Когда заходит разговор о мастерах, которые прославились тем, что изготавливали скрипки с необычным звучанием, всегда вспоминаются две итальянские фамилии - Амати и Страдивари. Искусству этих двух великих итальянцев до сих пор поклоняется мир. Небольшой городок Кремона в 16-м и 17-м веке стал известен благодаря двум непревзойденным мастерам.
Но итальянское направление в изготовлении этого музыкального инструмента не единственное. Достойное соперничество, а правильнее сказать, дополнение составляют ему немецкая и французская школа. Каждая из них не просто неповторима, но и существенно отличается от других, имея свои преимущества и недостатки.
Ответить однозначно на вопрос, «Из какого дерева делают скрипку?» невозможно, потому что каждая ее деталь или элемент выполняются из определенной породы. Для верхней деки, на которой в центральной части располагаются два резонаторных отверстия, напоминающих английскую букву «f», используется ель. У этой породы дерева наиболее ярко выражена упругость, которая позволяет добиваться отличного звучания басовых нот. Верхнюю деку делают либо из цельного куска древесины, либо из двух частей.
Нижняя дека, наоборот, несет ответственность за верхние ноты, и соответствующим для этого материалом общепризнан клен. Он используется также и для изготовления обечаек. К тому же, долгое время использовался волнистый клен, который в средневековую Италию доставлялся из Турции, благодаря чему из-под рук скрипичных мастеров вышли их неповторимые творения.
Гриф - еще один важнейший элемент инструмента, который представляет собой продолговатую дощечку. Он постоянно контактирует со струнами, а, следовательно, подвергается износу. Его выполняют из палисандрового дерева или эбенового (черного) дерева, которые отличаются особой твердостью и прочностью. Палисандр к тому же не тонет в воде. Не уступает по этим свойствам и железное дерево, но из-за своего зеленого цвета, не гармонирующего с общей цветовой гаммой скрипки, оно не получило применения.
Из какого дерева делают скрипку, становится понятным лишь теперь. Это три основные породы - ель, клён и палисандр. При этом считается, что наилучшим будет то дерево, которое выросло в естественных условиях в горной местности. В результате природных колебаний температур такие деревья обладают более упругой древесиной при минимальном содержании в ней влаги, что и отражается на звучании инструмента.
У скрипки сложная конфигурация, которая имеет выпуклости и изгибы. У каждого мастера, создающего этот инструмент, свой почерк его создания. Нет и не может быть двух скрипок одинакового звучания, но не только по этой причине. Основная - это свойства древесины, которые никогда не могут повториться.
Из чего делают классические скрипки продвинутые скрипичные мастера
Скрипичный мастер Страдивари и ель
Великий Страдивари из Кремоны – скрипичный мастер, чем дышал, о чем думал, о чем мечтал, создавая свои шедевры. Страдивари великий скрипичный мастер создания и изготовления классической скрипки, секреты которого уже три столетия пытаются разгадать многие умельцы и создать свою мастеровую скрипку. В период с 1930-50 годов в Советском союзе так же были проведены ряд исследований классических скрипок Страдивари. Пытались наладить производство и изготовление классических скрипок в серийном производстве. Анфилов Глеб Борисович в своей научно-популярной книге «Физика и музыка» (1962) упоминает об проходивших исследованиях и их результатах.
Скрипичные мастера задавались вопросом из чего делали скрипки великие мастера, из какого дерева делали скрипки, и в чем секрет уникального звука изготовленных скрипок руками Страдивари.
Остальные скрипичные мастера интуитивно искали изюминку в изготовлении классической скрипки.
Их предположения сводились к элементарным вещам, думали, секрет заключается:
В удалении смолы из ели:
В резонансе ели:
В породе древесины;
В почве, на которой росло дерево;
Во времени года спиливания дерева;
В сухости и наличия червоточин.
Считаеться, что русская ель придает звуку особенную чувственность, нежность и даже серебристость.
Немецкая - обладает силой, мощью и даже грубостью.
Используя эту цепочку размышлений можно предположить, что музыкальные инструменты и классические скрипки изготовленные из материала,
который характерен данной области - отражает характер народа.
Русская музыка должна исполняться на родных инструментах, так же как и немецкая музыка.
А как же умения мастера, слух настройщика, манера исполнения скрипача и качество партитур?
Скрипичный мастер Мухин и пенопласт
Василий Филиппович Мухин, ленинградский скрипичный мастер, оспаривал эти предположения.
