Иркутская история. Иркутская история Алексей арбузов город на заре краткое содержание

На одной из строек Иркутска в продовольственном магазине работают две девушки - Валя и Лариса. Валя - кассирша, ей двадцать пять лет. Это весёлая девушка, мало задумывающаяся о своём поведении и образе жизни, за что и заслужила прозвище Валька-дешёвка. Её друг Виктор Бойцов, ровесник Вали, знакомит её с Сергеем Серегиным. Серегин - мастер-машинист на шагающем экскаваторе. Виктор - его первый помощник, электрик.

Виктор обещает Вале пойти в кино, а потом - на танцы, но поскольку начальник, Степан Егорович Сердюк, даёт ему задание, касающееся починки экскаватора, Виктор просит Сергея пойти с Валей вместо него. После кино Валя и Сергей сидят на скамейке в парке и разговаривают. Валя рассказывает, что хочет быть похожей на Кармен, - раз про неё написали такую замечательную оперу, значит, она не может быть отрицательным героем. Сергей рассказывает Вале о том, что уже был женат. На Валин вопрос о причине развода отвечает, что, видимо, «в помощи друг друга не нуждались. Не настоящая, значит, была любовь». Валя говорит, что ей бы очень хотелось, чтобы существовала настоящая любовь, потому что одной - страшно.

Пока они разговаривают, к скамейке подходят два парня и начинают оскорблять Валю. Сергей бьёт одного из них по лицу. Валя просит у Сергея прощения и убегает. Действие переносится на берег Ангары. Лариса и Валя пьют пиво и разговаривают. Валя рассказывает подруге, что ей пришло письмо от неизвестного. Там было написано, что человек живёт не зря и не напрасно. От его дела должно все вокруг становиться лучше. Счастье нельзя испытывать в одиночку. Приходит Виктор. Лариса оставляет их одних. Валя говорит ему, что собралась идти замуж - хоть бы и за него. Тот в ответ говорит, что это было бы смешно, им и так хорошо.

Комната девушек в общежитии. День рождения Вали. Она приглашает Виктора и Сергея. Сергею, однако, она не говорит о том, по какому поводу у неё собираются гости. Виктор обрадован тем, что будет Сергей. Ему «не улыбалось» проводить вечер в обществе двух девушек. Сергей советует Виктору жениться на Вале. Тот отвечает, что ему неохота себя связывать.

За столом Валя читает вслух письма от неизвестного, в том числе и то, где неизвестный просит её выйти за него замуж. Валя же говорит, что лучше выйдет за Виктора, но он от неё отступается. Тогда Сергей признается, что письма писал он и что он никогда не сказал бы об этом, не отступись Виктор от Вали. Валя выгоняет Виктора. Тот обещает это запомнить.

Виктор начинает пить, прогуливать работу. Он просит Сергея оставить Валю, но Сергей её любит и Виктору отказывает.

На свадьбе у Вали и Сергея Лариса знакомится с Сердюковым. Виктор на память о себе дарит Вале колечко и убегает.

Проходит время. У Вали и Сергея родились близнецы - Федор и Леночка. Сергей советует Вале идти учиться, а потом работать. Он считает, что человеку для счастья нужно, чтобы дело его было хоть чуточку лучше, чем он сам.

Тридцатое июля. Очень жаркий день. Сергей берет полотенце и идёт на Ангару окунуться. По дороге к реке он встречает мальчика и девочку, которые присоединяются к нему: дети идут ловить рыбу.

Тем временем к Вале приходит Виктор. Он до сих пор не может забыть её и очень страдает. Валя же любит Сергея. Неожиданно приходит их друг Родик и рассказывает о том, что Сергей утонул. Мальчик и девочка, которые ловили рыбу, перевернулись на плоту. Сергей спас их ценой своей жизни.

