, Санкт-Петербург — 26 сентября , Филадельфия) — русская писательница, автор документально-биографических исследований и мемуаров. Одна из жён Владислава Ходасевича .
По отцовской линии Н. Н. Берберова происходила из крымских армян , выведенных при Екатерине II из Крыма и основавших город Нахичевань-на-Дону (ныне — часть Ростова-на-Дону). Её дед, Иван Минасович Берберов, был известным врачом, получившим образование в Париже; отец, Николай Иванович, после окончания физико-математического факультета Московского университета поступил в Министерство финансов и в 1917 году был чиновником по особым поручениям при министре. Он сохранял армяно-григорианское вероисповедание. Мать — из семьи тверских помещиков Карауловых . Нина была единственной дочерью в семье.
Берберова закончила гимназию в Петербурге. В 1919 году семья Берберовых переехала в Ростов-на-Дону, где Н. Берберова училась на историко-филологическом факультете Донского университета (1919—1920). В городе на ул. Майской сохранился дом Берберовых. В 1920 году Н. Берберова вернулась в Петроград. Благодаря первым стихам она в 1921 году вошла в поэтические круги Петрограда. Её первое стихотворение было опубликовано в феврале 1922 года в журнале, изданном небольшим тиражом, к первой годовщине литературной группы «Серапионовы братья» . Вступила в петроградский филиал Всероссийского союза поэтов. Проживала в ДИСК по адресу: Невский проспект, 15.
В июне 1922 года с мужем В. Ф. Ходасевичем эмигрировала из Советской России. Жила в Германии, Чехословакии, Италии, а с 1925 года — в Париже . Сотрудничала с эмигрантскими изданиями «Последние новости » и «Русская мысль» (Париж). Разошлась с В. Ф. Ходасевичем в 1932 году , но бывшие супруги продолжали оставаться добрыми друзьями вплоть до смерти Ходасевича в 1939 году.
В 1936 году Н. Берберова официально выходит замуж за художника Николая Васильевича Макеева (1889—1975), с которым начала встречаться уже в 1932 году. Во время Второй мировой войны супруги остаются в оккупированном немцами Париже. В 1947 году они разводятся.
В 1950 году Нина Берберова перебралась из Франции в США. Живя в Нью-Йорке, начала издавать альманах «Содружество», посвящённый русской интеллигенции . В 1954 г. вышла замуж за пианиста и педагога Георгия Александровича Кочевицкого (англ. George А. Kochevitsky). Получила американское гражданство в 1959 году.
С 1958 года преподавала русский язык в Йельском университете. С 1963 года вплоть до выхода на пенсию в 1971 году преподавала русскую литературу в Принстонском университете. "Выход на пенсию" означал для Берберовой работу приглашенным лектором в Корнеллском , Колумбийском, Пенсильванском университетах, в университете Брин-Мора . В 1958-1968 годах была членом редколлегии литературного альманаха «Мосты», издававшегося в Мюнхене.
В 1983 году состоялся развод с Г. А. Кочевицким.
В 1989 году посетила Советский Союз, встречалась с литературной общественностью Москвы и Ленинграда. Сохранилась видеозапись одной из творческих встреч.
Нина Берберова — писательница, поэтесса. В жизни было все — голод, жизнь на оккупированной территории, война, беспорядочные сексуальные связи, настоящая любовь и всеобщее признание.
Появилась на свет девочка в июле 1901 года . Родной город Петербург. Родной дед девушки был врачом, который получил образование во Франции. Папа Нины окончил физико-математический факультет и много лет проработал чиновником при министре. Ни братьев, ни сестер у Нины не было.
Девочка всегда стремилась к обучению и окончила гимназию в родном городе. В 1919 году поступила на филологический факультет университета . По сей день дом, в котором семья прожила в годы обучения Нины в Ростовской области находиться на прежнем месте. После того, как Нина окончила университет, семья вернулась на прежнее место жительства. Первые стихотворения девушки были напечатаны в 1922 году.
В 1922 году вынуждена была покинуть родную страну, именно в это время и появились первые произведения молодой девушки. Работы Берберовой неоднократно печатались в газете «Последние новости».
Хадасевич — супруг Нины. На момент эмиграции пара проживала вместе. Нина успела пожить во многих странах: Германия, Чехословакия, Франция, Италия.
