Эдуард Юрьевич Шим – современный писатель, автор многих книг для детей. Среди них наиболее известны: «След на воде», «Ливень», «Капель», «Лесные разговоры», «Мальчик в лесу», «Кто что умеет», «Жук на ниточке», «Деревянная книга», «Не кончаются заботы», «Неслышные голоса» и др. Писатель помогает увидеть и разгадать загадки природы, знакомит с интересными людьми, их судьбами, характерами, делами; рассказывает о сложных и хитрых секретах мастерства, о тех, кто умелыми руками помогает украшению родной земли. У него самого умелые руки: он и писатель, и садовник, и столяр-краснодеревщик, и токарь, и слесарь. И каждая книга его – это гимн природе, труду.
Тексты цитируются по книге:
Эд. Шим . Рассказы и сказки о природе. М.: Стрекоза-пресс, 2007.
ИЗЛОЖЕНИЕ
Жук на ниточке
1. Слово учителя об Эд. Шиме.
2. Чтение текста.
Майские жуки обгрызают листочки на деревьях. А личинки майских жуков, жирные гусеницы такие, обгрызают у деревьев корни.
В общем, вредят как могут.
Мы этих майских жуков ловим хитрым способом.
Рано утречком, пока еще прохладно, жуки не летают. Сидят на молоденьких березках, оцепенели.
Тряхнешь деревцо – и жуки вниз посыплются, только собирай.
Вот мы их собираем в ведро, а один мальчишка взял жука и привязал на ниточку. Поиграть захотел.
Жук согрелся, ожил, попробовал взлететь, а ниточка не пускает.
Крутится жук на ниточке. Мы хохочем, нам весело.
Вдруг дедушка как крикнет:
– Сейчас же бросьте! Нашли забаву!
Мальчишка, который жука привязал, даже обиделся.
– Это же вредитель, – говорит.
– Знаю, что вредитель!
– Чего же вам жалко?
– Мне, – отвечает дедушка, – тебя жалко!
– Тебя. Хоть ты не жук, а человек.
– Чего же меня жалеть, если я человек?
– А разве будет хороший человек кого-нибудь мучить для забавы? Даже таких вот жуков. Даже вредителей!
(149 слов)
3. Беседа о прочитанном.
Определим стиль речи, тип речи, тему, идею. (Стиль: художественный; тип: повествование с элементами рассуждения; тема: майский жук; идея: нельзя мучить живых существ ради забавы.)
4. Составление плана текста.
1. Вредители.
2. Как мы ловили жуков.
3. Жук на ниточке.
4. Спор с дедушкой.
5. Чтение текста, выполнение изложения.
СИНТАКСИС
ОБРАЩЕНИЕ
Цветы и солнышко
– Шиповник просыпаться пора! Уже четыре часа утра, уже светло кругом, уже ранняя птица носок прочищает!
– Я проснулся Солнышко.
– Цикорий открой голубые глазки! Уже шесть часов утра, уже туман растаял, уже люди на работу спешат!
– Открываю, открываю.
– Кульбаба разверни золотые корзиночки! Уже восемь часов утра, уже роса высохла, уже ребятишки на улицу выбежали!
– Ладно, еще минуточку – разверну...
– Козлобородник довольно спать! Уже десять часов, уже дневная жара настает, уже все лентяи глаза продрали!
– Ао-о-у... Ну тебя Солнце! Дай еще часок подремать!
Задание 1. Выпишите из текста предложения с обращениями, расставьте в них знаки препинания.
Задание 2. Что вы знаете об этих растениях? Узнайте в этимологическом словаре о происхождении названий этих цветов. Найдите фотографии этих цветов и нарисуйте их сами. Подготовьте небольшие тексты о цветах, используя разные стили речи: художественный, научный, деловой.
Чем плавунец дышит?
Ай, Жук-Плавунец помер! Глядите – вниз головой по воде плавает! Один хвостик малюсенький наружу! Ничего я не помер. А зачем же ты вниз головой повесился? Я подышать вылез. Подыш-а-ать?! Чем же ты дышишь-то? А что наружу выставил, тем и дышу. Вот так!
Соловей и вороненок
Карр! Куда ты, пигалица серая, мелкая да писклявая, лезешь? Ступай прочь! Почему? В этих кустах Соловушко живет – золотой носок, серебряное горлышко. Тебе ли ровня? А ты его видел? Не привелось еще, но говорят – так хорош, так пригож! Хоть бы одним глазком глянуть... Так глянь. Я и есть Соловушко!
Задание . Определите, сколько героев принимают участие в разговоре. Запишите тексты в виде диалога. Прочитайте выразительно тексты .
ОБРАЗЦЫ
Чем плавунец дышит?
– Ай, Жук-Плавунец помер! Глядите – вниз головой по воде плавает! Один хвостик малюсенький наружу!
– Ничего я не помер.
– А зачем же ты вниз головой повесился?
– Я подышать вылез.
– Подыш-а-ать?! Чем же ты дышишь-то?
– А что наружу выставил, тем и дышу. Вот так!
Соловей и вороненок
– Карр! Куда ты, пигалица серая, мелкая да писклявая, лезешь? Ступай прочь!
– Почему?
– В этих кустах Соловушко живет – золотой носок, серебряное горлышко. Тебе ли ровня?
– А ты его видел?
– Не привелось еще, но говорят – так хорош, так пригож! Хоть бы одним глазком глянуть...
