Вы здесь: Манн Ю. О городе "Ревизора". Какой смысл несёт в себе название комедии Н. В. Гоголя «Ревизор»? (ЕГЭ по литературе) Близкие по звучанию, но разные по значению

Малинина Юлия

Комедия Н.В. Гоголя «Ревизор» – одна из лучших пьес в мире. Гоголь, обладая даром обобщать свои наблюдения и создавать художественные типы, в которых каждый может найти черты знакомых им людей, как нельзя лучше высмеял отрицательные стороны российской действительности. Сюжет «Ревизора» взят из жизни, действующие лица, чуть не каждому кого-то напоминающие, а то позволяющие в них узнать себя, делают комедию современной. Вся пьеса наполнена намёками, позволяющими читающему ощущать актуальность комедии.

Цель данной работы - раскрыть жизненную основу комедии, доказать, что, спустя столько лет, она не потеряла своей насущности и по-прежнему интересна.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Муниципальное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа №3»

Реферат

по литературе

Тема: «Актуальность проблем комедии Н.В.Гоголя «Ревизор» в наше время»

Выполнила:

Малинина Юлия Валерьевна

Ученица 9 а класса

Руководитель:

Яковлева Ирина Александровна

Подпись___________________

Муром

2011г.

I. Введение ………………………………………………………………………….. 3

II. Вступление.

2.1. Значение комедии «Ревизор»……………………………………………4

2.2. Художественные особенности комедии……………………………….. 5

2.3. Борьба властей с сатирической направленностью пьесы…………….. 8

III. Актуальность проблем комедии «Ревизор» в наше время.

Настоящего подхалима можно узнать по тому, как он смотрит на своего начальника. А делает он это благоговейно, с трепетом, вниманием, дыша при этом через раз. Подхалим никогда не упустит случая сделать комплимент руководителю. Хвалит он абсолютно всё: метод руководства, внешний вид, талантливых и красивых детей, купленный автомобиль… При этом подхалим очень внимателен и, в отличие от большинства сотрудников (которые заняты делом или собой), подмечает малейшие изменения во внешнем виде начальника. Лесть и подхалимство - едва ли не самая трудноизлечимая болезнь, создающая немало проблем в корпоративной культуре. Из-за подхалимов портится психологическая обстановка в коллективе, система, при которой растут наиболее способные и трудолюбивые, начинает стремительно разрушаться, а счастливые руководители напрочь утрачивают способность к самокритике.

Причем некоторые из завороженных подчиненными-подхалимами нередко и не подозревают, что ими попросту манипулируют, а тем временем льстивые персонажи успешно и без лишних проволочек продвигаются по карьерной лестнице.

3.3. Полицейский Держиморда.

Полицейский Держиморда – грубый, деспотичный человек. Он без всякого смущения заходит в лавки купцов как в свою кладовую. В полиции процветают пьянство, грубость. В тюрьмах людей морят голодом.

Имя его стало нарицательным для неумного, исполнительно-ревностного и беззастенчивого администратора, не брезгующего полицейскими методами. Запредельный уровень коррупции, произвол, немотивированная агрессия, пренебрежение к закону, некомпетентность – все это характерные черты современной правоохранительной системы нашей страны.

Преступления, совершаемые сотрудниками милиции, стали нормой. Буквально каждую неделю СМИ сообщают о новых убийствах, грабежах, избиениях, фигурантами которых становятся люди в форме.

Ни для кого не секрет, что граждане России боятся милиционеров зачастую больше, чем бандитов. Сотрудники МВД стали привилегированным классом, по сути, живущим по своим собственным законам. Удостоверение сотрудника милиции фактически позволяет не соблюдать законы, что порождает безнаказанность, коррупцию и произвол.

3.4. Артемий Филиппович Земляника.

Не менее колоритен попечитель богоугодных заведений Земляника. Артемий Филиппович – «проныра и плут», казнокрад и доносчик. Артемий Земляника служит в маленьком уездном городе и ведет жизнь, «сообразно своему чину и положению», нисколько не заботится о государственном интересе, в то время как собственное благополучие для него превыше всего, милосердие находится в руках мошенника. Богоугодные заведения для Земляники – кормушка. В деле лечения больных его кредо: «Чем ближе к натуре, тем лучше». Он совершенно спокойно говорит о том, что дорогие лекарства в больнице не употребляются: “Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет”. Не случайно потом Артемий Филиппович оговорится, что у него «больные, как мухи, выздоравливают». Конечно, читатель понимает, что более уместно сказать «мрут, как мухи», это было бы ближе к правде. Узнав о приезде ревизора, Земляника готов «принять косметические меры»: надеть на больных чистые колпаки, надписать над кроватями на табличке название болезни, да и подсократить число болящих, чтобы их избыток не отнесли к дурному смотрению или к неискусству врача. Гоголь дает ему такую характеристику: “Проныра и плут. Очень услужлив и суетлив”.

К несчастью, казнокрадство и равнодушие Земляники имеет место быть и в современном мире. Потери государства от казнокрадства никто пока не оценивал. Можно только сказать, что они не могут превышать размер государственного и местных бюджетов, вместе взятых.

Но это только по объему, и если считать прямой ущерб. Косвенный ущерб от казнокрадства намного выше: здесь и работающие со сбоями, а то и не работающие вовсе государственные механизмы, и разрушенная мораль, а в конечном итоге этот ущерб измеряется в человеческих жизнях. Простой пример: атомная подводная лодка (АПЛ) «Нерпа», на которой при ходовых испытаниях в Японском море произошла авария с гибелью людей. Нештатно сработала система пожаротушения АПЛ проекта 971 К-152 "Нерпа", в результате чего погибло 20 человек, более сорока человек получили отравления. Как сообщалось в прессе , вместо дорогого фреона в систему пожаротушения закачали более дешевый ядовитый полупродукт его производства - тетрахлорэтилен. Кто выиграл от этой подмены, пресса умалчивает. Минобороны, конечно, тоже молчит. Этот пример, увы, не единичный и не самый вопиющий, просто очень характерный: ничего святого не существует, когда речь идет о личной наживе сопричастных, подельников по казнокрадству и коррупции.

3.5. Пётр Иванович Добчинский и Пётр Иванович Бобчинский.

Схожесть Добчинского и Бобчинского проявляется даже в созвучии их фамилий. У них не только одинаковые имена - они и думают, и говорят почти одинаково. Их рассказы с огромным количеством ненужных подробностей каждый раз утверждают, что они просто сплетники и обыватели.

С точки зрения психологии, позиция обывателя - это свобода от ответственности, причём, прежде всего, от внутренней, которая появилась бы, если бы он брался действительно разрешать те или иные значимые вопросы. Вместо этого обыватель находит удовлетворение в том, что произвольно и сиюминутно выбирает то, что для него наиболее выгодно и просто.

Основная черта обывателей, которая объединяет их всех, это принципиально избранный для себя в жизни подход, выражающийся в нежелании заморачиваться чем-либо, брать для себя какую-либо позицию, решать правильность или неправильность каких-то вещей, выпадающих из круга его крайне узких и непосредственных личных интересов. Однако при всём при этом судить и высказываться обыватели себе отводят право про всё. Более того, своё право на это они видят даже как более приоритетное, по отношению к тем, кто в данных вещах действительно пытается разбираться. В самом слове «сплетня» имеется смысл сплетения лживых событий с их участниками для чьих-то планов, клеветы и клеветников, возможно чтобы скрыть свои поступки, действия и безнравственность.

Сплетники обычно являются чьим-то инструментом и используются для каких-то негативных целей. В современном обществе слухи не сдают своих позиций и остаются мощнейшим инструментом воздействия на людей

Вероятность возникновения слухов повышается в ситуации бессобытийности, однообразия и скуки. Неудивительно: сплетни - это развлечение. Когда-то, до появления средств массовой информации, слухи были единственным способом информирования людей. А в современном обществе сплетни возникают, как правило, там, где есть недостаток информации.

3.6. Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин.

Прекрасной «говорящей» фамилией награждает Гоголь местного судью - «Ляпкин-Тяпкин». Сразу становится понятно, как он ведёт дела. Аммос Федорович интересуется только охотой и, беря взятки борзыми щенками, считает себя высоконравственным человеком. Его безразличие к служебным делам и обязанностям настолько велико, что уездный суд постепенно превращается в некое подобие фермы - прямо в передней сторожа содержат домашних гусей.

В повседневной жизни общества проявляется безразличие: на предприятиях, в школьных учреждениях, в бизнесе и т.д. Безразличие во взаимоотношениях возникает довольно часто, и для него в современном мире есть свои причины. Безразличие - состояние полного равнодушия, незаинтересованности. «Я вот уже пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку – а! только рукой махну», - говорит Аммос Федорович. Большинство современных нам людей настолько поглощены своими житейскими трудностями, личными и деловыми проблемами, что у них часто не хватает времени для того, чтобы уделять должное внимание, устанавливать и поддерживать добрые человеческие отношения с другими за пределами узкого семейного или делового круга.

Равнодушие и безразличие проявляется во всём и проникает всюду. Они - причина заниженной самооценки, недоверия к людям, неумения и нежелания правильно устраивать своё будущее. Эгоизм, цинизм, высокомерие, поверхностность - качества, порождённые равнодушием.

Вместе с тем духовная культура людей остаётся на низком уровне, постепенно стирается грань между благородным, истинно ценным и пошлым. Недаром говорят, что безразличие – это яд для сердца. Лишь немного пустив в себя эту тьму, человек не замечает, как она поглощает его полностью.

3.7. Иван Кузьмич Шпекин.

Почтмейстер Шпекин - не только глупец, но и подлец. Он не таясь вскрывает и читает чужие письма, причем наиболее интересные оставляет для своей коллекции. Делает ли он это из любопытства или просто от скуки - неважно, но он этого не скрывает и, мало того, имеет на это разрешение городничего: “...нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать...”

Ни для кого не секрет, что действия Шпекина являются посягательством на тайну переписки, уголовно наказуемым деянием. В современном мире это считается преступлением, однако Шпекиных становится все больше. Появляются новые средства связи, появляются и люди, готовые прочитать чужую переписку. Возможно, из – за отсутствия личного общения, возможно, просто из праздного любопытства, но факт остаётся фактом. Электронные почтовые ящики взламываются, телефонные разговоры прослушиваются. В результате чего глубоко личное, тайное становится общественным достоянием.

3.8. Низшее сословие.