1932 году пара подала на разво д, но долгие годы поддерживали дружеские отношения, пока мужчина не скончался. Девушка забрала предметы первой необходимости и свои вещи, ушла прочь из квартиры, где они проживали вместе с Ходасевичем.
Мужчина не пытался ее остановить, он прекрасно знал, что она решений не меняет. Уходя, Нина даже позаботилась о Владиславе — приготовила ему поесть и прибралась в квартире. Девушка заранее сняла номер в отеле, который находился неподалеку.
Мужчина очень любил Нину, она как утверждает, тоже его любила, даже тогда, когда собирала вещи, она испытывала к нему чувства. Что же тогда произошло между влюбленными? Девушка утверждала, что отношения не имеют шанса на дальнейшее существование.
Несмотря на то, что пара разошлась, они долгие годы общались , и ходили друг к другу в гости. Хадасевич был рад и этому, ведь он хорошо понимал, что свое счастье он уже упустил.
Разница в возрасте была существенной — 15 лет. И после ухода Нины он начал чувствовать себя совсем худо. От того юного, беззаботного и веселого мужчины, в которого была по уши влюблена Нина не осталось и следа. Несмотря ни на что, Нина многим обязана своему первому супругу. До встречи с этим мужчиной Нина меняла парней как перчатки, и ее это ничуть не смущало.
Несмотря на свою популярность, женщина прожила непростую судьбу. Не одному из писателей такого не пожелаешь.
Женщина, несмотря на возраст, любила кокетничать с противоположным полом, за это ее точно осуждать не стоит, уж такова женская сущность. Нина могла себе позволить провести вечер в компании свободных мужчин, обожала ездить на машине.
В 1936 году Нина встретила свою любовь. Им стал художник Николай Макеев. Мужчина предложил Нине стать его супругой, и пара узаконила свои отношения в этом же году. Во время военных действия пара находилась во Франции. В 1947 году Нина решила уйти от мужчины.
В рассказах молодой писательницы неоднократно появлялись «нотки жизни в подполье». В это время девушка начинает рассказывать советскому читателю о том, как хорошо быть бездомным, и никакой трагедии в этом нет совершенно. В любом случае всегда нужно искать плюсы в каждой ситуации в какой-бы ты не оказался. Писательница смогла найти плюсы свободы человека.
В некоторых рассказах девушка все же начала описывать построение собственного дома для людей, которым некуда вернуться. Девушка не стала продолжать данную тематику. Нина много лет своей жизни посвятила тяжелому крестьянскому труду и проработала на небольшой ферме.
В 1950 году выехала в Америку , где начала преподавать русский язык и литературу. По прежнему Нина писала рассказы. В одном из своих романов девушка описала жизнь двух поколений, для одного из которых было нереально покинуть родной дом, а для другого «заграничные» ценности были намного важнее, жизни в стране, в которой родились. В своих романах Нина неоднократно описывала жизнь людей и их веру.
В третий раз Нина вышла замуж за музыканта. Его имя — Георгий Кочевицкий. В 1959 году девушка становиться полноправной гражданкой государства. Писательница прожила с музыкантом до 1983 года.
В 1989 году решила приехать на родину.
До того, как начала война, поэтесса успела выпустить две книги. Нина также немного успела поработать литературным критиком.
В 1969 году была издана автобиография поэтессы.
В 1993 году поэтессы не стало. Женщина успела отметить свое девяностолетие в кругу друзей и близких.
В честь поэтессы названа французская улица, на которой ей удалось прожить несколько лет.
Величайшим счастьем я считаю тот факт, что я была одна, и ценила это. Я смогла узнать себя рано и продолжать это узнавание долго. И еще одно обстоятельство помогло мне: не нашлось никого, на кого я смогла бы опереться, мне нужно было самой найти свою жизнь и ее значение. На меня иногда опирались люди. И как-то так вышло (впрочем, как и у многих людей моего века), что мне в жизни «ничего не перепало». Так что я никому ничего не должна и ни перед кем не виновата. Мне кажется, я никого не беспокоила собой и ни на ком не висла. И, благодаря здоровью, не слишком заботилась о самой себе. Мне давно стало ясно, что жить, и особенно умирать, легче, когда видишь жизнь как целое с ее началом, серединой и концом. У меня были мифы, но никогда не было мифологии. Говорю это по праву долголетия.
