Самый загадочный писатель михаил шолохов. Почему Шолохов отказывается от героизации своего персонажа в рассказе «Судьба человека»? (Шолохов М. А.) Почему мы должны знать писателя шолохова

Михаил ШОЛОХОВ (1905–1984) писатель Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии. * * * Культ был, но была и личность. * * * Если нет смысла в смерти, значит, не было его и в жизни. * * *ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ - Кто написал «Тихий Дон»? - Поручик Голицын! Ответ

Прошу не судить меня строго, здесь собраны затронувшие мою душу моменты о жизни великого писателя.

Сначала выслушаем передачу «Персонально ваш» на "Эхо Москвы" ,

А в гостях у нас Виктор Ерофеев, здравствуйте.

Тут пропущу, бла-бла-бла-бла-бла, размышления гениального писателя о неказистой родине...

Да, немножко о Европе от Виктора..

Сергей из Самары внимательно слушал то, что вы говорили про взаимоотношения европейской цивилизации с приезжими, с мигрантами и очень возмущается: «По-вашему, пусть эти исламисты творят, что хотят, а весь мир умоет руки? И пусть режут головы, отрывают руки, а наша хата с краю, так получается?»

В.Ерофеев ― Ровно наоборот. Просто надо разобраться, почему случилось то, что случилось. И сегодня, и год назад, и эта история с Кельном. Для того, чтобы разобраться, для этого надо понять, какие отношения были между колониальной Европой, той Европой, которая принесла цивилизацию Африке, и Африка это не отрицает. И теми африканцами, которые приехали, или, как теперь говорят, «понаехали» в Париж. Одни адаптировались, и девочки ходят с бантиками во французские школы, прекрасно говоря по-французски, а другие не адаптировались и жгут машины и уничтожают.

А.Позняков ― Правда, тоже по-французски говорят прекрасно.

В.Ерофеев ― По разному. Там есть люди, которые говорят неважно, несмотря на то, что всю жизнь живут в Париже. Дело в том, что если мы просто возьмем это так, как думает наш возмущенный слушатель думает, что мы просто возьмем, закроем всю Африку и скажем им: варитесь сами в себе, мы не хотим, чтобы вы тут у нас взрывали. Конечно, это тема замечательная. Но она совершенно неосуществимая, потому что Европа с Африкой связана огромным количеством тех самых ниточек и веревочек, она похожа на Гулливера которого, помните, привязали к земле, когда он там оказался после кораблекрушения. Поэтому все это надо делать более тонко и дипломатично.

Понятно совершенно, что, никто, и я меньше всех хотел бы, чтобы продолжались эти беды, потому что это травмы. Европа пока еще не нашла решения этого вопроса и найдет ли, тоже непонятно в течение 21 века. Поэтому пожелаем ей, Европе, которой мы много чем обязаны, обязаны просто нашей логикой, нашим языком и прочим (куда же без этих обязательных реверансов...) , - я это не случайно говорю, потому что все наши романы вышли из Европы - я имею в виду художественные, и так далее.

Пожелаем ей, чтобы она все-таки нашла способ решать свои вопросы. Но при этом думаю, что слушатели – мне очень нравится, что нас внимательно слушают, но надо помимо того, чтобы слушать, чтобы еще он и слышал.

И вот она, ягодка!

А.Позняков ― К слову о романах.

Е.Канакова ― Да. Новостные ленты сообщают, что стало известно, кто был конкурентом Шолохова в борьбе за «Нобелевскую премию « в 1965 году, это была Анна Ахматова. И единогласно, из-за мнения главы комитета, получил премию Шолохов. Как вы прокомментируете? Справедливо, или может быть, стоило разделить премию между Шолоховым и Ахматовой?

В.Ерофеев ― Это, конечно, совершенно поразительная ситуация, когда в центре советской литературы есть такая огромная яма, которая называется Шолохов. Дело в том, что Шолохов не написал роман «Тихий Дон» (да-да, кому как не Ерофееву это знать!) И вообще, каждый писатель, который спокойно и внимательно прочитает, как наш самарский слушатель слушал меня внимательно, если внимательно прочитать первые два тома «Тихого Дона», понятно, что Шолохов их не писал. Понятно, что там есть некоторые вставленные куски. В основном, политического содержания, такого коммунистического содержания, которые явно написаны дрожащей рукой молодого человека, и довольно скверно (сказал В.Ерофеев) . Третий том, скорее всего, написан половина этой скверной рукой, а половина оригинальным автором. Ну а в четвертом, наоборот, - зеркально по отношению к первому, - там есть только кусочки первого автора. Совершенно потрясающего автора, абсолютно великого.

Сейчас с разных сторон занимаются тем, что все ближе и ближе подходят к загадке этой, но до сих пор не назвали имя. Там недалеко имя Серафимовича, хотя я не думаю, что Серафимович написал, - не самый лучший писатель. Но, тем не менее, когда в 1929 году вышел роман, когда в 1928 г. в «Правде» было напечатано письмо ведущих советских писателей о том, что если кто будет продолжать сплетни о том, что не Шолохов написал роман, то надо этих людей преследовать уголовным преследованием, и там был Фадеев. Серафимович и прочие, - то представьте себе, объявить об этом в 1929, уже довольно жестком году, - понятное дело, что не каждого писателя так защищали. Видимо, там все было сработано через ЧК, Шолохову выдали этот роман, наверняка Серафимович принимал в этом участие, в редактировании, но понимаете то, что шведы не разобрались в этом, а наоборот, их экспертиза показала, что это написал Шолохов, - это, конечно, тоже беда Европы.

Что касается других претендентов, то конечно, там все замечательные претенденты. Набоков вряд ли бы получил, потому что эта премия связана с гуманистическим направлением в творчестве, а Набоков не самый большой гуманист, он достаточно сдержанно относился к человечеству.

Но вот Ахматова – конечно. И она мечтала об этой премии (ах! ах! я тоже мечтаю, дайте мне) . Ну, вот я не знал, что она была так близко, я только сегодня узнал. И надо сказать, что если бы она получила премию, то эту премию получил бы весь Серебряный век вместе с ней - и Мандельштам, и Цветаева, и все. Потому что Пастернак все-таки получил за «Доктора Живаго», и это другое дело. А вот Ахматова действительно получила бы за то, чем мы как раз можем гордиться в России, это наш Серебряный век, это наша великая культура.

А вот Шолохов это такая аниткультура . Сейчас уже говорят о том, что он и «Поднятую целину» не написал, говорят, что «Судьбу человека» вроде бы пытался ему помочь написать Андрей Платонов (точно! кто-то говорит!). В общем, это, что называется сплетни. А что касается «Тихого Дона» - я могу сказать, у меня давно уже была написана и напечатана эта статья о Шолохове. Могу сказать, что там на 99%, это будет так, как есть на самом деле.

А.Позняков ― В этой связи хочу процитировать слова бывшего главы отборочного комитета, когда он выступил против того, чтобы разделили премию между Шолоховым и Ахматовой. Он пояснил, что, по его мнению, между упомянутыми литераторами нет ничего общего, кроме языка.

В.Ерофеев ― Это так и есть дело в том, что в России очень часто случаются две культуры, когда одна культура другую не слышит. Ест такой страшный феномен, когда люди друг друга не слышат просто от того, что между этими берегами реки уже протекает кровь, это река с кровью. И тогда, конечно, Ахматова была на совершенно другом берегу (жившая всю жизнь на полном гособеспечении и не вылезающая из госсанаториев) , а Шолохов был на берегу вместе со Сталиным. Поэтому это правильно, с этой стороны, справедливо.

