В 1902 году, когда Ленин и Крупская жили в Лондоне, они нередко заходили в тамошний зоопарк и, как рассказывала Надежда Константиновна, подолгу простаивали перед клеткой белого волка. Все звери с течением времени привыкают к клетке: медведи, тигры, львы, объяснил нам сторож. Только белый волк с русского севера никогда не привыкает к клетке - и день и ночь бьется о железные прутья решетки. Этого русского волка Крупская и вспомнила спустя 15 лет, зимой 1916/17 года, в Цюрихе… .
«В половине февраля (1916 года), - пишет Крупская, - Ильичу понадобилось поработать в цюрихских библиотеках, и мы поехали туда на пару недель, а потом все откладывали да откладывали свое возвращение в Берн да так и остались жить в Цюрихе…
Пошли нанимать комнату. Зашли к некоей фрау Прелог, скорее напоминавшей жительницу Вены, чем швейцарку. Объяснялось это тем, что она долго служила поварихой в какой-то венской гостинице. Устроились было мы у ней, но на другой день выяснилось, что возвращается прежний жилец. Ему кто-то пробил голову, и он лежал в больнице, а теперь выздоровел» .
Жилье сняли у семьи социал-демократа сапожника Каммерера в старом - чуть ли не XVI века - мрачном доме. Комната была длинной, неудобной, с окном, выходившим во двор. А так как в подвале работала еще и колбасная фабричка, то со двора воняло тухлятиной и форточку открывали только ночью. «Можно было, - пишет Надежда Константиновна, - за те же деньги получить лучшую комнату, но мы дорожили хозяевами…
Квартира была поистине интернациональная: в двух комнатах жили хозяева, в одной - жена немецкого солдата-булочника с детьми, в другой - какой-то итальянец, в третьей - австрийские актеры с изумительной рыжей кошкой, в четвертой - мы, россияне. Никаким шовинизмом не пахло…» .
Первые пару месяцев продолжали ходить к фрау Прелог обедать. После смерти в марте 1915 года Елизаветы Васильевны - матери Надежды Константиновны, они питались в Берне в дешевой (65 сантимов за обед) студенческой столовой. И после такой кухни еда венской поварихи очень нравилась. Публика, столовавшаяся у нее, была довольно пестрой. Тут была и больничная сиделка, и проститутка, и какие-то явно уголовные типы. «Очень скоро мы почувствовали, - пишет Крупская, - что попали… в самое что ни на есть цюрихское „дно“… Нас никто не стеснялся и, надо сказать, в разговорах этой публики было гораздо более человеческого, живого, чем в чинных столовых какого-нибудь приличного отеля». Но было очевидно, что тут «легко можно влипнуть в какую-нибудь дикую историю» , а для эмигрантов это было вдвойне небезопасно.
Поэтому от услуг фрау Прелог пришлось отказаться. Тем более что новая хозяйка, фрау Каммерер, умудрилась научить Надежду Константиновну тому, чему за все годы эмиграции не смогла обучить ее мать: как быстро, дешево и сытно готовить обед и ужин. «Однажды, - рассказывает Крупская, - во время того, как мы с хозяйкой поджаривали в кухне на газовой плите каждая свой кусок мяса, хозяйка возмущенно воскликнула: „Солдатам надо обратить оружие против своих правительств!“ После этого Ильич и слышать не хотел о том, чтобы менять комнату» .
Иногда ходили в гости. В Берне, где рядом жили Зиновьевы, Арманд, Шкловские, это случалось чаще. Особенно привязался Владимир Ильич к Стёпке - сыну Зиновьевых. И в июне 1916 года, уже из Цюриха, Ленин писал: «…привет Стёпке, который, должно быть, так уже вырос, что к потолку подбросить я его не смогу!» . Ну, а в Цюрихе захаживали к Харитоновым, дочке которых в феврале 1917 года исполнилось лишь два годика.
В этот день - воскресенье 11 февраля (29 января) - Владимир Ильич и Надежда Константиновна загодя пошли покупать подарок. «В магазине игрушек, - рассказывал потом сам Ленин, - у нас глаза разбежались. Смотрим: на полках и стойках кругом множество всяких игрушек; мы растерялись, не знали, что и выбрать. „Купим вон ту красивую куклу“, - говорит Надя. „Нет, не пойдет, - отвечаю я, - не станем мы покупать куклу, поищем что-нибудь поинтереснее“ Продавец все подавал нам игрушки: тут были и зайцы, и кролики, и котята, и мячи и т. д. „Нет, - говорю, - все не то“ Осматриваю полку за полкой и вдруг на самой верхней полке вижу вот эту самую собачонку. Одно ушко у нее торчит кверху, на шее красная ленточка с бубенцом, острая мордочка, и такой у нее шельмоватый р-р-революционный вид. „Вот, - говорю я Наде, - эту собачку мы и возьмем!“
Ну, какова? Нравится? - Владимир Ильич, вспоминает уже сама Харитонова, при этом так заразительно смеялся, показывая нам игрушку со всех сторон и любуясь ею сам, что мы все пришли в восторг» .
В обычные дни распорядок дня был достаточно однообразным. С 9 часов - библиотека. С 12 до 1 часа, когда ее закрывали на обед, шли домой. К 1 часу вновь возвращались в читальный зал и сидели там до шести, до закрытия. По четвергам, когда библиотека после обеда не работала, уходили на гору - Цюрихберг. «Ильич обычно покупал две голубые плитки шоколада с калеными орехами по 15 сантимов… и мы шли на гору. Было у нас там излюбленное место в самой чаще, где не бывало публики, и там, лежа на траве, Ильич усердно читал».
В общем, работал Владимир Ильич много. Здесь, в Цюрихе, он написал для очередных номеров «Социал-Демократа» и «Сборника „Социал-Демократа“» множество статей. Среди них - «О брошюре Юниуса», «Итоги дискуссии о самоопределении», «Империализм и раскол социал-демократии», «О „программе мира“», «О сепаратном мире» и др.
Огромное внимание уделял он регулярной переписке с Русским бюро ЦК РСДРП, Петербургским и Московским комитетами, ссыльными большевиками в Сибири. Организовывал транспорт нелегальной литературы из-за границы в Россию. Поддерживал связь с лидерами интернационалистов европейских стран. Руководил деятельностью Бюро «циммервальдской левой». В апреле 1916 года участвовал в работе международной социалистической конференции в горной деревушке Кинталь. Выступал на интернациональных митингах и собраниях. Ездил с рефератами…
Конечно, писалось это, как он сам выразился - в состоянии крайней усталости «и в дурном расположении духа». Такое состояние, как, например, у Зиновьева, могло бы принять хронический характер, если бы… Если бы не было у Владимира Ильича своеобразной «отдушины». Если бы его рабочий день в библиотеке зачастую не заканчивался «философскими чтениями»…
Впервые он увлекся такого рода литературой еще в ссылке. Многие труды Гегеля, Фейербаха, Канта и «неокантианцев» были проштудированы им еще тогда. Работа над «Материализмом и эмпириокритицизмом» в 1909 году стала как бы «вторым прочтением» философской классики. Теперь он шел по «третьему кругу». Причем, как и прежде, диапазон был достаточно велик: от Гераклита, Сократа, Платона, Аристотеля до Гегеля, Канта, Фейербаха, Маркса, Энгельса и современных европейских философов.
Владлен Логинов«Послесловие» [к сборнику «В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922гг.»]
Итак, «засекреченного Ленина» больше не существует. Исследователям открыт доступ к архивному фонду В.И. Ленина, ко всем сопутствующим материалам, часть документов, длительное время не публиковавшихся, собрана в данной книге. Лишь немногие из них с большим шумом и серьезными ошибками в комментариях были напечатаны нашей прессой в последние годы.
Если учесть, что в Собрании сочинений, Ленинских сборниках, Декретах Советской власти и Биографической хронике были опубликованы 24 тысячи документов, то данная книга, включающая лишь 422 документа, на первый взгляд покажется не столь уж значимой. По многим вопросам, затронутым в ней, мы не найдём ничего принципиально нового в сравнении с той информацией, которую давали прежние фундаментальные издания. И в этом смысле для тех, кто всерьез занимался изучением Ленина, она не представляет никакой сенсации.
И тем не менее научная ценность публикуемых документов несомненна. Прежде всего они подробнее и конкретнее освещают ряд сюжетов, которые раньше не получили полного отражения или вовсе оказались обойденными в официальных изданиях. Это касается, в частности, некоторых финансовых вопросов, связанных с деятельностью РСДРП в дооктябрьский период: переписка о «наследстве Н.П. Шмита» (1909—1911), с К. Каутским, К. Цеткин и Ф. Мерингом о деньгах, переданных им на хранение большевиками (1911). Впервые публикуется ряд документов по «делу Малиновского» (1914), изобличенного позднее в связях с охранкой. Наконец, особую группу составляет переписка с Инессой Арманд, запрет на которую в прежние времена можно объяснить лишь ханжеством составителей Полного собрания сочинений Ленина.
Однако основная масса материалов, включенных в сборник, относится к послеоктябрьскому периоду. Это письма, телеграммы, записки и другие документы, которые дополняют, а иногда и существенно корректируют имевшиеся представления о некоторых событиях гражданской войны и первых лет НЭПа.
Следует при этом заметить, что широкий резонанс, который получили некоторые материалы, включенные в настоящий сборник, связан не столько с новой информацией, которая в них содержится, сколько с избыточной политизированностью авторов появившихся в последние годы публикаций и непрофессиональными методами подачи и препарирования самих документов.
Слов нет, открытие архивов действительно позволило ввести в научный оборот огромный массив новых материалов по самым различным периодам российской истории. Десятки, если не сотни, профессиональных исследователей кропотливо изучают их, готовя новые фундаментальные труды.
Что же касается исторической публицистики, то она, отделившись от науки, стала вполне самостоятельным жанром. Беда ленинианы в том, что благодаря прессе, радио и телевидению посредством именно этого жанра сведения о Ленине приходят сегодня к миллионам людей. Именно в публицистике были впервые приведены некоторые ранее неизвестные ленинские документы с явно ненаучным, политизированным комментарием.
