В Женеве на 88 году жизни скончался французский танцовщик и хореограф Ролан Пети, яркий представитель мировой балетной сцены XX века. Пети - автор более 150 балетных постановок, среди которых великий балет "Юноша и смерть". Может быть, Пети не был хореографом масштаба Баланчина или Бежара, но он обратил академический танец в живое театрализованное представление, и этим он интересен.
Ролан Пети родился в 1924 году во Франции. Его матерью была итальянка Роз Репето, впоследствии основавшая знаменитую фирму балетной обуви Repetto, отец был владельцем парижского бистро. Пети рано проявил интерес к искусству. Он очень любил танцевать под звуки пианолы в ресторане отца, который всячески поощрял его увлечения. По совету одного из посетителей Эдмон Пети отдал девятилетнего сына в балетную школу Парижской оперы, где его наставниками стали Густав Рико и Серж Лифарь.
После окончания школы 16-летний Пети был принят в кордебалет и уже в 19 исполнил свою первую сольную партию - в балете "Любовь-волшебница" Мануэля де Фальи. Однако юный танцовщик был не в восторге от методов работы Лифаря и не разделял его неоклассические взгляды. Ему хотелось сказать свое слово в балете, поэтому в 21 год он ушел из Парижской оперы и начал ставить сам в рамках "Танцевальных вечеров" в Театре Сары Бернар.
В то время Пети вращался в кругу парижской богемы, со многими представителями которой он познакомился благодаря Жану Кокто. С писателем Пети свел случай: они познакомились, когда Пети был еще учеником балетной школы, и стали друзьями. Хореограф часто бывал в гостях у Кокто, к которому заходили знаменитые художники, писатели и музыканты. Среди новых знакомых Пети оказались критик Ирен Лидова и помощник Сергея Дягилева Борис Кохно, вместе с которыми при финансовой поддержке отца Пети основал свою первую труппу - "Балет Елисейских полей". С этой труппой хореограф поставил один из самых знаменитых своих балетов - "Юноша и смерть" по сюжету Кокто.
Этот одноактный балет на музыку Баха стал квинтэссенцией творчества Пети - герой, молодой художник, мучается от безответной любви и, не выдержав экзистенциальных терзаний, кончает жизнь самоубийством. Балет имел оглушительный успех - невиданный по тем временам эротизм и откровенность, крайне смелый для балета образ роковой женщины покорили зрителей. Со временем этот балет вошел в число самых популярных постановок XX века - его ставили в театрах по всему миру, а главные партии танцевали выдающиеся исполнители, в том числе Михаил Барышников, Рудольф Нуреев и Николя Ле Риш.
В 1948 году Пети создал вторую труппу - "Балет Парижа", с которой в 1949 году в Лондоне поставил "Кармен" с Марго Фонтейн. Чувственная постановка вызвала у британской критики благоговейный ужас: автор одной из рецензий написал, что буквально слышал, как у мужчин в зале с треском отрывались пуговицы на брюках. Однако публика приняла балет на ура, и Лондон стал для Пети важным шагом на пути к европейскому признанию и мировой славе.
В 1964 году по заказу Парижской оперы Пети поставил еще один выдающийся балет - "Собор Парижской Богоматери" на музыку Мориса Жарра. К тому времени хореограф уже был настоящей звездой - в 1950-х он четыре года провел в Голливуде, куда привозил на гастроли свою труппу. За это время Пети успел поработать с Орсоном Уэллсом и поставить танцы в музыкальных фильмах "Длинноногий папочка" с Фредом Астером, "Что бы ни случилось", в котором сыграла жена Пети французская балерина Зизи Жанмер, и ряде других.
В начале 1970-х годов Пети на несколько лет переключился с балета на "легкие жанры" вроде кабаре, однако уже в 1972 году хореограф возглавил балет Марселя, с которым работал до 1998 года. В этот период Пети проявил себя с неожиданной стороны, начав ставить балеты по литературным произведениям. Он был единственным из выдающихся хореографов, отважившимся поставить балет по циклу романов Пруста "В поисках утраченного времени". Эта смелая попытка заставила многих критиков пересмотреть обвинения в поверхностности и тяге к бульварной хореографии, звучавшие в адрес Пети.
