Моцарт и сальери реквием. «Реквием Моцарта». В. С. Козырев. "Моцарт и Сальери" у Анатолия Васильева

Моцарт и Сальери - драматические сцены Н. Римского-Корсакова по одноименной трагедии А. Пушкина. Премьера состоялась 25 ноября 1898г. в Московской частной опере под управлением И. Труффм (В. Шкафер - Моцарт, Ф. Шаляпин - Сальери)

Оперу, написанную на неизмененный текст Пушкина и носящую речитативно-декламационный характер, принято сравнивать с Каменным гостем Даргомыжского. Несомненно во многом можно проследить их сходство. Но сама пьеса все же выдвигала перед композитором несколько иные задачи по сравнению с целями Даргомыжского.

Внешнего действия в "Моцарте и Сальери" практически нет. Конфликт сосредоточен на столкновении двух противоположных типов художников: непосредственного и самобытного гения и угрюмого рационалиста и догматика.Различны не только типы творцов, но и их характеры: Моцарт - светлый, чистый, не знающий расчета, благородный художник. А Сальери - фанатик, идущий на преступление. В основе драмы Пушкина - легенда об отравлении Моцарта, которое было якобы совершено завистником Сальери. Эта легенда получила весьма широкое распространение, однако достоверность её ссомнительна. У настоящего исторического Сальери была настоящая известность, не меньшая, чем у Моцарта в его время, а возможно, даже и превосходившая. Тем не менее вопрос о реальном развитии событий не столь существенен для художественной ценности произведения. В опере Римского-Корсакова центральным персонажем является не Моцарт, а Сальери. Его трагедия раскрыта с большой внутренней силой. В этой мрачной и жестокой душе есть могучая страсть. Сальери Пушкина и Римского-Корсакова - не мелкий преступник, он апокалиптический идеалист. Во имя своей страшной идеи он идет на убийство, нео эта же самая глубокая убежденность могла бы толкнуть его и на самоубийство.

Успехом опера была в значительной степени обязана гению Ф.Шаляпина . В его исполнении Сальери приобрел трагедийную мощь и философскую значительность. Сальери Шаляпина ненавидит Моцарта, считая его врагом искусства. Но, ненавидя, не может как музыкант не восхищаться его талантом. Отравляя Моцарта, Сальери плачет, наслаждаясь музыкой, которую больше никто не услышит. Победа артиста была одержана благодаря исключительному искусству выразительной декламации, способности певца-актера насытить действием каждый миг пребывания на сцене. Мимика Шаляпина была столь же выразительна, как и его пение. То, что он чувствовал, слушая музыку Моцарта, выражалось на его лице очень ярко. Это была немая музыка, контрапунктически нанакладывавшаяся на звуки Реквиема Моцарта. Шаляпин был создателем образа Сальери на оперной сцене и исполнял эту партию на протяжении всей жизни, до отъезда за границу он оставался еще и единственным исполнителем этой партии.

Моцартовский Реквием . Его воспринимают как музыкальное завещание композитора, его лебединую песню. Реквием занимает центральное место в пьесе Шеффера и в фильме Формана Амадеус . И в маленькой трагедии Пушкина Моцарт и Сальери - тоже

...Человек, одетый в черном, Учтиво поклонившись, заказал Мне Реквием и скрылся...

Мне день и ночь покоя не дает мой черный человек,

...совсем готов Уж Реквием.

В этих пушкинских строках - вся легенда о Реквиеме . Еще одна легенда, и еще один детектив. Попытаемся его распутать. Итак - история о Реквиеме и о черном человеке.

После смерти Моцарта стали распространяться слухи, которые вскоре превратились в легенды. О чем они? Об отравлении композитора. О предчувствии смерти. О Реквиеме . Сегодня мы поговорим о Реквиеме и о черном человеке - о предчувствии смерти. Одним из источников этих легенд была вдова Моцарта, Констанце. Она распространила разные версии об эпизодах биографии мужа. С течением времени она обогащала свои воспоминания все новыми деталями, всегда ставившими Моцарта и ее саму в наиболее выгодном свете. Все биографы композитора сошлись на том, что ей нельзя полностью доверять. Она манипулировала корреспонденцией покойного супруга, вычеркивая слова, имена и целые фразы. В дальнейшем все то, что портило имидж композитора, созданный агиографами, или отбрасывалось или уводилось на второй план. Так создавалась биография "немецкого Орфея". В легенде о Реквиеме есть два аспекта. Один касается авторства, другой заказчика - по легенде, неизвестного человека в черном или в сером.

