Что сближает и что разобщает этих героев романа "Отцы и дети"?
Базарова и Аркадия Кирсанова связывает нигилистическая теория, общественное движение молодежи, понимавшей необходимость назревших реформ. Горячее желание Аркадия участвовать в рождении новых идей по реформированию общества привело его под опеку Базарова, которому нравилась роль наставника и учителя, поэтому он и пытался сблизиться с Аркадием. Поначалу «ученик» очень хотел угодить «учителю», даже занялся «перевоспитанием» своего отца, Николая Петровича. Как выяснилось позже, ни дружбы, ни общего дела у Аркадия и Евгения на самом деле не было. Позднее Базаров называет своего «ученика» «мякеньким либеральным баричем», в котором нет «ни дерзости, ни злости», а потому он не годится «для горькой, терпкой, бобыльной жизни». Да и сам Аркадий понимал, что пути их разойдутся: он женится, а создав семью, продолжит родовые традиции дворян Кирсановых.
Базарову нужны были сторонники, последователи, ученики, как свита королю. И Аркадий убеждается в этом, когда спрашивает о Ситникове: «...зачем он здесь?» Ответ Базарова показывает бездонную пропасть его самолюбия: «Ты, брат, глуп еще... Ситниковы нам необходимы. Мне... нужны подобные олухи. Не богам же, в самом деле, горшки обжигать». Аркадий понимает, что он тоже относится к «олухам», и его это оскорбляет.
Для раскрытия идейного содержания романа большое значение имеет эпизод, где герои беседуют, лежа на сене. Здесь продолжается идеологический спор, начатый еще в имении Кирсановых. Аркадий, которому казалось, что он является единомышленником Базарова, постепенно осознает, как далеки его представления о назревших переменах в жизни от нигилистической теории друга и наставника.
В предыдущей (XIX главе) автор отмечает, что «между обоими молодыми людьми с некоторых пор установилось какое-то лжеразвязное подтрунивание, что всегда служит признаком тайного неудовольствия или невысказанных подозрений». Именно в этот вечер Аркадий понял, что Базаров презирает тех, кто считает себя его учениками. Он и сам не испытывал уважения к Ситникову и Кукшиной, но не хотел бы подвергать их оскорблениям, хотя невольно иногда участвует в очень неприятных сценах унижения «единомышленников».
Разговор молодых людей под стогом сена помогает раскрыть новые стороны характера Базарова и его взаимоотношений с Аркадием. Трагическое положение Базарова в том, что он отвергнут любимой женщиной. Но даже Аркадий не понимает друга, хотя ему Евгений признался, что потерпел поражение. Впервые Базаров осознал, что такое крах в помыслах и надеждах. Он глубоко переживает, он похудел, не может спать, почти болен. Для него, отрицавшего любовь как романтизм и непростительную глупость, вдруг открылась истина: человеческое сердце способно на глубокие и сильные чувства, когда разум и жизнь подчиняются одной цели – быть рядом с любимой. Еще недавно Базаров не стремился связывать себя серьезными отношениями с женщиной и мог бы поступить, как другие: «давай бог ноги». Теперь же Евгений уверяет Аркадия, что он не такой. Оказалось, что в испытании любовью проявилась сильная, крепкая натура человека, способного ответственно решать вопросы отношений между мужчиной и женщиной. Но именно в этот переломный и тяжелый для Базарова период он вдруг отброшен ударом отрицания, как ненужный предмет или нежелательное явление в жизни той, которая стала ему дороже всего на свете.
В беседе с Аркадием под стогом сена Базаров обещает, что больше не заговорит о чувствах. Он борется со своей болью, пытаясь философски отнестись к происходящему. Он ищет точку опоры и рассуждает о ничтожности человека-песчинки, «атома», «математической точки» в сравнении с мировым пространством, в сравнении с вселенной: «...и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностью...». Глубокая тоска и трагическое одиночество звучат в этих словах Базарова, который начинает осознавать, что теряет не только едва зародившуюся надежду на счастье быть любимым, но и вообще в жизни он одинок: нет настоящих учеников, нет и единомышленников, а от родителей давно сам отдалился.
Базаров в споре с Аркадием заявляет, что не встречал еще равных себе среди окружающих, чем и объясняет свое презрение к людям. Также он напоминает, как почувствовал ненависть к мужику, для которого «надо бы постараться общественным деятелям», чтобы улучшить жизнь крестьянина. Эти слова Евгений произнёс, когда они шли мимо добротного дома старосты крестьянской общины в деревеньке, где жили родители Базарова. Евгений начинает противоречить самому себе: он всем недоволен, его мучает ненависть, и он уже не хочет посвящать свою жизнь борьбе за новое. Аркадий пытается остановить друга, напоминая, что так можно договориться до отсутствия принципов у нигилистов, а Базаров говорит, что принципов и нет, а есть ощущения.