Он доказывал своими работами, что ольха не хуже знаменитой тирольской ели. Из своего опыта изготовление скрипки своими руками, делает вывод, что используя древесину в изготовление скрипки, невозможно создать одинаковые по звучанию инструменты. Чтоб сделать идентичные инструменты, с повторяющимся звучанием, необходимо использовать однородный материал, например корпус скрипки изготовить из твердого пенопласта.
Представьте, какое удивление у музыкантов вызвала изготовленная пенопластовая скрипка своими руками. Любопытство взяло верх, взмах смычка и полилась классическая музыка, всех поразил красивый тембр и мощный звук скрипки. Создатель был доволен изготовленной скрипкой. В то время это был прорыв. На скрипке он не остановился, Ленинградский скрипичный мастер изготовил из пенопласта скрипку, альт, виолончель и контрабас для ансамбля смычковых исполнителей. Где они сейчас?
Однажды, эта история создания скрипки и ее опробование,похожая на легенду случилась на радио, когда там делали запись произведений Моцарта два коллектива, но никто из звукорежиссеров не подписал магнитную пленку. Пришлось обратиться к музыкантам Государственного квартета имени С.И.Танеева для идентификации записи. На удивление по тембру и окраске звука музыкальные произведения звучали одинаково. Было трудно отличить пенопластовые инструменты от обычных. Используя пористый материал, однородный по физическим свойствам и химическому составу, В.Мухин доказал, можно изготовить не только скрипку, но и изготавливать одинаковые инструменты, не уступающие классическим, но не превышающим. Скорее всего, они пригодны более для джаза или обучения, чем для академического использования в симфоническом оркестре. Такую скрипку в музыкальном магазине не купишь, но есть тенденция напечатания электронной скрипки на 3D принтере.
Мастера фирмы pBone и пластмасса
Более богатым, чем дерево или пенопласт, диапазоном и спектром частот обладает пластик - пластмасса. Ей можно придать различную цветовую окраску музыкального инструмента и звучания, объем и прозрачность. Начало положено музыка становится пластиковой.
Лучшие ли скрипки делал Страдивари? April 10th, 2014
Покажите вашу скрипку, — сказал Страдивари.
Человек бережно достал из футляра скрипку, не переставая болтать:
Мой хозяин — большой знаток, он высоко ценит эту скрипку, она поет таким сильным, густым голосом, какого мне не доводилось слышать до сих пор ни одной скрипки.
Скрипка — в руках Страдивари. Она — большого формата; светлый лак. И он сразу понял, чьей она работы.
Оставьте ее здесь, — сказал он сухо.
Когда болтун, кланяясь и приветствуя мастера, ушел, Страдивари взял смычок в руки и стал пробовать звук. Скрипка, действительно звучала мощно; звук был большой, полный. Поломка была незначительная, и это не очень повлияло на звук. Он стал ее рассматривать. Скрипка сработана прекрасно, хотя у нее слишком большой формат, толстые края и длинные, похожие на складки смеющегося рта, эфы. Другая рука — другой способ работы. Только теперь заглянул он в отверстие эфа, проверяя себя.
Да, так работать может лишь один человек.
Внутри, на этикетке, черным ровным шрифтом было обозначено: «Joseph Guarnerius».
Это была этикетка мастера Джузеппе Гварнери, прозванного Дель Джезу. Он вспомнил, что недавно с террасы видел Дель Джезу, возвращающегося домой на рассвете; он шатался, разговаривал сам с собой, размахивал руками.
Да как же такой человек может работать? Как может выходить что-либо из его неверных рук? И все-таки… Он взял еще раз скрипку Гварнери и заиграл.
Какой большой, глубинный звук! И даже если выйти под открытое небо на кремоновскую площадь и заиграть перед большой толпой, — и тогда далеко кругом будет слышно.
С тех пор, как умер Николо Амати, его учитель, ни одна скрипка, ни у одного мастера не может сравниться по мягкости и блеску звука с его, Страдивари, скрипками! Но сила! В силе звука он, благородный мастер Антонио Страдивари, должен уступить этому пьянице. Значит его мастерство не было совершенно, значит нужно еще что-то, чего он не знает, а знает тот беспутный человек, чьи руки делали эту скрипку. Значит, не все еще им сделано и не полны его опыты над акустикой дерева, его опыты над составлением лаков. Свободный певучий тон его скрипок можно еще обогатить новыми красками, большой мощностью.