Когда-то я был в «Нобелевской академии», они пригласили Горбачева как политика и меня как писателя. Горбачев не приехал, и мне пришлось туда ехать. Что такое «Нобелевская премия» для России? Она, кстати, гораздо значимее, чем для многих других стран. Мы вообще такие любители - у нас и вся священники помпезно одеваются, и все писатели примеряют «Нобелевскую премию» с 20 лет. Так вот я посмотрел на этих людей, произнес речь в том зале, где получают «Нобелевские премии», помимо того, что я спал в том отеле, где спят нобелевские лауреаты . А еще был ужин, где были все ребята, которые нам присудили «Нобелевскую премию» - оказалось, что они почти все говорят по-русски, - вот такое почтение у них к русской культуре. И я понял, что при всем том, что шведы такие сдержанные и нейтральные, у них все равно бьется какая-то социалистическая жилка, левая. Поэтому для них то, что они отдали Шолохову, это понятно. Даже больше, чем то, что они отдали Пастернаку.

Вот, собственно, как бы и все для тех читателей, кто внимательно читал внимательного писателя В.Ерофеева.

А теперь послушаем, что скажет Роман Сенчин, российский прозаик, литературный критик, заместитель главного редактора газеты «Литературная Россия».

Виктору Ерофееву хочется задать множество вопросов. Например, зачем советской власти нужен был «Тихий Дон»? В романе этом нет «коммунистического содержания», там на равных красные режут белых, белые - красных, и те и другие - мирных жителей. Хотя мирных жителей в гражданской войне не бывает… И если публикация первых двух книг вписывалась в общее развитие русской (советской) литературы 1920-х, то выход в свет третьей (публиковалась с 1929 по 1932 годы с перерывами из-за цензурных преград) и четвертой (1937−1940) книг можно считать чудом. Хотя чудо это имеет объяснение в отношении Сталина к литературе - талант писателя он нередко ставил выше идеологической пользы. Чему до сих пор удивляются даже стопроцентные враги этого деятеля…

Казалось бы, после обнаружения и публикации рукописи первой и второй книг «Тихого Дона» большинство скептиков согласилось, что роман написан Шолоховым. Вопросы вызывает множество странных описок (дескать, Шолохов переписывал чужую рукопись и кое-что не мог разобрать), но, рискуя показаться нескромным, как человек, пишущий от руки, я, например, перечитывая или набирая на компьютере свою рукопись, часто поражаюсь, какие делал описки, ошибки. Бог знает, что там происходит с мыслью, пока она бежит от головы до пальцев…

Но если даже принять версию Виктора Ерофеева (а для него это почти утверждение), что «Шолохову выдали этот роман», то что делать с рассказами, «Поднятой целиной», «Они сражались за Родину»? Получается, они тоже ему «выдавались». То есть, с 1923 по конец 1960-х где-то сидел таинственный человек, который писал за Шолохова. Зачем? Возможно ли это?

А ведь и первые рассказы, и «Тихий Дон», и «Поднятая целина», и «Судьба человека», и «Они сражались за Родину» написаны одной рукой. Есть страницы и целые куски слабые, вымученные, как, к примеру, финал «Поднятой целины». Тот, что после слов: «…Вот и отпели донские соловьи дорогим моему сердцу Давыдову и Нагульнову, отшептала им поспевающая пшеница, отзвенела по камням безымянная речка, текущая откуда-то с верховьев Гремячего буерака… Вот и всё!»

И как это согласуется со словами Виктора Ерофеева и многих других, уверенных, что «Шолохову выдали этот роман»? Если выдали, то когда? В 1924 году? И Шолохов сначала написал в стилистике романа три десятка рассказов, а потом уже стал предъявлять части «Тихого Дона»?

Более чем фантастический сюжет.

Конечно, «Тихий Дон» - во всех отношениях грандиознейшее произведение. Но, на мой взгляд, большинство рассказов конгениальны ему. «Шибалково семя», «Нахаленок», «Семейный человек», «Кривая стежка», «Двухмужняя», «Жеребенок», «Чужая кровь»… Даже на фоне расцвета литературы в середине 1920-х эти рассказы выделяются. Причем очевидно, что написаны они совсем молодым человеком.

Совсем молодым человеком создана и черновая рукопись первых глав «Тихого Дона». И стилистика, динамика их та же, что у рассказов. И та беспощадность, что свойственна почти всем героям шолоховских рассказов. На первых же страницах, например, есть деталь: Григорий Мелехов портит и бросает девку. Но, видимо, поняв, что этим он сразу же губит героя в глазах читателей, автор вычеркнул ее. Вычеркиваний подобного рода в рукописи немало, видна и работа по изменению интонации - от той, что присуща жанру рассказа к той, что необходима для эпопеи.

Почему такую реакцию - «не Шолохов написал «Тихий Дон!» - вызывают любые упоминания об этом произведении? Как мне представляется, российское общество делится на две части: одни считают великим романом «Доктор Живаго», другие - «Тихий Дон». Но так как заявлять, что «Тихий Дон» - произведение слабоватое, рискованно для репутации литературоведа, критика, интеллигента, то первым делом шишки валят на Шолохова. Вспоминают, что он говорил с высоких трибун, какие письма подписывал, а сам, дескать, присвоил чужое произведение.

Пастернак в представлении большинства - жертва, а Шолохов - чуть ли не палач. Изучение жизни этих двух писателей и эпохи, в которую они жили, показывает, что не всё так просто и однозначно.

Обоим этим писателям присудили Нобелевскую премию. Борису Пастернаку за стихотворения и «Доктора Живаго», которого он открыл миру в период «оттепели», а Михаилу Шолохову - за «Тихий Дон», опубликованный в годы коллективизации и массовых репрессий… Кстати, не откажись Пастернак от Нобелевки в 1958-м, ее наверняка бы Шолохову не присудили в 1965-м. Но цивилизация в лице Шведской академии не могла пройти мимо гражданской войны в России. Не запечатлеть память о ней. «Тихий Дон», увенчанный главной в мире премией, стал вечным обелиском этой страшной трагедии.

Также давайте выслушаем точку зрения М.Анненского

Лев Александрович Аннинский родился в 1934 году в Ростове-на-Дону, один из самых авторитетных литературных критиков и литературоведов России. Окончил филологический факультет МГУ, работал в ряде литературных журналов, автор и ведущий ряда тв-передач, преподаватель. Член Союза писателей РФ. Кавалер Ордена «Знак Почета» и многих литературных премий, национальной телевизионной премии «ТЭФИ». В номинации «Критика и литературоведение» получил премию «Писатель XXI века» за 2014 год.

– Лев Александрович, давайте разу определимся, Шолохов для вас это…

– … один из любимейших писателей, бесспорно. У меня есть к нему, с позволения сказать, свое особое отношение. Я узнал о нем в 1941 году, когда мне было семь. Мой отец – из донских казаков, а мама – украинская еврейка. В первый же день объявления войны отец побежал записываться добровольцем; он был крайне возбужден и уверен, что уже через неделю пришлет нам телеграмму из Берлина – поскольку ну что такое Германия, да и, ясное дело, все немецкие рабочие перейдут на нашу сторону. Вот с таким настроением через семь дней после начала войны он и отбыл на фронт, оставив маме книгу с дарственной надписью – «Милой Анне на память. Расти сына сталинцем…» Этот толстый том и был «Тихим Доном», в котором я по малолетству ничего, конечно, не понял. Отец с войны не вернулся… А я к оставленной им книге возвращался не раз и к семнадцати годам знал ее уже очень хорошо. «Тихий Дон» меня манил. Не все еще понимая, я чувствовал в нем нечто особенное, ощущал, что от этих трудночитаемых для меня в ту пору текстов шла какая-то невероятная сила внутренняя.