В споре они доходят до противоречий по отношению к литературе, к мыслительным способностям человека и его речи. «Не говори красиво», – призывает Базаров Аркадия, когда он сравнивает падающий лист с полетом бабочки. Аркадия возмущает подобное навязывание воли старшего, а также высокомерие «учителя», который пророчит ему жизнь «по стопам» дядюшки и называет при этом Павла Петровича идиотом. В результате друзья почти поссорились, и А.Кирсанов предположил, что «никакая дружба долго не выдержит таких столкновений».
Эпизод показал, что пришло время отдаления Аркадия Кирсанова от Базарова, их пути вскоре разойдутся. Именно в беседе под стогом сена «ученик» проявил стремление вырваться из-под власти «учителя» и смело возражал ему. У них разные точки зрения на любовь, на брак, на отношение к родителям, разные взгляды на жизненные цели, на общественное движение, отношение к крестьянам, на роль человека в обществе. Они спорят о принципах аристократов и «ощущениях» нигилистов, о Пушкине и особенностях человеческой речи, о чувстве справедливости.
Автор не высказывает явной симпатии к кому-либо из героев, но его отношение передано через речевые характеристики, через восприятие природы (старого дворянского домика и зелени вокруг), через высказывания о родителях Базарова. Отношение автора к героям проявляется с помощью просторечных выражений и оценочных эпитетов: «порадовался бы этот идиот», «схвачу за горло», длинные и жесткие пальцы, зловещее лицо, нешуточная угроза, кривая усмешка, если речь идет о Базарове, но «невольная робость», если описывается состояние Аркадия, который «сопротивляется как бы шутя».
Аркадий, как выяснилось, был гораздо ближе по своим убеждениям к аристократам, чем к нигилисту Базарову. Он любил природу, поэзию и музыку, его никак не могло раздражать увлечение отца, который играл на виолончели. И в нём также было заложено стремление правильно и экономически выгодно вести хозяйство, трудиться в родовом имении. Позднее Аркадий добивается даже некоторых успехов в своём поместье.
Отношение к любви и к семейным ценностям у Аркадия также отличалось от нигилистических взглядов Евгения.
А.Кирсанов влюбляется, он счастлив в любви и становится хорошим семьянином.
Монологи Базарова помогли лучше узнать и понять героя, но затем произошло обострение противоречий между молодыми людьми, и диалоги с Аркадием позволили выявить тенденцию к расхождению не только в убеждениях, но и в тех путях, которыми они пойдут дальше.
Рецензии
На школьных уроках я Базарова не понимала. Теперь, имея некоторый жизненный опыт, могу сказать: Базаров строит свою жизнь, но сути своей личности сам до конца не понимает. Он не таков, каким себя видит. Отсюда все его противоречия.
С уважением, Галина
ЗЫ. Обожаю Тургенева! И не согласна с Д.Быковым: Тургенев не забытый автор.
