Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
Анализ стихотворения «Собаке Качалова» Есенина
Стихотворение «Собаке Качалова» было написано Есениным в 1925 г. Он выделяется среди других произведений поэта позднего периода творчества. К концу жизни Есенин часто находился в мрачном и подавленном состоянии. «Собака Качалова» — оптимистичное и радостное произведение, лишь к концу приобретающее печальный характер. Оно основано на реальном случае. Есенин пришел в гости к своему другу – актеру В. Качалову. Того еще не было дома, и поэт в ожидании хозяина познакомился с его собакой Джимом. Вернувшись домой, Качалов увидел, что Есенин и пес выглядят закадычными друзьями. Через некоторые время поэт написал стихотворение, посвященное собаке, и торжественно прочитал его перед хозяином.
Несмотря на шутливый характер, произведение содержит глубокое философское размышление. Есенин с трудом скрывал свое разочарование от жизни. Он искал и не находил утешения в алкоголе и многочисленных романах. Поэт устал от человеческого общества и более ненужной ему навязчивой славы. В детстве Есенин чувствовал свою единение с природой, но городская жизнь постепенно оборвала эту связь. Душевный разговор с собакой возвращает его в детство, когда все было ясно и понятно. Животное не может стать источником страданий, оно внимательно выслушает горькую исповедь любого человека.
Есенин ведет с Джимом очень серьезный философский разговор о смысле жизни. Он понимает, что собаке недоступны человеческие страсти и завидует ему в этом. Джиму неважно, какое у человека прошлое и как к нему относятся окружающие. Недобрая слава Есенина заставляет его глубоко ценить такое отношение. Многие отворачивались от поэта, узнав о его буйных выходках. Но собака живет только настоящим днем и готова всегда молча выслушать его покаяние.
В конце стихотворения Есенин переходит к очень личной теме. Он просит Джима попросить за него прощения у той, «что всех безмолвней и грустней». Вероятно, поэт настолько сильно чувствует свою вину, что не в состоянии сделать это сам. Даже человека он не может назначить в посредники, так как слова не передадут полностью его раскаяние. «Лизни ей нежно руку», — только так Есенин может выразить свою покорность и признание тяжелой вины. Так и не было до конца установлено, кого же имел в виду поэт. Учитывая его бурную жизнь, на эту роль могло претендовать несколько женщин. Наиболее распространена версия, что этой таинственной гостьей могла быть Г. Бениславская, которую связывали с Есениным давние и очень непростые отношения.
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку
Обновлено: 2011-05-09
ПосмотритеВнимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Историко-биографический материал
История создания и дата написания стихотворения
Необычный адресат стихотворения связан бытовой реальностью, о которой вспоминал знаменитый артист МХАТа В.И. Качалов (1875-1948). В одном из посещений Качалова Есениным, поэт познакомился с его собакой. Есенин обнимал Джима за шею, а другой рукой держал его за лапу. Собака радостно лаяла и лизала ему лицо.
Стихотворение посвящено не только собаке, но и некой женщине. Можно допустить, что этой женщиной была третья жена Есенина, Софья Андреевна Толстая.
Место стихотворения в творчестве поэта
20-е годы – период наиболее плодотворного творчества Есенина. Но теперь радостное восприятие мира сменилось чувством обреченности. Его лирический герой испытывает раскаяние и смирение, нежность и любовь. В этот период созданы истинные шедевры есенинской любовной лирики, в которых любовь становится предметом философских раздумий.
Главная тема стихотворения
Тема любви
Лирический сюжет
Лирический герой разговаривает с собакой, выражая ей свою печаль и переживания.
Проблема стихотворения
Проблема одиночества и непонимания. Лирический герой не понят в мире людей, но запросто общается с животными.
Композиция стихотворения
В первых четырех строфах идет речь о собаке, и только в конце последние две строфы посвящены главному переживанию поэта – его возлюбленной.
Лирический герой
Для лирического героя многообразие мира не умозрительное представление, а глубоко пережитое ощущение родства со всем живым. Только он называет Джима по имени, разговаривает с ним, даже приглашает вместе полаять. Нежность к «той, что всех безмолвней и грустней», лирический герой может выразить только опосредованно:
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
Сознавая правоту жизни, находя общий язык с природой, он не в силах преодолеть обстоятельства, разлучившие его с героиней, незаслуженное недоверие, невнимание людей.
Преобладающее настроение, его изменение
Настроение героя подавленное, но в нем нет озлобленности на жизнь. Драматизм ситуации разрешается благодаря его стремлению оставить «нежную» память, взяв вину на себя за все.