Между тем цитаты из новых документов сами по себе зачастую мало что объясняют. Документ как таковой для историка является не бесспорным доказательством, а объектом внимательного и скрупулезного научного исследования. Необходимо прежде всего поставить каждый документ, каждый конкретный факт в реальный исторический контекст.
К примеру, среди трех десятков писем Ленина И. Арманд, вошедших в этот сборник, одно — 6 (19) января 1917 г. — содержит фразу: «Насчет “немецкого плена” и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой».
Публикуя этот документ в книге «Неизвестный Ленин. Из секретного архива», вышедшей в США в 1996 г., американский историк Р. Пайпс усматривает в нем наконец-то найденное подтверждение «контактам Ленина с германцами».
Но попробуйте поставить данное письмо в контекст всей переписки, в том числе и давно опубликованной. Откройте, например, страницу 367 в 49-м томе Полного собрания сочинений Ленина.
3 (16) января 1917 г. Ленин пишет Арманд о слухах относительно возможности вступления Швейцарии в войну. В этом случае Женеву, где находилась Арманд, займут французы. Что же касается Цюриха, где жил Ленин, то тут возникала опасность немецкой оккупации. Впрочем, он полагал, что покидать Цюрих нет необходимости, ибо «война невероятна».
В ответном письме Инесса, очевидно, писала, что Владимир Ильич недооценивает опасности интернирования и «немецкого плена», а посему надо думать о переезде. Вот Ленин и пишет ей 6 (19) января 1917 г.: «Насчет “немецкого плена” и прочее все Ваши опасения чрезмерны...». Так что не о связях с немцами шла речь. И предположение Р. Пайпса оказывается абсолютно несостоятельным.
Приверженность заданной «концепции», как и политическая ангажированность, может сыграть злую шутку даже с опытными исследователями. В том же сборнике, вышедшем в США, опубликован документ: записка Ленина, которая, по мнению подготовителей, инициировала начало массового «красного террора».
Основанием для датировки стало содержание записки:
«Я предлагаю тотчас образовать (для начала можно тайно) комиссию для выработки экстренных мер (в духе Ларина: Ларин прав).
Скажем, Вы + Ларин + Владимирский (или Дзержинский) + Рыков? Или Милютин?
Тайно подготовить террор: необходимо и срочно.
А во вторник решим: через СНК или иначе».
Ну а поскольку декрет о «красном терроре» был принят 5 сентября 1918 г., то записка и отнесена Пайпсом к 3 или 4 сентября того же года.
Но при такой датировке сразу возникает ряд вопросов. Во-первых, автор записки (Ленин) в эти дни после ранения находился на постельном режиме и по состоянию здоровья никаких записок не писал. Во-вторых, почему записка адресована Н. Крестинскому, с августа 1918-го по 1921 г. являвшемуся наркомом финансов? Почему в состав комиссии, связанной с террором, предлагались Рыков и Милютин, руководившие ВСНХ? И, наконец, какое отношение к разработке террористических мер мог иметь Ю. Ларин, занимавшийся вопросами сугубо хозяйственной жизни?
Ответы на эти вопросы приводят в совершенно иное время, а именно — конец 1920-го — начало 1921 г.
В октябре 1920 г. Ларину поручили подготовить предложения по ликвидации параллелизма в работе и сокращению экономических наркоматов и учреждений. На основе его предложений («в духе Ларина», как пишет Ленин) разработали проект постановления СНК «О приведении порядка деятельности экономических комиссариатов в соответствие с постановлением VIII съезда советов о Совете Труда и Обороны».
Как и предлагал Ленин, во вторник 22 февраля 1921 г. комиссия в состав Ларина, Крестинского, Владимирского и Рыкова представила проект на заседании СНК. С дополнениями и поправками его утвердили 17 марта 1921 г.
Естественно, что вся эта работа велась «тайно», ибо речь шла о сокращении десятков учреждений и увольнении тысяч чиновников, то есть «драконовских мерах» и действительном «терроре» по отношению к разбухшему бюрократическому аппарату. В настоящем сборнике документ поставлен на свое место — «ранее 22 февраля 1921 г.». Никакого отношения к декрету о «красном терроре» 1918 г. он не имел.
Эти уточнения тем более необходимы, что в настоящем сборнике помещено несколько документов, действительно касающихся вопросов красного и белого террора.
Анализируя любой из них, необходимо, видимо, учитывать не только его тип и характер — например, декрет, постановление правительства или же сугубо личная записка, но и практические последствия, к которым привел данный документ.
Поясню на примере...
Одним из многократно ныне цитируемых документов стала телеграмма Ленина пензенским руководителям 11 августа 1918 г. с требованием «непременно повесить» кулаков — организаторов мятежа, а для этого найти «людей потверже».
Что же произошло? Ведь еще в конце апреля 1918 г. Ленин предполагал возможность мирного получения хлеба из деревни с помощью товарообмена. А чуть ли не через неделю он ставит на СНК вопрос о введении продовольственной диктатуры. Дело в том, что относительная, хоть и минимальная стабильность продовольственного снабжения Центральной России обеспечивалась хлебом Украины, Поволжья, Сибири и Северного Кавказа. Но в конце апреля на Украине германские оккупанты привели к власти гетмана Скоропадского. Путь для украинского хлеба был перекрыт. В мае восстание чехословаков отрезало от Центра Сибирь и часть Поволжья. К июлю были блокированы все линии, связывавшие Москву с Северным Кавказом.
О том, каково было летом 1918 г. положение с хлебом, рассказывают современники:
«По моим наблюдениям, в мае 1918 г. в Питере редко можно было видеть лошадей, часть их была съедена, часть — подохла... К этому времени я не помню, чтобы где-нибудь встречал кошку или собаку: предприимчивые люди и их использовали...»
Элементарные расчеты, сделанные Наркомпродом, показывали, что в этой ситуации в Москве и Петрограде на одного человека придется лишь 3 фунта хлеба (1 кг 200 г) в месяц, да и то лишь за счет полной выкачки зерна в потребляющих центральных губерниях. Иными словами, речь шла о жизни десятков и сотен тысяч горожан.
Известно, что продразверстка была введена царским правительством еще 29 ноября 1916 г. Хлебную монополию узаконило 25 марта 1917 г. Временное правительство. Осенью того же года оно направило в деревню за продовольствием воинские команды, но и они не смогли решить эту задачу. Оружия в деревне после демобилизации армии, между прочим, вполне хватало, и вооруженных людей там не очень-то боялись.
Важную роль в планах Советской власти по снабжению городов должна была сыграть, в частности, Пензенская губерния, где, по данным Наркомпрода, существовали определенные резервы хлеба. Сюда направили уполномоченного ЦК Евгению Бош, продотряды из столицы. 5 августа в селе Кучки Пензенского уезда вспыхнул вооруженный мятеж. Пятеро продармейцев и трое членов сельского комитета бедноты были зверски убиты. Отсюда волнения перекинулись на четыре наиболее богатых соседних уезда. И если учесть, что Восточный фронт находился в этот момент всего в 45 километрах, то станет очевидной вся серьезность положения.
Может быть, отчасти это и объясняет тон ленинских телеграмм и писем в Пензу, требовавших «вешать» зачинщиков мятежа, «твердости» и «беспощадного массового террора».
Но не только это. Ленин не раз сетовал, что Советская власть похожа не столько на «диктатуру», сколько на «кисель». В письме Н. Рожкову, помещенном в настоящем сборнике, Ленин замечает: «Насчет “единоличной диктатуры”, извините за выражение, совсем пустяк. Аппарат стал уже гигантским — кое-где чрезмерным, — а при таких условиях “единоличная диктатура” вообще неосуществима, и попытки осуществить ее были бы только вредны». И в подобных условиях недостаток реальной власти нередко восполнялся либо обилием декретов, либо просто крепкими словами. Поэтому, когда в том же 1918 г. Ленин заметил, что за срыв монументальной пропаганды Луначарского следует «повесить», никто почему-то не бросился мылить веревку. Да и позднее, когда в 1921 г. Владимир Ильич написал П.Богданову, что «коммунистическую сволочь» следует сажать в тюрьму, а «нас всех и Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках», никто не собирался строить виселицы.
Ну а как же с пензенским выступлением? В село Кучки из Пензы направили отряд, который арестовал 13 непосредственных участников убийства и организаторов восстания. Всех расстреляли. В другие уезды и волости направили агитаторов. После сходов и митингов, на которых разъяснялась продовольственная политика Советской власти, волнения крестьян удалось прекратить.
Так было, конечно, не всегда и не везде. Но в данном случае, после данного документа Ленина, было именно так.
Побывав в 1920 г. в России, английский писатель Герберт Уэллс отмечал: «Столкнувшись с нехваткой почти всех предметов потребления, вызванной отчасти напряжением военного времени — Россия непрерывно воюет уже шесть лет, — отчасти общим развалом социальной структуры и отчасти блокадой, при полном расстройстве денежного обращения, большевики нашли единственный способ спасти городское население от тисков спекуляции и голодной смерти и, в отчаянной борьбе за остатки продовольствия и предметов первой необходимости, ввели пайковую систему распределения продуктов и своего рода коллективный контроль.
Советское правительство ввело эту систему, исходя из своих принципов, но любое правительство в России вынуждено было бы сейчас прибегнуть к этому. Если бы война на Западе длилась и поныне, в Лондоне распределялись бы по карточкам и ордерам продукты, одежда и жилье. Но в России это пришлось делать на основе не поддающегося контролю крестьянского хозяйства и с населением, недисциплинированным по природе и не привыкшим себя ограничивать. Борьба поэтому неизбежно жестока».
Так или иначе, важно понять, что попытки оценить периоды социальных потрясений, выдирая из сотен и тысяч документов те или иные письма и телеграммы, написанные зачастую «в пылу боя», не имеют к науке никакого отношения.
Другой пример еще более нагляден. Речь идет о многократно публиковавшихся в последние годы двух записках Ленина Э.Склянскому, относящихся к концу 1920 года. Комментарий к ним давался всегда лишь на сугубо эмоциональном уровне, не затрагивавшем ни существа дела, ни реальных событий.
Из текста записок, в частности, видно, что появление одной из них на свет связано с действиями С.Булак-Балаховича.
