Хантингтон столкновение цивилизаций основные идеи. Теория «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона. Что такое конфуцианско-исламский блок

Конспект статьи С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций?».

— Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. №1. с.33-48.

Основу статьи составляет утверждение автора о том, что центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт между «Западом и остальным миром», и реакция незападных цивилизаций на западную мощь и ценности.

Что является осевым источником проблемы и основным источником конфликтов? Автор считает, что наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Основным источником конфликтов станет не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой.

Каковы изменения характера конфликтов? В течение XVII-XIX вв. конфликты разворачивались главным образом между государями - королями, императорами, абсолютными и конституционными монархами, стремившимися расширить свой бюрократический аппарат, увеличить армии, укрепить экономическую мощь, а главное - присоединить новые земли к своим владениям. Но со времени первой мировой войны «войны между королями прекратились, и начались войны между народами». На современном этапе народы и правительства незападных цивилизаций уже не выступают как объекты западной колониальной политики, а наряду с Западом начинают сами двигать и творить историю.

Какова природа цивилизаций? Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, - а также субъективной самоидентификацией людей. Можно определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Цивилизации могут смешиваться, накладываться одна на другую, включать субцивилизации. Западная цивилизация существует в двух основных вариантах: европейском и североамериканском, а исламская подразделяется на арабскую, турецкую и малайскую. Цивилизация может включать в себя несколько наций-государств, как в случае с западной, латиноамериканской или арабской цивилизациями, либо одно-единственное - как в случае с Японией. Границы между ними редко бывают четкими, но они реальны. Цивилизации динамичны: у них бывает подъем и упадок, они распадаются и сливаются. Большая часть человеческой истории - это история цивилизаций. Только 6 из21 цивилизаций сохранились до настоящего.

Почему неизбежно столкновение цивилизаций? По прогнозам С. Хантингтона, облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями по ряду причин:

1. в силу глубоких различий между цивилизациями. Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, - религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой и т.п., имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. В течение столетий самые затяжные и кровопролитные конфликты порождались именно различиями между цивилизациями.

2. мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается, что ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации. Взаимодействие между представителями разных цивилизаций укрепляет их цивилизационное самосознание, а это, в свою очередь, обостряет уходящие в глубь истории или, по крайней мере, воспринимаемые таким образом разногласия и враждебность.

3. процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем мире размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате лакуны по большей части заполняются религией, «реванш Бога», создает основу для идентификации и сопричастности с общностью, выходящей за рамки национальных границ - для объединения цивилизаций.

4. рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой, и возможно как раз поэтому, среди незападных цивилизаций происходит возврат к собственным корням. Во многих незападных странах идет интенсивный процесс девестернизации элит и их возврата к собственным культурным корням.

5. культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу.

6. усиливается экономический регионализм. Общность культуры явно способствует стремительному росту экономических связей между странами. Например, Япония наладила прочные связи с КНР, Гонконгом, Тайванем, Сингапуром. Таких же тесных экономических отношений с Америкой наладить невозможно.

Конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуровне группы, обитающие вдоль линий разлома между цивилизациями, ведут борьбу за земли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и экономической сфере, борются за контроль над международными организациями и третьими странами, стараясь утвердить собственные политические и религиозные ценности.

Каковы линии разлома между цивилизациями?

Если в годы холодной войны основные очаги кризисов и кровопролития сосредоточивались вдоль политических и идеологических границ, то теперь они перемещаются на линии разлома между цивилизациями. Ликвидация идеологического раздела Европы с исчезновением «железного занавеса» сменилась возрождением ее культурного раздела на западное христианство, с одной стороны, и православие и ислам - с другой.

Важной разделительной линией в Европе является, восточная граница западного христианства, сложившаяся к 1500 г. Она пролегает вдоль нынешних границ между Россией и Финляндией, между прибалтийскими странами и Россией, рассекает Белоруссию и Украину, сворачивает западнее, отделяя Трансильванию от остальной части Румынии, а затем, проходя по Югославии, почти в точности совпадает с линией, ныне отделяющей Хорватию и Словению от остальной Югославии. На Балканах эта линия, совпадает с исторической границей между Габсбургской и Османской империями.

Севернее и западнее этой линии проживают протестанты и католики. У них - общий опыт европейской истории, их экономическое положение гораздо лучше, чем у людей, живущих восточнее. Сейчас они могут рассчитывать на более тесное сотрудничество в рамках единой европейской экономики и консолидацию демократических политических систем.

Восточнее и южнее этой линии живут православные христиане и мусульмане. Экономически они отстают от Запада и менее подготовлены к созданию устойчивых демократических политических систем.

Все военные конфликты XX века происходили на границе цивилизаций: в Персидском заливе, в Средней Азии и на Кавказе, между Пакистаном и Индией. Культурные различия усиливают экономический конфликт между этими странами. Исторически сложившиеся границы между цивилизациями евразийского континента находятся в состоянии конфликта. Особого накала эти конфликты достигают по границам исламского мира, на пространстве между Северной Африкой и Средней Азией. Но насилие практикуется и в конфликтах между мусульманами, с одной стороны, и православными сербами на Балканах, евреями в Израиле, индусами в Индии, буддистами в Бирме и католиками на Филиппинах - с другой.

Что такое синдром «братских стран» и где он проявляется?

Группы или страны, принадлежащие к одной цивилизации, оказавшись вовлеченными в войну с людьми другой цивилизации, пытаются заручиться поддержкой представителей своей цивилизации. По мере формирования нового мирового порядка, принадлежность к одной цивилизации или, как выразился X. Д.С.Гринвэй, «синдром братских стран» приходит на смену политической идеологии и традиционным соображениям поддержания баланса сил в качестве основного принципа сотрудничества и коалиций. О постепенном возникновении этого синдрома свидетельствуют все конфликты последнего времени - в Персидском заливе, на Кавказе, в Боснии.

1. В ходе конфликта в Персидском заливе одна арабская страна вторглась в другую, а затем вступила в борьбу с коалицией арабских, западных и прочих стран. Хотя открыто на сторону Саддама Хусейна встали лишь немногие мусульманские правительства, но неофициально его поддержали правящие элиты многих арабских стран, и он получил огромную популярность среди широких слоев арабского населения. Заявление «Это не мир воюет против Ирака, это Запад воюет против ислама»ярко характеризует характер конфликта.

2. Синдром «братских стран» проявляется также в конфликтах на территории бывшего Советского Союза. Военные успехи армян в 1992-1993 годах подтолкнули Турцию к усиленной поддержке родственного ей в религиозном, этническом и языковом отношении Азербайджана. Военно-воздушные силы Турции совершают разведывательные полеты вдоль армянской границы. Турция задерживает поставки продовольствия и воздушные рейсы в Армению. Турция и Иран объявили, что они не допустят расчленения Азербайджана.

3. Война в бывшей Югославии. Здесь западная общественность проявила симпатии и поддержку боснийских мусульман, а также ужас и отвращение к зверствам, творимым сербами. В тоже время ее мало взволновали нападения на мусульман со стороны хорватов и расчленение Боснии и Герцеговины. Таким образом, ведущие страны европейской цивилизации (Германия, США, Ватикан) сплотились для поддержки своих единоверцев. Правительство Бориса Ельцина пыталось придерживаться политики середины, чтобы не испортить отношения с православными сербами и в то же время не противопоставить Россию Западу. Сегодня конфликт в Югославии вызывает вмешательство стран, которые делятся на мусульманские, православные и западнохристианские.

Конфликты и насилие возможны и между странами, принадлежащими к одной цивилизации, а также внутри этих стран. Но они, как правило, не столь интенсивны и всеобъемлющи, как конфликты между цивилизациями. По прогнозам С. Хантингтона, следующая мировая война, если она разразится, будет войной между цивилизациями.

Источники конфликтов между Западом и остальным миром.

Запад использует международные организации, военную мощь и финансовые ресурсы для того, чтобы править миром, утверждая свое превосходство, защищая западные интересы и утверждая западные политические и экономические ценности. Одним из источников конфликта между Западом и другими цивилизациями стали различия в масштабах власти и борьба за военную, экономическую и политическую власть Другой источник конфликта - различия в культуре, в базовых ценностях и верованиях, т.к. ценности, имеющие первостепенную важность на Западе, гораздо менее важны в остальном мире.

Три сценария политики незападных стран: 1. незападные страны могут взять курс на изоляцию - оградить свои страны от западного проникновения и разложения и в сущности устраниться от участия в жизни мирового сообщества, где доминирует Запад. Но за такую политику приходится платить слишком высокую цену, и лишь немногие страны приняли ее в полном объеме; 2. возможность попробовать примкнуть к Западу и принять его ценности и институты;3. попытка создать противовес Западу, развивая экономическую и военную мощь и сотрудничая с другими незападными странами против Запада. Одновременно можно сохранять исконные национальные ценности и институты - иными словами, модернизироваться, но не вестернизироваться.

Примеры расколотых стран.