Такие черты людей низшего сословия, как корыстолюбие, пошлость, невежество, отнюдь не остались не замеченными Н.В. Гоголем. В угнетенных обиженных бесправных людях таких, как слесарша, крепостной слуга Осип, трактирный половой, унтер-офицерская вдова, «высекшая сама себя», полностью отсутствует чувство собственного достоинства, способность возмутиться своим рабским положением. Эти персонажи выведены в пьесе для того, чтобы подчеркнуть последствия неблаговидных поступков правящих чиновников, показать, как страдают от их произвола те, кто ниже по положению.

В современном, достаточно агрессивном мире, сохранить чувство собственного достоинства довольно трудно. Самооценка – личный внутренний судья человека. Эта величина так часто бывает непостоянной: то вознесется до небес, в случае какой-то победы, успеха, то кинется в омут самобичевания, разъедая изнутри вязким кнутом за допущенные ошибки.

Низкая самооценка часто присутствует в жизни людей, которые занимаются нелюбимым делом, живут с нелюбимыми людьми. Внутренне они это прекрасно понимают, но сделать ничего не могут, тихо ненавидя себя за бессилие, порождающее злость ко всем окружающим. В результате этого появляется непреодолимая тяга к деньгам, как показателю достоинства, благородства и значимости.

Люди всеми способами пытаются доказать себе, а в первую очередь окружающим, что они выше остальных, несмотря на мелкие недостатки личной жизни. Это, наверное, является самым страшным. Человек, превозносящий общественное мнение над своим, теряет чувство собственного достоинства, то есть теряет себя в современном мире.

IV. Заключение.

Прошло более полутора веков с момента выхода комедии в свет, а ее герои, нет-нет, да и встретятся нам то там, то здесь. А значит, это не просто действующие лица пьесы, а именно человеческие типы, которые по-прежнему существуют. Произведение Н. В. Гоголя, на мой взгляд, не столько комично, сколько исполнено трагизма, поскольку, читая его, начинаешь понимать: общество, в котором существует столько опустившихся, развращенных бездельем и безнаказанностью руководящих лиц, не имеет будущего. Рельефное изображение образа чиновников города и прежде всего городничего, дополняют сатирический смысл комедии. Традиция подкупа и обмана должностного лица совершенно естественна и неизбежна. Как низы, так и верхушка чиновного сословия города не мыслит иного исхода кроме как подкупить ревизора взяткой. Уездный безымянный городок становится обобщением всей России, который под угрозой ревизии раскрывает подлинную сторону характера главных героев, что характерно для любого времени.

Влияние комедии "Ревизор" на российское общество было огромным. Фамилия Хлестаков стала употребляться как имя нарицательное. А хлестаковщиной стали называть любое безудержное фразерство, ложь, беззастенчивое хвастовство в сочетании с крайней несерьезностью. Гоголю удалось проникнуть в самую глубину русского национального характера, выудив оттуда образ лжеревизора - Хлестакова. По мнению автора бессмертной комедии, всякий русский человек хоть на минуту делается Хлестаковым, независимо от своего социального положения, возраста, образования и так далее. На мой взгляд, преодоление хлестаковщины в себе самом можно считать одним из основных путей самосовершенствования каждого из нас. Все современные постановки комедии «Ревизор» подчеркивают её актуальность новому времени. После сочинения пьесы прошло немало времени, однако всё говорит о том, что это гоголевское произведение о произошедшем обыденном случае в русском уездном городке ещё долго не будет сходить с подмостков театров России. У нас по-прежнему существует всё подмеченное Гоголем: казнокрадство, взяточничество, чинопочитание, равнодушие, безжалостность, грязь, провинциальная скука и возрастающая централизация - пирамида власти, вертикаль, - когда любой проезжающий мимо столичный пройдоха воспринимается всемогущим большим начальником. А сам образ Хлестакова всегда соответствует духу времени.

И всё же, чаще мы встречаем добрых и отзывчивых людей, которые своими поступками стремятся изменить мир к лучшему. Они не похожи ни на Хлестакова, ни на городничего: у них другие идеалы. Благодаря таким сильным и самоотверженным личностям наша страна смогла выстоять в тяжелые времена и сохранить свое достоинство по сей день.

Читая «Ревизора», мы убеждаемся каждый раз в том, что великое произведение не потеряло своей обличительной силы и сегодня, что решительно каждому из нас есть чему поучиться у Гоголя.

Список литературы.

Художественная литература

1. Н.В.Гоголь. Ревизор. – М.: Государственное издательство детской литературы Министерство Просвещения РСФСР, 1952.
2. Ю.В. Манн. Н.В.Гоголь. Жизнь и творчество. – М.: Детская литература, 1985.
3. Ю. В. Манн. Комедия Гоголя «Ревизор». - М.: Художественная литература, 1976.

Научно-популярная литература

1. Н.А.Бердяев. Философия неравенства. – М.:АСТ, 2006.
2. Н.А.Бердяев. Самопознание. – М.:Вагриус, 2004.

Периодическая печать

1. В.Р. Спиридонов. Мифология взятки.//Психологическая газета: Мы и Мир, №3, 2000.
2. Н.Я.Чуксин. О коррупции//Самиздат,2009, №7.
3. Василий Буслаев. Атомная подлодка «Нерпа» //Российская газета, 13.11.2008, №234

Справочные издания

~ ~

Ушаков Дмитрий Николаевич . Толковый словарь русского языка Ушакова. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. слов, 2007.

Ушаков Дмитрий Николаевич. Толковый словарь русского языка Ушакова. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. слов, 2007.

Ю.В. МАНН. КОМЕДИЯ ГОГОЛЯ «РЕВИЗОР». «СБОРНЫЙ ГОРОД»

Незадолго до «Ревизора» Гоголь написал статью «Последний день Помпеи». Статья посвящена знамени­той картине Брюллова. Что могло быть общего между тем сатирическим, обличительным направлением, кото­рое всё решительнее принимало творчество Гоголя, и эк­зотическим сюжетом «Последнего дня Помпеи»? Между заурядными, пошлыми, серыми «существователями» и «роскошно-гордыми» героями античного мира, сохранив­шими красоту и грацию даже в момент страшного удара? Но Гоголь решительно провозгласил «Последний день Помпеи» жгуче современным, как мы бы сказали,- зло­бодневным произведением. «Картина Брюллова может на­зваться полным, всемирным созданием». Писатель не счел необходимым объяснять русскому читателю содержание картины: «Я не стану изъяснять содержание картины и приводить толкования и пояснения на изображенные события. ...Это слишком очевидно, слишком касается жизни человека». Это жителей-то средней России, не знавших ни землетрясений, ни других геологических ка­таклизмов!

Но Гоголь увидел за экзотическим сюжетом картины ее глубоко современную художественную мысль. «Мысль ее принадлежит совершенно вкусу нашего века, который вообще, как бы чувствуя свое страшное раздробление, стремится совокуплять все явления в общие группы и выбирает сильные кризисы, чувствуемые целою массою». Это очень интимные строки, приоткрываю­щие склад художественного мироощущения самого Гого­ля, сплетение в нем двух - на первый взгляд несовместимых - тенденций.

С одной стороны, понимание «страшного раздробле­ния» жизни. Гоголь был одним из тех художников, кто необычайно глубоко ощущал прогрессирующее разобщение, разъединение людей в новую эпоху. Может быть, одно из направлений этого процесса Гоголь разглядел острее, чем другие великие реалисты: угасание общей заботы, всенародного дела, основанного на согласованном и бескорыст­ном участии индивидуальных воль. Не без горечи и наста­вительного упрека современникам рисовал он в статье «О средних веках» красочную (и, конечно, идеализирован­ную) картину крестовых походов: «владычество одной мысли объемлет все народы»; «ни одна из страстей, ни одно собственное желание, ни одна личная выгода не входят сюда».

В произведениях Гоголя описания массовых и притом непременно бескорыстных действ играют особую, так ска­зать, поэтически-заглавную роль. Смертельная ли схват­ка запорожцев с иноземными врагами, озорные ли про­делки парубков, свадебное ли торжество или просто пляс­ка - во всем этом взгляд писателя жадно ищет отблеск «одной» движущей мысли, исключающей «личную вы­году». «Сорочинская ярмарка» заканчивается знаменитой сценой пляски: «Странное, неизъяснимое чувство овладело бы зрителем при виде, как от одного удара смычком му­зыканта в сермяжной свитке, с длинными закрученными усами, всё обратилось, волею и неволею, к единству и пе­решло в согласие... Всё неслось. Всё танцевало». Но почему же «странное», «неизъяснимое» чувство? По­тому что Гоголь хорошо понимает, как необычно это согла­сие в новое время, среди «меркантильных душ».

Для характеристики человеческих отношений, кото­рые «укладываются» в новый век, Гоголь нашел другой емкий образ. «Словом, как будто бы приехал в трактир ог­ромный дилижанс, в котором каждый пассажир сидел во всю дорогу закрывшись и вошел в общую залу потому только, что не было другого места». Ни общей заботы, ни общего дела, ни даже поверхностного любопыт­ства друг к другу! В «Невском проспекте» Пискарёву ка­жется, что «какой-то демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все эти куски без смысла, без толку смешал вместе».

Меркантильность, в представлении Гоголя,- некое универсальное качество современной жизни - и русской и западноевропейской. Еще в «Ганце Кюхельгартене» Гоголь сетовал, что современный мир «расквадрачен весь на мили». В буржуазном умонастроении писатель ост­рее всего чувствовал те черты, которые усиливались рус­скими условиями. Полицейский и бюрократический гнет отсталой России заставлял болезненнее воспринимать раз­дробленность и холод людских отношений.

Ив. Киреевский писал в 1828 году, касаясь отношения России к Западу, что народ «не стареется чужими опыта­ми». Увы, стареется, если этот опыт находит в его собст­венном какую-нибудь аналогию...

Казалось бы, самое простое и логичное вынести из раздробленности «меркантильного» века мысль о фраг­ментарности художественного изображения в современ­ном искусстве. К такому решению действительно склоня­лись романтики. Однако Гоголь делает другой вывод. Лоскутность и фрагментарность художественного образа - это, по его мнению, удел второстепенных талантов. Кар­тину же Брюллова он ценит за то, что, при «страшном раздроблении» жизни, она тем не менее «стремится со­вокуплять все явления в общие группы». «Не помню, кто-то сказал, что в XIX веке невозможно появление гения всемирного, обнявшего бы в себе всю жизнь XIX века,- пишет Гоголь в «Последнем дне Помпеи».- Это совер­шенно несправедливо, и такая мысль исполнена безна­дежности и отзывается каким-то малодушием. Напротив: никогда полет гения не будет так ярок, как в нынешние времена... И его шаги уже верно будут исполински и ви­димы всеми». Чем сильнее угнетала Гоголя мысль о раздробленности жизни, тем решительнее заявлял он о необходимости широкого синтеза в искусстве.