Н. Берберова. Из предисловия ко второму изданию книги «Курсив мой»
Ее судьба, в которой было всякое и голод, и беспорядочные связи, и настоящая любовь, даже две, и «проживание на оккупированной территории» во Франции, и тяжкое зарабатывание хлеба в газете, все-таки эта судьба выглядит триумфальной.
Дмитрий Быков. Долгая жизнь
Ресурсы интернета
Биография и личность Нины Николаевны Берберовой
А. Немзер. Быть вместе и уцелеть
Неотменяемое место в истории русской словесности Нина Берберова заняла рано и неожиданно. 22 июня 1922 года она вместе с Владиславом Ходасевичем покинула большевистскую Россию. Двумя месяцами прежде Ходасевич сказал ей, что «перед ним две задачи: быть вместе и уцелеть». Двадцатилетняя девчонка поняла и поверила. «Если бы мы не встретились и не решили тогда быть вместе и уцелеть, он несомненно остался бы в России нет никакой, даже самой малой вероятности, чтобы он легально выехал за границу один».
Елена Дружинина «Мы не в изгнании, мы – в послании»
Нина Берберова рано начала писать стихи, мечтала их опубликовать и стремилась попасть в общество поэтов. Она преклонялась пред поэзией Блока и оказалась первой, кто пришел поклониться ему в день смерти. Много позже она написала книгу, посвященную его жизни. Послереволюционная жизнь в Петербурге, судя по мемуарам современников, была полной фантасмагорией. Творческая интеллигенция, чтобы физически выжить, сбилась в единый отряд и жила в общежитиях Дом Литераторов и Дом Искусств. Нина Берберова пришла в Дом Искусств на Мойку, 56, чтобы вступить в Союз поэтов, председателем которого был Николай Гумилев.
Елена Старцева. Три встречи с Ниной Берберовой
Ответы Нины Берберовой на вопросы о её жизни и творчестве. Сентябрь 1989 г.
Дмитрий Быков. Долгая жизнь
Ее очень любили это факт. Как жизнь. И, как с жизнью, с ней страшно было расставаться. А у тех немногих, на кого ее очарование не действовало, что-то явно было не в порядке: возможно, просто завидовали тем, кому она действительно принадлежала.
Дмитрий Быков. На бушприте
Из книги: Вместо жизни:очерки, заметки, эссе. М.:Вагриус, 2006. 463 с.
Вот в чем главная проблема Берберовой: при несомненном личном обаянии, при массе привлекательнейших качеств сострадательность, априорное уважение к людям, нежелание нагружать их заботой о себе именно личности ей как раз и не хватает. Блок говорил (Горький записал), что мозг уродливо разросшаяся опухоль, безобразный зоб, избыточный орган; может, и личность тоже непременно болезнь, обязательное наличие патологии? Берберова до тошноты нормальна, до ужаса современна, больше всего она боится старческих навязчивых идей и потому спешит меняться, меняться… а в процессе этого спасительного самоизменения совершенно растрачивает то, что было изначальной ее личностью. Вот почему на этом пути она обречена оставить и Ходасевича. Даже он, циник, умевший безжалостно-трезво смотреть на себя и на людей, в конце концов испугался жизни и сдался перед ней, перестал выходить из дому, часами раскладывал пасьянсы… а Берберова никак не могла вечно ждать катастрофы. В ее натуре было выйти из дому навстречу катастрофе: вдруг поможет самоизмениться? Она сварила Ходасевичу борщ на три дня деталь, скорее всего выдуманная эмигрантами, и ушла. И оставила его с борщом. Вот как бывает между сознающими себя людьми.
Иван Толстой. Не ждавшая Годо: К столетию со дня рождения Нины Берберовой
Программа «Поверх барьеров» на Радио Свобода
Бойкости Берберовой можно было позавидовать. Все вопросы она решала сама: «Я никогда не ждала Годо», говорила она, намекая на бездействующих героев знаменитой пьесы Сэмюэля Беккета.
Феликс Медведев. «Хочу увидеть то, что оставила в юности». Встреча с Ниной Берберовой перед ее приездом в Советский Союз
Вы встречались со многими выдающимися людьми. Кто оказал на вас наибольшее влияние?
Нет, я на этот вопрос не могу ответить. Книги, вероятно.
