтобы расширить круг своих батальных сюжетов, художник стал изучать скелет и мускулатуру лошади под руководством профессора А. Заурвейда. По отзыву его друзей, из произведений, задуманных тогда Федотовым, но оставшихся только в эскизах, замечательнейшими были “Французские мародеры в русской деревне, в 1812 г.”, “Переход егерей вброд через реку на маневрах”, “Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника” и несколько композиций на тему “Казарменная жизнь”, сочиненных под влиянием Гогарта.

Однако живопись военных сцен не была истинным призванием художника. Ему были присущи: остроумие, тонкая наблюдательность, умение подмечать типичные черты людей разных сословий, знание обстановки их жизни, способность схватывать характер человека. Рисунки Федотова являются своеобразным дневником художника. Убедительность и простота композиционного решения отличают рисунок “Набережная Васильевского острова зимой”. Сатирическая острота в рисунках: “Квартальный чиновник”, “Начальник и подчиненные”, “Озябшие и продрогшие”, “Как люди садятся” и другие. От альбомов разрозненных набросков и рисунков Федотов перешел к созданию крупных произведений. Так родилась серия “Нравственно-критических сцен из обыденной жизни” (1840-е гг.), которая была исполнена в технике сепии: “Болезнь и смерть Фидельки”, “Житие на чужой счет”, “Крестины”, “Модный магазин”, “Мышеловка”, “Первое утро обманутого молодого”, “Старость художника, женившегося без приданого в надежде на свой талант”. Эта серия по разнообразию тем, по широте охвата действительности, по остроте критической мысли и мастерству исполнения считается одной из самых значительных в творческом развитии художника. Работая над сепиями, художник обогатил свой жизненный и творческий опыт, накопил материал для создания новых произведений.

Особенности художественного таланта, ярко выраженные в рисунках Федотова, указывали на то, что ему следует быть не баталистом, а жанристом. Но художник не осознавал этого и рисовал бытовые сцены для собственного развлечения и для, того, чтобы позабавить приятелей.

Так продолжалось до тех пор, пока письмо известного баснописца И. А. Крылова, пораженного талантом молодого офицера, не открыло ему глаза. Гениальный старец, видевший некоторые из работ Федотова, убеждал его бросить военную службу, бросить “солдатиков и лошадок” и “отдаться своему настоящему призванию - изображению народного быта”. Федотов и раньше думал об отставке, но после слов Крылова, эта идея не давала покоя. Решившись на отказ от военной карьеры, от обеспеченного положения, он обрекал себя на полуголодное существование. Он совершал рискованный шаг, для которого требовались большое мужество и уверенность в себе.

Федотов долго раздумывал, воспользоваться ли ему царской милостью или нет, но наконец подал прошение об отставке и в 1844 г. был уволен с чином капитана и правом носить военный мундир. Расставшись с эполетами, он очутился в тяжелых жизненных условиях - в еще худших, чем те, при которых ему, сыну небогатых родителей, приходилось существовать, служа в гвардии. Федотов поставил на карту свою судьбу и судьбу своих близких. На скудную пенсию, пожалованную государем, надо было содержать самого себя, помогать отцовскому семейству, впавшему в большую нужду, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия для художественных работ; но любовь к искусству поддерживала в Федотове бодрость и помогала ему бороться с трудными обстоятельствами и настойчиво идти к намеченной цели - сделаться настоящим художником.

Федотов заперся в своей мастерской, удвоил свой труд по изучению приемов живописи масляными красками и, овладев ими в достаточной степени, к весне 1846 г. написал по имевшимся уже в его альбоме наброскам две картины: “Свежий кавалер”, или “Утро чиновника, получившего первый крест”. В этой картине художник отразил явления, характерные николаевской России. Знаменитый русский критик В. В. Стасов писал о персонаже картины: “Он свиреп и безжалостен, он утопит кого и что захочет, и ни одна складочка на его лице не дрогнет. Злость, чванство, вконец опошлившаяся жизнь - все это присутствует в этом лице, в этой позе и фигуре закоренелого чиновника в халате и босиком, в папильотках и с орденом на груди”.

В 1847 году Федотов пишет картину на сюжет басни Крылова “Разборчивая невеста”, в которой ярко проявилось живописное мастерство Федотова, оттачиваемое годами. На этой картине, как наяву, мы видим и блеск красного дерева и мерцающее золото рам, переливы шелка на плате невесты и мягкий ворс ковров, к которому хочется прикоснуться. Художник с беспощадной сатирой изображает характеры персонажей: жеманную старую деву, ее жениха-горбуна и осчастливленных родителей.

Композиция в картинах Федотова становится наиболее выразительной, выявляя основной смысл, концентрируясь на главных персонажах. В картине “Завтрак аристократа” (1849) художник раскрывает ничтожество светского хлыща, промотавшего состояние. Отношение художника к персонажу мы видим по тому, как он изобразил напряженную неуклюжую позу аристократа, пытающегося торопливо спрятать кусок хлеба от нежданного гостя.

Федотов решает отдать свои работы на суд всесильному тогда в Академии художеств К. П. Брюллову, слава о котором разнеслась по всей Европе. Внимательно ознакомившись с рисунками Федотова, Брюллов пришел в восхищение и благословил молодого художника, сказав ему на прощание: “Поздравляю вас, Вы меня обогнали”. “Попытайтесь, пожалуй, чего не может твердая воля, постоянство и труд”. Эти напутственные слова не прошли бесследно: после этого с удвоенной энергией принимается Федотов за работу, стараясь сделать намного больше.

Благодаря К. Брюллову, а еще больше своим достоинствам, работы Федотова доставили ему от Академии звание кандидата в академики и позволение обратить в программу на академика уже начатую им картину “Сватовство майора” (1848)и денежное пособие для ее исполнения. Эта картина, повествующая о жизни, обычаях и нравах купеческой семьи, принесла Федотову славу и известность.. Житейский, ничем не примечательный эпизод из жизни купечества - женитьба бедного майора на богатой купеческой дочери - приобретает в этой картине обобщающее значение. Федотов своим произведением как бы объявляет приговор уродливым явлениям быта, которые были привычны в николаевской России. В. В. Стасов писал: “Это была снова трагедия, грозно выглядывавшая из-за веселой и потешной наружной ширмы”. В этой картине в полном объеме проявился талант Федотова. Композиция картины естественна и проста, фигуры персонажей тесно связаны друг с другом, очень выразителен язык жестов.