Встав с постели, Аркадий раскрыл окно — и первый предмет, бросившийся ему в глаза, был Василий Иванович. В бухарском шлафроке, подпоясанный носовым платком, старик усердно рылся в огороде. Он заметил своего молодого гостя и, опершись на лопатку, воскликнул: — Здравия желаем! Как почивать изволили? — Прекрасно, — отвечал Аркадий. — А я здесь, как видите, как некий Цинциннат, грядку под позднюю репу отбиваю. Теперь настало такое время, — да и слава Богу! — что каждый должен собственными руками пропитание себе доставать, на других нечего надеяться: надо трудиться самому. И выходит, что Жан-Жак Руссо прав. Полчаса тому назад, сударь вы мой, вы бы увидали меня в совершенно другой позиции. Одной бабе, которая жаловалась на гнетку — это по-ихнему, а по-нашему — дизентерию, я... как бы выразиться лучше... я вливал опиум; а другой я зуб вырвал. Этой я предложил эфиризацию... только она не согласилась. Все это я делаю gratis — анаматёр . Впрочем, мне не в диво: я ведь плебей, homo novus — не из столбовых, не то, что моя благоверная... А не угодно ли пожаловать сюда, в тень, вдохнуть перед чаем утреннюю свежесть? Аркадий вышел к нему. — Добро пожаловать еще раз! — промолвил Василий Иванович, прикладывая по-военному руку к засаленной ермолке, прикрывавшей его голову. — Вы, я знаю, привыкли к роскоши, к удовольствиям, но и великие мира сего не гнушаются провести короткое время под кровом хижины. — Помилуйте, — возопил Аркадий, — какой же я великий мира сего? И к роскоши я не привык. — Позвольте, позвольте, — возразил с любезной ужимкой Василий Иванович. — Я хоть теперь и сдан в архив, а тоже потерся в свете — узнаю птицу по полету. Я тоже психолог по-своему и физиогномист. Не имей я этого, смею сказать, дара — давно бы я пропал; затерли бы меня, маленького человека. Скажу вам без комплиментов: дружба, которую я замечаю между вами и моим сыном, меня искренно радует. Я сейчас виделся с ним: он, по обыкновению своему, вероятно вам известному, вскочил очень рано и побежал по окрестностям. Позвольте полюбопытствовать, — вы давно с моим Евгением знакомы? — С нынешней зимы. — Так-с. И позвольте вас еще спросить, — но не присесть ли нам? — позвольте вас спросить, как отцу, со всею откровенностью: какого вы мнения о моем Евгении? — Ваш сын — один из самых замечательных людей, с которыми я когда-либо встречался, — с живостью ответил Аркадий. Глаза Василия Ивановича внезапно раскрылись, и щеки его слабо вспыхнули. Лопата вывалилась из его рук. — Итак, вы полагаете... — начал он. — Я уверен, — подхватил Аркадий, — что сына вашего ждет великая будущность, что он прославит ваше имя. Я убедился в этом с первой нашей встречи. — Как... как это было? — едва проговорил Василий Иванович. Восторженная улыбка раздвинула его широкие губы и уже не сходила с них. — Вы хотите знать, как мы встретились? — Да... и вообще... Аркадий начал рассказывать и говорить о Базарове еще с большим жаром, с большим увлечением, чем в тот вечер, когда он танцевал мазурку с Одинцовой. Василий Иванович его слушал, слушал, сморкался, катал платок в обеих руках, кашлял, ерошил свои волосы — и наконец не вытерпел: нагнулся к Аркадию и поцеловал его в плечо. — Вы меня совершенно осчастливили, — промолвил он, не переставая улыбаться, — я должен вам сказать, что я... боготворю моего сына; о моей старухе я уже не говорю: известно — мать! но я не смею при нем выказывать свои чувства, потому что он этого не любит. Он враг всех излияний; многие его даже осуждают за такую твердость его нрава и видят в ней признак гордости или бесчувствия; но подобных ему людей не приходится мерить обыкновенным аршином, не правда ли? Да вот, например: другой на его месте тянул бы да тянул с своих родителей; а у нас, поверите ли? он отроду лишней копейки не взял, ей-богу! — Он бескорыстный, честный человек, — заметил Аркадий. — Именно бескорыстный. А я, Аркадий Николаич, не только боготворю его, я горжусь им, и все мое честолюбие состоит в том, чтобы со временем в его биографии стояли следующие слова: «Сын простого штаб-лекаря, который, однако, рано умел разгадать его и ничего не жалел для его воспитания...» — Голос старика перервался. Аркадий стиснул ему руку. — Как вы думаете, — спросил Василий Иванович после некоторого молчания, — ведь он не на медицинском поприще достигнет той известности, которую вы ему пророчите? — Разумеется, не на медицинском, хотя он и в этом отношении будет из первых ученых. — На каком же, Аркадий Николаич? — Это трудно сказать теперь, но он будет знаменит. — Он будет знаменит! — повторил старик и погрузился в думу. — Арина Власьевна приказали просить чай кушать, — проговорила Анфисушка, проходя мимо с огромным блюдом спелой малины. Василий Иванович встрепенулся. — А холодные сливки к малине будут? — Будут-с. — Да холодные, смотри! Не церемоньтесь, Аркадий Николаич, берите больше. Что ж это Евгений не идет? — Я здесь, — раздался голос Базарова из Аркадиевой комнаты. Василий Иванович быстро обернулся. — Ага! ты захотел посетить своего приятеля; но ты опоздал, amice, и мы имели уже с ним продолжительную беседу. Теперь надо идти чай пить: мать зовет. Кстати, мне нужно с тобой поговорить. — О чем? — Здесь есть мужичок, он страдает иктером... — То есть желтухой? — Да, хроническим и очень упорным иктером. Я прописывал ему золототысячник и зверобой, морковь заставлял есть, давал соду; но это все паллиативные средства; надо что-нибудь порешительней. Ты хоть и смеешься над медициной, а, я уверен, можешь подать мне дельный совет. Но об этом речь впереди. А теперь пойдем чай пить. Василий Иванович живо вскочил с скамейки и запел из «Роберта»:Закон, закон, закон себе поставим
На ра... на ра... на радости пожить!