Существуют внутренне расколотые страны - относительно однородные в культурном отношении, но в которых нет согласия по вопросу о том, к какой именно цивилизации они принадлежат. Самый яркий пример расколотой изнутри страны - Турция. Турецкое руководство конца XX в. причисляет свою страну к современным нациям-государствам западного типа. Оно сделало Турцию союзником Запада по НАТО и во время войны в Персидском заливе, оно добивается принятия страны в Европейское Сообщество. В то же самое время отдельные элементы турецкого общества поддерживают возрождение исламских традиций и утверждают, что в своей основе Турция - это ближневосточное мусульманское государство.

В сходном положении оказалась в последнее десятилетие и Мексика. Если Турция отказалась от своего исторического противостояния Европе и попыталась присоединиться к ней, то Мексика, которая ранее идентифицировала себя через противостояние Соединенным Штатам, теперь старается подражать этой стране и стремится войти в североамериканскую зону свободной торговли (НАФТА). Исторически внутренний раскол глубже всего затронул Турцию. Для Соединенных Штатов ближайшая расколотая изнутри страна - Мексика. В глобальном же масштабе самой значительной расколотой страной остается Россия. Вопрос о том, является ли Россия частью Запада, или она возглавляет свою особую, православно-славянскую цивилизацию, на протяжении российской истории ставился неоднократно. После победы коммунистов проблема еще больше запуталась: взяв на вооружение западную идеологию, коммунисты приспособили ее к российским условиям и затем от имени этой идеологии бросили вызов Западу. Коммунистическое господство сняло с повестки дня исторический спор между западниками и славянофилами. Но после дискредитации коммунизма русский народ вновь столкнулся с этой проблемой.

Президент Ельцин также заимствовал западные принципы и цели, стараясь превратить Россию в «нормальную» страну западного мира. Однако и правящая элита, и широкие массы российского общества расходились во мнениях по этому пункту. В начале 90-х годов, как и на протяжении почти всей своей истории, Россия остается внутренне расколотой страной в метаниях между Западом и Востоком.

Чтобы расколотая изнутри страна смогла заново обрести свою культурную идентичность, должны быть соблюдены три условия. 1. необходимо, чтобы политическая и экономическая элита этой страны в целом поддерживала и приветствовала такой шаг. 2. ее народ должен быть согласен, пусть неохотно, на принятие новой идентичности. 3. господствующие группы той цивилизации, в которую расколотая страна пытается влиться, должны быть готовы принять «новообращенного». В случае Мексики соблюдены все три условия. В случае Турции - первые два. И совсем неясно, по мнению Хантингтона, обстоит дело с Россией, желающей присоединиться к Западу.

Что такое конфуцианско-исламский блок?

Конфуцианско-исламский — военный блок. Его цель - содействовать своим членам в приобретении оружия и военных технологий, необходимых для создания противовеса военной мощи Запада. Будет ли он долговечным - неизвестно. Между исламско-конфуцианскими странами и Западом разворачивается новый виток гонки вооружений. На предыдущем этапе каждая сторона разрабатывала и производила оружие с целью добиться равновесия или превосходства над другой стороной. Сейчас же одна сторона разрабатывает и производит новые виды оружия, а другая пытается ограничить и предотвратить такое наращивание вооружений, одновременно сокращая собственный военный потенциал.

Каковы выводы для Запада?

Автор выдвигает гипотезу о том, что 1) противоречия между цивилизациями важны и реальны; 2) цивилизационное самосознание возрастает; 3) конфликт между цивилизациями придет на смену идеологическим и другим формам конфликтов в качестве преобладающей формы глобального конфликта; 4) международные отношения, исторически являвшиеся игрой в рамках западной цивилизации, будут все больше девестернизироваться; 5) международные институты в области политики, экономики и безопасности будут складываться скорее внутри цивилизаций, чем между ними; 6) конфликты между группами, относящимися к разным цивилизациям, будут более частыми, затяжными и кровопролитными, чем конфликты внутри одной цивилизации; 7) вооруженные конфликты между группами, принадлежащими к разным цивилизациям, станут наиболее вероятным потенциальным источником мировых войн; 8) главными осями международной политики станут отношения между Западом и остальным миром; 9) в ближайшем будущем основным очагом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран.

Автор считает, что Западу нужно ориентироваться на долгосрочную перспективу международных отношений, необходимо считаться с другими цивилизациями, близкими по своей мощи, но отличными по своим ценностям и интересам. От Запада потребуется и более глубокое понимание фундаментальных религиозных и философских основ этих цивилизаций. Он должен будет понять, как люди этих цивилизаций представляют себе собственные интересы.

Самуэля Хантингтона считают одним из современных последователей Освальда Шпенглера 1 , но у него, как и у Флехтгейма, мы видим не столько развитие циклической теории общества, которая была у Шпенглера, сколько отход от нее.

Как и Шпенглер, Хантингтон является представителем школы политического реализма в мировой политике. На этот факт указывают Р. Рубинштейн и Ч. Крокер: «Мышление Хантингтона остается связанным с допущениями политического реализма, доминирующей философией периода холодной войны. Для него, как и для реалистов, международная политика есть борьба за власть между индивидуальными и преимущественно изолированными агентами, каждый из которых ищет возможности наилучшим образом защитить свои интересы в условиях анархии. Хантингтон заменил нации-государства, главную фигуру в главной игре политического реализма, фигурой большего размера, цивилизациями» .

Самуэль Хантингтон наряду с П. Кеннеди, Ф. Фукуямой, М. Кат-цом, К. Джовиттом, 3. Бжезинским и другими американскими политологами участвовал в дискуссии о характере изменения международного порядка после окончания Второй мировой войны 1 . У Хантингтона присутствует претензия на создание всеобъемлющей современной модели мирового порядка, основанной на концепции локальных цивилизаций Арнольда Тойнби. Ему удалось эффективно использовать цивилизационный подход для анализа современной международной политики.

Хантингтон так определяет понятие «цивилизация»: «Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей... Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких, как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей... Культурная самоидентификация людей может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной цивилизации» 1 . Если у Тойнби под цивилизацией понимается блок исторического материала, то у Хантингтона цивилизация - это культура, дошедшая до естественных границ своего распространения.

В современном мире Хантингтон находит не пять, как Тойнби, а восемь цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и африканскую . Здесь у него появляются три «новые» цивилизации - японская, африканская и латиноамериканская . Если у Тойнби выделение пяти современных цивилизаций было основано на пяти существующих мировых религиях, то у Хантингтона это деление носит скорее географический характер, в соответствии с культурными особенностями регионов мира. Это говорит о том, что если Тойнби и пытался дать какое-то логическое объяснение для своего выделения цивилизаций, то у Хантингтона оно полностью отсутствует. Многие народы земли обладают своими этнографическими и культурными особенностями, что позволяет осуществлять выделение цивилизаций до бесконечности. Вероятно, Хантингтон в своем делении мира на цивилизации исходил из геополитических интересов США в различных регионах мира. Именно эта логика доминирует в концепции Хантингтона, который старается анализировать все современные проблемы мировой политики через призму возможных угроз для мирового господства Соединенных Штатов. Он убежден, что современная мировая политика зависит от отношений между цивилизациями, ибо, по его мнению, «для людей важна не политическая идеология или экономические интересы. Вера и семья, кровь и убеждение - это то, с чем люди себя идентифицируют, за что они будут бороться и умирать. И поэтому столкновение цивилизаций заменит холодную войну» 1 .

Цивилизация, по Хантингтону, представляет собой «некую культурную сущность», «культурную общность наивысшего ранга, самый широкий уровень культурной идентичности людей». Цивилизация определяется наличием общих черт объективного порядка, таких, как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Цивилизация для человека есть самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит. «Границы между ними редко бывают четкими, но они реальны», - говорит Хантингтон практически словами Тойнби. Правда, в отличие от него и Шпенглера он не определяет временные границы цивилизаций.

Использование Хантингтоном понятия «субцивилизация» трудно назвать чем-то новым, по сравнению с Тойнби, поскольку это синоним его понятия «боковая ветвь основной цивилизации». Впрочем, задачи углубления теории Хантингтон перед собой не ставил. Для него гораздо важнее прикладное значение уже известных идей, их приложение к конкретной международной ситуации и выработка прагматических рекомендаций для действий США и Запада.

Интересно, что Хантингтон заимствует у Тойнби не только цивилизационный подход, но и его акцент на роли религии. По мнению Хантингтона, все цивилизации, вырабатывают свои культурные ценности, которые сосредоточены в господствующей религии. Он пишет: «Религия является главной характеристикой цивилизации» . Такие высказывания Хантингтона ясно показывают его консервативный подход. В современных условиях усиливается взаимодействие между разными цивилизациями, что ведет к углублению различий между ними, росту разногласий и враждебности. Данному процессу, по

Хантингтону, способствует и то обстоятельство, что ослабевает роль национальных государства. Он утверждает, что в результате ослабления роли государства усиливается роль религии, а «религия разделяет людей еще более резко, чем этническая принадлежность» 1 .

