В «КС» от 22.09.2017 г. опубликованы статьи члена Союза журналистов России С. Давыдова «Охал дядя, на чужие достатки глядя» и экономиста-аграрника Ю. В. Кушелева «Правда жизни целого нашего поколения». В них авторы подвергли «экзекуции» члена Союза писателей России В. Васичкина за то, что тот в своей статье «Двойная мораль» («КС» от 8.09.2017.) якобы незаслуженно умалил значимость личности А. Н. Майорова, без всяких на то оснований свёл его роль в развитии и процветании нашей славной Орловщины к непозволительному минимуму и - самое ужасное - высказался о его приверженности к двойной морали. При этом С. Давыдов «уличает» Васичкина в возвеличивании своей личности, а Ю. В. Кушелев почему-то величает его господином.

Пишущий эти строки хорошо знает В. Васичкина. Это талант­ливый и - что самое главное - честный журналист. Он один из тех немногих, кто ни за какие денежки не продаёт свою совесть. Васичкин в своей статье, в частности, пишет, что один бывший депутат Государственной Думы предложил ему написать книгу, пообещав за это 200 тысяч руб­лей. Предложение, разумеется, поступило не по адресу. Многие же нынешние труженики пера - и сам С. Давыдов вряд ли станет это отрицать - готовы за денежку сочинить что угодно кому угодно.

Всякому, близко знающему В. Васичкина, конечно же, не может и в голову прийти обвинять его в нескромности: нет у него такого греха.

В. Васичкин пишет, что «сегодня стало модным… по завершении карьеры издавать книги с воспоминаниями и размышлениями о своём трудовом пути» и что эти издания «не имеют никакой художественной ценности». Не является исключением и книга А. Н. Майорова. С. Давыдов заявляет, что Васичкин крепко ошибается. «Я… просто непредвзято прочитал воспоминания Майорова, - высказывает он своё мнение о книге, - причём несмотря на действительно внушительный объём, за один день, а теперь вот перечитываю их в свободное время неспешно». Суровому оппоненту Васичкина, как видим, невдомёк, что как раз он сам-то свой вкус выдаёт за мерило, эстетический критерий: если, дескать, книга мне нравится, то никак она не может быть пустяком.

Всякий наслаждается всем тем, к чему предрасполагают его умственный, духовный кругозор, его нравственные, моральные устои, степень развитости его эстетического вкуса. Однако всё это не отменяет объективного критерия определения художественной ценности того или иного произведения. Этот критерий - единство содержания и формы. Каково же содержание книги Майорова и всех прочих изданных в последнее время мемуаров на Орловщине? Их содержанием является изображение авторами самих себя выдающимися, незаурядными личностями: смотрите, мол, какая я яркая, неординарная, колоритная фигура; как я, не жалея себя, радел об общем благе. И поскольку в них одно сплошное самолюбование и не угадываются даже намёки на обеспокоенность за судьбу общества, народа, - то такие книги не могут иметь никакой художественной ценности, даже если они и написаны самым что ни на есть изысканным слогом.

Майоров, утверждает С. Давыдов, «состоялся как незаурядный руководитель, лидер и специалист». В чём же проявилась его незаурядность? Начав с прицепщика на тракторе, он занимал потом всевозможные руководящие должности. Был даже заместителем губернатора. «В общей сложности, - сообщает Давыдов, - Майоров руководил агропромышленным комплексом 20 лет». И что же стало с этим комплексом после руководства им столь незаурядной личностью? Руины и развалины. Неужели Давыдов «не в курсе»?

Другой оппонент Васичкина, Ю. В. Кушелев, обосновывает эпохальность творения Майорова тем, что о нём «тепло отзываются» авторы подобных мемуаров, которых он так же, как и Майорова, именует выдающимися личностями. Это так же наивно и несерьёзно, как и утверждение Давыдова о том, что книга превосходна, поскольку он от неё не может оторваться.