Значит, не люди?
Но книги, с которыми я встречалась: книги Джойса, Пруста, Кафки, книги Андре Жида, книги современников, моих или старших современников-писателей. Другого влияния я не чувствовала. Ну, Ходасевич, вероятно, потому что мне было двадцать, когда ему было тридцать шесть. Конечно, он оказал на меня влияние, но я бы особенно не придавала большого значения этому.
Вы сказали, что для вас главное люди, а теперь получилось, что главное все-таки книги?
Люди не влияли, они просто интересны.
Феликс Медведев. «Мой успех в Москве – это чудо». Провожая Нину Берберову в Америку
...Теперь всё позади: обласканная, обцелованная, обдаренная, ошеломленная, она улетела в маленький поднъю-йоркский Принстон. Профессор в отставке, вдова Ходасевича, поэтесса, автор знаменитых романов, любимейшая во Франции, читаемая во многих странах Европы «железная женщина», одна из первых познавшая секреты русского масонства, великолепная, простите, старуха, для многих принстонцев просто Нина. Для всех нас Нина Николаевна Берберова.
Роберт Багдасарян. Нина Берберова: «Я происхожу из двух различных миров…»
Юлия Богуславская. Нина Берберова
Что же касается ее решительности, то как-то она мне сказала, что всегда принимала серьезные решения при необходимости выбора с ощущением собственной силы, энергии и свободы, даже если это решение не приносило внешнего благополучия, а совсем наоборот.
Омри Ронен. Берберова (1901–2001)
В семидесятые годы какой-то «выездной» советский поэт не нашел для нее более подходящего подарка с родимой земли, чем медная иконка, вроде той, что привез ей в декабре 1942 г. из оккупированного Смоленска С., «герой нашего времени», описанный в «Курсиве» в главе «Черная тетрадь». Н.Н. с наслаждением рассказывала, как озадачен был добрый человек из богомольной брежневской Москвы, когда она ему посоветовала: «Это вы лучше подарите моей уборщице, а не мне».
Того квадратного окошечка билетной кассы, в очереди к которому всю жизнь стоял Иннокентий Анненский, она не боялась, а когда ей почудилось, что очередь движется слишком быстро, то перестала спать, решив, что отоспится уж там на месте. Однако ее увезли в больницу в полном упадке сил, и врачи объяснили ей научно, что спать человеку необходимо в любом возрасте. После этого она прожила еще пятнадцать лет, ветреная, чуть сгорбленная Геба, всех читателей дружески посвящавшая в свою базаровскую тайну вечности и гроба («Пусть ваши ведают потомки, - / Своих иметь не довелось»)
«О странностях любви» Нина Берберова
Видео. Одесский литературный музей. Автор и ведущая Елена Каракина.
Статьи о творчестве Нины Берберовой
О романе «Последние и первые»
Ваш отклик на «Посл. и Пер.» имеет единственную цену. Мне особенно радостно, что Вы, сквозь многочисленные мои недостатки незрелость, неуклюжесть, подражательность и пр. и пр. полюбили смысл вещи. Сейчас я на нее смотрю, с высоты 2хлетняго срока, как на очень несовершенную почти неудавшуюся. Но оправдание мое в том, что я не могла ее не написать она много лет меня томила.
Евгений Витковский. Почерк Петрарки: Эссе (О книге Н. Берберовой «Курсив мой»)
Книга писалась Берберовой долго, и в ней можно проследить немало внутренних противоречий, того, что можно бы назвать двойным стандартом в отношении к людям. Так, например, не единожды назвав Поля Валери в числе величайших писателей XX века («Как бы марксистски ни рассуждал современный француз для него Валери всегда будет велик...» и т. д.), она затем фактически «уличает» его в мелком снобизме, опираясь на более чем странное письмо... Бабеля.
Евгений Витковский. Против энтропии
Если ранняя проза Берберовой и была скрыто-подражательной (в ней над рассказами тридцатых годов так и витает тень Зощенко, а над «Чайковским» тень «Державина» Ходасевича, о чем уже было сказано и больше говорить не стоит), то в одном ее ценность очевидна: на ней оттачивалось перо для будущего «Курсива», к которому нам снова необходимо вернуться.