[Mozart , Requiem - Lacrymosa.]

Недавно я прочел статью австрийского музыковеда Леопольда Кантнера по названию Салиери: соперник Моцарта или образец для подражания? Я попросил у автора интервью. Леопольд Кантнер - профессор Венского университета. Он мне назначил свидание в аудитории, где он преподает и у нас был довольно пространный разговор на тему его статьи. Но об этом в следующих передачах. Вернувшись в Прагу, я позвонил ему и задал еще несколько дополнительных вопросов по поводу моцартовского Реквиема . Вот что отвечал мне Леопольд Кантнер.

19-й век любил романтические истории - обстоятельство, которое сыграло на руку вдове Моцарта. Общеизвестно, что Реквием был сочинен по заказу графа Вальсега-цу-Штуппах и что Моцарт за это получил аванс. Оставшаяся сумма впоследствии была выплачена вдове. Но все дело в том, что работу над Реквиемом Моцарт не закончил. Вдова была исключительно жадной к деньгам. Все ее высказывания, касающиеся подлинности Реквиема , вызывают сомнения, поскольку в первую очередь ее интересовло как можно более выгодно продать эту работу. Она ухитрилась получить деньги за Реквием целых пять раз. От графа Вальсега - за работу, которая, по договоренности, сочинялась Моцартом анонимно. Затем она продала Реквием за 500 гульденов королю Пруссии. Далее она получила плату за одно из исполнений Реквиема . И, наконец, она его продала, сначала издателю Breitkopf&Haertel, а затем издателю Андре. Вдова Моцарта и была главным источником всей неразберихи и всех недоразумений вокруг Реквиема . Она эту неразбериху - можно сказать - культивировала, мутила воду, чтобы выудить как можно больше денег.

[Mozart , Requiem - Die irae.]

Дополним сведения, данные венским профессором Кантнером.

Мне день и ночь Покоя не дает мой черный человек

Пишет Пушкин.

Таинственный человек в черном был не кто иной как представитель графа Вальсега, заказчика Реквиема . Но заказчик был не обычный, и заказ был не из простых. Граф Вальсег-цу-Штуппах имел свою собственную капеллу и любил исполнять музыку - которую он заказывал разным композиторам - так, будто написана она им самим. Напомню слова Кантнера: работа сочинялась Моцартом анонимно. Есть все основания полагать, что Моцарт с самого начала знал, кто был заказчиком. И Моцарту было ясно, что, принимая заказ, он тем самым отказывается от авторства. Обратите внимание - не просто от материальной собственности на Реквием , что было бы нормально в те времена, но и от самой интеллектуальной собственности. Отказывался от нее - в пользу заказчика. И это уже - не нормально даже для тех времен. Великий Моцарт, прославленный во всей Европе, выступает в качестве, так сказать, музыкального негра. Ему до зареза нужны были деньги - и он согласился. Кое-кто из биографов пишет, что Моцарт скрывал эту сделаку даже от жены, так он ее стыдился. Эту интерпретацию не очень любят агиографы композитора. После получения заказа, а это было в июле 1791 года, Моцарт завершает работу над Волшебной флейтой , сочиняет Титово Милосердие , концерт для кларнета и маленькую масонскую кантату, регулярно посещает представления Волшебной флейты и... предается любимой игре - в биллиард: естественно, на деньги. Все это - в последние месяцы перед смертью. А работу над Реквиемом откладывает, хотя времени у него полно. Таким образом, утверждение большинства биографов, что Моцарт усердно работал над Реквиемом , и что Реквием остался незавершенным только потому что его застала скоропостижная смерть, в свете этой интерпретации, выглядит неправдоподобно. Профессор Венского университета Леопольд Кантнер:

