Сэмюел Бекетт
В ожидании Годо
Действующие лица
Эстрагон.
Владимир.
Поццо.
Лаки.
Мальчик.
Перевод А.Михаиляна
Действие I
Проселочная дорога. Дерево на обочине. Вечер.
Сидя на камне, Эстрагон пытается снять башмак. Стягивает его двумя руками, пыхтя. Устав, останавливается, отдыхает, тяжело дыша, потом снова принимается за башмак. Сцена повторяется.
Входит Владимир.
Эстрагон – (снова останавливаясь) – Ничего не поделаешь.
Владимир – (приближается мелкими шажками на негнущихся ногах, широко их расставляя) – Я тоже начинаю так думать. – (останавливается) – Я всю жизнь сопротивлялся этой мысли, говорил себе: Владимир, будь умницей, еще не все потеряно – и снова рвался в бой. – (он уходит в себя, вспоминая. Эстрагону.) – Вот ты и снова здесь.
Э. – Ты думаешь?
В. – Я рад, что ты вернулся. Я думал, ты ушел навсегда.
Э. – Я тоже.
В. – Как нам отпраздновать эту встречу? – (думает) – Встань-ка, я тебя обниму. – (протягивает руку Эстрагону)
Э. – (раздраженно) – Сейчас, сейчас.
Молчание .
В. – (обидевшись, холодно) – Можно узнать где сударь провел ночь?
Э. – В овраге.
В. – (в изумлении) – В овраге?! Где это?
Э. – (без жеста) – Там.
В. – И тебя не побили?
Э. – Побили… Немного.
В. – Все те же?
Э. – Те же? Не знаю.
Молчание.
В. – Когда я об этом думаю… давно уже… я спрашиваю себя… кем бы ты стал… без меня… – (решительно) – Ты бы сейчас был просто мешком с костями, можешь не сомневаться.
Э. – (задетый за живое) – Ну и?
В. – (с горечью) – Это слишком для одного человека. – (пауза, оживленно) – С другой стороны, теперь уже поздно отчаиваться, вот что я тебе говорю. Раньше нужно было думать, году в 1900-м.
Э. – Хватит. Помоги мне снять эту гадость.
В. – Взявшись за руки, мы бы с тобой бросились вниз с Эйфелевой башни. Тогда ты были хороши. Теперь слишком поздно. Нас даже не пустили бы наверх. (Эстрагон принимается за свой башмак) Что ты делаешь?
Э. – Разуваюсь. Никогда не видел, что ли?
В. – Я тебе сто раз говорил, что башмаки снимают каждый день. Надо было меня слушать.
Э. – (жалобно) – Помоги мне!
В. – Тебе больно?
Э. – Больно! Он спрашивает больно ли мне!
В. – (с возмущением) – Можно подумать, ты один на свете страдаешь. Я не в счет. А хотелось бы видеть тебя на моем месте. Вот бы ты запел.
Э. – Тебе было больно?
В. – Больно! Он спрашивает, больно ли мне было!
Э. – (показывая пальцем) – Это не причина чтобы не застегивать ширинку.
В. – (наклоняясь) – Действительно. – (Застегивается) – Нельзя распускать себя в мелочах.
Э. – Что тут сказать, ты всегда терпишь до последней минуты.
В. – (мечтательно) – Последняя минута… – (задумчиво) – Хорошо будет, да не скоро сбудется. Кто это сказал?
Э. – Ты не хочешь мне помочь?
В. – Иногда я себе говорю, что она в конце концов придет. Тогда я чувствую себя очень странно. – (он снимает шляпу, смотрит внутрь, шарит там рукой, трясет её, снова надевает) – Как это… Успокоенным и в то же время… (ищет слово) …испуганным. – (с пафосом) – ИС-ПУ-ГА-ННЫМ. – (Он снова снимает шляпу, смотрит внутрь) – Что такое! – (хлопает по шляпе рукой как бы для того, чтобы что-то из неё вытрясти, снова заглядывает внутрь и опять надевает) – Наконец… (Эстрагон с невероятным усилием наконец стаскивает башмак, смотрит внутрь, шарит там рукой, переворачивает, трясет, смотрит, не упало ли что-нибудь на землю, ничего не находит, снова засовывает руку в башмак. Глаза его не выражают ничего) – Что?
Э. – Ничего.
В. – Покажи.
Э. – Нечего показывать.
В. – Попробуй надеть опять.
Э. – (тщательно осмотрев ногу) – Пусть пока проветрится.
В. – Вот вам весь человек: жалуется на обувь, когда ноги виноваты. – (Еще раз снимает шляпу, смотрит внутрь, шарит там рукой, трясет, хлопает по ней, дует внутрь, снова надевает.) Это начинает надоедать.(Молчание. Эстрагон болтает ногой, шевеля пальцами, чтоб они отошли на воздухе) Один из разбойников был спасен. (Пауза.) Приличный процент.(Пауза) Гого…
Э. – Что?
В. – А что если нам раскаяться?
Э. – В чём?
В. – Ну… (ищет что сказать) – Мы могли бы не уточнять.
Э. – В том, что родились?
Владимир раздражается смехом, который тут же обрывает, приложив руку к паху. Его лицо искажено.
В. – Нельзя даже посмеяться.
Э. – Ужасное лишение.
В. – Только улыбаться. (Его лицо расплывается в широкой улыбке, которая застывает, длится некоторое время, затем внезапно исчезает.) Это не одно и то же. Впрочем… (Пауза.) Гого…
Э. – (раздражённый) – Что такое?
В. – Ты читал Библию?
Э. – Библию… (Размышляет.) – Наверное, когда-то заглядывал.
В. – (удивлённый) – В школе и без Бога?
Э. – Уж не знаю, была она с Богом или без.
В. – Ты что-то путаешь.
Э. – Возможно. Мне помнятся карты Святой Земли. Цветные. Очень красивые. Мёртвое море было бледно-голубым. Лишь только взглянув на него, я чувствовал жажду. Я говорил себе: «Мы поедем туда на наш медовый месяц. Мы будем плавать. Мы будем счастливы».
В. – Тебе надо было стать поэтом.
Э. – Я им был (показывая на свои лохмотья.) – Разве не видно?
Молчание.
В. – О чём я говорил… Как твоя нога?
Первую постановку пьесы в 1953 в Париже режиссер Роже Блен осуществляет в тесном сотрудничестве с автором.
Пьеса произвела фурор, а слова Эстрагона
«Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит – ужасно»
Стали визитной карточкой Беккета.
Критик Гарольд Пинтер говорил, что «Годо» навсегда изменил театр, а знаменитый французский драматург Жан Ануй назвал премьеру этой пьесы «самой важной за сорок лет».