Андрей Вознесенский. Инфроман
О книге Нины Берберовой «Железная женщина»
Я назвал бы ее инфроманом, романом-информацией, шедевром нового стиля нашего информативного времени, ставшего искусством. Это увлекательное документально-страшное жизнеописание баронессы М. Будберг пленительной авантюристки, сквозь сердце которой прошли литературные и политические чемпионы столетия как-то: М. Горький, Уэллс, Локкарт, Петерс и другие. Подобно своей утесовско-лещенковской тезке, она была отважной Мурой литературных и политических салонов, держала мировую игру, где риск и ставки были отнюдь не меньше. Она ходила по канату между Кремлем и Вестминстером.
Олег Коростелев. Книга «Люди и ложи» и ее автор
Эта книга написана не столько историком, сколько современником, со всеми вытекающими из этого достоинствами и недостатками. Отсюда многочисленные неточности, но и редкая осведомленность и редкая же популярность у читателей.
Далеко не все историки могут щегольнуть таким, например, оборотом: «как мне говорил Керенский…», и уж тем более не все решатся использовать такие непроверяемые факты в качестве аргумента в строгом исследовании. Другое дело – современник, мемуарист, интуитивно ощущающий достоверность или недостоверность тех или иных высказываний собеседника. В книге Берберовой оба ее дара – мемуариста и историка – проявились в одинаковой мере.
Сергей Костырко. Выжить, чтобы жить
О книгах Нины Берберовой «Железная женщина», «Курсив мой» и повести «Аккомпаниаторша».
Берберова уверенно чувствовала себя чуть ли не во всех жанрах стихах, прозе, эссеистике, литературной критике, но, похоже, самые важные и дорогие для себя мысли она приберегла для книг, написанных в виде документального повествования.
Читателя «Железной женщины» не должна обманывать скрупулезность Берберовой-документалиста, перед нами, по сути, роман. Здесь нет никакого противоречия, ибо факт сам по себе нем, внятным, осмысленным его делает только сопоставление, только сориентированность на ряд других фактов. Не факты выстраивают в документальном повествовании мысль, а скорее художественная мысль строит из фактов сюжет и образ.
Ж. Нива. Бесстрашная Берберова
О романе «Курсив мой», новеллах Нины Берберовой
Новеллы Нины Берберовой пользовались успехом. Их терпкий перезвон легко слушать. Кислота их тона проглатывается залпом, как стаканчик джина, от расхожей «достоевщины» по спине пробегают легкие мурашки. Пристрастие к пограничным между нормальностью и безумием психологическим ситуациям, к заплесневелым душам, раздавленным стыдом, злопамятностью, ненавистью к себе все это выливается в болезненную, навязчивую интонацию, еще усугубленную мрачностью стиля.
Из кн.: Ж. Нива «Возвращение в Европу. Статьи о русской литературе». М.: Изд-во «Высшая школа». 1999
Александр Зайцев. Рецензия на книгу Н. Берберовой «Александp Блок и его вpемя»
Эта обманчиво маленькая книжка ведет себя, как самая запpавская книжища. Собиpаешься пpоглотить ее за вечеp, а последнюю стpаницу закpываешь только чеpез неделю. И вовсе не потому, что трудно читать. Что-то в нее заложено такое 2 какое-то пpедохpаняющее устpойство (блок?!) что не позволяет пеpемолоть ее без особых цеpемоний.
Грузман Генрих. Нина Берберова и музыка Чайковского
Нина Берберова написала биографию великого русского композитора Петра Ильича Чайковского и пробудила немалый интерес среди эстетствующей европейской публики к своему сочинению и предмету своего творения. Подобный резонанс должен казаться странным, ибо детище Берберовой нельзя назвать украшением серии «Жизнь замечательных людей», ни в дореволюционном павленковском издании, ни в советском горьковском варианте. Оно не соответствует канонам хронометрического жизнеописания, дающим жанровую специфику биографического описания, ни по форме, как некоего переходного продукта между строгим историческим изучением и вольным беллетристическим изложением, ни по содержанию, где неординарная личность показана в качестве вариации эпохи или зеркала общества.