Картина эта была готова к академической выставке 1849 г., на которой была экспонирована вместе со “Свежим кавалером” и “Разборчивой невестой”. Выставку посетило огромное количество людей, толпы зрителей толкались перед этими произведениями; всем хотелось вдоволь налюбоваться произведениями художника, посвященными реальной жизни, полными мысли и здорового юмора и невиданными еще в русской живописи. Публика была в восторге от творчества Федотова, его имя стало известно всей столице, а за тем и по всей России. Совет Академии единогласно признал художника академиком, в кругу художников на нового академика стали смотреть как на честь и гордость русской школы; газеты и журналы затрубили ему восторженную хвалу; повсюду, от аристократической гостиной и до каморки рыночного торговца, говорили о работах молодого жанриста. Популярности Федотова способствовало и то обстоятельство, что почти одновременно со “Сватовством майора” стало известно стихотворное объяснение этой картины, сочиненное самим художником и распространившееся в рукописных копиях. Федотов с юных лет любил упражняться в поэзии, большинство художественных идей, выраженных его карандашом или кистью, потом выливались под его пером в рифмованные строки, и наоборот, та или другая тема, сначала давшая художнику содержание для стихотворения, впоследствии делалась сюжетом его рисунка или картины. Федотов сочинял басни, элегии, альбомные пьесы, солдатские песни (будучи офицером), сочинял романсы и перекладывал их на музыку. Художник не придавал большого значения своим стихам и не отдавал их в печать, позволяя их списывать только приятелям и близким знакомым. И те, и другие считали объяснение к “Сватовству майора” самым удачным произведением Федотовской поэзии и охотно рассказывали его всем и каждому.

Академическая выставка 1849 г. доставила Федотову не только славу и почет, но и улучшение материальных средств: в дополнение к пенсии, получаемой из государственного казначейства, велено было отпускать ему по 300 рублей в год из суммы, ассигнуемой Кабинетом Его Величества на поощрение достойных художников. Это было очень важно для Федотова, так как материальное положение его родных в это время ухудшилось и он должен был усилить свою помощь.

По окончании выставки художник отправился в Москву, чтобы повидаться с родными и устроить дела отца. Москвичи встретили земляка с распростертыми объятиями. Из его картин, красовавшихся на петербургской выставке, и из нескольких рисунков сепией была устроена выставка, которая привела московскую публику в такой же, если еще не в больший восторг, как и петербургскую.

Федотов вернулся из Москвы довольным, здоровым, полным радужных надежд и снова стал усиленно работать. До этого его творчество было направлено на обличению пошлых и темных сторон русской жизни, теперь он хотел внести в свое творчество новый элемент - истолкование явлений светлых и отрадных. В 1851 - 52 гг. написал картину “Вдовушка”, на возникновение замысла которой повлияла судьба овдовевшей сестры Федотова, оставшейся после смерти мужа с двумя маленькими детьми. В этой картине художник с большим сочувствием рассказал о горькой судьбе одинокой привлекательной женщины, потерявшей любимого мужа и ожидающей ребенка. Почти одновременно с “Вдовушкой” Федотов написал: “Анкор, еще анкор!” (1850 - 1851) и “Игроки” (1852). Затем принялся за композицию “Возвращение институтки в родительский дом”, вскоре им брошенную и замененную другим сюжетом: “Приезд государя в патриотический институт”, оставшимся также разработанным только наполовину. Живописная манера художника становится более темпераментной, более активная роль отдается цветовой гамме, которая, в картине “Анкор, еще анкор!”, например, продиктована характером замысла. Холодное ярко-синее небо в окне в сочетании с красно-коричневыми тонами интерьера создает напряженную тревожную атмосферу. Эта картина считается вершиной творческого развития художника и признана одним из шедевров русской реалистической живописи XIX века.

Благодаря Федотову, его критическому отношению к действительности жанровая живопись поднялась до уровня искусства большой социальной значимости. К концу 40-х годов Федотов стал зрелым мастером, имевшим свое творческое лицо. В последние годы жизни Федотов пишет портретов, лучшим из которых является портрет Н. П. Жданович (1849). Посыпались заказы, замыслы будущих картин возникали у него один за другим, возник замысел издать альбом нравственно-критических сцен, но радость была недолгой и не всем замыслам художника было суждено осуществиться.

Наступил самый тяжелый период в жизни художника. В конце 40-х годов Россию охватила реакция. Французская революция 1848 года, волна демократического движения в России, дело петрашевцев повлияли на судьбу Федотова, который был связан с последними и его имя фигурировало в процессе над ними. Это было мрачное время николаевского произвола и цензурного террора. Любое проявление критической мысли преследовалось. “Многому бы народ научил, да цензура мешает” - писал художник в те годы. Был закрыт журнал “Современник”, в котором сотрудничал и Федотов, не увидели свет рисунки Федотова из “Нравственно-критической серии”, были запрещены литографии с его картин, все заказы были аннулированы. Художник оказался без средств к существованию, но он продолжал творить. Федотов все больше убеждался, что ему недостает серьезной подготовки для быстрой и свободной передачи своих идей. Он настойчиво трудился совершенствуя свою художественную технику. Но его пенсии и пособия было недостаточно, чтобы иметь кров и еду, покупать художественные материалы, нанимать натуру и высылать в Москву пособие родным, которые, несмотря на заботу о них художника, впали в полную нищету. Приходилось, отложив на неопределенный срок новые композиции, добывать деньги менее серьезными работами: дешевыми портретами и копированием своих произведений.

Все случившееся с художником не могло не отразиться на его здоровье, а последней каплей стала статья П. Леонтьева ““Эстетическое кое-что по поводу картин и эскизов господина Федотова”, которая была напечатана в “Московитянине”. В этой статье Леонтьев уничижительно отозвался о работах художника и высказал такую мысль, что творчеству Федотова нет места русском искусстве.

