Когда-то Хемингуэй поспорил, что сочинит рассказ из шести слов (на языке оригинала), который станет самым трогательным из всех ранее написанных. И он выиграл спор.
1. “Продаются детские ботиночки. Не ношенные.”
(«For sale: baby shoes, never used.»)
2. Победитель конкурса на самый короткий рассказ, имеющий завязку, кульминацию и развязку. (О. Генри)
«Шофер закурил и нагнулся над бензобаком, посмотреть много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года.»
3. Фредерик Браун. Кратчайшая страшная история из когда-либо написанных.
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались.»
4. В Великобритании был проведен конкурс на самый короткий рассказ.
Параметры были следующие:
- Должен быть упомянут Бог,
- Королева,
- Должно быть немного секса
и присутствовать какая-то тайна.
Рассказ - победитель:
- Господи! - вскричала королева, - я беременна, и неизвестно от
кого!…
5. B конкурсe на самую короткую автобиографию победила одна пожилая француженка, которая написала:
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь - наоборот».
Джейн Орвис. Окно.
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна.
Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь – то, что видно через занавески.
Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты.
Его жизнь – пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
Лариса Керкленд. Предложение.
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Как, нет?!
Чарльз Энрайт. Призрак.
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку.
Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.
Эндрю Э. Хант. Благодарность.
Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали.
Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты…
Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине.
“Спасибо тебе, Господи, – подумал он, – жизнь просто восхитительна!”
Брайан Ньюэлл. Чего хочет дьявол.
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
– Слушай, чего он от тебя хотел?
– Мою душу. А от тебя?
– Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
– Хочешь, пойдём поедим?
-Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
– Ничего страшного. У меня полно.
Алан Е. Майер. Невезение.
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
– Мистер Фуджима, – сказала она, – вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
– Где я?
– В Нагасаки, – ответила она.
Джей Рип. Судьба.
Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел – и мы поженимся, решка – и мы расстанемся навсегда.
Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел.
Мы уставились на нее с недоумением.
Затем, в один голос, мы сказали: “Может, еще разок?”
Роберт Томпкинс. В поисках Правды.
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
– Вы – Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
– Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
– Скажи им, что я молода и красива!
Август Салеми. Современная медицина.
Ослепительный свет фар, оглушающий скрежет, пронзительная боль, абсолютная боль, затем теплый, манящий, чистый голубой свет. Джон почувствовал себя удивительно счастливым, молодым, свободным, он двинулся по направлению к лучистому сиянию.
Боль и темнота медленно вернулись. Джон медленно, с трудом открыл опухшие глаза. Бинты, какие-то трубки, гипс. Обеих ног как не бывало. Заплаканная жена.
– Тебя спасли, дорогой!
Журнал New Time однажды объявил конкурс на лучший короткий рассказ: длина ограничивалась количеством слов, их не должно было быть больше 55. Неожиданно для себя редактор журнала Стив Мосс получил такой отклик, что был вынужден нанять двух помощников только для того, чтобы прочесть все полученные истории. Выбирать было очень тяжело — многие авторы продемонстрировали блестящее владение слогом и словом. Вот некоторые из самых интересных рассказов.
Несчастная, Дэн Эндрюс
Говорят, зло не имеет лица. Действительно, на его лице не отражалось никаких чувств. Ни проблеска сочувствия не было на нем, а ведь боль просто невыносима. Разве он не видит ужас в моих глазах и панику на моем лице? Он спокойно, можно сказать, профессионально выполнял свою грязную работу, а в конце учтиво попросил: «Прополощите рот, пожалуйста».
Рандеву, Николь Веддл
Зазвонил телефон.
Алло, - прошептала она.
Виктория, это я. Давай встретимся у причала в полночь.
Хорошо, дорогой.
И пожалуйста, не забудь захватить с собой бутылочку шампанского, - сказал он.
Не забуду, дорогой. Я хочу быть с тобой сегодня ночью.
Поторопись, мне некогда ждать! - сказал он и повесил трубку.