Пети был окружен выдающимися людьми своего времени буквально во всех сферах искусства. Музыку к его балетам писали Анри Дютийе и Анри Соге, декорации для спектаклей создавали Пабло Пикассо и Макс Эрнст, костюмы - Ив-Сен Лоран и Кристиан Диор, либретто писали Жан Ануй, Жак Превер и Жорж Сименон. Мемуары Пети, опубликованные в 1993 году, почти целиком составлены из воспоминаний о работе и знакомстве с теми, с кем хореографу довелось сотрудничать или общаться.
Отдельное место занимает в биографии Пети работа в России и Советском Союзе. В 1970-х его "Собор Парижской Богоматери" в СССР, где, в отличие от Лондона, мини-юбки и музыка Жарра были не просто неизвестны, но почти запретны, произвел настоящий фурор. В 1973 году Пети поставил в Большом театре "Гибель розы" для Майи Плисецкой, в 1988-м - "Сирано де Бержерака". Тем не менее самым запоминающимся балетом, поставленным Пети в Большом, стала "Пиковая дама" (2001) с Илзе Лиепа и Николаем Цискаридзе. За этот балет Ролан Пети был награжден Государственной премией России, став первым иностранцем, удостоенным такой чести. В 2010 году по просьбе Большого Пети поставил в нем "Юношу и смерть" специально для главной молодой звезды российского балета Ивана Васильева.
Гендиректор Большого театра Анатолий Иксанов выразил соболезнования в связи со смертью Пети и пообещал устроить в театре вечер его памяти. "Это большая потеря для всего балетного мира и личное горе для нас, Большого театра, в котором многое связано с Роланом Пети. Ролан Пети - это целая эпоха в истории мирового балета. Мы всегда будем помнить этого великого творца", - заявил он. Тут и добавить нечего.
На 88-м году жизни скончался Ролан Пети. Французский хореограф прославился танцевальными историями, рассказанными с чисто галльским шиком и изяществом.
Обладатель ордена Почетного легиона не любил юбилеев. Не выносил, когда к очередной дате ему делали комплименты по поводу отменного внешнего вида. Хотя выглядел действительно отменно. Был моложав, подтянут и потрясающе деятелен. К тому же всегда окружен молодыми танцовщиками и хореографами, в том числе и русскими. Для Михаила Барышникова и Николая Цискаридзе он ставил «Пиковую даму». Майе Плисецкой подарил «Гибель розы». Ульяне Лопаткиной срежиссировал творческий вечер.
Он переносил в Большой и Мариинский театры свои любимые балеты. Открыл широкой публике Светлану Лунькину и Александра Волчкова. Мечтал поставить в России спектакль о Маяковском, причем сам собирался танцевать главную роль.
Закономерно, что этот русофил стал первым иностранцем, удостоенным Государственной премии России. И пусть отмеченный спектакль - вышеупомянутая «Пиковая дама» - не принадлежал к числу его удач, решение российского руководства не вызывает возражений. Ибо Пети - не только французская, но и наша гордость. Любовь к русским учителям - Борису Князеву и Ольге Преображенской - он пронес через всю жизнь. А пожелание Дягилева, высказанное Жану Кокто: «Удиви меня!», воспринял как руководство к действию.
Неукротимой энергией мэтр отличался с детства. Днем учился танцу, вечером выступал в театральной массовке, домой возвращался за полночь, а рано утром шагал на общеобразовательные уроки. По окончании танцевального курса организовал собственную труппу. Первым крупным успехом Пети стал балет «Комедианты» на музыку Анри Соге, поставленный в 1945 году в Театре Елисейских Полей.
Умение в нескольких жестах рассказать удивительную историю и безошибочно выбрать неширпотребную музыку влюбило в хореографа не только балетоманов. Его ценили все, кто восхищался жизнью и пользовался ее удовольствиями. То, что в обыденном мире принято называть извращениями, для Пети было совершенно естественно. Мир многогранен, внушал маэстро, и, если ты молод, надо вкусить его соблазны. Причем молодость, согласно Пети, понятие вневременное. Пока человек живет с упоением, старость ему не страшна.
Последний привет от маэстро передали нам в феврале танцовщики Парижской оперы. Французы исполнили «Арлезианку». Герой, обманутый возлюбленной, кончал жизнь самоубийством. Из всех привезенных гостями спектаклей этот один имел трагический финал. И тем не менее был самым жизнелюбивым, самым легким, самым обаятельным и абсолютно раскованным. Как и его автор - истинный француз Ролан Пети.