После гибели Сергея вся его бригада решает работать за него, а деньги отдавать Валентине. Против один Виктор. Он считает, что это должно Валю унизить. Валя, однако, принимает деньги. Тогда Виктор обвиняет её в иждивенчестве. Он любит Валю и хочет, чтобы она сохранила человеческое достоинство. Он говорит ей то же, что когда-то сказал Сергей: что она должна идти учиться и работать. Зовёт её к ним в смену. Валя соглашается. В ней, кажется, зарождается новое чувство к Виктору, хотя она и не торопится это признавать. Голос Сергея желает Виктору счастливого пути в жизни.

Пересказала

Арбузов Алексей Николаевич (1908 - 1986), драматург.

Родился 13 мая (26 н.с.) в Москве в образованной, интеллигентной семье. Самым сильным детским впечатлением ребенка было море, куда семья ездила каждый год отдыхать. Начало войны 1914 застало Арбузовых на Рижском взморье, и им срочно пришлось уезжать. Арбузовы переехали из Москвы в Петроград, где шестилетний Алеша приобщается к театру, слушает оперу, ходит в кинематограф. Учится в частной гимназии (1916). Революция 1917 помешала ему получить систематическое образование.

В 9 лет ему пришлось столкнуться с крушением прежней жизни, и он с жадностью впитывает новые впечатления. Наступают тяжелые дни: голод, цинга, тиф. В 11 лет остается один, попадает в колонию для трудновоспитуемых. Спасением для него стал театр. В Большом драматическом театре мальчику довелось увидеть спектакль Разбойники Шиллера, который показывали для красноармейцев, уходящих на фронт. Со вступительным словом выступил. А.Блок. Впечатление было настолько сильным, что в этом театре пересмотрел все спектакли, знал весь репертуар.

Его жизнь немного упорядочивается: он живет у своей тетки В. Савич. Школу посещать отказался, так и не получил среднего образования.

В 14 лет начал работать статистом в Мариинском театре. В 16 лет попадает в драматическую студию, которой руководил П. Гайдебуров, блестящий актер и режиссер. Осенью, окончив студию, Арбузов поступает в труппу Гайдебурова. Весной 1928 уходит из театра, чтобы создать вместе с группой молодых актеров свой Цех экспериментальной драмы. После его распада принимает участие в организации театра на колесах (агитвагон), который ездит со спектаклями по малым городам России. Собственного драматурга театр не имел, поэтому Арбузов сам взялся за перо. Первая многоактная пьеса Класс была поставлена в Ленинграде, но не имела успеха. После провала Арбузов уехал в Москву и поступил в театр Мейерхольда. Появляются новые друзья: В. Плучек, И. Шток и другие актеры и режиссеры. Весной 1932 он женился, у него появилась дочь.

Первая пьеса, которая была поставлена в Москве, Ленинграде и других городах и получила признание зрителей и критиков, была комедия Шестеро любимых (1935). В этом же году написана новая комедия Дальняя дорога. Арбузов всегда восхищался талантливой игрой актрисы театра Вахтангова Бабановой и пьесу Таня писал специально для нее. Таня была поставлена в 1939 Московским театром Революции и имела шумный успех. Ее ставили в 1960 - 70-е годы многие советские театры.

Премьера пьесы Город на заре состоялась 5 февраля 1941, но война помешала долгой жизни этого спектакля.

После войны Арбузов пишет комедию Встреча с юностью (1947), около пяти лет работает над драмой Годы странствий (1954). Арбузов становится одним из самых известных драматургов страны, чьи пьесы ставятся во многих театрах. Долгие годы совместного творчества связывали драматурга с театром им. Е. Вахтангова, в котором шли семь пьес Арбузова: Иркутская история, Двенадцатый час (1959), Потерянный сын (1961) и др. За границей начинают ставить пьесы А. Арбузова: в Лондоне - Счастливые дни несчастливого человека, Старомодную комедию, ее же ставят в Париже. 20 апреля 1986 Арбузов умер. Похоронен в Москве.