Бэй-Булак-Балахович, офицер старой армии, в феврале 1918 года добровольно вступил в Красную Армию, командовал полком, в ноябре того же года перешел к белым и в 1919 году в составе армии Юденича участвовал в наступлении на Петроград. После разгрома, в августе 1919 г., перешел на службу в армию Эстонии, а позднее — Польши.
В 1920 году Советская Россия заключила мирные договоры с Польшей, а также Эстонией, Латвией и Литвой. Несмотря на это, Б.Савинков помог Балаховичу сформировать из числа белогвардейцев, находившихся в этих прибалтийских государствах, несколько крупных и хорошо вооруженных отрядов. Переходя государственную границу, они стали совершать «рейды» на территорию Белоруссии. Когда же к месту вторжения подтягивались части Красной Армии, Балахович вновь переходил границу и благополучно возвращался на свои базы.
Приведем лишь некоторые тогдашние сообщения зарубежной прессы и радио о его борьбе за «освобождение России».
«Балахович вступил в Плотницу 2 октября, немедленно собрал всех евреев и потребовал денег. После того как евреи отдали все свои вещи, начались самые дикие убийства и пытки. У Моисея Плотника оторвали нос, а затем повесили его. Путерман, у которого изрубили шашками все семейство, сошел с ума и начал танцевать, а потом был расстрелян. Ефрему Поляку сначала отрубили руку, а потом с него живого содрали кожу. Илья Финкельштейн сожжен живым. Всех женщин и девушек в городе, вплоть до 9-летних детей, изнасиловали. 600 беженцев из Плотницы находятся сейчас в Пинске в невообразимой нужде».
«Подобный же погром произошел в Кремне Волынской губернии. Там в квартире Сокачева собрали 30 молодых женщин, которых после изнасилования перестреляли, мужчин же погнали к реке, где их бросали в воду и по плавающим стреляли до тех пор, пока всех не потопили.
Убийства происходили также в местечках вокруг Ковеля».
Но, может быть, все это лишь «газетные утки»? И в «святом, белом деле» ничего подобного быть не могло? Нет, все эти показания прессы и радио полностью подтверждаются известной книгой Б.Савинкова «Конь вороной». Поэтому продолжим дальше...
«Рига. 2 ноября. Берлинский “Голос России” от 27 октября сообщает новые сведения об ужасах, творимых Балаховичем. Отступая из Пинска, армия Балаховича оставила чудовищные следы грабежей, убийств, пыток невинных людей, изнасилования женщин, в том числе 12-летних девочек.
В деревне Инево, на границе Пинского и Ковельского уездов, добровольцы ограбили еврея, затем обмотали его колючей проволокой и катали по земле. Растерзанного и окровавленного его размотали и медленно жгли на огне; во время пыток еврей сошел с ума и был пристрелен. В ряде деревень произведены подобные же зверства с утонченным разнообразием приемов.
В городе Камень-Каширске все еврейские квартиры были разграблены. Всякого еврея, показавшегося на улице, убивали. С целью убийства возможно большего количества евреев балаховцы подожгли дома. Выбегавших расстреливали. 12 девушек подвергнуты пыткам. Полковник Дарский спокойно присутствовал при этом. Известен случай изнасилования одной девушки 34 солдатами. Изнасилована также 60-летняя старуха. После изнасилования ее облили керосином и подожгли.
Девице Эйзенберг, оказавшей сопротивление при изнасиловании, отрубили ноги. В ее присутствии убили ее отца и брата, затем подожгли дом».
Может быть, хватит? Пожалуй, хватит. Видимо, точно так же решил и Ленин после получения очередной информации с еще более подробным описанием зверств банд Балаховича. И вот во время заседания Совнаркома он и пишет записку заместителю председателя Реввоенсовета Склянскому: «...Постараться наказать Латвию и Эстляндию военным образом (например, “на плечах” Балаховича перейти где-либо границу хоть на одну версту и повесить 100-1000 их чиновников и богачей)...». Мало того, вскоре Ленин пишет еще одну записку, в которой предлагает под видом «зеленых» вторгнуться на 10-20 верст на территорию, занятую противником, и перевешать «кулаков, попов, помещиков. Премия: 100 000 руб. за повешенного...»
Читатель вправе сказать, что подобные методы борьбы с бандитами крайне жестоки и неприемлемы. Конечно, но нельзя упускать из виду, что эти методы родились в обстановке гражданской войны... Если документ используется для серьезного исследования, должен возникнуть вопрос: а каковы практические последствия записки?
28 октября 1920 года правительство РСФСР направило ноту правительству Великобритании, в которой говорилось, что после подписания перемирия с Польшей и мирных договоров с Эстонией, Латвией и Литвой «война между существующими правительствами прекратилась, но состояние войны продолжает существовать. В Белоруссии и в Западной Украине вооруженные банды, не подчиняющиеся никакому правительству, продолжают вести враждебные действия против граждан обеих советских республик. Эти вооруженные силы, под командованием Балаховича и Петлюры, снабжаются снаряжением и вооружением державами Антанты через Польшу, и поэтому эти державы являются главным образом ответственными за продолжающиеся страдания и кровопролития». Далее в ноте говорилось, что «лишь уничтожением, расформированием или сдачей вооруженных сил этих мародеров можно будет восстановить мир», и содержалось предупреждение о намерении России и Украины «положить конец их незаконным действиям».
В тот же день ноту направили и министру иностранных дел Латвии. Напомнив статью IV мирного договора о «воспрещении образования на территориях обеих стран военных отрядов, направленных против другой договаривающейся стороны», правительство РСФСР потребовало прекратить вербовку белогвардейцев и «доказать всему русскому народу, что Латвийское правительство искренне желает строго придерживаться мирного договора и жить с русским народом в действительной дружбе и мире». Аналогичные представления были сделаны правительствам Эстонии и Литвы, а 30 октября требование об интернировании банд Балаховича и Петлюры Польша получила от правительства Украины.
В ноябре 1920 года северо-западнее Мозыря частям Красной Армии удалось нанести серьезное поражение бандам Балаховича, а 5 декабря из Польши было получено радиосообщение: «26 ноября ночью остатки армии Балаховича перешли на польскую территорию, где были немедленно разоружены поляками в присутствии представителя Советской России, специально для этого прибывшего. Савинков совершенно отказался от Балаховича».
Таковы были практические последствия указаний Ленина...
Война — всегда война. У нее существуют свои безжалостные законы. С началом войны ее участники попадают в «поле вынужденных решений» и действуют по совершенно иным законам, нежели в мирное время. Помните, у Твардовского?
Есть война — солдат воюет,
Лют противник — сам лютует.
Есть сигнал: вперед! — Вперед.
Есть приказ: умри! — Умрет.
Но гражданская война — не просто война, а одна из самых жестоких войн, которые когда-либо знала история человечества. Она была жестока в США и Китае, в Испании и России. В ней всегда тесно переплетались высокое и низкое, любовь и ненависть, добро и зло.
Что же касается отношения советского руководства к гражданской войне, то напомним лишь некоторые факты.
1919 год. В марте по поручению президента США В.Вильсона и премьер-министра Великобритании Д.Ллойд-Джорджа в Москву прибывает В.Буллит. Огромные регионы России находятся в этот момент в руках белой армии и интервентов. И вот от имени держав Антанты Буллит предлагает Советской республике прекратить военные действия, заключить мир со всеми белыми и марионеточными правительствами, признать их власть на занятых территориях и заодно — уплатить все «царские долги» западным странам.
Для Советского правительства — предложения крайне невыгодные. Однако Ленин соглашается на них, и к 12 марта условия договора были выработаны. Прислушайтесь к мотивировке: «Мы деловым образом самые тяжелые условия мира подписали и сказали: “Слишком дорога для нас цена крови наших рабочих и солдат; мы вам, как купцам, заплатим за мир ценой тяжелой дани; мы пойдем на тяжелую дань, лишь бы сохранить жизнь рабочих и крестьян”».
Увы, ни мира, ни даже временного перемирия в гражданской войне добиться не удалось. Весной 1919 года белая армия развернула поначалу успешное наступление на Восточном фронте, и адмирал Колчак отверг какие-либо переговоры.
1920 год. В апреле Польше был предложен мир, как говорил Ленин, «на условиях в высшей степени выгодных для них». Но мир был сорван. 25 апреля польские войска перешли границу РСФСР и, используя более чем двукратный перевес сил, вышли к Днепру и заняли Киев. После переброски частей Красной Армии наступление остановили, а в июле—августе началось контрнаступление. Преследуя противника, советские войска подошли к Львову и Варшаве, но, оторвавшись от тылов и наткнувшись на яростное сопротивление поляков, откатились к прежней границе.
Ленин был одним из инициаторов «наступательной войны», но быстро извлек уроки из поражения и решительно выступил за переговоры, оставив за Польшей ряд районов Западной Украины и Белоруссии. Разъясняя свою позицию, он заявил, что считает допустимым это, мягко выражаясь, не очень-то благоприятное соглашение по принципиальным мотивам: «Лишь бы спасти десятки тысяч рабочих и крестьян от новой бойни на войне».
По свидетельству Клары Цеткин, беседуя с ней осенью 1920 года, Владимир Ильич говорил: «Могли ли мы без самой крайней нужды обречь русский народ на ужасы и страдания еще одной зимней кампании?.. Миллионы людей будут голодать, замерзать, погибать в немом отчаянии... Нет, мысль об ужасах зимней кампании была для меня невыносима».
Наконец, последнее ленинское выступление 20 ноября 1922 года. Многое в нем носило характер «итоговых» размышлений. Он говорил о том, что в ходе гражданской войны, когда «борьба шла не на жизнь, а на смерть», мы потеряли «главную ценность — человеческие жизни в невероятно большом масштабе», но нам удалось завоевать «право на мирное развитие» и восстановить российскую государственность (РСФСР) вплоть до самого Владивостока.
В свое время, побывав в Горках, Максим Горький запомнил слова Ленина: «Вынужденная условиями жестокость нашей жизни будет понята и оправдана. Все будет понято, все!»
