Всемирные фестивали молодежи и студентов как праздники мира, дружбы и свободы основывались на важной концепции объединения всех молодежных организаций мира против войны и фашизма. Эта идея отразилась и в визуальной культуре фестивального движения, которая имеет свою историю.
Главный символ Всемирных фестивалей молодежи и студентов - ромашка с пятью разноцветными лепестками, земным шаром и белой голубкой в центре. Эта эмблема сегодня известна во всем мире и продолжает оставаться официальным символом фестивального движения.
Мало кто знает, что родилась фестивальная ромашка лишь к VI Всемирному фестивалю молодежи и студентов благодаря советскому художнику Константину Михайловичу Кузгинову.
Первые фестивали, проходившие в Праге (1947), Будапеште (1949), Берлине (1951), Бухаресте (1953), Варшаве (1955), имели свою символику, объединенную единым художественным стилем. Идея мира и дружбы в них выражалась очень ярко - в образах молодых парней и девушек, которые держатся за руки, над ними парит белая голубка.
Белая голубка с веточкой оливы в клюве появилась в символике фестивалей благодаря испанскому художнику Пабло Пикассо в 1949 году и облетела весь мир. Первый вариант голубки Пикассо, изображенный на плакате Всемирного конгресса сторонников мира в Париже, сильно отличался от того, который мы привыкли видеть на значках и открытках. Это было реалистичное изображение голубя с мохнатыми лапками и без веточки оливы в клюве, однако позже это изображение дополнялось.
Открытка I Всемирного фестиваля молодежи и студентов, 1947
Пикассо любил голубей, традиция изображать этих птиц досталась ему от отца. Он рисовал картины с изображением голубей и давал маленькому Пабло Пикассо дорисовывать им лапки.
Позже Илья Эренбург вспоминал о своей встрече с Пабло Пикассо:
“Помню обед в его мастерской в день открытия Парижского конгресса сторонников мира. В тот день у Пабло родилась дочь, которую он назвал Паломой (по-испански “палома” - голубка). За столом нас было трое: Пикассо, Поль Элюар и я. Сначала мы говорили о голубях. Пабло рассказывал, как его отец, художник, часто рисовавший голубей, давал мальчику дорисовывать лапки - лапки успели надоесть отцу. Потом заговорили вообще о голубях; Пикассо их любит, всегда держит в доме; смеясь, он говорил, что голуби жадные и драчливые птицы, непонятно, почему их сделали символом мира. А потом Пикассо перешел к своим голубкам, показал сотню рисунков для плаката — он знал, что его птице предстоит облететь мир ”.
(из книги Ильи Эренбурга “Люди, годы, жизнь”. В 3-х томах. М.: Текст, 2005).
Возможно, сам Пикассо не догадывался, какое значение для фестивального движения в мире будет иметь его изображение голубки, но в том же году Академия изящных искусств Филадельфии присудила “Голубке” Пикассо памятную медаль Пеннела.
Пабло Пикассо. Плакат I Всемирного конгресса сторонников мира в Париже, январь 1949 г.
В 1957 году перед фестивалем по традиции был объявлен Всесоюзный конкурс на создание эмблемы VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. На конкурс было подано более 300 эскизов, в том числе и ромашка с пятью лепестками художника Константина Михайловича Кузгинова. К тому времени он имел опыт создания подобных материалов - он сделал ряд плакатов, которые украшали фестивали Будапешта и Берлина в 1949 и 1951 гг.
В одном из интервью Любовь Борисова, дочь К.М. Кузгинова, рассказывала, как ее отцу пришла идея создания фестивальной эмблемы:
“Я задался вопросом: что же такое фестиваль? И ответил так - молодость, дружба, мир и жизнь. Что точнее может символизировать все это? Работая над эскизами эмблемы, я находился на даче, когда всюду цвели цветы. Ассоциация родилась быстро и удивительно просто. Цветок. Сердцевина - земной шар, а вокруг 5 лепестков-континентов”. Лепестки обрамляют голубой шар Земли, на котором написан девиз фестиваля: “За мир и дружбу” “ (из интервью с Любовью Борисовой на официальном сайте XIX ВФМС 2017 http://www.russia2017.com/posts/18).
Ромашка сразу приглянулась жюри своей простотой и в то же время глубокой идеей, которую она в себе несла, - победитель был определен довольно быстро.
Настолько лаконичного символа фестиваля придумать было сложно, поэтому в 1958 году Венский конгресс Всемирной федерации демократической молодежи принял решение взять ромашку за основу всех последующих фестивальных эмблем.
Позже, к XII фестивалю 1985 года, ромашка дополнилась графически стилизованным изображением голубки, той самой голубкой Пикассо. Автором обновленной версии фестивальной ромашки стал советский художник Рафаэль Масаутов.
Эмблемы Всемирных фестивалей молодежи и студентов 1957, 1985 и 2017
В 1957 году на церемонии открытия тысячи девушек и юношей создали яркий фон фестивальной ромашки, тогда всему миру впервые был представлен новый фестивальный символ. Была придумана целая коллекция ярких открыток с фестивальной ромашкой, посвященных первому фестивалю в СССР.
Фото открыток присланы участниками Общероссийской акции “Дневники Всемирного фестиваля молодежи и студентов - Москва, 1957, 1985”
Фестивальная символика также гармонично встраивалась в элементы городского декора, в пиктограммы, знаки-указатели, печатные плакаты, что создавало атмосферу праздника, безграничного свободного общения на фестивалях 1957 и 1985 гг.
Торжественное шествие в день открытия VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, Москва 1957. Фото с сайта pastvu.com
К XII Всемирному фестивалю молодежи и студентов 1985 года в украшенной Москве еще узнавались элементы олимпиадной символики, однако олимпийские медведи в витринах магазинов уже сменились на красочные сувенирные куколки в сарафанах и кокошниках.
Разноцветную ромашку на XII Всемирном фестивале молодежи и студентов дополнил еще один символ, полюбившийся и запомнившийся всем. Изображение девочки Катюши в ярко-красном сарафане и кокошнике. Кокошник по задумке автора эмблемы напоминал ту самую фестивальную ромашку 1957 года, которая отлично подходила к русскому народному костюму Катюши.