Она вздохнула, затем улыбнулась.
Интересно, кто это, - сказала она.
Чего хочет дьявол, Брайан Ньюэлл
Два мальчика стояли и смотрели, как Сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
Слушай, чего он от тебя хотел?
Мою душу. А от тебя?
Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
Хочешь, пойдём, поедим?
Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
Ничего страшного. У меня полно.
Высшее образование, Рон Баст
В университете мы просто протирали штаны, - сказал Дженнингс, отмывая грязные руки. - После всех этих сокращений бюджета они многому вас не научат, они просто ставили оценки, и все шло своим чередом.
Так как же вы учились?
А мы и не учились. Впрочем, можешь посмотреть, как я работаю.
Медсестра открыла дверь.
Доктор Дженнингс, вы нужны в операционной.
Решающий миг, Тина Милберн
Она почти слышала, как двери ее тюрьмы захлопываются.
Свобода ушла навсегда, теперь ее судьба в чужих руках и никогда ей не увидеть воли.
В голове ее замелькали безумные мысли о том, как хорошо бы сейчас улететь далеко-далеко. Но она знала, что скрыться невозможно.
Она с улыбкой повернулась к жениху и повторила: «Да, я согласна».
Прятки, Курт Хоман
Девяносто девять, сто! Кто не спрятался, я не виноват!
Я ненавижу водить, но для меня это гораздо легче, чем прятаться. Входя в темную комнату, я шепчу тем, кто затаился внутри: «Стукали-пали!».
Они взглядом провожают меня по длинному коридору, и в висящих на стенах зеркалах отражается моя фигура в черной сутане и с косой в руках.
Постельная история, Джеффри Уитмор
Осторожнее, детка, он заряжен, - сказал он, возвращаясь в спальню.
Ее спина опиралась на спинку кровати.
Это для твоей жены?
Нет. Это было бы рискованно. Я найму киллера.
А если киллер - это я?
Он ухмыльнулся.
У кого же хватит ума нанять женщину для убийства мужчины?
Она облизнула губы и навела на него мушку.
У твоей жены.
В больнице, Барнаби Конрадеще
Она с бешеной скоростью гнала машину. Господи, только бы успеть вовремя.
Но по выражению лица врача из реанимационной палаты она поняла все.
Она зарыдала.
Он в сознании?
Миссис Аллертон, - мягко сказал врач, - вы должны быть счастливы. Его последние слова были: «Я люблю тебя, Мэри».
Она взглянула на врача и отвернулась.
Спасибо, - холодно произнесла Джудит.
Начало, Энрике Кавалитто
Она была зла на него. В своей идиллической жизни они имели почти все, но она жаждала одного - того, чего у них никогда не было. Только его трусость была помехой.
Потом надо будет избавиться от него, но пока еще рано. Лучше быть спокойной и хитрой. Прекрасная в своей наготе, она схватила плод.
Адам, - тихо позвала она.
Окно, Джейн Орви
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь - то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь - пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
В поисках Правды, Роберт Томпкинс
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
Вы - Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
Скажи им, что я молода и красива!
Короткие рассказы о любви создавать могут лишь настоящие знатоки человеческой души. В произведении малой прозы отобразить глубинные переживания не так просто. С этим прекрасно справлялся русский классик Иван Бунин. Интересные короткие рассказы о любви создавали также Иван Тургенев, Александр Куприн, Леонид Андреев и другие писатели. В этой статье мы рассмотрим авторов зарубежной и отечественной литературы, в творчестве которых присутствуют небольшие лирические произведения.
Иван Бунин
Короткие рассказы о любви... Какими они должны быть? Для того чтобы это понять, необходимо читать произведения Бунина. Этот писатель является непревзойденным мастером сентиментальной прозы. Его произведения являются образцом этого жанра. В знаменитый сборник «Темные аллеи» вошли тридцать восемь романтических историй. В каждой из них автор не только раскрыл глубинные переживания своих героев, но и смог передать то, насколько могучей силой обладает любовь. Ведь это чувство способно изменить судьбу человека.