По тематике можно отнести как к любовной, так и к философской лирике.
Состоит из 6ти строф. Одно пятистишие и пять четверостиший.
Основные образы
Образ собаки как верного друга, которому можно доверить все свои тайны. Образ возлюбленной появляется в самом конце стихотворения, но он здесь самый главный.
Лексика стихотворения
Использована в основном разговорная, просторечная лексика: «не видал», «лезешь», «уставясь». Так же при описании любимой женщины использовано чисто книжное «безмолвней».
Поэтический синтаксис
Обращения: «голубчик», «мой милый Джим»
Метафоры: «шерсти бархатной», «дьявольски красив»
Сравнение: «как пьяный друг»
Предложение «Давай с тобой полаем при луне» является метафорой, продолжающей ряд тропов, в которых состояние лирического героя передается через природные явления.
Изобразительные средства иносказания
В основном простые предложения, содержащие в себе обращения, уточнения, деепричастные обороты.
Звукопись
Много гласных «у» как протяжных, так и коротких. Таким образом, автор передает подавленное настроение героя. Возможно также как имитация собачьего воя.
Пятистопный ямб. Стопа двусложная с ударением на втором слоге.
Ритм и рифма. Способы рифмовки
Рифмовка перекрестная.
О собаке Качалова и стихотворении Сергея Есенина
СОБАКЕ КАЧАЛОВА
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
Вот так выглядел Джим и собственно говоря Василий Иванович Качалов - актёр и декламатор стихов (в том числе и самого Есенина)
АлексейКазаков «Дай, Джим, на счастье лапу мне…»
«Все затихло в Москве… В одном из окон Шевалье из-под затворенной ставни противозаконно светитсяогонь… У подъезда стоят карета, сани и извозчики, стеснившись задками…» Так в одном из номеров гостиницы Шевалье, что в Камергерском переулке, Дмитрий Оленин-герой толстовских «Казаков»-прощался с приятелямиперед дальней дорогой на Кавказ. Подобно Оленину объехал, странствуя и вдохновляясь, весь Кавказ и в последний год своей мятежной жизни пришел сюда, в Камергерский переулок Москвы, Сергей Есенин-пришел, чтобыпознакомиться с Василием Качаловым, жившим в переулке толстовской прозы напротив домаШевалье.К тому времени переулок был переименован вПроезд Художественного театра (в честь 25-летия детища Станиславского и Немировича-Данченко). И поныне сохранилось бывшее зданиегостиницы, но исчез дом Качалова. Лишь строка в адресной книге «Вся Москва» сохранила точный адрес встречи поэта и актера: «Качалов Вас. Ив., арт. Пр. художественного театра, 3, кв. 9 (МХАТ)». «Старая качаловская квартира, - писал поэт Анатолий Мариенгоф в книгемемуаров, - находилась на втором этажедеревянного флигеля, что стоял во дворе Художественного театра». В описании дома Качалова все верно, за исключением того, что флигель был кирпичный.В разные годы в этом домебыло общежитиерабочих Художественного театра, но отдельные комнаты сдавались частным лицам.После октября 1917 года весь дом был передан Художественному театру под общежитие. Семья Качаловых поселилась здесь с весны 1922 года, сразу же после возвращения из зарубежных поездок театра. «…Я узнал, что мы будем жить… здесь же, во дворе театра. Это было помещение бывшей дворницкой, квартирка из трех малюсеньких комнат и кухни, с большой русской печью в центре всей квартиры», - вспоминал о том времениВадим Васильевич Шверубович, сын Качалова.Один из близких друзей семьи Качаловых говорил: «До чего же была уютна, радушна, тепла, сердечна, гостеприимна эта квартирка!Я не скажу,какого времени-Павловского или Александровского-была качаловская мебель, но в креслахбыло удобно сидеть, на диване-развалиться, а за круглым столом о пяти ножках вкусно елось, хорошо пилось и чудесно разговаривалось». Вот в такую уютную, гостеприимную квартиру и пришел Сергей Есенин в марте 1925 года. До этого времени поэт и актер не были лично знакомы, хотя есенинские строкивходили в концертный репертуар Качалова с 1922 года.Примечательно, что Василий Иванович читал такие стихи поэта, как «Песнь о собаке», «Корова», «Гой ты, Русь моя родная…» По свидетельству современника, « он читал эти стихивзволнованно и как-тоочень бережно, почти интимно».А сам актер говорил: «…Стихи его люблю давно.