– Так глянь. Я и есть Соловушко!
МОРФЕМИКА
Горе горькое
Ходит бабушка в огороде, печалится:
– Опять огурцам горе горькое...
– Почему, бабушка?
– Ночь холодная была.
– Ну и что?
– А огурец тепло любит, он нежный. Ему вредят холода.
– Да вон, – говорю, – какие листья здоровенные! Как лопухи. И вон огурчики висят. Ничего им не сделалось.
– Нет, сделалось.
– Да что же им сделалось?
– Бабушка, ну объясни ты, пожалуйста, русским языком: какое горе им сделалось?
– Сейчас объясню.
Сорвала бабушка огурец и мне протягивает. Огурец как огурец. Зеленый, с пупырышками. Аппетитный...
Надкусил я его – и сморщился. Тьфу ты! Хуже всякого лекарства!
– Ну, разобрал, какое горе у огурцов?
– Горькое, бабушка, горькое!
Задание. Как вы думаете: являются слова горе и горький однокоренными? Узнайте в этимологическом словаре о происхождении этих слов.
Зачем большая голова?
Волчонок вылез из темного логова, уселся посреди полянки, лапы растопырил. Жмурится.
Увидали его птицы с деревьев.
– Ой, – кричат, – какой головастый!
–
Ой, какой смешной да нескладный!
– Зачем тебе голова большущая? Носить тяжело!
– Братцы, не мешайте головастику! Он думает!
– О чем задумался, Волчище?
Почесался Волчонок задней лапой.
– Еще чего, – говорит. – Охота была думать...
– Братцы, – кричат птицы, – он свою голову про запас носит! Хочет всех умнее вырасти!
– Волчище, ты скоро поумнеешь?
– Когда за ум возьмешься?
– Будет у нас в лесу мудрый Волк! Правда, лобастик?
Почесался Волчонок другой лапой.
– Подите вы, – говорит, – со своей мудростью...
– Братцы, – кричат птицы, – а может, для красоты такая голова? Для особенной волчьей красы?
– А может, для крепости? Чем больше да толще, тем крепче?
Спорят птицы, трещат, пересмеиваются.
А Волчонок поглядел на них да как зевне-ет!
В полголовы пасть открылась. А в пасти – зубки беленькие, зубки, зубки... Хоть малы, да уже видно, какими вырастут.
– Понятно? – Волчонок говорит.
И пасть со стуком закрыл.
Задание. Кто самый внимательный? Выпишите из текста все группы однокоренных слов, разберите слова по составу.
Ответ.
1. Волчонок, волчище, волк, волчьей.
2. Головастый, голова, головастик, полголовы.
3. Думает, задумался.
4. Ум, умнее, поумнеешь.
5. Мудрый, мудростью.
6. Красы, красоты.
7. Крепче, крепости.
8. Большой, большущая, больше.
9. Смешной, пересмеиваются.
10. Открылась, закрыл.
С.И. ЖУРАВЛЕВА,
дер. Ивановская,
Селивановский р-н,
Владимирская обл.
«Вы когда-нибудь видели, как цветёт скромный гусиный лук? Подглядели, как милая певунья славка кормит своих птенцов? Вы когда-нибудь слышали, как звенит тишина в лесу, какими звуками полна луговая трава? Каждый из вас смотрит, но умеет ли видеть? Каждый слышит, но умеет ли слушать? И как же много потеряет тот, кто не подглядел и не подслушал, как чудесно, трогательно, забавно, трудно живёт удивительный мир лесов, полей, озёр и болот. Как удивительно красивы вырезные листья клёна или сверкающие на солнце ледяные сосульки.
А вы понимаете язык зверей и птиц? Сумеете помочь тем, кто попал в беду? Сможете защитить малого и слабого? А ведь это надо уметь каждому человеку, чтобы стать добрым защитником и бережливым хозяином родной природы. И не только для этого. Разве красота пробуждающейся весны, золотого лета, плодоносной осени, снежной зимы не стоит того, чтобы её почувствовать, увидеть широко открытыми глазами и услышать насторожёнными ушами!
Кто же научит вас видеть и слушать, понимать лесные разговоры? Кто переведёт вам язык зверей и птиц на человеческий язык? И есть ли такие переводчики? На ваше счастье – есть. Старшие из них – Михаил Пришвин и Виталий Бианки. Вы, наверное, читали их Рассказы и сказки о природе
. Но есть и другие, те, кого можно считать продолжателями, подхватившими волшебное слово старших. И среди них тот, чьи рассказы и сказки собраны в этой книге, Эдуард Шим.
Двадцать лет назад вышла его первая книжка о природе «Лето, на Корбе». С тех пор писатель становится вашим добрым рассказчиком и другом. Он пишет книги, которые помогают людям лучше видеть и лучше слышать, которые передают другим радость узнавания и понимания природы, радость какую он испытывает сам. Вот сборники рассказов – «Неслышные голоса», «Следы на воде», «Лесные разговоры». И вот эта книга рассказов и сказок. Они написаны, и это сразу чувствуется, человеком, влюблённым в красоту родных лесов и полей. У него приметливый взгляд и терпеливое внимание. Он умеет видеть скрытое и любит разгадывать загадки природы…»
Книжка замечательная, тёплая, добрая, а какие чудесные иллюстрации к ней нарисовали любимые Наталья Салиенко и Евгений Подколзин. В них столько по-настоящему русского, светлого, подлинного – рассматривать одно удовольствие.