Такие короткие рассказы о любви, как «Кавказ», «Темные аллеи», «Поздний час», могут поведать о великом чувстве больше, чем сотни сентиментальных романов.
Леонид Андреев
Любви все возрасты покорны. Не только чистому чувству молодых людей посвящали талантливые писатели короткие рассказы о любви. Для сочинения на эту тему, которое иногда задают в школе, материалом может служить произведение Леонида Андреева «Герман и Марта», главные герои которого крайне далеки от возраста Ромео и Джульетты. Действие этого рассказа происходит в одном из городов Ленинградской области в начале века. Тогда местечко, в котором произошло трагическое событие, описываемое русским писателем, принадлежало Финляндии. Согласно законам этой страны люди, которые достигли пятидесятилетнего возраста, могут вступить в брак лишь с разрешения детей.
Печальна была история любви Германа и Марты. Самые близкие люди в их жизни не пожелали понять чувства двух немолодых людей. Герои рассказа Андреева не смогли быть вместе, а потому история закончилась трагически.
Василий Шукшин
Короткие рассказы о если они созданы настоящим художником, особенно проникновенны. Ведь сильнее чувства, которое испытывает женщина к своему ребенку, на свете нет ничего. Об этом с грустной иронией поведал сценарист и режиссер Василий Шукшин в рассказе «Материнское сердце».
Главный герой этого произведения оказался в беде по собственной вине. Но материнское сердце хотя и мудрое, но не признает никакой логики. Женщина преодолевает немыслимые преграды, дабы вызволить своего сына из тюрьмы. «Материнское сердце» - одно из самых проникновенных произведений отечественной прозы, посвященных любви.
Людмила Куликова
Еще одним произведением о самом могучем чувстве является рассказ «Свиделись». Людмила Куликова посвятила его любви матери, жизнь которой прекращается после предательства единственного любимого сына. Эта женщина дышит, разговаривает, улыбается. Но она уже не живет. Ведь сын, который был смыслом ее жизни, не давал о себе знать более двадцати лет. Рассказ Куликовой проникновенный, грустный и очень поучительный. Материнская любовь - самое светлое, что может быть у человека. Предать ее - значит совершить величайший грех.
Анатолий Алексин
Небольшой рассказ, который называется «Домашнее сочинение», посвящен любви как материнской, так и юношеской. Однажды герой Алексина - мальчик Дима - обнаруживает в старой толстой энциклопедии письмо. Послание написано много лет назад, и автора его уже нет в живых. Им был ученик десятого класса, а адресатом - одноклассница, в которую он был влюблен. Но письмо осталось без ответа, потому как наступила война. Автор письма погиб, не отправив его. Девочка, которой предназначались романтические строки, окончила школу, институт, вышла замуж. Ее жизнь продолжалась. Мать автора этого письма навсегда перестала улыбаться. Ведь пережить своего ребенка невозможно.
Стефан Цвейг
Длинные и короткие рассказы о любви создавал также и знаменитый австрийский прозаик. Одно из таких произведений называется «Письмо незнакомки». Когда читаешь признание героини этой новеллы, всю жизнь любившей человека, который не помнил ни лица, не имени ее, становится очень грустно. Но вместе с тем появляется надежда, что настоящее возвышенное и самоотверженное чувство все же существует, а не является лишь художественным вымыслом талантливого писателя.
Рассказы классиков — классическая проза о любви, романтика и лирика, юмор и грусть в рассказах признанных мастеров жанра.