В «Годо» усматривают квинтэссенцию Беккета: за тоской и ужасом человеческого бытия в его самом неприглядно-честном виде проступает неизбежная ирония. Герои пьесы напоминают братьев Маркс, великих комиков немого кино. Надо отметить, что Беккет очень любил и других гениев старых комедий: Чарли Чаплина и Бастера Китона.
ГЕРОИ БЕККЕТА
Беккет – писатель отчаяния. Он не идет довольным собой эпохам. Зато его почти неразличимый голос слышен, когда мы перестаем верить, что «человек – это звучит гордо».
Во всяком случае, исторические катаклизмы помогают критикам толковать непонятные беккетовские шедевры, о которых сам автор никогда не высказывался. «В ожидании Годо» многие считали военной драмой, аллегорически описывающей опыт французского Сопротивления, в котором Беккет принимал участие. Война, говорят ветераны, это, прежде всего, одуряющее ожидание конца.
Пряча от себя разрушительные мысли, говорил Паскаль, мы должны постоянно отвлекаться и развлекаться. «Например – в театре», – добавил Беккет и открыл новую драму. В ней он показывал примерно то, о чем рассказывал Паскаль, – людей, коротающих отпущенную им часть вечности
.
Беда в том, что, глядя на них, мы думаем исключительно о том, о чем герои пьесы пытаются забыть.
В своем театре Беккет поменял местами передний план с задним. Все, что происходит перед зрителями, все, о чем говорят персонажи, не имеет значения. Важна лишь заданная ситуация, в которой они оказались. Но как раз она-то ничем не отличается от нашей. В сущности, мы смотрим на себя, оправдывая эту тавтологию театральным вычитанием. Ведь в отличие от жизни в театре Беккета нет ничего такого, что бы отвлекало нас от себя.
Смотреть на этот кошмар можно недолго. Неудивительно, что пьесы Беккета с годами становились все короче…
Герои Беккета всегда ходят парами – как Владимир и Эстрагон в «Годо». Они, как коробок и спичка, необходимы друг другу, хотя между собой их связывает лишь трение. Взаимное раздражение – единственное, что позволяет им убедиться в собственном существовании.
Их болтовня – средство связи, в которой важен не «мессидж», а «медиум», не содержание, а средство. Речь покоряет тишину, мешая ей растворить нас в себе. Но живы мы не пока говорим, а только когда нас слышно
.
«ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ»
Герой Беккета – человек, который нетвердо стоит на ногах. Оно и понятно. Земля тянет его вниз, небо – вверх. Растянутый между ними, как на дыбе, он не может встать с карачек. Заурядная судьба всех и каждого. Беккета интересовали исключительно универсальные категории бытия, равно описывающие любую разумную особь.
Беккета занимала «человеческая ситуация»
. А для этого достаточно минимального инвентаря.
Однако, при всем минимализме пьесы, в ней угадываются сугубо личные, автобиографические мотивы. Как и в двух своих предыдущих шедеврах, Беккет списывал драматическую пару с жены и себя. Друзья знали, что в «Годо» попали без изменения диалоги, которые им приходилось слышать во время семейных перебранок за столом у Беккетов.
Сократ говорил, что неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть. У героев Беккета нет другого выхода.
– Я так не могу, – говорит Эстрагон в «Годо».
– Это ты так думаешь, – отвечает ему Владимир.
И он, конечно, прав, потому что, попав на сцену, они не могут с нее уйти, пока не упадет занавес.
Драматург, который заменяет своим персонажам Бога, бросил их под огнями рампы, не объяснив, ни почему они туда попали, ни что там должны делать.
Запертые в трех стенах, они не могут покинуть пьесу и понять ее смысла.
Ледяное новаторство Беккета в том, что он с беспрецедентной последовательностью реализовал вечную метафору «Мир – это театр». Оставив своих героев сражаться с бессодержательной пустотой жизни, он предоставил зрителям наблюдать, как они будут выкручиваться.
САМЮЭЛЬ БЕККЕТ
Сэмюэл Баркли Беккет , ирландский драматург, романист и поэт, родился в Дублине. Получив домашнее протестантское воспитание, Сэмюэл поступил сначала в частную привилегированную школу, а затем в Эрлсфортский интернат. С 1920 по 1923 г. Сэмюэл учится в Портора-Ройэл-скул в Северной Ирландии, где увлекается крикетом, регби, боксом и плаванием.
В дублинском Тринити-колледже Беккет изучает языки и читает Луиджи Пиранделло и Шона О"Кейси. Получив в 1927 г. степень бакалавра искусств и диплом с отличием, он в течение года преподает в Белфасте, а затем едет в Париж, где работает учителем английского языка в Эколь нормаль сюперьер и где знакомится с Джеймсом Джойсом, который становится его близким другом.
В Париже Беккет пишет критический монолог «Пруст» («Proust», 1931) и «Блудоскоп» («Whoroscope», 1930), драматическую аллегорию – монолог Рене Декарта, философа, труды которого Беккет изучает в это время.
Беккет также помогает полуслепому Джеймсу Джойсу в работе над романом «Поминки по Финнегану».
В конце 1930 г. Беккет возвращается в Тринити-колледж, где в 1931 г. получает степень магистра искусств, а затем преподает около года французский язык. Как и Джойс, Беккет чувствовал, что его творческий потенциал подавляется тем, что он назвал «гнетом ирландской жизни», и вскоре принял решение навсегда уехать за границу.
ТВОРЧЕСТВО БЕККЕТА
После смерти отца Беккет получил ежегодную ренту и поселился в Лондоне, где прошел курс психоанализа. Опубликовав сборник коротких рассказов «Больше уколов, чем пинков» («More Kicks Than Pricks», 1934), писатель приступает к работе над романом «Мерфи» («Murphy»), который будет издан в 1938 г. Прожив около года в Лондоне, Беккет возвращается в Париж. Хотя «Мерфи» и не имел коммерческого успеха, благожелательный отзыв Джойса создал Беккету репутацию серьезного писателя.
Приблизительно в это же время Беккет знакомится с пианисткой Сюзанной Дешво-Дюмсниль, на которой женится в 1961 г. В 1939 г. Беккет приехал в Ирландию навестить мать, но, узнав о начале второй мировой войны, вернулся в Париж, где вместе с Дешво-Дюмсниль принимал активное участие в движении Сопротивления. В 1942 г., едва избежав ареста, они бежали от гестапо в Руссийон на юг Франции.