Сразу полюбил, как только наткнулся на них, кажется, в 1917 году в каком-то журнале. И потом,во время моих скитаний по Европе и Америке,всегда возил с собой сборник его стихов. Такое у меня было чувство, как будто я возил с собой-в американском чемодане-горсточку русской земли. Так явственно, сладко и горько пахло от них родной землей». Представил Качалову Есенина Борис Пильняк, добавив при этом: «Он давно знает Вас по театру и хочет познакомиться».В самой этой встречене было случайности. Есенина всегда интересовало искусство театра. Известно, что еще до революции, в 1913-1914 годах, начинающий поэт, приехав из рязанской деревни в Москву, прежде всего, пришел в Третьяковскую галерею и Художественный театр, посмотрел «Вишневый сад» Чехова. В этом спектакле рольТрофимова, а в последующие годы и роль Гаева играл В.И.Качалов. В 20-е годыЕсенин видел Василия Ивановича в спектакле «Царь Федор Иоаннович». Вспоминая о своей первой встрече с поэтом, Качалов писал: «Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой.Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюсь по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки, которой потом Есенин посвятил стихи.Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидел Есенина и Джима-они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу.Есенин одною рукою обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: «Что это за лапа, я сроду не видал такой». Джим радостно взвизгивал, стремительно высовывал голову из-под мышки Есенина и лизал его лицо.Есенин встал и с трудом старался освободитьсяот Джима, но тот продолжал на негоскакать и еще несколько раз лизнул его в нос.«Да постой же, может быть,я не хочу большес тобой целоваться. Что же ты, как пьяный, все время лезешь целоваться!» - бормотал Есенин с широкорасплывшейся детски лукавой улыбкой». В это вечерпоэт рассказал хозяину дома о своих первых шагах, о знакомстве с Александром Блоком в дореволюционном Петрограде.Говорил о несбывшейся мечте-поездке в Персию, прочел стихотворение о прекрасной Шаганэ. Сидели долго, почти до утра,и все это время звучали в качаловской квартире есенинские стихи, которым вместе с другими гостями внимал Джим.Василий Иванович написал об этом так: «Джиму уже хотелось спать, он громко и нервно зевал, но,очевидно, из любопытства присутствовал, и когда Есенин читал стихи, Джим внимательно смотрел ему в рот.Перед уходом Есенин снова долго жал ему лапу: «Ах ты черт, трудно с тобой расстаться. Я ему сегодня же напишу стихи. Приду домой и напишу» В тот же вечер Качалов рассказал поэту о предстоящих гастролях Художественного театра на Кавказе. Это совпадало с планами самого Есенина, и он, обрадованный, пишет Тициану Табидзе: «Милый друг Тициан!Вот я и в Москве. Обрадован страшно, чтовижу своих друзей и вспоминаю и рассказываю имо Тифлисе… Грузия меня очаровала. Как только выпьюнакопившийся для меня воздух в Москве и Питере-тут же качу кВам. В эту весну в Тифлисе, вероятно, будет целый съезд москвичей. Собирается Качалов, Пильняк, Толстая и Вс.Иванов…». В те же мартовские дни 1925 года поэт написал свое знаменитое стихотворение «Собаке Качалова» (впервые было опубликовано в газете «Бакинский рабочий» 7 апреля 1925 года). Стихотворение, посвященное Джиму, только что сочиненное, Есенин сам читал собаке Качалова. Пришел в цилиндре, очень торжественный, но хозяина не оказалось дома. Тогда поэт посадил Джима перед собой и абсолютно серьезно прочел ему все стихотворение от начала до конца. Единственной свидетельницей этой трогательной и незабываемой сцены была старушка-родственница Качаловых. Но позже Есенин повторил свое чтение. Об этом вспоминал сам Василий Иванович:«Прихожу как-тодомой-вскоре после моего первого знакомства с Есениным. Мои домашние рассказывают, что без меня приходили трое:Есенин, Пильняк и еще кто-то, Тихонов, кажется. У Есенина на голове был цилиндр, и он объяснил, что надел цилиндр для парада, что он пришел к Джиму с визитом и со специально ему написанным стихами, но так как акт вручения стихов Джиму требует присутствия хозяина, то он придет в другой раз…» В мае 1925 года Художественный театр приехал на гастроли в Баку из Тифлиса, где уже прошли спектакли. Там же, в Баку, оказался и Есенин (лежал в больнице с простудой). В первый же день гастролей, 15 мая, поэт прислал Качалову записку: «Качалову. ДорогойВасилий Иванович! Я здесь. Здесь я напечатал, кроме «Красной нови», стих Джиму. В воскресенье выйду из больницы (болен легкими). Очень хотелось бы увидеть Вас за 57-летним армянским. А? Жму Ваши руки. С.