Почему с русскими такое случилось? Почему все распалось в нас на красное и белое? И вот что такое для меня «Тихий Дон»: это - не тоска по эпопее, а эпопея, реализованная в гибельный момент утраты единства народа. В «Тихом Доне» каждое слово, каждая строка кровью и слезами написаны! Знаете, дойдя до черного солнца в финале, этого черного солнца безысходности, я какие-то вещи просто боялся формулировать для себя, хотя и чувствовал их остро… Все в «Тихом Доне» – на грани беды. Гришка Мелехов – он с красными или с белыми? И с теми, и другими. Но разве это было возможно? Невозможно! А как же писать-то тогда? А вот так… Душой, располосованной, на куски, разорванной этой войной гражданской! В этом и есть эпопея невероятная! Гришка же и красных понимает, и белых. И Шолохов в этом смысле - тончайший выразитель страданий народа.

– А когда мы учились в школе, нам преподносилось, что Мелехов, все-таки в итоге пришел внутренне к красным…

– Ну нет, конечно, тут и спорить нечего. И от тома к тому белогвадейский дух только нарастал. Хотя это белогвардейский роман ровно в той же степени, что и красногвардейский. Однако печатать его разрешил лично Сталин, и получение Шолоховым Сталинской премии – прямо накануне войны - многих шокировало. И злило недругов потом – как же, мол, он смог так устроиться, такое протолкнуть?

– Да, честно говоря, это момент не очень понятный.

– Надо сказать, что Иосиф Джугашвили, прекрасно понимая, какое огромное историческое испытание надвигается для всего народа, очень на многое шел ради его сплочения. Один из примеров – восстановление в ходе войны отношений с церковью, возвращение Патриаршества. Не будем говорить, что он натворил в ГУЛАГе, не о том в данном случае речь. Речь - о том, что он понимал значение этого романа, значение единства и значимость его утраты. Ну, а кроме того, их с Шолоховым связывали особые отношения.

– Вот об этом хотелось бы услышать подробнее. Как и вообще о том, чем сейчас сердце успокоилось в смысле бесконечных терзаний имени Шолохова – он писал или не он, кем он реально был… Ведь существовала версия, что и фамилия эта – псевдоним, и что писал за Михаила Александровича чуть ли не коллектив литературных рабов.

– Благодаря усилиям шолоховедов открылось много любопытных деталей, которые объясняют то, чего официальная биография писателя не могла объяснить никоим образом. Речь, конечно, идет об одной гипотезе, но я ее, признаться, принял. Поскольку без нее слишком многие вопросы остаются без ответа.

– Главный вопрос, думаю, на поверхности: совершенно непонятно, как молодой, 23-летний человек мог написать текст, потрясающий по глубине, создать который без, как сейчас говорят, «бэкграунда», кажется совершенно невероятным...

– … Вот-вот, а кроме того, непонятно, как и откуда он мог раздобыть архивные документы периода Гражданской войны, когда они были засекречены, и он явно не был среди тех, кто получил к ним доступ потом… Но давайте попробуем ответить на этот вопрос последовательно, в несколько этапов. Первая часть: разговор об авторстве. Он был решен давно и однозначно: компьютерный анализ, проведенный в Швеции, показал, что роман написан одной рукой. И это рука Шолохова.

– Солженицын все равно ставил это под сомнение.

– Меня это, честно говоря, как-то даже обижало… Александр Исаевич предполагал, что автором «Тихого Дона» мог быть Крюков. Был такой казачий бытописатель, я читал его произведения и скажу вам так: даже если взять самое удачное из созданного им, в свое время ушедшим от советской власти к белым, совершенно очевидно, что там и близко нет той трагедии и глубины, которой проникнут «Тихий Дон». Не та это рука!

– Теперь, Лев Александрович, пожалуйста, о том, что касается неизвестных фактах биографии Шолохова? Вы заинтриговали…

– Тут вот в чем дело. Часть фактов приведена в его официальной биографии, а часть – резко с ней разнится. Итак, в Ясеновке на Дону жил некий помещик Дмитрий Попов. У него в имении горничной служила Анастасия Даниловна Черникова, и фактически она была его наложницей. Узнав о ее беременности, Попов девушку, так сказать, начал пристраивать. У Анастасии Черниковой родился сын Саша – Попов. Вскоре она приладилась к некоему Александру Шолохову, который в тех местах пытался устроить собственный бизнес – скупал зерно и все такое.

В 1905 году Анастасия Даниловна родила второго сына, Мишу. Михаила Александровича Шолохова. Саша Попов при этом регулярно встречался с настоящим отцом и даже жил подолгу у него в имении. Есть также предположение, что Анастасия Даниловна вполне могла продолжать встречаться с Поповым уже будучи замужем за Шолоховым, и второй ее сын, Миша, был тоже от Попова, что, правда, сути дела не меняет. А суть в том, что много позже в «Тихом Доне» в описании поместья Листницких знающие люди с легкостью узнали имение Попова, там было просто фотографическое сходство, включая описание луж. И как его мог описать Миша, там не живший, большой вопрос.

– О брате Саше, простите, я вообще упоминаний не встречала...

– Тем не менее, он был. И в 1914 году 22-летний кадет Александр Попов был призван на фронт. А его сводный (или родной?) брат Миша через год отправился учиться в Москву. Это все – факты известные и достоверные. Гипотезы же начинаются примерно отсюда. Короче, Миша отправляется на уч:), но вскоре следы его теряются. Он пропадает без вести – очевидно, погибает. Время было непростым, это же годы революции. А Саша Попов переходит на сторону деникинцев и активно участвует в антибольшевистском Донском восстании 1919 года: работает как связной офицер. Варится в этом котле, через его руки проходит военная документация – как точно потом описанная в «Тихом Доне»! Но при этом он со временем заражается революционным духом и… проникается сочувствием к большевикам. Они его перевербовывают. Это – факт: в рассекреченном ныне архиве товарища Сталина есть карточка агента Александра Попова, на которой рукой Сталина написано – «лично предан»…

– Все вами сказанное переворачивает сознание. И пробирает – до мурашек…

– Слушайте дальше. И вот кончается гражданская война. Возникает вопрос: что делать с агентами? Теми, кто участвовал в расправах, например. Как им жить – под своими фамилиями? Им начинают придумывать биографии и имена. Но воображение работает слабо: одних, скажем, Кузьминых напридумывали столько, сколько физически появиться не могло. Тем временем Саша Попов, начавший пописывать рассказы, поскольку в нем просыпаются талант и тяга к писательству, получает в Москве квартиру – только не от какого-то там жилуправления, а от… экономического отдела ЧК. И, конечно, трудно сказать, что ему пришло в голову сначала – взять фамилию брата как псевдоним или сразу позаимствовать и его биографию, поскольку следов реального Миши Шолохова попросту нигде не было. Судя по всему, кстати, они и внешне, несмотря на разницу в возрасте, были похожи.

– Но ведь есть мама… Или ее уже не было?

– Нет, она была, одиноко жила себе на Дону. Я не знаю этого, но думаю, что с ней договорились. В конце концов, ей могли объяснить, что это спасет от любых преследований ее единственного оставшегося в живых сына. Словом, в 1926 году автор «Донских рассказов» Александр Попов вернулся на родину уже… став Михаилом Шолоховым. Понимаете, литератор Попов ни в каких псевдонимах не нуждался. Но чекист Попов без мистификации жить бы просто не смог.

– А односельчане как же? И однополчане – те же деникинцы?

– Прошло немало времени с тех пор, как Попов покинул малую родину. Хотя он явно опасался раскрытия своей тайны. Конечно, когда стал сталинским лауреатом и известным писателем – в меньшей степени, мало кто посмел бы открыть рот против столь известного человека. Но, заметьте, Шолохов всегда напускал тумана и отшучивался, когда речь заходила о некоторых деталях его биографии. А в 1956 году с ним попытался встретиться один из бывших руководителей Вешенского восстания Павел Кудинов, к тому времени отсидевший в лагерях. Он приехал в Вешенскую, на свою родину, очень хотел повидаться с Шолоховым, но тот ловко избежал встречи, мигом укатив из станицы и отправившись за рубеж. А сам Кудинов, кстати, вскоре покончил с собой. (Последние годы П.Кудинова прошли в Болгарии, в сильной тоске по России, в 1967 году его сбил поезд, но версия самоубийства не отвергалась. Кудинов высоко отзывался о романе «Тихий Дон», признавая, что все в романе описано очень точно. – Прим.ред.)