И тут нам приоткрывается другая (к сожалению, еще не оцененная) черта мироощущения Гоголя. Но только Гоголя-художника, но и Гоголя-мыслителя, историка, поскольку как раз в этом пункте направления его художе­ственной и собственно научной, логически оформляемой, мысли максимально совпадали.

Много писалось о пробелах в образовании Гоголя, по­верхностно знакомого с важнейшими явлениями современной ему умственной жизни. Действительно, трудно было бы назвать Гоголя европейски образованным чело­веком, как, к примеру, Пушкина, Герцена или даже Надеждина. Но своим глубоким умом, каким-то чисто гого­левским даром прозрения и художественной интуицией Гоголь очень точно уловил главное направление идейных исканий тех лет.

В статье «О преподавании всеобщей истории» Гоголь писал: «Всеобщая история, в истинном ее значении, не есть собрание частных историй всех народов и государств без общей связи, без общего плана, без общей цели, куча происшествий без порядка, в безжизненном и сухом виде, в каком очень часто ее представляют. Предмет ее велик: она должна обнять вдруг и в полной картине все челове­чество.., Она должна собрать в одно все народы мира, раз­розненные временем, случаем, горами, морями, и соеди­нить их в одно стройное целое; из них составить одну ве­личественную полную поэму... Все события мира должны быть так тесно связаны между собою и цепляться одно за другое, как кольца в цепи. Если одно кольцо будет вы­рвано, то цепь разрывается. Связь эту не должно принимать в буквальном смысле. Она не есть та видимая, веще­ственная связь, которою часто насильно связывают про­исшествия, или система, создающаяся в голове независимо от фактов и к которой после своевольно притягивают собы­тия мира. Связь эта должна заключаться в одной общей мысли: в одной неразрывной истории человечества, перед которою и государства и события - временные формы и образы!». Таковы задачи, которые ставил перед собою Гоголь-историк, считавший одно время (как раз накануне созда­ния «Ревизора») поприще исторического исследователя едва ли не самым интересным и важным. Можно было бы сделать подробные выписки, выясняющие степень близо­сти взглядов Гоголя к современным ему прогрессивным направлениям в исторической науке (Гизо, Тьерри и др.), но такая работа - отчасти уже выполненная - увела бы нас далеко в сторону. Здесь важно подчеркнуть главную установку Гоголя - найти единую, всеохватывающую за­кономерность исторического развития. По Гоголю, эта закономерность обнаруживается и конкретизируется в систе­ме, но такой, которая не подминает собою факты, а естест­венно и свободно вытекает из них. Характерен максимализм Гоголя, ставящего перед историей самые широкие задачи и верящего в их разрешение. Обнять судьбы всех народов, нащупать движущую пружину жизни всего человечества - на меньшее Гоголь не согласен.

Мысли Гоголя о задачах истории близки к идее «фи­лософии истории» - идее, сформировавшейся в конце XVIII - начале XIX века под сильным воздействием не­мецкой классической философии. Имена Канта, Шеллин­га, Гегеля и Окена, фигурирующие в одной из рецензий Гоголя 1836 года, названы им с полным пониманием их исторической миссии,- как «художников», обработав­ших «в единство великую область мышления».

С другой стороны, Гоголь называет Гегеля и Шел­линга «художниками», а выше мы видели, что и всеоб­щую историю он уподобляет «величественной полной поэме». Это не оговорки и не поэтические символы, а вы­ражение тесной связи искусства и науки. Обе области ду­ховной деятельности всегда были в сознании Гоголя мак­симально сближены. Ему всегда казалось, что, осуществ­ляя свою миссию художника, он тем самым добывает для соотечественников достоверное, общественно ценное зна­ние о жизни.

Когда Гоголь приступал к «Ревизору», то в глубинах его сознания смыкались мысль о широкой группировке лиц в произведении великого художника (как в «Послед­нем дне Помпеи») и идея всеобъемлющего синтеза, осу­ществляемого историком нашего времени.

Но насколько же усложнил Гоголь-художник свою задачу! Ведь ему надо было найти такой образ, который бы передавал «целое жизни» при страшном ее раздробле­нии, не затушевывая это раздробление...

В статье «О преподавании всеобщей истории», гово­ря о необходимости представить слушателям «эскиз всей истории человечества», Гоголь поясняет: «Всё равно, как нельзя узнать совершенно город, исходивши все его ули­цы: для этого нужно взойти на возвышенное место, от­куда бы он виден был весь как на ладони» . В этих словах уже проступают контуры сценической пло­щадки «Ревизора».

Художественная мысль Гоголя и раньше тяготела к широкому обобщению, что, в свою очередь, объясняет его стремление к циклизации произведений. Диканька, Мир­город - это не просто места действия, а некие центры вселенной, так что можно сказать, как в «Ночи перед Ро­ждеством»: «...и по ту сторону Диканьки, и по эту сторону Диканьки».

К середине 30-х годов тенденция гоголевской мысли к обобщению возросла еще больше. «В Ревизоре я решился собрать в одну кучу все дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем»,- читаем мы в «Авторской исповеди». Тут же, как известно, Гоголь говорит о перемене в своем творчест­ве к середине 30-х годов, которая позднее, ретроспектив­но, представлялась ему даже коренным переломом: «Я уви­дел, что в сочинениях моих смеюсь даром, напрасно, сам не зная зачем. Если смеяться, так уже лучше смеяться сильно и над тем, что действительно достойно осмеянья всеобщего» .

Так возник город «Ревизора»,- по позднейшему опре­делению Гоголя, «сборный город всей темной стороны».

Вдумаемся в значение того факта, что русская жизнь осмыслена в «Ревизоре» в образе города. Прежде всего, это расширяло социальный аспект комедии.

Если искать такое место, где, говоря словами Гоголя, более всего делалось несправедливости, то в первую оче­редь взгляд обращался к суду. В этом Гоголь убедился еще в Нежинской гимназии, мечтая посвятить себя юстиции: «Неправосудие, величайшее в свете несчастие, более все­го разрывало мое сердце». Неправосудие питало традицию русской разоблачительной комедии, посвящен­ной лихоимству и судебному произволу: «Судейские име­нины» Соколова, «Ябеда» Капниста, «Неслыханное диво, или Честный секретарь» Судовщикова и др.

Но в «Ревизоре» «дела судебные» занимают только часть - и, в общем, не самую большую часть - картины. Тем самым Гоголь сразу же раздвинул масштаб антисудебной, «ведомственной» комедии до комедии всеобщей или - будем пока держаться собственных понятий «Реви­зора» - до комедии «всегородской».

Но и на фоне произведений, рисовавших жизнь всего города, «Ревизор» обнаруживает важные отличия. Гоголев­ский город последовательно иерархичен. Его структура строго пирамидальна: «гражданство», «купечество», вы­ше - чиновники, городские помещики и, наконец, во главе всего-городничий. Не забыта и женская половина, тоже подразделяющаяся по рангам: выше всех семья го­родничего, затем - жены и дочери чиновников, вроде до­чери Земляники, с которой дочери городничего пример брать не подобает; наконец, внизу - высеченная по ошибке унтер-офицерша, слесарша Пошлепкина... Вне города стоят только два человека: Хлестаков и его слуга Осип.

Такой расстановки персонажей мы не найдем в русской комедии (и не только комедии) до Гоголя. Показательнее всего здесь обратиться к произведениям со сходным сюже­том, то есть к тем, которые рисуют появление в городе мни­мого ревизора (хотя о самой теме «ревизора» и «ревизии» мы пока говорить не будем). Так, в повести Вельтмана «Провинциальные актеры», опубликованной незадолго до «Ревизора», в 1835 году, кроме городничего, действуют и командир гарнизонного округа, и городской голова, и т. д. Благодаря этому идея власти, так сказать, раздроб­ляется: городничий вовсе не является тем главным и еди­новластным правителем города, каким он предстает в «Ревизоре».

Ближе всего по структуре гоголевский город к городу из комедии Квитка-Основьяненко «Приезжий из столи­цы, или Суматоха в уездном городе». (Как известно, высказывалось предположение, что с этой комедией, опубли­кованной в 1840 году, но написанной в 1827 году, Гоголь познакомился в рукописи.) Городничий Трусилкин олицетворяет у Квитка-Основьяненко высшую власть в горо­де. Три чиновника, уже почти как «шесть чиновников» у Гоголя, представляют различные стороны городского управления: суд (судья Спалкин), почту (почтовый экспе­дитор Печаталкин), просвещение (смотритель училищ Ученосветов). К ним надо еще прибавить полицию в лице частного пристава Шарина. Однако у Квитка-Основьяненко нет нижних звеньев этой пирамиды - «купечества» и гражданства». Кроме того, велика группа людей, выпада­ющих из городской иерархии: помимо «ревизора» Пустолобова, сюда входят еще два приезжих (и притом добро­детельных) героя: Отчетин и майор Милон. Их действия, направленные как бы в противовес действиям городских чиновников, ослабляют ту замкнутость и цельность, которой отличается город в «Ревизоре».

Выбор персонажей в «Ревизоре» обнаруживает стрем­ление охватить максимально все стороны общественной жизни и управления. Тут и судопроизводство (Ляпкин-Тяпкин), и просвещение (Хлопов), и здравоохранение (Гибнер), и почта (Шпекин), и своего рода социальное обеспечение (Земляника), и, конечно, полиция. Такого широкого взгляда на официальную, государственную жизнь русская комедия еще не знала. При этом Гоголь берет различные стороны и явления жизни без излишней де­тализации, без чисто административных подробностей - в их цельном, «общечеловеческом» выражении. Здесь ин­тересно остановиться на некоторых «ошибках» «Ревизора», в которых нередко обвиняли писателя.