БЕРБЕРОВА, НИНА НИКОЛАЕВНА (1901-1993), русская писательница, литературный критик. Родилась 26 июля (8 августа) 1901 в Санкт-Петербурге. С 1922 находилась в эмиграции, где и состоялся ее литературный дебют (стихи в журнале «Беседа», издаваемом М.Горьким и мужем Берберовой до 1932 В.Ф.Ходасевичем). Сотрудник и постоянный автор газеты «Последние новости» до ее закрытия в 1940, опубликовала в 1928-1940 серию рассказов Биянкурские праздники; вместе с романами Последние и первые (1930), Повелительница (1932) и Без заката (1938) они определили репутацию Берберовой-прозаика.
В откликах критики отмечалась близость прозы Берберовой «хорошо расчищенным садам французского романа» (В.Вейдле) и вместе с тем серьезность ее попытки создать «образ эмигрантского мира в его эпическом преломлении» (В.Набоков). Повседневная жизнь эмиграции, социальный ландшафт окраины или «подполья» определили звучание цикла рассказов Облегчение участи, печатавшегося в 1930-е годы и в 1948 вышедшего отдельным изданием. Здесь рождается важная для всего творчества Берберовой тема бездомности, осознаннной не как трагедия, но как неизбежный удел человека 20 столетия, который свободен от приверженности «гнезду», переставшему служить «символом защиты, прелести и прочности жизни».
Тем не менее в Последних и первых описана именно попытка построения «гнезда» для терпящих бедствие. Герой романа, запретив себе тоску по России, пробует создать что-то вроде русской крестьянской общины, не только предоставляющей кров, но вернувшей ее участникам ощущение своей культурной самобытности. Эта тема впоследствии не нашла продолжения в творчестве Берберовой, но оказалась вплетенной в ее личную биографию: годы оккупации она прожила на маленькой ферме, занимаясь крестьянским трудом.
В 1950 Берберова переехала в США, где преподавала русский язык, а затем русскую литературу в Принстонском университете. Круг ее писательских интересов остался прежним. В романе Мыс бурь (1950) описаны два поколения эмиграции: старшее, которое не мыслит своей жизни вне традиционных русских установлений («люди прошлого века»), и молодое, для которого «вселенское» важнее, чем «родное». Утрата России приводит «второе поколение» и к утрате Бога, но переживаемые ею житейские и духовные бедствия осмысляются как этапы освобождения от оков традиции, на которой держалось рухнувшее с революцией мироустройство.
Еще до войны Берберовой были опубликованы две книги документально-биографического характера (Чайковский, история одинокой жизни, 1936, Бородин, 1938), оцененные как явления нового литературного качества: роман без вымысла, или, как писал Ходасевич, «творчески увиденная» биография, строго держащаяся фактов, однако освещающая их со свободой, присущей романистам. Как критик Берберова обосновывала перспективность этого жанра, который особенно востребован во времена интереса к незаурядным индивидуальностям и судьбам. Высшим ее достижением на этом пути стала Железная женщина (1981), биография баронессы М.Будберг, жизнь которой была тесно связана с М.Горьким, а затем с Г.Уэллсом. Обходясь без выдумки и без «украшений, рожденных воображением», Берберова создала яркий портрет авантюристки, принадлежавшей к тому человеческому типу, который, с точки зрения автора, особенно наглядно выявил типичные черты 20 в.: исключительная женщина в беспощадное время, заставившее позабыть о многих моральных заповедях и «жить, чтобы выжить». Построенный на неизвестных документах, письмах и свидетельствах очевидцев, воспоминаниях автора о собственных встречах с героиней и историко-философских размышлениях, рассказ охватывает почти полвека, завершаясь описанием поездки Будберг в 1960 в Москву к опальному Б.Пастернаку.
В 1969 по-английски, а в 1972 по-русски была опубликована автобиография Н.Берберовой Курсив мой, в которой, оглядываясь на свою жизнь, она устанавливает «возвращающиеся темы» и реконструирует свое прошлое в духовном и идейном контексте времени. Определяя свою жизненную и литературную позицию как антипочвенную, антиправославную и прозападную, Берберова через эти характеристики выстраивает «структуру» собственной личности, противостоящей «бессмысленности и непрочности мира». Книга дает уникальную панораму интеллектуальной и художественной жизни русской эмиграции в период между двумя мировыми войнами. Она содержит ценные мемуарные свидетельства (особенно о Ходасевиче) и разборы творчества видных писателей русского Зарубежья (Набоков, Г.Иванов и др.).