– Вы сказали об особых отношениях Попова… То есть Шолохова и Сталина. Они и потом продолжались, до самой смерти вождя?

– Шолохов на Дону оставался «источником» Сталина и продолжал его информировать обо всем, что там происходит, отсылая вождю частные письма через его секретаршу. Эта сторона жизни писателя ныне секретом большим не является. Да и прямой телефон Сталина у Шолохова был. Надо сказать, ему многое в этой его работе удавалось: он вставлял палки в колеса слишком рьяным проводникам «линии партии», срывая им «искоренение саботажа» и развенчивание мнимых «заговоров». Дошло до того, что на Шолохова донские власти состряпали целое политическое дело, но Сталин устроил обвинителям и писателю очную ставку и по ее итогам доверие к Шолохову у вождя укрепилось, а весь партаппарат Донкома с треском слетел с постов. Ничего не могу сказать: я должен быть и лично благодарен Шолохову, поскольку по его донесениям Сталин написал знаменитую статью «Головокружение от успехов», в результате чего оставили в покое моего деда – Ивана Васильевича Иванова.

– Это как, простите?

– В статье было сказано, что, мол, в станице Ново-Аннинской дошли о того, что раскулачили бывшего учителя. Это и был мой дед. Эта статья, вырезанная из газеты, у него потом на стенке висела… Мы же по роду – Ивановы. Отец когда стремился к Мейерхольду поступить, услышал, что Ивановых и так достаточно, взял себе фамилию вторую – по месту рождения. Потому и я Иванов-Аннинский по паспорту. Кстати, еще к теме особых отношений: рассказывают, что как-то, собрав писателей, включая Фадеева, на совещание, Сталин прохаживался по залу, покуривая, остановился за Шолоховым и спросил: «Товарыщ Шолохов, гаварят, вы в послэднэе врэмя сильно пьете?» Наступила зловещая тишина. Шолохов отвечает: «Да от такой жизни запьешь…» Тишина стала еще более зловещей – ведь понятно было, что за этим могло стоять! А Сталин чуть ли не пылинку с пиджака Шолоховского снял, кивнул: «Ну, ничэго!» – и пошел дальше.

– Ну, если принять всю эту гипотезу и вспомнить еще и надпись «лично предан», все понятно…

– Думаю, да. Ну а что еще… Известно о Шолохове много. И – мало. Насколько я понимаю, как именно он получил чин полковника доподлинно никто так и не знает, поскольку в официальной биографии писателя военная служба не обозначена. На фронт-то он выезжал, да. А чины в секретных службах – засекречены.

Ну а финал всей той истории таков. Когда Сталин умер, советские писатели славили его имя в стиле «ушел гениальный вождь», «зодчий коммунизма» и все такое. Слова Шолохова прозвучали фактически диссонансом. Он сказал: «Прощай, отец!» Мне кажется, это яркая деталь.

– Так что вы приняли эту версию биографии Шолохова…

– …под влиянием убедительных аргументов шолоховедов.

– А какие-то личные ощущения у вас по этому поводу были?

– За год до смерти, в 1983 году, Шолохов появился на экране в связи с 50-летием литературной деятельности. Ему было вроде бы 78, что совсем не так много, если вспомнить, каким крепким он всегда казался. Да, он болел, но все же выглядел теперь каким-то уж совсем не живым, несмотря на свойственные ему шутки и балагурный стиль… Казалось, он держится из последних сил. Но если предположить, что на самом деле ему было уже 90 лет, все встает на свои места. Он их прожил как знаменитый писатель и мало кому известный разведчик.

– Эту историю надо как-то переварить…

– Это рассказ – гипотетический – о судьбе человека. Но о нем как об авторе знать ничего и не надо – надо просто читать его великую эпопею, в которой рассказывается, как утрачивается и спасается великое государство великого народа. Ведь рядом с «Тихим Доном» можно поставить лишь несколько романов его современников – «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Угрюм-реку» Шишкова, «Жизнь и судьбу» Гроссмана… Но по трагичности, переживаниям, страданиям по утраченному единству, по силе отчаяния и любви к исчезающей отчизне «Тихий Дон» для меня все равно стоит на первом месте. И правильно Шолохову дали Нобелевскую премию!

– А почему сейчас мы вновь переживаем подъем интереса к творчеству Шолохова – кем бы он ни был?

– Ну как же! Потому что Россия пытается возродиться как великая держава. Не разорванная на красных и белых. И это вызывает… Нет, не ненависть, это вызывает ревность и беспокойство у некоторых наших соседей по Земному Шару… Этого просто никто не ожидал. Шолохова вспомнили, потому что русский народ пытается вернуть единство своей истории. Вся история нашего государства была построена на отрицании новым этапом этапа старого. И чтобы перешагнуть эти бесчисленные кровавые разборки, надо иметь огромную любовь к народу и стране. Он это понимал – как никто.

Что вы думаете по этому поводу? Каково ваше мнение?

И, действительно. почему страсти кипят до сих пор?

21 марта 1929 года Сталин принял решение, что автором «Тихого Дона» должен быть молодой пролетарский писатель В № 44 мы вернулись к неоконченному спору об авторстве «Тихого Дона». Поводом стала готовящаяся к выходу в свет книга...

21 марта 1929 года Сталин принял решение, что автором «Тихого Дона» должен быть молодой пролетарский писатель

В № 44 мы вернулись к неоконченному спору об авторстве «Тихого Дона». Поводом стала готовящаяся к выходу в свет книга израильского лингвиста Зеева Бар-Селлы. Сегодня - продолжение темы. Авторы статьи - Андрей и Светлана Макаровы - занимаются ею уже давно. У них выходили книги, исследующие самую большую литературную тайну ХХ века: «Вокруг «Тихого Дона»: от мифотворчества к поиску истины», М., «Пробел», 2000 г. и «Цветок-Татарник. В поисках автора «Тихого Дона»: от М. Шолохова к Ф. Крюкову», М., АИРО-ХХ, 2003 г.
Отдел культуры