Как и Тойнби, Хантингтон рассматривает историю не через призму национальных государств, а пытается выйти на региональный уровень - уровень цивилизаций. Отдавая дань теориям реализма в международных отношения, он пишет: «Основными действующими лицами в мировой политике по-прежнему остаются национальные государства... Теперь речь идет о семи-восьми основных цивилизациях мира за пределами Запада... По мере роста мощи и уверенности в себе они все больше утверждают собственные культурные ценности, отвергая те, которые “навязываются” им Западом. “В XXI веке, - отмечал Генри Киссинджер, - международная система будет включать по крайней мере шесть основных держав: Соединенные Штаты, Европу, Китай, Японию, Россию и, возможно, Индию, а также множество стран среднего и малого размера”... Жак Делор также отмечает, что “будущие конфликты станут порождением культурных факторов, а не экономических или идеологических”. Самые же опасные конфликты культурного характера будут разгораться вдоль демаркационных линий, разграничивающих цивилизации» .

Чтобы сделать культурно-цивилизационный подход применимым к анализу мировой политики, Хантингтон предлагает рассматривать в каждой цивилизации свою политическую структуру, которая состоит из так называемых центральных и периферийных государств. Это деление напоминает геополитическую концепцию «больших пространств» Карла Шмитта-*.

Хантингтон не соглашается с традиционным либеральным тезисом, идущим еще от Иммануила Канта, что между демократическими государствами не может быть войн. «История показывает, - отмечает он в своем интервью западногерманскому журналу “Фокус”, - что страны, находящиеся в переходном периоде от авторитарной к демо-критической системе, с большей вероятностью способны участвовать в войне, чем стабильные демократии или стабильные авторитарные режимы» 1 . Хантингтон полагает, что сегодня межцивилизационные проблемы выходят на первое место. Они включают распространение вооружений, права человека и иммиграцию. По этим трем проблемам Запад находится на одной стороне, а большая часть других цивилизаций мира - на другой: «Границы между цивилизациями почти полностью соответствуют пределу, до которого идут страны в защите прав человека. Запад и Япония весьма оберегают права человека; Латинская Америка, часть Африки, Россия, Индия защищают лишь некоторые из этих прав; Китай, многие азиатские страны и большинство мусульманских обществ в меньшей мере оберегают права человека» . Здесь у Хантингтона появляется новый критерий выделения цивилизаций - соблюдение прав человека. Он полагает, что одной из главных стратегических задач Запада является «ограничение роста военной мощи конфуцианских и исламских стран», а также использование конфликтов и разногласий между этими странами-*.

Вслед за Тойнби, Хантингтон считает важным источником конфликтов современности типичное для западной цивилизации стремление навязать другим свои нормы и ценности. Он даже осуждает борьбу западных стран за соблюдение прав человека, поскольку она может стать источником новых конфликтов" 1 . Своим стремлением насадить везде демократию и права человека западные страны лишь создают почву для новых международных конфликтов. То, что на Западе считается универсализмом, для всего остального мира является империализмом . Эти конфликты способны разрастись в глобальную мировую войну, вероятность которой, по мнению Хантингтона, остается велика и в XXI веке , прием источник ее находится в исламском мире: «Как мы показали, такая война может возникнуть из эскалации на одной из линий соприкосновения цивилизаций между группами из различных культур, вероятнее всего, с участием мусульман на одной стороне и немусульман на другой стороне» 1 .

Збигнев Бжезинский пишет: «Хантингтон убедительно доказывает, что глобализация не только не создает общую цивилизацию, но и порождает усиливающиеся столкновения между цивилизациями, из которых наиболее опасным является конфликт между Западом и исламским миром. Обобщая свои выводы, он утверждает: “С европейским колониализмом покончено: американская гегемония идет на убыль. Размывание западной культуры неизбежно наступит, когда во всеуслышание заявят о себе национальные обычаи, уходящие корнями в историю, языки, верования и учреждения”. Поэтому он предупреждает, что “демократизация, по своей сути, не объединяет, а обособляет людей в их местечковой исключительности”; естественный результат этого процесса - “народная мобилизация против прозападных элит, получивших образование на Западе”» .

Хантингтон призывает учитывать влияние следующих факторов, обусловливающих внешнеполитическую активность цивилизаций: 1) стремительный демографический рост; 2) рост экономической и военной мощи. Демографический рост характерен в первую очередь для Балкан, Северной Африки и Центральной Азии. У Китая растет экономическая и военная мощь. Все это является потенциальной причиной новых войн между цивилизациями.

По Хантингтону, быстрый рост населения в исламских странах порождает политическую напряженность, что приведет в ближайшем будущем к конфликтам вдоль границ исламской цивилизации. Особую опасность представляет исламская цивилизация и для Запада 1 . В отличие от других цивилизаций, исламская цивилизация не имеет своего центрального государства. В результате этого маленькие государства цивилизации постоянно конкурируют между собой, создавая почву для конфликтов. Хантингтон поэтому однозначно связывает ислам с большим конфликтным потенциалом 1 .

Возможна эскалация конфликта между США и Китаем. По Хантингтону, события могут развиваться по следующему сценарию: в конфликт между центральным государством цивилизации (Китай) и ее же маленьким государством (Вьетнам) вмешивается центральное государство другой цивилизации (США). Он пишет: «В будущем для предотвращения больших войн между культурами необходимо, чтобы центральные государства не вмешивались в конфликты внутри других культур. Признать эту истину некоторым государствам, в особенности США, будет не легко» .

При анализе современной политики Хантингтон указывает на моральное разложение Запада, которое выражается, по его мнению, в росте преступности, распаде семьи, отказе от этики работы, в понижении уровня образования. Однако, по Хантингтону, цивилизации не только могут остановить разложение, но и регенерироваться. Он надеется на то, что это удастся сделать Западу. В этом смысле фатальный пессимизм Шпенглера сменяется у Хантингтона на политический оптимизм, оставляющий для западной цивилизации все возможности открытыми.

Хантингтон одним из важных признаков кризиса Запала считает постоянное уменьшение прироста населения. Этот факт приводит к постоянной миграции на Запад. В Европе одна треть всех мигрантов являются выходцами из мусульманских стран. Хантингтон считает, что культурная интеграция мигрантов становится все более проблематичной, становясь заметной проблемой внутренней жизни государств Запада, ведущей к фрагментации и разложению их культуры.

Хантингтон видит в этих проблемах признаки кризиса западного общества. По его мнению, недостаточно предоставить для мигрантов рабочие места, необходимо, чтобы они усвоили для себя западные культурные ценности. Мультикультурное общество он считает фикцией, ведущей к гражданской войне. Проблематичным считает Хантингтон как интеграцию индивидов чуждой культуры, так и смену государством своего менталитета, как это попытался сделать Лтатюрк в Турции. Процесс изменения национальной идентичности он считал длительным и болезненным.

Многие политологи, преувеличивая значение экономической и политической унификации мира на основе западных стандартов, защищают тезис о «единстве современной цивилизации». При этом в центре ее видится западная цивилизация, которая называется «уникальной», достойной мирового господства 1 . Известный американский политолог Френсис Фукуяма идет еще дальше, полагая, что все страны с радостью воспримут западные ценности и это будет означать «конец истории», победу либеральной демократии во всем мире . Освальд Шпенглер, говоря об особенностях европейской культуры, полагал, что она очень тесно связана с представлением о конце света. В современных условиях это представление трансформировалось в идею «конца истории», однако осталась вера в то, что именно европейская цивилизация находится в центре мира. Евроцентризм, против которого выступали как Шпенглер, так и Тойнби, преобразовался сегодня в американоцентризм. Не случайно речь сегодня идет уже не о Европе, а о Западе, который невозможно представить без Америки. Но если подогнать все цивилизации под сложный европейский стандарт было тяжело, то под упрощенный стандарт американской культуры, это становится вполне возможным, что позволяет возродиться старой мечте покорения и европеизации всего мира.

Если следовать логике Хантингтона, государства должны воевать за цивилизационные ценности. Этот своеобразный идеализм свойствен американской внешней политике, делающей упор на борьбе за демократические ценности и права человека. В этом смысле идеи Хантингтона отражают интересы современной американской политической элиты. Концепция Хантингтона направлена на то, чтобы доказать, что центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт между Западом и другими цивилизациями. Автор предлагает сплотить западный мир, дать ему новую консолидирующую идею, призывает к глобальной защите интересов Запада.

Таким образом, по Хантингтону, влияние Запада на остальной мир и ответное влияние других цивилизаций будут определять облик мира в обозримом будущем. Западу предстоит выдержать множество ударов со стороны других цивилизаций. Кроме того, Запад будет подвергаться не только экспансии извне, но и разрушительному влиянию «переселенцев» изнутри.

Все войны Хантингтон рассматривает как результат конфликта цивилизаций. Он вводит понятие линии разлома между цивилизациями. Если раньше очаги кризисов сосредоточивались вдоль политических и идеологических границ, то теперь они перемещаются на линии культурных разломов. Особую опасность при этом представляют конфликты вдоль линий разлома между цивилизациями. Следующая мировая война, по мнению американского политолога, будет войной между цивилизациями. Следуя учению Тойнби, американский политолог основным межцивилизационным конфликтом считает конфликт между Западом и остальным миром, называя его центральной осью мировой политики.