В интервью Российской государственной библиотеке для молодежи Михаил Веременко вспоминал, как пришла идея Катюши:
“Я поехал домой, сижу в автобусе, и вдруг у водителя заиграла песня “Катюша”. Я подумал, надо же, какая интересная идея, ведь песню знают во всем мире. Ее исполняют на английском, на японском, на китайском языке, а никто не пробовал создать этот образ. И вдруг у меня сразу в голове появилась мысль превратить эту фестивальную ромашку в русский кокошник. А дальше все было уже просто, я приехал домой и начал рисовать. Нарисовал головку, нарисовал кокошник, он скомпоновался очень хорошо. Ну а кокошник предполагает русский сарафан, и внизу по подолу надпись должна быть - “ XII Москва 1985”. Руки я решил сложить на груди, пусть она держит голубя. Голубь - символ мира, все очень подходит для фестиваля. Я позвонил в фестивальный комитет, приехал, они говорят: “Вот это, наверное, то, что нам нужно”. И начали разрабатывать этот образ дальше”.
В образе Катюши заключалась глубокая идея, она была яркой, понятной и близкой всем, поэтому ее быстро подхватили ансамбли, школьные кружки и художественные мастерские.
Кроме того, этот образ был очень подходящим с художественной и дизайнерской точки зрения для создания фестивальных значков, красивых сувенирных кукол, плакатов с ее изображением, открыток, марок и пр.
Одно из концертных выступлений фестивальной программы XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов, Москва 1985
К фестивалю 1985 года было изготовлено 500 живописных панно, 450 текстовых лозунгов и призывов с фестивальной символикой, сотни флаговых композиций, 129 светодинамических установок. Праздничные украшения особенно эффектно выглядели в подсвете вечернего светового оформления.
ИСТОРИЯ ВСЕМИРНЫХ ФЕСТИВАЛЕЙ МОЛОДЕЖИ И СТУДЕНТОВ
В октябре — ноябре 1945 в Лондоне проходила Всемирная конференция демократической молодёжи. В ней участвовало около 600 представителей из 63 стран: молодые коммунисты, социалисты, христиане и др. 10 ноября на заключительном заседании конференции было решено создать Всемирную федерацию демократической молодёжи (ВФДМ) для содействия взаимопониманию и сотрудничеству молодёжи во всех областях экономической, политической, общественной и культурной жизни, борьбе против социального, национального и расового угнетения, за мир и безопасность народов, за права молодёжи. С тех пор 10 ноября отмечается как Всемирный день молодёжи. В августе 1946 в Праге собрался 1-й Всемирный конгресс студентов, на котором был создан Международный союз студентов (МСС), провозгласивший своей целью борьбу за мир, против фашизма, колониализма, за социальный прогресс, демократическую реформу образования, за права студентов.
Вскоре, однако, деятельность ВФДМ и МСС стала наталкиваться на противодействие вошедших в их состав консервативных, антидемократических элементов. В октябре 1946 в пригороде Парижа Монруже был созван Конгресс социалистической молодёжи, на котором был основан Международный союз молодых социалистов (МСМС); его лидеры открыто заявили о своей антикоммунистической ориентации. В 1947 в Кембридже (Великобритания) была образована Всемирная федерация либеральной и радикальной молодёжи (на основе существовавшего в 1929—40 Международного союза либеральной и демократической молодёжи)…
В условиях раскола молодёжного движения ВФДМ и МСС вели борьбу против "холодной войны" и империалистической агрессии. Они развернули всемирную кампанию солидарности молодёжи с борьбой корейского народа против вооружённой интервенции США и их союзников в 1950—53, активно поддержали антиимпериалистическую борьбу вьетнамских и алжирских патриотов. Сотни тысяч активистов молодёжных организаций собирали подписи под Стокгольмским воззванием, организовывали марши за мир, против угрозы термоядерной войны. По призыву ВФДМ и МСС прогрессивная молодёжь выступала в защиту Кубинской революции, против тройственной агрессии в Египте в 1956. Массовыми действиями отмечались ежегодно в разных странах 21 февраля (с 1949) — День международной солидарности со студентами и молодёжью, борющимися за национальную независимость, и 24 апреля (с 1957) — Международный день солидарности молодёжи в борьбе против колониализма, за мирное сосуществование.
Яркой манифестацией боевой антиимпериалистической солидарности юношей и девушек стали Всемирные фестивали молодёжи и студентов. В различных странах Европы, Азии, Африки и Америки проводились молодёжные и студенческие конференции, семинары и симпозиумы, на которых обсуждались вопросы укрепления мира, ликвидации колониальной системы, борьбы за социально-экономические и политические права молодёжи и студентов (1-я Всемирная конференция трудящейся молодёжи в Праге, 1958; Международная студенческая конференция за мир в Праге, 1958; Всемирный форум молодёжи в Москве, 1961; Международная конференция молодёжи и студентов за разоружение, мир и национальную независимость — Флоренция, 1964; Всемирный форум солидарности молодёжи и студентов в борьбе за национальную независимость и освобождение, за мир — Москва, 1964, и др.). Значительную помощь оказывали ВФДМ и МСС, союзы молодёжи социалистических стран формировавшимся в 50—60-е гг. юношеским организациям в странах Африки, арабского Востока, Юго-Восточной Азии.
Большая Советская энциклопедия
“БРЕШЬ В ЖЕЛЕЗНОМ ЗАНВЕСЕ”
Бывают события, не выцветающие в эмоциональной памяти, не поддающиеся горькой и язвительной переоценке, согревающие душу в самые промозглые "окаянные" дни. Вспоминая о которых, завидуешь сам себе - неужели это было в твоей жизни?! Те, что принадлежали истории и, одновременно, навсегда определили твою частную, мало кому интересную судьбу.
50 лет назад, июльским вечером 1957 года, ощутив укол неведомого, но пронзительного шила, я выскочил из дому на Пушкинскую улицу. Через три минуты оказался на улице Горького, прозванной нашим поколением "Бродвеем", но от этого не менее советской, помпезной и чинной. В этот почти уже ночной час в ее незыблемо державной атмосфере сквозило нечто непривычное - радостная взвинченность, какое-то волнение. От Манежной площади прямо по мостовой, пренебрегая гудками машин и милицейскими трелями, подымалась толпа, никогда на московских улицах невиданная. Пестрая, почти карнавально разодетая, непочтительная, веселая, звенящая гитарами, бьющая в барабаны, дующая в дудки, орущая, поющая, танцующая на ходу, хмельная не от вина, а от свободы и самых чистых и лучших чувств, незнакомая, неизвестная, разноязыкая - и до озноба, до боли родная. В тот момент я и понял, что мечты действительно сбываются, что моя послевоенная, дворовая юность совпала с юностью века. В Москву пришел всемирный фестиваль молодежи и студентов "За мир и дружбу между народами".