Работа осталась незавершенной. Но ее надо было сдавать. Сначала вдова Моцарта обратилась к Иозефу Айблеру, другу Моцарта, который в свое время учаcтвовал в постановке оперы Cosi fan tutte . Айблер было взялся за дело, что отчетливо видно по сохранившейся партитуре с почерком Моцарта. Однако вскоре передумал и вернул работу вдове. Он мог узнать что Зюссмайр, другой композитор из моцартовского окружения, располагал набросками Моцарта. Но есть другая возможность. Айблер мог понять, что вдова Моцарта собиралась совершить обман. Мы ведь знаем, что она выдала сочинение за пренадлежащее Моцарту целиком и полностью. Это было мошенничеством. Айблер, возможно, не захотел в этом участвовать. Как бы то ни было, поручение получил после него Зюссмайр, который довел работу до конца, работая над оригинальной партитурой. В ее факсимиле отчетливо видно, что принадлежит Моцарту, и что - Зюссмайру. После того, как Зюссмайр завершил работу, Реквием был исполнен как сочинение графа Вальсега-цу-Штуппах в цистерцианской церкви города Винер-Нойштадт 12-го декабря 1793 года.

[Mozart , Requiem - Confutatis.]

Вся первая часть - Requiem, Te decet hymnus, Requiem, Kyrie - принадлежит Моцарту, включая инструментировку. От Dies irae до Lacrymosa вокальные партии тоже написаны Моцартом. Та же картина с Приношением даров. Моцарт писал вокальные партии к Domine Jesu Christe, Hostias et preces , инструментальные лишь набросаны. Lacrymosa обрывается на тринадцатом такте. Айблер добавил еще один такт - на чем его участие закончилось. До финала работу довел Зюссмайр, которому полностью принадлежат Sanctus, Benedictus, Agnus Dei и Pie Jesu Domine . Для Lux aeterna Зюссмайр использовал музыку Моцарта к Kyrie. Таков вклад Зюссмайра. Однако в Вене и Берлине были найдены записки Моцарта с эскизами к Реквиему и, возможно, у Моцарта были и другие наброски. Например, есть набросок к Benedictus , всего лишь несколько тактов. Зюссмайр мог это все видеть и использовать идеи Моцарта в своей работе над Реквиемом .

Спор о Реквиеме продолжается до сих пор. Мы услышали от Кантнера, кто и в какой мере участвовал в сочинении Реквиема . Но картина, на самом деле, еще сложней. К Реквиему было приложено немало рук. Например, партии для струнных инструментов, повторяющие вокальные линии Kyrie eleison , написал ученик Моцарта Фрайштеттер. После того как Айблер отказался от работы над Реквиемом, Констанце обратилась сначала не к Зюссмайру, а к Максимилиану Штадлеру, который инструментовал два движения в Приношении даров. Кантнер - о стилистической родословной Реквиема .

С одной стороны, стилистическая родословная моцартовского Реквиема довольно богатая. В частности его образцом был Реквием в до миноре Михаила Гайдна, сочиненный в 1771 году. Должен сразу сказать, что работа Моцарта намного выше, но тем не менее влияние Михаила Гайдна очевидно.

Леопольд Кантнер говорил о влиянии Реквиема Михаила Гайдна, младшего брата более известного композитора Иозефа Гайдна, на моцартовский Реквием . Послушаем, к примеру, Приношение Даров из Реквиема Михаила Гайдна.

[Haydn

А теперь - Приношение даров из Моцартовского Реквиема , в инструментировке Штадлера и Зюссмайра. Обратите особое внимание на последний отрывок - со слов Quam olim Abrahae.

[Mozart , Requiem, Offertorium (Приношение Даров).]