Постоянное физическое и умственное напряжение, неспокойное душевное состояние оказали разрушительное влияние на здоровье Федотова. Непрерывные занятия живописью, особенно в вечернее и ночное время привели к приливам крови к мозгу, частым головным болям, болезни глаз и к слабости зрения; художник состарился не по годам, веселость и общительность, присущие его характере сменились задумчивостью и молчаливостью. Наконец болезненное состояние Федотова перешло в полное умопомешательство. Друзья и академическое начальство поместили его в одну из частных петербургских лечебниц для душевнобольных, а государь пожаловал на его содержание 500 рублей, повелев приложить всевозможные усилия к его исцелению. Но улучшения не наступило. Осенью 1852 г. Федотова перевели в больницу Всех скорбящих, где он и умер 14 ноября того же года.

Во имя искусства Федотов отказался от военной карьеры, от богатства и семейного счастья, несмотря на трудности он работал всю жизнь не покладая рук. В творчестве Федотова существовали два направления, не представляющих, однако, резкого перехода от одного в другое. В работах, которые относятся к первому направлению и ограничиваются рисунками и эскизными набросками, чувствуется сильное влияние Гогарта. В них Федотов, еще плохо владея рисунком, не столько добивается точного воспроизведения действительности, сколько успевает рельефно выставить напоказ общечеловеческие слабости и недостатки и осмеивать пошлые или темные стороны современных ему русских нравов. Основная идея этих произведений подчеркивается побочными эпизодами, прибавляемыми к главной сцене. Художник не скупится на аксессуары, усиливающие восприятие сюжета; движения человеческих фигур хотя и характерны, но угловаты и утрированны; то же самое надо сказать и о лицах, тип и экспрессия которых переходят в гримасу. Словом, преобладающий элемент этих работ - карикатура. Но по мере того, как художник осваивался с приемами живописи, характер его произведений изменялся. Художник все сильнее и сильнее укреплялся в привычке работать с натуры, не навязывая ей форм и выражения, представлявшихся его фантазии, но подыскивая в реальном мире то, что соответствовало этим представлениям; нагроможденность композиции, уяснение ее посредством разных мелочей постепенно сменялись простотой и естественностью; самая идея, ложившаяся в основу композиции, становилась все более и более серьезной и близкой к жизни. Стремясь идти в этом направлении и преодолевая затруднения в технике. Федотов благодаря своему острому уму, редкой наблюдательности и упорному трудолюбию достиг блестящих результатов. Эти результаты могли бы быть гораздо крупнее, если бы судьба не была бы с ним так жестока, а его жизнь не прервалась бы так рано. Тем не менее, и сделанного им достаточно для того, чтобы его имя осталось навеки одним из самых славных имен в истории русского искусства. Он открыл новую, еще никем до него не изведанную в живописи тему национальности и сатиры, первый из всех художников показал пример удачной ее разработки и оставил ее в наследство талантливым потомкам. Не было бы Федотова - русская живопись, быть может, еще долго бы не обращалась к правдивому воспроизведению отечественного быта с его недостатками и светлыми сторонами. В. В. Стасов писал: “Федотов умер, произведя на свет едва лишь маленькую крупинку из того богатства, каким была одарена его натура. Но эта крупинка была чистое золото и принесла потом великие плоды”.

Картины художника

«Анкор, ещё Анкор!».

«Господа! Женитесь -пригодится!».

А.Федотов и его товарищи по лейб-гвардии Финляндскому полку

Автопортрет. 1848г

Автопортрет. 1884

Автопортрет. Конец 1840-х гг.

Бивуак лейб-гвардии гренадёрского полка

Брань под Красным

Вдовушка

Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка вел. Кн. Михаила Павловича 8 июля 1837

Всё холера виновата!

Групповой портрет Андрея, Григория и Александра Васильевичей Дружининых

Завтрак аристократа («Не в пору гость»).

Зимний день

Игроки

Капиталисты

Крестины

Львица

На ушко

Невеста с расчетом

Офицер и денщик

Передняя частного пристава накануне большого праздника

Портрет Александры Петровны Жданович

Портрет Амалии Легран

Портрет Анны Петровны Жданович

Портрет Егора Гавриловича Флуга

Портрет М.И.Крыловой

Портрет М.М.Родивановского

Портрет М.П.Дружининой

Этюд для картины "Игроки", 1851-1852. Павел Федотов. Игрок, сидящий за столом. Игрок, заминающий поясницу. Синяя бумага на картоне, итальянский карандаш, мел. 31,3x35,5. Государственный Русский музей

Жизненный путь П. А. Федотова был небогат внешними событиями и недолог. Родился в семье бедного чиновника, в 1833 г. окончил кадетский корпус и в 18 лет получил чин прапорщика. До 1844 г. служил в лейб-гвардии Финляндского полка, затем вышел в отставку и обрёк себя до конца жизни на трудное существование художника-профессионала.

4.


Павел Федотов. Федотов и его товарищи по лейб-гвардии Финляндскому полку. 1840

С детства П. А. Федотов обладал незаурядными способностями. Изумительной была у него зрительная память: «…всякая страница, прочитанная им в то время, по несколько будто дней носилась перед его глазами» (Сомов, 1878: 3). Упомянув в разговоре какое-нибудь случайно увиденное лицо, Федотов мог тут же «на клочке бумаги нарисовать его» (Кузнецов, 1990: 138). Обладая весёлым и общительным нравом, художник охотно проводил время в кругу друзей, где пел, аккомпанируя себе на гитаре, сочинённые им песни и романсы. Артистическая натура будущего живописца сказывалась во всех проявлениях его школьной жизни. «Он участвовал, как тенор-солист, в хоре корпусных певчих и, познакомившись чрез это с нотами, почти без всякой посторонней помощи выучился играть на фортепьяно» (Сомов, 1878: 3). А в кадетском корпусе он уже был известен как портретист и карикатурист, хотя тогда своего призвания ещё не осознавал.

5.

С родными. Павел Федотов. Прогулка. 1837. Картон, акварель, графитный карандаш. Государственная Третьяковская галерея

Внешне П. А. Федотов был роста среднего, и, как он сам выражался, «…силою физической он никогда не хвалился, но, во время последней своей болезни мог руками выдёргивать из стен гвозди; и когда наконец принуждены были для безопасности связать его, он выдёргивал их зубами» (Толбин, 1854: 62). Имеющиеся портретные зарисовки, автопортреты и характеристики современников дают представление о телосложении, близком к атлетическому, и, скорее всего, «невропатической конституции».