Жить в закрытой стране - значит воспринимать географическую карту Земли как нечто подобное карте звездного неба, сознавая, что поехать в Париж столь же несбыточно, как полететь на Марс. Это значит - смотреть на случайно встреченного на улице иностранца и впрямь как на марсианина - со смешанным чувством любопытства и страха. Это значит, что о родственниках и даже знакомых, проживающих не в конкретной стране, а в некоей обобщенной, подозрительной "загранице", надо забыть, словно о неприличном сне. И, наконец, что за берет или клетчатую рубашку тебя на улице вполне могут отлупить как стилягу, носителя чуждой идеологии, чуждых манер и нравов и просто за сходство с персонажами из журнала "Крокодил". Кстати, он был едва ли не единственным источником знакомства с зарубежной жизнью. Не считая "Иностранной кинохроники", где позволялось на несколько секунд увидеть Эйфелеву башню, нью-йоркский небоскреб или мадридскую корриду. Знаю людей, которые по пятнадцать раз смотрели каждый выпуск этого киножурнала. По сути, они в замочную скважину имели возможность заглянуть за "железный занавес".
И вот в этом самом "железном занавесе" и была проделана огромная брешь, название которой - фестиваль молодежи и студентов. Я видел это собственными глазами уже в то самое утро, что наступило после небывалого вечера. Неслыханное утро!
Фестиваль ехал по Москве в автобусах и в открытых грузовиках (на всех гостей автобусов не хватало). Он плыл по Садовому кольцу, которое представляло собой бескрайнее человеческое море. Вся Москва, простецкая, только-только пришедшая в себя после военных карточек и очередей, еще не забывшая о борьбе с космополитизмом и низкопоклонством, кое-как приодевшаяся, едва начавшая выбираться из подвалов и коммуналок, стояла на мостовой, тротуарах, крышах домов и тянула к проезжающим гостям руки, истосковавшиеся по пожатию таких же теплых человеческих рук. Географическая карта обрела конкретное воплощение. Мир действительно оказался потрясающе разнообразен. И в этом многообразии рас, характеров, языков, обычаев, одежд, мелодий и ритмов - поразительно един в желании жить, общаться и узнавать друг друга. Теперь такие слова и намерения кажутся банальностью. Тогда, в разгар "холодной войны" они воспринимались как необычайное личное открытие. Наша страна открывала мир, приобщаясь ко всему роду человеческому. А мир открывал нашу страну... Не помню, ел ли я что-то в те дни и ложился ли спать. Я просто был счастлив. Все 14 дней, с утра и до вечера.
Однажды вечером компанию французов мы привели в гости к нашему однокласснику, в огромную московскую коммуналку, переделанную из бывших номеров. Каким-то образом весь старый двор узнал, что в квартире на втором этаже принимают молодых парижан, и народ повалил к нам с пирогами, с вареньем, естественно, с бутылками и прочими дарами простого русского сердца. Француженки ревели в голос. Между прочим происходило все это на Пушечной улице, в ста метрах от знаменитого здания, мимо которого москвичи в те годы проходили, рефлекторно опуская глаза и ускоряя шаг.
Теперь я думаю, что летом 57-го железобетонная регламентация советского бытия бесповоротно пошатнулась. Невозможно сделалось контролировать все на свете: вкусы, моду, будничные привычки, музыку в эфире. На идеях, эмоциях, на песнях и танцах фестиваля мое поколение преобразилось в течение считанных дней. Все советские вольнодумцы, все знатоки джаза и современного искусства, модники и полиглоты имеют своим происхождением лето 57-го.
Никакие последующие обострения политических отношений между Востоком и Западом, идейные проработки и гонения так и не смогли заглушить независимый дух фестиваля. А ведь задуман он был как сугубо идеологическое мероприятие: под прикрытием борьбы за мир и дружбу между народами подрывались буржуазные устои, разрывались цепи колониализма, утверждались коммунистические идеалы. Но, во-первых, борьба за мир действительно объединяла. А во-вторых, как известно, живая жизнь всегда шире и ярче идеологии. И американский борец за мир в техасских джинсах, и французский коммунист, похожий на фланера с Больших бульваров, и токарь с ФИАТа, неотличимый от всех персонажей неореализма, - безотчетно пробивали в "железном занавесе" дыры. Залатать их у сусловских идеологов не хватило сил.
Из воспоминаний писателя Анатолий Макарова
ГОЛУБИ ДЛЯ ФЕСТИВАЛЯ
Среди тех, кто непосредственно готовил фестиваль, - Владлен КРИВОШЕЕВ, ныне - ученый, кандидат экономических наук, а тогда - инструктор орготдела Московского горкома комсомола. Владлену Михайловичу была поручена самая, может быть, экзотическая задача…
В 1955 году (за два года до фестиваля) инструктора Кривошеева вызвал тогдашний первый секретарь МГК комсомола Михаил Давыдов: «С сегодняшнего дня освобождаешься от всех дел. Займешься голубями». Голубями?
В кабинете сидел еще мужчина, как выяснилось, - Иосиф Туманов (потом -
народный артист СССР, известный постановщик массовых народных зрелищ). «Важнейшая задача! - продолжал Давыдов. - Через два года нам нужны 100 тысяч голубей!» А Туманов достал что-то вроде брошюры с печатями и визами -
сценарий мероприятий фестиваля.
…В 1949 году в Париже проходил I Всемирный конгресс сторонников мира. Требовалась эмблема. Знаменитый Пабло Пикассо, вспомнив, очевидно, древние легенды, изобразил голубку с оливковой веточкой в клюве. Так голубь стал символом мира. Фестивали молодежи и студентов (не только наш) проходили под девизом «За мир и дружбу между народами!». Церемония открытия традиционно начиналась с торжественного прохода по стадиону делегаций стран-участниц. И традиционно же проход этот предварял взлет голубиной стаи: голуби как бы начинали весь праздник.
Но Туманову стаи было мало. По его задумке одна за другой над Лужниками (которые к фестивалю спешно строились) должны были взмыть три волны голубей - белые, за ними красные, следом сизые. Поскольку «в верхах» все уже было утверждено, Давыдов подчеркнул: «Сценарий для нас закон».
Эти три волны Кривошееву и надлежало подготовить.
И смотри, чтобы не было, как в Варшаве! - строго предупредил «первый».
Варшавский фестиваль только что закончился. Голуби там подгадили - в прямом и переносном смыслах. Поляки вынесли на центр стадиона огромный ларец, распахнули крышку, полагая, что птицы рванут в небо белым факелом. Но они не рванули, а выползли и стали бродить по стадиону, мешая движению колонн... Позор, одним словом.