На протяжении последующих двух лет Беккет работал разнорабочим и писал роман «Уотт» – последний из написанных им по-английски. Название романа и имя главного героя представляют собой игру слов: «Watt» – это измененное английское «What» («что»); тема романа – тщетная попытка Уотта вести рациональное существование в иррациональном мире.
После окончания второй мировой войны Беккет недолгое время работал в ирландском Красном Кресте в Париже. За антифашистскую деятельность писатель получил Военный крест и медаль за участие в Сопротивлении от французского правительства. С этого времени Беккет начинает писать по-французски: роман «Мерсье и Камье» («Mercier et Camier», 1970), а также трилогию «Моллой» («Molloy», 1951), «Малон умирает» («Malon meurt», 1951) и «Неназываемый» («L"lnnommable», 1953).
БЕККЕТ И ТЕАТР АБСУРДА
Хотя трилогия «Моллой» и занимает важное место в творчестве Беккета, международное признание писателю принесла пьеса «В ожидании Годо» («En Attendant Godot»), написанная в 1949 г. и изданная по-английски в 1954 г. Отныне Беккет считается ведущим драматургом театра абсурда. «Эта пьеса заставила меня пересмотреть те законы, по которым прежде строилась драма, – писал английский критик Кеннет Тайнен. – Я вынужден был признать, что законы эти недостаточно гибкие».
В 60-50-е гг. Беккет много пишет для театра, радио и телевидения.
В 1969 г. Самюэлю Беккету присуждается Нобелевская премия по литературе «за совокупность новаторских произведений в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом».
В течение последующих 10 лет Беккет писал одноактные пьесы, некоторые из которых сам ставил в лондонских и немецких театрах. Его 70-летие было отмечено рядом постановок в лондонском «Ройял Корт-тиэтре». В 1978 г. писатель опубликовал «Вирши» («Mirlitonnades»), сборник коротких стихотворений, за которым последовал рассказ «Компания» («Company»), переработанный год спустя для постановки на Би-би-си, а также на сцене лондонских и нью-йоркских театров. Пьеса «Долой все странное» («All Strange Away», 1979) начинается словами: «Воображение умерло. Вообразите!»
ПЬЕСЫ БЕККЕТА
«Конец игры»
(Fin de partie, 1957)
– одноактная пьеса, написанная между 1954 и 1956 гг. и переведенная Беккетом на английский язык в 1958 г., является еще более статичной и герметичной, чем «В ожидании Годо».
Четыре персонажа: слепой, парализованный Хамм, его слуга и родители сидят в пустой комнате и тщетно ждут конца света. Хамм, поясняет Беккет, – «это король в шахматной партии, проигранной с самого начала». В шахматах игра кончается, когда королю ставят мат, однако в пьесе «Конец игры», как, впрочем, и «В ожидании Годо», мата нет, есть только пат.
«Последняя запись Крэппа» (Krapp"s Last Tape, 1958) – единственное действующее лицо, престарелый Крапп, проводит свои последние дни, слушая магнитофонные записи собственных монологов тридцатилетней давности. Хотя он и собирается записать на магнитофон свой последний монолог, пьеса кончается в полной тишине. В этой пьесе, своеобразном диалоге молодости и старости, вновь звучит тема тщетности и суетности бытия.
«Счастливые дни»
(Happy Days, 1961)
– в этой пронизанной иронией двухактной пьесе выведена некая Уинни; погребенная в землю по пояс, она с оптимизмом ожидает, когда зазвонит колокол, чтобы можно было уснуть до наступления смерти.
Уинни находит надежду в маленьких повседневных вещах, пришедших на память в монологе, который она мысленно ведет со своим мужем.
«Игра» (Play, 1963) – три персонажа (Ф1, Ф2 и М), находясь в больших урнах, без всякого выражения смотрят в одном направлении и временами побуждаются к произнесению отдельных монологов падающим на них лучом прожектора.
«Приход и уход» (Come and Go, 1966) – короткая пьеса, в которой действует группа людей, разыгрывая пантомиму и произнося бессодержательные тексты.
«Не я» (Not I, 1973) – огромный, беспрестанно говорящий, освещенный рот рассказывает историю старой дамы, которая молча стоит на сцене.
«Рокаби» (Rockaby, 1981) , «Огайская импровизация» "Ohio Impromptu", 1981) – в этих произведениях люди с раздвоенным «я» говорят сами с собой. Здесь выразились попытки Беккета свести до минимума речь и действие, а также закрепить новые формы отражения действительности.
О ТВОРЧЕСТВЕ БЕККЕТА
В своей речи по поводу вручения Беккету Нобелевской премии по литературе представитель Шведской академии Карл Рагнар Гиров отметил, что глубинный пессимизм Беккета тем не менее «содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что сострадание не имеет границ».
Некоторые критики обращают внимание на пессимизм Беккета: «Беккет поселяет нас в мир Пустоты, – пишет французский критик Морис Надо, – где впустую двигаются полые люди».
Многие критики, например англичанин Ричард Рауд, обращают внимание на язык Беккета «Я не думаю, – пишет Рауд, – что кто-нибудь из современных писателей так великолепно владеет английским (и французским) языком, как Беккет».
По мнению американского литературоведа Санфорда Стернлихта, «Беккет является наиболее влиятельным из современных драматургов, основополагающей фигурой в современной драме».
Все, что я сам смог понять, я показал. Это не много, конечно. Но мне довольно, и даже более того»25, − написал Беккет в письме Мишелю Полаку в начале 1952 г. по поводу пьесы «В ожидании Годо
Сам Беккет настаивал на том, что всегда остается «необъяснимое»
- Образ Голгофы (лобного места). Голгофа – это место, куда пролилась кровь распятого Христа, то есть был искуплен первородный грех. Этот символ неочевиден, так как вводится с помощью слова “skull”, которое много раз звучит в монологе Лаки в 1 акте. Некоторые русские варианты перевода не передают это значение (С. Исаев − «душа»), другие оставляют частично (А. Михаилян − «голова»). Это значит, что из абсурдной болтовни Лаки можно понять, что над людьми по-прежнему влавствует «череп», как будто не было Искупления.
- Мотив Судного дня и прихода Царства Божия . Беккет ссылается на библейскую притчу: «Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце, а исполнившееся желание — как древо жизни». Первую часть этой пословицы приблизительно цитирует Владимир, услышав о «последней минуте». Герой не в силах вспомнить, «кто это сказал». В русских переводах эта отсылка к Библии не уцелела:
В. − (мечтательно) – Последняя минута… – (задумчиво) – Хорошо будет, да не скоро сбудется (Hope deferred maketh the something sick). Кто это сказал?
- Образ посланца Божия. Владимир слышит звуки, якобы символизирующие приближение Годо.