6.

Павел Федотов. Офицер и денщик. Холст, масло. 1850/1850-1851 гг. Государственный Русский музей

Несмотря на представительную внешность (офицер лейб-гвардии!), семейная жизнь у художника не сложилась, и он остался холостым. Жил в последние годы одиноко, ухаживал за ним преданный ему денщик.

7.


Павел Федотов. Художник, женившийся без приданого в надежде на свой талант. Бумага, сепия, тушь, перо, кисть. 1846-1847. Государственная Третьяковская галерея

Первые признаки психического заболевания стали отмечаться за несколько лет до его полной манифестации. Уже с молодого возраста «к головной и глазной боли часто присоединялись… некоторое нервное расстройство и бессонница» (Дружинин, 1918: 52). По мнению биографа, «безумие давно уже исподволь подступало к нему, и если бы не обычная федотовская скрытность, это бы заметили гораздо раньше июня 1852 года!» (Кузнецов, 1990: 298). Федотов страдал также «приливами крови к мозгу, частыми головными болями. Друзья тревожились, замечая перемену в наружности и в самом характере художника, старевшего не по летам и становившегося более задумчивым… Впрочем, до весны 1852 г. в натуре Федотова не проявлялось ничего такого, что предвещало бы скорый, печальный конец…

8.

Павел Федотов. Автопортрет на листе с набросками. Бумага, графический карандаш. Конец 1840-х-начало 1850-х гг.

Его характер и поведение всегда отличались оригинальностью, а потому несколько новых странностей в его суждениях и поступках не могли внушить никому подозрения, что этот светлый ум готов помрачиться… Мало-помалу из общительного, разговорчивого человека Павел Андреевич превращался в молчаливого мрачного меланхолика. На него стала находить безотчётная томительная тоска, прежде совсем незнакомая этой бодрой натуре» (Сомов, 1878: 16).

9.

Голова слуги. Этюд к картине Игроки. 1851

Первый приступ болезни у художника описан довольно подробно. «Весной 1852 г. о Федотове между близкими его знакомыми стали ходить слухи, что он не совсем нормален. Затем мне сообщили, — пишет в своих воспоминаниях Л. М. Жемчужников, — что Федотов пропал из города, забрав деньги, которые заработал, что он сорит деньгами, покупая всякий вздор, и щедро раздавал их направо и налево… Между прочим, он заказал себе гроб и примерял его, ложась в него» (Жемчужников, 1971: 112, 114). Другой биограф добавляет: «В середине лета недуг Павла Андреевича развился вполне и его ясный наблюдательный ум помрачился. Несколько дней ходил он по петербургским улицам и окрестностям, покупал в разных магазинах драгоценные вещи для какой-то воображаемой свадьбы, загадочно говорил о каком-то своём счастии» (Толбин, 1854: 60). Живописец побывал в различных домах у знакомых и в каждой семье посватался, вызвав полное недоумение хозяев. Затем долго рассуждал, как будет строить свою будущую семейную жизнь, а потом неожиданно исчезал и больше не появлялся. Вскоре академию известили из полиции, что «при части содержится сумасшедший, который говорит, что он художник Федотов» (Шкловский, 1965: 184).

10.


1852 год. Свидание Льва Жемчужникова и Александра Бейдемана с Павлом Федотовым в частной лечебнице. П. Марков. Гравюра с рисунка по сепии А. Бейдемана / via P. Утгоф. Гравюра на дереве по рисунку П. Ф. Маркова, с сепии А. Е. Бейдемана и М. Жемчужникова (?).

П. А. Федотов был помещён в «частное заведение для страждущих душевными болезнями» венского профессора психиатрии Лейдесдорфа, расположенное близ Таврического сада, и находился там два месяца. К этому периоду относится известное посещение художника его друзьями Л. М. Жемчужниковым и А. Е. Бейдеманом, которые оставили не только воспоминания об этой встрече, но и несколько зарисовок больного. Вот как описывает Жемчужников это свидание, давая яркое представление о содержании психически больных в то время. «Мы вошли в чулан под лестницу: тут в углу сверкнули два глаза, как у кота, и мы увидели тёмный клубок, издававший несмолкаемый, раздирающий крик и громко, быстро сыпавшуюся площадную брань. …Из тёмного угла, как резиновый мяч, мигом очутилась перед нами человеческая фигура с пеною у рта, в больничном халате со связанными и одетыми в кожаные мешки руками, затянутыми ремнями, и притянутыми к спине плечами. Ноги были босы, тесёмки нижнего белья волочились по полу, бритая голова, страшные глаза и безумный свирепый взгляд» (Жемчужников, 1971: 115). «Кругом на стенах, обтянутых клеёнкой, был виден след на высоте головы: Федотов бился о стену» (Шкловский, 1965: 187).

11-12.

Применявшееся лечение заключалось в следующем: «Его били в пять кнутов пять человек, чтобы усмирить» (Жемчужников, 1971: 116).

Судя по описаниям посещавших его друзей, художник испытывал не «тихие или отрадные иллюзии», а устрашающие галлюцинации, видел «чудовищные сцены и образы. …Иногда Федотов воображал себя богачом, скликал вокруг себя любимых особ, говорил о том, что нужно превратить Васильевский Остров в древние Афины, столицу художества и веселия, наполненную мраморными дворцами, садами, статуями, храмами и пантеонами» (Дружинин, 1918: 59).

В лихорадочных разговорах Федотова, которые приобрели навязчивый характер монолога, постоянно присутствовали бред собственного величия и маниакальная идея своей «высокой миссии в мире». Когда психическое состояние больного ещё больше ухудшилось, он в сентябре того же 1852 г. был переведён в больницу «Всех скорбящих» на Петергофской дороге. Обстановка там была немного благоприятнее, но это только временно улучшило состояние художника. При очередном посещении друзей их не пустили к больному, сказав, что «он в бешенстве кричит и буйствует, носится с мыслями в небесном пространстве с планетам и находится в положении безнадёжном» (Жемчужников, 1971: 120).

13.