Последний свидетель
В начале 1992 года мы опубликовали свою первую работу об авторстве «Тихого Дона» и тогда же выступили с рассказом об этом в программе ленинградского ТВ «Истина дороже». И вот после передачи неожиданно мы получили письмо от Александра Лонгиновича Ильского. Профессор, доктор технических наук, он в те далекие годы, «с конца 1927 г. по апрель 1930 г., еще молодым, работал в редакции «Роман-газеты»… техническим секретарем редакции». И вот что нам рассказал Александр Лонгинович:
«Я, очевидно, являюсь одним из последних участников событий времен появления на свет произведения «Тихий Дон» в 1928 г. Я на четыре года моложе Шолохова М. А., и в тот период я часто встречался с М. А. Шолоховым, регистрировал его рукописи, сдавал в Машбюро их печатать и практически участвовал во всей этой кухне, как из Шолохова сделали автора «Тихого Дона».
Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части романа «Тихий Дон» М. А. Шолохов никогда не писал. Дело было так: в конце 1927 г. в редакцию М. А. Шолохов притащил один экз. рукописи объемом около 500 стр. машинописного текста…»
Когда через год после выхода в свет романа возникли упорные разговоры и слухи о плагиате, главный редактор «РГ» Анна Грудская «собрала нас в редакции и сказала, что там… в «верхах» принято решение, что автором «Тихого Дона» должен быть молодой пролетарский писатель М. А. Шолохов… Шолохов в то время был молодым человеком, он часто бывал в редакции, я много раз с ним говорил, он был скромный, веселый, хороший наездник, но он никогда в разговорах не говорил о «Тихом Доне». В редакции мы все знали, что эта рукопись как-то попала к нему. Но что это был не Шолохов, это у нас знали все… У нас в редакции всегда крутилась целая компания так называемых молодых пролетарских писателей, произведения которых никто не печатал. Они, конечно, страшно завидовали Шолохову. Почему выбор пал на него? А не на кого-либо из них? Я думаю, что большинство из них, не моргнув глазом, согласились бы стать автором «Тихого Дона». Но выбор был сделан...».
Обстоятельства создания романа и выхода его в свет скрыты горами лжи и мистификаций, которые сопровождали Шолохова в течение всей его жизни. Чего стоит хотя бы вопрос о дате его рождения. Юбилей («столетие») намечено отпраздновать в 2005 г., хотя давно документально установлено, что возраст Шолохова в 1922 году был уменьшен, чтобы «отмазать» (как говорят сегодня) молодого «налогового инспектора» от тюрьмы, которая грозила ему за участие в махинациях. (Заметим, кстати, что на могильной плите в Вешенской ни даты рождения Шолохова, ни даты рождения его жены вы не прочтете - их там нет.) Поэтому в поисках решения загадки «Тихого Дона» мы обратились к изучению прежде всего текста романа.

«Последняя турецкая кампания»
Первое, что предстояло выяснить: был ли написан «Тихий Дон» одним человеком, или же в его создании на разных стадиях участвовали двое и более авторов. Ключ к его решению мы нашли, анализируя множество грубых ошибок, встречающихся в романе.
Начинаются они прямо на первой странице с упоминания времени действия: «В последнюю турецкую кампанию вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий…». Но последняя кампания - Балканская война 1877–1878 гг. - не подходит по возрасту персонажей (В действительности Прокофий возвращается с Крымской войны 1853–1856 гг.).
Заметив ошибку, Шолохов в издании 1941 г. исправляет на «предпоследнюю…», но в примечаниях к последующим изданиям продолжает лепетать о Балканской кампании 1877 г.
Выходит, что «автор» просто не представляет, когда же начинается действие его собственного повествования. (Подобных примеров - множество, с ними можно ознакомиться в нашей книге «Цветок-Татарник. В поисках автора «Тихого Дона»: от М. Шолохова к Ф. Крюкову».)

Шолоховские «заимствования» в «Тихом Доне»
Большая часть ошибок появляется там, где в текст вставлены заимствования из ряда мемуарных книг (генералы Лукомский, Деникин и Краснов, Антонов-Овсеенко, Френкель, Какурин) и вызваны неправильным согласованием этих заимствований с основным текстом. Само использование писателями исторической литературы в художественных произведениях - давняя и вполне оправданная литературная практика.
Но случай Шолохова - особый. Заимствования в «Тихом Доне» возникают лишь с середины 4-й части и служат связками отдельных сюжетных линий и эпизодов, прикрывая разрывы в повествовании.
Как соотнести появление грубых ошибок с глубиной и достоверностью изображения жизни и исторического фона в романе? Например, Шолохов пишет (гл. 2, ч. VI) о казаках 12-го Донского полка, сражавшихся с петлюровцами под Старобельском. Полная чепуха. Весной 1918-го еще не было ни 12-го полка воссоздано (были станичные отряды и дружины), ни каких-либо петлюровцев - Украина была оккупирована и находилась под полным контролем немцев. А сами бои происходили, но уже после краха Германии, в конце 1918 г. Шолохов, следовательно, произвольно вставил взятый откуда-то фрагмент на случайное место. Понимал ли он хорошо смысл того, что писал или переписывал?
Введенные в текст шолоховские заимствования нарушают единую хронологию повествования, Шолохов бездумно использует даты заимствуемых текстов, не обращая внимания на календарный стиль (старый или новый), хотя даты основного художественного текста даны по старому стилю! Благодаря этому в нескольких случаях у Шолохова в романе возникают различные датировки одного и того же события!
Например, казнь Подтелкова в основном тексте датирована вторым днем Пасхи (в 1918-м - 23 апреля ст. ст.), а из Френкеля в заимствуемый фрагмент попадает дата казни 28 апреля! Поразительный случай - невменяемый автор, не отдающий отчета в том, какие тексты выходят из-под его пера!

Автор и соавтор
Все это позволяет предположить существование двух отличающихся друг от друга слоев текста. В основной части художественного текста, не прерываясь и не разрывая единой системы образов, тянется художественная нить романа, захватывая читателя с первых строк повествования.
Другой слой - вставные «главки», фрагменты, эпизоды, которые выполняют вспомогательную роль и заметно выделяются из общего повествования, вобрав в себя большинство грубых фактологических и хронологических ошибок.
Логическая завершенность отдельных фрагментов основного текста, сила создаваемых образов основываются на глубоких наблюдениях автора, хорошо знающего жизнь и людей. А его личный внутренний духовный опыт осмысления происходящего сплавляет в неразрывное целое отдельные эпизоды и главы, создавая неповторимую картину самой эпохи.
Все это не имеет ничего общего с представлениями и знаниями начинающего литератора, автора «Донских рассказов», пробующего свои силы на литературном поприще, с его равнодушием к освободительной борьбе казачества, с политической тенденциозностью, грубостью языка.
Можно уверенно утверждать, что в работе над текстом «Тихого Дона» участвовали по крайней мере два человека. При этом роль одного из них могла быть лишь чисто внешней, механической - ролью компилятора и редактора, но никак не создателя, не автора основного художественного текста, которому книга обязана мировой славой и признанием.

Полевые сумки
А что же сам Михаил Александрович? Шолохов однажды проговорился. В 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б) он ясно выразил свое понимание процесса литературного творчества: «В частях Красной Армии… будем бить врага… и смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем - нам этот японский обычай, ну… не к лицу. Чужие сумки соберем… потому что в нашем литературном хозяйстве содержимое этих сумок впоследствии пригодится. Разгромив врагов, мы еще напишем книги о том, как мы этих врагов били…»
А ведь точно сказал: «соберем…» и «напишем…». Вот уж язык не дал соврать! Случайно ли проговорился Шолохов или специально - мы не знаем. Но сами шолоховские слова знаменательны: он публично, во всеуслышание указал на источник своего литературного «творчества» - чужие полевые сумки.
Можно ли, исходя из текста «Тихого Дона», определить время работы над ним автора?
В первых двух частях романа вообще нет ни одной явной даты какого-либо события, в лучшем случае можно встретить ту или иную дату православного календаря (Покров, Пасха и т. д.).
Вот, например, вскоре после свадьбы Григорий Мелехов со своей молодой женой выезжает «за три дня до Покрова» в степь пахать. Григорий уже чувствует охлаждение отношений с молодой женой, а для контраста как параллельный фон автор рисует картину внезапного раннего похолодания: «Перед светом Григорий проснулся. На зипуне на два вершка лежал снег. В мерцающей девственной голубизне свежего снега томилась степь...». В конце сентября донская степь вдруг замерзает, покрывшись выпавшим снегом! Что это - выдумка автора, метафора?
Ранний снег на Покров - далеко не единственное упоминание тех или иных природных явлений в «Тихом Доне». Так, например, попытка самоубийства Натальи Коршуновой происходит в Страстную субботу - одновременно с началом ледохода на Дону. А начало романа, отъезд казаков в лагеря в самую жару, приходится на Троицу. Причем в каждом случае дается не только описание природного явления, но и сообщается множество сопутствующих факторов.
Например, снег на Покров сменяется длительной оттепелью: «С неделю тянул южный ветер, теплело, отходила земля, ярко доцветала в степи поздняя мшистая зеленка. Ростепель держалась до Михайлова дня…».
Оказалось, что описание всех упоминаемых в тексте природных явлений достоверно. Все они действительно имели место: ранний снег на Покров, последующая оттепель, начало ледохода накануне Пасхи, сопровождавшейся дождливой пасмурной погодой, жара на Троицу и дожди двумя неделями позже! Но происходили они не в годы, которыми традиционно датируют шолоховский роман (1912–1913), а раньше, в 1911 - 1912 гг. Реальные события сдвинуты на один год, как если бы в тексте был вырезан из повествования последний предвоенный 1913 год.
Непосредственность и глубина изображения природы автором «Тихого Дона» таковы, что мы можем не просто предполагать в нем очевидца событий: раннего выпадения снега, вскрытия Дона, бурных, разлившихся весенних потоков в степи на Вербное воскресенье… Картины живы и точны. Это означает, что эпизоды первой и второй частей «Тихого Дона» созданы сразу либо вскоре после изображенных событий: начало работы автора над романом следует отнести примерно к 1911 г. Естественно, что любые попытки как-либо связать М.А. Шолохова (ему было тогда менее восьми лет!) с созданием текста первых частей просто неуместны.