«Пиковая дама». Балет на музыку Шестой симфонии П. И. Чайковского. Большой театр.
Хореограф-постановщик Ролан Пети, дирижер Владимир Андронов, художник Жан-Мишель Вильмотт
И какой же опероман пройдет мимо названия «Пиковая дама»… даже если это балет. Даже если использована не оперная музыка, а симфоническая, но музыка той симфонии, которая создана Чайковским в непосредственной близости с оперой и в том же в круге трагических проблем.
Не прошла и я мимо афиши Большого театра…
«Самый французский из французских балетмейстеров», как называют Ролана Пети, обращался к русской «Пиковой даме» не один раз, завороженный обманчиво небрежной простотой пушкинского инфернального «анекдота» и колоссальной душевной напряженностью музыки Чайковского. Эксперименты с партитурой оперы к успеху не привели, и хореограф решил срастить созданный им сценарий с Шестой, Патетической симфонией. Пети выбрал путь не отанцовывания инструментальной музыки, а создания сюжетного балета, которому он всегда отдавал предпочтение. Сам хореограф считает, что его либретто идеально легло на музыку последнего творения Чайковского, с той лишь уступкой, что эпизоды и целые части симфонии поменялись местами. В результате музыкальная драматургия балета, конечно, отличается от симфонии, однако редакция партитуры сделана самим постановщиком весьма складно.
Конструкция балета Ролана Пети — череда монологов-диалогов Германна с самим собой, с Графиней, Лизой, Чекалинским, игроками. Рефлексирующий, подобно Гамлету, Германн на протяжении всего спектакля действительно пребывает в постоянном напряженном общении с собственным эго, находя, как ему кажется, ответы в спорах с образами из его воспаленного воображения.
В основу хореографической лексики балета положена классика, но значительно трансформированная двадцатым веком. Нельзя сказать, что здесь Ролан Пети сделал какие-то глобальные открытия в области танцевального языка. Его почерк хорошо узнаваем, мастер, кажется, и не заботится ства этого спектакля состоит в том, как постановщик сопоставляет эпизоды, как распределяет напряжение, как соотносит пластический темпоритм с музыкой, как воздействует светом и цветом — иными словами, в драматургии зрелища. В этом, я думаю, основное достоинство постановки.
Ролан Пети сам тщательно выбирал исполнителей для реализации творческого проекта и ни с кем иным работать не захотел. Здесь принципиально задействован только один актерский состав.
В Николае Цискаридзе Пети нашел танцовщика-актера с великолепными линиями тела, темпераментом, нервной артистичной натурой и высококлассной техникой. Со страстью маньяка Пети нагрузил героя таким количеством танцевальных трудностей, что артисту временами даже не до проблем образа.
Цискаридзе очень хорош сам по себе: стать, шаг, прыжок, ненатужная законченность поз, наконец, обаяние мужской красоты — все при нем. Однако временами некоторый нарциссизм замыкает его на привычном романтическом облике. Реализуя своеобычную лексику Ролана Пети, он иногда вдруг становится Альбертом из «Жизели»… Но мастерски выстроенная драматургия спектакля мощно вовлекает героя в смертельную спираль, танцовщик забывает и о романтизме, и о все нарастающих технических трудностях. Его вихревые прыжки с вращениями (буквально с места!) обладают энергетической мощью, захватывающей дух. Впечатление, что к финалу Германн Цискаридзе просто летит, хотя на самом деле движения становятся даже шире, замедленнее. Напряженность набирает обороты, пульс учащается, неотвратимость трагического марша заключительной части симфонии влечет Германна к развязке с неимоверной силой. Короткая, почти гротескная конвульсия — и все кончено… Довести нарастание напряжения до края — это по плечу только настоящему артисту.
Герой Пети и Цискаридзе — не из категории «маленьких людей», хотя моментами он ущербен (полусогнутые колени, сдвинутые стопы и плечи), почти раздавлен (ползущий на коленях, танцовщик выполняет в трансформированном виде лейтдвижения, которые не раз повторялись в его пластической партитуре основных монологов). Иногда он похож на капризно-требовательного, иногда наивного ребенка: чего стоит изумленный взгляд на пистолет после неожиданной смерти Графини!