Вы, вероятно, заметили, что отрывки со слов Quam olim Abrahae в Приношении даров из Реквиемов Моцарта и Михаила Гайдна почти полностью совпадают. Родословная Реквиема - Кантнер продолжает:

В Tuba mirum , привлекательное и несколько манерное соло тромбона, можно отнести к традиции барокко, что отбрасывает Реквием назад на целое поколение. У Моцарта есть аналогичный пассаж тромбона в одной из его юношеских опер. Далее величественная драматичность сочинения, его сильная драматичность, вводит нас в поздний классицизм. Но Реквием состоит из многих слоев. Что касается Rex tremendae majestatis возникает вопроc: а не был ли Моцарт знаком с Реквиемом Чимарозы, сочиненным в Санкт-Петербурге в 1787 году? Не мог ли этот реквием послужить ему образцом?

Чимароза сочинил свой реквием в Санкт-Петербурге в начале 1787 по случаю кончины супруги неаполитанского посла. Это было его первое произведение в России. Был ли знаком Моцарт с его Реквиемом ? Мне тоже не удалось этого установить. Послушаем Rex tremendae из Реквиема Чимарозы, обращая внимание на вторую часть - слова Salva me fons pietatis - очень похожую на соответствующее место в Rex tremendae Моцарта.

[Cimarosa , Requiem, Rex tremendae.]

Aналогичный отрывок из моцартовского Реквиема .

[Mozart , Requiem, Rex tremendae.]

В 1731 году композитор Карл Филипп Эммануэль Бах сочинил свой Magnificat , который также считается прообразом моцартовского Requiemа . Стих Sicut erat in principio имеет явные аналогии с Кyrie из Реквиема . Послушаем первые такты.

[CPE Bach , Magnificat - Sicut erat.]

После нескольких тактов из Magnificat Карла Филиппа Эммануэля Баха - Kyrie из моцартовского Реквиэма .

[Mozart , Requiem - Kyrie.]

Сравнительно недавно музыковед Хартмут Кронес нашел еще одну модель моцартовского Реквиема . Это Реквием французского композитора Госсека, с которым и Моцарт и другой главный автор Реквиема Зюссмайр были вероятно знакомы. Introitus в Реквиеме Госсека очень похож на сочиненный Зюссмайром Agnus Dei моцартовского Реквиема . Хроматизмы в Лакримоза Госсека напоминают Recordare у Моцарта. Леопольд Кантнер о характере творчества Моцарта.

Моцарт был замечательным... он был гением в заимствовании чужих идей. Он их доводил до совершенства так, как этого не умели делать их авторы. Что касается Зюссмайра, то я со всей определенностью скажу, что он провел великолепную работу, не только в тех местах, в которых он использовал эскизы Моцарта, но и, например, при сочинении Agnus Dei . Это счастливое обстоятельство, что Айблера отклонил поручение вдовы. Позже Айблер стал весьма уважаемым композитором, но в то время ему не хватало того мастерства, который показал Зюссмайр, завершая моцартовскй Реквием.

Вернемся к мифам и легендам. Вдова Моцарта свидетельствовала, что незадолго до смерти Моцарт как-то произнес, что пишет Реквием для себя. Разумеется, романтики, агиографы истолковали эту фразу как предчувствие смерти. Это неправдоподобно - вплоть до ноября месяца, а умер он в начале декабря 1791 года, Моцарт чувствовал себя великолепно. Итальянский музыковед Пиеро Бускароли предлагает другую интерпретацию. Вспомним - Моцарт согласился написать Реквием для графа Вальсега анонимно, тем самым отказываясь от авторства. Не мог ли композитор иметь в виду, что похоронную музыку пишет для себя, потому что ему стыдно, что согласился на такую сделку, которую он ощущал как самое большое унижение в своей карьере? Не мог ли он иметь в виду, что этим он хоронит себя как человека и как профессионала?

[Mozart , Requiem - Requiem.]

Вдова Моцарта Констанце сознательно и систематически занималась фальсификацией биографии мужа, культивировала легенды, чтобы выкачать как можно больше денег. Историю с Реквиемом она сфальсифицировала по той же, чисто корыстной причине.