АРБУЗОВ, АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ (1908–1986), русский драматург. Родился 13 (26) мая 1908 в Москве. В результате сложных семейных обстоятельств (уход отца из семьи, болезнь матери) с одиннадцати лет бродяжничал, попал в колонию «трудных» детей. Случайно встретившийся на его пути передвижной театр дал мальчику новый жизненный ориентир. Сначала он был актером, испытав огромное влияние личности и творчества известного театрального деятеля П.П.Гайдебурова, организовавшего в Петрограде Первый передвижной театр и при нем школу; затем – режиссером «Живых газет» в Ленинграде и руководителем театра в «Агитвагоне» (1928–1929). Тогда же начал пробовать себя в драматургии (первая пьеса, поставленная профессиональными театрами, – Класс , 1930).

В начале 1930-х годов Арбузов переезжает в Москву, посещает занятия в театральной школе и вскоре становится заведующим литературным отделом театра малых форм Пролеткульта. Отдавая дань эстетическим тенденциям «нового» искусства с его тяготением к прямолинейной лозунговости и в то же время фактографической точности и «производственному» сюжету, Арбузов формирует соответствующий репертуар, задумывает пьесу о шахтерах, для чего едет в донбасский рабочий поселок; знакомится с жизнью заводов и строек. Интерес вызывает у Арбузова театр Вс.Мейерхольда; начинающий драматург входит в кружок творческой молодежи, объединившейся вокруг Э.Гарина (А.Гладков, И.Шток, В.Плучек и др.). Первый большой успех принесла Арбузову комедия Шестеро любимых (1935; 2-я ред. 1958), написанная для журнала «Колхозный театр». В мае 1938 Плучек, Арбузов и Гладков, решив писать коллективно и методом импровизации пьесу о первых строителях Комсомольска, создали свою «Государственную театральную московскую студию», к которой вскоре стали близки Б.Слуцкий, П.Коган, Н.Майоров, Д.Самойлов и в которой в 1940, главным образом усилиями Арбузова, была создана пьеса Город на заре (первая постановка – февраль 1941; опубл. 1957) – хроника, героем которой явилось Время, а одним из действующих лиц – Хор комсомольцев-строителей города. За несколько месяцев студийцы дали более 40 спектаклей, о которых прошли бурные диспуты в МГУ и МИФЛИ. Во время Великой Отечественной войны часть студии превратилась во Фронтовой театр; Арбузов написал пьесу Бессмертный (1942; совм. с Гладковым) и Домик в Черкизове (1943; новая редакция – Домик на окраине , 1954).

Созданная в 1938 (окончательный вариант 1947) пьеса Таня сделала драматурга по-настоящему знаменитым. Спектакли по пьесе были сразу поставлены в театрах Новосибирска, Смоленска, Ярославля, Горького, затем почти во всех театрах страны (особенно успешной оказалась постановка 1939 в Театре Революции с Марией Бабановой в главной роли, ставшей отныне эмблематичной для актрисы).

С этой камерной лирической драмы о любви, семейном взаимопонимании и женском призвании (отдаленно проецирующейся на концепцию А.И.Герцена в романе Кто виноват ? с его тезисом самостоятельной социальной самореализации женщины как залога и ее личного счастья), вызывающей до сих пор много споров и не утратившей зрительского интереса вплоть до конца 20 в., начинается разработка в драматургии Арбузова психологических проблем. Так, одна из лучших пьес Арбузова Годы странствий (1954; первоначальное назв. – Ведерников ), охватывая время с 1937 по 1945, стремится дать картину не столько сюжетных перемещений, сколько «странствий» души мятущегося главного героя. Большой и продолжительный успех (в т.ч. на зарубежной сцене) выпал на долю пьесы Арбузова Иркутская история (1959), посвященной известной актрисе Юлии Борисовой, которая и сыграла главную роль в первой ее постановке на сцене Театра имени Евг.Вахтангова (реж. Евг.Симонов). Пьеса, сочетавшая черты монументально-героической, камерно-лирической и социально-бытовой драмы, в максимальной степени выявила свойственное Арбузову тяготение к острым ситуациям, нестандартным, «неправильным» и ярким характерам, вкус к органическому смешению театральных стилей и жанров, введению двух – «сиюминутно-бытийного» и высшего, «вневременного», философского – пластов сценического повествования.