Подобно Мейерхольду в знаменитой «Пиковой даме» 1935 года, Ролан Пети не акцентирует любовную линию Германна и Лизы. Это всего эпизод, в котором девушка мягко берет инициативу на себя. Любовное томление Германна сплетается с его мучительным поиском тайны карт — музыкальной основой одного из главных монологов героя и дуэта с Лизой оказывается знаменитая побочная тема первой части симфонии. Дуэт с Лизой прост, но очень хорош, во многом благодаря Светлане Лунькиной, неподдельно благородной, с чистыми классичными линиями танца и прелестью облика. Интересно окончание этого дуэта: Лиза нежно поворачивает к себе голову Германна, целует его и убегает. Но возвращается — с ключом в руке.
Волшебство любви мгновенно рассеивается. Дальше — встреча с иной возлюбленной. С седым, почти бестелесным существом, которым Германн манипулирует, как тряпичной куклой. Здесь Германн — требовательный и молящий, насилующий и ласкающий. И она, Графиня, Илзе Лиепа, — вожделеющая, трепещущая, ломающаяся, но не сдавшаяся. Ее смерть тоже мгновенна и конвульсивна: что-то от всплеска крыльев смертельно раненной птицы…
Графиня Илзе Лиепы в спектакле Ролана Пети — звездный час балерины, которая, может быть, всю жизнь ждала настоящей роли. На мой взгляд, здесь случай идеального слияния с образом, каким его придумал постановщик, и в то же время сохранение дистанции между персонажем и исполнителем. Мрачная, с гнилинкой чувственность сочетается с интеллектом, борцовская страстность — с жутковатой иронией. Пластичность, музыкальность, актерский талант Лиепы, ее изумительно гибкие кисти рук — роскошный материал, из которого балетмейстер и танцовщица создали шедевр.
Великолепны цветовые и силуэтные трансформации костюма Графини: на салоп с фижмами цвета запекшейся крови накидывается темный, с металлическим отблеском плащ — можно угадать абрис знака пик; под ними оказывается струящееся по телу платье, черное или светло-серое.
Господствующая в спектакле бело-серо-черная графика с чуть заметным вкраплением нежно-розового и желтого, постепенное наступление темно-красного во всех его оттенках — это отдельная тема. Графичность оформления — достаточно модное поветрие. Однако такт и вкус, с которыми Жан-Мишель Вильмотт (сценография) и особенно Луиза Спинателли (костюмы) оформили спектакль, придали ему шарм явления высокого стиля. Здесь легкость и прозрачность — от классической ясности пушкинской прозы, цвет запекшейся крови — от боли созвучий Чайковского, а в целом лаконичный образ спектакля составил благородный контрапункт пронзительной напряженности музыки Шестой симфонии и ее оригинального сценического воплощения.
В композиции спектакля не последняя и не дежурная роль отведена массовым сценам. Роль кордебалета, который таковым здесь и назвать-то трудно, возрастает с каждым последующим его появлением. Очень красиво, хотя во многом традиционно отанцован знаменитый вальс на пять четвертей в эпизоде бала. В финальной же сцене масса танцовщиков, окружающая игорный стол, создает тревожный подвижный фон, прекрасно аккомпанируя уже почти пантомимному поединку Германна с Чекалинским.
Моментами странно видеть, как постановщик вроде бы не доверяет сам себе — все игроки, в том числе Германн и Чекалинский, обыгрывают протянутую ладонь как брошенную карту. В случае с Графиней постановщику этого кажется мало — он вводит бутафорские картонки, которые выглядят как явные рудименты доброго старого драмбалета. Досадных раздражителей в спектакле не много, но они есть. Что поделаешь…
Удалось ли Ролану Пети разгадать тайну трех карт на подмостках Большого, покажет сценическая жизнь балетной «Пиковой дамы». Но то, что французскому хореографу удалось разбередить творческую страстность русских танцовщиков, — это факт, и очень отрадный. В отличие от оперы, в балете Большого наконец произошло нечто значительное.
Ноябрь 2001 г.
В статье использованы фотографии И. Захаркина.
10 июля на 88-м году жизни скончался Ролан Пети — первый из двух великих хореографов, которыми Франция одарила мир в ХХ веке.