Антонио был молод и горд. Он не хотел подчиняться своему старшему брату, Марко, хотя тот и должен был со временем стать правителем всего королевства. Тогда разгневанный старый король изгнал Антонио из государства, как мятежника. Антонио мог бы укрыться у своих влиятельных друзей и переждать время отцовской немилости или удалиться за море к родственникам своей матери, но гордость не позволяла ему этого. Переодевшись в скромное платье и не взяв с собой ни драгоценностей, ни денег, Антонио незаметно вышел из дворца и вмешался в толпу. Столица была городом торговым, приморским; ее улицы всегда кипели народом, но Антонио недолго бродил бесцельно: он вспомнил, что теперь должен сам зарабатывать себе пропитание. Чтобы не быть узнанным, он решился избрать самый черный труд, пошел на пристань и просил носильщиков принять его товарищем. Те согласились, и Антонио тотчас же принялся за работу. До вечера таскал он ящики и тюки и только после захода солнца отправился со своими товарищами на отдых.
Мне удивительно везет! Если бы мои кольца не были распроданы, я бы нарочно для пробы бросила одно из них в воду, и если бы у нас еще ловили рыбу, и если бы эту рыбу давали нам есть, то я непременно нашла бы в ней брошенное кольцо. Одним словом — счастье Поликрата. Как лучший пример необычайного везенья, расскажу вам мою историю с обыском. К обыску, надо вам сказать, мы давно были готовы. Не потому, что чувствовали или сознавали себя преступниками, а просто потому, что всех наших знакомых ужо обыскали, а чем мы хуже других.
Ждали долго — даже надоело. Дело в том, что являлись обыскивать обыкновенно ночью, часов около трех, и мы установили дежурство — одну ночь муж не спал, другую тетка, третью — я. А то неприятно, если все в постели, некому дорогих гостей встретить и занять разговором, пока все оденутся.
I
Мольтон-Чейс — очаровательное старинное имение, в котором семья Клейтонов проживает уже не одну сотню лет. Его нынешний владелец, Гарри Клейтон, богат, и поскольку прелестями супружеской жизни он наслаждается всего лишь пятый год и пока что не получает к Рождеству счетов из колледжа и школы, то ему хочется, чтобы дом постоянно был полон гостей. Каждого из них он принимает с сердечным и искренним радушием.
Декабрь, канун Рождества. Семья и гости собрались за обеденным столом.
— Белла! Не желаешь ли после обеда принять участие в верховой прогулке? — обратился Гарри к сидевшей напротив него супруге.
Белла Клейтон, маленькая женщина с ямочками на щеках и простодушным под стать своему супругу — выражением на лице, сразу же ответила:
— Нет, Гарри! Только не сегодня, дорогой. Ты же знаешь, что до семи вечера в любую минуту могут приехать Деймеры, и мне не хотелось бы отлучаться из дому, не встретив их.
— А можно ли узнать, миссис Клейтон, кто, собственно, такие эти Деймеры, чей приезд лишает нас нынче вашего милого общества? — осведомился капитан Мосс, друг мужа, который подобно многим красивым мужчинам считал себя вправе быть еще и нескромным.
Но обидчивость менее всего была свойственна натуре Беллы Клейтон.
— Деймеры — мои родственники, капитан Мосс, — ответила она, — во всяком случае, Бланш Деймер — моя кузина.
Дачка была крошечная — две комнатки и кухня. Мать ворчала в комнатах, кухарка в кухне, и так как объектом ворчания для обеих служила Катенька, то оставаться дома этой Катеньке не было никакой возможности, и сидела она целый день в саду на скамейке-качалке. Мать Катеньки, бедная, но неблагородная вдова, всю зиму шила дамские наряды и даже на входных дверях прибила дощечку «Мадам Параскове, моды и платья». Летом же отдыхала и воспитывала гимназистку-дочь посредством упреков в неблагодарности. Кухарка Дарья зазналась уже давно, лет десять тому назад, и во всей природе до сих пор не нашлось существа, которое сумело бы поставить ее на место.
Катенька сидит на своей качалке и мечтает «о нем». Через год ей будет шестнадцать лет, тогда можно будет венчаться и без разрешения митрополита. Но с кем венчаться-то, вот вопрос?
Следует отметить, что этот рассказ не такой уж чересчур смешной.
Другой раз бывают такие малосмешные темы, взятые из жизни. Там какая-нибудь драка, мордобой или имущество свистнули.