Хантингтон отмечает, что если раньше цивилизации воевали за материальные ценности, то сегодня пришло время войн «за идею» - за веру, за культуру, что свидетельствует об абсолютизации американским политологом культурной составляющей цивилизации в ущерб политической и экономической. Одновременно Хантингтон явно старается принизить роль отдельных национальных государств в цивилизации, хотя и заявляет, что «в настоящее время главными действующими лицами на международной арене остаются национальные государства» . По Хантингтону, цивилизации ведут войны через свои государства-форпосты, поэтому задача международной политики заключается в выявлении этих «форпостов».

Признав центральные государства цивилизаций основными действующими лицами истории, Хантингтон считает, что международная система XXI века будет включать в себя шесть таких держав: США, Европейский союз, Китай, Японию, Россию и, возможно, Индию. Он полагает, что в основе международных конфликтов будут лежать «не политические, экономические или идеологические, а культурные причины». Хотя возрождение ислама и подъем Китая и составляют главную угрозу для Запада, однако в XXI веке эти угрозы будут устранены, что приведет к установлению полной гегемонии Запада, гегемонии в форме мировой империи Рах Americana, которая обеспечит международный порядок. В данном случае Хантингтон выступает как последовательный «атлантист» 1 .

Сущность конфликтов цивилизаций, по мнению Хантингтона, заключается в желании завоевать, покорить, подчинить соседнюю цивилизацию, использовать ее материальные, природные и людские ресурсы. Особенно острым это противоборство было между Западом и Россией. Заблуждаются те, кто считает, что все европейские государства, как и Россия, принадлежат к одной цивилизации - христианской. Различие между католичеством православием настолько значительны, что они исторически образовали две отличные друг от друга цивилизации. На протяжении многих веков велась ожесточенная борьба между западной и православной цивилизациями. Попытки вестернализации России осуществлялись не раз. Последняя из них происходит на наших глазах в форме массированной культурной экспансии Запада на пространстве бывшего СССР.

В концепции Самуэля Хантингтона большое внимание уделяется роли России и Украины в современной мировой политике. Во-первых, следует подчеркнуть, что Хантингтон выделят православную цивилизацию из всех современных цивилизаций и отводит ей важную роль . Он придает России статус особой цивилизации, поскольку она, по его мнению, является «продуктом идущей от Киевской Руси и Московского княжества особой культуры, имеющей византийские корни и сложившейся под воздействием монгольского господства. Это влияние сформировало общество и культуру, не похожую на культуру Западной Европы» .

Хотя Хантингтон отмечает внутри России и в находящихся в ее политической орбите странах борьбу западников и славянофилов, он, однако, полагает, что после краха коммунизма, разрыв между Россией и Западом вновь увеличился" 1 . По его мнению, Россия создает сейчас свой государственный блок, ядро которого будет православным, а на периферии будут расположены исламские государства, такие как

Азербайджан, Армения и Грузия. Он приходит к следующему итогу: «В то время как Советский Союз был сверхдержавой с мировыми интересами, Россия является крупной державой с региональными... интересами» 1 .

Интересно, что Хантингтон не стал безоговорочно включать Украину в русско-православный блок. Вместо этого он предложил в 1996 году три возможных сценария для дальнейшего развития отношений между Россией и Украиной: 1. Государственное объединение двух родственных народов. 2. Раздел Украины вдоль исторически сложившейся границы на Восточную и Западную. 3. Россия и Украина образуют ядро православной цивилизации, так же как Франция и Германия образуют ядро европейской цивилизации . В 1996 году он считал последний сценарий самым вероятным.

Совершенно иначе оценивает ситуацию на посткоммунистическом пространстве другой известный американский политолог - Збигнев Бжезинский, который в своей книге «Великая шахматная доска»-* обращает внимание на образование в посткоммунистической России «оппозиционных альянсов». Сюда следует отнести и правую идеологию, которая копирует США и стремится достичь глобального господства. Несколько позднее на основе старых антикоммунистических идей появляется проект «ближнего зарубежья», который разделяет только небольшая часть интеллектуалов. Под этим проектом одни понимали старую советскую империю, другие - «евразийское сообщество». Некоторые российские политики развивали идею создания «антигегемонистического фронта», состоящего из России, Китая и Индии. Все эти идеи, по мнению Бжезинского, были ложными, поскольку Россия не располагала необходимыми для реализации этих миссий экономическими средствами.

Бжезинский развивал тезис о том, что единственным спасением для посткомунистической России может быть «путь в Европу», путь создания «органичной, все более тесной связи с трансатлантической Европой» . По мнению Бжезинского, Россия со своими геополитическими мечтаниями только отодвигает тот исторический момент, когда ей придется сделать этот шаг для выхода из современного кризисного состояния. «Никакая другая перспектива, - пишет он, - не может дать России столько преимуществ, сколько союз с современной, богатой и демократической Европой, объединенной с США» 1 .

Если Россия действительно встанет на европейский путь, для чего вступление в Совет Европы является первым шагом в этом направлении, она сможет одновременно модернизироваться и демократизироваться. При этом ей необходимо отказаться от имперских амбиций и противодействия процессу расширения ЕС и НАТО. Только этот путь поможет России включиться в мировые события, гарантировать счастливое будущее, сохранить свою национальную идентичность, свой авторитет региональной евразийской державы, которая, несмотря на территориальные потери, останется самым большим государством в мире.

Степень «европеизации» России определяется, по мнению Бжезинского, ее отношением к Украине. Он пишет: «Мы не должны забывать о том, что Россия не будет в Европе, если Украина не станет членом ЕС; хотя Украина вполне может стать членом ЕС, а Россия нет» . Бжезинский считает, что Россия заинтересована в том, чтобы уважать государственную независимость Украины и приветствовать ее членство в ЕС, которое откроет дверь для членства в ЕС и кавказских государств - Грузии, Армении и Азербайджана. В противном случае Россию ждет участь «евразийского изгоя», который не находит себе места ни в Европе, ни в Азии, провоцируя постоянные конфликты со своим ближним зарубежьем и с Китаем.

Если Бжезинский исходил из того, что Россия без Украины будет отброшена назад, потеряв свое значение региональной державы, то Хантингтон рассматривает Россию и Украину как ядро основанной на православии цивилизации. При этом оба американских политолога были хорошо знакомы с концепцией Освальда Шпенглера и высоко оценивали ее значение. Это не помешало им, однако, в оценке политики современной России прийти почти к противоположным мнениям.

Если трудно сразу определить, кто из этих американских исследователей прав в оценке современного исторического и геополитического положения современной России, то очевидно, что позиция Самуэля Хантингтона больше соответствует духу политического анализа Освальда Шпенглера. Поскольку поставленная здесь проблема отношения России и Европы имеет важное политическое значение, хотелось бы рассмотреть ее более подробно.

Если в XIX веке речь шла о России и Европе, то в XX веке речь идет о России и Западе. Понятие «Европа» изменилось: она уже не является самостоятельной политической величиной, а является лишь частью западной цивилизации. Это подтверждается в часто повторяемых европейскими политиками уверениях их верности трансатлантической солидарности. Представление о России также изменилось: в XIX веке это была Российская империя, в конце XX века - Российская Федерация. Если сравнить динамику политических систем Европы и России, то сразу же обращает на себя внимание несколько интересных моментов, но главное, что подобное сравнение ясно показывает, что эти системы находятся на различных стадиях исторического развития.

Становление политической системы в Европе заняло несколько столетий. Основу ее составляла империя Карла Великого, границы которой практически не изменились до настоящего времени, а дальнейшее развитие было связано с образованием на территории этой империи национальных государств. Установление баланса сил между европейскими нациями можно считать наивысшим пунктом развития политической системы Европы. Пять государств, примерно одинаковых по своему геополитическому потенциалу, были едины во мнении, что ни одно из них не имеет права усилиться настолько, чтобы представлять угрозу для своих соседей. В противном случае остальные государства вступали в коалиции для совместной борьбы и возврата пошатнувшегося баланса сил.

В XIX веке эта система стала давать сбои. Могущественная Франция нарушила баланс власти, который был восстановлен только с помощью неевропейской страны - России. В XX веке ситуация повторилась, только на гегемонию в Европе претендовала уже не Франция, а Германия. И вновь неевропейские государства (США и СССР) были вынуждены вмешаться в ход европейской истории. После Второй мировой войны США стали играть важную роль в европейской политике, инициировав процесс объединения Европы, т. е. медленное разрушение традиционных национальных государств и передачу их суверенитета общеевропейским политическим структурам. Сегодня в ЕС Европа нашла новую динамическую форму, которая постоянно изменяется в процессе своего расширения. В истории европейской политической системы можно условно выделить три периода: период империи, период развитых национальных государств и период европейского сообщества наций (ЕС). Не зная этих периодов, невозможно понять современную европейскую политику.