Такие легенды соответствовали романтическому духу тех времен. Во все времена легенды соответствуют вкусу масс потребителей. Они продаются легче, чем реальные истории, легче, чем подлинные факты жизни. В наше время эти легенды культивируются крупными корпорациями, выпускающими звукозаписи. Реквием и сегодня продается с помощью легенд. Сколько экземпляров Реквиема было продано после картины Формана Амадеус . Короче говоря, легенды, тем более оформленные художественно, приносят прибыль.

Я очень люблю Реквием Моцарта, всегда его любил. Но вот вопрос: Какова была бы коммерческая судьба его без черного человека, без легенды о предчувствии смерти, без легенды об отравлении?

Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет — и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Родился я с любовию к искусству;
Ребенком будучи, когда высоко
Звучал орган в старинной церкви нашей,
Я слушал и заслушивался — слезы
Невольные и сладкие текли.
Отверг я рано праздные забавы;
Науки, чуждые музыке, были
Постылы мне; упрямо и надменно
От них отрекся я и предался
Одной музыке. Труден первый шаг
И скучен первый путь. Преодолел
Я ранние невзгоды. Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.
Я стал творить; но в тишине, но в тайне,
Не смея помышлять еще о славе.
Нередко, просидев в безмолвной келье
Два, три дня, позабыв и сон и пищу,
Вкусив восторг и слезы вдохновенья,
Я жег мой труд и холодно смотрел,
Как мысль моя и звуки, мной рожденны,
Пылая, с легким дымом исчезали.
Что говорю? Когда великий Глюк
Явился и открыл нам новы тайны
(Глубокие, пленительные тайны),
Не бросил ли я все, что прежде знал,
Что так любил, чему так жарко верил,
И не пошел ли бодро вслед за ним
Безропотно, как тот, кто заблуждался
И встречным послан в сторону иную?
Усильным, напряженным постоянством
Я наконец в искусстве безграничном
Достигнул степени высокой. Слава
Мне улыбнулась; я в сердцах людей
Нашел созвучия своим созданьям.
Я счастлив был: я наслаждался мирно
Своим трудом, успехом, славой; также
Трудами и успехами друзей,
Товарищей моих в искусстве дивном.
Нет! никогда я зависти не знал,
О, никогда! — ниже, когда Пиччини
Пленить умел слух диких парижан,
Ниже́, когда услышал в первый раз
Я Ифигении начальны звуки.
Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
Змеей, людьми растоптанною, вживе
Песок и пыль грызущею бессильно?
Никто!.. А ныне — сам скажу — я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. — О небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений — не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан —
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

Входит Моцарт .

Ага! увидел ты! а мне хотелось
Тебя нежданной шуткой угостить.
Ты здесь! — Давно ль?
Сейчас. Я шел к тебе,
Нес кое-что тебе я показать;
Но, проходя перед трактиром, вдруг
Услышал скрыпку... Нет, мой друг, Сальери!
Смешнее отроду ты ничего
Не слыхивал... Слепой скрыпач в трактире
Разыгрывал voi che sapete. Чудо!
Не вытерпел, привел я скрыпача,
Чтоб угостить тебя его искусством.
Войди!

Входит слепой старик со скрыпкой.

Из Моцарта нам что-нибудь!

Старик играет арию из Дон-Жуана;
Моцарт хохочет.

И ты смеяться можешь?
Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеешься?
Нет.
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля,
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери.
Пошел, старик.
Постой же: вот тебе,
Пей за мое здоровье.

Старик уходит.

Ты, Сальери,
Не в духе нынче. Я приду к тебе
В другое время.
Что ты мне принес?
Нет — так; безделицу. Намедни ночью
Бессонница моя меня томила,
И в голову пришли мне две, три мысли.
Сегодня их я набросал. Хотелось
Твое мне слышать мненье; но теперь
Тебе не до меня.
Ах, Моцарт, Моцарт!
Когда же мне не до тебя? Садись;
Я слушаю.