В 1989 Берберова приезжала в Россию, встречалась с литературными критиками и читателями.
Умерла Берберова в Филадельфии 26 сентября 1993.
Литература
Последние и первые.
Роман из эмигрантской жизни, Paris, 1930. В этом романе, отягощенном претенциозной сюжетной многослойностью и влиянием Достоевского, действие обусловлено стремлением рус. эмигрантов, работающих на парижских фабриках, переселиться на юг Франции.
Повелительница
, Berlin, 1932
Аккомпаниаторша
, «Современные записки», №58, 1935. В центре повести стоит фигура молодой женщины, обиженной судьбой, — сначала в Санкт-Петербурге, затем в Москве и, наконец, в Париже. Верное изображение женской души, как это часто случается у Берберовой, проигрывает от того, что в сюжетной линии слишком ясны намерения автора.
Александр Блок и его время
, 1947
Чайковский. История одинокой жизни
, Berlin, 1936
Бородин
, Berlin, 1938
Без заката
, Paris, 1938
Облегчение участи
, Paris, 1949
Памяти Шлимана
, «Мосты», München, №1, 1958. Доходящая до гротеска повесть, действие которой перенесено в 1984. Люди здесь зависят от машин, задыхаются от последствий цивилизации и перенаселенности.
Курсив мой.
Автобиография, München, 1972. Вследствие субъективных оценок, данных Берберовой многим эмигрантам, вызвала резкую критику как в личном, так и в фактологическом плане. Впервые в России: Берберова Н. Курсив мой: Автобиография / Вступ ст. Е.В. Витковского; Коммент. В.П. Кочеткова, Г.И. Мосешвили. — М.: Согласие, 1999. — 736 с.
Железная женщина.
Биография, New York, 1981, впервые опубликовано в СССР в 1989 г. в журнале Дружба Народов. — 1989. — № 8-12. Также см. изд.: Берберова Н. Железная женщина. — Репринтное издание 1981 г. — М.: Политиздат, 1991. — 383 с.
Стихи,
1921-1983, New York, 1984
Люди и ложи
, New York, 1986
Одна из первых публикций в России: Берберова Н. Маленькая девочка
// Современная драматургия. — 1991. — № 2. — С. 75-109.
Я не умею любить прошлое ради его «погибшей прелести». Всякая погибшая прелесть внушает мне сомнения: а что, если погибшая она в сто раз лучше, чем непогибшая? Мертвое никогда не может быть лучше живого.
Одиночество - самое естественное, самое достойное состояние человека. Драгоценное состояние связи с миром, обнажение всех ответов и разрешение всех скорбей.
Я ни в кого никогда не могла заглянуть так внимательно и глубоко, как в самое себя. Иногда я старалась, особенно в молодости, это делать, но это мало удавалось мне. Быть может, есть люди, которые умеют это делать, но я не встречала их. Во всяком случае, я не встречала людей, которые могли бы заглянуть в меня дальше, чем я это делала сама.
Цель моя не в том, чтобы завязать концы, а в том, чтобы развязать узлы.
Я ненавидела эту женщину за то, что Вам было с ней нехорошо, но я ненавидела бы ее еще в сто раз больше, если бы Вам с нею было хорошо.
К новым людям его никогда не влекло, но он уставал от старых своих знакомых
Особенно хочется рассказать о Нине Николаевне Берберовой.
Я услышала, что Нина Николаевна собирается навестить Москву. Написала ей письмо, в котором рассказала о клубе, о том, что мы готовим вечер памяти Вл.Ходасевича. Попросила быть у нас. Она мне ответила.
Ее письмо было написано мелким, аккуратным, очень разборчивым почерком. Она согласилась участвовать, уточняла даты.
В аэропорту я увидела Мариетту Омаровну Чудакову, которая тоже встречала Н.Н Берберову
Были и журналисты. Нина Николаевна (1901-1993) приехала в конце 80-х годов.
Когда я рассказывала о клубе "Возвращение", она спросила: "Что значит это название?". Ведь она приехала погостить, и совсем не хочет возвращаться. Но с удовольствием встретится со своими читателями и расскажет о годах, проведенных во Франции и Америке, о своих современниках.
На русском языке к тому времени вышли её автобиографическая книга "Курсив мой" и книга о баронессе М. Будберг "Железная женщина".