«Да ну! Просто ветер в камышах» (Pah! The wind in the reeds), − откликается Эстрагон.
Однако «колеблемый ветром тростник (камыш)» − это символ посланца Божия, он призван «приготовить путь» Спасителю.
- Ожидание Годо . Владимир и Эстрагон, в сущности, не знают, зачем ждут Годо. Это говорит о том, что они просто верят в его пришествие, верят, что он способен изменить их жизнь и придать ей смысла. Ожидание Годо – это вера в Бога, попытка обрести какую-то спокойную гавань в хаосе жизни. Сам Беккет в своем интервью говорил об «отсутствии ясности» у современного человека, «если только он не верит в общее спасение». Его герои верят, им ясно, что ожидание не напрасно. Это придает им силы жить.
- Место действия (willow . . . that tree . . . that bog…) пьесы Беккета весьма показательно:
Э. – …Ты уверен, что это здесь?
В. – …Он сказал, около дерева. (Они смотрят на дерево.) Ты видишь другие деревья?
Э. – Что это?
В. – Похоже на иву.
Э. – …Это скорее куст.
В. – Деревце.
Э. – Куст.
В. – Де… (меняется) Что ты хочешь этим сказать? Что мы ошиблись местом?
В. – (Оглядываясь вокруг себя.) …Тебе знакомо это место?
В. – …И все же… Это дерево… (Поворачиваясь к публике.)…это болото.
Дерево-ива, болото, куст – такие же детали пейзажа использованы в библейской Книге Иова. Там, где речь идет о кротких и покорных Сотворившему, их мощном бегемоте и бесстрашном левиафане:
«И отвечал Господь Иову из бури и сказал: …он ложится под тенистыми деревьями, под кровом тростника и в болотах; тенистые дерева покрывают его своею тенью; ивы при ручьях окружают его…» (Иов 40: 1, 16-17)
Вот, к чему приходил ветхозаветный Иов:
«И отвечал Иов Господу и сказал: знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. …Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (Иов 42:1-2, 6)
«Намерение Господа не может быть остановлено» − из этого исходил и Св. Августин в своей трактовке Предопределения и благодати, опираясь на сказанное Св. апостолом Павлом:
«А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил». (Рим. 8:30)
Клоуны Беккета не знают, а чувствуют и верят, что надо смиренно ждать.
- Герои – двойники : Гого и Диди, Лаки и Поццо, даже у мальчика есть брат. Первая библейская ассоциация возникает с Ноевым ковчегом, где было каждой твари по паре. В одиночку жить бессмысленно, а выжить невозможно. Об импульсивном Эстрагоне заботится более спокойный Владимир, мальчик печется о своем больном брате, у третьей пары отношения иные, но они тоже не могут друг без друга. И если бы не было тьмы, мы бы не знали, что существует свет, и наоборот.
Атеистическое толкование толкование пьесы «В ожидании Годо»
Герои Беккета «введены в заблуждение своей культурой», и то, что они продолжают носиться с «осколками веры и обрывками библейской фразеологии», лишь усиливает их мучения, поэтому все религиозные символы, перечисленные выше означают лишь то, что автор считает веру напрасной. В этой связи важно упомянуть, что герои ведут себя, как клоуны. Они выглядят жалко и комично, с них сваливается одежда, им мала обувь, они постоянно попадают в нелепые ситуации. Это становится очевидно, если посмотреть спектакль. Значит, автор находит верующих трагически смешными, так как не высмеивает их, а вызывает к ним сочувствие.
Основные символы в пьесе «В ожидании Годо». Кто такой Годо?
— Дорога и Дерево. Дорога означает движение, динамику, вечный путь, а дерево – статику. Это непреодолимое противоречие жизни, заложенное и в названии. Кто же такой Годо? «Go — dot» (в русском варианте окончание не произносится и не пишется) переводится, как «иди» «точка». То есть, противостояние движения и статики – ключ к смыслу пьесы. Все мы ждем чего-то или кого-то, жизнь проходит в ожидании. У каждого из нас свой Годо, своя мечта, но желания человеческие противоречивы, как и сами люди. Они хотят одного, но за эти кроется совершенно иное. Герои Беккета хотят измениться, но ничего не делают. Хотят, что бы гора сама пришла к Магомету, а не наоборот. Никто из них не идет к Годо, хотя сами они только и ждут, чтобы он пришел. Иди и … точка. Слово не выходит за рамки слова, не приводит к действию.
— Ботинки . Эстрагон сравнивает себя с Христом, ему малы ботинки, но следующие велики, то есть у него кризис среднего возраста, возраст Христа. Поэтому его и тянет к суициду.
— Ожидание Годо – бессмысленная вера в бога, который не придет, зато обещает с три короба. Мальчики – блаженные его посланники, которые развиты на уровне ребенка. Один из них даже пострадал, то есть свихнулся. Так, в пьесе «Конец игры» всего четыре действующих лица, которые сидят в пустой комнате в ожидании конца света. В «Последней ленте Крэппа» количество персонажей сводится к одному, а сценическое действие заключается в прослушивании неким стариком своих собственных монологов, записанных тридцать лет назад на магнитофон.
Герои Беккета пытаются найти, разглядеть знаки на дереве, на небе, в шляпе, в башмаках, вытряхнуть из них какое-то свидетельство, знамение. Но приходят к выводу, что «ничего не поделаешь»: надо смиренно ждать.
Эстрагон сидит на холмике и безуспешно пытается стащить с ноги башмак. Входит Владимир и говорит, что рад возвращению Эстрагона: он уж думал, что тот исчез навсегда. Эстрагон и сам так думал. Он провёл ночь в канаве, его били - он даже не заметил кто. Владимир рассуждает о том, что трудно все это вынести в одиночку. Надо было думать раньше, если бы они давным-давно, ещё в девяностые годы, бросились с Эйфелевой башни вниз головой, то были бы среди первых, а теперь их даже наверх не пустят. Владимир снимает шляпу, трясёт её, но из неё ничего не выпадает. Владимир замечает, что, видно, дело не в башмаке: просто у Эстрагона такая нога. Владимир задумчиво изрекает, что один из разбойников был спасён, и предлагает Эстрагону покаяться. Он вспоминает Библию и удивляется, что из четырёх евангелистов только один говорит о спасении разбойника, и все почему-то верят ему. Эстрагон предлагает уйти, но Владимир считает, что уходить нельзя, ведь они ждут Годо, и если он не придёт сегодня, то надо будет ждать его здесь завтра Годо обещал прийти в субботу. Эстрагон и Владимир уже не помнят, ждали ли они Годо вчера, не помнят, суббота сегодня или какой-то другой день. Эстрагон задрёмывает, но Владимиру сразу становится одиноко, и он будит товарища. Эстрагон предлагает повеситься, но они никак не могут решить, кому вешаться первым, и в конце концов решают ничего не делать, ибо так безопаснее. Они подождут Годо и узнают его мнение. Они никак не могут вспомнить, о чем они просили Годо, кажется, они обращали к нему что-то вроде неопределённой мольбы. Годо ответил, что он должен подумать, посоветоваться с семьёй, списаться кое с кем, порыться в литературе, свериться с банковскими счетами и только после этого принять решение.