Показав в своем романе «Отцы и дети» тип нового героя демократа-разночинца, материалиста и нигилиста Базарова, И.С. Тургенев показывает и то, что, как любой думающий человек, герой не может оставаться на одних и тех же позициях при различных обстоятельствах своей жизни. Базаров не слепой фанатик идеи, не догматик он тоже способен сомневаться, переживать, разочаровываться. Поражение в любви стало для героя первым ударом. Он, отрицавший все романтические чувства, как мальчишка, признался в любви Анне Сергеевне, но она отказалась
От его любви, испугавшись за свое душевное спокойствие и комфорт. Самолюбие Базарова уязвлено настолько, что это стало началом его душевного кризиса, периода тяжких сомнений и неуверенности в себе.
Сцена у стога как раз является свидетельством этого душевного кризиса. Базаров и Аркадий отдыхают в усадьбе у родителей Базарова. Осипа на краю ямы, оставшейся от кирпичного сарая, напоминает Базарову детство и невольно заставляет его сожалеть о прежних безмятежных временах. «Я не понимал тогда, что я не скучал от того, что был ребенком». Ему скучно в доме родителей, ему чужды их мелкие хозяйственные заботы. Что
Беспокоит самого Базарова? «…Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела, до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет…» Ощущение собственной незначительности и ненужности на этом свете заставляет героя сомневаться в своем предназначении. Каков смысл его жизни и работы, что останется после него? Если крестьянин «Филипп будет жить в белой избе, а из меня лопух расти будет», легче ли от этого герою? Лезть из кожи ради мужика, который «даже спасибо не скажет», в этом ли смысл революционно-демократического движения? Базаров не уверен в своих силах, и единственное, чем он может гордиться, так это тем, что «сам себя не сломал, так и бабенка меня не сломает». Отрицая «глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», Базаров ничего не может ей противопоставить. На вопрос Аркадия, на какой же стороне правда, Базаров говорит, что может ответить, «как эхо: где?». Он отрицает человеческую мораль, сводя все к силе примитивных ощущений: «Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? тоже в силу ощущения». Он отказывает человечеству в более глубоком познании мира: «Глубже этого люди все равно не проникнут». А тот вздор, что он несет о Пушкине и якобы о его стихах, показывает насколько одностороннее его естественнонаучное образование. Сцена заканчивается размолвкой с Аркадием, когда сердца обоих молодых людей охватывает «какое-то почти враждебное чувство». Аркадий впервые протестует против «деспотизма»! Базарова, смеющегося над его «красивой» фразой. Он возмущен тем, что Базаров назвал его дядю идиотом, и не только из родственного чувства, но и из чувства справедливости. Не появись отец Базарова, друзья, возможно, подрались бы. Бестактность, бесцеремонность Евгения задевает чувства Аркадия, что еще раз подтверждает, что изначально они чужды друг другу. «Никакая дружба долго не выдержит таких столкновений», говорит автор.
Этот эпизод глубже раскрывает и перелом в мироощущении Базарова и неизбежность и с Аркадием расхождения. Базарову больше нечего добиваться в этой жизни, и нелепая его смерть не будет случайностью это закономерный финал, который автор считает единственно достойным неординарного героя.
Анализ сцены разговора Базарова и Аркадия под стогом сена
в произведении И.С. Тургенева «Отцы и дети»
В середине 19 века в России появляется большое количество прогрессивной молодежи, обостряется вечный конфликт «отцов и детей». В это переломное время И.С.Тургенев и написал свой роман «Отцы и дети». В композиции произведения разговор Базарова с Аркадием под стогом сена занимает одно из ключевых мест. Именно здесь Базаров выражает свое отношение к жизни, смерти, сути бытия.
Евгений произносит здесь следующий монолог: "Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и дела до меня нет, и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожно мала перед вечностью, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, что-то хочет тоже… Что за безобразие? Что за пустяки?" Таким образом, вся философия, все революционные идеи внезапно оказываются лишь частным случаем, пылинкой перед лицом вечности.
Оказавшись под влиянием стихийного чувства, Базаров ощутил ничтожность человеческого бытия перед вечностью. От микроскопа его потянуло к телескопу, рассматриванию неба, хотя он сам, издеваясь над романтиками, говорил, что глядит в небо лишь тогда, когда ему хочется чихнуть.