Есенин». В этотже день поэт отправил к Василию Ивановичу знакомую девушку, о чем Качалов вспоминал: «…Сижу в Баку на вышке ресторана «Новой Европы». Хорошо.Пыль как пыль, ветер как ветер…Приходит молодая миловидная смуглая девушка и спрашивает: - Вы Качалов? - Качалов, - отвечаю. - Один приехали? - Нет, с театром. - А больше никого не привезли? Недоумеваю. - Жена, - говорю, со мной, товарищи. - А Джима нет с вами? - почти вскрикнула. - Нет, - говорю. - Джим в Москве остался. - А-ай, как будет убит Есенин, он здесь в больнице уже две недели, все бредит Джимом и говорит докторам: «Вы не знаете, что это за собака. Если Качалов привезет Джима сюда,я буду моментально здоров. Пожму ему лапу и буду здоров, буду с ним купаться в море». Девушка отошла от меня огорченная. - Ну что ж, как-нибудь подготовлю Есенина, чтобы не рассчитывал на Джима». Спустя пять дней Есенин пришел к Василию Ивановичу на спектакль «Царь Федор Иоаннович». Тогда же Качалов познакомил поэта со Станиславским. А через месяц, в июне,Василий Иванович писал из Харькова своей знакомойА.В.Анапитовой: «В Баку возился с Есениным, укрощал его. Его как раз выпустили из больницы ко дню нашего приезда, очень похудевшим, без голоса. В общем, оночень милый малый, с очень нежной душой… Хулиганство у него напускное-от молодости, от талантливости, от всякой «игры». Поздняя московская осень 1925 года. Качалов вновь в Москве. В один из тех осенних дней его посетил Мариенгоф, позже написавший об этой встрече: «По приезде побывали у Качаловых. В маленькой их квартирке в Камергерском пили приветливое хозяйское вино. Василий Иванович читал стихи-Блока, Есенина. Из угла поблескивал черной короткой шерстью и большими умными глазищами качаловский доберман-пинчер. Василий Иванович положил руку на его породистую точеную морду. - Джим… Джим… Хорош? - Хорош! - Есениным воспет! И Качалов прочел стихотворение, посвященное Джиму». Друг Есенина, поэт Вольф Эрлих, в своей книге «Право на песнь» (1930) описал одну из встреч в Москве Есенина и Качалова? «Мы стоим на Тверской. Перед нами горойвозвышаетсявеличественный, весь в часуче Качалов. Есенин держится скромно, почти робко. Когда мы расходимся, он говорит: «Ты знаешь, я передним чувствую себя школьником! Ей-богу! А почему, понять не могу! Не в возрасте же дело!» У поэта и актерабыло еще несколько встреч-коротких, мимолетных… Но неумолимо подходил к концу 1925 год. Словно предчувствуя свой близкий конец, Есенин как-тооборонил, наблюдая с балкона толстовской квартиры на Остоженке невероятно багровый московский закат: «Видалужас?.. Это-мой закат…» Вспоминая один из последних декабрьских вечеров того рокового для поэта года, Качалов писал: «А вот и конец декабря в Москве. Есенин в Ленинграде. Сидим в «Кружке». Часа в два ночи вдруг почему-то обращаюсь к Мариенгофу: - Расскажи, что и как Сергей. - Хорошо, молодцом, поправился, сейчас уехал в Ленинград, хочет там жить и работать, полон всяких планов, решений, надежд. Был у него неделю назад, навещал его в санатории, просил тебе кланяться. И Джиму-обязательно. - Ну, - говорю, - выпьем за его здоровье. Чокнулись. - Пьем, - говорю, - за Есенина. Все подняли стаканы. Нас было за столом человек десять. Это было два-два с половиной часа ночи с 27 на 28 декабря. Не знаю, да, кажется, это и не установлено, жил ли, дышал ли еще наш Сергей в ту минуту, когда мы пили за его здоровье. -Кланяется тебе Есенин, - сказал я Джиму под утро, гуляя с ним по двору. Даже повторил: Слышишь, ты, обалдуй, чувствуешь-кланяется тебе Есенин. Но у Джима в зубах было что-то, чем он был всецело поглощен- кость или льдина,-и он даже не покосился в мою сторону. Я ничем веселымне был поглощен в это полутемное, зимнее, морозное утро, но не посетило и меня никакое предчувствие или ощущение того, что совершилосьв эту ночь в ленинградском «Англетере». Так и не почувствовал, по-видимому, Джимпришествия той самой гостьи, «что всех безмолвней и грустней», которую так упорно и мучительно ждал Есенин. «Она придет, - писал он Джиму, -даю тебе поруку…» Воспоминания Качалова о Сергее Есенинебыли напечатаны впервые в журнале «Красная нива» в 1928 году. Этот же год сталпоследним годомжизни Джима-он внезапно заболел воспалением мозга и погиб. Однако в предшествующиедва года Джим в полной мере испытал на себе отблеск светапоэтической славы,шедшей от воспевшего его поэта.