Слышен пронзительный вопль. Владимир и Эстрагон, прижавшись друг к другу, замирают от страха. Входит Лаки с чемоданом, складным стулом, корзиной с едой и пальто; вокруг шеи у него верёвка, конец которой держит Поццо. Поццо щёлкает кнутом и погоняет Лаки, браня его на чем свет стоит. Эстрагон робко спрашивает Поццо, не Годо ли он, но Поццо даже не знает, кто такой Годо. Поццо путешествует один и рад встретить себе подобных, то есть тех, кто сотворён по образу и подобию Божьему. Он не может долго обходиться без общества. Решив сесть, он велит Лаки подать стул. Лаки ставит на землю чемодан и корзину, подходит к Поццо, раскладывает стул, затем отходит и снова берет в руки чемодан и корзину. Поццо недоволен: стул надо поставить ближе. Лаки снова ставит чемодан и корзину, подходит, переставляет стул, затем снова берет в руки чемодан и корзину. Владимир и Эстрагон недоумевают: почему Лаки не поставит вещи на землю, зачем он все время держит их в руках? Поццо принимается за еду. Съев цыплёнка, он бросает на землю его кости и раскуривает трубку. Эстрагон робко спрашивает, нужны ли ему кости. Поццо отвечает, что они принадлежат носильщику, но если Лаки от них откажется, Эстрагон может их взять. Поскольку Лаки молчит, Эстрагон подбирает кости и начинает их грызть. Владимир возмущается жестокостью Поццо: разве можно так обращаться с человеком? Поццо, не обращая внимания на их осуждение, решает выкурить ещё одну трубку. Владимир и Эстрагон хотят уйти, но Поццо приглашает их остаться, ведь иначе они не встретятся с Годо, которого так ждут.
Эстрагон пытается выяснить у Поццо, почему Лаки не ставит свои чемоданы. После того как он несколько раз повторяет свой вопрос, Поццо наконец отвечает, что Лаки имеет право поставить тяжёлые вещи на землю, и коль скоро он этого не делает, значит, он этого не хочет. Вероятно, он надеется разжалобить Поццо, чтобы Поццо его не прогонял. Толку от Лаки как от козла молока, с работой он не справляется, вот Поццо и решил от него избавиться, но по доброте душевной, вместо того чтобы просто вышвырнуть Лаки, он ведёт его на ярмарку в надежде получить за него хорошую цену. Поццо считает, что лучше всего было бы убить Лаки. Лаки плачет. Эстрагон жалеет его и хочет утереть ему слезы, но Лаки изо всей силы пинает его ногой. Эстрагон плачет от боли. Поццо замечает, что Лаки перестал плакать, а Эстрагон начал, так что количество слез в мире всегда остаётся неизменным. Так же и со смехом Поццо говорит, что всем этим замечательным вещам его научил Лаки, ведь они вместе уже шестьдесят лет. Он велит Лаки снять шляпу. Под шляпой у Лаки длинные седые волосы. Когда сам Поццо снимает шляпу, то оказывается, что он совершенно лыс. Поццо рыдает, говоря, что не может идти с Лаки, не может его больше выносить. Владимир укоряет Лаки за то, что тот истязает такого доброго хозяина. Поццо успокаивается и просит Владимира и Эстрагона забыть все, что он им говорил. Поццо произносит напыщенную речь о красоте сумерек. Эстрагону и Владимиру скучно. Чтобы их развлечь, Поццо готов приказать Лаки спеть, сплясать, продекламировать или подумать. Эстрагон хочет, чтобы Лаки сплясал, а потом подумал. Лаки пляшет, затем думает вслух. Он произносит длинный научно-заумный монолог, лишённый всякого смысла. Наконец Поццо и Лаки уходят. Эстрагон тоже хочет уйти, но Владимир останавливает его: ведь они ждут Годо. Приходит мальчик и говорит, что Годо просил передать, что сегодня он не придёт, но обязательно придёт завтра. Наступает ночь. Эстрагон решает не носить больше свои башмаки, пусть лучше их возьмёт кто-нибудь, кому они впору. А он будет ходить босиком, как Христос. Эстрагон пытается вспомнить, сколько лет они знакомы с Владимиром. Владимир считает, что лет пятьдесят. Эстрагон вспоминает, как он однажды бросился в Рону, а Владимир его выловил, но Владимир не хочет ворошить прошлое. Они думают, не расстаться ли им, но решают, что пока не стоит. «Ну что, пойдём?» - говорит Эстрагон. «Пойдём», - отвечает Владимир. Оба не двигаются с места.
Следующий день. Тот же час. То же место, но на дереве, накануне совсем голом, появилось несколько листьев. Входит Владимир, рассматривает стоящие посреди сцены башмаки Эстрагона, потом напряжённо вглядывается в даль. Когда появляется босой Эстрагон, Владимир радуется его возвращению и хочет обнять его. Поначалу тот не подпускает его к себе, но вскоре смягчается, и они бросаются друг другу в объятия. Эстрагона снова били. Владимир жалеет его. Им лучше поодиночке, но все же они каждый день приходят сюда и убеждают себя, что рады видеть друг друга. Эстрагон спрашивает, чем им заняться, раз они так рады. Владимир предлагает ждать Годо. Со вчерашнего дня многое изменилось: на дереве появились листья. Но Эстрагон не помнит, что было вчера, он не помнит даже Поццо и Лаки. Владимир и Эстрагон решают поговорить спокойно, раз уж они не умеют молчать. Болтовня самое подходящее занятие, чтобы не думать и не слушать. Им чудятся какие-то глухие голоса, и они долго обсуждают их, потом решают начать все сначала, но начать - самое трудное, и хотя начинать можно с чего угодно, надо все-таки выбрать, с чего именно. Отчаиваться рано. Вся беда в том, что мысли все равно одолевают. Эстрагон уверен, что вчера они с Владимиром здесь не были. Они были в какой-то другой дыре и весь вечер болтали о том о сём и продолжают болтать который год. Эстрагон говорит, что стоящие на сцене башмаки - не его, они совсем другого цвета. Владимир предполагает, что кто-то, кому жали башмаки, взял башмаки Эстрагона, а свои оставил. Эстрагон никак не может понять, зачем кому-то его башмаки, ведь они тоже жали. «Тебе, а не ему», - объясняет Владимир. Эстрагон пытается разобраться в словах Владимира, но безуспешно. Он устал и хочет уйти, но Владимир говорит, что нельзя уходить, надо ждать Годо.