Или, например, как в этом рассказе. История о том, как потонула одна интеллигентная дама. Так сказать, смеха с этого факта немного можно собрать.
Хотя, надо сказать, что и в этом рассказе будут некоторые смешные положения. Сами увидите.
Конечно, я не стал бы затруднять современного читателя таким не слишком бравурным рассказом, но уж очень, знаете, ответственная современная темка. Насчет материализма и любви.
Одним словом, это рассказ насчет того, как однажды через несчастный случай окончательно выяснилось, что всякая мистика, всякая идеалистка, разная неземная любовь и так далее и тому подобное есть форменная брехня и ерундистика.
И что в жизни действителен только настоящий материальный подход и ничего, к сожалению, больше.
Может быть, это чересчур грустным покажется некоторым отсталым интеллигентам и академикам, может быть, они через это обратно поскулят, но, поскуливши, пущай окинут взором свою прошедшую жизнь и тогда увидят, сколько всего они накрутили на себя лишнего.
Так вот, дозвольте старому, грубоватому материалисту, окончательно после этой истории поставившему крест на многие возвышенные вещи, рассказать эту самую историю. И дозвольте еще раз извиниться, если будет не такой сплошной смех, как хотелось бы.
I
Султан Магомет II Завоеватель, покоритель двух империй, четырнадцати королевств и двухсот городов, поклялся, что будет кормить своего коня овсом на алтаре святого Петра в Риме. Великий визирь султана, Ахмет-паша, переплыв с сильным войском через пролив, обложил город Отранто с суши и с моря и взял его приступом 26 июня, в год от воплощения Слова 1480. Победители не знали удержу своим неистовства м: пилой перепилили начальника войск, мессера Франческо Ларго, множество жителей из числа способных носить оружие перебили, архиепископа, священников и монахов подвергали всяческим унижениям в храмах, а благородных дам и девушек лишали насилием чести.
Дочь Франческо Ларго, красавицу Джулию, пожелал взять в свой гарем сам великий визирь. Но не согласилась гордая неаполитанка стать наложницей нехристя. Она встретила турка, при первом его посещении, такими оскорблениями, что он распалился против нее страшным гневом. Разумеется, Ахмет-паша мог бы силой одолеть сопротивление слабой девушки, но предпочел отомстить ей более жестоко и приказал бросить ее в городскую подземную тюрьму. В тюрьму эту неаполитанские правители бросали только отъявленных убийц и самых черных злодеев, которым хотели найти наказание злее смерти.
Джулию, связанную по рукам и ногам толстыми веревками, принесли к тюрьме в закрытых носилках, так как даже турки не могли не оказывать ей некоторого почета, подобавшего по ее рождению и положению. По узкой и грязной лестнице ее стащили в глубину тюрьмы и приковали железной цепью к стене. На Джулии осталось роскошное платье из лионского шелка, но все драгоценности, бывшие на ней, сорвали: золотые кольца и браслеты, жемчужную диадему и алмазные серьги. Кто-то снял с нее и сафьянные восточные башмаки, так что Джулия оказалась босой.
В пять дней был создан мир.
«И увидел Бог, что хорошо», — сказано в Библии.
Увидел, что хорошо, и создал человека.
Зачем? — спрашивается.
Тем не менее создал.
Вот тут и пошло. Бог видит, «что хорошо», а человек сразу увидел, что неладно. И то нехорошо, и это неправильно, и почему заветы и для чего запреты.
А там — всем известная печальная история с яблоком. Съел человек яблоко, а вину свалил на змея. Он, мол, подстрекал. Прием, проживший многие века и доживший до нашего времени: если человек набедокурил, всегда во всем виноваты приятели.
Но не судьба человека интересует нас сейчас, а именно вопрос — зачем он был создан? Не потому ли, что и мироздание, как всякое художественное произведение, нуждалось в критике?