Прежде всего было решено: всякие изысканные чеграши, дутыши, турманы - побоку. Ставим на обычных почтовых - они способны в нужный момент обеспечить нужный полет. Просто их за два года требуется вывести потребное количество. Кстати, сколько? Цифра 100 тысяч явно была взята с потолка, но, как ни странно, оказалась уместной. Нам ведь нужна гарантированно сильная и выносливая птица? Следовательно, если выведем 100 тысяч, то из этого количества за счет отбраковки получим к нужному сроку тысяч 40 именно таких - молодых, крепких. И срок в два года - тоже нормально. Если начать работу сейчас, то к 1957 году как раз станет на крыло третье поколение: экземпляры, гарантированно подходящие к операции.
По заводам пошли разнарядки: «Московский горком комсомола... во исполнение... просим оказать содействие...». На предприятиях возводили голубятни. Мособлисполком обязали поставлять фураж…
И все-таки они взлетели - 40 000 голубей!
Правда накануне была целая операция по свозу птиц на подмосковную птицефабрику, отсортировке - слабые в сторону! - рассадке по специально сконструированным коробкам (4000 коробок по 10 гнезд в каждой), в которых крылатые бедолаги должны были выдержать 6 часов (!), сохранив силы для полета. Потом две колонны грузовиков в сопровождении машин ГАИ двинулись в четыре утра к Москве, чтобы за 2 часа до старта быть на стадионе. А там 4000 выпускающих (участники «живого фона» на восточной трибуне) ждали сигнала... В общем, тут рассказывать можно много... Но если вы никогда не видели, как взмывают одновременно десятки тысяч голубей - причем снизу они все смотрелись белыми, и потому показалось, что в небо плеснула кипенно-снежная лава, - знайте, вы многое потеряли в жизни. Кадры кинохроники сохранили этот момент. Трибуны ахнули, зрители повскакивали с мест, аплодировали...
Оригинал взят у mgsupgs в Фестиваль 1957 года
VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов - фестиваль открывшийся 28 июля 1957 года в Москве,
я, лично, не застал даже в проекте, но зато в следующий 85 года я огреб полной меркой.
Как-нибудь выложу фото... "Янки вон с Гренады-Комми вон из Афгана"...Плакатиками закрывали от фотокамер..
А Гостями того фестиваля стали 34 000 человек из 131 страны мира. Лозунг фестиваля - «За мир и дружбу».
Фестиваль готовился в течение двух лет. Это была запланированная властями акция по «освобождению» народа от сталинской идеологии. Заграница прибывала в шоке: приоткрывается железный занавес! Идею московского фестиваля поддержали многие государственные деятели Запада - даже королева Бельгии Елизавета, политики Греции, Италии, Финляндии, Франции, не говоря уж о просоветски настроенных президентах Египта, Индонезии, Сирии, руководителях Афганистана, Бирмы, Непала и Цейлона.
Благодаря фестивалю, в столице появились парк «Дружба» в Химках, гостиничный комплекс «Турист», стадион в Лужниках и автобусы «Икарус». К событию были выпущены первые автомобили ГАЗ-21 «Волга» и первый «рафик» - микроавтобус РАФ-10 «Фестиваль». Кремль, день и ночь охраняемый от врагов и друзей, стал совершенно свободным для посещений, в Грановитой палате устроены были молодежные балы. Центральный парк культуры и отдыха имени Горького вдруг отменил плату за вход.
Фестиваль состоял из огромного числа запланированных мероприятий и неорганизованного и неподконтрольного общения людей. В особом фаворе была черная Африка. К чернокожим посланцам Ганы, Эфиопии, Либерии (тогда эти страны только что освободились от колониальной зависимости) устремлялись журналисты, к ним «в интернациональном порыве» спешили и московские девушки. Выделяли и арабов, поскольку Египет только что обрел национальную свободу после войны.
Благодаря фестивалю возник КВН, трансформировавшись из специально придуманной передачи «Вечер веселых вопросов" ТВ-редакции «Фестивальная». Дискутировали о еще недавно запрещенных импрессионистах, о Чюрленисе, Хемингуэе и Ремарке, Есенине и Зощенко, о входившем в моду Илье Глазунове с его иллюстрациями к произведениям не совсем желательного в СССР Достоевского.Фестиваль перевернул взгляды советских людей на моду, манеру поведения, образ жизни и ускорил ход перемен. Хрущевская «оттепель», диссидентское движение, прорыв в литературе и живописи - все это началось вскоре после фестиваля.
Символом молодёжного форума, на который прибыли делегаты от левых молодёжных организаций мира, стал Голубь мира, придуманный Пабло Пикассо. Фестиваль стал во всех смыслах значимым и взрывным событием для юношей и девушек - и самым массовым за свою историю. Он пришёлся на середину хрущёвской оттепели и запомнился своей открытостью. Приехавшие иностранцы свободно общались с москвичами, это не преследовалось. Для свободного посещения были открыты Московский Кремль и парк Горького. За две фестивальные недели было проведено свыше восьмисот мероприятий.
На церемонии открытия в Лужниках танцевально-спортивный номер исполняли 3200 физкультурников, а с восточной трибуны выпустили 25 тысяч голубей.
В Москве голубятников-любителей специально освобождали от работы. К фестивалю вырастили сто тысяч птиц и отобрали самых здоровых и подвижных.
В главном мероприятии - митинге "За мир и дружбу!" на Манежной площади и прилегающих улицах участвовало полмиллиона человек.
Две недели на улицах и в парках шло массовое братание. Нарушались заранее расписанные регламенты, мероприятия затягивались за полночь и плавно перетекали в гуляние до рассвета.
Знавшие языки радовались возможности блеснуть эрудицией и поговорить о еще недавно запрещенных импрессионистах, Хемингуэе и Ремарке. Гости были потрясены эрудицией собеседников, выросших за "железным занавесом", а молодые советские интеллектуалы - тем, что иностранцы не ценят счастья свободно читать любых авторов и ничего о них не знают.
Кто-то обходился минимумом слов. Через год в Москве появилось множество темнокожих ребятишек, которых так и называли: "дети фестиваля". Их матерей не отправляли в лагеря "за связь с иностранцем", как случилось бы еще недавно.
Ансамбль «Дружба» и Эдита Пьеха с программой «Песни народов мира» завоевали золотую медаль и звание лауреатов фестиваля. Прозвучавшая на церемонии закрытия песня «Подмосковные вечера» в исполнении Владимира Трошина и Эдиты Пьехи надолго сделалась визитной карточкой СССР.
В стране стала распространяться мода на джинсы, кеды, рок-н-ролл и игру бадминтон. Популярными стали музыкальные суперхиты «Rock around the clock», «Гимн демократической молодёжи», «Если бы парни всей Земли…» и др.