В. Васичкин потому называет Майорова обладателем двойной морали, что тот в своей книге пишет о том, как «пресекал на корню» «воровские дела народа», а в «постсоветское время… на глазах у него коллеги - чиновники всех мастей разворовывали созданные народом богатства, а он смиренно взирал на это…». По поводу этого С. Давыдов замечает: «Так и Вы, Валентин Митрофанович, тоже смиренно взирали. Наверняка были идейным коммунистом… А потом, когда власть сменилась и началась так называемая «прихватизация» общенародной собственности, продолжали возносить в газете дифирамбы, но только уже новой власти?
В чужом глазу Вы пытаетесь разглядеть соринку, а в своём её не замечаете?». Почему же Давыдов решил, что В. Васичкин возносил новой власти дифирамбы? Очевидно, потому, что не может представить себе, что невозможно всякой власти не возносить дифирамбы? Но не все, в том чис­ле и В. Васичкин, руководствуются таким убеждением.

Рассказывая о титанической деятельности Майорова на различных руководящих должностях, С. Давыдов, может, не догадывается, что всякая деятельность руководителя наполнена конкретным содержанием. Одно дело, например, когда человек трудится ради блага народа, другое - для удовлетворения своих корыстных, эгоистических интересов. В. Васичкин пишет о Майорове и авторе книги «Земля моя - боль моя» Н. А. Володине: «Будучи во власти, они, как приводные ремни, раскручивали жернова тех самых реформ и ломали всё советское, в том числе и человеческие судьбы, только ради того, чтобы усидеть в чиновничьих креслах». В этом-то и заключается сущая правда, о чём, не сознавая этого, свидетельствует Ю. В. Кушелев. Он, например, пишет: «…В доперестроечный период Орловщина стала лабораторной площадкой по отработке новых форм и методов организации труда и управления. Широко внедрялся аренд­ный, бригадный и семейный подряд, самоокупаемость и стимулирующая роль оплаты труда. Отрабатывались и новые, более рыночные системы управления на примерах «Орловской Нивы», «Развития», ПО «Реформа», «Программы-100», «Славянских корней» и экологического парка «Орловское Полесье», государственно-частного партнёрства, которое и сейчас широко применяется в стране. Значение этих программ трудно переоценить не только сейчас, но и на перспективу».

Экономист-аграрник не понимает, что всё это означало погром социализма, так как насаждались товарно-денежные, т. е. мелкобуржуазные производственные отношения, мелкобуржуазные формы производства, развитие которых и привело к реставрации у нас капитализма. Поэтому Майоров и все прочие «незаурядные личности», состоявшие на командных должностях «в доперестроечный период», являются погромщиками социализма, надевшими на шею народа ярмо капитализма. И если бы В. Васичкин действительно «возносил дифирамбы новой власти», то они по сравнению с этим выглядели бы ничего не значащей мелочью. И если эти «незаурядные личности» достойны славы, то только одной - славы Герострата.

Заметим также экономисту-аграрнику, что все эти названные им «программы» никакой «перспективы» не имеют: у народа только одна перспектива - восстановление социализма, победа которого исключает господ­ство товарно-денежных, рыночных отношений.

В одном, думается, В. Васичкин не совсем прав. Тут, пожалуй, присутствует не двойная, а единственная мораль - мораль себялюбия, эгоизма: человек при всякой власти хлопочет и заботится исключительно о личном благополучии, до народа же ему никакого дела нет. Этой моралью, между прочим, объясняется такой странный, на первый взгляд, «феномен»: в первых рядах поборников «демократизации» нашего Отечества и «изобличителей» «тоталитаризма» выступили все те, кто не был последней спицей в государственно-партийной колеснице, кто за «самоотверженную» деятельность во имя созидания «развитого социализма» удостаивался высоких наград и вообще не был обделён всякими почестями. Но ничего странного здесь нет: эти «незаурядные личности» в силу своей психологии хорошо чувствуют, откуда дует ветер, и они всегда строго по нему держат нос.

Михаил Свердлов

Правда и ложь в пьесе Максима Горького «На дне»

В пьесе Горького «На дне» действие происходит в ночлежке. Ночлежка описана по наблюдениям самого Горького, называли даже конкретное заведение в Нижнем Новгороде, с которого он списал свои “картины”. Но при этом по ходу пьесы ночлежка всё более вырастает в глобальный символ: это “тупик”, “дно бытия”, и потому каждое слово, сказанное обитателем ночлежки, так или иначе пророчествует о судьбах европейской цивилизации.