(за фортепиано)

Представь себе... кого бы?
Ну, хоть меня — немного помоложе;
Влюбленного — не слишком, а слегка —
С красоткой, или с другом — хоть с тобой,
Я весел... Вдруг: виденье гробовое,
Незапный мрак иль что-нибудь такое...
Ну, слушай же.
Ты с этим шел ко мне
И мог остановиться у трактира
И слушать скрыпача слепого! — Боже!
Ты, Моцарт, недостоин сам себя.
Что ж, хорошо?
Какая глубина!
Какая смелость и какая стройность!
Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь;
Я знаю, я.
Ба! право? может быть...
Но божество мое проголодалось.
Послушай: отобедаем мы вместе
В трактире Золотого Льва.
Пожалуй;
Я рад. Но дай схожу домой сказать
Жене, чтобы меня она к обеду
Не дожидалась.
Жду тебя; смотри ж.
Нет! не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить — не то мы все погибли,
Мы все, жрецы, служители музыки,
Не я один с моей глухою славой....
Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство? Нет;
Оно падет опять, как он исчезнет:
Наследника нам не оставит он.
Что пользы в нем? Как некий херувим,
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!
Так улетай же! чем скорей, тем лучше.
Вот яд, последний дар моей Изоры.
Осьмнадцать лет ношу его с собою —
И часто жизнь казалась мне с тех пор
Несносной раной, и сидел я часто
С врагом беспечным за одной трапезой,
И никогда на шепот искушенья
Не преклонился я, хоть я не трус,
Хотя обиду чувствую глубоко,
Хоть мало жизнь люблю. Все медлил я.
Как жажда смерти мучила меня,
Что умирать? я мнил: быть может, жизнь
Мне принесет незапные дары;
Быть может, посетит меня восторг
И творческая ночь и вдохновенье;
Быть может, новый Гайден сотворит
Великое — и наслажуся им...
Как пировал я с гостем ненавистным,
Быть может, мнил я, злейшего врага
Найду; быть может, злейшая обида
В меня с надменной грянет высоты —
Тогда не пропадешь ты, дар Изоры.
И я был прав! и наконец нашел
Я моего врага, и новый Гайден
Меня восторгом дивно упоил!
Теперь — пора! заветный дар любви,
Переходи сегодня в чашу дружбы.

Сцена II

Особая комната в трактире; фортепиано.

Моцарт и Сальери за столом.

Что ты сегодня пасмурен?
Я? Нет!
Ты верно, Моцарт, чем-нибудь расстроен?
Обед хороший, славное вино,
А ты молчишь и хмуришься.
Признаться,
Мой Requiem меня тревожит.
А!
Ты сочиняешь Requiem? Давно ли?
Давно, недели три. Но странный случай...
Не сказывал тебе я?
Нет.
Так слушай.
Недели три тому, пришел я поздно
Домой. Сказали мне, что заходил
За мною кто-то. Отчего — не знаю,
Всю ночь я думал: кто бы это был?
И что ему во мне? Назавтра тот же
Зашел и не застал опять меня.
На третий день играл я на полу
С моим мальчишкой. Кликнули меня;
Я вышел. Человек, одетый в черном,
Учтиво поклонившись, заказал
Мне Requiem и скрылся. Сел я тотчас
И стал писать — и с той поры за мною
Не приходил мой черный человек;
А я и рад: мне было б жаль расстаться
С моей работой, хоть совсем готов
Уж Requiem. Но между тем я...
Что?
Мне совестно признаться в этом...
В чем же?
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек. За мною всюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит.

Когда бы все так чувствовали силу гармонии! Но нет…

Эта " маленькая трагедия" Пушкина представляет собой размышление автора о сущности творчества, о гениальности, о назначении искусства. Пушкин меняет первоначальный вариант названия "Зависть" на "Моцарт и Сальери", т.к. его интересует не нравственность завистника, а философия художника - творца. Музыка здесь - предмет спора героев, каждый из которых имеет свое представление об искусстве и его роли (смотри Приложение 1).

" У Сальери своя логика; на его стороне своего рода справедливость, парадоксальная в отношении к истине, но для него самого оправдываемая жгучими страданиями его страсти к искусству, не вознагражденной славою. Его страсть - род помешательства при здравом состоянии рассудка. Сальери так умен, так любит музыку и так понимает ее, что сейчас понял, что Моцарт - гений и что он, Сальери, ничто перед ним. Приобретенная им слава была счастием его жизни; он ничего больше не требовал у судьбы, - и вдруг видит он "безумца, гуляку праздного", на челе которого горит помазание свыше.