Фестивалю посвящен художественный фильм «Девушка с гитарой»: в музыкальном магазине, где работает продавщица Таня Федосова (исп. Людмила Гурченко) идет подготовка к фестивалю, а в конце фильма делегаты фестиваля выступают на концерте в магазине (с некоторыми из них выступает и Таня). Другие фильмы, посвящённые фестивалю - «Матрос с „Кометы“», «Цепная реакция», «Дорога в рай».
«Огонек», 1957 год, № 1, январь.
«Наступил год 1957-й, год фестивальный. Заглянем, что же будет в Москве на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов за мир и дружбу, и побываем у тех, кто готовится к празднику уже сегодня.... На нашей фотографии голубей немного. Но ведь это лишь репетиция. Вы видите голубей с завода «Каучук», под самым небом, на высоте десятиэтажногордома, комсомольцы и молодежь завода оборудовали для птиц отличное помещение с центральным отоплением и горячей водой».
Фестиваль состоял из огромного числа запланированных мероприятий и простого неорганизованного и неподконтрольного общения людей. Днем и вечером делегации были заняты на встречах и выступлениях. Но поздним вечером и ночью начиналось свободное общение. Естественно, власти пытались установить контроль за контактами, но у них не хватало рук, так как следящие оказались каплей в море. Погода стояла отличная, и толпы народа буквально затопили главные магистрали. Чтобы лучше видеть происходящее, люди залезали на уступы и крыши домов. От наплыва любопытных провалилась крыша Щербаковского универмага, находившегося на Колхозной площади, на углу Сретенки и Садового кольца. После этого универмаг долго ремонтировали, открыли ненадолго, а затем снесли. Ночами народ «собирался в центре Москвы, на проезжей части улицы Горького, у Моссовета, на Пушкинской площади, на проспекте Маркса.
Споры возникали на каждом шагу и по любому поводу, кроме, пожалуй, политики. Во-первых - боялись, а главное - ею в чистом виде не очень-то интересовались. Однако на самом деле политический характер был у любых споров, будь то литература, живопись, мода, не говоря уже о музыке, особенно о джазе. Дискутировали о еще недавно запрещавшихся у нас импрессионистах, Чюрленисе, Хемингуэе и Ремарке, Есенине и Зощенко, о входившем в моду Илье Глазунове с его иллюстрациями к произведениям не совсем желательного в СССР Достоевского. Вообще-то это были не столько споры, сколько первые попытки свободно высказывать свое мнение другим и отстаивать его. Я помню, как светлыми ночами на мостовой улицы Горького стояли кучки людей, в центре каждой из них несколько человек что-то горячо обсуждали. Остальные, окружив их плотным кольцом, вслушивались, набираясь ума-разума, привыкая к самому этому процессу - свободному обмену мнениями. Это были первые уроки демократии, первый опыт избавления от страха, первые, абсолютно новые переживания неподконтрольного общения.
В дни фестиваля в Москве произошла своеобразная сексуальная революция. Молодые люди, а особенно девушки, как будто с цепи сорвались. Пуританское советское общество стало вдруг свидетелем таких событий, которых не ожидал никто и которые покоробили даже меня, тогдашнего горячего сторонника свободного секса. Поражали формы и масштабы происходившего. Здесь сработали несколько причин. Прекрасная теплая погода, общая эйфория свободы, дружбы и любви, тяга к иностранцам и главное - накопившийся протест против всей этой пуританской педагогики, лживой и противоестественной.
К ночи, когда темнело, толпы девиц со всех концов Москвы пробирались к местам, где проживали иностранные делегации. Это были студенческие общежития и гостиницы на окраинах города. Одним из таких типичных мест был гостиничный комплекс «Турист», построенный за ВДНХ. В то время это был край Москвы, дальше шли колхозные поля. В корпуса девушкам прорваться было невозможно, так как все было оцеплено чекистами и дружинниками. Но запретить иностранным гостям выходить из гостиниц никто не мог.
"Огонек», 1957 год, № 33 август.
«...Большой и свободный разговор идет сегодня на фестивале. И вот этот-то откровенный дружеский обмен мнениями привел в растерянность некоторых буржуазных журналистов, приехавших на фестиваль. Их газеты, видимо, требуют «железного занавеса», скандалов, «коммунистической пропаганды». А на улицах ничего этого нет. На фестивале танцы, пение, смех и большой серьезный разговор. Разговор, нужный людям».
События развивались с максимально возможной скоростью. Никаких ухаживаний, никакого ложного кокетства. Только что образовавшиеся парочки удалялись в темноту, в поля, в кусты, точно зная, чем они немедленно займутся. Особенно далеко они не отходили, поэтому пространство вокруг было заполнено довольно плотно, но в темноте это не имело значения. Образ загадочной, стеснительной и целомудренной русской девушки-комсомолки не то чтобы рухнул, а скорее обогатился какой-то новой, неожиданной чертой - безрассудным, отчаянным распутством.
Реакция подразделений нравственно-идеологического порядка не заставила себя ждать. Срочно были организованы летучие дружины на грузовиках, снабженные осветительными приборами, ножницами и парикмахерскими машинками. Когда грузовики с дружинниками, согласно плану облавы, неожиданно выезжали на поля и включали все фары и лампы, тут-то и вырисовывался истинный масштаб происходящего. Иностранцев не трогали, расправлялись только с девушками, а так как их было слишком много, дружинникам было ни до выяснения личности, ни до простого задержания. У пойманных любительниц ночных приключений выстригалась часть волос, делалась такая «просека», после которой девице оставалось только одно - постричься наголо. Сразу после фестиваля у жителей Москвы появился особо пристальный интерес к девушкам, носившим на голове плотно повязанный платок... Много драм произошло в семьях, в учебных заведениях и на предприятиях, где скрыть отсутствие волос было труднее, чем просто на улице, в метро или троллейбусе. Еще труднее оказалось утаить появившихся через девять месяцев малышей, часто не похожих на собственную маму ни цветом кожи, ни разрезом глаз.
Интернациональная дружба не знала границ, и когда волна восторгов схлынула, на песке, промокшем от девичьих слёз, шустрыми крабиками остались многочисленные «дети фестиваля» - с противозачаточными средствами в Стране Советов было туго.
В сводной статистической выписке, подготовленной для руководства МВД СССР. В ней зафиксировано рождение 531 послефестивального ребёнка (всех рас). Для пятимиллионной (тогда) Москвы - исчезающе мало.