Самая важная, мучительная проблема для обитателей ночлежки - это проблема правды и лжи. В чём заключается “правда” ночлежки? В том, что у людей отняты будущее, надежда, смысл. Почти все ночлежники как могут спасаются от этой “правды”, выдумывают себе суррогаты будущего, надежды, смысла. Так, живущая в ночлежке девушка Настя грезит “роковой любовью”. Торговка Квашня гордится своей мнимой женской свободой, Васька Пепел - ещё более мнимой свободой воровской, а сапожник Алёшка - совсем уже отчаянной свободой загула. Актёр надеется на свой талант и на то, что его трудности, вызванные алкоголизмом, временные. Клещ цепляется за своё классовое самосознание, гордится своей принадлежностью к рабочему классу и всеми силами рвётся из ночлежки. Татарин пытается держаться за Коран, а умирающая Анна с надеждой ждёт воздаяния в загробной жизни. Даже самые отчаявшиеся из ночлежников на что-то ещё опираются, за что-то держатся: Барон живёт своим прошлым, а у Наташи остаётся ещё последняя надежда на спасительную любовь. Только два персонажа из обитателей “дна” лишены иллюзий - это Бубнов и Сатин.

Удивительное дело: чем больше ночлежники хотят скрыть от самих себя реальное положение дел, тем с большим наслаждением уличают других во лжи. Им доставляет особое удовольствие мучить своих товарищей по несчастью, пытаясь отнять у них последнее, что у тех есть, - иллюзию. Перед нами как будто не просто “дно”, а ад человеческой цивилизации, в котором жертвы этой цивилизации помимо лишений должны ещё испытывать адские мучения, - и вот они сами устраивают эти мучения друг другу.

Обратим внимание: “дно” зеркально повторяет структуру человеческой цивилизации. Здесь представлены почти все сословия, все основные профессии и типы личности. Здесь каждой “твари по паре”, но только с уничижительным эпитетом “бывший” (“бывшая”). Барон - бывший дворянин, Бубнов - бывший мещанин, мелкий буржуа, Актёр - бывший человек искусства, Сатин - бывший интеллигент. Даже те, кто в начале пьесы ещё не стали “бывшими”, непременно ими станут: Клещ и Татарин - бывшими рабочими, Медведев - бывшим полицейским. Обитатели “дна” обречены. У входа в ночлежку можно было бы написать: “Оставь надежду всяк сюда входящий”.

Но не только бывшие люди страдают в ночлежке, сюда попадают осколки основных идей, верований, идеалов - вокруг них постоянно ведутся споры среди обитателей “дна”. Не случайно Сатин задумчиво произносит умные слова, значения которых он уже и сам забыл: “органон”, “макробиотика” и “трансцендентальный”, а Актёр цитирует Шекспира и Беранже. Мы слышим в ночлежке отзвуки культуры, ставшей бессмысленной, только слабым воспоминанием. Неужели слова “бывшее”, “прошлое”, “безнадёжное” и есть вся правда ночлежки? Как будто затем, чтобы сразиться с этой “правдой”, в ночлежке появляется Лука. Лука - странник, мудрец и утешитель. Он утешает каждого сообразно его тайной мечте: Анну - загробным покоем, Актёра - возможностью излечения, Пепла и Наташу - надеждой на честную жизнь в Сибири, Настю - тем, что сочувственно слушает её истории про роковую любовь. В этом “ложном” утешении как будто скрывается намёк: “Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман”.

“Ложь” Луки направлена против “правды” дна; более того, своими утешениями странник разоблачает эту “правду”, показывает, что в ней скрывается большая ложь. Лука внушает: “Коли веришь, - есть; не веришь, - нет… Во что веришь, то и есть…” Сам он верит в то, что природа человеческая не ограничивается мерзостью дна, что почти в каждом есть лучшее, что в человеке скрывается та сила, о которой он и не знает. Вот настоящая правда, скрытая в страшных буднях ночлежки. Лука не просто утешает, он взывает к жизни лучшие силы человеческой души и тем самым возвращает людей к их собственной забытой, задавленной правде.