Различные аспекты повседневной жизни современника, острота психологических коллизий – в пьесах Арбузова Потерянный сын (1961), Мой бедный Марат (1965), Счастливые дни несчастливого человека (1968), Сказки старого Арбата (1970), Мое загляденье (1972), Вечерний свет (1974), Старомодная комедия (1975), Ожидание (1976), Жестокие игры (1978), Воспоминание (1981), Победительница (1983) и др., всегда мелодраматичных и теплых и в большинстве своем встреченных с симпатией зрителем и критикой.

Мудрый и благожелательный не только в творчестве, но и в жизни, Арбузов поддержал в свое время начинающих А.Володина, А.Вампилова, Л.Петрушевскую и многих других литераторов (в начале 1970-х годов был организатором студии-мастерской молодых драматургов).

Родился 13 мая (26 н.с.) в Москве в образованной, интеллигентной семье. Самым сильным детским впечатлением ребенка было море, куда семья ездила каждый год отдыхать. Начало войны 1914 застало Арбузовых на Рижском взморье, и им срочно пришлось уезжать. Арбузовы переехали из Москвы в Петроград, где шестилетний Алеша приобщается к театру, слушает оперу, ходит в кинематограф. Учится в частной гимназии (1916). Революция 1917 помешала ему получить систематическое образование.

В 9 лет ему пришлось столкнуться с крушением прежней жизни, и он с жадностью впитывает новые впечатления. Наступают тяжелые дни: голод, цинга, тиф. В 11 лет остается один, попадает в колонию для трудновоспитуемых. Спасением для него стал театр. В Большом драматическом театре мальчику довелось увидеть спектакль "Разбойники" Шиллера, который показывали для красноармейцев, уходящих на фронт. Со вступительным словом выступил. А.Блок. Впечатление было настолько сильным, что в этом театре пересмотрел все спектакли, знал весь репертуар.

Его жизнь немного упорядочивается: он живет у своей тетки В. Савич. Школу посещать отказался, так и не получил среднего образования.

В 14 лет начал работать статистом в Мариинском театре. В 16 лет попадает в драматическую студию, которой руководил П. Гайдебуров, блестящий актер и режиссер. Осенью, окончив студию, Арбузов поступает в труппу Гайдебурова. Весной 1928 уходит из театра, чтобы создать вместе с группой молодых актеров свой "Цех экспериментальной драмы". После его распада принимает участие в организации театра на колесах (агитвагон), который ездит со спектаклями по малым городам России. Собственного драматурга театр не имел, поэтому Арбузов сам взялся за перо. Первая многоактная пьеса "Класс" была поставлена в Ленинграде, но не имела успеха. После провала Арбузов уехал в Москву и поступил в театр Мейерхольда. Появляются новые друзья: В. Плучек, И. Шток и другие актеры и режиссеры. Весной 1932 он женился, у него появилась дочь.

Первая пьеса, которая была поставлена в Москве, Ленинграде и других городах и получила признание зрителей и критиков, была комедия "Шестеро любимых" (1935). В этом же году написана новая комедия "Дальняя дорога". Арбузов всегда восхищался талантливой игрой актрисы театра Вахтангова Бабановой и пьесу "Таня" писал специально для нее. "Таня" была поставлена в 1939 Московским театром Революции и имела шумный успех. Ее ставили в 1960 - 70-е годы многие советские театры.

Премьера пьесы "Город на заре" состоялась 5 февраля 1941, но война помешала долгой жизни этого спектакля.