Конечно, не все в этом мироздании совершенно. Ерунды много. Зачем, например, у какой-нибудь луговой травинки двенадцать разновидностей и все ни к чему. И придет корова, и заберет широким языком, и слопает все двенадцать.
И зачем человеку отросток слепой кишки, который надо как можно скорее удалять?
— Ну-ну! — скажут. — Вы рассуждаете легкомысленно. Этот червеобразный отросток свидетельствует о том, что человек когда-то…
Не помню, о чем он свидетельствует, но, наверное, о какой-нибудь совсем нелестной штуке: о принадлежности к определенному роду обезьян или каких-нибудь южноазиатских водяных каракатиц. Пусть уж лучше не свидетельствует. Червеобразный! Эдакая гадость! А ведь сотворен.
Из своего шезлонга миссис Хэмлин безучастно разглядывала взбиравшихся по трапу пассажиров. В Сингапур судно пришло ночью, и с самого рассвета началась погрузка: лебедки надрывались целый день, но став привычным, неумолчный скрип их более не резал слух. Позавтракала она в «Европе» и, чтобы скоротать время, села в колясочку рикши и покатила по нарядным, кишащим разноликим людом улицам города. Сингапур — место великого столпотворения народов. Малайцев, истинных сынов этой земли, здесь попадается немного, но видимо-невидимо угодливых, проворных и старательных китайцев; темнокожие тамилы неслышно перебирают босыми ступнями, как будто ощущают здесь себя людьми чужими и случайными, зато холеные богатые бенгальцы прекрасно чувствуют себя в своих кварталах и преисполнены самодовольства; подобострастные и хитрые японцы поглощены какими-то своими спешными и, видно, темными делишками, и только англичане, белеющие шлемами и парусиновыми панталонами, летящие в своих автомобилях и вольно восседающие на рикшах, беспечны и непринужденны с виду. С улыбчивой безучастностью несут правители этой роящейся толпы бремя своей власти. Устав от города и зноя, миссис Хэмлин ждала, чтоб пароход продолжил свой неблизкий путь через Индийский океан.
Завидев поднимавшихся на палубу доктора и миссис Линселл, она им помахала — ладонь у нее была крупная, да и сама она была большая, высокая. От Иокогамы где началось ее нынешнее плавание, она с недобрым любопытством наблюдала, как быстро нарастала близость этой пары. Линселл был морским офицером, прикомандированным к британскому посольству в Токио, и безразличие, с которым он взирал на то, как доктор увивается за его женой, заставляло недоумевать миссис Хэмлин. По трапу поднималось двое новеньких, и, чтоб развлечься, она стала гадать, женаты они или холосты. Вблизи нее, сдвинув плетеные кресла, расположилась мужская компания — плантаторы, подумала она, глядя на их костюмы цвета хаки и широкополые фетровые шляпы; стюард сбился с ног, выполняя их заказы. Они переговаривались и смеялись слишком громко, ибо влили в себя достаточно спиртного, чтоб впасть в какое-то дурашливое оживление; то явно были проводы, но чьи, миссис Хэмлин не могла понять. До отплытия оставались считанные минуты. Пассажиры всё прибывали и прибывали и наконец по сходням величественно прошествовал мистер Джефсон, консул; он ехал в отпуск. На корабль он сел в Шанхае и сразу стал ухаживать за миссис Хэмлин, но у нее не было ни малейшего расположения к флирту. Вспомнив о том, что сейчас гнало ее в Европу, она нахмурилась. Рождество она хотела встретить в море, вдали от всех, кому есть до нее хоть сколько-нибудь дела. От этой мысли у нее мгновенно сжалось сердце, но она тут же рассердилась на себя за то, что воспоминание, которое она решительно изгнала, вновь бередит ее сопротивляющийся ум.
Вольно, мальчик, на воле! На воле, мальчик, на своей!
Новгородская песня
— Вот и лето настало.
— Вот и весна. Май. Весна.
Ничего здесь не разберешь. Весна? Лето? Жара, духота, потом — дождь, снежок, печки топят. Опять духота, жара.