Всякий раз, когда Качалов появлялся в Художественномпроездес Джимом, мгновенно собиралась людская толпа, неотступно следовавшая за актером и его собакой. Всюду слышались возгласы: « Смотрите-Качалов! И … неужели рядом с нимтот самый его пес, воспетый Есениным?..» Конечно, Василия Ивановича знала и любила вся Москва, но и Джим мог поспорить со своим хозяином в известности-он был просто знаменит! Из всех качаловских друзей Джимособенно любил Викентия Викентьевича Вересаева.При появлении писателя он сразу же выбегал ему навстречу и бросался на грудь.В ответ Вересаевнараспевговорил есенинским стихом: «Дай, Джим, на счастье лапу мне». И Джим немедленно давал Вересаеву лапуи приветливо лаял несколько раз.Однажды в присутствии Джима Василий Иванович прочел гостям сцену из «Братьев Карамазовых» Достоевского-диалог Ивана и Черта.Эффект был потрясающий.Что-то странное произошло с Джимом-спокойного псаневозможно было узнать. Он метался, лаял зло и свирепо, на морде появилась пена. Когда кто-то попыталсяего успокоить, он чуть было не покусал гостя. Шерсть Джима вздыбилась, от нее сыпались электрические искры.Все очень испугались, и собаку увели на кухню, где Джим постепенно успокоился. Судя по всему, его испугал второй голос Качалова, голос черта-зловещий, непривычный…»Качаловский черт вселился в Джима», - констатировал, как врач, Вересаев. И добавил: «Тяжелая это, видно, обязанность быть псом у артиста. Да еще наше волнение передалось ему. Бедный Джим! То его воспел Есенин, то взволновал качаловский черт. Наверное, онзавидует простым псам, тем, что живут у одиноких старух». Сохранилась фотография Джима, сделанная в 1926 году. И весной того же года был сделанзамечательный портретный рисунок Джима. Автор этого рисунка-известная художница Ольга ЛюдвиговнаДела-Вос-Кардовская, подруга Ахматовой, Гумилева, Волошина и Сомова, ЛансереиКустодиева… Этот рисунок, запечатлевший Джима-лирического герояодного из лучших есенинских стихотворений-выполнен нанебольшом картоне в пастельных тонах.Старательно подобранные цвета точно передают масть Джима-доберман-пинчер почти черного цвета с коричневымиподпалинами на груди и брюхе…Рисунок хорошо сохранился и занимает почетное место среди других семейных реликвий в доме внучки Качалова-Марины Вадимовны Шверубович. Поневоле вспоминаются словаЮрия Олеши, сказанные им о Сергее Есенине: «…Считать себя счастливым оттого, что не бил зверей по голове,-это необычайно, это может открыть в нас только поэт. И только поэтможет назвать зверейнашими младшими братьями». Каждое стихотворение Есенин-это как бы отдельная страница его мятежной судьбы. И лучшие страницы той судьбы-это проникновенные, лирические исповеди о самых преданных друзьях: обощенившейся суке,о подстреленной лисице… «Песнь о собаке», «Сукин сын», «Собаке Качалова»-каждое из них осмыслено поэтом через мир людей. Эпиграфом ко всемупоэтическому наследию Есенина можно было бы поставить строки: «Каждый стих мой душу зверя лечит». Евангельское выражение «Блажен, иже и скоты милует» более всегоотражает сутьдобросердечной есенинской поэзии. Взволнованный Горький, услышав в авторском исполнении «Песнь о собаке», сказал Есенину, что, на его взгляд,он первый в русской литературе так умело ис такой искренней любовью пишет о животных.А в ответ Есенин задумчивомолвил: «Да, я очень люблю всякое зверье…» Еще при жизни поэта критика отмечала: «Трогает и подчиняет его любовь ко всему земному, а особенно взволнованно пишет оно зверях и очень хорошо их чувствует.Недаром он как-то назвал свои стихи «песней звериных прав». (А.Воронский). …Оборвалась внезапно жизнь поэта, отошлив прошлое« отзвучавшие в сумрак года», но по-прежнему отзывчивы на есенинское отчее слово самые заветные струны наших сердец.И поэтическое посвящение «Собаке Качалова» вносит в разброд нынешних дней теплую ноту подлинных человеческих чувств.