После войны Арбузов пишет комедию "Встреча с юностью" (1947), около пяти лет работает над драмой "Годы странствий" (1954). Арбузов становится одним из самых известных драматургов страны, чьи пьесы ставятся во многих театрах. Долгие годы совместного творчества связывали драматурга с театром им. Е. Вахтангова, в котором шли семь пьес Арбузова: "Иркутская история", "Двенадцатый час" (1959), "Потерянный сын" (1961) и др. За границей начинают ставить пьесы А. Арбузова: в Лондоне - "Счастливые дни несчастливого человека", "Старомодную комедию", ее же ставят в Париже. 20 апреля 1986 Арбузов умер. Похоронен в Москве.

«Город на заре»: второе рождение и первый конфликт

12 июня 1957 года на сцене вахтанговского театра состоялась премьера нового варианта спектакля «Город на заре», поставленного Евгением Рубеновичем Симоновым. Сюжет пьесы остался тот же - поменялись только почти все исполнители, да еще троцкист Борщаговский был переименован в Аграновского. Примечательно, что обе эти фамилии носили вполне конкретные люди: театральный критик Александр Борщаговский, подвергавшийся гонениям во время кампании против «безродных космополитов», и журналист «Известий» Анатолий Аграновский - друг Галича.

Будучи одним из создателей пьесы, Галич, конечно же, пошел на новую постановку, но без энтузиазма. Во-первых, он к тому времени уже прекрасно понимал идейную ложь спектакля. Во-вторых, в 1957 году Всесоюзное управление по охране авторских прав (ВУОАП) опубликовало пьесу «Город на заре», и на обложке стояла фамилия одного Арбузова. Правда, в предисловии «О моих соавторах», написанном 5 февраля, он этот момент специально оговорил: «Пьеса эта не является делом рук одного человека. Перед нами результат совместных усилий автора, режиссера и актеров-исполнителей. И в этом, мне кажется, и состоит ее основной интерес, ибо в истории драматургии пример создания “Города на заре” почти уникален», и упомянул целый ряд студийцев, создававших эту пьесу, в том числе Галича. Однако во время постановки пьесы в Театре Вахтангова на афише опять значилась только фамилия Арбузова. Это и возмутило Галича, равно как и сам факт постановки спектакля, о чем он прямо высказался в «Генеральной репетиции»: «Когда <…> Арбузов опубликовал эту пьесу под одной своей фамилией, он не только, в самом прямом значении этого слова, обокрал павших и живых.

Это бы еще полбеды!

Отвратительнее другое - он осквернил память павших, оскорбил и унизил живых!

Уже зная все то, что знали мы в эти годы, - он снова позволил себе вытащить на сцену, попытаться выдать за истину ходульную романтику и чудовищную ложь: снова появился на театральных подмостках троцкист и демагог Борщаговский, снова кулацкий сынок Зорин соблазнял честную комсомолку Белку Корневу, а потом дезертировал со стройки, а другой кулацкий сынок Башкатов совершал вредительство и диверсию.

Политическое и нравственное невежество нашей молодости стало теперь откровенной подлостью.

В разговоре с одним из бывших студийцев я высказал как-то все эти соображения».

Не будем вешать всех собак на Арбузова. Во-первых, он «вытащил» спектакль не по своей инициативе, а по инициативе одного из бывших студийцев Максима Селескериди (свидетельство режиссера Бориса Голубовского), который играл в постановке 1957 года ту же роль, что и в постановке 1941-го - роль мечтателя-интеллигента Зяблика. Что же касается бывшего студийца, то под ним подразумевается Исай Кузнецов, который утверждает, что Галич даже написал Арбузову соответствующее письмо: «Когда заново отредактированный Арбузовым вариант пьесы был поставлен в Театре им. Вахтангова за подписью одного Арбузова, Галич написал ему резкое письмо, в котором, осуждая его, напомнил о тех студийцах-авторах, что не вернулись с войны». Однако какой смысл Галичу было писать письмо, если он прямо в лицо Арбузову высказал все, что думает о его поступке? Свидетелем этой сцены, которая случилась в 1957 году, оказалась переводчица Мирра Агранович, жена сценариста Леонида Аграновича.