Тупик ночлежки - это ещё не весь мир, настаивает Лука. Надо искать лучшего, стремиться к свету. В природе человека это стремление, и его ничем не задушить: “Но - я одно чувствую: надо жить… иначе! Лучше надо жить! Надо так жить… чтобы самому себя можно мне было уважать…”

Что же мы видим? Оказывается, нет одной правды. А есть по крайней мере две - правда “дна” и правда лучшего в человеке. Какая правда побеждает в пьесе Горького? На первый взгляд - правда “дна”. Никому из ночлежников нет выхода из этого “тупика бытия”. Никому из персонажей пьесы не становится лучше - только хуже. Анна умирает, Клещ окончательно “опускается” и оставляет надежду вырваться из ночлежки, Татарин теряет руку, а значит, тоже становится безработным, Наташа погибает морально, а может быть, и физически, Васька Пепел попадает в тюрьму, даже пристав Медведев становится одним из ночлежников. Ночлежка принимает всех и не выпускает никого, кроме одного человека - странника Луки, который натешил несчастных сказками да и исчез. Кульминация всеобщего разочарования - это смерть Актёра, которому именно Лука внушил тщетную надежду на выздоровление и нормальную жизнь.

Но является ли победа “дна” полной? Нет. Ложь Луки прояснила важнейшую, главную правду: старый мир обречён на гибель и человечество обязательно придёт к новому миру. Из ночлежки нет спасения потому, что вообще нет спасения в условиях старого мира - мира богатых и бедных, сытых и голодных, хозяев и рабов. Но вечный инстинкт, побуждающий человека стремиться к лучшему, непременно переменит старые порядки, непременно устроит всё по-новому. Провозгласить эту истину автор доверяет своему любимому герою - пьянице и шулеру Сатину. Вроде бы это парадокс: слова о величии человека произносит человек опустившийся, жулик, пьяница. Но в этом-то и заключается “программа” Горького. Сатин не просто ленится работать, и дело не в том, что он не способен работать, - он отказывается работать для сытости, отказывается играть по правилам старого мира. Сатин - это инициатор малого “саботажа”, который непременно обернётся большим: по мысли Горького, люди должны отказаться работать на хозяев и мириться со своим рабским положением. Только сломав инерцию лжи, человек сможет вспомнить, что его имя звучит гордо, что он живёт для лучшего.

Лука - один из последних “святых” утешителей старого мира. Его роль в том, чтобы разбудить мысль Сатина и подобных ему. Сатин провозглашает правду борьбы: чтобы реализовать себя, человек должен расстаться со старым миром и устремиться к новому. Так сцена ночлежки приобретает символический характер: это дно цивилизации, откуда исходит предупреждение, что вскоре вся цивилизация рабов и хозяев пойдёт ко дну. И в то же время с этого “дна” звучит голос свободного человека, пророчествующий о лучшем, о том, что о “праведной земле” не надо мечтать, а надо строить её своими руками.

После неформальных саммитов в подмосковных Горках Александр Лукашенко, Дмитрий Медведев и Виктор Янукович появились перед телекамерами в хорошем настроении. Мои коллеги-журналисты, наблюдавшие за событиями в международном пресс-центре в Манеже, пришли к мнению, что это закономерно. Прошлогодние саммиты ОДКБ в Москве и СНГ в Кишиневе были весьма напряженными. Но на этот раз встречи президентов стран Содружества и Организации Договора о коллективной безопасности проходили накануне 65-летия Великой Победы. Было бы странно на фоне праздника «выяснять отношения». Однако, на мой взгляд, дело не столько в этикете. Здесь, скорее, иное. Сама Победа, память о ней определили настроение состоявшихся 8 мая встреч.