Сравнение динамики политических систем Европы и России позволяет выделить следующее важное отличие: если в Европе доминируют процессы объединения, в России - процессы распада. После распада Российской империи, основу которой заложил еще Петр I, идет перманентный процесс обособления ее частей - процесс становления новых национальных государств. Этот процесс еще не закончен, о чем свидетельствуют современные политические события. При этом Советский Союз был переходной формой, которая имела черты как бывшей империи, так и признаки национальных государств. Именно во времена СССР национальный принцип государственного строительства был впервые применен в полной мере.

Особенно ярко отличие динамики развития политических систем Европы и России видно, если сравнивать произошедшие почти одновременно распад Советского Союза на 15 независимых республик и объединение 15 европейских государств в Европейский Союз. Если бывшие республики СССР получили государственный суверенитет, то страны ЕС, отдали часть своего национального суверенитета наднациональным общеевропейским структурам. Все это подтверждает тезис о том, что Россия и Европа представляют собой две политические системы, имеющие различную историческую динамику.

Несмотря на изложенные выше очевидные факты, есть теоретики, утверждающие, что Европейский Союз и Российская Федерация могут создать единую политическую систему, которая должна называться «единой» или «большой» Европой. Особенно часто можно слышать об том в России, где со времени перестройки говорят о строительстве «общеевропейского дома». Эту идею развивают не только известные ученые из Фонда Горбачева, но и эксперты из Института Европы РАН. По их мнению, не только возможно, но и необходимо интегрировать Россию в европейские политические структуры.

Противоположного мнения придерживаются так называемые неоевразийцы, находящиеся в настоящее время в оппозиции к демократически настроенным политическим силам. Наиболее известными их идеологами являются Александр Панарин и Александр Дугин. Ассен Игнатов следующим образом характеризует позицию А. С. Панарина: «Путь России на Запад, ее интеграция в Европу возможна, но только совершено другим путем. Представители демократов, говорящие о необходимости европеизации России не хотят замечать тот факт, что Россия не является “государством русских”, а представляет собой особую цивилизацию... Она является не “Второй Европой”, а “Третьим Римом”, наследницей Византии. Тем самым путь в Европу представляется, в отличие от представителей западников, только как путь геополитической победы под флагом православного мессианизма. “Те, кто хочет вступления России в ЕС не понимают, что она там будет второстепенной, зависимой страной”» 1 .

На Западе получила распространение другая точка зрения, согласно которой если бы Россия и вступила в ЕС, то она бы взорвала эту организацию изнутри. Этого мнения придерживается, например, Манфред Петер, который считает, что Россия и ЕС являются самостоятельными политическим образованиями, которые могут иметь договоренности только на двухстороннем уровне как равноправные партнеры-. Многие европейские авторы рассматривают данную проблематику со скрытой надеждой, что Россия согласится на подчиненную роль в Европе. Аргументами для оправдания такого мнения часто служит констатация кризисного экономического и политического положения в современной России. Эта же надежда скрывается в формулировке «привязать Россию к ЕС» .

Срединную позицию в данном вопрос занимает руководитель центра по изучению России немецкого «Фонда науки и политики» в Берлине Хайнц Тиммерманн. Он предлагает говорить о вступлении России в ЕС в очень отдаленной перспективе: «Многие российские политики, как и Ельцин, много раз ставили вопрос о полном членстве России в ЕС. Поскольку эта перспектива в настоящее время представляется нереальной, то следовало бы это вступление рассматривать как отдаленную цель»" 1 .

Особое мнение на этот счет имеет Гельмут Вагнер, считающий, что РФ имеет реальные шансы для вступления в ЕС, но для этого ей необходимо соответствовать всем европейским нормам, а защиту своего национального суверенитета доверить ЕС. Если же Россия не пойдет по этому пути, то она будет «продана и предана», «отброшена назад», окажется в изоляции и вынуждена будет сотрудничать с Китаем. По мнению Вагнера, вступление в Европейский Союз соответствует «национальным интересам России», но она должна для этого отказаться от СНГ и создать с ЕС некую «конфедерацию», которая будет промежуточным этапом на пути к ее полному членству в ЕС. Принятие России в ЕС приведет к созданию «единой Европы без границ» 1 .

В Германии и других странах ЕС Россия по-прежнему рассматривается как некая периферия, которая не может оказывать существенного влияния на саму Европу. Так, Герхард Симон пишет: «Окраинное положение России и ее культурная близость к Византии привели к тому, что в Средние века европейские институты там не получили своего развития» . По мнению Симона, в этом виновата сама Россия, так как она не хотела интегрироваться в западный мир.

Многие немецкие авторы придерживаются аналогичного мнения, указывая при этом на особенности России, особенности ее истории и географического положения. Так, Карл Шлегель видит особенность России в ее срединном положении между Европой и Азией: «Двойственный, дуалистический характер России заключается в том, что она чувствует свою принадлежность к Европе и одновременно чуждость ей» .

Политические дискуссии о расширении Европейского союза вновь ставят старый вопрос о том, где же проходят восточные границы Европы. Для ответа на этот вопрос необходимо взглянуть на отношение России и Европы с отдаленной исторической перспективы. Только в этом случае становится ясно, что такой границей является Восточная Европа в целом. По Восточной Европе проходит не только политическая, но и этническая, не только культурная, но и географическая граница Европы. Этническая граница - это граница между германскими и славянскими племенами, культурная граница - это граница между католичеством и православием, географическая граница - это граница между немецким нагорьем и российской степью, между морским климатом Европы и континентальным климатом России.

Срединное положение Восточной Европы между Европой и Россией сравнимо со срединным положением России между Европой и Азией, причем в данном случае Европа и Азия (Китай) имеют больше общего, чем Европа и Россия. Петр Чаадаев считал, что Россия одной рукой опирается на Китай, а другой - на Германию. Федор Достоевский писал: «Для настоящего русского Европа, как и судьба всей арийской расы так же дорога, как и сама Россия». По его мнению, Азия для России также имеет большое значение, поскольку «Россия находится не только в Европе, но и в Азии» 1 .

Столкновение цивилизаций (The Clash of Civilizations) - это теория, или историко-философский трактат, предложенная ученым от геополитики Самуэлем Хантингтоном , посвященная миру после Холодной Войны . Она обозначает основной источник конфликта, который будет доминировать в современном мире. Теория сформулирована в 1993 году и дополнена в 1996 году.

Хантингтон вводит следующую основную гипотизу - фундаментальный источник конфликта в этом новом мире будет иметь не идеологическую и не экономическую основу. Основные линиии, разделяющие человечество и основной источник конфликта, имеют культурную основу. Государства с однородным национальным составом останутся самыми сильными игроками на международной арене, но принципиальные конфликты в глобальной политике будут происходить между нациями и группами разных цивилизаций. Столкновение цивилизаций будет доминировать в глобальной политике.

Хантингтон, используя историю и объемные исследования, делит мир на следующие основные цивилизации:

1) Западная цивилизация, Западная Европа (Евросоюз) и Северная Америка, но также включая Австралию и Новую Зеландию.

2) Православная, ортодоксная цивилизация России, Белоруссии, Армении, Кипра, Греции, Молдовы, Македонии, Румынии, Сербии, Грузии и Украины.

3) Латинская Америка. Это гибрид между западным миром и местными народностями. Можно считать что это часть Западной цивилизации, но здесь все же другие социальные и политические структуры, отличные от Европы и Северной Америки.

4) Исламский мир Ближнего Востока, Центральной Азии, Юго-Западной Азии, Афганистана, Албании, Азербайджана, Бангладеша, Индонезии, Малайзии, Мальдив, Пакистана, и отдельных частей Индии.

5) Индуистская цивилизация. Прежде всего Индия, Непал, а также обширные диаспоры индусов в разных частях мира.

6) Дальневосточная цивилизация Китая, Кореи, Сингапура, Тайваня, и Вьетнама. Также обширные китайские диаспоры во всем мире и особенно в Юго-Восточной Азии.

7) Япония. Считается гибридом Китайской цивилизации и Алтайских народов.

8) Цивилизация Африки южнее Сахары считается Хантингтоном возможной восьмой цивилизацией.

9) Древняя будистская цивилизация Бутана, Комбоджи, Лаоса, Мьянмы, Шри-Ланки, Таиланда, Калмыкии, регионов Непала, регионов Сибири, и Тибетское правительство в изгнании. Хотя Хантингтон считает что эта цивилизация имеет малый вес на международной арене.

10) Хантингтон также выделяет микро-цивилизации, которые не принадлежат ни к одной большой группе цивилизаций. Он называет их "странами-одиночками". Эфиопия, Турция, Израиль, и другие. Израиль хотя и может быть назван отдельной цивилизацией, имеет много общего с Западной цивилизацией. Хантингтон также считает что бывшие британские колонии в океане могут быть выделены в отдельную микро-цивилизацию.

11) В некоторых случаях китайская, японская и буддистская цивилизации могут быть выделены в одну цивилизацию, называемую Восточным миром.

1) обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и североамериканской частями;

2) интегрировать в Западную цивилизацию те общества в Восточной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;

3) обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией;

4) предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями и глобальные войны;

5) ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств;

6) приостановить свертывание западной военной мощи и обеспечить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;

7) использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран;

8) поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и интересы в других цивилизациях;

9) усилить международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение незападных государств, в эти институты”.