Когда театр Вахтангова проводил генеральную репетицию спектакля, на афише стояла только фамилия Арбузова. Все актеры были этим крайне удивлены, так как знали историю создания спектакля. И вот в антракте произошла следующая сцена: «По центральному проходу в партере шли навстречу друг другу Галич и Арбузов, оба вальяжные, красивые, барственные, франты.

Сошлись как раз против места, где я сидела, так что хорошо было мне все видно и слышно. Алексей Николаевич протянул руку.

Александр Аркадьевич убрал руки за спину. Алексей Николаевич изумился - забавно, дескать, улыбнулся.

Александр Аркадьевич громко и отчетливо сказал: “Я считаю, что это, - кивок на сцену, - литературное мародерство. Хоть бы помянули тех, кого нет в живых”.

Между тем данный конфликт имел длинную предысторию. На этот счет есть подробное свидетельство Исая Кузнецова, из которого следует, что дело обстояло гораздо сложнее, чем его изложил Галич: «…самое удивительное и даже парадоксальное - это то, что мы - я, Гердт, Мила Нимвицкая, Сережа Соколов, Максим Селескириди (кажется, присутствовал при этом Саша Галич и еще кто-то), именно мы дали Арбузову разрешение поставить под пьесой свое имя. Случилось это в 49-м, может быть в 50-м, на его квартире, которую он делил с Паустовским. Он сообщил нам, что Театр имени Ленинского комсомола предлагает ему подготовить вариант “Города”, приемлемый для тогдашней цензуры, при условии, что автором будет числиться он один. <…> В первый момент мы все сказали - да, конечно! <…> Однако тут же стало ясно, что зритель увидит пьесу в искалеченном, оскопленном виде. Так, например, придется, как сказал Арбузов, выбросить линию Зорина, придется переакцентировать образ Борщаговского, вообще все “выпрямить”. К чести и нашей, и Арбузова мы решили, что в таком виде воскрешение “Города” нам не нужно. <…> Но чувство у меня такое, что мы не вовсе хоронили идею возрождения нашей пьесы, к которой относились с ностальгической нежностью. <…> Когда через шесть-семь лет он начал работать над вариантом пьесы для Театра Вахтангова, он уже не нашел нужным посоветоваться с нами, считая, что в свое время мы такое согласие на это уже дали. Но время-то было другое! <…> Он жил тогда в Переделкине, в только что отстроенной даче, с огромным кабинетом с камином и прочими онёрами. Мы частенько заходили к нему, он говорил о своей работе над пьесой, она не была для нас неожиданной. Ну, скажем, для меня, Гердта, Львовского, Милы Нимвицкой. Он даже просил нас кое-что припомнить из подробностей, не вошедших в текст пьесы. <…> В тот запомнившийся мне день он пригласил нас - меня, Зяму, Мишу и прочел нам посвящение. Помню, что растерялся всерьез. Почему посвящение? <…> Ведь все мы были авторами в равной степени… Ну, хорошо, не в равной. Но многих уже нет. Не помню, с чего я начал, но, стараясь не обидеть Арбузова, сказал, что надо назвать всех, кто участвовал в создании пьесы, и в первую очередь тех, кто не вернулся с войны. Смущены и растеряны были все, и мое предложение было встречено с облегчением и одобрением. Общим. В том числе и со стороны Арбузова».