Татьяна Кузнецова
Если бы Ролана Пети не существовало, его следовало бы выдумать. Ведь до него во Франции, великой балетной державе, собственных хореографов мирового уровня не было 75 лет, с тех пор как в 1870 году почил Артюр Сен-Леон. История распорядилась так, что Россия и Франция почти сто лет обменивались талантами: во второй половине XIX века француз Петипа дарил свой гений Петербургу, в первые четыре десятилетия ХХ столетия русские хореографы отдавали долг Парижу. Неудивительно, что, едва на горизонте замаячило родное дарование в облике неугомонного кордебалетного юнца из Парижской оперы, его подняли на щит все лидеры французской культуры. Произошло это в сумрачные годы фашистской оккупации, так что национальная гордость торжествовала вдвойне.
Будущий хореограф был сыном повара: владелец парижского бистро Эдмон Пети, брошенный женой-итальянкой и воспитывавший в одиночку двух сыновей, отдал старшего в школу при Парижской опере. Шустрый мальчишка с младенчества выплясывал под оркестрик отцовского бистро, и либеральный папаша утешался тем, что династическую профессию повара унаследует младший сын. Учебу Ролан окончил 16-летним в 1941 году и благополучно попал в кордебалет оперы. Труппой тогда правил Серж Лифарь, плодовитый хореограф и экс-премьер дягилевской труппы: балеты он ставил в стиле неоклассицизма на возвышенно-мифологические сюжеты и сам же танцевал в них главные роли. Юный Пети в театре быстро заскучал, зато вне его стен развил кипучую деятельность: брал уроки драмы и джаза, вместе с такими же неуемными и талантливыми сверстниками устраивал левые концерты, самостоятельно сочиняя для них балетные номера.
Впрочем, ему везло и на взрослых — покровителей и соавторов. Общительный юнец стал своим в кругу столичной интеллектуальной элиты. "Самые замечательные артисты оказались заперты в Париже. В 15 лет я перезнакомился со всеми. Они мне очень помогали, и к концу войны ремесло хореографа было уже у меня в руках",— вспоминал Пети в интервью газете "Коммерсантъ" (см. статью "Ролан Пети поработал клоуном" в N170 от 19 сентября 2001 года). Его опекали Жан Кокто, Борис Кохно, Мари Лорансен, Наталья Гончарова, Михаил Ларионов, Пабло Пикассо, Жан Маре: дарили эскизы, находили сюжеты, публиковали победные рецензии и громкие анонсы. "Нам не осталось ничего, кроме пепла, от незабвенного феникса Сергея Дягилева, но все знают миф и его смысл. Феникс умер, чтобы воскреснуть... И вот снова тот, кто собирает художников, хореографов, танцовщиков. Вокруг Ролана Пети вечно подвижная ртуть собирается в живой искрящийся шар" — так воспевал Жан Кокто в 1945 году появление собственной танцевальной труппы Ролана, "Балета Елисейских Полей". На создание первой независимой балетной труппы Франции ушли все сбережения отца Пети.
Воодушевление Кокто объясняется тем, что в жизни новой труппы он сам и его друзья принимали деятельное участие. Собственно, юный хореограф пытался внедрить в балет то, что сам мэтр и его соратники делали в кино и литературе. Благодаря отваге Пети, дерзко поженившего бытовую пантомиму и акробатику с романтической патетикой и классической техникой танца, на подмостки ворвался современный Париж. "Новый французский балет", как окрестили это явление парижские интеллектуалы, мигом завоевал сокрушительную популярность. Такого в театре не делали никогда: на сцене дрались, занимались любовью, курили, воровали, резали друг другу горло, вертели пируэты на столах и отбрасывали арабесками попавшие под ногу стулья. Хореограф вспоминал (в интервью газете "Коммерсантъ", см. статью "Ролан Пети: такое со сцены не расскажешь" в N204 от 30 октября 2004 года): ""Рандеву" я поставил, когда мне было 20 лет, с Жаком Превером — он написал эту кровавую историю. Потом был "Юноша и смерть" — два раза подряд я делал балеты, в которых женщины убивают мужчину или заставляют его покончить с собой".