Уже современники Гоголя отметили, что структура уездного города воспроизведена в комедии не совсем точ­но: одни важные должностные лица забыты, другие, на­оборот, добавлены. Сын городничего города Устюжна А.И. Макшеев писал: «Никакого попечителя богоугодных заведений не было, по крайней мере, в таких городах, как Устюжна, потому что не было самих богоугодных заведений». «С другой стороны, в комедии нет крупных деятелей в дореформенном суде, как исправник, секретари, предво­дители дворянства, стряпчий, откупщик и проч.». «Уезд­ный судья, избираемый в дореформенное время из наибо­лее уважаемых дворян, большей частью не знал законов и ограничивал свою деятельность подписыванием бумаг, за­готовленных секретарем, но не был Ляпкиным-Тяпкиным. Ляпкины-Тяпкины были исправник, хотя тоже выборный, но из дворян другого склада, чем судьи, секретари судов и многочисленное сословие приказчиков, о которых коме­дия умалчивает».

Симптоматичен ход мысли Макшеева, отразившийся в его записке. Макшеев сравнивал изображенное в «Ревизо­ре» с одним, реальным уездным городом (чтобы опроверг­нуть слухи, будто бы в комедии выводится его родной го­род Устюжна). А Гоголь-то рисовал в «Ревизоре» свой, «сборный» город!

Зачем нужны были писателю судьи, секретари судов и многочисленное сословие приказных, если эту сторону жизни с успехом представлял один Ляпкин-Тяпкин? Дру­гое дело - попечитель богоугодных заведений Земляника: без него осталась бы в тени существенная часть «город­ской» жизни. В обоих случаях отступление Гоголя от ре­альной структуры города (неосознанное или сознатель­ное - безразлично) имеет свою логику.

Конечно, для Гоголя важна не отвлеченная обществен­ная функция персонажа (в этом случае возможно было бы придать одному лицу несколько функций), но его особен­ный, индивидуальный характер. Насколько разработана система должностных функций персонажей комедии, настолько же широка шкала их духовных свойств. Она включает в себя самые разнообразные краски - от добродушной наивности почтмейстера до каверзничества и коварства Земляники, от чванливости гордого своим умом Ляпкина-Тяпкина до смирения и запуганности Хлопова. В этом отношении город «Ревизора» так же многогранен и в известных пределах (в пределах комических возможностей характера) энциклопедичен. Но показательно, что психологическая и типологическая дифференциация пер­сонажей идет у Гоголя вместе с дифференциацией собст­венно общественной.

Только две стороны государственной жизни не были затронуты в комедии: церковь и армия. Судить о намере­ниях автора «Ревизора» в отношении церкви трудно: ду­ховенство вообще исключалось из сферы сценического изображения. Что же касается армии, то, по предположе­нию Г. Гуковского, Гоголь оставил «военную часть госу­дарственной машины» в стороне, так как «считал ее необ­ходимой». Но ведь писал же Гоголь о военных, причем с явно комической, снижающей интонацией, в других произведениях, например в «Коляске»! Видимо, причину нужно видеть в другом. Включение военных персонажей нарушило бы цельность «сборного города» - от общест­венной до собственно психологической. Военные - один персонаж или группа,- так сказать, экстерриториальны. Характерно, например, что в «Провинциальных актерах» Вельтмана командир гарнизонного округа Адам Иванович не только действует независимо от местных властей, но и в час суматохи, вызванной появлением мнимого генерал-гу­бернатора, призывает к себе городничего, дает ему советы и т. д. Таким образом, идея строгой иерархии неизбежно подрывается. И по своим интересам, навыкам, обществен­ным функциям военные персонажи нарушили бы единство города, являя собою целое в целом.

Интересно, что первоначально «военная тема» - хотя и приглушенно-звучала в «Ревизоре»: в сцене приема Хлестаковым отставного секунд-майора Растаковского. Но очень скоро Гоголь почувствовал, что воспоминания Растаковского из турецкой и других кампании, в которых он участвовал, подрывают «единство действия» комедии. Этой сцены нет уже в первом издании «Ревизора»; позднее Гоголь опубликовал ее в числе «Двух сцен, выключенных, как замедлявших течение пьесы». Надо сказать, что «за­медление» действия здесь, в понимании Гоголя,- более широкая примета. Она скорее обозначает неорганичность данных сцен общему замыслу «Ревизора».

Иное дело «военные», чьи функции были направлены внутрь, чье положение целиком включено в систему дан­ного города,- то есть полицейские. Их-то в комедии Гоголя предостаточно -четверо!

Какой же вывод напрашивается из всего сказанного? Что город в «Ревизоре» - прозрачная аллегория? Нет, это не так.

В научной литературе о Гоголе иногда подчеркивается, что «Ревизор» - это иносказательное изображение тех явлений, о которых Гоголь не мог - по цензурным соображе­ниям - говорить прямо, что за условной декорацией уезд­ного города следует видеть очертания царской столицы. Цензура, конечно, мешала Гоголю; столичная бюрократия, конечно, сильно дразнила его сатирическое перо, о чем свидетельствует известное признание писателя после пред­ставления «Ревизора»: «Столица щекотливо оскорбляется тем, что выведены нравы шести чиновников провин­циальных; что же бы сказала столица, если бы выведены были хотя слегка ее собственные нравы?». Однако, сводя «Ревизор» к иносказательному обличению «высших сфер» русской жизни, мы совершаем подмену (очень ча­стую в художественном разборе), когда о том, что есть, судят на основании того, что могло или, по представлени­ям исследователя, должно было быть. А между тем важно в первую очередь то, что есть.

Иногда также подсчитывают, сколько раз в «Ревизоре» упоминается Петербург, чтобы показать, что «тема Петер­бурга» составляет второй адрес гоголевской сатиры. Дескать, от этого возрастает «критическое начало» комедии.

Во всех этих случаях мы идем в обход художественной мысли «Ревизора» и, желая повысить «критическое нача­ло» пьесы, на самом деле его принижаем. Ибо сила «Реви­зора» не в том, насколько административно высок изобра­женный в нем город, а в том, что это особый город. Гого­лем была создана такая модель, которая в силу органиче­ского и тесного сочленения всех компонентов, всех частей вдруг ожила, оказалась способной к самодвижению. По точному слову В. Гиппиуса, писатель нашел «масштаб ми­нимально-необходимый». Но тем самым он создал благо­приятные условия, чтобы прилагать этот масштаб к дру­гим, более крупным явлениям - до жизни общероссий­ской, общегосударственной.

Оно возникло из стремления писателя к широкой и за­конченной группировке явлений, при которой бы они так тесно примыкали друг к другу, «как кольца в цепи».

Перед этим свойством художественной мысли «Ревизо­ра» теряли свое преимущество таланты с более четкой, чем у Гоголя, политической целеустремленностью, с более откровенной публицистической окраской. В «Ревизоре», стро­го говоря, нет никаких обличительных инвектив, на кото­рые щедра была комедия Просвещения и отчасти комедия классицизма. Только реплика Городничего: «Чему смеетесь? над собою смоетесь!» - могла напомнить такие ин­вективы. Кроме того, как уже отмечалось в литературе о Гоголе, должностные преступления, совершаемые героя­ми «Ревизора», сравнительно невелики. Взимаемые Ляпкиным-Тяпкиным борзые щепки - мелочь по сравнению с поборами, которые учиняют, скажем, судейские из «Ябе­ды» Капниста. Но как говорил Гоголь, по другому поводу, «пошлость всего вместе испугала читателей». Испугало не нагнетание «деталей» пошлости, а, используя выражение Гоголя, «округление» художественного образа. «Округлен­ный», то есть суверенный город из «Ревизора» становился эквивалентом более широких явлений, чем его предметное, «номинальное» значение.

Еще одно свойство «Ревизора» усиливало его обобща­ющую силу. Цельность и округленность «сборного города» сочетались с его полной однородностью с теми обширными пространствами, которые лежали за «городской чертой». В русской комедии до Гоголя обычно место действия - по­местная ли усадьба, суд или город - вырисовывалось как изолированный островок порока и злоупотреблений. Созда­валось впечатление, что где-то за пределами сцены кипит настоящая «добродетельная» жизнь, которая вот-вот на­хлынет на гнездо злонамеренных персонажей и смоет его. Тут дело не в торжестве добродетели в финале пьесы, а в неоднородности двух миров: сценического, видимого, и то­го, который подразумевался. Вспомним лишь «Недоросль» Фонвизина: эта ярчайшая и правдивейшая русская коме­дия XVIII века строится все же на выявлении такого конт­раста. «Горе от ума» Грибоедова полностью не рвет с этой традицией, но пытается приспособить ее к новым задани­ям. Тут «изолирован», противопоставлен потоку жизни не видимый мир отрицательных персонажей - Фамусовых и Хлестовых, а внесценические одинокие фигуры князя Григория и других «врагов исканий» вместе с находящим­ся на сцене, но столь же одиноким Чацким. Однако, как бы то ни было, существуют два мира и между ними - де­маркационная черта.

Гоголь - первый русский драматург, который стер эту черту. От города в «Ревизоре» до границы-«хоть три года скачи» - не доедешь, но есть ли на всем этом пространст­ве хоть одно место, где бы жизнь протекала по иным нор­мам? Хоть один человек, над которым были бы властны другие законы? В комедии всё говорит за то, что такого места и таких людей нет. Все нормы общежития, обраще­ния людей друг к другу выглядят в пьесе как повсемест­ные. Они действуют и во время пребывания в городе необычного лица - «ревизора». Ни у кого из героев пьесы не появляется потребности в иных нормах или хотя бы в частичном видоизменении старых. С первых же минут открытия «ревизора» к нему почти рефлекторно потянулась длинная цепь взяткодателей - от городничего и чиновни­ков до купцов. Конечно, могло быть и так, что «ревизор» не взял бы. Но тот, с кем случилось бы подобное, знал бы, что это его личное невезенье, а не победа честности и за­кона над неправдой.

Но откуда у героев пьесы (а вместе с ними и у зри­телей) такое убеждение? Из своего личного, «городского» опыта. Они знают, что их нормы и обычаи будут близки и понятны другим, как язык, на котором они говорят, хо­тя, вероятно, большинство из них не бывало дальше уезда или, в крайнем случае, губернии.

Словом, город «Ревизора» устроен так, что ничто не ограничивает распространение идущих от него токов вширь, на сопредельные пространства. Ничто не мешает «самодвижению» чудесного города. Как в «Ночи перед Рождеством» о Диканьке, так теперь о безымянном городе «Ревизора» писатель мог бы сказать: «И по ту сторону го­рода, и по эту сторону города...»