Исполнено издание хорошо: твёрдая обложка, прошитый блок, плотные офсетные странички, шрифт некрупный, но чёткий, комфортный для чтения.
P.S. С удивлением узнала, что Эдуард Юрьевич Шим является автором знакомой многим песенки «Ускакали деревянные лошадки», добавляю сюда пару видеоматериалов с ней. Пару – потому что никак не могу выбрать. И поющего молодого Михаила Державина хочется показать, и потрясающие глаза Валентины Толкуновой…
© Шим Э. Ю., насл., 2018
© Состав., оформление. ООО Издательство «Родничок», 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Заячье семейство
На берёзовой опушке лесные мамы хвалились друг перед другом своими детками.
– Ах, какой у меня сын! – сказала мама Олениха. – Наглядеться на него нельзя. Копытца точёные, ножки пряменькие, шейка высоконькая… Лёгонький, как ветерочек!
– М-м-м, сын, конечно, неплох, – сказала мама Барсучиха. – Но куда ему до моих деточек! Уж такие они нарядненькие, такие разумненькие! Родились в марте, в апреле уже глазки открыли, а нынче – поверите ли? – даже из норы выбегают…
– А сколько их у вас? – спросила Олениха.
– Уж, конечно, не один и не два. Целых три!
– Можно вас поздравить, – сказала мама Ежиха. – Но всё-таки моих деток с вашими не сравнить. У меня их – пять душ! И вы знаете, у них уже шёрстка появилась… и даже иголочки твёрденькими становятся… Ну, не чудо ли?
– Хрю! – сказала мама Кабаниха. – Пять – это хор-рошо. Ну, а что вы скажете, если их – десять?
– А у кого их десять?! – поразилась мама Ежиха.
– Хрю-хрю… У меня! Ровно десяточек, и все как один… хрю!.. мохнатенькие… хрю!.. полосатенькие… хрю!.. подвизгивают этак тоненько, как птички… Где ещё такое семейство найдёшь?
Не успели мамы согласиться, как вдруг с поля раздался голос:
– У меня семейство получше!
И на опушке появилась мама Хомячиха.
– Ну-ка, – сказала она, – попробуйте догадаться, сколько у меня деток!
– Тоже десять! – хрюкнула мама Кабаниха.
– Двенадцать? – спросила мама Барсучиха.
– Пятнадцать? – шепнула мама Ежиха и сама испугалась, назвав такое большое число.
– Как бы не так! – сказала мама Хомячиха. – Подымайте выше! У меня деток – восемнадцать душ, во сколько! И чего там болтать про шёрстку, про глазки, – это всё пустяки. Мои детки уже работать начали. Даром что малы, а уже каждый себе норку копает, жильё готовит. Представляете?
– Да, ваше семейство – самое замечательное! – признали все мамы. – Вы подумайте: восемнадцать деток-работничков!
Долго бы ещё удивлялись мамы, если бы на опушке не появилась Зайчиха.
Хвалиться она не стала, шла тишком-молчком.
Никто не узнал бы, сколько у неё деток, если б мама Олениха не спросила:
– Ну, а сколько душ в вашем семействе?
– Не знаю, – сказала Зайчиха. – Кто ж их считал… Может, – сто, может, – тыща, а может, – и ещё больше.
– Как так?! – подскочили мамы. – Не может быть!..
– У нас именно так и бывает, – сказала Зайчиха. – Мы со своими детками не привыкли нянчиться. Рождаются зайчата, мы их разок покормим, а потом где-нибудь под кустом оставим – и до свиданьица!
– Зачем же? Как безжалостно! – закричали мамы.
– А затем, что так – лучше. Затаятся зайчата под кустом, притихнут – и ни волк, ни лиса их не найдут. А будь мы рядом, так навлекли бы на них беду.
– Но ведь они же маленькие!
– Маленькие, да удаленькие… И прятаться умеют, и видят зорко, и слышат чутко. Да и шубки у них тёпленькие.
– А кто же их кормит-то?
– Да любая Зайчиха, которая встретится. У нас ведь нету чужих деток, все – родные. Нынче я одного покормлю, завтра – другого. Вот и выходит, что все зайчата в лесу – из моего семейства. А сколько их, никто не ведает. Может, – сто, может, – тыща, а может, – и того больше. Посчитайте, попробуйте!
И тут уж все мамы поняли, что всё-таки самое удивительное семейство в лесу – заячье.
Полосы и пятнышки
Встретились на поляне двое малышей: Косулёнок – лесной козлёночек и Кабанчик – лесной поросёнок.
Нос к носу встали и разглядывают друг дружку.
– Ой, какой смешной! – говорит Косулёнок. – Весь полосатый-полосатый, будто тебя нарочно раскрасили!
– Ой, а ты до чего смешной! – говорит Кабанчик. – Весь в пятнышках, в пятнышках, будто тебя нарочно забрызгали!
– Я в пятнышках для того, чтобы лучше в прятки играть! – сказал Косулёнок.
– И я полосатый, чтобы лучше в прятки играть! – сказал Кабанчик.
– С пятнышками лучше прятаться!
– Нет, с полосками лучше!
– Нет, с пятнышками!
– Нет, с полосками!
И заспорили, и заспорили! Ни один уступить не хочет.