Он взял себя в руки. На старости лет не нужно слишком волноваться. И он успокоил себя тем, что звук гварнериевых скрипок резче, что его заказчики, знатные синьоры, не будут заказывать скрипок у Гварнери. Вот и теперь он получил заказ на квинтет: две скрипки, два альта и виолончель — от испанского двора. Заказ его радовал, он обдумывал его уже целую неделю, делал наброски, чертежи, выбирал дерево, решил попробовать новый способ прикрепления пружины. Он набросал ряд рисунков для инкрустаций, нарисовал герб высокого заказчика. Такие заказчики не пойдут к Гварнери, им не нужны его скрипки, потому что им не нужна глубина звука. Кроме того, Гварнери пьяница и буян. Он не может быть ему опасным противником. И все-таки Джузеппе Гварнери Дель Джезу омрачал последние годы Антонио Страдивари.
Еще спускаясь по лестнице, он услышал громкие голоса, доносящиеся из мастерской.
Обыкновенно ученики, приходя, сразу же направляются к своим верстакам и принимались за работу. Так было заведено издавна. Теперь они шумно разговаривали. Что-то видимо, случилось.
Сегодня ночью, в три часа…
Я сам не видел, мне рассказывала хозяйка, его вели по нашей улице…
Что теперь будет с его учениками?
Не знаю. Мастерская закрыта, на дверях весит замок…
Какой мастер, — говорит Омобоно, — прежде всего пьяница, и этого давно следовало ожидать.
Страдивари вошел в мастерскую.
Что случилось?
Джузеппе Гварнери сегодня арестован и отведен в тюрьму, — сказал Бергонци печально.
Страдивари стоял как вкопанный посредине мастерской.
Вдруг у него задрожали колени.
Так вот как кончает Дель Джезу! Впрочем, этого, действительно, следовало ожидать. Пусть он теперь играет на своих скрипках и услаждает слух тюремщиков. Помещение, правда, маловато для его мощных скрипок, и слушатели, пожалуй, заткнут уши…
Итак, всему наступает свой черед. Как отчаянно боролись все Гварнери против неудач! Когда умер дядя этого Дель Джезу, Пьетро, его вдова Катарина взяла на себя мастерскую. Но мастерская должна была вскоре закрыться. Это — не женское дело, не рукоделие. Потом стали говорить: вот Джузеппе покажет. Еще Гварнери не погибли! И посмотрите, как он забьет самого старого Антонио! А теперь пришел черед и ему.
Страдивари не любил этого человека не только потому, что боялся соперничества и думал, что Гварнери превзошел его в мастерстве. Но вместе с Гварнери Дель Джезу вошел к кремоновским мастерам дух беспокойства и буйства. Мастерская его часто бывала закрыта, ученики распускались и увлекали за собой товарищей, которые работали у других мастеров. Страдивари сам прошел весь искус мастерства — от подмастерья до мастера, — он во всем любил порядок и чин. И жизнь Дель Джезу, смутная и непостоянная, была в его глазах недостойной мастера жизнью. Теперь ему конец. Из тюрьмы в кресло мастера возврата не бывает. Теперь он, Страдивари, остался один. Он строго посмотрел на своих учеников.
Hе будем терять времени, — сказал он.
Зеленая гористая местность в нескольких верстах от Кремоны. И как серое, грязное пятно — мрачное низкое здание с решетками на окнах, окруженное зубчатой стеной. Высокие тяжелые ворота закрывают вход во двор. Это тюрьма, где томятся за толстыми стенами и железными дверьми люди.
Днем узники сидят в одиночных камерах, на ночь их переводят в большую полуподвальную камеру для спанья.
Человек с всклоченной бородой тихо сидит в одной из одиночных камер. Он здесь всего лишь несколько дней. До сих пор ему не было скучно. Он смотрел в окно на зелень, землю, небо, птиц, которые быстро носились мимо окна; часами, еле слышно, насвистывал какую-то однообразную мелодию. Он был занят своими мыслями. Теперь ему стало скучно от безделья, и он томился.
Сколько времени придется пробыть здесь?
Никто хорошенько не знает, за какое преступление он отбывает наказание. Когда вечером его переводят на ночевку в общую камеру, все его засыпают вопросами. Он охотно отвечает, но никто из его ответов не понимает ясно, в чем дело.