Моцарт по своему простодушию не подозревает собственного величия или не видит в нем ничего особенного. Для Моцарта слово "гений" нипочем; скажи ему, что он - гений, он преважно согласится с этим, начинайте доказывать, что он вовсе не гений, он согласится и с этим, и в обоих случаях равно искренно. В лице Моцарта Пушкин представил тип непосредственной гениальности, которая проявляет себя без усилия, без расчета на успех, нисколько не подозревая своего величия".

Соглашаясь с мнением В.Г.Белинского, мы хотели бы добавить: "В лице Моцарта автор представил тип непосредственной гениальности равной самому Пушкину". Ведь и понимание искусства и роли человека искусства, представленное Моцартом, созвучно пушкинскому. Попробуем это доказать, опираясь на трактовку пушкинского представления о поэзии и поэте, данную в статье А.Блока "О назначении поэта".

"Что такое поэт? Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами, но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому он - сын гармонии, поэт. Что такое гармония? Гармония есть согласие мировых сил, порядок мировой жизни. Поэт - сын гармонии; и ему дана какая - то роль в мировой культуре. Три дела возложены на него: во - первых - освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во - вторых, привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в - третьих, внести эту гармонию во внешний мир. Нельзя сопротивляться могуществу гармонии, внесенной в мир поэтом; борьба с нею превышает и личные и соединенные человеческие силы. "Когда бы все так чувствовали силу гармонии!" - томился одинокий Сальери. Но ее чувствуют все, только смертные - иначе, чем бог - Моцарт…

Первое дело, которого требует от поэта его служение, - бросить "заботы суетного света" для того, чтобы поднять внешние покровы, чтобы открыть глубину. Это требование выводит поэта из ряда "ничтожных мира". Мастерство требует вдохновения. "Вдохновение, - сказал Пушкин, - есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных".

Данную Блоком трактовку образа художника в представлении Пушкина можно отнести не только к Моцарту, но и к любому творцу (поэту, музыканту, художнику).

Истинное величие настоящего произведения искусства, по мнению Пушкина, проверяется не количеством концертов в шикарных концертных залах, а популярностью его среди "черни". Здесь, представителем народа является слепой скрипач, который играет Моцарта перед трактиром. Он слеп и не может увидеть, кто перед ним. Но эта мелодия ему нравится, она легко запоминается и увлекает его воображение. Моцарт же слышит недостатки в его игре, но не обращает внимания на них, и даже, наоборот, смеется. Это и есть признак истинной гениальности. Гениальная музыка должна жить в народе.

Итак, образ композитора, представление Моцарта об искусстве играют в данном произведении не только сюжетообразующую, композиционную роль, но и отражают идею этой "маленькой трагедии", что мы и попытались доказать.

Но нам представляется интересным не только идейная роль образа музыканта в данном произведении, но и роль образа музыки (реквиема Моцарта).

Реквием - предсмертное предчувствие, заупокойная месса на латинском языке. Реквием был написан Моцартом по заказу графа Вальзегга, который хотел выдать это произведение за свое. Работа над реквиемом была прервана смертью Моцарта. Заканчивал его ученик Моцарта Зюсьмаер. Таинственные обстоятельства заказа сочинения сильно поразили воображение уже больного в то время композитора. Незнакомый ему человек, одетый в черное, явился к нему, не захотел назвать своего имени. Моцарту казалось, что музыку он пишет на свою кончину. Пушкин точно фиксирует не только историю создания произведения, со всеми мистическими обстоятельствами ее, но и поддерживает и развивает легенду о том, что именно Сальери убил (отравил) Моцарта.

Реквием Моцарта далеко выходит за рамки строгого церковного произведения. В величественной и трогательной музыке композитор передал глубокое чувство любви к людям.