А в это время затрещали сучья, захрустел валежник. Вышла на поляну Медведица с медвежатами. Увидел её Кабанчик – и стреканул в густую траву.
Вся трава полосками, полосками, – исчез в ней Кабанчик, словно сквозь землю провалился.
Увидел Медведицу Косулёнок – и стрельнул в кусты. Между листьями солнце пробивается, везде жёлтые пятнышки, пятнышки, – исчез в кустах Косулёнок, словно его и не было. Не заметила их Медведица, прошла стороной. Значит, оба хорошо научились в прятки играть. Зря спорили.
Медведь-рыболов
На лесной реке, на крутой излучинке Медведь рыбу ловит. Сидит на большом камне, лапу вверх задрал – ждёт.
Набегают на камень мелкие волны, ныряют в волнах мелкие плотвички. Белёсенькие, вёрткие, с красными глазками.
Вот одна совсем близко подплыла.
Ударил Медведь лапой, – распороли медвежьи когти воду – только брызги по сторонам!
А Плотвичка-то – виль-виль! – и ушла. Не попалась!
Обидно Медведю, а тут ещё насмешники отыскались, дразнятся. Голубой Зимородок на ветке сидит, посмеивается:
– Такой большой, а такую маленькую рыбёшку словить не сумел! Гляди, как рыбачить надо!
Сложил Зимородок крылья, камешком в воду – бульк! – и вот опять уже на ветке сидит, в клюве рыбёшку держит.
– Может, угостить тебя, косолапого?
Рявкнул Медведь от злости, потоптался на камне, опять лапу задрал. Опять ждёт.
Накатывают на камень ленивые волны, плывут мимо камня ленивые голавлики. Лобастенькие, пузатенькие, с чёрными спинками.
Вот один совсем близко подплыл.
Ударил Медведь лапой, – полоснули воду медвежьи когти, – белый бурун закипел!
А Голавлик нырнул поглубже – виль! – и ушёл. Не попался!
Сопит Медведь от обиды, а насмешники не унимаются. Усатая Выдра хихикает на берегу:
– Такой силач, а не мог с рыбёшкой справиться… Гляди, как умеючи ловят!
Скользнула Выдра в воду, погналась за голавликами. Быстро плывёт, изгибается в струях, как змейка. Настигла рыбу, кинулась, цопнула, – и вот уже вылезает на берег с Голавликом в зубах.
– Хочешь, косолапый, тебе рыбий хвостик оставлю?
Рявкнул Медведь, отвернулся в другую сторону. Опять лапу задрал и опять ждёт.
Надвигается на камень большая волна, плывёт мимо камня громадная Щука. Спина – как бревно, зубы – как шилья, на голове мох зеленеет… Страшилище!
Зимородок не хочет за Щукой нырять.
Выдра и не собирается Щуку настигать.
Эта рыбина, чего доброго, сама рыбаков слопает!
Но Медведь лапу свою не опустил. Напротив – ещё шибче замахнулся.
Подплыла Щука поближе. Мелькнула медвежья лапа – хвать! – и глазом никто моргнуть не успел, как очутилось страшилище на горячем камне.
А Медведь рычит, похохатывает:
– Кто тут насмешничал, кто меня дразнил? Поучитесь-ка сами рыбку ловить… Вот добыча так добыча – сам наемся, всех вас накормлю, да ещё сорокам с воронами останется!
Приключения зайца
I
Все мои напасти, братцы, начались в конце весны.
Уже черёмуховый снег на землю осыпался, птицы уже свили гнёзда и начинали примолкать; у врагов у наших – волков да лисиц – народились щенки, а мы, зайчата-настовички, давно подросли, осмелели и сделались совсем похожими на взрослых красивых зайцев.
Было утро, и я собирался где-нибудь залечь подремать. Я только что побывал на деревенском поле, позубрил там клеверку – такого мокрого, холодного от росы, приятного – и теперь ковылял не торопясь вдоль опушки. Эх, думаю, зайду сейчас в лес, доберусь до тёплой песчаной гривки и залягу под кустом, – таково-то хорошо! Подрёмывай весь день…
Но не тут-то было.
Вдоль опушки тянулась человечья заброшенная тропка. Наверно, когда-то люди на водопой тут ходили. Перескочил я через эту тропку, и вдруг моя задняя лапа провалилась – щёлк! – ударило меня, и сунулся я носом в траву.
Хочу прыгнуть, дёргаюсь, а лапу кто-то цапнул и держит. Хоть я и храбрый зверь, но тут у меня в глазах помутилось… Кабы знать, кто схватил, может, не так страшно было бы. А то ведь непонятно, кто тебя держит, и от этого – самый ужасный ужас.
Дёрнулся я что есть сил – подалось. Комок земли вывернул, лапу вытянул, а на лапе-то, батюшки мои…
Это я уже после узнал, что у меня на лапе было. А тогда – ещё сильней настращался.
Висит на лапе чёрное, круглое, переплетённое, будто кривые сучья. Вроде бы неживое, а лапу зубами холодными закусило!
Оказывается, был это, братцы, капкан. Когда люди хотят Волка изловить, Росомаху или там ещё кого, то прячут в разных местах капканы.