В 1957 году Галич демонстративно не подал Арбузову руки, в результате чего у них возник серьезный конфликт - по словам Алены Архангельской, «они с папой даже не разговаривали, потому что папа считал это предательством по отношению к погибшим». А в 1962 году, когда Театр имени М. Н. Ермоловой пригласил нескольких писателей и театроведов, чтобы обсудить вопросы: «Какими средствами найдем дорогу к сердцу нашего современника? Каким должен был наш театр?», Галич высказался о творчестве Арбузова откровенно неодобрительно. Об этом сообщает заметка в журнале «Театральная жизнь»: «Что же услышали артисты от присутствующих на беседе драматургов А. Кузнецова, А. Галича, Л. Аграновича, М. Шатрова? <…> А. Галич предложил выяснить позиции и отношения. Пренебрежительно сравнив реакцию зрителя на пьесы, которые не по душе А. Галичу, с реакцией элементарно дрессированной собаки, А. Галич подчеркнул далее, что “Иркутская история” Арбузова для него - вершина мещанского театра, и предупредил, что если он завтра увидит на афише театра имена А. Софронова или Г. Мдивани, то посчитает, что вечер, потраченный на сегодняшнюю беседу, пропал для него даром.

Известно, правда, что пьесы А. Софронова, А. Арбузова, Г. Мдивани идут в большинстве театров страны, и где же при такой “непримиримости” остается искать афишу А. Галичу для себя?

Возвращаясь к фразе, сказанной Галичем Арбузову в Вахтанговском театре («Я считаю, что это литературное мародерство. Хоть бы помянули тех, кого нет в живых»), отметим, что Галич по-своему почтил память погибших солдат: в 1957 году была опубликована отдельной книжкой пьеса «Походный марш» с посвящением «Памяти тех, кто не вернулся с войны». Самая известная ее постановка состоялась в Московском театре имени Маяковского. После репетиций, как вспоминает участник спектакля Михаил Козаков, Галич приходил в театр, садился за рояль в репетиционном зале и пел старинные романсы…

В следующем году пьеса была поставлена Севастопольским драмтеатром имени Луначарского. И не случайно в апреле 1958 года Галич вместе с группой крымских и киевских литераторов приехал в Севастополь на творческий семинар местного литературного объединения. Официальная цель визита состояла в том, чтобы помочь местной писательской молодежи найти себя. Но заодно Галич посетил и постановку своей пьесы в театре Луначарского, пригласившем его приехать на фестивальный спектакль «Украинской весны». А кроме того, Севастополь был для Галича еще и городом его детства, из которого он уехал (точнее - его увезли) почти 40 лет тому назад!

Через несколько месяцев в августовском номере журнала «Литературный Севастополь» была опубликована фотография, сделанная Вадимом Докиным. Писатель Михаил Лезинский рассказал, что у него сохранилось несколько таких фотографий, где запечатлены Галич и члены Севастопольского литературного объединения имени Александра Новикова-Прибоя и Иосифа Уткина: «Партийные “отцы” из горкома-обкома советовали “по-отечески” не особенно прислушиваться к словам этого человека - они знали то, о чем мы, молодые необстрелянные, даже не догадывались. Знали, что у Галича “заморозили” несколько пьес, а некоторые, которые уже шли на разных сценах, сняли под различными предлогами».

Лезинский вспоминает, что во время литературного семинара «подсунул Александру Галичу для чтения длиннющую повесть о жизни за границей, и он добросовестно ее прочел ночью в гостинице, а наутро сказал мне: “Есть в этой повести всё, завязка, развязка и еще кое-что хорошее, но нет в ней настоящей жизни. Не пиши о том, чего не знаешь, чего не испытал, о чем даже не подозреваешь!..” - “Но я смогу писать?” - выдал я очередную глупость. “А это зависит от тебя, Майкл, от тебя! Я не Бог, милостыни не подаю!..”»

Второе рождение - Я зашел вам сообщить, что у вас все в порядке. - Профессор Майснер сидел передо мной, сцепив на колене пальцы. Пальцы у него тонкие, бледные, поросшие темными закрученными волосками. - Вы поедете домой. Потом, если захотите, отдохнете в реабилитационном