Естественно, я стремился побывать в первую очередь там, где выступали зарубежные музыканты. На площади Пушкина был сооружен огромный помост, на котором «днем и вечером шли концерты самых разных коллективов. Именно там я впервые увидел английский ансамбль в стиле «скиффл», причем, по-моему, во главе с самим Лонни Дониганом. Впечатление было довольно странным. Вместе играли пожилые и очень молодые люди, используя наряду с обычными акустическими гитарами различные бытовые и подручные предметы типа бидон-контрабаса, стиральной доски, кастрюль и т. п. В советской прессе появилась было реакция на этот жанр в виде высказываний типа: «Вот буржуи до чего докатились, на стиральных досках играют». Но потом все замолкло, так как корни-то у «скиффла» народные, а фольклор в СССР - это было святое.
Самыми модными и труднодоступными на фестивале были джазовые концерты. Вокруг них был особый ажиотаж, подогреваемый властями, которые пытались как-то их засекретить, распространяя пропуска среди комсомольцев-активистов. Для того чтобы «протыриться» на такие концерты, требовалась большая сноровка.
PS. В 1985 году Москва вновь принимала у себя участников и гостей Фестиваля молодежи, уже двенадцатого. Фестиваль стал одной из первых громких международных акций времен перестройки. С его помощью советские власти надеялись изменить к лучшему мрачный образ СССР - «империи зла». На проведение мероприятия отпустили немалые средства. Москву очистили от неблагожелательных элементов, привели в порядок дороги и улицы. Но гостей фестиваля старались держать подальше от москвичей: общаться с гостями разрешалось только людям, прошедшим комсомольскую и партийную проверку. Того единения, какое было в 1957 году во время первого московского фестиваля, уже не получилось.
VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов открылся 28 июля 1957 года в Москве.
Гостями фестиваля стали 34 000 человек из 131 страны мира.
Фестиваль проходил две недели и стал во всех смыслах значимым и взрывным событием для советских юношей и девушек - и самым массовым за свою историю. Он пришёлся на середину хрущёвской оттепели и запомнился своей открытостью.
Фестиваль готовился в течение двух лет. Это была запланированная властями акция по «освобождению» народа от сталинской идеологии. Заграница прибывала в шоке: приоткрывается железный занавес!
Идею московского фестиваля поддержали многие государственные деятели Запада - даже королева Бельгии Елизавета, политики Греции, Италии, Финляндии, Франции, не говоря уж о просоветски настроенных президентах Египта, Индонезии, Сирии, руководителях Афганистана, Бирмы, Непала и Цейлона.
На Московский фестиваль молодежи и студентов приехали 34 тысячи гостей из 131 страны, в пресс-центре были аккредитованы две тысячи журналистов. В то время в СССР слово «иностранец» было синонимом слов «враг», «шпион», за исключением разве что представителей стран соцлагеря, но даже и к ним относились с подозрением. Любой иностранец сразу становился экзотикой. И вдруг на улицах Москвы появились тысячи людей со всех концов света, всех цветов и оттенков.
Благодаря фестивалю, в столице появились парк «Дружба» в Химках, гостиничный комплекс «Турист», стадион в Лужниках и автобусы «Икарус». Кремль, день и ночь охраняемый от врагов и друзей, стал совершенно свободным для посещений, в Грановитой палате устроены были молодежные балы. Центральный парк культуры и отдыха имени Горького вдруг отменил плату за вход.
Фестиваль состоял из огромного числа запланированных мероприятий и неорганизованного и неподконтрольного общения людей. В особом фаворе была черная Африка. К чернокожим посланцам Ганы, Эфиопии, Либерии (тогда эти страны только что освободились от колониальной зависимости) устремлялись журналисты, к ним «в интернациональном порыве» спешили и московские девушки. Выделяли и арабов, поскольку Египет только что обрел национальную свободу после войны.
Благодаря фестивалю возник КВН, трансформировавшись из специально придуманной передачи «Вечер веселых вопросов ТВ-редакции «Фестивальная». Дискутировали о еще недавно запрещенных импрессионистах, о Чюрленисе, Хемингуэе и Ремарке, Есенине и Зощенко, о входившем в моду Илье Глазунове с его иллюстрациями к произведениям не совсем желательного в СССР Достоевского. Фестиваль перевернул взгляды советских людей на моду, манеру поведения, образ жизни и ускорил ход перемен. Хрущевская «оттепель», диссидентское движение, прорыв в литературе и живописи - все это началось вскоре после фестиваля.
В 1985 году Москва вновь принимала у себя участников и гостей Фестиваля молодежи, уже двенадцатого. Фестиваль стал одной из первых громких международных акций времен перестройки. С его помощью советские власти надеялись изменить к лучшему мрачный образ СССР - «империи зла». На проведение мероприятия отпустили немалые средства. Москву очистили от неблагожелательных элементов, привели в порядок дороги и улицы. Но гостей фестиваля старались держать подальше от москвичей: общаться с гостями разрешалось только людям, прошедшим комсомольскую и партийную проверку. Того единения, какое было в 1957 году во время первого московского фестиваля, уже не получилось.
“БРЕШЬ В ЖЕЛЕЗНОМ ЗАНВЕСЕ”
Бывают события, не выцветающие в эмоциональной памяти, не поддающиеся горькой и язвительной переоценке, согревающие душу в самые промозглые "окаянные" дни. Вспоминая о которых, завидуешь сам себе - неужели это было в твоей жизни?! Те, что принадлежали истории и, одновременно, навсегда определили твою частную, мало кому интересную судьбу.
50 лет назад, июльским вечером 1957 года, ощутив укол неведомого, но пронзительного шила, я выскочил из дому на Пушкинскую улицу. Через три минуты оказался на улице Горького, прозванной нашим поколением "Бродвеем", но от этого не менее советской, помпезной и чинной. В этот почти уже ночной час в ее незыблемо державной атмосфере сквозило нечто непривычное - радостная взвинченность, какое-то волнение. От Манежной площади прямо по мостовой, пренебрегая гудками машин и милицейскими трелями, подымалась толпа, никогда на московских улицах невиданная. Пестрая, почти карнавально разодетая, непочтительная, веселая, звенящая гитарами, бьющая в барабаны, дующая в дудки, орущая, поющая, танцующая на ходу, хмельная не от вина, а от свободы и самых чистых и лучших чувств, незнакомая, неизвестная, разноязыкая - и до озноба, до боли родная. В тот момент я и понял, что мечты действительно сбываются, что моя послевоенная, дворовая юность совпала с юностью века. В Москву пришел всемирный фестиваль молодежи и студентов "За мир и дружбу между народами".