Это страшные и непонятные штуки. Сидят, как мёртвые, но, если дотронешься, – вдруг оживают, защёлкивают свою пасть и держат тебя до прихода человека…
Так мой капкан, братцы, был для Крота поставлен. Когда-то шёл по тропке человек, заметил кротовую нору и спрятал в неё капкан. А потом или забыл про него, или не смог это место найти. Нора кротовая осыпалась, травой заросла, сверху ничего не видать… Но капкан-то всё равно сидел под землёй настороженный – ждал-поджидал…
А я в него и втяпался.
Ох, и досталось мне… Уж как я его ни тряс, как ни возил, как ни сбрыкивал – не слезает капкан, да и всё тут. Хоть волком вой!
Кидался я туда-сюда, невесть сколько ползком прополз, – наконец забился в кусты и лежу, плачу. Ну, думаю, настал мой последний час…
У Зайца-то в чём спасенье? В ногах, сами знаете! Бывало, и от Лисы удерёшь, и от Совы отобьёшься, на спине лёжа, и от охотников уйдёшь, следочки запутывая… А теперь что делать? Любой враг меня словит!
II
И вот лежу я в кустах, а где-то рядом волны плескаются, по корням пошлёпывают. Сгоряча-то я и не заметил, как на берег озера попал.
И кажется мне, что это не вода разговаривает, а невдалеке собаки загавкали, бежит кто-то, сопит… Вот сучок хрустнул… Камешки покатились…
Нет, и впрямь кто-то бежит!
Глянул я вверх, а на обрыве раздвинулись ветки… что-то серое мелькнуло… и показалась Волчица.
Никогда я, братцы, её так близёхонько не видел. Знал, конечно, что есть в нашем лесу волчья семья, и следы ихние иногда встречал, и даже помнил местечко, где они воду пьют. Но только нос к носу не сталкивался, – везло мне…
А сейчас Волчица стояла совсем рядом.
Была она худущая, с отвислым брюхом, а пасть у неё была в чём-то зелёном. Не то траву ела, не то измазалась…
Волчица стояла и нюхала воздух.
И я смотрел, как у неё нос морщится. Он шевелился и блестел, как облизанный.
Наверно, сверху Волчице трудней было меня заметить. Если бы заметила, то прыгнула бы сразу, – чего тут раздумывать…
Но она ещё не видела меня, только принюхивалась мокрым своим носом, а потом начала потихоньку спускаться.
Конечно, я и не думал удирать. Смешно, – с капканом на лапе… Куда уж тут удерёшь. Я лежал и смотрел, как она идёт.
Чем она ближе подходила, тем сильней у неё морщился нос. И наконец она меня заметила.
Мы глазами встретились. И я видел, как глаза у неё сперва удивились, дрогнули, а потом сразу нацелились на меня. И она сжалась, чтоб кинуться.
И тут стряслось что-то совсем неожиданное. Зашумел по деревьям ветер, кругом затрещало, задрожало… Земля подо мной качнулась и вдруг – ухнула куда-то вниз.
Ill
Вы знаете, братцы, что лесные озёра зарастают? Вода затягивается всякими травами, невкусным мхом. И этот слой всё толще и толще делается, после на нём кустики вырастают и даже деревья. А внизу-то, на глубине, всё равно – вода… Вот спросите у Крота, он вам подтвердит.
Ну вот, кусок такого берега отвалился и поплыл прочь от твёрдой земли. И я очутился на плавучем острове.
Сначала-то я обрадовался. Когда берег рухнул, Волчица испугалась и шмыгнула в кусты. «Значит, – думаю, – опять тебе, Заяц, повезло!» Но потом я немножко очухался, поглядел вокруг – и снова настращался отчаянно…
Остров был не очень маленький: прыжков двадцать в ширину и чуть побольше в длину. На нём болотная трава росла, кустики противного багульника и две сосны.
Но земля-то под лапами у меня так и ходила ходуном, изгибалась на волнах… Ведь она была тоненькая! И кусочки от моего острова всё время отваливались, и он делался меньше и меньше.
Пройдёт немного времени, волны размоют моховую подстилку, корни, переплетённую траву – и тогда остров развалится совсем.
А я, с капканом на лапе, конечно, до берега не доплыву…
«Эх, – думаю, – уж лучше бы мне очутиться в волчьей пасти. Конец – так сразу. А то сидеть да погибели ждать ещё хуже…»
Дул ветер, волны бежали по озеру, и мой остров плыл совсем так же, как у людей плавают лодки под парусами.
Берег всё удалялся, удалялся, вот уже моим заячьим глазам ни травы не различить, ни кустов, а вот и деревья стали синенькой полоской. Кругом – одна вода, и волны бьются в остров и белыми своими зубками отгрызают кусочек за кусочком…
IV
Остров был уже на середине озера, когда в небе вдруг появилась большая птица. У неё крылья были угловатые, широкие, хвост прямой, словно откушенный. А клюв загнут крючком.
Догадались, кто это был? Конечно, она самая – Скопа… В когтях она тащила рыбину.
Скопа – птица-рыболов, и я ничуть не удивился, что она рыбину тащит. Я только не понимал, зачем она к моему островку летит. Чего ей здесь надо?
Хоть она и рыболов, но всё равно – ну её… Клювастая да когтястая!
Забился я под ветки, глаз на неё скашиваю. А она покружилась и садится на сосну.
И я увидел, что на сосне – большое гнездо, целая куча веток уложена. Скопа села туда и закопошилась, закопошилась. Слышно – запищали в гнезде. И я понял, что там – птенцы, а Скопа их кормит.