Многие наши современники, так или иначе интересующиеся Лениным, могут не разделять столь определенно выраженной уверенности, поскольку в принципе не согласны с ленинской социально-экономической программой, внешнеполитическим курсом или негативно оценивают применявшиеся при Ленине жестокие меры подавления крестьянских восстаний, Кронштадтского мятежа, разные формы репрессий против инакомыслящей или политически оппозиционной советскому режиму интеллигенции, против духовенства, сопротивлявшегося изъятию церковных ценностей и т. д.
Материалы сборника, в дополнение к ранее изданным, дают новую пищу для размышлений и по этим сложным, неоднозначно оцениваемым проблемам.
Публикуя новые документы, составители данного сборника как раз и надеются на то, что читатель, обогащенный опытом современной жизни, — приложит максимум умственных усилий — не для того, чтобы «осудить» или «оправдать» их автора, а для того, чтобы понять его и его время...
Примечания:
1. Наст. издание, док. 100.
2. The unknown Lenin. From the secret archive. Edited by Richard Pipes. New Haven and London. 1996. P. 34
3. Наст. издание, док. 272. The unknown Lenin..., р. 56-57.
4. См.: Декреты Советской власти. Т. XIII. М., 1989, с. 209-217.
5. См. наст, изд., док. 137.
6. Наст, издание, док. 161.
7. Документы внешней политики СССР. Т. III. M., 1959, с. 301.
8. Там же, с. 303, 302.
9. Там же, с. 309.
10. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39, с. 403.
Страница 14 из 53
Известно, что попытки возвеличивания личности Ленина наблюдались уже при его жизни. Как сам Ленин относился к этому? Можно ли понятие «культ личности» применить к Ленину?
Е. Виттенберг: Действительно, стремление возвеличить Ленина, наделить его какими-то сверхъестественными качествами проявилось уже при его жизни и было вызвано многими факторами объективного и субъективного порядка. Среди них можно назвать культовый синдром 300-летнего правления династии Романовых, низкую политическую культуру общества, отсутствие прочных демократических традиций в стране и др.
Как свидетельствуют тома «Биографической хроники» В. И. Ленина, в адрес Владимира Ильича после Октября приходило множество приветственных телеграмм, писем, резолюций и т. д. В них любовь к Ленину иногда принимала формы, близкие к обожествлению его образа. Факты говорят и о том, что Ленин резко выступал против подобной практики. Так, 25 февраля 1920 г. Ленин получил из Ишима телеграмму с приветствием от имени уездной партийной конференции и на ней написал члену коллегии Наркомпочтеля А. М. Николаеву следующую резолюцию: «Привлечь к суду подателей за отправку приветственной телеграммы» 1 .
Разумеется, он понимал, что подобного рода приветствия являются лишь внешними проявлениями более сложного социального феномена. Осознание того, что он имеет дело не с отдельными фактами, а с общественным явлением, пришло к Ленину уже в начале осени 1918 г. Так, в сентябре 1918 г. в беседе с рядом руководящих работников он заявил: «С большим неудовольствием замечаю, что мою личность начинают возвеличивать. Это досадно и вредно. Все мы знаем, что не в личности дело. Мне самому было бы неудобно воспретить такого рода явление... Но вам следует исподволь наложить тормоз на всю эту историю» 2 .
Однако процесс возвеличивания личности Ленина продолжался помимо его воли, что нашло отражение и в печати. В газетах, журналах публиковались многочисленные материалы, посвященные ему, обращения, приветствия и т. д. Оставаясь верным себе, Ленин и здесь пытался бороться с этими фактами.
«Это что такое? Как же Вы могли допустить?.. Смотрите, - возмущался Ленин, обращаясь к В. Д. Бонч-Бруевичу, - что пишут в газетах?.. Читать стыдно. Пишут обо мне, что я такой, сякой, все преувеличивают, называют меня гением, каким-то особым человеком, а вот здесь какая-то мистика... Коллективно хотят, требуют, желают, чтобы я был здоров... Так чего доброго, пожалуй, доберутся до молебнов за мое здоровье... Ведь это ужасно!.. И откуда это? Всю жизнь мы идейно боролись против возвеличивания личности, отдельного человека, давно порешили с вопросом героев, а тут вдруг опять возвеличивание личности! Это никуда не годится! Я такой же, как и все...» 3
Попытки вознести Ленина на пьедестал культа наблюдались и в среде интеллектуалов. Достаточно вспомнить статью А. М. Горького «Владимир Ильич Ленин», опубликованную в 1920 г. в журнале «Коммунистический Интернационал». В этой статье Горький сравнивал Ленина с Петром Великим, называл его «легендарной личностью», «человеком, стоящим в центре и выше всего», считал, «что в эпоху преобладания религиозных настроений Ленина сочли бы святым», подчеркивал, что Владимир Ильич «обладает даром предвидения, гениальной интуицией мыслителя-экспериментатора» и т. д. 4
Трудно себе представить, что больше возмутило Ленина, прочитавшего статью, - то ли безудержные дифирамбы Горького в его адрес, то ли попытки сделать его фанатиком или представить Октябрьскую революцию неким безумным экспериментом над народом, который-де только и способен на то, чтобы покорно переносить на себе чьи-то жестокие опыты. Скорее и то, и другое, и третье. Реакция на статью Горького у Ленина была крайне негативной: он предложил Политбюро ЦК РКП(б) принять решение, признающее «крайне неуместным помещение в № 12 «Коммунистического Интернационала» статей Горького, особенно передовой, ибо в этих статьях не только нет ничего коммунистического, но много антикоммунистического. Впредь никоим образом подобных статей в «Коммунистическом Интернационале» не помещать» 5
Распространению культовых настроений способствовала и быстро набиравшая силу советская бюрократия, для которой, как и для любой другой бюрократии, «обоготворение авторитета есть ее образ мыслей» 6 .
Стремление к возвеличиванию Ленина можно было наблюдать и у руководителей партии и Советского государства. Как известно, это особенно проявилось в ходе празднования его 50-летнего юбилея, и об этом уже немало написано. Напомним лишь, что и в данном случае Владимир Ильич категорически выступал против попыток возвеличить его личность и решительно настаивал на прекращении «хвалебного словесного потока» 7 .
Разумеется, высочайшие эпитеты адресовались Ленину лидерами партии не только в дни юбилея. В этой связи возникает ряд непростых вопросов. Что побуждало людей незаурядных вносить свою лепту в развитие культовых явлений, каковы действительные мотивы попыток осознанного или неосознанного возвышения Ленина? Конечно, единого ответа тут быть не может, ибо каждый из лидеров революции обладал достаточно выраженной индивидуальностью. Здесь может быть столько объяснений, сколько и людей.
И все-таки кое-что было общим. Думается, это прежде всего признание действительной роли Ленина и стремление возвысить того, рядом с которым они превратились из лидеров небольшой нелегальной партии в людей, обладавших огромной властью, широкой известностью и популярностью. Возвеличивая Ленина, они тем самым возвышали и себя, поскольку считались его соратниками и учениками.
В этих условиях опасность возникновения культа личности Ленина была вполне реальной. Единственным, кто бескомпромиссно и последовательно боролся с ней, был сам Владимир Ильич. И пока он был жив, ему все-таки удавалось сдерживать всеобщую кампанию возвышения и восхваления его личности. Однако после его смерти эта преграда была снята, чем и воспользовался Сталин. Возвеличивая Ленина, он стремился возвеличить себя, внедряя в массовое сознание людей ложное представление, будто именно он, Сталин, был единственным верным учеником Ленина и продолжателем его дела.
Примечательно, что, пожалуй, одной из первых опасность развития культовых явлений поняла Н. К. Крупская. В траурные дни 1924 г. она обращалась к трудящимся со следующими словами: «Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д., всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича - устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д. и самое главное давайте во всем проводить в жизнь его заветы» 8 . Но на практике многое было сделано как раз наоборот.
В эпоху сталинщины и позднее по всей стране Ленину были воздвигнуты тысячи памятников, в том числе безвкусных и помпезных, десятки тысяч улиц, предприятий и городов были названы его именем. Одновременно произошла канонизация взглядов Ленина в их упрощенной и искаженной сталинской трактовке. Любой научный поиск, любые теоретические новации рассматривались как ревизионистские и запрещались с помощью ссылок на... Ленина.
В период перестройки начался позитивный процесс преодоления культового понимания Ленина. Ленинские взгляды очищаются от чужеродных наслоений, и в первую очередь от сталинизма, рассматриваются с позиций конструктивно-критического анализа.
Начался и процесс освобождения нашей жизни от многих культовых атрибутов. Однако мы - неисправимая страна крайностей. И если раньше мы с безмерной жестокостью расправлялись со своей историей, безжалостно разрушая храмы и исторические памятники, то теперь некоторые стремятся перечеркнуть весь послеоктябрьский период развития страны и опять начать все с чистого листа. Да позволительно ли, сограждане, выступать по отношению к своей многострадальной истории в очередной раз с позиций вандализма?!
Примечания :
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 51. С. 146.
2 Владимир Ильич Ленин: Биография: В 2 т. 8-е изд. М., 1987. Т. 2. С 114.
3 Бонч-Бруевич В. Д. Избр. соч.: В 3 т. М., 1963. Т. 3. С. 296-297.
4 См.: Коммунистический Интернационал. 1920. № 12.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 429.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 272.
7 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 40. С. 325; Владимир Ильич Ленин: Биогр. хроника. М., 1977. Т. 8. С. 444.
8 Крупская Н. К. Избр. произведения. С. 112.
"Конъюнктурное толкование событий и фактов прошлого практиковалось во всех государствах и во все времена", - говорит исследователь раннесоветской эпохи профессор Владлен Логинов
Когда-то он слыл "либеральным" историком. В шестидесятых-восьмидесятых годах, насколько тогда это было возможно, снимал хрестоматийный глянец с Ленина, препятствовал мифологизации событий Гражданской войны.
Будучи сотрудником Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, входил в худсоветы "Мосфильма" и Театра на Таганке - своим статусом прикрывал от цензурных нападок кинокартины и спектакли о первых годах советской власти. Да и сам занимался искусством - в соавторстве с Михаилом Шатровым, Виталием Мельниковым, Александром Зархи написал сценарии нескольких художественных фильмов.