Базаров размышляет о человеческом ничтожестве перед бесконечным космосом. Его не утешает суждение о человеке как "мыслящем тростнике", которому, единственному из всех существ на земле, дано осознать величие Вселенной и собственное ничтожество перед ней. Так начинается бунт Базарова против самих основ бытия. Роковые вопросы стихийности и драматизма, любви и познания, смысла жизни и тайны смерти не получают теперь ответа для героя в исследованиях естественных наук, не случайно его тянет к философии. Прежний взгляд на человека как на неизменную биологическую сущность оказался теперь бессильным перед сложностью человеческого бытия. Ощутив свое ничтожество перед природой, космосом, Базаров пересматривает свое отношение к общественному прогрессу, о чем говорит его тирада о лопухе.
Базаров ощутил абсурд бытия, ничтожество человека перед стихийными силами природы. Бунт Евгения - это его озлобленность, раздраженность, его постоянные мысли о смерти. Этим и объясняется поведение, подобное рискованному передвижению у пропасти, "бездны". Герой утрачивает чувство дозволенности, хочет заглянуть за черту, за которую нельзя заглянуть простому смертному.
Базаров начинает задумываться о человеческой слабости перед слепыми силами природы, о неизбежности смерти, мысли о которой по-новому позволяют оценивать сущность человеческой жизни. Перед нами другой человек, не тот прежний холодный нигилист, который рвался в бой, "наломать побольше дров", перестроить мир под себя. Новый Базаров начинает задумываться о тайне жизни, а она не объясняется никакими материалистическими теориями.
Анализ сцены разговора Базарова и Аркадия под стогом сена в произведении И.С. Тургенева «Отцы и дети» В середине 19 века в России появляется большое количество прогрессивной молодежи, обостряется вечный конфликт «отцов и детей». В это переАнализ сцены разговора Базарова и Аркадия под стогом сена
в произведении И.С. Тургенева «Отцы и дети»
В середине 19 века в России появляется большое количество прогрессивной молодежи, обостряется вечный конфликт «отцов и детей». В это переломное время И.С.Тургенев и написал свой роман «Отцы и дети». В композиции произведения разговор Базарова с Аркадием под стогом сена занимает одно из ключевых мест. Именно здесь Базаров выражает свое отношение к жизни, смерти, сути бытия.
Евгений произносит здесь следующий монолог: "Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и дела до меня нет, и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожно мала перед вечностью, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, что-то хочет тоже… Что за безобразие? Что за пустяки?" Таким образом, вся философия, все революционные идеи внезапно оказываются лишь частным случаем, пылинкой перед лицом вечности.
Оказавшись под влиянием стихийного чувства, Базаров ощутил ничтожность человеческого бытия перед вечностью. От микроскопа его потянуло к телескопу, рассматриванию неба, хотя он сам, издеваясь над романтиками, говорил, что глядит в небо лишь тогда, когда ему хочется чихнуть.
Базаров размышляет о человеческом ничтожестве перед бесконечным космосом. Его не утешает суждение о человеке как "мыслящем тростнике", которому, единственному из всех существ на земле, дано осознать величие Вселенной и собственное ничтожество перед ней. Так начинается бунт Базарова против самих основ бытия. Роковые вопросы стихийности и драматизма, любви и познания, смысла жизни и тайны смерти не получают теперь ответа для героя в исследованиях естественных наук, не случайно его тянет к философии. Прежний взгляд на человека как на неизменную биологическую сущность оказался теперь бессильным перед сложностью человеческого бытия. Ощутив свое ничтожество перед природой, космосом, Базаров пересматривает свое отношение к общественному прогрессу, о чем говорит его тирада о лопухе.
Базаров ощутил абсурд бытия, ничтожество человека перед стихийными силами природы. Бунт Евгения - это его озлобленность, раздраженность, его постоянные мысли о смерти. Этим и объясняется поведение, подобное рискованному передвижению у пропасти, "бездны". Герой утрачивает чувство дозволенности, хочет заглянуть за черту, за которую нельзя заглянуть простому смертному.
Базаров начинает задумываться о человеческой слабости перед слепыми силами природы, о неизбежности смерти, мысли о которой по-новому позволяют оценивать сущность человеческой жизни. Перед нами другой человек, не тот прежний холодный нигилист, который рвался в бой, "наломать побольше дров", перестроить мир под себя. Новый Базаров начинает задумываться о тайне жизни, а она не объясняется никакими материалистическими теориями.