(…)
Жить в закрытой стране - значит воспринимать географическую карту Земли как нечто подобное карте звездного неба, сознавая, что поехать в Париж столь же несбыточно, как полететь на Марс. Это значит - смотреть на случайно встреченного на улице иностранца и впрямь как на марсианина - со смешанным чувством любопытства и страха. Это значит, что о родственниках и даже знакомых, проживающих не в конкретной стране, а в некоей обобщенной, подозрительной "загранице", надо забыть, словно о неприличном сне. И, наконец, что за берет или клетчатую рубашку тебя на улице вполне могут отлупить как стилягу, носителя чуждой идеологии, чуждых манер и нравов и просто за сходство с персонажами из журнала "Крокодил". Кстати, он был едва ли не единственным источником знакомства с зарубежной жизнью. Не считая "Иностранной кинохроники", где позволялось на несколько секунд увидеть Эйфелеву башню, нью-йоркский небоскреб или мадридскую корриду. Знаю людей, которые по пятнадцать раз смотрели каждый выпуск этого киножурнала. По сути, они в замочную скважину имели возможность заглянуть за "железный занавес".
И вот в этом самом "железном занавесе" и была проделана огромная брешь, название которой - фестиваль молодежи и студентов. Я видел это собственными глазами уже в то самое утро, что наступило после небывалого вечера. Неслыханное утро!
Фестиваль ехал по Москве в автобусах и в открытых грузовиках (на всех гостей автобусов не хватало). Он плыл по Садовому кольцу, которое представляло собой бескрайнее человеческое море. Вся Москва, простецкая, только-только пришедшая в себя после военных карточек и очередей, еще не забывшая о борьбе с космополитизмом и низкопоклонством, кое-как приодевшаяся, едва начавшая выбираться из подвалов и коммуналок, стояла на мостовой, тротуарах, крышах домов и тянула к проезжающим гостям руки, истосковавшиеся по пожатию таких же теплых человеческих рук. Географическая карта обрела конкретное воплощение. Мир действительно оказался потрясающе разнообразен. И в этом многообразии рас, характеров, языков, обычаев, одежд, мелодий и ритмов - поразительно един в желании жить, общаться и узнавать друг друга. Теперь такие слова и намерения кажутся банальностью. Тогда, в разгар "холодной войны" они воспринимались как необычайное личное открытие. Наша страна открывала мир, приобщаясь ко всему роду человеческому. А мир открывал нашу страну... Не помню, ел ли я что-то в те дни и ложился ли спать. Я просто был счастлив. Все 14 дней, с утра и до вечера.
О днажды вечером компанию французов мы привели в гости к нашему однокласснику, в огромную московскую коммуналку, переделанную из бывших номеров. Каким-то образом весь старый двор узнал, что в квартире на втором этаже принимают молодых парижан, и народ повалил к нам с пирогами, с вареньем, естественно, с бутылками и прочими дарами простого русского сердца. Француженки ревели в голос. Между прочим происходило все это на Пушечной улице, в ста метрах от знаменитого здания, мимо которого москвичи в те годы проходили, рефлекторно опуская глаза и ускоряя шаг.
Теперь я думаю, что летом 57-го железобетонная регламентация советского бытия бесповоротно пошатнулась. Невозможно сделалось контролировать все на свете: вкусы, моду, будничные привычки, музыку в эфире. На идеях, эмоциях, на песнях и танцах фестиваля мое поколение преобразилось в течение считанных дней. Все советские вольнодумцы, все знатоки джаза и современного искусства, модники и полиглоты имеют своим происхождением лето 57-го.
Никакие последующие обострения политических отношений между Востоком и Западом, идейные проработки и гонения так и не смогли заглушить независимый дух фестиваля. А ведь задуман он был как сугубо идеологическое мероприятие: под прикрытием борьбы за мир и дружбу между народами подрывались буржуазные устои, разрывались цепи колониализма, утверждались коммунистические идеалы. Но, во-первых, борьба за мир действительно объединяла. А во-вторых, как известно, живая жизнь всегда шире и ярче идеологии. И американский борец за мир в техасских джинсах, и французский коммунист, похожий на фланера с Больших бульваров, и токарь с ФИАТа, неотличимый от всех персонажей неореализма, - безотчетно пробивали в "железном занавесе" дыры. Залатать их у сусловских идеологов не хватило сил.
Из воспоминаний писателя Анатолий Макарова
ГОЛУБИ ДЛЯ ФЕСТИВАЛЯ
Среди тех, кто непосредственно готовил фестиваль, – Владлен КРИВОШЕЕВ, ныне – ученый, кандидат экономических наук, а тогда – инструктор орготдела Московского горкома комсомола. Владлену Михайловичу была поручена самая, может быть, экзотическая задача…
В 1955 году (за два года до фестиваля) инструктора Кривошеева вызвал тогдашний первый секретарь МГК комсомола Михаил Давыдов: «С сегодняшнего дня освобождаешься от всех дел. Займешься голубями». Голубями?
В кабинете сидел еще мужчина, как выяснилось, – Иосиф Туманов (потом –
народный артист СССР, известный постановщик массовых народных зрелищ). «Важнейшая задача! – продолжал Давыдов. – Через два года нам нужны 100 тысяч голубей!» А Туманов достал что-то вроде брошюры с печатями и визами –
сценарий мероприятий фестиваля.
…В 1949 году в Париже проходил I Всемирный конгресс сторонников мира. Требовалась эмблема. Знаменитый Пабло Пикассо, вспомнив, очевидно, древние легенды, изобразил голубку с оливковой веточкой в клюве. Так голубь стал символом мира. Фестивали молодежи и студентов (не только наш) проходили под девизом «За мир и дружбу между народами!». Церемония открытия традиционно начиналась с торжественного прохода по стадиону делегаций стран-участниц. И традиционно же проход этот предварял взлет голубиной стаи: голуби как бы начинали весь праздник.
Но Туманову стаи было мало. По его задумке одна за другой над Лужниками (которые к фестивалю спешно строились) должны были взмыть три волны голубей – белые, за ними красные, следом сизые. Поскольку «в верхах» все уже было утверждено, Давыдов подчеркнул: «Сценарий для нас закон».
Эти три волны Кривошееву и надлежало подготовить.
– И смотри, чтобы не было, как в Варшаве! – строго предупредил «первый».
Варшавский фестиваль только что закончился. Голуби там подгадили – в прямом и переносном смыслах. Поляки вынесли на центр стадиона огромный ларец, распахнули крышку, полагая, что птицы рванут в небо белым факелом. Но они не рванули, а выползли и стали бродить по стадиону, мешая движению колонн... Позор, одним словом.