«Когда мы вместе — мы непобедимы», — эти слова Александра Лукашенко, произнесенные в Александровском саду на церемонии открытия стелы в честь городов воинской славы, а также выступления его коллег, говоривших о дружбе и единстве белорусского, русского и украинского народов, дают надежду. Да, никто не снимает с повестки торговые и тарифные вопросы, разницу в понимании коллективной безопасности и многое другое. Но все это вещи второго, третьего порядка. Есть главное — наши страны ценой колоссальных потерь победили нацизм, освободили Европу. «Правда заключалась в том, что приблизительно три четверти потерь гитлеровские войска понесли на восточном направлении, от Советского Союза», — подчеркнул накануне в интервью «Известиям» Дмитрий Медведев. А в поздравлении российского Президента на имя Президента Беларуси отмечалось: «На фронтах и в партизанских отрядах, неся страшные потери, наши народы самоотверженно сражались с фашистскими агрессорами. Их героизм, сплоченность и солидарность спасли цивилизацию...»

Память о борьбе и Победе должна сохраниться у современников и потомков. Вместе с бесконечным уважением к живым участникам страшной трагедии и тем, кого уже нет. Это сплачивает общественное мнение. Позволяет приподняться над наносным. И три президента подали всем хороший пример, возложив цветы к мемориалу воинской славы в Александровском саду, выпив с ветеранами «фронтовые сто грамм» и сказав простые, но важные, теплые слова.

Вот это весеннее настроение — просветленности, искренности и единства — на мой взгляд, главная новость в событиях 8 мая. В нем, повторюсь, есть надежда. На то, что отношения наших стран будут развиваться не в сторону взаимных претензий и «цивилизованных разводов» (этот эпитет прикрепился в последние годы к СНГ). А в русле взаимного уважения, доверия и партнерской интеграции. Эта же мысль читается и в поздравительном послании Александра Лукашенко Дмитрию Медведеву: «Нерушимое единство народов двух стран, прошедшее проверку временем и суровыми вызовами истории, и сегодня является залогом упрочения всесторонних белорусско-российских отношений»...

Полновесной новостью и некоторым «отрезвлением» для «аналитиков», взявших моду к месту и не к месту упоминать Беларусь, стало и совместное заявление глав государств ОДКБ по ситуации в Кыргызстане. Напомню, Минск изначально настаивал на том, что кровавые апрельские события в этой стране нельзя трактовать иначе как государственный переворот. Сколько, однако, было непонимания и злопыхательств! Сейчас в Горках эту точку зрения разделила российская сторона и другие участники ОДКБ. В заявлении отмечено, что смена власти была «неконституционной», т.е. поддержана точка зрения на события в Бишкеке, которую высказал А.Лукашенко. Что и требовалось доказать! Это принципиально. Что до будущего, то, разумеется, процессы «возвращения в правовое русло общественно-политической жизни», «восстановления правопорядка», «обеспечения прав и свобод», а также «легитимизации институтов власти» не будут гладкими. Но главное, что взят, пусть и с опозданием, верный тон...

Виталий Волянюк,
Беларусь сегодня

Ф. М. Достоевский - великий мастер психологического романа. В 1866 году он закончил работу над романом «Преступление и наказание». Это произведение при несло автору заслуженную славу и известность и стало занимать достойное место в русской литературе.

Один из романов Ф. М. Достоевского практически полностью посвящен анализу социальной и нравственной природы преступления и того наказания, которое за ним последует. Это роман “Преступление и наказание”.

Действительно, преступление для писателя становится одной из важнейших примет времени, современным явлением.

Толкая своего героя на убийство, Ф. М. Достоевский стремится осознать причины того, почему в сознании Родиона Раскольникова возникает столь жестокая идея. Конечно, его “среда заела”.
Но заела она и бедную Сонечку Мармеладову, и Катерину Ивановну, и многих других. Почему же не становятся убийцами они? Дело в том, что корни преступления Раскольникова лежат гораздо глубже. На его взгляды огромное влияние оказывает популярная в XIX веке теория существования “сверхлюдей”, то есть таких людей, которым дозволено больше, чем обыкновенному человеку, той “дрожащей твари”, о которой размышляет Раскольников. Соответственно, и само преступление Родиона Раскольникова понимается писателем гораздо глубже. Смысл его не только в том, что Раскольников убил старуху-процентщицу, но еще и в том, что он сам разрешил себе это убийство, возомнил себя человеком, которому дозволено решать, кому жить, а кому нет.