Времена изменились. На смену старым мифам пришли новые. На их фоне Логинов теперь выглядит "ортодоксальным" историком. Но он не считает себя ни "либералом", ни "ортодоксом". Просто продолжает свои исследования, отметая упреки равно как в "очернении", так и в "обелении" советского прошлого.
На прошедшей недавно в Москве международной ярмарке Non/Fiction он участвовал в презентации первых пяти томов собрания сочинений Михаила Горбачева. Еще более десяти сейчас находятся в работе. Владлен Логинов - руководитель этого проекта.
"Они думают, что документы не сохранились"
- Неужели Михаил Сергеевич размахнулся на пятнадцать-двадцать томов мемуаров?
Это не мемуары. Это уникальное собрание речей, статей и других документов. Там есть выступления на заседаниях Политбюро, различного рода записи бесед и телефонных разговоров... Эти документы раскрывают события тех лет с новой, подчас неожиданной стороны, показывают, как возникали и развивались какие-то процессы (помните: "процесс пошел"), какая-то идея. Все это мы включаем в тома. И будет их более двадцати. Редакторы, корректоры, а большинство из них уже немолодые люди, сейчас читают это с огромным интересом. Знаете, как это смешно и грустно - читать о времени, которое ты сам помнишь.
- Почему грустно - могу понять. А почему смешно?
Смешно прежде всего на фоне мемуаристики политических деятелей горбачевской эпохи. Написано так, будто авторы совершенно уверены, что никаких документов не сохранилось, и можно плести что угодно. Вы знаете, в русской истории есть два периода, которые могут соревноваться между собой. Это 1917-1921 годы и время, именуемое Перестройкой.
- Соревноваться в чем?
В оболганности и заплеванности. Врут все. Причем даже и в мелочах. В первых вариантах своих мемуаров Кравчук и Шушкевич рассказывали, сколько и чего было ими с Ельциным выпито в Беловежье. А в последних своих интервью Шушкевич говорит, что они там вообще не пили - мол, так напряженно работали, что не до выпивки было. Смешно это читать. Ведь сколько пустых бутылок оттуда потом было вынесено! И так буквально по каждому эпизоду. А почитайте, что бывшие соратники Горбачева пишут про августовский путч! За что я уважаю нашу молодежь, так это за то, что она ничему не верит на слово.
Пророк, "предсказывающий назад"
- У Пастернака есть такие строки: "Однажды Гегель ненароком/ и несомненно наугад/ назвал историка пророком,/ предсказывающим назад". Вы согласны с таким толкованием профессии историка?
Отчасти согласен. Но раньше историк хотя бы не добывал свой хлеб с такой легкостью и непринужденностью, как теперь. Это была профессия, во-первых, трудоемкая, во-вторых, пыльная. "И пыль веков от хартий отряхнув..." - тут "пыль" ведь не только в метафорическом смысле. А сейчас расплодились историки-конструкторы. Они конструируют историю из кубиков. Есть какой-то набор кубиков, и вот из них составляются разные комбинации. Все эти кубики известны наперечет: Гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная, сталинские репрессии... Всяк толкует эти события, сообразуясь не с исторической правдой, а со своими политическими взглядами.
- Борьба за собственную трактовку истории увлекла и политиков. К примеру, в Литве запрещены серп и молот, пятиконечная звезда и прочие символы СССР. Они приравнены к символике Третьего рейха. А Украина вменяет России голодомор.
Политические праздники на могилах, пляски на костях - это всегда дурно пахнет. Жертвами массового голода в период сталинской коллективизации с репрессивной системой хлебозаготовок оказались не одни лишь украинцы, но и русские, казахи, немцы, народы Северного Кавказа... Голод 30-х годов, охвативший Поволжье, Сибирь, Казахстан, Украину (да, и Украину, никто же не отрицает) был гуманитарной катастрофой. Общей бедой народов СССР. А не "актом геноцида в отношении украинского народа". Но если какому-то государственному деятелю завтра потребуется доказать, что, скажем, та же Украина внесла наибольший вклад в победу над фашизмом, тут же найдутся историки, которые обслужат эту политическую установку. Что касается серпа и молота - во всем мире это символы труда. Их отрицание - это отрицание того места, которое труд занимает в обществе. Один видный английский экономист сказал недавно, что Россия не встанет на ноги, если не восстановит престиж честного труда в сознании простых людей.
- А вам приходилось "предсказывать назад", подгонять исторические факты под нужный "результат"?
Институт марксизма-ленинизма, где я служил, в сущности, этим и занимался. Например, оснащал "генеральную линию" ленинскими цитатами. Никита Сергеевич Хрущев вернулся из Америки, начинается кукурузная эпопея. Директору ИМЛ - срочное задание: найти у Ленина что-нибудь насчет кукурузы. И находили. Потом Хрущева смещают. И поступает новый заказ: с помощью ленинской цитаты сделать так, чтобы о кукурузе было забыто. Пожалуйста! У Ленина тотчас отыскивается какая-нибудь записочка, где говорилось, что выращивать ту или иную сельскохозяйственную культуру нужно только там, где для нее имеются благоприятные природно-климатические условия. Такие госзаказы периодически поступали. Но параллельно все-таки развивалась и научная работа. Была официозная наука, но были и серьезные, глубокие исторические исследования. Даже в условиях цензуры.
- А когда историческая наука России переживала "золотой век"?
Она никогда не имела своего "золотого века" - всегда испытывала на себе давление со стороны фанатичных апологетов различных учений, продажных политиканов, алчных временщиков и властолюбивых правителей. Почитайте крупнейшего знатока русских летописей Шахматова: политическое, моральное воздействие, а то и просто физическое насилие над летописцами, подчистки и поправки, вставки и целые фрагменты, переписанные заново, - подобных фактов в российской да и не только российской истории великое множество.
- А Карамзин, Ключевский, Соловьев? В своих исторических изысканиях они разве не были беспристрастны?
Не надо строить иллюзий относительно абсолютной объективности Соловьева, Карамзина, Ключевского, Костомарова и многих других действительно великих историков. В 1823 году Карамзин написал издателю Погодину, что ему удалось сделать открытие, которое перевернет существовавшие представления об убиении царевича Дмитрия по приказу Годунова. О своей новой версии Карамзин собирался сообщить читателям в готовившемся десятом томе "Истории государства Российского". Каково же было изумление Погодина, когда, получив этот том, он не увидел в указанном сюжете никаких новаций. Убиенный царевич Дмитрий был, как известно, канонизирован, а жития святых переписывать не рекомендовалось.
- Переписывать историю в угоду политической конъюнктуре - это только российская традиция?
Нет, так было везде и всегда. Скажем, когда в Англии кому-то требовалось доказать свою принадлежность к династии лордов, нужные предки моментально "отыскивались". То же самое и во Франции было. А у нас Иван Грозный чистил летописи - некоторые боярские фамилии лично, своей рукой вычеркивал. Драма исторической науки в том, что эта наука тесно соприкасается с политикой. Власти любого государства всегда ищут опору в прошлом.
- А романтизация не всегда славного прошлого?
Это свойственно многим странам. Возьмите англичан с их колониальной политикой и вспомните знаменитые строки Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись". Это же поэзия, это же приключения! Или возьмите Америку. Истребление коренного населения, индейцев там стало сюжетом бесчисленных вестернов. А у нас, если верить сегодняшним книгам и фильмам, что ни эпоха, то помойная яма.
- Ну, мы тоже изрядно преуспели в романтизации нашего прошлого. Даже Окуджава, чей отец был репрессирован, воспел "комиссаров в пыльных шлемах" и произвел комсомолку в "богини"...
Романтизируя, скажем, Гражданскую войну, мы погружали в грязь какой-нибудь другой период нашей жизни. И по законам "обратной волны" все это потом разворачивалось на сто восемьдесят градусов. "Красные" - "белые", сталинизм - антисталинизм... Из таких вот кубиков конструируются сегодня массовые представления о том, что было. К реальной картине прошлого, а уж тем более к начавшейся новой эпохе, все это не имеет никакого отношения.
Правда истории и правда искусства
- Произведения литературы и искусства о событиях прошлого у историков нередко вызывают нерв ную дрожь. На писателей, режиссеров сыплются обвинения то в "очернении", то в "лакировке"...
Это вечная проблема. Как только исторический персонаж становится объектом пристального изучения со стороны общества, он моментально мифологизируется. На Руси в каждой деревенской избе был, как известно, красный угол. Что там висело до 1917 года? Икона Божьей Матери, Николай-угодник, еще кто-нибудь из святых и непременно портрет государя императора. После свержения царя - опять Богоматерь, Николай-угодник, но уже вкупе с Марксом, Лениным и Розой Люксембург. И так всегда. Кто такой Сталин? Верный ученик Ленина. А кто такой Хрущев? Верный продолжатель дела Ленина. Легитимность правителя ищется в прошлом.
- Я сейчас о другом. Как соотносится, скажем, "Капитанская дочка" с историей пугачевского бунта? Насколько Пушкин точен в изображении реальных событий?
Чтобы показать Пугачева объемно, Пушкину потребовалось написать целый ряд эпизодов, в том числе знаменитый эпизод с тулупчиком. И таким образом читатель увидел в Пугачеве живого человека в самых разных его проявлениях, а не кромешного злодея. Для понимания характера и деяний исторического лица художественный образ иной раз бывает более убедителен, чем тонны документов. А путь к научной истине подчас лежит через поэтические прозрения. "Открылась бездна, звезд полна/, звездам числа нет, бездне - дна". Ломоносов это написал еще до научных открытий о бесконечности Вселенной.
- Вы много работали в кино. Как, по-вашему, вправе ли драматург да и любой создатель произведения искусства, обращаясь к реальным событиям прошлого, пожертвовать исторической правдой ради правды художественной?
Противопоставлять одно другому, мне кажется, непродуктивно. Тут всему своя мера. Слепое, буквальное воспроизведение исторической фактуры, не согретое чувством, художественной фантазией, никогда не приводит к достойному результату. Но и бескрайний вымысел, пренебрежение фактами - верный путь к профанации исторической темы. Да и зачем выдумывать то, чего не было? История иной раз преподносит такие сюжеты, дает такие сцепления событий, какие драматургу не могут привидеться даже в кошмарном сне.