Femme fatale, к счастью не столь кровожадная, вошла и в жизнь самого Пети. То, что Зизи Жанмер, которую Ролан знал еще со школьной скамьи, его судьба, он понял во время постановки "Кармен". Ради получения главной роли балерина постриглась под мальчика. Эта Кармен — наглый, капризный, циничный, распутный, непостижимый парижский гамен — была совершенно неотразима. Спустя 60 лет Ролан Пети вспоминал время постановки так, будто только что вышел с репетиции: "Когда я взялся за "Кармен", Зизи еще танцевала в Парижской опере — всякие вариации и па-де-де из "Щелкунчика", тю-тю, сю-сю. Но танцевала так, что у всех мужчин в зале... Не знаю, может, это по-русски слишком вульгарно, ну, в общем, все в нее были влюблены. И вот она мне говорит: "А кто Кармен танцует?" — "Ой, не знаю". Она на меня смотрит. "Я,— говорит,— танцую". Балет имел огромный успех. В Канаде его даже запретили как порнографический — там такая сцена в комнате на кровати, просто скандал был. Зизи 2 тыс. раз танцевала Кармен, а всего балет прошел 5,5 тыс. раз".
Премьера "Кармен" состоялась в Лондоне в феврале 1948 года и стала сенсацией: балет четыре месяца без перерыва шел в Лондоне, два в Париже и три месяца в Штатах. 24-летний Пети купался в славе. Но мировой триумф закончился многолетним кризисом: за 17 следующих лет хореограф не поставил ничего стоящего.
Впрочем, сам Пети это время кризисом не считал. Азартный игрок, жизнелюб, он всегда занимался только тем, чем ему хотелось. В те годы он ставил много и без разбора. О неудачах не вспоминал: подумаешь, карта не идет! Удачи (вроде балета "Волк") умел раскрутить на всю катушку. Высоких и низких жанров для него не существовало: он наслаждался роскошной жизнью Голливуда, штампуя танцы в мюзиклах, а когда после родов у его обожаемой Зизи прорезался голос и она захотела петь, с энтузиазмом принялся строить ее мюзик-холльную карьеру. Со своими песенками и танцами чета совершила мировое турне и радовала Париж все новыми и новыми ревю, и Парижская опера тщетно зазывала главного национального хореографа возглавить главную национальную труппу. (Характерно, что второму великому французу, Морису Бежару, громко заявившему о себе как раз в середине 1950-х годов, никто ничего подобного не предлагал, отчего безработный хореограф и отправился в радушную Бельгию, сделавшись со временем бельгийско-швейцарским национальным достоянием.) А Пети тем временем торговался с руководством Парижской оперы насчет контракта и полномочий, то соглашаясь занять пост балетного худрука (и министр культуры Андре Мальро даже оглашал его имя на пресс-конференциях), то увиливая в последний момент: своенравный и самолюбивый любимец публики боялся номенклатурных должностей.
В 1965-м он все же согласился попробовать. Представленный труппе Парижской оперы в качестве будущего руководителя, он поставил там свой главный — и единственный — монументальный шедевр: двухактный "Собор Парижской Богоматери", на музыку Мориса Жарра и с костюмами Ива Сен-Лорана. Кутюрье сделал средневековую толпу безмозгло яркой, одев женщин в свои излюбленные мини-трапеции, мужчин — в трико и прямоугольные рубахи. А хореограф в очередной раз непринужденно сменил эстетику балетного театра. На сцену ворвались 1960-е с их минимализмом, бунтарством и проблемой личного выбора. Пети, отменив вековую традицию любовного треугольника, сотворил треугольник экзистенциальный: из деспота монаха, агрессивной черни и противостоящего всему свету Квазимодо, бунтаря-одиночки, роль которого сам и исполнил на премьере.
После оглушительного успеха "Собора", сразу признанного национальной классикой, Пети из Парижской оперы бежал в варьете. Он возглавил Casino de Paris, процветавшее под его руководством целую пятилетку. Одновременно с сочинением легкомысленных канканов Пети ставил балеты по всей Европе, а в 1972-м, поддавшись на уговоры мэра Марселя Гастона Деффера, создал в этом пролетарском городе внушительную балетную труппу "Балет Марселя".