Знают, что его ремесло — делать скрипки.
Знает об этом и девочка, дочь тюремщика, которая бегает и играет возле тюрьмы.
Отец сказал как-то вечером:
Этот человек делает, говорят, такие скрипки, которые стоят больших денег.
Однажды забрел к их двору бродячий музыкант, он был такой смешной, а на голове у него была большая черная шляпа. И он стал играть.
К ним близко ведь никто не подходит, люди не любят сюда приходить, да и стража отгоняет всех, кто чуть ближе подойдет к их воротам. А этот музыкант заиграл, и она упросила отца позволить ему доиграть. Когда стража все же прогнала его, она побежала за ним следом, далеко, и, когда никого вблизи не было, он вдруг подозвал ее и спросил ласково:
Нравится тебе, как я играю?
Она сказала:
Нравится.
Ты умеешь петь? Спой мне какую-нибудь песенку, — попросил он.
Она спела ему свою любимую песенку. Тогда человек в шляпе, даже не дослушав ее, положил скрипку на плечо и сыграл то, что она сейчас пела.
От радости она широко раскрыла глаза. Ей было приятно, что она слышит, как ее песенку играют на скрипке. Тогда музыкант сказал ей:
Я буду приходить сюда и играть тебе каждый день все, что ты захочешь, но за это окажи мне услугу. Вот эту маленькую записку ты передашь заключенному, который сидит в той камере, — он указал на одно из окошек, — это он так хорошо умеет делать скрипки, и на его скрипке я играл. Он хороший человек, ты его не бойся. Отцу ничего не говори. А если ты записки не передашь, я тебе больше играть не буду.
Девочка бегала по тюремному двору, пела у ворот, все заключенные и стража знали ее, на нее обращали так же мало внимания, как на кошек, лазавших по крышам, и птиц, садившихся на окна.
Случалось ей юркнуть за отцом в тюремный низкий коридор. Пока отец открывал камеры, она смотрела во все глаза на заключенных. К этому привыкли.
Так ей удалось передать записку. Когда тюремщик во время вечернего обхода открыл дверь камеры и, крикнув: » Собирайся на ночь! «, прошел дальше, к следующим дверям, девочка юркнула внутрь камеры и торопливо сказала:
Человек в большой черной шляпе обещал играть часто, каждый день, и за это он просил передать вам записку.
Она взглянула на него и подошла ближе.
И еще он сказал, что скрипка, на которой он играл, сделана вами синьор арестант. Это правда?
Она подняла на него удивленные глаза.
Тогда он погладил ее по голове.
Тебе надо идти, девочка. Нехорошо, если тебя застанут здесь.
Потом прибавил:
Достань мне палочку и ножик. Хочешь, я тебе сделаю дудочку, и ты сможешь на ней играть?
Заключенный спрятал записку. Ему удалось ее прочесть только назавтра утром. В записке было написано: «Высокородному Джузеппе Гварнери Дель Джезу. — Любовь учеников всегда с тобою». Он крепко сжал в руке записку и улыбнулся.
Девочка подружилась с Гварнери. Сначала она приходила тайком, и отец не замечал этого, но когда раз девочка пришла домой и принесла звонкую деревянную дудочку, он заставил ее во всем признаться. И, странное дело, тюремщик не рассердился. Он повертел в пальцах гладкую дудочку и задумался.
Назавтра он зашел во вне урочное время в камеру Дель Джезу.
Если нужно дерево, — отрывисто сказал он, — можно достать.
Мне нужны мои инструменты, — сказал заключенный.
Инструменты нельзя, — сказал тюремщик и ушел.
Через день он опять зашел в камеру.
Какие инструменты? — спросил он.- Рубанок можно, а напильник нельзя. Если столярную пилу, то можно.
Так в камере Дель Джезу оказался обрубок еловой колоды, столярная пила и клей. Потом тюремщик достал у маляра, расписывавшего тюремную капеллу, лак.
И он был растроган собственным великодушием. Покойная жена его всегда говорила, что он достойный и хороший человек. Он облегчит жизнь этому несчастному, будет продавать его скрипки и брать за них высокую цену, а заключенному будет покупать табак и вино.
«Зачем заключенному нужны деньги?»
Вот только как сбывать скрипки, чтобы никто не знал об этом?
Он задумался.