Галиция или Восточная Пруссия?
Другое важное наблюдение было сделано при изучении военных эпизодов III части романа. Григорий Мелехов вместе с другими казаками своего хутора сражается с неприятелем на полях Галиции. Но, оказывается, в тексте встречается ряд эпизодов, в которых речь идет о боях в Восточной Пруссии. «Лучше б погиб ты где-нибудь в Пруссии, чем тут, на материных глазах!» - мысленно с укором говорил брату Григорий...» в самом начале Верхнедонского восстания 1919 г. Удивительно здесь то, что в Восточной Пруссии ни один из казачьих полков, формировавшихся в Верхнедонском округе, не воевал!
Откуда же тогда появилось в тексте упоминание Пруссии? Подобное «раздвоение» военных эпизодов и перескоки с галицийской версии фронтовых событий на восточнопрусскую встречаются в романе во всех сюжетных линиях (и у Петра Мелехова, и у Листницкого, и в дневнике «неизвестного казака») на протяжении почти всего повествования.
Поразительное явление - заявленный автор на протяжении полутора десятилетий работы над романом так и не смог «узнать», на каких фронтах сражаются его герои!
А разгадка этого парадокса, созданного Шолоховым, оказалась очень интересной: мы имеем дело с двумя разными вариантами одного и того же текста романа, с его двумя редакциями, которые отличаются местом военной службы казаков хутора Татарского.
Дело в том, что на Дону была своя особая система комплектования казачьих полков: каждая станица посылала служить своих казаков только в определенные полки своего округа. В Восточной Пруссии воевали казаки другого округа, Усть-Медведицкого (откуда, кстати, родом был Федор Крюков!)
Хронологически восточнопрусская редакция на страницах романа пересекается практически с началом восстания. Или, иначе говоря, начало восстания повлекло за собой переработку автором текста «Тихого Дона» такую, что автор романа перенес свое повествование и поместил его в эпицентр будущего восстания. Такая эволюция в работе над текстом возможна в единственном случае - когда автор создает свое произведение параллельно, синхронно с событиями, которые он описывает. Следовательно, в основе большей части текста «Тихого Дона» - первых пяти частей, вплоть до середины шестой части - лежит текст неизвестного автора, написанный до начала вешенского восстания, во всяком случае, не позднее зимы 1919 г. Только этим фактом можно объяснить наблюдаемые в тексте переходы от одной версии сюжета к другой.
Когда создавалась ранняя редакция «Тихого Дона», автор еще не знал о том, что в конце зимы 1919 г. разразится вешенское восстание, и поэтому поместил своих персонажей в иные места сообразно со своим первоначальным замыслом.
Шолохов же лишь механически, компилятивно объединил текст обеих авторских редакций, совершенно не понимая возникавших при этом принципиальных расхождений и внутренних противоречий. Невозможно представить разумное объяснение столь многочисленных «перескоков» от одной версии сюжета к другой и обратно, если предполагать, что текст «Тихого Дона» создавался в двадцатые годы последовательной работой лишь одного автора - Шолохова.

Психологическая ловушка
Сегодня сомнения в авторстве М. А. Шолохова не приемлют многие литераторы, ученые-гуманитарии, просто читатели. Вопреки логике, здравому смыслу, многочисленным и разнообразнейшим фактам и доказательствам ничего не желают слушать на эту тему. Почему? Ответ лежит за пределами литературы или науки.
Для подобных людей сомнения в авторстве Шолохова, считавшегося в советское время классиком пролетарской литературы, означают нечто большее, чем просто научный, академический вопрос «кто написал?». Ложность кумира, которому поклонялись, под сенью которого жили многие годы, ведет к переоценке собственной жизни, принципов, на которых она строилась.
Не Шолохова они защищают, а себя, свое право на беспринципность и конформизм.
Недавно в Ростове сын нобелевского лауреата опубликовал важный и неизвестный ранее документ - письмо М.А. Шолохова от 23 марта 1929 года.
В нем впервые упоминается о состоявшейся 21 марта встрече Шолохова со Сталиным, во время которой вождь и закрепил окончательно авторство «Тихого Дона» за молодым пролетарским писателем. Сталиным, очевидно, было продиктовано и то письмо «пролетарских писателей», которое угрозой уголовного преследования на долгие десятилетия заткнуло рот всем скептикам. А скептиков в те далекие годы было предостаточно.
«Писатели из «Кузницы» Березовский, Никифоров, Гладков, Малышкин, Санников и пр., - пишет в своем письме Шолохов, - людишки с сволочной душонкой сеют эти слухи и имеют наглость публично выступать с заявлениями подобного рода. Об этом только и разговору везде и всюду…»
Во многих смертных грехах обвиняли «защитники Шолохова» тех, кто пытался разобраться в загадках нашего советского прошлого. Александра Солженицына, например, - в простой зависти к нобелевскому лауреату. А теперь оказалось, что Александр Исаевич просто восстановил в 1974 г. традицию пролетарских писателей 1928 года - «публично выступать с заявлениями подобного рода».
А вот нынешние защитники Шолохова - имя им легион - продолжают в наше время традицию иного рода.

«У космооперы или научной фантастики почти нет точек пересечения с шолоховской прозой, но вот любители приключенческого романа в самом широком смысле слова могут найти для себя что-то новое в его книгах». Чем Шолохов может заинтересовать искушённого современного читателя и почему его романы можно сравнить с книгами Джорджа Мартина?

Михаил Шолохов - большой русский писатель, и в таком качестве он должен быть внятен разным поколениям. Позиционируя Шолохова только как реалиста, советского автора, знатока народной казачьей жизни мы сужаем круг интересующихся его творчеством и помещаем писателя хоть в почетную, но резервацию.

По преимуществу советский автор представляет интерес только для историков соответствующего периода, а певец казачьего быта и вовсе оказывается в том же ряду, что и этнограф-бытописатель. Пушкин был дворянином начала 19-го века, но интересен не только специалистам по этому периоду: как дворянин и человек своего времени Пушкин выразил общезначимые для русского мира ценности и идеи. Нужно увидеть эти ценности и идеи также в творчестве Шолохова, казака двадцатого века.

Со времен Шолохова русская литература изменилась. Расцвели новые направления: детектив, политический детектив, стим-панк, кибер-панк, научная фантастика, космоопера и так далее. После гибели СССР было освоено очень много переводной литературы разного качества. Писатель может быть актуальным и востребованным, если на этом фоне его творчество не теряется. Постмодерн предлагает новый метод прочтения книги: любой текст становится частью единого гипертекста, в который фактически включаются все книги, прочитанные человеком ранее.