Наверно, когда остров уплыл, Скопа прилетела на прежнее место и не могла найти гнезда. А после всё-таки нашла, но птенцы за это время очень проголодались, – уж так они пищали, так пищали… И я сообразил, что Скопа теперь всё время будет жить рядом со мной. И если сейчас меня не заметила, то потом непременно заметит. И сцапает.
И высоко-высоко вверху, в холодной сверкающей пустоте вновь родился из воды Снег, чтобы в своё время выпасть на землю и укрыть её от морозов.
И опять случится с ним такая же история, и повторится вновь, бесчисленное множество раз, потому что всегда будут на земле доброта, красота и любовь, - а раз они есть, никто не ответит, где кончается смерть и начинается жизнь.
СОЛОВЕЙ И ВОРОНЁНОК
Карр! Куда ты, пигалица серая, мелкая да писклявая, лезешь? Ступай прочь!
В этих кустах Соловушко живёт - золотой носок, серебряное горлышко. Тебе ли ровня?
А ты его видел?
Не привелось ещё. Но говорят - так хорош, так пригож! Хоть бы одним глазком глянуть…
Так глянь. Я и есть Соловушко!
ЛЯГУШОНОК И ЯЩЕРКА
Здравствуй, Ящерка! Ты почему без хвоста?
У Щенка в зубах остался.
Хи-хи! У меня, у Лягушонка, и то хвостик маленький есть. А ты уберечь не могла!
Здравствуй, Лягушонок! Где же твой хвостик?
Отсох у меня хвостик…
Хи-хи! А у меня, у Ящерки, новый вырос!
ЦВЕТЫ И СОЛНЫШКО
Шиповник, просыпаться пора! Уже четыре часа утра, уже светло кругом, уже ранняя птица носок прочищает!
Я проснулся, Солнышко.
Цикорий, открой голубые глазки! Уже шесть часов утра, уже туман растаял, уже люди на работу спешат!
Открываю, открываю.
Кульбаба, разверни золотые корзиночки! Уже восемь часов утра, уже роса высохла, уже ребятишки на улицу выбежали!
Ладно, ещё минуточку - и разверну…
Козлобородник, довольно спать! Уже десять часов, уже дневная жара настаёт, уже все лентяи глаза продрали!
Ао-о-у… Ну тебя, Солнце! Дай ещё часок подремать!
УЖ И СИНИЧКА
Гляньте, гляньте!.. Ай, ай! Уж противный опять у какой-то птицы яичко стащил!
Тиш-ше… Болтуш-шка. Ничего я не стащил… Это яичко не простое, это яичко золотое… Из него ужатки маленькие выводятся!
МУРАВЕЙ И ЖЕРЕБЁНОК
Ого, какая дорожка: белая, ровная, прямая… Кто же ездит по ней, кто ходит?
Кто вы? Никого не вижу.
Да мы, Муравьи. Это наша дорога, к муравейнику ведёт.
Ого-го! Как же вы, махонькие, такую дорогу проложили?!
Артелью, паренёк, артелью. Один Муравей протянул бы дорожку тонкую, как волосиночка. Тыща Муравьёв проторила бы дорожку, как ленточка. А когда тыща тыщ Муравьёв собираются, - выходит дорога такая, что и тебе, Жеребёнку, проскакать не тесно!
МЕДВЕДЬ-РЫБОЛОВ
На лесной реке, на крутой излучинке Медведь рыбу ловит. Сидит на большом камне, лапу вверх задрал, - ждёт.
Набегают на камень мелкие волны, ныряют в волнах мелкие плотвички. Белёсенькие, вёрткие, с красными глазками.
Вот одна совсем близко подплыла.
Ударил Медведь лапой, - распороли медвежьи когти воду - только брызги по сторонам!
А Плотвичка-то - виль-виль! - и ушла. Не попалась!
Обидно Медведю, а тут ещё насмешники отыскались, дразнятся. Голубой Зимородок на ветке сидит, посмеивается:
Такой большой, а такую маленькую рыбёшку словить не сумел! Гляди, как рыбачить надо!
Сложил Зимородок крылья, камешком в воду - бульк! - и вот опять уже на ветке сидит, в клюве рыбёшку держит.
Может, угостить тебя, косолапого?
Рявкнул Медведь от злости, потоптался на камне, опять лапу задрал. Опять ждёт.
Накатывают на камень ленивые волны, плывут мимо камня ленивые голавлики. Лобастенькие, пузатенькие, с чёрными спинками.
Вот один совсем близко подплыл.
Ударил Медведь лапой, - полоснули воду медвежьи когти, - белый бурун закипел!
А Голавлик нырнул поглубже - виль! - и ушёл. Не попался!
Сопит Медведь от обиды, а насмешники не унимаются. Усатая Выдра хихикает на берегу:
Такой силач, а не мог с рыбёшкой справиться… Гляди, как умеючи ловят!
Скользнула Выдра в воду, погналась за голавликами. Быстро плывёт, изгибается в струях, как змейка. Настигла рыбу, кинулась, цопнула, - и вот уже вылезает на берег с Голавликом в зубах.
Хочешь, косолапый, тебе рыбий хвостик оставлю?
Рявкнул Медведь, отвернулся в другую сторону. Опять лапу задрал и опять ждёт.
Надвигается на камень большая волна, плывёт мимо камня громадная Щука. Спина - как бревно, зубы - как шилья, на голове мох зеленеет… Страшилище!