В 1986 году появилась книга-исследование "Люди и ложи. Русские масоны 20 столетия".
Нина Николаевна обладала красивой, отчётливой речью. Чувствовалось, что она рациональный человек. Иногда – была резка и категорична.
В Америке она работала профессором Принстонского университета.
Замечательно рассказывала она о Владиимире Набокове, которого она очень высоко ценила. Любила она поэзию И. Бродского. Очень не любила рисовки, позы.
Я видела её целеустремленным, очень твёрдым человеком. В душе я её тоже называла "Железной женщиной".
Будучи старше 70 лет, она овладела компьютером, водила машину и, по её словам, собираясь в Швецию, выучила шведский язык.
Известность и слава пришли к ней в 1969 году. До Москвы они докатились в 80-х, когда в журнале был опубликован роман "Железная женщина".
Встреча с ней состоялась в 1989 году.
88-летнюю писательницу рвали на части. Я с ней провела один день с утра и до вечера. Утром она просила поехать вместе с ней в редколлегию журнала "Литературное обозрение".
За большим столом собрались писатели, критики. Во главе был Лазарь Лазарев. Помню Л. Аннинского. Много вопросов, много ответов.
Во второй половине дня мы поехали в МГУ на Воробьевы горы. Там её ждал переполненный зрителями актовый зал.
Студенты и педагоги с огромным интересом слушали замечательное выступление Нины Николаевны. Опять вопросы, опять ответы о – жизни в Америке, об известных современниках.
В Америку Нина Николаевна приехала из Франции, разоренной войной, где не было отопления, горячей воды. Люди были измучены. Мало иллюзий осталось после того, что люди пережили с 1939 по 1948 годы.
"Америка – страна, где зря зла не желают"- говорила она.
Ложь там карается строже убийства. Ложь считается постыдным явлением.
За долгие годы жизни в Америке у Берберовой появились друзья. Об этом и о многом другом рассказывала Нина Николаевна в университете.
Вечером я спросила эту, казалось бы, неутомимую женщину, не устала ли она, пригласила её в университетскую столовую. Она взяла только чай. Ответила, что она не устает, только иногда у неё болят колени.
Предстояла ещё одна встреча с ней. В эти же дни состоялся вечер памяти Владислава Ходасевича.
В 21 год Нина Николаевна вышла замуж за него. С ним эмигрировала, вначале в Берлин, потом они переехали в Париж. Вместе они были до 1932 года. Но расставшись, поддерживали дружеские отношения до смерти Ходасевича в 1939 году.
Она рассказывала о нем, о жизни в Берлине и Париже, о его творчестве, читала его стихи. Встреча с ней стала важным событием клуба.
Сейчас можно найти и прочитать все книги Нины Николаевной Берберовой, которые уже в 30-х годах сделали её известной в Европе. Перу Берберовой принадлежит цикл из 12 рассказов о жизни русских эмигрантов под названием "Биянкурские праздники", написанных в ироническом стиле, "Последние и первые", "Роман из эмигрантской жизни", "Без заката".
Она печаталась в многочисленных журналах, сборниках, посещала заседания общества "Зелёная Лампа", возникшего по инициативе Д. Мережковского и З. Гипиус.
Нина Николаевна говорила о трагедии эмигрантской жизни. "Унося в себе Россию, она становится (эмигрантская молодёжь) лицом к Европе, ради того глубоко русского дела, которого там делать сейчас нельзя".
Её перу принадлежат замечательные книги о П.И. Чайковском "История одинокой жизни" и книга "Бородин".А мы о ней ничего не знали 50 лет.
На фотографии Н.Н.Берберова и М.Чудакова в аэропорту.
Рецензии
В своё время очень много слышал о Нине Берберовой, её имя то было на слуху, то стыдливо замалчивалось. Наверное, у нас не печатали и не издавали. Совпали её эмиграция и моя "ссылка" в Якутию... Не вспомнить, читал ли я что-то конкретное, принадлежащее её перу. Придётся восполнять, Майя Владимировна, а Вы - тому виной.
Улыбаюсь, но удовольствие получил. Как раз сейчас нашёл несколько цитат из Нины Берберовой. Весьма понравилась одна: "Одни хотели мир изменить. Другие хотели мир поправить. Между этими двумя племенами не могло быть смешанных браков".
Доброго здоровья!