«Регина, — подумал он о дочери. — Нет, она слишком мала для этого, пожалуй, не справится. Ну да ладно, посмотрим, — решил он. — Пусть делает скрипки, как-нибудь да сбудем».
Трудно Джузеппе Гварнери в маленькой низкой камере работать свои скрипки толстой пилой, большим рубанком, но дни теперь идут быстрее.
Первая скрипка, вторая, третья… Сменяются дни…
Тюремщик продает скрипки. У него появилось новое платье, он стал важный и толстый. По какой цене продает он скрипки? Этого не знает Джузеппе Гварнери Дель Джезу. Он получает табак и вино. И это все.
Это все, что ему осталось. Разве скрипки, которые он отдает тюремщику, хороши? Если б он мог не ставить на них свое имя!
Разве лак, который он употребляет, может улучшить звук? Он только глушит звук и делает его неподвижным. Кареты можно крыть этим лаком! Скрипка от него блестит — и только.
И все, что осталось Джузеппе Гварнери, — табак и вино. Иногда к нему приходит девочка. С нею он коротает часы. Она рассказывает новости, которые случаются в стенах тюрьмы. Больше она сама не знает, а если бы знала, боялась бы сказать: ей строго-настрого запрещено отцом болтать лишнее.
Отец следит за тем, чтобы заключенный не мог получать известие от друзей. Тюремщик боится: теперь это — очень важный, дорогой для него заключенный. На нем он наживается.
В промежутках между заказами Гварнери делает из обломка еловой доски для девочки длинную маленькую скрипку.
Это — сордино, — объясняет он ей, — ее можно положить в карман. На ней играют учителя танцев в богатых домах, когда учат танцевать нарядных детей.
Девочка сидит тихо и внимательно слушает его рассказы. Бывает, что он рассказывает ей о жизни на воле, о своей мастерской, о своих скрипках. О них он говорит, как о людях. Случается, что он вдруг забывает о ее присутствии, вскакивает, начинает ходить широкими шагами по камере, размахивает руками, говорит мудреные для девочки слова. Тогда ей становится скучно, и она незаметно ускользает из камеры.
Смерть и вечная жизнь
С каждым годом все труднее становится Антонио Страдивари работать самому над своими скрипками. Теперь он должен прибегать к помощи других. Все чаще стала появляться на ярлычках его инструментов надпись:
Sotto la Disciplina d» Antonio
Stradiuari F. in Cremonae.1737.
Изменяет зрение, неверны руки, все труднее вырезать эфы, неровными пластами ложится лак.
Но бодрость и спокойствие не покидают мастера. Он продолжает свою ежедневную работу, рано встает, поднимается на свою террасу, сидит в мастерской за верстаком, часами работает в лаборатории.
Много времени нужно ему теперь, чтобы закончить начатую скрипку, но он все-таки доводит ее до конца, и на ярлычке с гордостью, дрожащей рукой, делает приписку:
Antonius Stradivarius Gremonensis
Faciebat Anno 1736, D’ Anni 92.
Обо всем, что волновало его прежде, он перестал думать; он прошел к определенному решению: свои секреты он унесет с собой в могилу. Пусть лучше никто не владеет ими, чем отдавать их людям, не имеющим ни таланта, ни любви, ни дерзости.
Своей семье он дал все, что мог: и богатство, и знатное имя.
За свою долгую жизнь он сделал около тысячи инструментов, которые рассеяны по всему миру. Ему пора и отдохнуть. Он расстается с жизнью спокойно. Теперь уж ничто не омрачает его последних лет. В Гварнери он ошибался. И как могло ему казаться, что этот несчастный, сидящий в тюрьме, мог чем-то помешать ему? Хорошие скрипки Гварнери были просто случайностью. Теперь это ясно и подтверждается фактами: скрипки, которые он теперь делает, грубые, несравнимы с прежними, тюремные скрипки недостойны кремонских мастеров. Мастер пал…
Он не хотел думать о том, в каких условиях работает Гварнери, какое дерево употребляет, как душно и темно в его камере, что инструменты, которыми он работает, скорее подходят для выделки стульев, чем для работы над скрипками.
Антонио Страдивари успокоился на том, что ошибался.
Перед домом Антонио Страдивари, на площади св. Доминика, толпятся люди.
Бегают мальчишки, заглядывая в окна. Окна завешаны темным полотном. Тихо, все разговаривают вполголоса…
Девяносто четыре года прожил, не верится, что умер.