Прежде всего было решено: всякие изысканные чеграши, дутыши, турманы – побоку. Ставим на обычных почтовых – они способны в нужный момент обеспечить нужный полет. Просто их за два года требуется вывести потребное количество. Кстати, сколько? Цифра 100 тысяч явно была взята с потолка, но, как ни странно, оказалась уместной. Нам ведь нужна гарантированно сильная и выносливая птица? Следовательно, если выведем 100 тысяч, то из этого количества за счет отбраковки получим к нужному сроку тысяч 40 именно таких – молодых, крепких. И срок в два года – тоже нормально. Если начать работу сейчас, то к 1957 году как раз станет на крыло третье поколение: экземпляры, гарантированно подходящие к операции.
По заводам пошли разнарядки: «Московский горком комсомола... во исполнение... просим оказать содействие...». На предприятиях возводили голубятни. Мособлисполком обязали поставлять фураж…
И все-таки они взлетели – 40 000 голубей!
Правда накануне была целая операция по свозу птиц на подмосковную птицефабрику, отсортировке – слабые в сторону! – рассадке по специально сконструированным коробкам (4000 коробок по 10 гнезд в каждой), в которых крылатые бедолаги должны были выдержать 6 часов (!), сохранив силы для полета. Потом две колонны грузовиков в сопровождении машин ГАИ двинулись в четыре утра к Москве, чтобы за 2 часа до старта быть на стадионе. А там 4000 выпускающих (участники «живого фона» на восточной трибуне) ждали сигнала... В общем, тут рассказывать можно много... Но если вы никогда не видели, как взмывают одновременно десятки тысяч голубей – причем снизу они все смотрелись белыми, и потому показалось, что в небо плеснула кипенно-снежная лава, – знайте, вы многое потеряли в жизни. Кадры кинохроники сохранили этот момент. Трибуны ахнули, зрители повскакивали с мест, аплодировали...
Настоящий праздник мира, дружбы и свободы, удививший масштабом и необыкновенно яркой программой, объединил на своих площадках в Москве более 34 тысяч гостей из 131 страны мира. Это был самый запоминающийся праздник за всю историю фестивального движения.
Об атмосфере фестиваля и ярких событиях тех дней ярко писал в своей книге воспоминаний "Козел на саксе" участник VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, ставший впоследствии известным музыкантом и джазменом Алексей Козлов:
"Атмосфера фестиваля, несмотря на его строго предусмотренную регламентированность, оказалась легкой и непринужденной. Энтузиазм был неподдельный, все было замешано на лозунге “Мир и дружба”, повсюду из громкоговорителей звучала музыка и песни, специально приготовленные к этому событию, типа “Мы все за мир, клятву дают народы…” или “Если бы парни всей Земли…”. Вся Москва была завешана эмблемами, плакатами, лозунгами, изображениями Голубя Мира Пабло Пикассо, гирляндами, иллюминацией. Фестиваль состоял из огромного числа запланированных мероприятий разного типа и простого неорганизованного и неподконтрольного общения людей на улицах в центре Москвы и в районах нахождения гостиниц, где были расселены гости".
Видео с открытия Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года
VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов прошел в разгар оттепели, он открыл новую страницу в истории страны, памятные даты которой в то время еще были пронизаны эхом Второй мировой войны.
Именно в непростое послевоенное время началась история Всемирных фестивалей молодежи и студентов - тогда в Лондоне в 1945 году впервые прошла Всемирная конференция демократической молодежи за мир, и по ее итогам была создана Всемирная федерация демократической молодежи (ВФДМ).
Торжественное шествие в день открытия VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Москва, 28 июля 1957. Фото из архива фестиваля
Позже, в 1946 году, в Праге состоялся 1-й Всемирный конгресс студентов, на котором был создан Международный союз студентов (МСС). Обе организации провозглашали своей целью борьбу за мир против фашизма и колониализма, за права молодежи и демократическую реформу образования. Именно они выступали основными организаторами Всемирных фестивалей молодежи и студентов на протяжении многих лет.
Идея проведения первого Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Париже была принята на сессии Совета Всемирной федерации демократической молодежи в 1946 году, ровно в то время, когда У. Черчилль в Фултоне произнес свою речь о начале "холодной войны".
Однако это было не случайно: именно в Чехословакии в 1939 году тысячи студентов и преподавателей приняли участие в демонстрации против оккупации страны войсками Третьего рейха. В результате 1850 студентов были арестованы, 1200 из них впоследствии отправлены в концлагеря, а все высшие учебные заведения закрыты.
Парад участников I Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Праге в 1947 году
Несмотря на массовые ограничения и запреты на участие в фестивале для молодежи, в I Всемирном фестивале приняли участие более 17 тысяч представителей из 71 страны мира, и с каждым годом фестиваль набирал обороты, объединяя все большее число молодых людей из разных уголков мира.
В преддверии праздника делегаты первого фестиваля помогали восстанавливать разрушенные чехословацкие города, югославскую железную дорогу, возлагали цветы на могилы советских солдат, павших в боях за Чехословакию.
25 июля 1947 года на стадионе "Страгов" состоялось торжественное открытие фестиваля под гимн Демократической молодежи, написанный советским поэтом Львом Ошаниным на музыку Анатолия Новикова.
На одном из концертов на территории ВСХВ в дни фестиваля. Москва, 1957
В последующие годы фестивали проходили раз в два года в столицах стран Восточной Европы: Будапешт (1949), Берлин (1951), Бухарест (1953), Варшава (1955). На V фестивале в Варшаве у фестиваля появился свой лозунг "За мир и дружбу". В нем отразилось стремление к объединению всех молодежных организаций мира и вера в примиряющую силу дружбы, способную укротить любые войны.
В других странах позже лозунг уточнялся и дополнялся, например, в Софии (IX фестиваль, 1968) он был таким: "За солидарность, мир и дружбу!", "За антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу!" - так звучал лозунг фестивалей в Берлине (X фестиваль, 1973), Гаване (XI фестиваль, 1978) и Москве (XII фестиваль, 1985).
Значки с эмблемами VI и VII Всемирного фестиваля молодежи и студентов
Кроме запомнившегося лозунга "За мир и дружбу" на ярких значках, открытках и сувенирах, фестиваль 1957 года и сегодня остался в памяти Москвы - улица Проспект Мира, названная так в год фестиваля, Фестивальная улица, по которой можно проехать до парка Дружбы, высаженного специально к фестивалю 1957 года. В день открытия парка более 5000 гостей высаживали приготовленные саженцы. Эта совместная акция повторилась и в дни XII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в 1985 году, который во второй раз принимала Москва.
Совместная посадка саженцев с иностранными делегатами на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов. Москва, 1957
Фестиваль 1957 года подарил много известных песен. На церемонии закрытия в исполнении Владимира Трошина и Эдиты Пьехи впервые прозвучала песня "Подмосковные вечера", она стала своеобразным гимном фестиваля и благодаря ему получила известность во всем мире.