Этюд для картины "Игроки", 1851-1852. Павел Федотов. Потягивающийся игрок. Государственный Русский музей

Периодически П. А. Федотов успокаивался, разговаривал с посетителями, делал зарисовки, которые находятся в Государственном Русском музее, и даже учил рисовать других больных. Интересно воспоминание одного приятеля художника, навестившего его в мае 1852 г. Федотов прочитал ему сочинённую в больницу басню «Слон и Попугай». «Эта басня отличалась… необыкновенной странностью основной мысли и беспорядком в сочетании идей» (Дитерихс, 1995: 134) и свидетельствовала о том, что мышление Федотова было уже окончательно нарушено. В сделанных им рисунках привлекает внимание проявление подсознательных (вытесненных) влечений художника: «Даже в сумасшедшем доме, находясь фактически по ту сторону жизни, он механическим движением карандаша лихорадочно чертил на попавшемся под руку лоскутке бумаги ордена - кресты, звёзды, ещё кресты: стыдное, потаённое вырывалось наружу» (Кузнецов, 1990: 166).

14.


Этюд для картины "Игроки", 1851-1852. Павел Федотов. Игрок, сжимающий голову руками. Государственный Русский музей

Умер П. А. Федотов в середине ноября 1852 г. от присоединившегося плеврита («водяной болезни»). За несколько дней до смерти он окончательно пришёл в сознание, «пожелал приобщиться Святых тайн, прочитал письмо, полученное незадолго от отца, обнял своего верного денщика Коршунова… и долго, долго плакал» (Толбин, 1854: 61-62). Художник послал сторожа за товарищами, чтобы проститься и с ними, но те опоздали…

В качестве причин заболевания Федотова современники предполагали и переутомление от беспрерывной работы, и неудачную любовь, и борьбу с материальными лишениями. Все эти факторы в большей или меньшей степени имели место, но не могли явиться причиной ТАКОГО психического расстройства.

Психическая болезнь Федотова началась задолго до её первых, бросившихся всем в глаза проявлений. Заболевание, на которое наложила свой отпечаток преморбидная личность художника (аффективные колебания со склонностью к гипоманиакальности), развивалось и усиливалось постепенно. Только к концу 1840-х годов сформировался ясно очерченный характерологический сдвиг («Он давно уж перестал быть тем общительным человеком, каким его знавали в юности» (Кузнецов, 1990: 264)). Известно, что личность человека относится к числу наиболее устойчивых свойств психики и её радикальное изменение, как правило, свидетельствует о начале прогредиентного процесса. К сожалению, в это время художник в силу, возможно, уже болезненных переживаний («молчаливый, мрачный меланхолик» (Сомов, 1878: 16)), «вовсе отставший… от светских забав» (см.: Кузнецов, 1990: 110) ограничивался общением со своим малограмотным слугой, и более подробных сведений о нём в этот период не осталось.

15.

Этюд для картины "Игроки", 1851-1852. Павел Федотов. Игрок, сидящий за столом. Стул

Первый замеченный окружающими болезненный приступ развился остро, в силу чего Федотов был задержан полицейскими, и возникла необходимость в немедленной госпитализации. Находясь во власти бредовых идей, он совершал нелепые, неадекватные поступки, нереально оценивал ситуацию: в частности, говорил о предстоящей свадьбе и покупал драгоценности (незадолго перед этим художник пережил неудачно закончившийся роман с Ю. Тарновской).

16.

Этюд для картины "Игроки", 1851-1852. Павел Федотов. Игрок, сидящий за столом. Государственный Русский музей

Учитывая свидетельства очевидцев, можно сделать вывод, что клиническая картина болезни у Федотова определялась грёзоподобным фантастическим бредом с обильными конфабуляциями. Говоря современным языком, речь могла идти об ориентированном онейроиде, включавшем в себя элементы «шизофренического реквизита»: бред особого значения, галлюцинации, ощущение зависимости от внешних сил. Фантастический бред имел космическую фабулу («носится мыслями в небесном пространстве с планетами»), галлюцинации представлены «чудовищными сценами и образами», заметен и экспансивный бред («воображал себя богачом»). <...>

На полотнах художника, написанных до манифестации заболевания, нельзя заметить такого убедительного влияния психопатологических переживаний, как это можно видеть на картинах Франсиско Гойи, М. А. Врубеля, М. К. Чюрлёниса, Уильяма Блейка, Эдварда Мунка и других. Впрочем, о картине «Игроки», первые этюды которой относятся к 1851 г., биограф замечает: «Подобный рисунок мог быть исполнен только в бреду» (Кузнецов, 1990: 280).

17.

Павел Федотов. Николай I смотрит на Федотова в лупу. Набросок, сделанный художником во время пребывания в больнице Всех скорбящих в Петербурге. 1852. Бумага, карандаш. Фрагмент листа неправильной формы 43,х35,2. Государственный Русский музей

Однако рисунки Федотова, сделанные в больнице, представляют уже явный интерес для психиатра. Так, на одном из них изображён царь Николай I, который через лупу внимательно разглядывает художника.

18.

Увеличительное стекло могло являться символом как повышенного внимания со стороны окружающих (идеи отношения, бред значения), так и признаком идей самоуничижения и самоумаления. Психическое заболевание в какой-то степени позволило художнику выйти на новый уровень творческого самовыражения.

О картинах последних месяцев жизни биограф пишет: «Ничего хотя бы приближающегося к ним не знало русское искусство ни до Федотова, ни ещё долгое время после него. …безумие… подчас бывало способно снять или ослабить предрассудки, сдерживающие самовыражение художника» (Кузнецов, 1990: 284).

19.


Павел Федотов. Игроки. Эскиз-вариант композиции

Если попытаться вместить приведённую клиническую картину в нозологические рамки, то можно предположить, что Федотов страдал приступообразной шизофренией с синдромом острого чувственного бреда с онейроидно-кататоническими включениями. <...>

20.