- Вы консультировали несколько фильмов о Ленине. Неужто все в них соответствовало исторической правде?
Идейный пафос этих фильмов может сегодня кого-то раздражать, но там каждый эпизод имел документальную основу, опирался на реальные факты и события. Вот вам пример. Евгений Габрилович работает над сценарием картины "Ленин в Польше". Предстоит написать эпизод о том, как в Поронино, где находится Ленин, для участия в совещании ЦК РСДРП прибывает большая группа российских рабочих. Габрилович мне говорит: "Между Лениным и рабочими здесь должен возникнуть какой-то теплый, человеческий контакт. Ленин давно не видел людей из России. Не может быть, чтобы при встрече обошлось без выпивки. Посмотрите, нет ли тому документального подтверждения". "Хорошо, - говорю, - посмотрю". Обратился к архивам - да, Ленин сел на велосипед, поехал в магазин, купил несколько бутылок спиртного, рабочие добавили к столу кур, сало из своих дорожных запасов, и действительно был выпивон. Но если бы я, будучи официальным консультантом картины, не дал письменное заключение, что данный эпизод подтверждается такими-то документами, хранящимися в таком-то архиве, поронинское застолье в сценарий бы не вошло.
- Ваше отношение к Ленину не изменилось?
Вряд ли тут можно говорить о каком-то "отношении". Я просто о Ленине много знаю. Четыре года назад у меня вышла книга "Выбор пути" - первая из задуманной мной большой биографии Ленина. В этой книге - детство, юность будущего вождя. Скоро выйдет другая. В ней 17-й год - тот кусок ленинской биографии, что связан с революцией. Какие-то периоды я пока пропускаю. Сейчас вот, минуя Гражданскую войну и НЭП, приступаю к исследованию под условным названием "Смерть Ленина".
- Мне трудно поверить в вашу беспристрастность. Любое биографическое повествование всегда окрашено личным отношением автора к своему герою. А уж биография Ленина... Ее невозможно писать отстраненно.
Как раз так - отстраненно - я и стараюсь писать. "Пошел туда-то, встретился с тем-то"... Я не занимаюсь интерпретацией ленинской биографии. Только факты. Что же касается фигуры самого Ленина, то напомню лишь слова его злейшего противника Карла Каутского: "Надо быть сумасшедшим, чтобы отрицать величие Ленина".
- В советские времена историк был не свободен от идеологических пут. Но он и ныне от них не свободен, и чтобы убедиться в этом, достаточно перелистать некоторые школьные учебники по истории. Вы ощущаете сегодня на себе пресс господствующих теорий, "правильных" концепций?
Нет, все это меня не затрагивает. Тут ведь многое зависит от тебя самого. Помните, как сказано у Салтыкова-Щедрина? "И времена были бы не такими подлыми, если бы мы сами не были такими подлецами". В любые времена можно оставаться порядочным человеком, не идти против совести и своих убеждений. Но я никого не осуждаю...
Уволен за "белогвардейщину"
В 1979 году журнал "Юность" напечатал роман-хронику "Февраль" - документальное повествование о февральской революции. Его авторами были Михаил Шатров и Владлен Логинов. Публикация вызвала гнев высокого партийного начальства. За "объективистский подход к истории, принижение роли большевистской партии" роман был объявлен "белогвардейским". Его книжный тираж пустили под нож. "Я в ту пору был сотрудником отдела истории Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, - рассказывает Логинов, - и за "литературную белогвардейщину" меня поперли с работы". Недавно вышла в свет книга "В Политбюро ЦК КПСС". Ее автор, Анатолий Черняев, более двадцати лет работал в аппарате ЦК и вел подробнейший дневник. "Из этой книги, - говорит Логинов, - я узнал, что мое "дело" слушалось на самом верху. Кстати, Черняев и помог мне потом устроиться на работу, поскольку меня никуда не брали".
Наконец начинаю публикацию интервью с лениноведом Владленом Логиновым, которое было взято по телефону в середине апреля сего года. Беседа получилась обширной, поэтому было решено выкладывать его частями.
Интервью сопровождается комментариями, которые, по моему мнению, необходимы, т.к. хотелось бы, чтобы оно было более-менее доступным тем, кто не совсем в курсе тем, которые были затронуты.
Когда мой коллега договаривался о беседе, то он упомянул, что мы из Татарстана, поэтому с самого начала Владлен Терентьевич решил, что ему звонят из Казани. Поэтому разговор начался с упоминания этого города.
По возможности я постарался сделать как можно меньше редактуры для недопущения смысловых искажений.
Интервью доступно для копирования, но с возможным сохранением комментариев к нему и категорически без всяких правок слов Логинова.
Особая благодарность Сергею Кочневу за организацию телефонного разговора и расшифровку фонограммы.
Владлен Терентьевич Логинов (род. 1929) – профессор кафедры отечественной и всеобщей истории Университета российской академии образования, биограф В.И.Ленина. Автор книг «Владимир Ленин. Выбор пути: Биография» (2005), «Неизвестный Ленин» (2010), принимал участие в работах над Полным собранием сочинений Ленина, сборником «В.И.Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922» (1999), опубликовал сотни статей по истории Октябрьской революции, Гражданской войны и о Ленине. Так же является соавтором ряда пьес и киносценариев, был научным консультантом фильмов «Шестое июля» (1968), «Штрихи к портрету В.И.Ленина» (1967-69) и др.
Часть первая. "Ленин не фигура уездного масштаба"
Я, конечно, удивлен, что вы звоните из Казани – у меня с Казанью был довольно негативный опыт общения. В биографии Ленина была специальная глава о Казани, я сразу послал книжку в музей Ленина в Казани, но оттуда не было ни ответа, ни привета, как будто там вусмерть перепугались. Потом прошло какое-то время, и в «Новой газете» Женя Евтушенко написал статью со ссылкой на казанские архивы – и там, в частности, написано, как Ленин пьянствовал с проститутками в казанских борделях и т.д. 1 В ответ мы с драматургом Михаилом Шатровым 2 послали письмо Шаймиеву 3 с вопросом: «Есть такого рода документы или нет?». Я-то знаю, что таких документов нет, но также – ни ответа, ни привета. А у вас вдруг бешеный интерес! Ну что ж, задавайте вопросы!
Мы звоним не из Казани, а из Набережных Челнов. А с Казанью действительно есть проблемы, потому что, интересуясь Лениным как любитель, я делал пару раз запросы в казанские архивы, но тоже в ответ тишина.
А мы начнем с того, какие цели, по вашему мнению, преследуют авторы и создатели телепрограмм и статей о Ленине, имеющих антиленинское направление?
Проблема отношения к Ленину настолько политизирована, что к реальной истории она не имеет ни малейшего отношения. Дело не в том, что кто-то что-то знает, а кто-то что-то не знает, что какие-то документы есть, а каких-то документов нет – это чисто политическая проблема. Мне понятна ситуация со Сталиным: пройдет какое-то время, и наша власть найдет какой-то Modus Vivendi 4 – в том смысле, что она употребит его как государственника, а с Лениным это не сделаешь, поскольку Ленин – это символ какой-то борьбы, если выражаться примитивно, бедных против богатых, символ борьбы за справедливость, каким он в сознании сложился во всем мире. Не надо забывать, что Ленин – это не фигура уездного масштаба и не отношение каких-то наших авторов определяет отношение к нему в мире. Наоборот, когда люди приезжают из тех же Штатов, они спрашивают: «А что вы все с ума что ли сошли?». Понимаете, Ленина никуда не впишешь, и отсюда идет «заказуха», и причем совершенно чудовищная, глупая, но вполне на уровне того интеллектуального убожества, которое характерно для нашего телевидения и прочих СМИ. Поэтому все абсолютно прозрачно и понятно.
Один из примеров подобного интеллектуального убожества, например, как бы публицистически-документальная нарезка под названием «Ульянов-Ленин», которую некоторое время назад состряпала некая Ольга Абсалямова. Эта дама доходит до откровенной лжи, например, озвучивая кадры расстрелов интервентами большевиков цитатой из Ленина про террор.
Те, кто хорошо знает документальные ленты, часто хохочут, когда видят, что для документальной работы берутся кадры из черно-белых художественных фильмов, либо из документальных фильмов и употребляют их совсем не по адресу и не так, как это было. Мне раньше казалось, что в голове у людей есть средство, которое позволяет отличить черное от белого и т.д., но, в общем-то, я вижу, что двадцать лет пропаганды сделали свое дело. К примеру, когда я обучаю в университете первокурсников, то передо мной сидят люди с такими тараканами в голове! Конечно, на 3-4 курсе ребята уже хотят понять, что действительно происходило, и что происходит в современных телевизионных лентах и на киноэкранах.
В прошлом году в Кирове, на чердаке одного из домов, были якобы обнаружены приказы и циркуляры окружного комиссариата по военным делам Уральского военного округа периода со 2 января 1918 года по 30 декабря 1919 года. Часть этих документов подписаны непосредственно Лениным и Троцким. Сейчас бумаги якобы хранятся в ленинградском Музее редких вещей. Что вам известно об этих документах и могут ли подобные находки существенно пополнить знания о Ленине?
Я не знаю, что именно нашли, и впервые слышу об этой находке. Я все жду, когда на Урале найдут те документы, которые были эвакуированы в конце 1918 года. Какие-то письма я получаю, но не из Кирова.
-Могут ли какие-то новые документы перевернуть наше представление о Ленине?
Нет, не могут, потому что основной корпус документов есть, и он опубликован. А то, что не опубликовано, это лишь всякие маргиналии, пометки, замечания, подписи. И кроме полного собрания сочинений Ленина, мы еще сделали один дополнительный том – изначально его хотели сделать очередным томом собрания сочинений, но издательство перепугалось, и мы назвали этот том «Новые документы Ленина» 5 . И все те документы, которые были искажены или были не опубликованы, я имею в виду содержательные документы, в полном собрании сочинений, были в этом томе.
Поэтому я жду документов 1918 года, потому что есть целый ряд деталей, которые важны мне как историку – протоколы ЦК за 1918 год, но уже отсутствие этих протоколов косвенно восполняется.
- Получается, в любом случае, это будут своего рода мелочи, которые могут дополнить общую картину?