Владимир замечает шляпу Лаки, и они с Эстрагоном надевают по очереди все три шляпы, передавая их друг другу: свои собственные и шляпу Лаки. Они решают поиграть в Поццо и Лаки, но вдруг Эстрагон замечает, что кто-то идёт. Владимир надеется, что это Годо, но тут оказывается, что с другой стороны тоже кто-то идёт. Боясь, что они окружены, друзья решают спрятаться, но никто не приходит: вероятно, Эстрагону просто показалось. Не зная, чем заняться, Владимир и Эстрагон то ссорятся, то мирятся. Входят Поццо и Лаки. Поццо ослеп. Лаки несёт те же вещи, но теперь верёвка короче, чтобы Поццо было легче идти за Лаки. Лаки падает, увлекая за собой Поццо. Лаки засыпает, а Поццо пытается встать, но не может. Понимая, что Поццо в их власти, Владимир и Эстрагон обдумывают, на каких условиях стоит ему помочь. Поццо обещает за помощь сто, потом двести франков. Владимир пытается его поднять, но сам падает. Эстрагон готов помочь Владимиру подняться, если после этого они уйдут отсюда и не вернутся. Эстрагон пытается поднять Владимира, но не может удержаться на ногах и тоже падает. Поццо отползает в сторону. Эстрагон уже не помнит, как его зовут, и решает называть его разными именами, пока какое-нибудь не подойдёт. «Авель!» - кричит он Поццо. В ответ Поццо зовёт на помощь. «Каин!» - кричит Эстрагон Лаки. Но отзывается снова Поццо и снова зовёт на помощь. «В одном - все человечество», - поражается Эстрагон. Эстрагон и Владимир встают. Эстрагон хочет уйти, но Владимир напоминает ему, что они ждут Годо. Подумав, они помогают Поццо встать. Он не стоит на ногах, и им приходится поддерживать его. Глядя на закат, они долго спорят, вечер сейчас или утро, закат это или восход. Поццо просит разбудить Лаки. Эстрагон осыпает Лаки градом ударов, тот встаёт и собирает поклажу. Поццо и Лаки собираются идти. Владимир интересуется, что у Лаки в чемодане и куда они направляются. Поццо отвечает, что в чемодане песок, и они идут дальше. Владимир просит Лаки спеть перед уходом, но Поццо утверждает, что Лаки немой. «Давно ли?» - удивляется Владимир. Поццо теряет терпение. Почему его терзают вопросами о времени? Давно, недавно... Все происходит в один прекрасный день, похожий на все остальные. В один день мы родились и умрём в тот же день, в ту же секунду. Поццо и Лаки уходят. За сценой слышен грохот: видно, они снова упали. Эстрагон задрёмывает, но Владимиру становится одиноко и он будит Эстрагона. Владимир не может понять, где сон, где явь: может быть, на самом деле он спит? И когда завтра он проснётся или ему покажется, что он проснулся, что он будет знать о сегодняшнем дне, кроме того, что они с Эстрагоном до самой ночи ждали Годо? Приходит мальчик. Владимиру кажется, что это тот же самый мальчик, который приходил вчера, но мальчик говорит, что пришёл впервые. Годо просил передать, что сегодня не придёт, но завтра придёт обязательно.
Эстрагон и Владимир хотят повеситься, но у них нет крепкой верёвки. Завтра они принесут верёвку и, если Годо снова не придёт, повесятся. Они решают разойтись на ночь, чтобы утром вернуться и снова ждать Годо. «Идём», - говорит Владимир. «Да, Пошли», - соглашается Эстрагон. Оба не трогаются с места.
Пересказала
En attendant Godot.
Название самой известной пьесы (1952) ирландского писателя и драматурга - лауреата Нобелевской премии по литературе (1969) Сэмюэля Беккета (1906-1989), типичной для театра абсурда. Главные персонажи пьесы бродяги Владимир и Эстрагон проводят время в томительном ожидании некоего Годо, который на сцене так и не появляется.
Владимир: - Зачем мы здесь - вот вопрос. К счастью, ответ нам известен. Да, да, в этой чудовищной неразберихе ясно только одно: мы здесь затем, чтобы ждать, пока придет Годо. Многие ли могут сказать то же самое?
Эстрагон: - Миллионы.
С одной стороны, автор уподобляет всю человеческую жизнь вечному ожиданию чего-то, что так и не происходит, с другой - Годо, по Беккету, есть символ «невыразимого», что нельзя описать словами, как и сам смысл человеческого существования. Поэтому на вопрос, кого он имел в виду под именем Годо, драматург ответил: «Если бы я знал, я написал бы об этом в пьесе».
Герои пьесы «В ожидании Годо» Владимир и Эстрагон словно завязли во времени, пригвожденные к одному месту ожиданием некого Годо, встреча с которым, по их мнению, внесет смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. Сюжет пьесы не поддается однозначному истолкованию. Зритель по своему усмотрению может определить Годо как конкретное лицо, Бога, сильную личность, Смерть и т.д.
Пару слов от меня...прежде чем выложу краткое содержание этой пьесы...
Это произведение просто поразительно...
Конца у истории нет, потому что нет возможности выйти из замкнутого круга, и альтернативы у ожидания тоже нет...
Как я могу помочь встать другому, если мне самому не на что опереться?..