Ненадолго жену пережил, очень он ее уважал.
А что теперь будет с мастерской? Сыновья ведь не в старика.
Закроют, верно. Паоло все продаст и деньги в карман положит.
Да куда им деньги, и так отец довольно оставил.
Прибывают все новые лица, одни замешиваются в толпе, другие входят в дом; то и дело открываются двери, и тогда слышны плачущие голоса — это, по обычаям Италии, женщины громко оплакивают умершего.
Вошел в дверь высокий худощавый монах со склоненной головой.
Смотрите, смотрите: Джузеппе пришел проститься с отцом. Он не очень-то часто к старику хаживал, не в ладах с отцом жил.
Посторонись!
Подъехал катафалк, запряженный восемью лошадьми, украшенный перьями и цветами.
И тонко зазвонили погребальные колокола. Омобоно и Франческо на руках вынесли длинный и легкий гроб с телом отца и поставили на катафалк. И процессия двинулась.
Маленькие девочки, покрытые до пят белыми вуалями, сыпали цветы. По бокам, с каждой стороны шли женщины, одетые в черные платья, в черных густых вуалях, с большими зажженными свечами в руках.
За гробом торжественно и важно шли сыновья, за ними — ученики.
В черных рясах с капюшонами, опоясанные веревками, в грубых деревянных сандалиях шли густой толпой монахи ордена доминиканцев, в церкви которых купил еще при жизни почетное место для своего погребения мастер Антонио Страдивари.
Тянулись черные кареты, Лошадей вели под уздцы тихим шагом, потому что от дома Страдивари до церкви св. Доминика было очень недалеко. И лошади, чувствуя толпу, кивали белыми султанами на головах.
Так медленно, пристойно и важно хоронили в прохладный декабрьский день мастера Антонио Страдивари.
Дошли конца площади. В самом конце площади, на повороте, с похоронной процессией поравнялся конвой.
Конвой вел приземистого бородатого человека. Платье на нем было поношенное и легкое, декабрьский воздух прохладен, и он поеживался.
Вначале он с любопытством наблюдал за большим скоплением людей, — по-видимому, он отвык от этого. Потом его глаза сузились, а на лице появилось выражение человека, внезапно вспомнившего что-то давно забытое. Он стал пристально всматриваться в проходящих мимо людей.
Кого хоронят?
Мимо проехал катафалк.
За катафалком вплотную шли двое важных и прямых, уже немолодых человека.
И он узнал их.
«Как они постарели…» — подумал он, и тогда только понял, кто это и за чьим гробом они идут, понял, что хоронят мастера Антонио Страдивари.
Так и не пришлось им встретиться, не пришлось поговорить с гордым стариком. А ему хотелось, он думал об этом не раз. Как же теперь его секреты? Кому оставил он их?
Ну время не терпит, — сказал ему конвойный, — не останавливаться, идем…- И толкнул арестанта.
Арестант был Джузеппе Гварнери, возвращающийся с очередного допроса в тюрьму.
Запели певчие, слышны стали звуки органа, игравшего реквием в церкви.
Звонили тонкие колокола.
Хмурые и растерянные, сидят Омобоно и Франческо в мастерской отца.
Напрасны все поиски, все пересмотрено, все перерыто, никаких признаков записей, никаких рецептов составления лака, ничего, что могло бы пролить свет на секреты отца,объяснить, отчего их скрипки — точные копии отцовских — звучат по-иному.
Итак, напрасны все надежды. Славы отца им не добиться. Может быть, лучше поступить так, как предлагал Паола: бросить все и заняться другим делом? — Зачем вам это все, — говорит Паоло, — продайте мастерскую, охота сидеть целый день на одном месте за верстаком. Уж, право, мое ремесло лучше — купить- продать, и деньги в кармане.
Может быть, прав Паоло? Распустить учеников и закрыть мастерскую?
Что осталось в мастерской отца? Несколько готовых инструментов, а остальное — все разрозненные части, которые уже некому собрать так, как собрал бы их отец. Девятнадцать образцов для скрипичных бочков, на которых собственноручная подпись отца — на одном совсем свежая…
Но эти подписи, пожалуй, дороже самих частей; можно и не так удачно соединить разрозненные части, а знаменитая подпись, знакомая всей Кремоне и другим городам, за них поручится. Старик еще после смерти сработает для сыновей не одну скрипку.