Как я пытаюсь показать в другом мосте, гротеск неминуемо ведет к повышенной обобщенности. Благодаря фантастике и другим формам остранения, из целой исто­рической эпохи (или нескольких эпох) извлекается её «смысл». «История одного города» Салтыкова-Щедрина - это не только история одного города (Глупова или любого другого), а - в определенном разрезе - вся русская жизнь, то есть те «характеристические черты русской жизни, которые делают ее не вполне удобною». Диапазон обоб­щаемого в гротеске может расширяться и дальше, до «под­ведения итогов» всей истории человечества, как в «Путешествиях Лемюэля Гулливера» Свифта.

С другой стороны, те гротескные произведения, кото­рые, подобно «Невскому проспекту» или «Носу», скон­центрированы на одном, исключительном, анекдотичном случае, тоже подводят к повышенной обобщенности. Именно потому, что предмет изображения здесь «стра­нен», единичен, он - как исключение - подтверждает правило.

«Ревизор» представляет собою редкий случай произве­дения, в котором повышенная обобщенность достигается ни первым, ни вторым способом. В «Ревизоре», строго го­воря, основа - вполне «земная», прозаическая, негротеск­ная, в частности, в комедии совсем нет фантастики. Гротесков только дополнительный тон, «отсвет», о чем мы будем говорить в своем месте. Этот гротескный «отсвет» усилива­ет обобщающий характер комедии, но зарождается он уже в самой структуре «сборного города». В гоголевской коме­дии словно спрятан секрет, благодаря которому все её краски и линии, такие обычные и будничные, удвояются, приобретают дополнительное значение.

Осмысливая свой творческий опыт драматурга, в пер­вую очередь опыт «Ревизора», Гоголь дважды ссылался на Аристофана: в «Театральном разъезде...» и в статье «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность».

В «Театральном разъезде...» происходит диалог между двумя «любителями искусств». Второй высказывается за такое построение пьесы, которое охватывает всех персона­жей: «...ни одно колесо не должно оставаться как ржавое и не входящее в дело». Первый возражает: «Но это выхо­дит, придавать комедии какое-то значение более всеобщее». Тогда второй «любитель искусств» доказывает свою точку зрения исторически: «Да разве не есть это ее [коме­дии] прямое и настоящее значение? В самом начале коме­дия была общественным, народным созданием. По крайней мере, такою показал ее сам отец ее, Аристофан. После уже она вошла в узкое ущелье частной завязки...».

Имя Аристофана названо Гоголем и в статье «В чем же, наконец, существо русской поэзии...», но в несколько ином контексте. «Общественная комедия», предшествен­ником которой был Аристофан, обращается против «целого множества злоупотреблений, против уклоненья всего общества от прямой дороги».

В размышлениях Гоголя об Аристофане заметен инте­рес к двум, конечно, взаимосвязанным вопросам: о приро­де обобщения в комедии и об ее построении, о «завязке». На последнем вопросе уместнее остановиться несколько ниже. Но первый имеет прямое отношение к теме настоя­щей главы.

Несомненно, что интерес Гоголя к Аристофану стиму­лировался известным сходством их художественной мысли. Гоголю близко было стремление к крайнему обобщению, которое отличало древнюю аттическую комедию и делало её «общественным, народным созданием».

Это сходство впервые обосновал В. Иванов в статье «“Ревизор” Гоголя и комедия Аристофана». Отличие «Реви­зора» от традиционной европейской комедии и сходство с аристофановской в том, что его действие «не ограничи­вается кругом частных отношений, но, представляя их слагаемыми коллективной жизни, обнимает целый, в себе замкнутый и себе удовлетворяющий социальный мирок, символически равный любому общественному союзу и, ко­нечно, отражающий в себе, как в зеркале... именно тот об­щественный союз, на потеху и в назидание коего правится комедийное действо». «Изображение целого города взамен развития личной или домашней интриги - коренной за­мысел бессмертной комедии». В соответствии с этим «все бытовые и обывательские элементы пьесы освещены со сто­роны их общественного значения... все тяжбы и дрязги, на­веты и ябеды выходят из сферы гражданского в область публичного права».

Комедия Гоголя, заключает В. Иванов, «по-аристофановски» изображает русскую жизнь в форме «некоего социального космоса», который вдруг потрясается во всю свою ширь.

Надо сказать, однако, что это тонкое сопоставление Го­голя с Аристофаном незаметно переходит в отождествле­ние двух художников. Автор статьи не учитывает, что на природу обобщения у античного драматурга Гоголь смот­рит сквозь призму современных ему требований и совре­менного ему художественного опыта.

Место действия у Аристофана - открытая площадка, не только в «Птицах», где события в самом доле происхо­дит в птичьем полисе, между небом и землей, но и в дру­гих комедиях. Можно сказать, что сцена у Аристофана не замкнута, космически не ограничена.

У Гоголя же есть вполне конкретная «единица» обоб­щения - его город. Опыт новейшего искусства, и, в част­ности, классицизма и Просвещения, не прошел для Гоголя бесследно. Его город локально ограничен, и вместе с тем он «сборный». Это конкретно оформленный, осязаемый го­род, но бездонно-глубокий по своему значению. Словом, к обобщению, широте Гоголь идет через пристальное и строго целенаправленное изучение данного «куска жиз­ни» - черта, возможная только для нового сознания, ху­дожественного и научного.

Я не говорю здесь подробно, что общественная конкрет­ность сочеталась у Гоголя с конкретностью психологиче­ской. К Гоголю как к писателю XIX века, художнику критического реализма, не подходит замечание, будто бы он изымает своих героев из сферы гражданского права в пользу права публичного. Гоголевское «право» - это осо­бое «право», в котором увязаны в одно целое и публичный и гражданский аспекты (разумеется, в смысле, свобод­ном от господствовавших официальных правовых поня­тий).

Как известно, в 1846-1847 годах Гоголь предпринял попытку переосмысления «Ревизора». В «Развязке Реви­зора» устами Первого комического актера было сообщено, что безымянный город - это внутренний мир человека, наш «душевный город»; безобразные чиновники - наши страсти; Хлестаков - «ветреная светская совесть»; нако­нец, настоящий ревизор - подлинная совесть, являющаяся нам в последние мгновения жизни... Толкование мисти­ческое, сводящее почти на нет весь общественный, со­циальный смысл комедии. Однако интересен метод «Раз­вязки Ревизора», как бы отражающий в кривом зеркале метод «Ревизора» настоящего.

По тонкому замечанию В. Иванова, «Развязка Ревизо­ра» снова «обличает бессознательное тяготение Гоголя к большим формам всенародного искусства: как в первоначальном замысле мы усмотрели нечто общее с «высо­кою» комедией древности, так сквозь призму позднейшего домысла выступают в пьесе-оборотне характерные черты средневекового действа».

Возвращаясь же к «Ревизору», нужно выделить еще одну - пожалуй, главную - черту, делающую обобщение гоголевской комедии современным. Мы помним, что карти­ну Брюллова писатель назвал современной потому, что «она совокупляет все явления в общие группы» и выбира­ет «кризисы, чувствуемые целою массою». Гоголевский «сборный город» -это вариант «общей группы», однако все дело в том, что ее существование в современности по­чти невозможно. Может быть, и возможно, но эфемерно, недлительно. Ведь господствующий дух нового времени - раздробление («страшное раздробление», говорит Го­голь). Значит, неминуемо грозит распасться, разойтись- по интересам, наклонностям, стремлениям - все то, что писатель собирал «по словечку» в одно целое.

Но целое для Гоголя настоятельно необходимо и важно. Это вопрос не только художественный, структурно-драма­тургический, но и жизненный. Вне целого Гоголь не мыс­лит себе познания современности. Но вне целого Гоголь не мыслит себе и правильного развития человечества. Каким же путем удержать «общую группу» от рас­падения?

Очевидно, возможны были два художественных реше­ния. Или соединять «все явления в общие группы» вопреки духу времени, духу разъединения. Но такой путь чреват был опасностью идеализации и скрадывания проти­воречий. Или же - искать в жизни такие моменты, когда эта цельность возникает естественно - пусть ненадолго, подобно вспышке магния,- словом, когда цельность не скрадывает, а обнажает «страшное раздробление» жизни.

И тут мы должны обратить внимание на вторую часть гоголевской фразы: «...и выбирает сильные кризисы, чув­ствуемые целою массою». По представлению Гоголя, такой выбор диктуется «мыслью» картины. О «мысли» произве­дения - в частности, драматургического - Гоголь не уста­ет напоминать из года в год. Так, в «Театральном разъез­де...» говорится: «...правит пиесою идея, мысль. Без нее нет в ней единства». Гоголевская формула «мыс­ли» толкуется исключительно как указание на «идейность» произведения, тогда как в действительности у неё есть более конкретный смысл.

В «Портрете» (редакция «Арабесок») Гоголь писал, что иногда осенял художника «внезапный призрак вели­кой мысли, воображение видело в темной перспективе что-то такое, что схвативши и бросивши на полотно, можно было сделать необыкновенным и вместе доступным для всякой души».

Итак, это не идея произведения вообще, а скорее нахо­ждение некой современной ситуации («сильного кризи­са»), которая бы позволила замкнуть группу действующих лиц в одно целое.

В статье «Последний день Помпеи» это положение вы­сказано еще отчетливее: «Создание и обстановку своей мысли произвел он [Брюллов] необыкновенным и дерзким образом: он схватил молнию и бросил ее целым потопом на свою картину. Молния у него залила и потопила все, как будто бы с тем, чтобы все выказать, чтобы ни один предмет не укрылся от зрителя». «Молния» - то есть извержение вулкана - вот та сила, которая замкнула «общую группу» людей да­же при страшном и прогрессирующем раздроблении жизни.

Но не так ли и Гоголь необыкновенно и дерзко «бросил» на полотно идею «ревизора», которая залила и потопила весь город? Словом, Гоголь создал в комедии насквозь со­временную и новаторскую ситуацию, в которой раздирае­мый внутренними противоречиями Город оказался вдруг способным к цельной жизни - ровно на столько времени, сколько понадобилось для раскрытия его самых глубоких, движущих пружин.

На этом уроке вы рассмотрите структуру города, созданного Н.В. Гоголем в «Ревизоре», проанализируете характеры его жителей, узнаете, какими способами передана модель русской общественной жизни в «Ревизоре», рассмотрите роль внесценических персонажей в пьесе, узнаете, какую роль сыграл Николай I в судьбе «Ревизора».