Зимородок не хочет за Щукой нырять.
Выдра и не собирается Щуку настигать.
Эта рыбина, чего доброго, сама рыбаков слопает!
Но Медведь лапу свою не опустил. Напротив - еще шибче замахнулся.
Подплыла Щука поближе. Мелькнула медвежья лапа - хвать! - и глазом никто моргнуть не успел, как очутилось страшилище на горячем камне…
А Медведь рычит, похохатывает:
Кто тут насмешничал, кто меня дразнил? Поучитесь-ка сами рыбку ловить… Вот добыча, так добыча - сам наемся, всех вас накормлю, да ещё сорокам с воронами останется!
СТРЕКОЗА И УЛИТКА
Эй, Стрекоза, ты не видела тут водяного чудища, страшного да безобразного?
Это я и есть.
Ну, как бы не так… Ты красивая, лёгонькая, порхаешь, как самолетик. А то чудище еле ползало.
И всё равно это я была. Два года я в некрасивой шкурке сидела, ваши насмешки терпела. А сегодня не выдержала, взяла да из себя и вышла!
ЛОСЬ И ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ
Ты, Лось, чего приплясываешь, ушами потряхиваешь?
От горя, матушка, от горя. Комары-кусаки житья не дают! А сама-то ты, Мышь Летучая, отчего в воздухе пляшешь?
От радости, батюшка, от радости! Я этих комаров на лету хватаю, живьем глотаю, крылышки выплёвываю. Тебе от них - горе, мне - радость радостная!
СОРОКА И МЕДВЕЖОНОК
Медвежонок, ты эту рябинку сломать собрался?
Ты её в дугу сгибаешь?
Ты её ободрать хочешь?
Отстань ты, Сорока! Ничего я не хочу. Просто взял и на этой рябинке качаюсь. Дайте мне хоть чуток поиграться, пока мать не пришла да меньшого братца нянчить не заставила!
ОДУВАНЧИК
Были у меня, у Одуванчика, золотые кудри. Их молоденькие пчёлы любили, поутру расчёсывали, в мелкие кольца завивали…
Ах, - говорили, - ненаглядная головушка!..
Весело жилось!
А потом поседели мои кудри, поредели, и оглянуться не успел, как стал я лысенький. И уж не вьются около меня пчёлы, не ласкают, не примечают. Если одна и залетит случайно, так посмеется только.
Ах, - скажет, - кто мог подумать, что голова у него такая махонькая!
Я, Хмель, до того хмельной, до того хмельной! Меня стебель не держит, листья не слушаются, а голова моя буйная вовсе кругом идёт…
Упаду, если не подхватите!
ОДИН ДЕНЬ
Она была маленькая, с тонкими прозрачными крылышками, похожая на снежинку. Но снежинки рождаются в холодном воздухе, а Метличка появилась на свет в тёплое летнее утро.
На рассвете она поднялась из-под воды и закружилась над озером вместе со своими подружками. Их было так много - белых и лёгких, - что казалось, будто над озером разгулялась метель.
Метлички заиграли! - говорили люди и останавливались, чтобы поглядеть на белый хоровод.
Но Метличка не слышала, что говорят люди. Она взмахивала крылышками и поднималась выше и выше. Она в первый раз видела синюю воду озера, облака в небе, зелёные деревья, чистое солнце и радовалась этому как могла.
Она знала только одно: к вечеру, когда солнце опустится за лес и загустеют сумерки, все метлички упадут обратно в воду. Их жизнь кончится, потому что на свете они живут всего лишь один день.
Эдуард Юрьевич Шим (настоящая фамилия писателя – Шмидт) родился в 1930 году. Во время войны оказался в эвакуации, а потом и в детдоме.
Подростком начал работать, был и столяром, и токарем, и шофёром, и даже садовником, любил мастерить руками причудливые поделки. Окончил Ленинградское архитектурно-художественное училище, работал в конструкторском бюро. Когда по-настоящему увлёкся литературой, стал писать рассказы о природе, печатался в детских журналах «Мурзилка», «Пионер», вошёл в редколлегию толстого журнала «Знамя».
Микрорассказы и сказки Эдуарда Шима просты и незатейливы, обычно это диалоги трав и деревьев с любознательным человеком, который делится своими открытиям и знаниями, восхищается привычным, считая, что «и бобры, и деревья, и травы, и цветы – наши братья, потому что у них у всех есть общая колыбель – Земля».
Кто этот человек? Главным образом охотник, собиратель трав, лесник. Для писателя лес и поле роднее родного дома. Автор рассказов умеет заглянуть в глаза росному утру, услышать, как разламывается снежинка, упав на тонкую берёзовую ветку.
Э. Шим
Самые храбрые
Кругом деревни поля ещё чёрные, а одно – будто зелёной краской залито. Весёлые ростки, одинаковые, как ратные братцы, тянутся кверху. Когда же они успели вырасти?
Мама сказала, что это хлеб – озимая рожь. Её тут прошлой весной посеяли.
Зёрна успели до морозов прорасти и поднять над землёй зелёные пальчики.
Потом их снегом закрыло. Наверно, холодно было под снегом. Страшно... Темно!
Но ростки терпели, ждали весны. И, как только она пришла, выбрались из-под снега. Зато теперь первыми греются.
Самые храбрые!
Берёза
Мы, берёзы, хозяйки добрые. Землю украшаем.