В Марселе Пети начал лихо: с балета о Владимире Маяковском. Поэтом он увлекся после знакомства с Лилей Брик. Начитался переводов, вник в биографию, вместе с профессором Сорбонны сочинил сценарий и явил на Авиньонском фестивале безумный балет "Зажгите звезды!" (в 13 картинах, на музыку Мусоргского, Прокофьева, Шостаковича и грузинских народных песен), лично станцевав в нем Маяковского. На премьере в Папском дворце метались лучи красных прожекторов, развивались знамена, реяли буревестники, а публика чуть не подралась. Советский министр Фурцева, приглашая прогрессивного автора на гастроли, предусмотрительно отказалась от излишеств балетных революций, уронив начальственно: "Таких историй нам здесь не надо". Не прошел министерскую цензуру и балет "Пинк Флойд" — буйная импровизация, сочиненная Пети для молодежи труппы, до крайности возбужденной тем, что танцует под "живую" музыку своих кумиров: во время спектаклей группа Pink Floyd в полном составе неистовствовала на помосте над сценой.
В СССР "Балет Марселя" приехал с выверенной программой; случилось это в 1974-м, через два года после эффектного дебюта в Авиньоне. Впрочем, о хореографе Пети в нашей стране знали задолго до приезда его труппы. Еще в 1969-м "Собор" привозила на гастроли Парижская опера. В 1973-м Майя Плисецкая, главная возмутительница спокойствия советского балета, пробила разрешение показать на сцене Большого фрагмент из "Больной розы" (балет целиком она станцевала в Марселе). В паре с неправдоподобным красавцем Руди Брианом она исполнила дуэт "Гибель розы" — так завораживающе, что в сердца советских артистов, балетоманов и даже чиновников от культуры надолго вселилась уверенность, что лучше Ролана Пети хореографа в мире нет.
Впрочем, и у Пети к русским всегда было особое отношение. В детстве он брал уроки у эмигрантов — у мадам Рузанн и Бориса Князева (князевский экзерсис на полу он проделывал до 80 лет). Рудольф Нуриев был его многолетним приятелем — балеты для него и Марго Фонтейн Пети ставил еще в 1960-е. Михаил Барышников станцевал у него в Марселе первый — неудачный — вариант "Пиковой дамы". Прима Большого Екатерина Максимова дала новую жизнь его "Голубому ангелу"; приму Мариинки Алтынай Асылмуратову Пети приглашал в Марсель постоянно, пока в 1997 году не ушел из созданной им труппы, в который раз рассорившись с администрацией.
Советско-российский балет платил Ролану Пети взаимностью. Когда наши театры в очередной раз заходили в тупик, на помощь звали знаменитого мэтра. Его спектакли — сюжетные, эмоциональные, актерские — для советского балета были умеренной прививкой авангарда. В 1978 году "Собор Парижской Богоматери" поставил у себя Кировский театр. Десять лет спустя Большой показал неудачного "Сирано де Бержерака". В конце ХХ века Мариинский театр завладел "Юношей и смертью" и "Кармен"; впрочем, с петербуржцами роман у Пети не сложился — хореографу сильно не нравился премьер Фарух Рузиматов, которого театр определил на главные роли вопреки его воле.
Зато с Большим все получилось на славу: именно Пети придумал и поставил тот эксклюзивный спектакль, который позволил главной государственной труппе выйти из затяжного кризиса. Судьбоносным балетом оказалась новая "Пиковая дама", начинавшаяся как рискованная авантюра: общественность сильно пугалась, когда мэтр фантазировал на тему взаимной страсти старухи и юного игрока; меломаны страдали из-за искалеченной Шестой симфонии Чайковского. Однако в итоге все сложилось как нельзя лучше: Германн стал коронной ролью Николая Цискаридзе, красавица Илзе Лиепа оказалась непревзойденной старухой-графиней, балет собрал целый урожай "Золотых масок", и, наконец, все его создатели получили Государственную премию — Ролан Пети стал первым иностранным ее обладателем. Лауреат-француз стал в России поистине государственным человеком: даже с 80-летием первым его поздравил президент Путин, а уж потом прислал телеграмму и Жак Ширак. Говорят, господин Пети остался в абсолютной уверенности, что французы спохватились только после того, как внимание к нему проявили русские.