Но это всегда интересно, поскольку появляются новые детали, новые фигуранты и т.д. Но в принципе, вы знаете, когда Волкогонов 6 прочитал ленинское письмо-телеграмму в Пензу 7 , написал статью, что именно этот документ перевернул его представление о Ленине и рухнула «ленинская крепость». Я ему сказал, когда мы встретились, что зря вы не читали полное собрание сочинений, где есть такая же телеграмма, но только, кажется, в Елецкий исполком 8 , она опубликована и никакого секрета тут нет. Опубликованы и обстоятельные воспоминания Бош 9 , где она подробно излагала содержание телеграмм.
Крепость рухнула от невежества – от этого вообще много крепостей рушится! Сейчас распространена категория людей одной книги: допустим человек читал очень много, но как-то прочел одну книгу, и все у него рухнуло. Идет это от невежества.
- Вот как раз поэтому и хочется подойти к работам Акима Арутюнова 10 . Думаю, что вы их читали.
Честно скажу – не хочу я о нем говорить, тем более с Маргаритой Фофановой 11 мы были достаточно хорошо знакомы, участвовали вместе с ней в дискуссиях по одну сторону баррикад. Об этом я как раз пишу во второй книге биографии Ленина. А историка Арутюнова я не знаю!
Но Арутюнов утверждает, что он был с ней очень хорошо знаком! Это на самом деле так или это ложь? Ведь от этого отталкиваются многие размышления людей: смотрите, Арутюнов саму Фофанову знал, а значит, пишет чистую правду!
Я могу сказать только одно: и Маргарита Васильевна, и Лидия Александровна Фотиева 12 были такие люди, которые могли рассказать что-то только очень близким людям.
Знаете, мне очень часто звонят и спрашивают: «Почему ты не ответишь на это и на это?». Я отвечаю: «Мне не хочется тратить остаток своей жизни на полемику с желтой прессой!». Лучше я успею написать третий том биографии Ленина, чем полемизировать с Пупкиным или Пепкиным! Еще раз скажу, что такого историка Акима Арутюнова я не знаю – я помню, что в историко-архивном институте был аспирант Арутюнов, но того звали Ким – по началу трех букв, означающих Коммунистический интернационал молодежи, но дальше я его биографию не знаю.
- Когда нам ожидать третью часть биографии Ленина?
Вы знаете, я пишу книги долго – на том у меня уходит примерно 4-5 лет. И хотя я занимаюсь этим всю жизнь, я пишу долго. Первый том у меня вышел в 2005 году, второй – в 2010 году, значит, следующий будет в 2014-2015 году. Но я заранее куски публикую по журналам, газетам, и в последний раз мне очень повезло, поскольку газеты и журналы публиковали очень много кусков из второй книги, а «Правда» вообще опубликовала всю книгу.
В третьем томе речь пойдет о 1922-1924 годах, болезни, завещании и смерти Ленина.
- Честно скажу: книги ваши очень трудно достать, и я их чаще заказываю через интернет-магазины.
Издательства как рассуждают – расходится книга в Москве ну и ладно! А в том же Питере моих книг нет – мои знакомые ребята оттуда звонят и просят: «Вышли!». Хорошее дело – «Вышли!», но знаете, сколько стоит переслать толстую книгу? С ума сойдешь! Поэтому говорю: «приедете в Москву – дам с удовольствием!
Кстати, уже скоро выйдет второе издание первого и второго тома биографии – расходятся-то они быстро!
Есть и другие соображения: не забывайте, что существует комитет по печати. Когда я написал первый том биографии Ленина, одно очень высокое издательство его у меня взяло. А потом мне через год откровенно сказали, что если хочешь, что бы книга вышла, забирай потихоньку. Я в другое издательство сунулся, и там также вроде никаких сомнений не было, но и тут – переносят, переносят, переносят. А потом тоже говорят – забирай. Ну, я нашел третье издательство.
А ведь нет сомнений, что это коммерческие книги, они быстро расходятся, приносят какую-то прибыль издательствам. Мне лично они ничего не приносят, в смысле заработка.
Часть вторая "В книгоиздании налицо определенная политика".
- Кстати, в ваших книгах очень мало ссылок на архивные документы – это так было вами задумано?
Как я говорил, основной корпус документов уже опубликован, а если есть из документов что-то новое, то об этом указано и в первом томе, и во втором. Я отличаюсь от остальных авторов тем, что если кто-то что публиковал, то я никогда не буду ссылаться на архив – даже если это опубликовано в каком-нибудь затрапезном журнальчике. В этом смысле надо к людям относиться уважительно.
Сейчас, к примеру, у меня фигурируют сноски на книжку Бориса Владимировича Яковлева 13 , которая не вышла в свет, но она хранится в архиве. Яковлев – один из очень известных лениноведов прежних времен, и я знаю, что он проделал гигантскую работу, и что же, я буду присваивать себе какие-то вещи, когда он первый до этого допер? В третьей книге на архивы будет больше ссылок, потому что многие документы действительно были недоступными, поэтому мне придется некоторые вещи рассказывать впервые.
- Кто, сейчас, кроме вас, ведет полноценную работу по Ленину и его наследию?
Из тех, кто наиболее честно пишет даже по частным вопросам, связанным с Лениным, можно назвать автора из Башкирии, написавшего про ARA 14 . Пишет он хорошо, и эта книга имеет отношение к биографии Ленина 15 . Но, к сожалению, сегодня пальма первенства перехвачена американцами: их работы сейчас наиболее интересные. Это, например, книга Моше Левина 16 «Русская революция», вышедшая в издательстве «Европа». Блистательная книга! Левин, известный историк, почти живой классик, и в этой работе у него есть великолепные главы о Ленине.
Недавно вышла вторая книга Алекса Рабиновича 17 «Большевики у власти» - очень блестящая книга. Конечно, у каждого свои тараканы в голове, я в чем-то с ним не согласен. Но это честная научная работа о 1918 годе, и, если кто-то интересуется историей возникновения красного террора, прочтите Рабиновича. Вот это действительно серьезный человек, и, соответственно, серьезно пишет.
Кроме того, есть еще венгр Тамаш Краус 18 – известный философ и историк. У него есть блистательная работа о Ленине – особенно там много написано о периоде НЭПа, о переходе от гражданской войны к миру. Хорошо пишет французский философ Даниэль Бенсаид 19 , у словенца Славой Жижек 20 также есть блестящая философская работа о Ленине.
Все это – очень профессиональные люди, а не те, кто работает по заказу, стремится попасть в струю или кому-то угодить! Они профессионально занимаются пред-ме-том, и поэтому их работы интересны.
У нас такие люди тоже есть. Взять хотя бы прекрасную работу ленинградского историка Соболева 21 «Тайна «немецкого золота», вышедшая двумя изданиями. Это блестящая работа! Время от времени появляются и хорошие статьи, например связанные с первой мировой войной, написанные молодыми ребятами – например, история происхождения братания, которая также является страничкой в биографии Ленина. Те, кто честно работает, непременно в биографию Ленина что-то привносят! Но понимаете, в книгоиздательском деле есть определенная политика – взять хотя бы новую хронологию того же Фоменко, которая имеет миллионные книжные тиражи. Вы, наверное, ее читаете?
- Как сказать… Я ее прочел один раз.
Но она все время выходит. В ответ ученые выпускают сборники «Антифоменко», и, по-моему, уже томов пять вышло. Как-то в МГУ собрались крупнейшие наши археологи, этнографы, историки и т.д., и была интереснейшая дискуссия «Антифоменко», но все это было издано тиражом всего лишь в 500 экземпляров, а некоторые тома в 300 штук!
В то же время возьмите «Ледокол» Суворова – тираж зашел уже за 2 миллиона экземпляров. А перевод с английского книги Городецкого «Миф «Ледокола» имеет жалкий тираж, и попробуйте ее где-нибудь купить. Нигде не купите! Поэтому налицо определенная политика, и в результате своей массой «желтая» литература просто задавливает, не говоря о том, что она продается на каждом углу.
А как вы оцениваете, например, уровень трудов о Ленине авторства Луиса Фишера 22 , Роберта Пейна 23 и Роберта Сервиса 24 ?
У Фишера работа очень интересная. Но она вышла все-таки до появления основного массива документов.
- Ну да, Фишер писал в 60-е годы.
А то, что издала «Молодая гвардия» Роберта Пейна. Ну мало того, что она, как говорится, написана 100 лет тому назад, так автор часто не понимает предмета, о котором он пишет, к тому же и многих документов тогда не было. Работа эта старая, и она мало чем может помочь в изучении Ленина.
- Но ее почему-то время от времени публикуют.
Это все не случайно.
Когда «Молодая гвардия» мне прислала книгу Роберта Пена на рецензию, я под каждой страницей написал: «не в курсе дела», «врет», «не знает», «неправда», «не так», и т.д. Но в итоге – ноль внимания и фунт презрения со стороны издательства, как будто мою рецензию они в глаза не видели.
А у Сервиса, выходит, все-таки получился более полноценный труд? Ведь он же работал в архивах и, причем, несколько лет, как он пишет, по крайней мере, в предисловии.
Книгу Сервиса я пролистал с удовольствием. Но я не люблю, когда автор настолько политизирован, что заранее знает ответ. Вы посмотрите для примера, как пишет Алекс Рабинович и как пишет Сервис – это совершенно разные вещи. Рабинович именно ищет ответы в документах, тем более этот американский историк первым полез смотреть документы на уровне районных Советов Питера. А Сервис в этом плане более свободен, потому что у него есть определенная политическая позиция. В то же время во многих странах Сервиса считают почему-то серьезным человеком, и это все-таки как-то странно из-за того, как он пишет.
- Кстати, Сервис утверждает, что широкую известность Ленин приобрел лишь в 1921 году после введения НЭПа.