Современный читатель приступает к книгам Шолохова, будучи знакомым со всеми этими разновидностями развлекательной литературы, и воспринимает шолоховские тексты в одном ряду с текстами современными. У космооперы или научной фантастики почти нет точек пересечения с шолоховской прозой, но вот любители приключенческого романа в самом широком смысле слова могут найти для себя что-то новое в его книгах.

Наследником приключенческого романа 19-го века в наше время является фэнтези и историческое фэнтези. От классического приключенческого романа этот жанр отличается тематикой сюжетообразования: действие чаще всего происходит не на Земле, а на других планетах и в параллельных мирах. Это дает автору больше свободы и не сковывает его фантазию рамками реальной истории (а также биологии, химии и физики). Мир в этих произведениях как правило до- и антитехнологичен.

Изображаемый общественный строй - рабовладельческий или феодальный, техника обеспечивает существование огнестрельного оружия, но не более. В самом общем смысле можно назвать такой мир миром Дюма.

Развитие этого жанра можно проследить от Дюма через Толкина к Джорджу Мартину. Все три названных автора являются знаковыми фигурами: каждое имя указывает на новый этап в развития жанра, все трое пользовались огромной популярностью в свое время, их книги вызвали массу подражаний, герои стали узнаваемыми и типичными (в случае Мартина этот процесс происходит прямо на наших глазах).

Мир Дюма достаточно известен. Толкин написал эпическую трилогию «Властелин колец», где действие происходит в полностью вымышленном мире во времена условно европейского средневековья. Мартин стал самым ярким представителем реалистического, черного фэнтези. В его книгах много сцен насилия, крови, самых натуралистичных и грязных подробностей. Фэнтези уходит от возвышенного, от украшения действительности, от идеальных героев и благородных жестов, и стремится показать жизнь как она есть, как можно приземлённей, страшнее и циничнее.

Современный молодой читатель если уж читает, то скорее всего читал этих трех авторов. Когда такой читатель берет в руки Шолохова, он тем самым вписывает нового для себя автора в свой контекст. Чем такого читателя может заинтересовать Шолохов?

Можно идти по двум направлениям: от тематики и от эстетики.

Тематика произведений Шолохова известна: это период гражданской войны, коллективизации, Великой Отечественной войны, тяжелое время переломов и больших общественных потрясений. Такая тематика в общем-то обычна для фэнтези и приключенческого романа. Дюма помещал своих героев во времена религиозных или гражданских войн во Франции. Знаменитая трилогия Толкина описывает войну империи и конгломерата небольших королевств и написана по впечатлениям от Второй мировой войны, современником которой был автор. О Мартине и говорить нечего - описание батальных сцен и жестоких драк в самых кровавых тонах является отличительным признаком черного фэнтези. В таких сценах и у Шолохова нет недостатка.

Что касается гражданских переворотов, революций, переустройства общества, то эти вопросы хоть и не в центре внимания фэнтезийного жанра, но точно не являются маргинальными. Последнее время интерес в обществе к этим темам растет, потому растет и интерес к их художественному выражению.

Если же обратиться к эстетическому аспекту, то оказывается, что поэтика Шолохова нетипична и необычна для фэнтезийной литературы.

В первую очередь это касается формы. Фэнтези тяготеет к циклам. Коротких рассказов тут почти не бывает, авторы обычно пишут роман, построенный так, что его можно продолжать. История д’Артаньяна была в четырех романах, «Властелин колец» Толкина - трилогия, Мартин написал семь книг и это еще не всё. Такая форма совершенно не свойственна Шолохову. У него есть и рассказы, и повести, и романы, но даже самый длинный его роман «Тихий Дон» есть произведение хоть и большое, но целостное и законченное, не предполагающее продолжения.

Еще одна характерная черта. В фэнтезийном романе персонаж принципиально бездомен. Он в пути, он в дороге, он что-то ищет и открывает, теряет и находит, он всегда куда-то идет, у него нет обжитого места, дома и приюта. Фэнтези - роман о дороге, и часто в самом прямом смысле.

У Шолохова самым важным образом является не дорога, а дом. В первой же сцене «Поднятой целины» Давыдов приезжает в незнакомое село и свой дом обретает там. Первая сцена романа - приезд героя в то место, которого больше уже не покинет. Здесь будут разворачиваться все события, здесь будет раскрываться характер героя, здесь случится все самое важное. Мелехов в «Тихом Доне» проводит жизнь в войнах и походах, но его родное село - центр притяжения сюжета, который художественно организовывает материал: все походы заканчиваются тут и имеют смысл только как повлиявшие на положение дел в селе. Книги Шолохова - книги о доме.

Еще одно отличие, на мой взгляд, самое важное. Как ни удивительно это слышать сейчас, оно состоит в классовой принадлежности типичного героя.

Еще Оруэлл в довоенные времена писал, что старые авторы вроде Диккенса могли достоверно изобразить человека любого общественного положения и любой профессии, а современные писатели могут написать хороший роман только о писателе романов.

В нашем случае проблема встает в полный рост: персонаж современного фэнтези, даже с головы до ног увешанный пистолетами, шпагами и плюмажами, является по своим взглядам на жизнь и типичному поведению обычным офисным работником - интеллигентом и городским жителем. У Шолохова таких персонажей нет. Типичный герой Шолохова - казак, крестьянин, солдат, человек совсем другого общественного положения.

Как видим, Шолохов затрагивает в своем творчестве очень важные темы, актуальность которых растет с каждым днем, но поэтика Шолохова очень необычна для современного читателя и часто прямо противоположна, антитетична в основных моментах поэтике приключенческого жанра. Однако является ли это залогом непопулярности или напротив залогом возрождения интереса к творчеству Шолохова в широких читательских кругах?

Набор художественных средств фэнтезийного жанра довольно ограничен и похоже исчерпан до конца. Типичные персонажи, типичные ситуации, типичные сюжетные ходы известны даже невнимательному читателю после нескольких лет увлечения этим жанром. Можно и дальше читать одинаковые книги, радуясь встрече с теми же героями в другом антураже, а можно поискать для себя что-то новое и необычное, пусть даже под старой обложкой.

Если читателю приятно осознавать свою городскую исключительность и современную образованность, то он не выглянет дальше освоенной литературной территории. Если же читатель достаточно любознателен, чтобы заинтересоваться другими мирами - другими не по костюму, а по стилю мышления и мировоззрению, то Шолохова никак не миновать.

Он скрывался от НКВД и приходил пьяным к Сталину, получал Нобелевскую премию и мечтал о славе Льва Толстого. Такова судьба Михаила Шолохова.

УЖЕ при жизни он был признан великим и стал единственным из пяти русских писателей, получивших Нобелевскую премию, будучи гражданином страны. (Иван Бунин, Иосиф Бродский и Александр Солженицын получили награду, находясь в эмиграции, а Борис Пастернак от премии был вынужден отказаться.)

Лауреатом премии он стал "за бескомпромиссное изображение человека XX века". Однако для всех Шолохов прежде всего автор "Тихого Дона".

Первые две книги были изданы в 1928-1929 годах. На 24-летнего писателя обратили внимание. Мировая же слава к Шолохову пришла несколько лет спустя, после того как были напечатаны 3-я и 4-я книги.

На встречу с вождем он опоздал

КСТАТИ, третью книгу "Тихого Дона", в которой речь идет о Гражданской войне, сперва не хотели публиковать. Судьбу и романа, и самого писателя решил Сталин, встречу с которым Шолохову организовал хорошо к нему относившийся Горький.

Встреча вождя и молодого писателя состоялась на даче Горького. Шолохов приехал первым и, увидев, что главного гостя еще нет, отправился на рыбалку. На реке, как водится, время пролетело незаметно. Сталин встретил опоздавшего Шолохова недружелюбно. Разговор получился довольно жестким.