Большой же театр стал для Пети почти родным: после "Пиковой дамы" он перенес в Москву "Собор Парижской Богоматери", а год назад поставил "Юношу и смерть" для Ивана Васильева, щедро осыпав его похвалами после премьеры. Нового любимца Пети отправил в Римскую оперу танцевать свою "Арлезианку", хлопотал о постановке этого балета и в Москве, осенью готовился праздновать открытие исторической сцены после реставрации. Но умер — как-то очень стремительно. Как и все, что он делал в жизни.
Он танцевал ведущие партии в «Сильфиде», «Кармен», «Соборе Парижской Богоматери», ставил балеты для Майи Плисецкой, Михаила Барышникова, Марго Фонтейн, работал в Голливуде с Фредом Астером, был знаком с Мэрилин Монро и Марлен Дитрих, дружил с Рудольфом Нуриевым, о котором написал книгу воспоминаний.
Особые отношения сложились у Пети с Россией: в 60-е годы его балет по произведениям Маяковского был под запретом в СССР, но позже принадлежащие ему постановки «Пиковой Дамы» и «Собора Парижской Богоматери» имели оглушительный успех в Москве, причём первая даже удостоилась Государственной премии РФ.
Ролан Пети родился в 1924 году 13 января в семье владельца небольшой закусочной и итальянки Роз Репетто, позднее выпускавшей под своей фамилией балетную обувь и одежду. Когда родители разошлись, воспитанием будущего балетмейстера и великого танцора и младшего сына Клода занялся отец. Именно с подачи Эдмона Пети девятилетний Ролан, увлечённый искусством, поступил в балетную школу знаменитой Парижской Оперы, где среди его одноклассников были прославившиеся позже Роже Фенонжуа и Жан Бабиле. Впоследствии отец неоднократно спонсировал постановки старшего сына.
После учёбы юный Ролан был принят в труппу кордебалета Парижской Оперы, и начало его творческого пути ознаменовалась совместным выступлением с Марсель Бурга, очень известной в те годы танцовщицей. В годы Второй мировой войны вместе с Жанин Шарра он дал несколько концертов, состоявших из балетных миниатюр, а также представил первую в своей карьере самостоятельную постановку "Прыжок с трамплина". Серж Лифарь, директор Парижской Оперы, доверил ему сольную партию в «Любви-волшебнице», а позднее продолжал с ним работать и за пределами Оперы, которую Пети покинул в 1944 г.
Вместе с молодыми артистами, в числе которых оказалась его будущая жена Рене (Зизи) Жанмер, Пети участвовал в еженедельных вечерах балета театра Сары Бернар, а в 1945 году организовал труппу «Балет Елисейских полей», в репертуар которой входили как постановки Пети, так и спектакли других авторов. «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Юноша и смерть» по сценарию Жана Кокто имели большой успех.
Творческие разногласия стали причиной ухода Пети из «Балета Елисейских полей» в 1947 году, а уже в 1948 он создал «Балет Парижа» - новую труппу, в которой также была задействована Рене Жанмер, занявшая место прима-балерины. Для неё хореограф поставил знаменитую «Кармен», благодаря которой Жанмер была приглашена в Голливуд, а вместе с ней отправился и Ролан.
В 1960 году совместно с режиссёром Теренсом Янгом Пети принимает участие в создании фильма-балета "Раз, два, три, четыре, или Черные трико", в котором можно видеть четыре постановки балетмейстера («Кармен», «Сирано де Бержерак», «Авантюристка» и «Траурный день».), а сам он появляется в трёх ролях. После постановки в Парижской Опере «Собора Парижской Богоматери» в 1965 году хореограф получил приглашение возглавить этот театр, но в роли руководителя пробыл недолго.
С 1972 в течение 26 лет балетмейстер руководил созданным им Балетом Марселя, и одной из первых его работ с новой труппой стал балет о Маяковском «Зажгите звёзды!». А дальше последовали «Гибель розы» с Плисецкой, «Пруст, или Перебои сердца», «Пиковая дама», «Призрак оперы» и многие другие поставки. В целом балетмейстер создал более полусотни балетов и танцевальных номеров, отличавшихся узнаваемым почерком автора, разнообразием стилей и техники.
Говоря о непризнанных гениях, Ролан Пети вспоминал Ван Гога, которому перед смертью нечем было заплатить за электричество. Себя же он считал баловнем судьбы: занимаясь всю жизнь именно тем, что больше всего его интересовало, он был оценён по заслугам современниками и сумел в полной мере реализовать свои творческие замыслы.