Чиновники этого города олицетворяют все важнейшие стороны русской жизни:

суд - судья Ляпкин-Тяпкин (рис. 2);

Рис. 2. Судья Ляпкин-Тяпкин ()

образование - смотритель училищ Лука Лукич Хлопов (рис. 3);

Рис. 3. Смотритель училищ Хлопов ()

социальное обеспечение - попечитель богоугодных заведений Земляника (рис. 4);

Рис. 4. Земляника ()

здравоохранение - лекарь Гибнер;

почта - почтмейстер Шпекин (рис. 5);

Рис. 5. Почтмейстер Шпекин ()

полицейский - Держиморда (рис. 6).

Рис. 6. Полицейский Держиморда ()

Это не совсем точная, не совсем правильная структура уездного города. Через несколько десятилетий после того, как «Ревизор» был напечатан и поставлен на сцене, Макшеев, сын городничего уездного города Устюжна, в своей заметке указал на некоторые ошибки Гоголя. Он писал:

«В уездном городе не может быть попечителя богоугодных заведений, поскольку самих богоугодных заведений не было».

Но Гоголю совершенно не нужно было (и об этом очень хорошо пишет в своей книге Юрий Владимирович Манн) передавать реальную структуру уездного города. Например, в уездном городе непременно должен быть судебный пристав, а у Гоголя его нет. Ему он не нужен, поскольку есть уже судья. Гоголю было важно создать модель мира, модель русской общественной жизни. Поэтому гоголевский город - это сборный город.

«В «Ревизоре» я решил собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал. Все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости. И за одним разом посмеяться над всем».

В XVIII веке в сатирическом произведении изображалось какое-то отдельное место, где совершаются несправедливости, некий островок зла. За пределами его всё было правильно, всё было хорошо. И благие силы вмешиваются и наводят порядок. Например, как Правдин в «Недоросле» Фонвизина (рис. 8) берёт имение Простаковой в опеку.

Рис. 8. Д.И. Фонвизин ()

В «Ревизоре» этого нет. На всём громадном пространстве, которое находится за пределами уездного города, порядки всё те же. Чиновники ничего другого и не ожидают, кроме того, что они привыкли ждать, что они привыкли видеть.

Ю.В. Манн (рис. 9) очень убедительно пишет о том, что такое ситуация «Ревизора» и как она разыграна Гоголем.

Жизнь русского общества представлялась Гоголю жизнью раздробленной, в которой у каждого свои собственные маленькие интересы и нет ничего общего. Чтобы решить главную задачу, нужно найти общее чувство, которое способно объединить всех. И Гоголь нашёл это общее чувство - страх. Страх объединяет всех. Страх перед совершенно неизвестным, тайным ревизором.

Давно замечено, что в пьесе Гоголя нет положительного героя. Он сам скажет об этом спустя 6-7 лет после того, как пьеса была закончена, в своей другой пьесе «Театральный разъезд» после представления новой комедии». Это отличный комментарий к «Ревизору»:

«Смех - единственное честное лицо комедии».

А про город там сказано:

«Отовсюду, из разных углов России стеклись сюда исключения из правды, заблуждения и злоупотребления».

Но сама правда в «Ревизоре» не показана.

Гоголь писал Погодину в мае 1836 года:

«Столица щекотливо оскорбляется тем, что выведены нравы шести чиновников провинциальных. Что же сказала бы столица, если бы выведены были, хотя б слегка, её собственные нравы?»

Сатирические пьесы до «Ревизора» могли касаться гораздо более высоких сфер. Но это не значит, что такие более высокие сферы, упомянутые в пьесах, означали большую степень сатиры, большую степень разоблачения. Гоголь, не покушаясь на высшие должности российской бюрократии, говорит о шести провинциальных чиновниках, причём и проделки их, в общем-то, не бог весть какие опасные и страшные. Городничий (рис. 10) - взяточник, но так ли он уж опасен?

Рис. 10. Городничий ()

Судья берёт взятки борзыми щенками. Земляника вместо того, чтобы кормить больных овсяным супом, варит для них капусту. Дело не в масштабе, дело в сути. А суть именно такова: это модель русской жизни, ничего другого быть не может. Это важно.

Любопытно, что в 1846 году, через десять с лишним лет после окончания работы над пьесой, Гоголь написал развязку «Ревизора».

В 1846 году Гоголь всецело захвачен идеей духовного спасения, и не только своего, но и своих сограждан. Ему кажется, что он призван сказать соотечественникам какую-то очень важную правду. Не посмеяться над ними, а сказать им что-то, что может наставить на путь истинный, на прямую дорогу. И вот как он трактует свою собственную пьесу:

«Безымянный город - это внутренний мир человека. Безобразные чиновники - это наши страсти, Хлестаков - это наша светская совесть. А настоящий ревизор, о котором сообщает жандарм, это наша подлинная совесть, которая перед лицом неумолимой смерти всё расставляет на свои места».

Так выглядит город гоголевской комедии.

Петербургская тема в «Ревизоре»

Из Петербурга в уездный город приезжают двое - Хлестаков и его слуга Осип. Каждый из них говорит о прелестях петербургской жизни.

Осип описывает жизнь в Петербурге так:

«Жизнь тонкая и политичная. Театры, собаки тебе танцуют и всё, что хочешь. Разговаривают всё на тонкой деликатности. Галантерейное, чёрт возьми, обхождение. Всякий тебе говорит: «Вы». Наскучило тебе идти - берёшь извозчика, сидишь себе как барин. А не хочешь заплатить ему, изволь, у каждого дома есть сквозные ворота. И ты так шмыгнёшь, что тебя никакой дьявол не сыщет».

Хлестаков (рис. 11) говорит следующее:

«Хотели даже вы коллежским асессором сделать. И сторож еще за мной по лестнице со щёткою: «Позвольте, Иван Саныч, я вам сапоги почищу?».

С хорошенькими актрисами знаком.

На столе, например, арбуз, в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке, на пароходе приехал прямо из Парижа.

Я всякий день на балах. Там у нас и свой вист составился: министр иностранных дел, французский посланник, немецкий посланник и я.

И точно, бывало, прохожу через департамент - просто землетрясение: всё дрожит, трясётся как лист».

Рис. 11. Хлестаков ()

«Всё дрожит, трясётся как лист» - это тот самый страх.

О Петербурге грезят городничий и его жена Анна Андреевна. Городничий признаётся, что его так прельщает в петербургской жизни:

«Там, говорят, есть две рыбки - ряпушка и корюшка».

Анне Андреевне (рис. 12), конечно, это всё кажется грубым. Она говорит:

«Я хочу, чтобы у нас дом был первым в Петербурге. И чтобы у меня в спальне было такое амбре, чтоб войти можно было только зажмурившись».

Рис. 12. Жена и дочь городничего ()

Обратите внимание, как в их мечтаниях просвечивает и проглядывает Хлестаков. Не случайно Хлестаков говорит:

«Я везде! Везде…».

В «Мёртвых душах» Петербург даётся как центр манящий. Про Хлестакова сказано «столичная штучка». Петербург - это желанный и волшебный край. Не случайно Бобчинский (рис. 13) попросит Хлестакова:

«Вот вы, если увидите какого-нибудь вельможу, а может быть даже и самого государя, скажите им, что в таком-то городе живёт Пётр Иванович Бобчинский, и больше ничего».

Рис. 13. Бобчинский и Добчинский ()

Это ещё один очень любопытный мотив у Гоголя: человек, которому хочется означить своё существование, оставить свой след в мире. Хлестаков тоже маленький человек. Он тоже мечтает. И его мечтания приобретают форму безудержной фантазии.

Вот так петербургская тема подсвечивает сборный город.

Внесценические персонажи

В каждой пьесе очень важны не только те персонажи, которые выходят на сцену, но и те, которых мы называем внесценическими. То есть они упоминаются, но на сцене не появляются.

Начнём с двух самых важных для композиции этой пьесы: Андрей Иванович Чмыхов, чьё письмо читает городничий в начале пьесы, и Тряпичкин, письмо к которому пишет Хлестаков в конце четвёртого действия.

Письмо Чмыхова завязывает пьесу. Письмо Хлестакова Тряпичкину развязывает линию мнимого ревизора.

Любопытно, что Гоголь, кроме выдуманных персонажей, упоминает вполне реальных лиц, причём живых в то время: Смирдин - издатель и книгопродавец, Загоскин - автор романа «Юрий Милославский», и Пушкин (рис. 14). Интересно посмотреть, как сочетаются первая (черновая) и вторая редакции.

В театре «Современник» место с упоминанием Пушкина взяли из первой редакции, где Хлестаков говорит:

«С Пушкиным на дружеской ноге. Прихожу к нему, перед ним стоит бутылка рома самого лучшего. Он - хлоп стакан, хлоп другой и пошёл писать».

Рис. 14. А.С. Пушкин ()

В окончательной редакции этого нет.

Андрей Миронов, исполнявший в театре сатиры роль Хлестакова, играл это место так:

«С Пушкиным на дружеской ноге. Прихожу к нему, говорю: «Ну что, брат Пушкин, как? - Да так как-то всё…»

У Юрия Владимировича Манна в его замечательной книге о Гоголе, которая называется «Труды и дни» (очень подробная и умная биография Гоголя) отношениям Гоголя и Пушкина посвящены несколько очень важных страниц.

Внесценические персонажи «Ревизора» ничем не отличаются от тех, кого мы видим на сцене. Например, Андрей Иванович Чмыхов, чьё письмо городничий читает в начале первого действия, называет его любезным кумом, другом и благодетелем, человеком умным, то есть таким, который не любит упускать того, что прямо плывёт в руки.

Упоминается заседатель, от которого такой запах, как будто он только что вышел с винокуренного завода. Правда, у заседателя есть объяснение, почему у него такой запах. Оказывается, его в детстве мамка ушибла.

Учителя, один из которых никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, а другой объясняется с таким жаром, что не помнит себя и ломает стулья.

Николай I в судьбе «Ревизора»

«Если бы не высокое заступничество государя, пьеса моя не была бы ни за что на сцене, и уже находились люди, хлопотавшие о запрещении её».