А еще что? Да разве образцы эфов, сделанные из бумаги, да еще точный объмер эфов Амати из тончайшей меди, сделанный стариком в молодости, различные чертежи и рисунки для двенадцати струнной » виолы д’ амур «, пятиструнной » виолы да гамба » ; эта виола была заказана знатной донной Висконти еще полстолетия назад. Рисунки грифов, смычков, частей смычка, тончайшая вязь для разрисовки бочков, наброски гербов фамилии Медичи — высоких покровителей и заказчиков, рисунки купидона для подгрифа и, наконец, деревянная печать для этикеток, сделанная из трех передвижных цифр: 1,6,6. Много лет добавлял отец знак за знаком к этому трехзначному числу, подчищая вторую шестерку и дописывая следующую цифру от руки, пока не кончился 17-век. тогда старик стер тонким ножом обе шестерки и оставил одну единицу — так привык он к старым цифрам. Тридцать семь лет приписывал он цифры к этой единицы, пока, наконец, цифры не остановились на тридцати семи: 1737.
Может прав Паоло?
И как когда-то, они продолжают мучительно завидовать отцу, который оставил им столько денег и вещей и унес с собой то, чего ни у кого не купишь, нигде не достанешь, — секрет мастерства.
Нет, — вдруг упрямо сказал Франческо, — худо ли, хорошо ли мы будем продолжать работу отца, что ж делать, мы будем по-прежнему работать. Скажи Анжелике, пусть приберет мастерскую, а к дверям прикрепит объявление:» Принимаются заказы на скрипки, виолы, виолончели. Производится починка «.
И уселись за свои верстаки.
источники
http://www.peoples.ru/art/music/maker/antonio_stradivarius/
http://blognot.co/11789
А вот еще вам про скрипку: как вы думаете, Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -12 декабря 2016 на сцене Концертного зала имени П. И. Чайковского российский альтист и дирижер Юрий Башмет и его камерный ансамбль “Солисты Москвы” выступили в честь 25-летия коллектива.
Музыканты сыграли на инструментах Страдивари, Гварнери и Амати, которые специально для юбилейной даты доставили из собрания Государственной коллекции музыкальных инструментов РФ.
ТАСС поговорил с первым заместителем генерального директора Музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки Владимиром Лисенко и скрипичным мастером Владимиром Калашниковым и выяснил, почему эти скрипки так ценны, а имя Страдивари стало почти нарицательным.
Чем так уникальны эти скрипки?
Так называемые барочные скрипки, которые создавались до середины XVII века, обладали достаточно скромным камерным звучанием. Они имели другую форму, а струны для них делали из воловьих жил.
Мастер Николо Амати из итальянской Кремоны изменил форму и усовершенствовал акустический механизм инструмента. А его ученики – Антонио Страдивари и Андреа Гварнери – довели конструкцию скрипки до совершенства.
Талант этих мастеров заключается прежде всего в технологии изготовления и в том, насколько тщательно был построен баланс инструмента. Именно благодаря этому считается, что этим скрипкам нет равных и в наши дни.
Но если были и другие мастера, почему наиболее известны инструменты именно Страдивари?
Все дело в трудолюбии мастера. За свою жизнь Антонио Страдивари, по разным оценкам, создал от тысячи до трех тысяч инструментов. Главной своей жизненной целью он считал изготовление скрипок.
На данный момент по всему миру сохранилось около 600 инструментов Страдивари. Для сравнения, семейство Гварнери создало чуть больше сотни, Амати (от основателя династии Андреа до Николо) – несколько сотен.
К тому же Страдивари был первым, кто сделал скрипку той формы и размеров, которую мы знаем сейчас. Можно сказать, что это бренд, окруженный легендами и имеющий большое наследие. И это имеет значение для больших концертирующих музыкантов или коллекционеров, которые приобретают эти инструменты.
В чем же секрет кремонских мастеров?
Есть определенная система, которая сейчас изучена, за исключением одного – каким грунтом покрывали скрипки. Снаружи этот лак обеспечивает высокую степень сохранности, а внутри усиливает акустический эффект.
Благодаря этому повторить именно такое звучание никому еще не удавалось. Ученые даже делали спектрографический анализ, но состав и технология нанесения лака вызывают вопросы до сих пор.
То есть никто до сих пор не смог разгадать эту технологию?