В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон указывает Китай и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия и т.д.).

«Столкновение цивилизаций и преобразование мирового поряд- ка»(англ. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order; 1996) - историко-философский трактат С. Хантингтона, посвящённый миру поеле холодной войны. Эта книга стала продолжением и развитием идей автора, изложенных в его более ранней работе - статье «Столкновение цивилизаций?» (The Clash of Civilizations?), опубликованной в 1993 г. в американском политологическом журнале «Международные отношения» (Foreign Affairs). Обосновал идею многополюсного мира. Статья Самюэля Хантингтона была опубликована в 1993 году и стала одним из самых влиятельных трудов по теории международных отношений.

За годы, прошедшие с ее публикации, многие положения труда Хантингтона оказались пророческими: так он верно предсказал приход к власти исламистов в результате демократизации Арабского мира, цивилизационную разорванность Украины (которую мы сейчас наблюдаем в виде Евромайдана), нарастающую гегемонию Китая (в 1993 г. предположение о строительстве авианосца в Китае звучало фантастически, в прошлом году он был пущен в строй), метания между цивилизационным выбором в России, реванш ислама в Турции и многое другое.

Книгу Самюэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций» называют первой пробой практического применения новых смыслов, вложенных в понятие «цивилизация» во второй половине XX века. Отказ от бинарной формулы «цивилизация - варварство» после Второй мировой войны, окончательное утверждение тезиса о том, что цивилизация определяется культурой, влёк за собой новую форму «цивилизованного». Главной сложностью поставленной проблемы стали классификация и география цивилизаций.

Цивилизация представляет собой культурную сущность. Деревни, регионы, этнические группы, народы, религиозные общины - все они обладают своей особой культурой, отражающей различные уровни культурной неоднородности. Деревня в Южной Италии по своей культуре может отличаться от такой же деревни в Северной Италии, но при этом они остаются именно итальянскими селами, их не спутаешь с немецкими. В свою очередь европейские страны имеют общие культурные черты, которые отличают их от китайского или арабского мира.

Основные тезисы теории «столкновение цивилизаций» можно изложить следующим образом.

• 1. С. Хантингтон утверждает, что принадлежность к определенной цивилизации является самым важным уровнем самоидентификации личности и что различия между цивилизациями не только реальные, но и фундаментальные; цивилизации отличаются друг от друга историческим прошлым, культурой, обычаями и, самое главное, религиозной принадлежностью; в будущем цивилизационная и/или религиозная принадлежность будет играть ключевую роль.
• 2. Согласно мнению ученого, в новую эпоху, наступившую после окончания холодной войны, основными источниками конфликтов и противостояний будут не различия в идеологиях и политических взглядах, а различия в религиях и культурах, «в будущем самые кровопролитные конфликты будут происходить вдоль границ разделяющих цивилизации друг от друга». Хотя национальные государства и в будущем будут оставаться наиболее важными акторами международных отношений, конфликты в основной своей массе будут происходить между государствами, нациями и обществами, представляющими различные цивилизации, конфессии. Одним словом, «границы, разделяющие различные цивилизации будут одновременно границами конфликтов и столкновений».
• 3. Более того, главной осью международной политики будут отношения между Западом и «другими». Выражаясь словами самого С. Хантингтона, «вместо железного занавеса идеологий в будущем будет установлен «бархатный занавес» религий (цивилизаций)».
• 4. В средне-срочной перспективе основная борьба завяжется между Западом и странами, принадлежащими к «исламской» или «конфуцианской» цивилизациям. Но намного вероятнее столкновение «Запада» с «исламской» цивилизацией.

Западный мир, арабский регион и Китай не являются частями более широкой культурной общности. Они представляют собой цивилизации.

В представлении С. Хантингтона сущность цивилизаций состоит:

• 1. цивилизация - культурная общность наивысшего ранга, самый широкий уровень культурной идентичности людей;
• 2. цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Есть различные уровни самоидентификации: так житель Рима может характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина, европейца, человека западного мира;
• 3. Цивилизация - это самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит. Культурная самоидентификация людей может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной цивилизации.

Цивилизация может охватывать большую массу людей, например, Китай, о котором Л. Пай как-то сказал: «Это цивилизация, которая выдает себя за страну». Но она может быть и весьма малочисленной - как цивилизация англоязычных жителей островов Карибского бассейна. Цивилизация может включать в себя несколько наций - государств, как в случае с западной, латино-американской или арабской цивилизациями, либо одной- единственной - как в случае с Японией. Очевидно, что цивилизации могут смешиваться, накладываться одна на другую, включать субцивилизации. Западная цивилизация существует в двух основных вариантах: европейском и североамериканском, а исламская подразделяется на арабскую, турецкую и малайскую. Несмотря на все это, цивилизации представляют собой определённые целостности. Границы между ними редко бывают чёткими, но они реальны.

Цивилизации динамичны: у них бывает подъём и упадок, они распадаются и сливаются. И, как известно каждому студенту - историку, цивилизации исчезают, их затягивают пески времени.

На Западе принято считать, что нации - государства - главные действующие лица на международной арене. Но они выступают в этой роли лишь несколько столетий. Большая часть человеческой истории - это история цивилизаций. По подсчётам А. Тойнби, история человечества знала 21 цивилизацию. Только шесть из них существуют в современном мире.

Идентичность на уровне цивилизации будет становиться всё более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи - восьми крупных цивилизаций.

К ним относятся:

• Западная цивилизация.
• Индуистская цивилизация.
• Исламская цивилизация.
• Конфуцианская цивилизация.
• Латино-американская цивилизация.
• Православно-славянская цивилизация.
• Японская цивилизация.
• Африканская цивилизация (возможно).

С. Хантингтон выделяет шесть современных цивилизаций: индуистскую, исламскую, японскую, православную, китайскую и западную. В дополнение к ним он считает возможным говорить еще о двух цивилизациях: африканской и латиноамериканской.

Основной тезис С. Хантингтона состоит в следующем: «В мире после холодной войны самые важные различия между народами - не идеологические, политические или экономические, а культурные». Люди начинают идентифицировать себя не с государством или нацией, а с более широким культурным образованием - цивилизацией, ибо цивилизационные различия, сложившиеся столетиями, «более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами... Религия разделяет людей сильнее, чем этническая принадлежность. Человек может быть полуфранцу- зом и полуарабом и даже гражданином обеих этих стран (Франции и Алжира). Куда сложнее быть полукатоликом и полумусульманином».

Наиболее значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями.

Во-первых, различия между цивилизациями не просто реальны. Они - наиболее существенны. Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное - религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии.

Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами. Конечно, различия не обязательно предполагают конфликт, а конфликт не обязательно означает насилие. Однако в течение столетий самые затяжные и кровопролитные конфликты порождались именно различиями между цивилизациями.

Во-вторых, мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведёт к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации. Североафриканская иммиграция во Францию вызвала у французов враждебное отношение, и в то же время укрепила доброжелательность к другим иммигрантам - «добропорядочным католикам и европейцам из Польши». Американцы гораздо болезненнее реагируют на японские капиталовложения, чем на куда более крупные инвестиции из Канады и европейских стран.

Все происходит по сценарию, описанному Д. Хорвицем: «В восточных районах Нигерии человек народности ибо может быть ибо - оуэрри, либо же ибо - онича. Но в Лагосе он будет просто ибо. В Лондоне он будет нигерийцем. А в Нью-Йорке - африканцем». Взаимодействие между представителями разных цивилизаций укрепляет их цивилизационное самосознание, а это, в свою очередь, обостряет уходящие вглубь истории или, по крайней мере, воспринимаемые таким образом разногласия и враждебность.

В-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений во всём мире размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате лакуны по большей части заполняются религией, нередко в форме фундаменталистских движений. Подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, индуизме.

В большинстве стран и конфессий фундаментализм поддерживают образованные молодые люди, высококвалифицированные специалисты из средних классов, лица свободных профессий, бизнесмены. Как заметил Г. Вайгель, «десекуляризация мира - одно из доминирующих социальных явлений конца XX века». Возрождение религии, или, говоря словами Ж. Кепеля, «реванш Бога», создаёт основу для идентификации и сопричастности с общностью, выходящей за рамки национальных границ - для объединения цивилизаций.

В-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой, и возможно как раз поэтому, среди не западных цивилизаций происходит возврат к собственным корням.

Всё чаще приходится слышать о «возврате в Азию» Японии, о конце влияния идей Неру и «индуизации» Индии, о провале западных идей социализма и национализма в «реисламизации» Ближнего Востока, а в последнее время и споры о вестернизации или же русификации России. На вершине своего могущества Запад сталкивается с незападными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресурсов, чтобы придать миру незападный облик.

В прошлом элиты не западных стран обычно состояли из людей, в наибольшей степени связанных с Западом, получивших образование в Оксфорде, Сорбонне или Сандхерсте, и усвоивших западные ценности и стиль жизни. Население же этих стран, как правило, сохраняло неразрывную связь со своей исконной культурой. Но сейчас все переменилось. Во многих не западных странах идёт интенсивный процесс девестернизации элит и их возврата к собственным культурным корням. И одновременно с этим западные, главным образом американские обычаи, стиль жизни и культура приобретают популярность среди широких слоёв населения.