После убийства начинается новая полоса существования Раскольникова. Он и раньше был одинок, но теперь это одиночество становится бесконечным; он отчужден от людей, от семьи, от Бога. Его теория не оправдала себя. Единственное, к чему она привела - невыносимые страдания. «Страдание - великая вещь», - сказал Порфирий Петрович. Эта мысль - мысль об очистительном страдании - звучит в романе неоднократно. Для того чтобы облегчить нравственные муки, Порфирий советует обрести веру. Подлинный носитель спасительной веры в романе - Соня Мармеладова.

В первый раз Раскольников услышал о Соне, о ее разрушенной судьбе в распивочной от Мармеладова. Она пошла на великую жертву, чтобы спасти от голода свою семью. И уже тогда только лишь одно упоминание о ней Мармеладова задело в душе Раскольникова какие-то тайные струны.

В те дни, которые стали для него самыми тяжелыми, Раскольников идет не к кому иному, как к Соне. Он несет свою боль не к матери, не к сестре, не к другу, а к ней. Он чувствует в ней родственную душу, тем более что их судьбы так схожи. Соня, как и Раскольников, сломила себя, растоптала свою чистоту. Пусть Соня спасала семью, а Раскольников всего лишь пытался доказать свою идею, но они оба погубили себя. Его, «убийцу», влечет к «блуднице». Да ему больше и не к кому пойти. Его тяга к Соне порождена еще и тем, что он стремится к людям, которые сами пережили падение и унижение, а поэтому смогут понять надрыв и одиночество.

Я считаю, что, осуждая людей беспомощных, не решающихся изменить свою жизнь, герой романа был прав. Его правда и в том, что он сам пытался найти путь, который приведет к изменениям к лучшему.
И Раскольников нашел его. Он считает, что этот путь - преступление. И, я думаю, он был прав в том, что признался в убийстве. Иного выхода у него не было, и он чувствовал это.

По мнению Достоевского, вершить людские судьбы способен только Бог. Следовательно, Родион Раскольников ставит себя на место Бога, мысленно приравнивает себя к нему.

В чем заключается сила правды?

Немало уже было сказано о той силе, которой обладает истина и каждое правдивое слово. Правда - это та мощь, которая сможет сокрушить любые преграды на своем пути.

С самых ранних лет всех родители и учителя учат нас говорить только правду, и это является аксиомой, которая не требует доказательств и проверки. Этот постулат всегда актуален. Только за счет правды может быть заслужено уважение, и только при помощи правдивых слов можно многого достичь, что бы не говорили те, кто предпочитает окольные пути и всяческие интриги.

Изрекая правдивое слово, человек наполняется небывалой мощью, ведь осознание свой правоты во все времена предавало людям стойкость и уверенности в себе. Правдивый человек всегда успешен в принятии разных решений. По настоящему правдивый человек всегда будет идти по сложной тернистой дороге и в этом заключается смысл жизни.

Правда помогает найти себя и достичь поставленной цели. И какими бы не были сегодня циничными времена, правдивое слово всегда сможет пробить себе путь к настоящим жизненным ценностям, в то время, как искатели легких путей, которые утопают во лжи, часто оказываются не удел, на обочине жизни. Богатство и роскошь - счастья мимолетное, непостоянное и зачастую мнимое. А мир в человеческой душе - это истинная гармония.

Увы, довольно часто бывает так, что горькую правду не так уж легко сказать. Ведь такой шаг может быть чреватым возможными последствиями и трудностями, которые на каждом шагу подстерегают честных людей. Ему постоянно противостоят приверженцы лжи и лести. Порой, правда может стоить слишком дорого, но осознание собственной правоты всегда поддерживало и будет поддерживать сильных и решительных людей.

Научиться жить по правде непросто, но вполне возможно. С этим может справиться любой человек. Все, что нужно сделать, так это начать быть правдивым в самых незначительных жизненных мелочах. Понадобится исключить любые увертки, а также нечестные помыслы. Тот человек, который сумел преодолеть себя, будет видеть окружающий мир абсолютно в другом свете. И более того, такой человек будет намного счастливее и гармоничнее тех людей, которые пребывают на пути лжи и лести.

Неопровержимым является постулат, гласящий, что правдивый человек - вершитель истории.