Пересказала О. Э. Гринберг
Эстрагон сидит на холмике и безуспешно пытается стащить с ноги башмак. Входит Владимир и говорит, что рад возвращению Эстрагона: он уж думал, что тот исчез навсегда. Эстрагон и сам так думал. Он провел ночь в канаве, его били - он даже не заметил кто. Владимир рассуждает о том, что трудно все это вынести в одиночку. Надо было думать раньше, если бы они давным-давно, еще в девяностые годы, бросились с Эйфелевой башни вниз головой, то были бы среди первых, а теперь их даже наверх не пустят. Владимир снимает шляпу, трясет её, но из нее ничего не выпадает. Владимир замечает, что, видно, дело не в башмаке: просто у Эстрагона такая нога. Владимир задумчиво изрекает, что один из разбойников был спасен, и предлагает Эстрагону покаяться. Он вспоминает Библию и удивляется, что из четырех евангелистов только один говорит о спасении разбойника, и все почему-то верят ему. Эстрагон предлагает уйти, но Владимир считает, что уходить нельзя, ведь они ждут Годо, и если он не придет сегодня, то надо будет ждать его здесь завтра Годо обещал прийти в субботу. Эстрагон и Владимир уже не помнят, ждали ли они Годо вчера, не помнят, суббота сегодня или какой-то другой день. Эстрагон задремывает, но Владимиру сразу становится одиноко, и он будит товарища. Эстрагон предлагает повеситься, но они никак не могут решить, кому вешаться первым, и в конце концов решают ничего не делать, ибо так безопаснее. Они подождут Годо и узнают его мнение. Они никак не могут вспомнить, о чем они просили Годо, кажется, они обращали к нему что-то вроде неопределенной мольбы. Годо ответил, что он должен подумать, посоветоваться с семьей, списаться кое с кем, порыться в литературе, свериться с банковскими счетами и только после этого принять решение.
Слышен пронзительный вопль. Владимир и Эстрагон, прижавшись друг к другу, замирают от страха. Входит Лаки с чемоданом, складным стулом, корзиной с едой и пальто; вокруг шеи у него веревка, конец которой держит Поццо. Поццо щелкает кнутом и погоняет Лаки, браня его на чем свет стоит. Эстрагон робко спрашивает Поццо, не Годо ли он, но Поццо даже не знает, кто такой Годо. Поццо путешествует один и рад встретить себе подобных, то есть тех, кто сотворен по образу и подобию Божьему. Он не может долго обходиться без общества. Решив сесть, он велит Лаки подать стул. Лаки ставит на землю чемодан и корзину, подходит к Поццо, раскладывает стул, затем отходит и снова берет в руки чемодан и корзину. Поццо недоволен: стул надо поставить ближе. Лаки снова ставит чемодан и корзину, подходит, переставляет стул, затем снова берет в руки чемодан и корзину. Владимир и Эстрагон недоумевают: почему Лаки не поставит вещи на землю, зачем он все время держит их в руках? Поццо принимается за еду. Съев цыпленка, он бросает на землю его кости и раскуривает трубку. Эстрагон робко спрашивает, нужны ли ему кости. Поццо отвечает, что они принадлежат носильщику, но если Лаки от них откажется, Эстрагон может их взять. Поскольку Лаки молчит, Эстрагон подбирает кости и начинает их грызть. Владимир возмущается жестокостью Поццо: разве можно так обращаться с человеком? Поццо, не обращая внимания на их осуждение, решает выкурить еще одну трубку. Владимир и Эстрагон хотят уйти, но Поццо приглашает их остаться, ведь иначе они не встретятся с Годо, которого так ждут.
Эстрагон пытается выяснить у Поццо, почему Лаки не ставит свои чемоданы. После того как он несколько раз повторяет свой вопрос, Поццо наконец отвечает, что Лаки имеет право поставить тяжелые вещи на землю, и коль скоро он этого не делает, значит, он этого не хочет. Вероятно, он надеется разжалобить Поццо, чтобы Поццо его не прогонял. Толку от Лаки как от козла молока, с работой он не справляется, вот Поццо и решил от него избавиться, но по доброте душевной, вместо того чтобы просто вышвырнуть Лаки, он ведет его на ярмарку в надежде получить за него хорошую цену. Поццо считает, что лучше всего было бы убить Лаки. Лаки плачет. Эстрагон жалеет его и хочет утереть ему слезы, но Лаки изо всей силы пинает его ногой. Эстрагон плачет от боли. Поццо замечает, что Лаки перестал плакать, а Эстрагон начал, так что количество слез в мире всегда остается неизменным. Так же и со смехом. Поццо говорит, что всем этим замечательным вещам его научил Лаки, ведь они вместе уже шестьдесят лет. Он велит Лаки снять шляпу. Под шляпой у Лаки длинные седые волосы. Когда сам Поццо снимает шляпу, то оказывается, что он совершенно лыс. Поццо рыдает, говоря, что не может идти с Лаки, не может его больше выносить. Владимир укоряет Лаки за то, что тот истязает такого доброго хозяина. Поццо успокаивается и просит Владимира и Эстрагона забыть все, что он им говорил. Поццо произносит напыщенную речь о красоте сумерек. Эстрагону и Владимиру скучно. Чтобы их развлечь, Поццо готов приказать Лаки спеть, сплясать, продекламировать или подумать. Эстрагон хочет, чтобы Лаки сплясал, а потом подумал. Лаки пляшет, затем думает вслух. Он произносит длинный научно-заумный монолог, лишенный всякого смысла. Наконец Поццо и Лаки уходят. Эстрагон тоже хочет уйти, но Владимир останавливает его: ведь они ждут Годо. Приходит мальчик и говорит, что Годо просил передать, что сегодня он не придет, но обязательно придет завтра. Наступает ночь. Эстрагон решает не носить больше свои башмаки, пусть лучше их возьмет кто-нибудь, кому они впору. А он будет ходить босиком, как Христос. Эстрагон пытается вспомнить, сколько лет они знакомы с Владимиром. Владимир считает, что лет пятьдесят. Эстрагон вспоминает, как он однажды бросился в Рону, а Владимир его выловил, но Владимир не хочет ворошить прошлое. Они думают, не расстаться ли им, но решают, что пока не стоит. «Ну что, пойдем?» - говорит Эстрагон. «Пойдем», - отвечает Владимир. Оба не двигаются с места.
Следующий день. Тот же час. То же место, но на дереве, накануне совсем голом, появилось несколько листьев. Входит Владимир, рассматривает стоящие посреди сцены башмаки Эстрагона, потом напряженно вглядывается в даль. Когда появляется босой Эстрагон, Владимир радуется его возвращению и хочет обнять его. Поначалу тот не подпускает его к себе, но вскоре смягчается, и они бросаются друг другу в объятия. Эстрагона снова били. Владимир жалеет его. Им лучше поодиночке, но все же они каждый день приходят сюда и убеждают себя, что рады видеть друг друга. Эстратон спрашивает, чем им заняться, раз они так рады. Владимир предлагает ждать Годо. Со вчерашнего дня многое изменилось: на дереве появились листья. Но Эстрагон не помнит, что было вчера, он не помнит даже Поццо и Лаки. Владимир и Эстрагон решают поговорить спокойно, раз уж они не умеют молчать. Болтовня самое подходящее занятие, чтобы не думать и не слушать. Им чудятся какие-то глухие голоса, и они долго обсуждают их, потом решают начать все сначала, но начать - самое трудное, и хотя начинать можно с чего угодно, надо все-таки выбрать, с чего именно. Отчаиваться рано. Вся беда в том, что мысли все равно одолевают. Эстрагон уверен, что вчера они с Владимиром здесь не были. Они были в какой-то другой дыре и весь вечер болтали о том о сем и продолжают болтать который год. Эстрагон говорит, что стоящие на сцене башмаки - не его, они совсем другого цвета. Владимир предполагает, что кто-то, кому жали башмаки, взял башмаки Эстрагона, а свои оставил. Эстрагон никак не может понять, зачем кому-то его башмаки, ведь они тоже жали. «Тебе, а не ему», - объясняет Владимир. Эстрагон пытается разобраться в словах Владимира, но безуспешно. Он устал и хочет уйти, но Владимир говорит, что нельзя уходить, надо ждать Годо.