Павел Федотов. Игроки. 1852. Холст, масло. Киевский музей русского искусства

Наличие психической аномалии у гениального человека не свидетельствует ни о чём другом, кроме его личного неблагополучия. Психиатру особенно интересны те случаи, в которых прослеживается чёткое влияние психической патологии на творческий процесс. Причём не в виде его прекращения или разрушения (это естественно и понятно), а в виде усиления своеобразия творчества, резкого изменения его содержания. Все основные живописные полотна Федотова не несут каких-либо следов психического расстройства, так как были созданы до манифестации психотической симптоматики. Но в рисунках, которые он делал в последние месяцы жизни в психиатрической лечебнице, ясно видны его бредовые переживания. Если бы интеркуррентное соматическое заболевание не привело к летальному исходу, то вполне вероятно, что после установления стойкой ремиссии художник попытался бы выразить и на большом полотне свой вновь приобретённый — пусть и болезненный! — опыт нового восприятия мира. Картина «Игроки» подтверждает такое предположение.

21.


А так в искусство вмешивается политика: картина Павла Федотова «Игроки» из Киева на выставку в Москву не приехала - вместо оригинала баннерная интерьерная распечатка. Фрагмент экспозиции выставки «Павел Федотов. Театр жизни. К 200-летию со дня рождения » в Третьяковской галерее (25 февраля - 14 июня 2015) с увеличенной репродукцией картины «Игроки». Фотография: Екатерина Алленова/Артгид.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Дитерихс, Л. К. (1995) П. А. Федотов. Его жизнь и художественная деятельность // А. А. Иванов. П. А. Федотов. В. Г. Перов. И. Н. Крамской. СПб. : «ЛИО Редактор». Биографическая библиотека Ф. Павленкова.
Дружинин, А. В. (1918) Воспоминание о русском художнике Павле Андреевиче Федотове. М.
Жемчужников, Л. М. (1971) Мои воспоминания из прошлого. Л. : Искусство.
Кузнецов, Э. Д. (1990) Павел Федотов. Л. : Искусство.
Сомов, А. И. (1878) Павел Андреевич Федотов. СПБ. : Типография А. М. Котомина.
Толбин, В. В. (1854) Павел Андреевич Федотов. СПб. : Пантеон. Т. XIII. Январь. Кн.I.
Шкловский, В. В. (1965) Повесть о художнике Федотове. М. : Молодая гвардия.

Источники :
Текст: Шувалов А. В. О психической болезни русского художника П. А. Федотова. Статья полностью: characterology.ru. Первоначальная публикация: Независимый психиатрический журнал. 1995. № 4. С. 56-59.
Некоторые иллюстрации: Артгид

Про Павла Федотова ранее :

Еще кадетом Федотов увлекся рисованием, но оно, наряду с сочинением стихов и пением под гитару, долго служило ему лишь средством скоротать досуг: он рисовал карикатуры и портреты друзей. Посещение вечерних классов при АХ и настойчивая самостоятельная работа расширили его возможности и пробудили желание стать художником. Некоторое время он пытался совмещать творчество со службой, исполняя картинки из жизни военных, но тяга к искусству стала непреодолимой, и после мучительных колебаний он вышел в отставку (1844).

В результате своего отчаянного поступка Федотов лишался не только карьеры, но и надежного источника существования. На жизнь и немалые профессиональные расходы у него была только скромная пенсия, половину которой он отсылал родным, бедствовавшим в Москве. Живя в аскетическом уединении, трудясь без устали, он затеял серию сатирических нравоучительных рисунков, предполагая впоследствии перевести их в картины, по примеру английского художника У. Хогарта. Однако, охладев к своему замыслу, исполнил только 8 рисунков, а сюжет одного из них использовал в первой своей картине - "Свежий кавалер". Утро чиновника, получившего первый Крестик" (1846).

Для этого он в течение года самостоятельно освоил технику масляной живописи. Необходимую практику он получал по-своему - делая очень маленькие (около 20 см по высоте) портреты друзей и знакомых. Здесь он интуитивно набрел на незнакомый тому времени жанр портрета-этюда, который распространится лишь в конце XIX в. Такие портреты он продолжал исполнять и позднее; некоторые из них, скажем "Портрет Н. П. Жданович за фортепьяно" (1849), признаны выдающимися.


Картина "Свежий кавалер" - первое в русской живописи произведение бытового жанра, впоследствии породившее немало подражаний. Она примечательна реалистической точностью в изображении действительности. Все же в ее замысле еще заметна прямолинейная назидательность ("поучать обличая"), в построении - перегруженность и некоторая карикатурность, а в цвете - пестрота и перечерненность. Но уже в следующей картине - "Разборчивая невеста" (1847),

- представляющей собою иллюстрацию к басне И. А. Крылова, Федотов продемонстрировал отличное владение живописью и тонкость психологических характеристик. К. П. Брюллов, чей авторитет был неоспорим, одобрил обе картины и помог Федотову ценными советами.

Вершиной творчества Федотова и самым известным его произведением стала третья картина - "Сватовство майора" (1848).

По-своему использовав опыт академической живописи, художник сумел так построить композицию, что изображенная сцена выглядела естественно и одновременно по театральному выразительно. Персонажи и отношения между ними были психологически точны и убедительны. Добрый юмор и сочувствие людям перекрывали ноту сатирического осуждения, а высочайшее совершенство живописи заставляло наслаждаться изображением. Метод работы над реалистической картиной, открытый Федотовым в "Сватовстве майора", надолго вошел в практику русских художников.

Осенью 1848 г. Федотов представил эту картину Совету АХ и получил за нее звание академика "по живописи домашних сцен". Год спустя она была показана вместе с двумя первыми картинами на трехгодичной выставке АХ и имела поистине сенсационный успех, зрители не отходили от нее. Не меньший успех она имела и в Москве, где Федотов провел четыре месяца в начале 1850 г. Там же он успел закончить и свою следующую картину - "Не в пору гость" (или "Завтрак аристократа").


Триумф "Сватовства майора" был высшей точкой в жизни художника. Последние два года существования Федотова достаточно загадочны. Доброжелательный и общительный по природе, он замкнулся в одиночестве, безуспешно пытаясь бороться с нуждой. Потерпели неудачу попытки репродуцировать с помощью литографии собственные картины и издать серию своих великолепных иронических рисунков на темы городской жизни.

В то же время, как бы торопясь высказаться, Федотов лихорадочно работал над несколькими картинами, в которых ставил задачи, совершенно новые для него самого и для всей русской живописи. Большинство из них объединяло стремление художника выйти за пределы непосредственно видимого глазом и объяснимого рассудком. Вот почему к ним в той или иной мере приложимо понятие "фантастический реализм".