У нас было не так. У нас — наша северная весна была событие.
Менялось небо, воздух, земля, деревья.
Все тайные силы, тайные соки, накопленные за зиму, рвались наружу.
Ревели животные, рычали звери, воздух шумел крыльями. Высоко, под самыми облаками, треугольником, как взлетевшее над землею сердце, неслись журавли. Река звенела льдинами. Ручьи по оврагам журчали и булькали. Вся земля дрожала в свете, в звоне, в шорохах, шепотах, вскриках.
И ночи не приносили покоя, не закрывали глаз мирной тьмой. День тускнел, розовел, но не уходил.
И мотались люди, бледные, томные, блуждали, прислушивались, словно поэты, ищущие рифму к уже возникшему образу.
Трудно становилось жить обычною жизнью.
В начале нынешнего столетия случилось важное событие: у надворного советника Ивана Мироновича Заедина родился сын. Когда первые порывы родительских восторгов прошли и силы матери несколько восстановились, что случилось очень скоро, Иван Миронович спросил жену:
— А что, душка, как вы думаете, молодчик-то, должно быть, будет вылитый я?
— Уж как не так! Да и не дай того бог!
— А что, разве того… я не хорош, Софья Марковна?
— Хороши-да несчастны! Всё врознь идете; нет у вас заботы никакой: семь аршин сукна на фрак идет!
— Вот уж и прибавили. Что вам жаль сукна, что ли? Эх, Софья Марковна! Не вы бы говорили, не я бы слушал!
— Хотела из своей кацавейки жилетку скроить: куда! в половины не выходит… Эка благодать божия! Хоть бы вы побольше ходили, Иван Миронович: ведь с вами скоро срам в люди показаться!
— Что ж тут предосудительного, Софья Марковна? Вот я каждый день в департамент хожу и никакого вреда-таки себе не вижу: все смотрят на меня с уважением.
— Смеются над вами, а у вас и понять-то ума нет! А еще хотите, чтоб на вас другие похожи были!
— Право, душка, вы премудреная: что ж тут удивительного, если сын похож на отца будет?
— Не будет!
— Будет, душка. Теперь уж карапузик такой… Опять и нос возьмите… можно сказать, в человеке главное.
— Что вы тут с носом суетесь! Он мое рождение.
— И мое тоже; вот увидите.
Тут начались взаимные доводы и опровержения, которые кончились ссорою. Иван Миронович говорил с таким жаром, что верхняя часть его огромного живота закачалась, подобно стоячему болоту, нечаянно потрясенному. Так как на лице новорожденного еще нельзя было ничего разобрать, то, несколько успокоившись, родители решились ждать удобнейшего времени для разрешения спора и заключили на сей конец следующее пари: если сын, которого предполагалось назвать Дмитрием, будет похож на отца, то отец имеет право воспитывать его единственно по своему усмотрению, а жена не вправе иметь в то дело ни малейшего вмешательства, и наоборот, если выигрыш будет на стороне матери…
— Вы сконфузитесь, душка, наперед знаю, что сконфузитесь; откажитесь лучше… возьмите нос, — говорил надворный советник, — а я так уверен, что хоть, пожалуй, на гербовой бумаге напишу наше условие да в палате заявлю, право.
— Вот еще выдумали на что деньги тратить; эх, Иван Миронович, не дал вам бог здравого рассуждения, а еще «Северную пчелу» читаете.
— На вас не угодишь, Софья Марковна. Вот посмотрим, что вы скажете, как я Митеньку буду воспитывать.
— Не будете!
— А вот увидим!
— Увидите!
Через несколько дней Митеньке был сделан формальный осмотр в присутствии нескольких родственников и друзей дома.
— Он на вас не похож ни йоты, душка!
— Он от вас как от земли небо, Иван Миронович!
Оба восклицания вылетели в одно время из уст супругов и подтверждены присутствующими. В самом деле, Митенька нисколько не походил ни на отца, ни на мать.