Владимир замечает шляпу Лаки, и они с Эстрагоном надевают по очереди все три шляпы, передавая их друг другу: свои собственные и шляпу Лаки. Они решают поиграть в Поццо и Лаки, но вдруг Эстрагон замечает, что кто-то идет. Владимир надеется, что это Годо, но тут оказывается, что с другой стороны тоже кто-то идет. Боясь, что они окружены, друзья решают спрятаться, но никто не приходит: вероятно, Эстрагону просто показалось. Не зная, чем заняться, Владимир и Эстрагон то ссорятся, то мирятся. Входят Поццо и Лаки. Поццо ослеп. Лаки несет те же вещи, но теперь веревка короче, чтобы Поццо было легче идти за Лаки. Лаки падает, увлекая за собой Поццо. Лаки засыпает, а Поццо пытается встать, но не может. Понимая, что Поццо в их власти, Владимир и Эстрагон обдумывают, на каких условиях стоит ему помочь. Поццо обещает за помощь сто, потом двести франков. Владимир пытается его поднять, но сам падает. Эстрагон готов помочь Владимиру подняться, если после этого они уйдут отсюда и не вернутся. Эстрагон пытается поднять Владимира, но не может удержаться на ногах и тоже падает. Поццо отползает в сторону. Эстрагон уже не помнит, как его зовут, и решает называть его разными именами, пока какое-нибудь не подойдет. «Авель!» - кричит он Поццо. В ответ Поццо зовет на помощь. «Каин!» - кри чит Эстрагон Лаки. Но отзывается снова Поццо и снова зовет на помощь. «В одном - все человечество», - поражается Эстрагон. Эстрагон и Владимир встают. Эстрагон хочет уйти, но Владимир напоминает ему, что они ждут Годо. Подумав, они помогают Поццо встать. Он не стоит на ногах, и им приходится поддерживать его. Глядя на закат, они долго спорят, вечер сейчас или утро, закат это или восход. Поццо просит разбудить Лаки. Эстрагон осыпает Лаки градом ударов, тот встает и собирает поклажу. Поццо и Лаки собираются идти. Владимир интересуется, что у Лаки в чемодане и куда они направляются. Поццо отвечает, что в чемодане песок, и они идут дальше. Владимир просит Лаки спеть перед уходом, но Поццо утверждает, что Лаки немой. «Давно ли?» - удивляется Владимир. Поццо теряет терпение. Почему его терзают вопросами о времени? Давно, недавно… Все происходит в один прекрасный день, похожий на все остальные. В один день мы родились и умрем в тот же день, в ту же секунду. Поццо и Лаки уходят. За сценой слышен грохот: видно, они снова упали. Эстрагон задремывает, но Владимиру становится одиноко и он будит Эстрагона. Владимир не может понять, где сон, где явь: может быть, на самом деле он спит? И когда завтра он проснется или ему покажется, что он проснулся, что он будет знать о сегодняшнем дне, кроме того, что они с Эстрагоном до самой ночи ждали Годо? Приходит мальчик. Владимиру кажется, что это тот же самый мальчик, который приходил вчера, но мальчик говорит, что пришел впервые. Годо просил передать, что сегодня не придет, но завтра придет обязательно.
Эстрагон и Владимир хотят повеситься, но у них нет крепкой веревки. Завтра они принесут веревку и, если Годо снова не придет, повесятся. Они решают разойтись на ночь, чтобы утром вернуться и снова ждать Годо. «Идем», - говорит Владимир. «Да, Пошли», - соглашается Эстрагон. Оба не трогаются с места.
Что помогает человеку жить?
Надежда?
Все мы надеемся и верим,что Годо обязательно придёт,пусть не сегодня-пусть завтра,но обязательно придёт.Проходит долгая-долгая жизнь в ожидании Годо.Мы носим пиджаки,
ботинки натирают нам ноги,ссоримся из-за пустяков,"философствуем" о "вечном",смеёмся над другими-реже над собой,не получаем от жизни то,на что рассчитывали,приходим в отчаяние,жизнь начинает казаться бессмысленной затеей,полным абсурдом или становится абсурдом,а может быть,ни то и ни другое,а что-то третье или четвёртое.Мы не довольны собой и другими.Мы страдаем.А что же Годо?Помнит ли он о нас?Знает ли,что мы ещё живы?И ждём его.
Мальчик:Что я должен передать мсье Годо,мсье?
Владимир:Передай ему...(думает).Передай ему,что ты нас видел...(пауза)Ведь ты нас видел, правда?
Правда!Мы всё ещё существуем! Мы здесь у этой плакучей ивы,или осины,или бузины,примеряя на неё Иудину верёвку,ждём Годо.Бесприютны и одиноки.Смысл не найден?Потерян,или его не было?
ТЫ ЕЩЁ ЛЮБИШЬ НАС,ГОДО?
Владимир:Он сегодня не придёт.
Мальчик:Нет,мсье.
Владимир:Но он придёт завтра.
Мальчик:Да,мсье.
Владимир:Обязательно.
Мальчик:Да,мсье.
Что помогает человеку жить?
НАДЕЖДА!!!
Владимир:Завтра мы повесимся.(Пауза)Если,конечно,Годо не придёт.
Эстрагон:А если он придёт?
Владимир:Тогда мы спасены.
Эстрагон:Ну что,пошли?
Владимир:Сперва подтяни брюки.
Эстрагон:Что?
Владимир:Подтяни брюки.
Эстрагон:Стянуть брюки?
Владимир:Под-тяни брюки!
эстрагон:Ты прав.(Подтягивает брюки.)
Пауза.
Владимир:Ну что,пошли?
Эстрагон:Пошли.
Не трогаются с места.Занавес.
Пьеса на русском => http://beerlady.narod.ru/literatura/bekket_godo.html