"Почему вы пишете с сочувствием к белому движению? Корниловы у вас там, Лисницкие..." - начал с вопроса Сталин. Оказалось, что перед встречей он прочел весь роман. Шолохов не растерялся: "А белые на самом деле были значительными людьми. Тот же генерал Корнилов сумел пробиться на самый верх, родившись в бедняцкой семье. Ел за одним столом с рядовыми. А когда бежал из австрийского плена, то несколько километров нес на себе раненого солдата". Сталину ответ не понравился: "У советского писателя должен быть отбор - что писать, а что нет". "Так ведь я это в роман и не вставил", - парировал Шолохов. "Ну хорошо, будем печатать", - в конце концов согласился вождь.

Он, кстати, настаивал, чтобы Григорий Мелехов (первоначально героя звали Абрам Ермаков) в финале романа стал советским человеком, чуть ли не коммунистом. Шолохов пытался, но в конце концов так и не смог наступить на горло собственной песне. Над окончанием романа он работал в Москве, гостя у своего друга Василия Кудашева. Тот вспоминал, что Михаил как-то поздно ночью разбудил его: "Нет, Вася, не могу. Вот какой будет финал". И прочитал то, что вскоре стало известно всему миру.

С именем Василия Кудашева связана история пропавшей рукописи "Тихого Дона". Шолохов познакомился с Василием, когда приехал в Москву поступать в МГУ. Но, как сын состоятельных родителей и к тому же беспартийный, не прошел отбора.

Не поступив в университет, Михаил Александрович вернулся к себе в Вешенскую. Но, когда приезжал в столицу, всегда навещал Кудашева. И в один из приездов оставил в его квартире в Камергерском переулке рукопись двух первых книг "Тихого Дона".

Уже после смерти писателя стало известно, что владеет ими дочь Кудашева. Когда женщины не стало и ее дочь тоже умерла, права на реликвию перешли к дальней родственнице Кудашевых. Ее завалили предложениями продать рукопись, в том числе и через аукцион "Сотбис". Предлагали большие деньги. Но она не поддалась на уговоры и решила рукопись за границу не отдавать. В. Путин, бывший тогда премьер-министром, распорядился найти необходимую сумму для приобретения рукописи государством. После того как 885 страниц (605 из них написаны рукой самого писателя, остальные переписаны его женой) рукописного текста попали в распоряжение специалистов, стало окончательно ясно, что автор романа - Михаил Шолохов.

РАЗГОВОРЫ о том, что первая книга "Тихого Дона" написана не Шолоховым, появились еще в 1929 году. Была создана специальная комиссия, вынесшая решение об авторстве Шолохова. Вторая волна обвинений (говорили, будто Михаил Александрович позаимствовал роман у казацкого писателя Крюкова) появилась в 70-е годы.

"Почему? - рассуждает профессор, завотделом новейшей русской литературы Института мировой литературы им. Горького Александр Ушаков. - Да завистников у Шолохова было слишком много. Предисловие к изданной за границей книге "Стремя "Тихого Дона" написал Солженицын. Вернувшись в 50-е годы из ссылки, Александр Исаевич первым делом отправил Шолохову письмо, в котором назвал его великим писателем. Но когда Шолохов выступил против присуждения повести Солженицына "Один день Ивана Денисовича" Ленинской премии, тот, видимо, затаил на него обиду. Уехав жить на Запад, Солженицын - мне это точно известно - стал искать человека, который написал бы антишолоховскую книгу. И, разумеется, нашел. Кстати, когда в нашем распоряжении оказалась рукопись "Тихого Дона", безоговорочно подтверждающая авторство Шолохова, мы предложили Александру Исаевичу взглянуть на нее. Он отказался, сославшись на множество дел".

Взаимоотношения Шолохова с коллегами по цеху - отдельная тема. Алексей Толстой относился к нему довольно сдержанно. Когда в 40-м году зашла речь о присуждении "Тихому Дону" Сталинской премии, Толстой выступил против. Вместе с Фадеевым они настаивали на том, что роман нуждается в доработке, ему не хватает более советского финала. Правда, когда дело дошло до голосования, все деятели культуры - члены комитета по присуждению премии единогласно высказались за "Тихий Дон".

Впрочем, "виновником" положительного решения был сам Сталин, накануне голосования обронивший в разговоре: "Решать, конечно, писателям. Но мне как читателю роман нравится". Тот факт, что читателю Сталину нравится писатель Шолохов, и решил исход дела. Как несколькими годами ранее решил и саму судьбу писателя.

Писателя пытались сделать главой заговора

ДЕЛО в том, что в середине 30-х годов на Шолохова готовилось покушение. НКВД Ростовской области, где тот жил, сфабриковало дело, в котором Шолохов фигурировал как глава местного контрреволюционного заговора. Но один из чекистов успел предупредить писателя. И тот кружными путями, нарочно запутывая следы, уехал в Москву. Добравшись, тут же позвонил секретарю Сталина Поскребышеву. "Не бойтесь, вас позовут", - сказал тот.

Звонка из Кремля Шолохов стал дожидаться в компании Александра Фадеева. Приятели крепко выпили. И вдруг звонок - в Кремль! Поскребышев, видя, в каком состоянии находится Шолохов, попытался отпоить его чаем. Но Сталин почувствовал запах: "Товарищ Шолохов, говорят, вы слишком много пьете!" На что писатель ответил: "С такой жизни запьешь, товарищ Сталин!" И подробно рассказал вождю, что привело его в Москву. После этого разговора Сталин собрал заседание Политбюро, вызвал все руководство НКВД. А через какое-то время там начались серьезные кадровые перестановки.

Шолохов прекрасно понимал, что происходит в стране. Он не был наивным человеком. Наоборот, был довольно практичным и всегда дистанцировался от власти. "Помню, в 54-м году вместе с тогдашним руководителем нашего института Анисимовым мы шли на открытие Второго съезда Союза писателей, - вспоминает профессор Александр Ушаков, - и на улице встретили пошатывающегося Шолохова. "Миша, ты что, пьяный?" - спросил наш директор. "У меня друг из лагерей вернулся, - сказал Шолохов. - 17 лет отсидел. Ни одного целого пальца нет".

С новым руководством страны - Хрущевым и Брежневым - Шолохов общего языка найти не сумел. Закончив "Они сражались за Родину", отослал рукопись Брежневу. Тому роман настолько не понравился, что он даже ничего не ответил. И тогда Шолохов, по словам родственников, сжег рукопись. Хотя, по мнению специалистов, по своей мощи этот роман мог бы сравниться с "Тихим Доном". То, что в конце концов было издано, - далеко не первоначальный вариант, созданный писателем.

Но в историю он все равно вошел как автор великого романа "Тихий Дон". Кампанию по присуждению Шолохову Нобелевской премии стал вести английский писатель лорд Сноу, большой почитатель шолоховского таланта. Так получилось, что за год до этого, в 64-м году, Нобелевскую премию присудили Жану Полю Сартру, который отказался ее принять со словами: "Я не буду получать Нобелевскую премию, пока ее лауреатом не станет Михаил Шолохов".

Для самого Шолохова присуждение Нобелевской премии стало полнейшей неожиданностью. Хотя цену себе, как большому писателю, он знал всегда. Недаром на полях рукописи "Тихого Дона" рядом с автографом "М. Шолохов" он старательно выводил: "Л. Толстой".

"На мой взгляд, Шолохов - самый большой писатель ХХ века, - считает Александр Ушаков. - Тем, которые он затрагивал, не касался никто. Он же писал о главных проблемах столетия, о том, что человека, как и его Григория Мелехова, всегда будут кромсать войны. По уровню понимания века и места человека в нем Шолохову нет равных. Талант Шолохова - это талант пророка".