Рис. 15. Николай I ()

Из этого иногда делают вывод, что пьесу «Ревизор» изначально запретили. Но это не так. Никаких следов запрещения цензурного в документах нет. Более того, царь вообще не любил отменять решений своих чиновников, официальных органов, не любил делать исключения из законов. Поэтому гораздо труднее было отменить запрещение, чем его предупредить.

Государь император (рис. 15) не только присутствовал на премьере, но велел и министрам смотреть «Ревизора». В воспоминаниях современников отмечено присутствие тех или иных министров на спектакле. Царь был дважды - на первом и третьем представлении. Во время представления он много смеялся, аплодировал, а выходя из ложи сказал:

«Ну, пьеска! Всем досталось, а мне более всех».

Сначала опасения перед цензурой были очень серьёзные. И тогда Жуковский, Вяземский, Виельгорский стали хлопотать перед государем за эту пьесу, конечно, по просьбе Гоголя. «Ревизор» был затребован в Зимний дворец, и граф Михаил Юрьевич Виельгорский (рис. 16), который был членом комитета императорских театров, читал в присутствии государя эту пьесу.

Рис. 16. М.Ю. Виельгорский ()

Царю очень понравились рассказы Бобчинского и Добчинского и сцена представления чиновников Хлестакову. После окончания чтения последовало высочайшее разрешение играть комедию.

Это означало, что пьесу отдали в цензуру, но всем было известно уже, что царю пьеса понравилась. Именно это решило судьбу «Ревизора».

Любопытно, что Гоголь попросил оплату не поспектакльную, а единовременную. Он получил за свою пьесу две с половиной тысячи рублей. А впоследствии царь пожаловал ещё подарки: перстни некоторым актёрам и Гоголю тоже.

Почему же царь так явно заступился за гоголевскую комедию? Предполагать, что ему была не понятна пьеса, не стоит. Царь очень любил театр. Возможно, он не хотел повторения истории с пьесой «Горе от ума», которая была запрещена. Царь очень любил комедии, любил шутки. С «Ревизором» связан такой эпизод: царь иногда в антракте приходил за кулисы. Он увидел актёра Петрова, который исполнял роль Бобчинского (который говорит в пьесе «скажите государю, что есть Пётр Иванович Бобчинский» ), и сказал ему: «А, Бобчинский. Ну, хорошо, будем знать» . То есть таким образом поддержал текст пьесы.

Конечно, глубинные подтексты гоголевской пьесы царь не прочитывал, да и не нуждался в этом. Он, когда появлялись «Мёртвые души», кому-то из приближённых сказал, что он уже подзабыл «Ревизора».

Кроме того, царь всегда милостивее и терпимее своих подданных. Эту игру не только Николай I любил, то же самое было и с Мольером и Людовиком, вплоть до Булгакова и Сталина.

Как считают некоторые исследователи, опираясь на мнение современников, царь ещё и довольно презрительно относился ко многим своим чиновникам. Он, отдав Россию в руки бюрократов, сам к этим бюрократам относился с презрением. Поэтому критика чиновников царю, скорее всего, нравилась. Если для Николая I это был всего лишь один из многих эпизодов, то для Гоголя это было очень важной вещью. И он много раз к этому обращался, потому что для Гоголя это - модель истинного отношения власти и художника: власть защищает художника, власть слушает художника, прислушивается к нему.

Сразу после гоголевского «Ревизора» появилась без подписи, но все знали, что это князь Цицианов, пьеса, которая называлась «Настоящий ревизор». Там всё было вслед за Гоголем. Один персонаж с фамилией Рулёв был настоящим ревизором и всех выводил на чистую воду. Городничего на пять лет отстранил от управления городом. Дочка городничего влюбилась в него, и предполагалась свадьба. Городничий становится образом тестя настоящего ревизора. Но, как много раз показывает нам история литературы, чужими находками нельзя спастись. Пьеса потерпела сокрушительный провал и после трёх спектаклей была снята.

Список литературы

1. Литература. 8 класс. Учебник в 2 ч. Коровина В.Я. и др. - 8-е изд. - М.: Просвещение, 2009.

2. Меркин Г.С. Литература. 8 класс. Учебник в 2 частях. - 9-е изд. - М.: 2013.

3. Критарова Ж.Н. Анализ произведений русской литературы. 8 класс. - 2-е изд., испр. - М.: 2014.

1. Интернет-сайт sobolev.franklang.ru ()

Домашнее задание

1. Расскажите об образах провинциальных чиновников, изображённых в комедии «Ревизор».

2. Какой нам представляет Гоголь модель русской общественной жизни в пьесе?

3. К какому восприятию своей пьесы пришёл Гоголь в 1846 году, когда написал развязку к «Ревизору»? О каких духовных ценностях он говорил, на ваш взгляд?

Тема 1. Типы норм литературного языка

Задание 1

1. Найдите стилистические ошибки в предложениях. Чем они вызваны? Какой критерий культуры речи нарушен?

Ответ 1

Заглавная роль в комедии «Ревизор» принадлежит Хлестакову.

Заглавная роль - это роль действующего лица, именем которого названа пьеса, а Хлестаков и ревизор - это разные люди.

Писатели-либералы очень хладнокровно относились к тяжелому положению народа.

Хладнокровно - со спокойствием, самообладанием при стрессовых обстоятельствах. Относиться к чему-л. с хладнокровно нельзя, скорее «равнодушно».

Нередко лесные пожары появляются потому, что отдыхающие не соблюдают самых элементарных заповедей.

Заповедь - это религиозно-нравственное предписание. Здесь речь идет просто о правиле.

Сатирические произведения поэта привлекают своей новизной и моложавостью.

Слово «моложавость» связывают только с внешностью человека, который кажется моложе своих лет. Это не может относиться к произведению.

Ошибки вызваны употреблением слова с неподходящим значением. Нарушенный критерий - понятийная точность (использование слов в полном соответствии с их языковым значением).

Задание 2

Найдите ошибки в употреблении форм глаголов и определите, какой критерий культуры речи нарушается в предложениях.

Ответ 2

Слух о сумасшествии Чацкого попадает на подготовленную почву, и фамусовское общество охотно поддержало поддерживает эту сплетню.

В годы реакции многие отреклись отрекались от прежних либеральных взглядов, замыкались в темном мирке личных интересов.

Ноздрев - большой любитель купить покупать и менять свои вещи.

Закрыв книгу, Когда вы закрываете книгу, у вас в памяти надолго остаются ее герои.

Его охватило сильное беспокойство, получив когда он получил письмо из деревни.

Шарапову Шарапов, рискуя жизнью, удалось смог заманить банду в ловушку.

Нарушенный критерий - правильность речи (владение грамматическими нормами литературного языка).

Задание 3

3. Диктант. Запишите диалог, выделяя каждую реплику новой строкой и тире.

Ра...казывают, что однажды к Демосфену пришел человек и попросил выступить на суде в его защиту, ра...казав, как жестоко его и...били. «Но ты ничуть не пострадал от этого», - сказал ему Демосфен. «Это я-то ничуть не пострадал?!» - в...кричал во весь голос тот человек. «Вот теперь, - ответил Демосфен, - клянусь Зевсом, я ра...слышал голос оскорбле...ого и пострадавшего». Вот столько убедительности, считал Демосфен, придает словам тон и манера исполнения.

(пьеса, комедия)

Никола́й Васи́льевич Го́голь (фамилия при рождении Яно́вский, с 1821 года - Го́голь-Яно́вский; 1809 года, Сорочинцы, Полтавская губерния -1852 года, Москва) - русский прозаик, драматург, поэт, критик, публицист, признанный одним из классиков русской литературы. Происходил из старинного дворянского рода Гоголь-Яновских.Вместе с Пушкиным Гоголь явился основоположником критического реализма в русской литературе. Имя Гоголя было знаменем революционной России - России Белинского, Герцена и Чернышевского. Белинский назвал Гоголя «одним из великих вождей» страны «на пути сознания, развития, прогресса». Чернышевский считал Гоголя «отцом русской прозы», главою школы, давшей русской литературе «решительное стремление к содержанию, и притом стремление в столь плодотворном направлении, как критическое». В глухие годы крепостнического николаевского режима Гоголь со страшной силой обличал помещиков, царских чиновников и приобретателей.

Работу над пьесой Гоголь начал осенью 1835 года. Традиционно считается, что сюжет был подсказан ему А. С. Пушкиным. Подтверждением этому служат воспоминания русского писателя Владимира Соллогуба: «Пушкин познакомился с Гоголем и рассказал ему про случай о каком-то проезжем господине, выдавшем себя за чиновника министерства и обобравшем всех городских жителей». По другой версии , также описанной В. Соллогубом, за ревизора самого Пушкина 2 сентября 1833 года принял нижегородский генерал-губернатор Бутурлин, когда Александр Сергеевич прибыл в Нижний Новгород для сбора материалов о пугачёвском бунте.

Сам Гоголь так отзывался о своей работе: В «Ревизоре» я решился собрать в одну кучу всё дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах и в тех случаях, где больше всего требуется от человека справедливости, и за одним разом посмеяться над всем.

Сценическая судьба пьесы сложилась не сразу. Добиться разрешения на постановку удалось лишь после того, как Жуковский сумел убедить лично императора, что «в комедии нет ничего неблагонадёжного, что это только весёлая насмешка над плохими провинциальными чиновниками», пьеса была допущена к постановке. Вторая редакция пьесы относится к 1842 году.

Реализм в композиции комедии «Ревизор» (язык подчеркивает Реализм, роль ремарок)

Гоголь вывел в комедии галерею бессмертных образов, придав каждому из них типические черты и наделив каждый из них яркой индивидуализированной речевой характеристикой . Язык комедии Гоголя - это в основном язык действующих лиц ее, а язык действующих лиц, органически связанный с внутренним обликом того или иного персонажа, является главным средством раскрытия характера .. Не только центральные герои, но даже эпизодические персонажи, промелькнувшие лишь в одном явлении имеют ярко индивидуализированную речь . В непревзойденном умении придать каждому образу выпуклую, отчетливо индивидуализированную речевую характеристику и в самой этой характеристике заключить элементы сатирического саморазоблачения состоит удивительное по своей тонкости и эстетической ценности мастерство Гоголя-реалиста. Раскрывая речь персонажей , принадлежащих к различным социальным кругам (чиновники, помешики, купцы, меньше, полицейские, слуги) Гоголь мастерски умеет наделить каждого из них словами и выражениями, присущими его социальной психологии, профессии, его жизнен ному опыту. В целом речь героев отличается правдивостью, простотой, естественностью, обилием просторечных и разговорных оборотов и интонаций, что сообщает всему произведению характер подлинного реализма.