В - пятых, культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу. В бывшем Советском Союзе коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки - в богачей, но русские при всём желании не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы - армянами.

С. ХАНТИНГТОН.

Столкновение цивилизаций?

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1.С. 33-48.

Модель грядущего конфликта

Мировая политика вступает в новую фазу, и интеллектуалы неза­медлительно обрушили на нас поток версий относительно ее будущего обличия: конец истории, возврат к традиционному соперничеству между нациями-государствами, упадок наций-государств под напором разнонаправленных тенденций - к трайбализму и глобализму -и др. Каждая из этих версий ухватывает отдельные аспекты нарождающейся реальности. Но при этом утрачивается самый существенный, осевой аспект проблемы.

Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником кон­фликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нация­ми и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкнове­ние цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями - это и есть линии будущих фронтов.

Грядущий конфликт между цивилизациями - завершающая фаза эволюции глобальных конфликтов в современном мире. На протяже­нии полутора веков после Вестфальского мира, оформившего совре­менную международную систему, в западном ареале конфликты разво­рачивались главным образом между государями - королями, импера­торами, абсолютными и конституционными монархами, стремившими­ся расширить свой бюрократический аппарат, увеличить армии, укре­пить экономическую мощь, а главное - присоединить новые земли к своим владениям. Этот процесс породил нации-государства, и, начиная с Великой Французской революции, основные линии конфликтов сталипролегать не столько между правителями, сколько между нациями. В 1793 г., говоря словами P . P . Палмера, «войны между королями пре­кратились, и начались войны между народами».

Данная модель сохранялась в течение всего XIX в. Конец ей поло­жила Первая мировая война. А затем, в результате русской революции и ответной реакции на нее, конфликт наций уступил место конфликту идеологий. Сторонами такого конфликта были вначале коммунизм, на­цизм и либеральная демократия, а затем - коммунизм и либеральная демократия. Во время холодной войны этот конфликт воплотился в борьбу двух сверхдержав, ни одна из которых не была нацией-государ­ством в классическом европейском смысле. Их самоидентификация формулировалась в идеологических категориях.

Конфликты между правителями, нациями-государствами и идеоло­гиями были главным образом конфликтами западной цивилизации. У. Линд назвал их «гражданскими войнами Запада». Это столь же справедливо в отношении холодной войны, как и в отношении мировых войн, а также войн XVII-XIX столетий. С окончанием холодной войны подходит к концу и западная фаза развития международной политики. В центр выдвигается взаимодействие между Западом и незападными цивилизациями. На этом новом этапе народы и правительства незапад­ных цивилизаций уже не выступают как объекты истории - мишень западной колониальной политики, а наряду с Западом начинают сами двигать и творить историю.

Природа цивилизаций

Во время холодной войны мир был поделен на «первый», «второй» и «третий». Но затем такое деление утратило смысл. Сейчас гораздо уместнее группировать страны, основываясь не на их политических или экономических системах, не по уровню экономического развития, а ис­ходя из культурных и цивилизационных критериев.

Что имеется в виду, когда речь идет о цивилизации? Цивилизация представляет собой некую культурную сущность. Деревни, регионы, этнические группы, народы, религиозные общины - все они обладают своей особой культурой, отражающей различные уровни культурной неоднородности. Деревня в Южной Италии по своей культуре может отличаться от такой же деревни в Северной Италии, но при этом они остаются именно итальянскими селами, их не спутаешь с немецкими. В свою очередь европейские страны имеют общие культурные черты, которые отличают их от китайского или арабского мира.

Тут мы доходим до сути дела. Ибо западный мир, арабский регион и Китай не являются частями более широкой культурной общности. Они представляют собой цивилизации. Мы можем определить цивилиза­цию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Следующую ступень состав­ляет уже то, что отличает род человеческий от других видов живых су­ществ. Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, - а также субъективной самоидентификацией людей. Есть различные уровни самоидентификации: так, житель Рима может характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина, европейца, че­ловека западного мира. Цивилизация - это самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит. Культурная самоидентифика­ция людей может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной цивилизации.

Цивилизация может охватывать большую массу людей - напри­мер, Китай, о котором Л. Пай как-то сказал: «Это цивилизация, кото­рая выдает себя за страну».

Но она может быть и весьма малочисленной - как цивилизация англоязычных жителей островов Карибского бассейна. Цивилизация может включать в себя несколько наций-государств, как в случае с за­падной, латиноамериканской или арабской цивилизациями, либо одно-­единственное - как в случае с Японией. Очевидно, что цивилизации могут смешиваться, накладываться одна на другую, включать субциви­лизации. Западная цивилизация существует в двух основных вариантах: европейском и североамериканском, а исламская подразделяется на арабскую, турецкую и малайскую. Несмотря на все это, цивилизации представляют собой определенные целостности. Границы между ними редко бывают четкими, но они реальны. Цивилизации динамичны: у них бывает подъем и упадок, они распадаются и сливаются. И, как известно каждому студенту-историку, цивилизации исчезают, их затягивают пески времени.

На Западе принято считать, что нации-государства - главные дей­ствующие лица на международной арене. Но они выступают в этой роли лишь несколько столетий. Большая часть человеческой истории - это история цивилизаций; По подсчетам А. Тойнби, история человечества знала 21 цивилизацию. Только шесть из них существуют в современном мире.

Почему неизбежно столкновение цивилизаций?

Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, право­славно-славянская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. Почему?

Во-первых, различия между цивилизациями не просто реальны. Они - наиболее существенны. Цивилизации несхожи по своей исто­рии, языку, культуре, традициям и, что самое важное, - религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, гражданином и государством, роди­телями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соот­носительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они более фундаментальны, чем раз­личия между политическими идеологиями и политическими режимами. Конечно, различия не обязательно предполагают конфликт, а конфликт не обязательно означает насилие. Однако в течение столетий самые за­тяжные и кровопролитные конфликты порождались именно различиями между цивилизациями.

Во-вторых, мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках цивилизации. Североафриканская иммиграция во Францию вызвала у французов враждебное отношение, и в то же время укрепила доброжелательность к другим иммигран­там - «добропорядочным католикам и европейцам из Польши». Аме­риканцы гораздо болезненнее реагируют на японские капиталовложе­ния, чем на куда более крупные инвестиции из Канады и европейских стран. [ ...] Взаимодействие между представителями цивилизаций ук­репляет их цивилизационное самосознание, а это, в свою очередь, обо­стряет уходящие в глубь истории или, по крайней мере, воспринимае­мые таким образом разногласия и враждебность,

В-третьих, процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем мири размывают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результателакуны по большей части заполняются религией, нередко в форме фундаменталистских движений. Подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, ин­дуизме. В большинстве стран и конфессий фундаментализм поддержи­вают образованные молодые люди, высококвалифицированные специ­алисты из средних классов, лица свободных профессий, бизнесмены. Как заметил Г. Вайгель, «десекуляризация мира - одно из доминиру­ющих социальных явлений конца XX в.». Возрождение религии, или, говоря словами Ж. Кепеля, «реванш Бога», создает основу для иден­тификации и сопричастности с общностью, выходящей за рамки наци­ональных границ - для объединения цивилизаций.

В-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раз­двоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой, и возможно как раз поэтому, среди не­западных цивилизаций происходит возврат к собственным корням. Все чаще приходится слышать о «возврате в Азию» Японии, о конце влия­ния идей Неру и «индуизации» Индии, о провале западных идей соци­ализма и национализма и «реисламизации» Ближнего Востока, а в пос­леднее время и споры о вестернизации или же русификации страны Бо­риса Ельцина. На вершине своего могущества Запад сталкивается с не­западными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресур­сов, чтобы придать миру незападный облик.

В прошлом элиты незападных стран обычно состояли из людей, в наибольшей степени связанных с Западом, получивших образование в Оксфорде, Сорбонне или Сандхерсте, и усвоивших западные ценности и стиль жизни. Население же этих стран, как правило, сохраняло не­разрывную связь со своей исконной культурой. Но сейчас все переме­нилось. Во многих незападных странах идет интенсивный процесс девестернизации элит и их возврата к собственным культурным корням. И одновременно с этим западные, главным образом американские обы­чаи, стиль жизни и культура приобретают популярность среди широких слоев населения.

В-пятых, культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу. В бывшем Советском Союзе коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки - в богачей, но русские при всем желании не могут стать эстонцами, а азербайджанцы - армянами.

В классовых и идеологических конфликтах ключевым был вопрос: «На чьей ты стороне?» И человек мог выбирать - на чьей он стороне, а также менять раз избранные позиции. В конфликте же цивилизаций вопрос ставится иначе: «Кто ты такой?» Речь идет о том, что дано и не подлежит изменениям. И, как мы знаем из опыта Боснии, Кавказа, Су­дана, дав неподходящий ответ на этот вопрос, можно немедленно полу­чить пулю в лоб. Религия разделяет людей еще более резко, чем этни­ческая принадлежность. Человек может быть полуфранцузом и полу­арабом, и даже гражданином обеих этих стран. Куда сложнее быть полукатоликом и полумусульманином.