Картину "Вдовушка" он исполнил в разных вариантах (1851-52),


упорно и последовательно стремясь к волновавшей его цели - показать в сломленной несчастьем женщине неземное, подобное ангелу, существо, поднимающееся над земными страстями и страданиями. В картине "Анкор, еще анкор!" (1851-52) художник передал всю нелепость лишенного смысла существования, губящего человеческую душу. В картине "Игроки" (1852)

Федотов попытался изобразить происходящее не объективно, а с точки зрения проигравшегося героя, которому его партнеры кажутся страшными фантомами. В подготовительных рисунках к этой работе он предвосхитил искания художников конца XIX и начала XX в. (в частности, М. А. Врубеля). Написав между делом прямо из окна комнаты свой единственный пейзаж "Зимний день.

20-я линия Васильевского острова", он и в нем явился вестником будущей реалистической пейзажной живописи.

Постоянная нищета, многолетнее переутомление, нервное напряжение и крушение прекраснодушных иллюзий сказались роковым образом. Весной 1852 г. у Федотова обнаружились признаки психического расстройства. В июне его поместили в частную лечебницу, в сентябре перевели в казенную больницу, но здоровье ухудшалось, и 14 ноября художника не стало.

Имя Федотова всегда почиталось высоко, но главным образом за ранние работы и особенно за "Сватовство майора", в котором он впервые решительно проложил реальности дорогу в русскую живопись, став родоначальником бытового жанра и предшественником художников-передвижников, явившихся четверть века спустя. В поздних же работах он так разительно обогнал свое время, что их долго не понимали - воспринимали сдержанно, недоуменно, даже скептически, - и лишь много позднее прояснился смысл и определилось значение его удивительных прозрений.


Портрет Александры Петровны Жданович. 1846-1847гг.

Портрет Анны Петровны Жданович 1848г.

Портрет М.И.Крыловой. 1850г.

Портрет М.П.Дружининой. 1848г.

Портрет М.П.Ждановича. 1846-1847гг.

Портрет Н.П.Жданович в детстве. 1846г.

Портрет Н.П.Чернышевой.1846г.

Портрет П.В.Ждановича. 1846г.

Портрет С.С.Крылова. 1851г.

Портрет С.Д.Шишмарева на борту корабля. 1849г.

Во имя искусства Федотов отказался от военной карьеры, от богатства и семейного счастья, несмотря на трудности он работал всю жизнь не покладая рук.
Не было бы Федотова — русская живопись, быть может, еще долго бы не обращалась к правдивому воспроизведению отечественного быта с его недостатками и светлыми сторонами. В. В. Стасов писал: “Федотов умер, произведя на свет едва лишь маленькую крупинку из того богатства, каким была одарена его натура. Но эта крупинка была чистое золото и принесла потом великие плоды”.

Выдающийся русский художник Павел Андреевич Федотов (1815 – 1852) появился на свет в Москве, в семье отставного военного. Его родители Андрей Илларионович Федотов и Наталия Алексеевна Григорьева поженились уже будучи вдовцами и имея малолетних детей. Во вновь образовавшейся семье было два сына Андрея Илларионовича и дочь Наталии Алексеевны. В совместном браке у супругов родилось шестеро общих детей трое из которых умерли в раннем детстве. Павел оказался в числе троих выживших.

Мальчик рос любознательным и наблюдательным, тонко подмечающим все характерные черты окружающих его людей и обстановки. Внимание к мельчайшим деталям впоследствии будет очень чётко прослеживаться в его произведениях. Уже в зрелом возрасте художник писал: «Основной фонд моего дарования – сила детских впечатлений, запас наблюдений, сделанных мною при самом начале моей жизни».
Материально положение семьи было бедственным, единственным доходом была пенсия отца. Андрею Илларионовичу удалось выхлопотать для Павла место в недавно открывшемся в Москве кадетском корпусе. Мальчик покинул дом в 1826 году, поступив на полное казённое обеспечение.

Кадет Федотов прилежно постигал военное дело, а кроме того играл на гитаре, был солистом кадетского хора, писал стихи, рисовал портреты и карикатуры. Со временем любовь к рисованию взяла верх над всеми остальными увлечениями юноши.
В 1834 году Павел Андреевич с отличием окончил кадетский корпус и по распределению прибыл в Санкт-Петербург в лейб-гвардии Финляндский полк в чине прапорщика. Благодаря своему художественному дарованию он стал чрезвычайно популярен среди сослуживцев. Он рисовал своих товарищей, а также по их просьбе делал наброски в альбомах незнакомых ему людей, которые приносили его друзья.
Хобби молодого офицера стало настолько серьёзным, что он после приёмных экзаменов был зачислен во второй класс вечерних курсов Императорской Академии художеств. Первое время Павел Андреевич старательно посещал занятия, однако впоследствии из-за болезни, службы и недостатка средств на покупку необходимых для занятий материалов – бумаги, холста, красок, он был вынужден прекратить занятия.
Весной 1837 года в Петербург приехали московские соседи Павла Андреевича – Екатерина Головачева вместе с матерью. Между Катенькой (так художник называл девушку) и Павлом Андреевичем возникла большая симпатия. Однако спустя несколько месяцев Головачевы вернулись домой в Москву. С любовью в сердце офицер ждал новой встречи с девушкой и мечтал о женитьбе. Летом того же года в жизни лейб-гвардии Финляндского полка произошло знаменательное событие – смотр войск проведённый великим князем Михаилом Павловичем. По случаю этого события Федотов написал акварель «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка великого князя Михаила Павловича». Произведение настолько понравилось полковому начальству, что в качестве поощрения Федотов получил отпуск с августа по декабрь. Он с радостью отправился домой, где проводил время не только с престарелыми родителями, но и с любимой Катенькой. Однако его стеснённое материальное положение не давало ему возможности сделать девушке предложение.