Еще в XIX веке французский мастер Жан-Батист Вийом, который был последователем Страдивари, разобрал одну из его скрипок. Он ее изучил, собрал заново и сделал точную копию. Но, как отмечали современники, звук, хоть и приближался к инструментам Страдивари, все равно был хуже.
Неужели никто не может создать скрипку, близкую по качеству к инструментам Страдивари?
Строго говоря, наука и технический прогресс продвинулись достаточно далеко. Есть скрипки, которые максимально близки к инструментам Страдивари.
Еще при жизни Страдивари популярностью пользовались инструменты внука Андреа Гварнери – Джузеппе. Он получил прозвище “дель Джезу” – за то, что подписывал свои работы монограммой IHS (Иисус Христос Спаситель).
Но Джузеппе был очень болезненным человеком и из-за этого делал инструменты довольно небрежно в плане отделки. Хотя музыканты отмечают более мощный звук инструментов Гварнери. На одной из скрипок Джузеппе играл Николо Паганини.
Ответим кратко. Антонио Великий Страдивари (Antonio Stradivari) родился в 1644 году в Кремоне (это в Ломбардии), хотя точная дата его рождения не зарегистрирована. За свою жизнь знаменитый итальянский мастер струнных инструментов, ученик Николы Амати (Nicola Amati), создал более 1100 скрипок, гитар, альтов, виолончелей и даже арфу.
Наиболее выдающиеся инструменты великий кремонец создал с 1698 по 1725 годы. Скрипки Страдивари этого периода ценятся особенно высоко, у каждой есть имя. Сегодня в мире насчитывается порядка 600 скрипок мастера, и, несмотря на свой возраст, каждая находится в превосходном состоянии.
Причём независимо от попыток учёных разгадать тайну древних инструментов и даже развеять миф о неповторимости творений итальянских мастеров XVII−XVIII вв., от сообщений о «Страдивари сегодняшнего дня», среди которых скрипичный мастер из Бонна Штефан-Петер Грайнер (Stefan-Peter Greiner), все крупные исполнители продолжают безоговорочно отдавать предпочтение инструментам Страдивари, Амати или Гварнери.
Владельцами бесценных инструментов с особым «голосом» были или являются сегодня выдающиеся скрипачи – Давид Ойстрах, Максим Венгеров, немка Анне-Софи Муттер (Anne-Sophie Mutter), австриец Луц Лесковиц (Luz Leskowitz), американцы Яша Хейфец (Jascha Heifetz) и Иегуди Менухин (Yehudi Menuhin)… Понятно, что всех перечислить в этом ответе невозможно. На скрипке Le Brun 1712 года играл Никколо Паганини (Niccolò Paganini), причём с его именем связаны ещё две – Paganini-Desaint 1680 года и Paganini 1697 года, на которой её владелец Эдвин Мартон (Edvin Marton) играл во время выступления Димы Билана на Евровидении-2008. А многие экземпляры украсили собой лучшие музеи мира и частные коллекции, в том числе королевских семей либо знаменитых личностей. К примеру, наследников семьи Да Винчи, чьё имя – Leonardo da Vinci – присвоено скрипке 1725 года, или наследникам Феликса Мендельсона (скрипка Red Mendelssohn, 1721 г.).
Логично, что шедевры Страдивари стоят огромные деньги. Самая дорогая сегодня скрипка великого итальянца – «Леди Блант» (Lady Blunt) 1721 года, принадлежавшая и названная в честь внучки лорда Байрона. В 2011 году её продали на благотворительном интернет-аукционе Tarisio Auctions за 9,8 млн. фунтов стерлингов (10,7 млн. евро).
Ну а как перевозят такой раритет через границу… Разрешительных документов должно быть немало, но, думается, подробности лучше узнавать у компетентных органов. Можете задать вопрос, к примеру, специальному уполномоченному Федерального правительства по культуре и СМИ (Der Beauftragte der Bundesregierung für Kultur und Medien, BKM). В любом случае, и в Германии, и в Евросоюзе, и в России или СНГ существуют законы о вывозе и ввозе культурных ценностей. В ФРГ это Kulturgutsicherungsgesetz (KultgutSiG), в РФ – № 4804−1 «O вывoзе и ввoзе культурных ценнoстей». Впрочем, в статье 9 «Культурные ценности, не подлежащие вывозу из Российской Федерации» указано: культурные ценнoсти, сoзданные бoлее 100 лет назад, вывoзу из Рoссии не пoдлежат.