Это все ерунда. На Западе в 1918 году выходит книга Джона Рида 25 , это дает понять, что за рубежом были хорошо информированы об Октябрьской революции и о Ленине и не нашими авторами, а блистательной плеядой американских журналистов. Понимаете, у нас считают, что все, что происходит в истории России, это событие уездного масштаба. К примеру, когда подписали известное Беловежское соглашение, один из самых мудрых людей России Никита Николаевич Моисеев 26 , крупнейший ученый, ныне покойный, бывший тогда в Президентском совете, встретив приехавшую из Беловежской пущи компашку, в том числе того же Бурбулиса 27 , воскликнул: «Что же вы наделали!». Бурбулис сказал: «Никита Николаевич! Как ты не понимаешь, ведь теперь над нами никого нет». Это же уровень уездных начальников! И вот они думают, что Октябрьский переворот в Петрограде был уездным событием. А ведь оно действительно потрясло мир! Посмотрите, как все пошло сразу: всколыхнулись Латинская Америка, Китай, Иран.
А имя Ленина стало известно, прежде всего, именно благодаря революции.
Продолжение следует
Примечания:
- Речь идет о заметке «Тоталитаризм начинался с тире. Ленин сам был предателем ленинских идеалов» («Новая газета» №5 от 26 января 2004 года), где Е.Евтушенко говорил следующее: "Работая в архивах города Казани над поэмой о Ленине, я нашел драгоценную папку доносов в полицейское управление на семнадцатилетнего студента - Володю Ульянова. В одном из них описывалась следующая картина: после казни его любимого старшего брата-террориста студенты, соболезнующие младшему брату, затащили его в дешевую пивную и дали ему полный двухсотграммовый стакан водки. Володя осушил его почти невидяще и неслышаще, как сомнамбула, после чего ему заботливо поднесли на запивку кружку пива и дали куснуть соленый огурец с черным хлебом. К Володе подсели две местные шлюхи. Они всплакнули, как могли, утешали Володю, гладили его по голове, но он ничего не замечал и только, уставясь в одну, видимую только ему точку, повторял: «Я отомщу за брата! Я отомщу за брата!». В другом доносе описывалось, что, когда другие студенты отвели его домой в этом загипнотизированном одной мыслью состоянии, он сорвал со стены карту России, бросил на пол и, рыча, как затравленный зверек, катался по ней, рвал ее руками и зубами..."
http://novgaz.ru/data/2004/05/31.html - Шатров Михаил Филиппович (1932-2010) – советский драматург, автор пьес и киносценариев о Ленине, член КПСС с 1961 по 1991 год. При участии Владлена Логинова написал сценарии фильмов «Доверие» и «Две строчки мелким шрифтом».
- Шаймиев Минтимер Шарипович (род. 1937) – политик, член КПСС с 1963 по 1991 год, член ЦК КПСС с 1990 по 1991 год. В июне 1991 года был избран президентом Республики Татарстан (ТССР). В августе 1991 года поддержал ГКЧП. Впоследствии член различных политдвижений и партий проправительственной ориентации. Член партии «Единая Россия» с 2001 года. В 2010 году сложил полномочия президента Татарстана.
- В дипломатии означает временное соглашение.
- Здесь Логинов говорит о сборнике «В.И.Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922» вышедшем в издательстве «РОССПЭН» в 1999 году.
- Волкогонов Дмитрий Антонович (1928-1995) – генерал-полковник, историк, член-корреспондент РАН, член КПСС с 1951 по 1991 год. Автор псевдоисторического труда «Вожди» («Ленин», «Сталин», «Троцкий»).
- Речь идет о телеграмме от 11 августа 1918 года:
В Пензу
Т-щам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам.
Т-щи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.
1. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2. Опубликовать их имена.
3. Отнять у них весь хлеб.
4. Назначить заложников - согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин.
P. S. Найдите людей потверже. - Здесь Логинов скорее всего говорит о телеграмме от 20 августа 1918 года Ливенскому исполкому.
Ливны, исполкому
Копия военкому Семашке
и организации коммунистов
Приветствую энергичное подавление кулаков и белогвардейцев в уезде. Необходимо ковать железо пока горячо и, не упуская ни минуты, организовать бедноту в уезде, конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков, мобилизовать и вооружить бедноту при надежных вождях из нашего отряда, арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны в их волости все излишки хлеба. Телеграфируйте исполнение. Часть образцового Железного полка пошлите тотчас в Пензу.
Предсовнаркома Ленин. - Бош Евгения Богдановна (1879-1925) – революционерка, член РСДРП-РКП(б) с 1901 года. В августе 1918 года была председателем Пензенского губкома РКП(б).
В своих воспоминаниях (впервые опубликованных в 1924 году) Бош цитирует не упомянутое письмо-телеграмму от 11 августа 1918 года, а директиву, которая поступила в Пензенский губком в этот же день:
«При подавлении восстания пяти волостей, приложить все усилия и принять все меры, в целях изъятия из рук держателей всех до чиста излишков хлеба, осуществляя это одновременно с подавлением восстания. Для этого по каждой волости назначайте (не берите, а назначайте) поименно заложников из кулаков, богатеев и мироедов, на коих возлагайте обязанность собрать и свезти на указанные станции или ссыпные пункты, и сдать властям все до чиста излишки хлеба в волости.
Заложники отвечают жизнью за точное, в кратчайший срок, исполнение наложенной контрибуции. Общее количество излишков по волости определяется предгубисполкомом и губпродкомиссаром на основании данных об урожае 1918 и об остатках хлебов от урожаев прошлых лет. Мера эта должна быть проведена решительно, стремительно и беспощадно за Вашей, губпродкомиссара и военко-миссара ответственностью, для чего указанным лицам сим даются соответствующие полномочия.
Осуществление меры сопроводить обращением к населению листком, в котором разъяснить значение ее и указать, что ответственность заложников налагается на кулаков, мироедов, богатеев, исконных врагов бедноты. О получении сего телеграфируйте и регулярно сообщайте о ходе операции не реже чем через день. Предсовнаркома В. Ульянов (Ленин)
Наркомпрод А. Цюрупа
Наркомвоен Э. Склянский»
Даная директива была опубликована в 29-ом томе 3-его издания собраний сочинений Ленина. - Арутюнов Аким (Ким) Александрович (Арменакович) (род.) – публицист, автор псевдоисторических книг и статей о Ленине. Наиболее известная и переиздаваемая работа «Досье Ленина без ретуши» (1995 год). Труды Арутюнова отличаются вольным толкованием фактов, некомпетентностью, подтасовками и откровенными домыслами.
- Арутюнов утверждает, что в начале 1970-х г. познакомился с Маргаритой Васильевной Фофановой (1883-1976), которая была хозяйкой квартиры в Петрограде, где в июле и октябре 1917 года скрывался Ленин. После Октябрьской революции работала в Наркомземе и на административно-хозяйственных должностях. Якобы от нее Арутюнов услышал много необычных и шокирующих сведений об Ильиче.
- Фотиева Лидия Александровна (1881-1975) – революционерка, член РСДРП-РКП(б) с 1904 года. С 1918 по 1924 год – личный секретарь Ленина.
- Яковлев Борис Владимирович (1913-1994) – советский литературовед, член ВКП(б)-КПСС с 1941 года. Автор книг и статей о Ленине, среди которых «Ленин и Гёте» (1957), «Ленин читает…» (1962), «Ленин и русское книжное дело» (1964).
- American Relief Administration (Американская администрация помощи, АРА) – организация, созданная в 1919 году для гуманитарной помощи странам, пострадавшим в 1-ой мировой войне. В 1921-22 годах участвовала в помощи голодающим Поволжья, попутно ведя контрреволюционную деятельность на территории Советской России.
- Речь, скорее всего, идет о доценте кафедры всеобщей истории Бирской государственной социально-педагогической академии Наиле Усманове (род. 1957), авторе трудов «Деятельность Американской администрации помощи в Башкирии в 1921-1923 гг.» (2004) и «Миссия полковника Белла: О деятельности Уфимско-Уральского отделения Американской администрации помощи (1921-1923 гг.)» (2007).
- Моше Левин (1921-2010) – американский историк. Автор книг «Последняя битва Ленина» (1968), «Создание советской системы» (1985), «Советский век» (2005).
- Алекс Рабинович (род. 1934) – американский историк. Считает, что Октябрьская революция является подлинно народной. Автор книг «Прелюдия к революции: Петроградские большевики и Июльские дни 1917 года» (1968), «Россия в эпоху НЭПа» (1991).
- Тамаш Краус (1948) – венгерский историк, социалист. Автор ряда книг о Ленине, большевизме и Октябрьской революции.
- Даниэль Бенсаид (1946-2010) – французский философ-марксист.
- Славой Жижек (1949) – словенский культуролог. Автор книги «13 опытов о Ленине» (2002).
- Соболев Геннадий Леонтьевич (род. 1935) – доктор исторических наук, профессор. Автор книг «Октябрьская революция в американской историографии» (1979), «Александр Керенский: любовь и ненависть революции» (1992), «Тайна немецкого золота» (2002). Участвовал в работе над энциклопедией «Великая Октябрьская социалистическая революция» (3-е издание, 1987).
- Луис Фишер (1896-1970) – американский публицист, советолог. С 1922 по 1936 год работал в СССР для журнала «Nation». Автор книги «Жизнь Ленина» (1964), которая опубликована в России в 1997 году.
- Роберт Пейн (1911-1983) – англо-американский писатель, автор биографических книг. В 1964 году опубликовал труд под названием «Жизнь и смерть Ленина». В 2003 году эта книга была переведена на русский язык и трижды издана в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия».
- Роберт Сервис (род. 1947) – английский историк, специалист по Российской истории. Автор книг «Русская революция. 1900-27 гг.» (1999), «Ленин: политическая жизнь» (1986-1995), «История современной России: от Николая II до Путина» (2003). В 2000 году была издана книга Сервиса «Ленин: биография», во время работы над которой автор изучал документы в российских архивах. На русском языке книга вышла в минском издательстве «Поппури» в 2002 году.
- Джон Рид (1887-1920) – американский журналист. Был очевидцем и участником революционных событий в России. Написал книгу «Десять дней, которые потрясли мир».
- Моисеев Никита Николаевич (1917-2000) – математик, академик, основоположник новых направлений в прикладной математике.
- Бурбулис Геннадий Эдуардович (род. 1945) – политик, один из соратников Б.Ельцина. В 1991 году принимал активное участие в подготовке Беловежских соглашений, направленных на ликвидацию СССР.