1838 году Федотов стал поручиком, новое звание дало прибавку к жалованию. Павел Андреевич как любящий сын и брат, стал заботиться не о собственной женитьбе, а о том, чтобы помогать родственникам. Он и Екатерина постепенно отдалились друг от друга. Павел Андреевич глубоко переживал горечь не исполненной мечты, а образ девушки хранил в душе до конца жизни.
В том же 1838 году Федотов возобновил занятия в Академии художеств и всё чаще стал задумываться о карьере профессионального художника, но отважится на такой решительный шаг ему было тяжело. Он продолжил службу при этом значительную часть свободного времени посвящал живописи. Основное место в творчестве живописца занимал батальный жанр. Акварели Федотова очень нравились императору. В 1844 году спустя десять лет после начала службы, талантливому офицеру в качестве поощрения было позволено выйти в отставку с пенсионом в сто рублей в месяц и казённой квартирой при Академии художеств.

На ВОЛЬНЫХ ХЛЕБАХ
Обещанной квартиры художник так и не получил, хотя несколько раз писал прошение на высочайшее имя. Таким образом вольный художник был вынужден ютиться в заброшенном, ветхом доме. Вместе с Павлом Андреевичем поселился его денщик Андрей Коршунов, также оставивший полк. Он взял на себя все хозяйственные заботы своего господина и стал его самым близким другом.
Федотова на протяжении всей жизни сопровождала нужда, его заработки были не велики и нестабильны, но тем не менее Павел Андреевич, постоянно во всём себя ограничивая продолжал финансово помогать родственникам.

За свою творческую жизнь Федотов написал большое количество портретов, изображающих членов семей друзей и создав достойную художественную галерею своих современников. Среди жанровых картин мастера наиболее известны: «Свежий кавалер», «Разборчивая невеста», «Завтрак аристократа», и конечно «Сватовство майора».
В начале 1850 года Федотов был вынужден срочно выехать в Москву. Его младшая сестра овдовела, оставшись беременной и с ребенком на руках. За долги мужа кредиторы грозили отобрать у неё дом. Павлу Андреевичу кое-как удалось уладить это дело, погасив часть кредитов и договорившись об отсрочке остальных платежей.

БЕЗУМИЕ
Тяжёлая бедность, постоянное самоограничение и необходимость заботиться о родственниках трагическим образом сказались на рассудке художника. В летом 1852 года Павел Андреевич стал вести себя довольно странно: получив деньги он не отправил их в Москву, как раньше, а накупил множество ненужных вещей, в числе покупок одна была не просто странной, но и пугающей – художник купил себе гроб!

Он посетил нескольких своих знакомых, в каждом доме сватался и обещал невестам счастливую и обеспеченную семейную жизнь. Потом Федотов исчез. Нашли его через некоторое время в Царском Селе обессилевшим и совершенно больным. В итоге он оказался в сумасшедшем доме. Поскольку безумие художника временами приобретало агрессивный характер, на ним постоянно следили, чтобы он не причинил вреда ни себе ни другим. В краткие моменты просветления Федотов начинал рисовать, однако такие моменты случались все реже и реже. Денщик Коршунов неотступно следовал за живописцем, ухаживая за ним и поддерживая его. Навещали мастера и друзья. Приезжала к Федотову и сестра Анна, но он не захотел встретиться с ней и наговорил врачам и друзьям о ней много плохого.
13 ноября к художнику вернулся рассудок, а на следующий день он умер. Его похоронили на Смоленском кладбище. За свою недолгую творческую жизнь Павел Федотов создал замечательные произведения, ставшие заметным явлением в русском искусстве.

«Свежий кавалер», 1846 год
«Сватовство майора», 1848 год
«Завтрак аристократа»(Не в пору гость), 1849-1850 гг.

4 июля родился Павел Андреевич Федотов (1815-1852) – выдающийся мастер кисти, художник, обладающий великолепным литературным даром, основоположник юмористического направления в русской живописи.

Он родился в крайне небогатой семье, в возрасте одиннадцати лет стал воспитанником первого московского кадетского корпуса, где показал отличные способности и примерное поведение. Окончив в 1833 году корпус с отличием, был направлен в лейб-гвардии Финляндский полк, расположенный в Петербурге.

Павел Федотов проявляет хорошие способности к рисованию, и став офицером, посещает рисовальные классы Академии художеств. Решив связать свою жизнь с профессиональной карьерой художника, он выходит в отставку.

Первым произведением его становится акварельная работа «Встреча великого князя». Ее тематику подсказала увиденная молодым художником встреча гвардейцев с великим князем Михаилом Павловичем в Красносельском лагере. Обожавшие князя воспитанники, настолько радостно приветствовали высокую персону, что те эмоции, которые возникли при этом общении, поразили будущего художника. Да так, что он за три месяца создал шедевр. Его высочество за написание сей картины пожаловал будущей знаменитости бриллиантовый перстень.

Одно из направлений, которого придерживается мастер в своей дальнейшей работе, это эскизы и рисунки. Художник в присущей ему манере показывает общечеловеческие слабости, недостатки. Для достижения лучшего эффекта, он не скупится на некоторые гротески, иногда загромождающие сюжет. Но, со временем, тематика работ живописца меняется, он все больше работает с натурой, стиль его произведений становится другим.

Творчество Павла Федотова полно смелости, новизны. Новаторство живописца заключается в том, что он работает в новой, еще не освоенной области национальности и сатиры. Он гениально показывает русский быт, правдиво, с его положительными и не очень сторонами.

Работы автора: «Сватовство майора», «Свежий кавалер», «Разборчивая невеста», «Вечерние увеселения в казармах по случаю полкового праздника», «Молодая вдова» и многие другие навсегда вошли в сокровищницу русского художественного наследия.

Творчество Павла Федотова напрямую связано с любимой Москвой.

«Все, что вы видите на моих картинках (кроме офицеров, гвардейских солдат и нарядных дам), было видено и даже отчасти обсуждено во время моего детства, – пишет Федотов, – это я заключаю как по воспоминаниям, так и по тому, что, набрасывая большую часть моих вещей, я почему-то представлял место действия непременно в Москве. Быт московского купечества мне несравненно знакомее, чем быт купцов в Петербурге; рисуя фигуры добрых старых служителей, дядей, ключниц и кухарок, я, сам не зная почему, переношусь мыслью в Москву… Сила детских впечатлений, запас наблюдений, сделанных мною при самом начале моей жизни, составляют, если будет позволено так выразиться, основной фонд моего дарования».