С целью раскрыть внутренний мир персонажа Гоголь часто прибегает к ремарке.В одних ремарках Гоголь указывает на действия персонажей , например: городничий «делает гримасу», Бобчичинский «вертит рукою около лба», квартальный «бежит впопыхах», Хлестаков «наливает суп и ест» и многие другие; в других ремарках уточняет психологию действующих лиц : городничий говорит «в страхе», Анна Андреевна - «с пренебрежением», Хлестаков - «рисуясь», судья - «потерявшись», Марья Антоновна - «сквозь слезы» и т. д. Иногда Гоголь несколькими рядом поставленными ремарками рисует психологическую эволюцию персонажей.

Новаторство комедии Н.В.Гоголя «Ревизор» (проблематика комедии, речь, типизация героев комедии)

Появление в 1836 году комедии «Ревизор» стало знаменательным событием в общественной жизни 19 века . Автор не только критиковал и высмеивал пороки царской России, но и призывал зрителей и читателей заглянуть в свою душу, задуматься об общечеловеческих ценностях. Свою комедию Гоголь назвал пьесой, «задирающей общественные злоупотребления». Эпиграф «На зеркало неча пенять, коли рожа крива» подчёркивает проблематику пьесы, обобщающий обличительный смысл «Ревизора». «Здесь досталось всем, а больше всех мне», - сказал однажды сам Николай I.

Говоря о новаторстве комедии , важно отметить, что характер Хлестакова был новым в литературе . Да, конечно, и до Н.В.Гоголя в комедиях осмеивались плуты и мошенники, лгуны и хвастуны, но характеристика таких персонажей обычно исчерпывалась какой–либо одной чертой. А Хлестаков становится героем более сложным, это обобщённый образ, включающий в себя многие пороки.

Герои Гоголя типичны , их можно встретить во все времена и эпохи. И в наши дни, спустя более полутора веков после написания пьесы, можно встретить городничих, ляпкиных – тяпкиных, земляник, хлоповых. Гоголь не наделяет своих героев какими-то исключительными чертами добродетельности или порочности, как это делалось раньше. Его герои реалистичны, и поэтому их нельзя разделить на «плохих» и «хороших». Каждый из них «болен» какой-либо социальной хворью …

В пьесе нет ни одного положительного героя . «Зачем не выставлено сюда хотя бы одного возвышенного, благородного человека, на котором бы отдохнула дума? Затем, что бледен и ничтожен был бы здесь добрый человек» - говорил сам Гоголь. Важно заметить и то, что речь одного и того же героя меняется в зависимости от обстоятельств, что создаёт комичность всей ситуации в целом . Городничий очень груб с подчинёнными, называя их архиплутами, самоварниками, аршинниками, надувалами. Но его лексика совсем иная в разговоре с Хлестаковым, которому он говорит: «позвольте мне предложить», «желаю здравствовать», «не делайте несчастным».

Таким образом, можно говорить о том, что появление ревизора имело огромное значение для русской литературы девятнадцатого века . Гоголь отказался от многих классических норм в создании своей комедии и внёс много новых принципов, характеризующих персонажей с новой стороны.

Композиция, сюжет

Необычна и композиция пьесы, поскольку в ней нет традиционной экспозиции . С первой же фразы Городничего начинается завязка сюжета. Финальная немая сцена также немало удивила театральных критиков. Ранее никто не использовал такой прием в драматургии.

Классическая путаница с главным героем приобретает у Гоголя совершенно иной смысл . Хлестаков не собирался выдавать себя за ревизора, он какое-то время сам не мог понять, что происходит. Просто считал: уездное начальство заискивает с ним только потому, что он из столицы и модно одет. Окончательно открывает глаза щеголю Осип, уговаривая барина уезжать, пока не поздно. Хлестаков не стремится обмануть кого-либо. Чиновники обманываются сами и втягивают мнимого ревизора в это действо.

Сюжет комедии построен по замкнутому принципу: пьеса начинается с новости о приезде ревизора и заканчивается таким же сообщением. Новаторство Гоголя проявилось и в том, что в комедии нет второстепенных сюжетных линий . Все действующие лица завязаны в одном динамичном конфликте.

Несомненным новшеством явился и сам главный герой . Впервые им стал глупый, пустой и ничтожный человек. Писатель так характеризует Хлестакова: «без царя в голове». Характер героя наиболее полно проявляется в сценах вранья . Хлестаков столь сильно вдохновлен собственным воображением, что не может остановиться. Он нагромождает одну нелепицу за другой, даже не сомневается в «правдивости» своей лжи. Игрок, мот, любитель приударить за женщинами и пустить пыль в глаза, «пустышка» – таков главный герой произведения.

В пьесе Гоголь затронул масштабный пласт российской действительности: государственная власть, медицина, суд, образование, почтовое ведомство, полиция, купечество . Писатель поднимает и высмеивает в «Ревизоре» множество неприглядных черт современной жизни. Здесь поголовное взяточничество и пренебрежение своими обязанностями, казнокрадство и чинопочитание, тщеславие и страсть к сплетням, зависть и наушничество, хвастовство и глупость, мелочная мстительность и тупость… Чего только нет! «Ревизор» – настоящее зеркало российского общества.

Необычна для пьесы и сила сюжета, его пружина. Это страх. В России XIX века ревизию проводили чиновники высокого ранга. Поэтому приезд «ревизора» и вызвал в уездном городке такую панику. Важный человек из столицы, да еще с «секретным предписанием», привел местное чиновничество в ужас. Хлестакова, который никоим образом на проверяющего не похож, легко принимают за важное лицо. Любой проезжающий из Петербурга вызывает подозрение. А этот две недели живет и не платит – именно так, по мнению обывателей, и должен вести себя человек высокого ранга.

Структура комедии «Ревизор»

Комедия была написана не как обычный рассказ (текст, разделенный по главам), а как сценарий для постановки. Комедия очень хорошо читается в таком стиле: меньше описаний, больше действия (диалогов). В отличие от обычных произведений, где описания персонажей идут только тогда, когда они встречаются читателю, описания действующих лиц написаны на первых страницах комедии.

Атмосфера комедии «Ревизор ». В качестве места действия Николай Васильевич Гоголь выбрал простой уездный городок. Но все же простым его назвать нельзя, так как Гоголь постарался изобразить Россию в миниатюре .

Образы

В комедии Гоголь создал собирательный образ чиновничества. Государственные служащие всех рангов воспринимаются как единый организм, поскольку близки в своем стремлении к стяжательству, уверены в безнаказанности и правильности своих действий. Но каждый персонаж ведет свою партию.

Главный здесь, конечно, городничий. Антон Антонович Сквозник-Дмухановский на службе тридцать лет. Как человек хваткий, он не упускает выгоду, что сама плывет в руки. Но в городе полный беспорядок. На улицах грязь, арестантов и больных отвратительно кормят, полицейские вечно пьяны и распускают руки. Городничий тягает за бороды купцов и дважды в году празднует именины, чтобы получить больше подарков. Деньги, отпущенные на строительство церкви, исчезли.Появление ревизора сильно пугает Антона Антоновича. А вдруг проверяющий не берет взяток? Видя, что Хлестаков деньги берет, городничий успокаиваетс я, старается ублажить важное лицо всеми средствами. Второй раз Сквозник-Дмухановский пугается, когда Хлестаков хвастается своим высоким положением. Тут ему становится страшно попасть в немилость. Сколько же дать денег?

Забавен образ судьи Ляпкина-Тяпкина , который страстно любит псовую охоту, берет взятки борзыми щенками, искренне считая, что это «совсем другое дело». В приемной суда творится полный кавардак: сторожа завели гусей, по стенам развешена «всякая дрянь», заседатель постоянно пьян. А сам Ляпкин-Тяпкин не может разобраться в простой докладной записке. В городе судью считают «вольнодумцем», так как он прочитал несколько книг и говорит всегда высокопарно, хотя и совершенные глупости.

Почтмейстер Шпекин искренне недоумевает, почему нельзя читать чужие письма. Для него вся жизнь – интересные сюжеты из писем. Особенно понравившиеся корреспонденции почтмейстер даже оставляет у себя и перечитывает.

В больнице попечителя богоугодных заведений Земляники также царит беспорядок. Пациентам не меняют белье, а врач немец ничего не понимает по-русски. Земляника подхалим и доносчик, не прочь облить грязью своих товарищей.

Привлекает внимание комичная пара городских сплетников Бобчинского и Добчинского . Для усиления эффекта Гоголь делает их похожими внешне и дает одинаковые имена, даже фамилии персонажей отличаются всего одной буквой. Это совершенно пустые и бесполезные люди. Бобчинский и Добчинский заняты только собиранием сплетен. Таким образом, им удается оказаться в центре внимания и почувствовать свою значимость.

смотритель училищ Лука Лукич Хлопов смертельно боится начальства, отличается крайним невежеством; полицейские Уховертов, Свистунов и Держиморда всегда пьяны, грубо обращаются с обывателями городка.

Характер Хлестакова состоит из противоречий, он ведет себя так, «как получается», и потому в разные моменты демонстрирует самые разные модели поведения: то униженно клянчит еду, то принимает покровительственный вид в сцене с просителями, то неудержимо хвастается, упиваясь собственными фантазиями, в разговоре с пресмыкающимися перед ним городскими чиновниками. Чиновники, слушая безумное, алогичное вранье Хлестакова, понимают, что он глуп, но его мифический чин затмевает человеческие качества, поэтому никто не замечает множества противоречий и оговорок, выдающих его истинное положение .Хлестаков не в состоянии представить себе реальную жизнь (например, чем занимаются министры, как живёт и что пишет «друг» Пушкин), его воображение убого: ничего кроме супа, на пароходе приехавшего из Парижа, и арбуза ценой в семьсот рублей, ему не приходит на ум; несмотря на фантастическую стоимость, его квартира соответствует представлениям о роскоши мелкого чиновника - «три комнаты этакие хорошие».

Образ Хлестакова как представителя дворянско-чиновничьего общества николаевской эпохи типичен. Его честолюбивые мечты, стремление к показной роскоши и внешнему шику, желание пустить пыль в глаза при полнейшем ничтожестве и пустоте личности получили название «хлестаковщина», а фамилия Хлестакова стала нарицательной.

Единственный положительный герой комедии - смех.