Традиционно Реквием состоит из 12 частей, наиболее важными из которых в свете понимания роли образа музыки в "Моцарте и Сальери" Пушкина, являются, на наш взгляд, "вечный покой", "день гнева", "день слез". Можно говорить о гневе Сальери на этого "безумца и гуляку праздного", Моцарта, гневе на судьбу, дарующую славу и гениальность тому, кто не трудится. Причиной этого гнева является простая человеческая зависть. "Днем слез" можно назвать страдания Моцарта по поводу встречи с "черным человеком", внутренний конфликт, порожденный этой встречей. "Вечный покой" - это смерть, обретение высшей гармонии, сон.

Именно эти три темы, переплетаясь, рождают мелодию и реквиема, и пушкинской "маленькой трагедии". Таким образом, настроение Реквиема становится лейтмотивом трагедии, отражением внутреннего конфликта ее героя.

По моему глубокому убеждению, Моцарт есть высшая, кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки.
П. Чайковский

Моцарт — это молодость музыки, вечно юный родник, несущий человечеству радость весеннего обновления и душевной гармонии.
Д. Шостакович

«Реквием Моцарта». В. С. Козырев (продолжение)

Вдову Моцарта не пустили на похороны, объяснив ее отсутствие болезненным состоянием в связи с пережитым горем. Потом ей сказали, что на месте погребения Вольфганга поставили крест. Но если даже предположить, что это было правдой, то остается загадкой, почему она впервые посетила кладбище только через много лет (лишь в 1808 году) К тому времени место погребения заросло травой и сравнялось, а могильщик, который совершал захоронение Моцарта, давно умер. И Констанца, естественно, не нашла никаких следов захоронения супруга.

Слухи об отравлении Моцарта получили особо широкое распространение после попытки самоубийства Сальери, предпринятой им в 1823 году и распространения сведений о признании его на исповеди. Хотя еще осенью 1791 года, когда Моцарт слег, Антонио Сальери уже открыто обвиняли в том, что это он отравил Моцарта, тем более, что они, несмотря на взаимные уверения в дружбе, были тайными соперниками.

Причем враждебность однозначно исходила лишь от Сальери. Отец Вольфганга, Леопольд Моцарт, еще 18 марта 1786 года писал своей дочери «Наннерль»: «Сальери со своими приспешниками опять готов перевернуть небо и ад, лишь бы только провалить постановку (оперы „Свадьба Фигаро“)...» Эту скрытую враждебность Сальери по отношению к Моцарту отмечали впоследствии многие исследователи взаимоотношений двух соперников.

Если даже оставить в стороне враждебность и вероятность отравления Сальери своего соперника, то «козни» Сальери заслуживают внимания хотя бы по той причине, которую, указывает Паумгартнер: «Имя Антонио Сальери тесно связано в истории музыки с именем Вольфганга Амадея Моцарта. Именно на него взваливается большая часть вины за финансовые неудачи Моцарта. С полным правом можно сказать, что он понимал значимость конкурента и боялся его, и потому плел интриги». Поэтому неоднократные, высказывания самого Моцарта, что его враг композитор Антонио Сальери покушался на его жизнь, а также намеки Констанце об этом, привели к тому, что это подозрение все снова и снова становится поводом для жарких дискуссий. При этом имеется в виду медленно действующий яд, который давался Моцарту через большие промежутки времени.

Хотя Моцартоведы в большинстве своем придерживаются официальной версии кончины В. А. Моцарта, согласно которой виновником считается Сальери, тем не менее не все склонны верить, что Сальери отравил Моцарта, что он завидовал ему. Сальери до самой смерти Моцарта имел все основания считать себя первым композитором. И его превосходство было убедительно закреплено уже в его титуле: первый капельмейстер империи... Его обожала и публика, и императорский двор. Его признала вся Европа. Опера Сальери «Тарар» шла при переполненных залах, а поставленный следом моцартовский «Дон Жуан» — провалился. И таких примеров можно привести достаточно. Так неужели этот самовлюбленный музыкант, да к тому же итальянец (музыка тогда считалась профессией итальянцев) мог позавидовать какому-то неудачнику, да к тому же немцу — Моцарту. И еще настолько позавидовать ему, что даже решил его отравить.