Куда ни пойдёшь, – везде нас встретишь.
И в густом лесу берёзки стоят.
И на болоте, среди кочек да мхов.
И на сухой земле, на песке, на старом пожарище, даже среди камней-валунов, на горах каменных берёзки прижились.
Было место самое гиблое, самое пропащее. А пришли туда берёзки, встали – и сразу похорошело кругом.
Листва шёлковая шелестит-нашёптывает, птицы на ветках гнёзда вьют, от белых стволов свет над землёй разливается.
Забредёт человек, глянет – и не уйти ему с этого места.
Красота приворожила.
Цветной венок
(отрывок)
Очень люблю радугу – радости чудесную дугу.
Цветными воротами перекинется она над землёй, засверкает, заблестит – залюбуешься! Только вот всегда радуга далеко-далеко. Сколько ни иди, как ни спеши, всё равно близко не подойдёшь. Рукой не дотронешься.
Я так и называл её – «далёкое чудо».
И вдруг увидел радугу у себя в палисаднике.
От ночного дождя разлилась между грядами голубая лужа. В ней купались скворцы. Для них лужа большая, как озеро. Забрались они бесстрашно в середину, грудью падают в воду, крапчатыми крыльями взбивают её, привзлётывают... Брызги над лужей – фонтаном!
И так скворцы отчаянно трещат, что сразу можно понять: ух, какое это удовольствие – утреннее купанье!..
И вдруг над весёлыми скворцами, над голубой лужей зажглась в брызгах крошечная радужка. Будто осколочек от настоящей большой радуги. И горит-переливается семицветным огнём...
Прямо вот здесь, близко-близко. Рукой подать!
Я руку протянул.
Вспорхнули скворцы. Брызги осыпались, цвета погасли.
Выскользнула из моих рук радужка...
А мне всё равно радостно. «Вот ведь, – говорю себе, – как бывает! Думаешь – чудеса далеко, не дойти к ним, не доехать... А они тут. Рядом».
Ёлкино платье
Продираешься через ельник, а чёрные елочки колются:
Не трогай нас!
Подумаешь, тихонечко задел.
И тихонечко не задевай. Мы свою одежку бережём.
Да что за одёжка у вас такая особенная?
Иголки наши зелёные не листья. Не меняются каждое лето.
Так что?
Вот выросла свеженькая еловая лапка, а иголки на ней сменятся только через семь лет.
Да, не скоро.
Вот и приходится беречь!
Подорожник
Отгадайте, что за доктор Айболит у дороги сидит?
Подорожник.
Трава такая незаметная. И незаметная, и терпеливая, и живучая.
Растёт где придётся. На булыжной дороге, между камней. На сухой, утоптанной тропинке, где земля растрескалась.
Наступишь на него - вытерпит.
Проедет по нему тележное колесо - вытерпит.
Грузовик по листьям прокатит - всё равно вытерпит. Приподнимутся листья, расправят жилочки, разгладятся.
Сам себя лечит подорожник.
А недавно я ногу поцарапал, и заболела у меня нога.
Подорожник, вылечи!
Давай вылечу.
Сорвал я листик подорожника, приложил к больному месту. И всё зажило.
Ландыш
Какой цветок в нашем лесу самый красивый, самый нежный, самый пахучий?
Конечно, я. Ландыш!
Какие же у тебя цветки?
Цветки у меня - будто колокольчики снежные на тонком стебле. Приглядись, они светятся в сумерках.
А запах какой?
Запах такой, что не надышишься!
А что же сейчас у тебя на стебле, на месте маленьких колокольчиков?
Красные ягоды. Тоже красивые. Загляденье! Но ты их не трогай, не срывай!
Отчего же?
А они ядовитые!
Зачем же тебе, нежному цветку, ядовитые ягоды?
Чтобы ты, сладкоежка, не съел!
Маленьким - холодно
Встречаешь в лесу, в траве, ёлочку-малышку. У неё пожелтела маковка, пожелтели верхние лапки. Будто в огне обгорели.
- Ёлочка, разве был тут пожар?
Не было.
А что же случилось?
Меня зимним морозом обожгло.
Тебя? Ёлку?!
Да ты же северное дерево. Стойкое! Выносливое! Неужели ты мороза боишься?
Пока маленькая, боюсь.
Брусничный кустик
Прижался к старому гнилому пню брусничный кустик.
Не спеши мимо,- говорит.- Наклонись ко мне.
Да у тебя ягод мало.
Не ленись, наклонись... Ягод мало, потому что я старенький.
Какой же ты старенький? Ростом с вершок!
Ну и что же... Я давным-давно родился. Когда тут, на вырубке, ещё подрастал лесок. Это сотни лет назад было...
Сотни лет?
Сотни... Молодые сосны к небу подымались. Великанами стали. Небо загородили, а я жил. Потом и сосны состарились, начали сохнуть. Их срубили. Остались на вырубке пни-коротышки. А я жил.
Значит, дольше всех деревьев?
Дольше. Теперь и пни на вырубке догнивают. И вот уже новые сосенки подымаются...
Выходит, ты им дедушка?
Я им прадедушка. И всё равно засыхать не собираюсь. Зимой зелёные листики под снегом прячу. Весной бело-розовые цветочки распускаю. Их поменьше теперь. Но сколько могу, столько ягод тебе и протягиваю...
Спасибо, прадедушка!
На здоровье, правнучек.