И, наконец, усиливается экономический регионализм. Доля внутрирегионального торгового оборота возросла за период с 1980 по 1989 г. с 51 до 59% в Европе, с 33 до 37% в Юго-Восточной Азии, и с 32 до 36% - в Северной Америке. Судя по всему, роль региональных эко­номических связей будет усиливаться. С одной стороны, успех эконо­мического регионализма укрепляет сознание принадлежности к одной цивилизации. А с другой - экономический регионализм может быть успешным, только если он коренится в общности цивилизации. Евро­пейское сообщество покоится на общих основаниях европейской куль­туры и западного христианства. Успех НАФТА (североамериканской зоны свободной торговли) зависит от продолжающегося сближения культур Мексики, Канады и Америки. А Япония, напротив, испытывает затруднения с созданием такого же экономического сообщества в Юго-Восточной Азии, так как Япония - это единственное в своем роде об­щество и цивилизация. Какими бы мощными ни были торговые и фи­нансовые связи Японии с остальными странами Юго-Восточной Азии, культурные различия между ними мешают продвижению по пути реги­ональной экономической интеграции по образцу Западной Европы или Северной Америки.

Общность культуры, напротив, явно способствует стремительному росту экономических связей между Китайской Народной Республикой, с одной стороны, и Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и заморскими ки­тайскими общинами в других странах Азии - с другой. С окончанием, холодной войны общность культуры быстро вытесняет идеологические различия. Материковый Китай и Тайвань все больше сближаются. Если общность культуры - это предпосылка экономической интегра­ции, то центр будущего восточно-азиатского экономического блока ско­рее всего будет в Китае. По сути дела, этот блок уже складывается. [...]

Культурно-религиозная схожесть лежит также в основе Организа­ции экономического сотрудничества, объединяющей 10 неарабских мусульманских стран: Иран, Пакистан, Турцию, Азербайджан, Казахстан, Киргизстан, Туркмению, Таджикистан, Узбекистан и Афганистан. Дан­ная организация была создана в 60-е гг. тремя странами: Турцией, Пакистаном и Ираном. Важный импульс к ее оживлению и расшире­нию дало осознание лидерами некоторых из входящих в нее стран того факта, что им закрыт путь в Европейское сообщество. Точно так же КА-РИКОМ, центрально-американский общий рынок и МЕРКОСУР бази­руются на общей культурной основе. Но попытки создать более широ­кую экономическую общность, которая бы объединила страны остро­вов Карибского бассейна и Центральную Америку, не увенчались ус­пехом - навести мосты между английской и латинской культурой пока еще не удалось.

Определяя собственную идентичность в этнических или религиоз­ных терминах, люди склонны рассматривать отношения между собой и людьми другой этнической принадлежности и конфессии как отноше­ния «мы» и «они». Конец идеологизированных государств в Восточной Европе и на территории бывшего СССР позволил выдвинуться на пе­редний план традиционным формам этнической идентичности и проти­воречий. Различия в культуре и религии порождают разногласия по ши­рокому кругу политических вопросов, будь то права человека или эми­грация, коммерция или экология. Географическая близость стимулиру­ет взаимные территориальные претензии от Боснии до Минданао. Но что наиболее важно - попытки Запада распространить свои ценности: демократию и либерализм - как общечеловеческие, сохранить воен­ное превосходство и утвердить свои экономические интересы наталки­ваются на сопротивление других цивилизаций. Правительствам и по­литическим группировкам все реже удается мобилизовать население и сформировать коалиции на базе идеологий, и они все чаще пытаются добиться поддержки, апеллируя к общности религии и цивилизации.

Таким образом, конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуровне группы, обитающие вдоль линий разлома между цивилизациями, ведут борьбу, зачастую кровопролитную, за земли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и эко­номической сфере, борются за контроль над международными органи­зациями и третьими странами, стараясь утвердить собственные поли­тические и религиозные ценности.

Линии разлома между цивилизациями

Если в годы холодной войны основные очаги кризисов и кровопро­лития сосредоточивались вдоль политических и идеологических границ, то теперь они перемещаются на линии разлома между цивилизациями. Холодная война началась с того момента, когда «железный занавес» разделил Европу политически и идеологически. Холодная война закон­чилась с исчезновением «железного занавеса». Но как только был лик­видирован идеологический раздел Европы, вновь возродился ее куль­турный раздел на западное христианство, с одной стороны, и правосла­вие и ислам - с другой. Возможно, что наиболее важной разделитель­ной линией в Европе является, как считает У. Уоллис, восточная гра­ница западного христианства, сложившаяся к 1500 г. Она пролегает вдоль нынешних границ между Россией и Финляндией, между прибал­тийскими странами и Россией, рассекает Белоруссию и Украину, сво­рачивает западнее, отделяя Трансильванию от остальной части Румы­нии, а затем, проходя по Югославии, почти в точности совпадает с ли­нией, ныне отделяющей Хорватию и Словению от остальной Югосла­вии. На Балканах эта линия, конечно же, совпадает с исторической гра­ницей между Габсбургской и Османской империями. Севернее и запад­нее этой линии проживают протестанты и католики. У них - общий опыт европейской истории: феодализм, Ренессанс, Реформация, Про­свещение, Великая французская революция, промышленная револю­ция. Их экономическое положение, как правило, гораздо лучше, чем у людей, живущих восточнее. Сейчас они могут рассчитывать на более тесное сотрудничество в рамках единой европейской экономики и кон­солидацию демократических политических систем, Восточнее и южнее этой линии живут православные христиане и мусульмане. Исторически они относились к Османской либо царской империи, и до них донеслось лишь эхо исторических событий, определивших судьбу Запада. Эконо­мически они отстают от Запада, и, похоже, менее подготовлены к со­зданию устойчивых демократических политических систем. И сейчас «бархатный занавес» культуры сменил «железный занавес» идеологии в качестве главной демаркационной линии в Европе. События в Юго­славии показали, что это линия не только культурных различий, но вре­менами и кровавых конфликтов.

Уже 13 веков тянется конфликт вдоль линии разлома между запад­ной и исламской цивилизациями. Начавшееся с возникновением исла­ма продвижение арабов и мавров на Запад на Север завершилось лишь в 732 г. На протяжении XI-XIII вв. крестоносцы с переменным успехомпытались принести в Святую Землю христианство и установить там христианское правление. В XIV-XVII столетии инициативу перехва­тили турки-османы. Они распространили свое господство на Ближний Восток и на Балканы, захватили Константинополь и дважды осаждали Вену. Но в XIX - начале XX в. власть турок-османов стала клониться к упадку. Большая часть Северной Африки и Ближнего Востока оказа­лась под контролем Англии, Франции и Италии.

По окончании Второй мировой войны настал через отступать Запа­ду. Колониальные империи исчезли. Заявили о себе сначала арабский национализм, а затем и исламский фундаментализм. Запад попал в тяж­кую зависимость от стран Персидского залива, снабжавших его энер­гоносителями, - мусульманские страны, богатые нефтью, богатели деньгами, а если желали, то и оружием. Произошло несколько войн между арабами и Израилем, созданным по инициативе Запада. На про­тяжении 50-х гг. Франция почти непрерывно вела кровопролитную войну в Алжире. В 1956 г. британские и французские войска вторглись в Египет, В 1958 г. американцы вошли в Ливан. Впоследствии они не­однократно туда возвращались, а также совершали нападения на Ливию и участвовали в многочисленных военных столкновениях с Ира­ном. В ответ на это арабские и исламские террористы при поддержке по меньшей мере трех ближневосточных правительств воспользова­лись оружием слабых и стали взрывать западные самолеты, здания и захватывать заложников. Состояние войны между Западом и арабски­ми странами достигло апогея в 1990 г., когда США направили в Пер­сидский залив многочисленную армию - защищать одни арабские страны от агрессии других. По окончании этой войны планы НАТО со­ставляются с учетом потенциальной опасности и нестабильности вдоль «южных границ».

Военная конфронтация между Западом и исламским миром про­должается целое столетие, и нет намека на ее смягчение. Скорее на­оборот, она может еще больше обостриться. Война в Персидском за­ливе заставила многих арабов почувствовать гордость - Саддам Хусейн напал на Израиль и оказал сопротивление Западу. Но она же породила и чувства унижения и обиды, вызванные военным присут­ствием Запада в Персидском заливе, его силовым превосходством и своей очевидной неспособностью определять собственную судьбу. К тому же многие арабские страны - не только экспортеры нефти - подошли к такому уровню экономического и социального развития, который несовместим с автократическими формами правления. Попыткиввести там демократию становятся все настойчивее. Полити­ческие системы некоторых арабских стран приобрели определенную долю открытости. Но это идет на пользу главным образом исламским фундаменталистам. Короче говоря, в арабском мире западная демо­кратия усиливает антизападные политические силы. Возможно, это преходящее явление, но оно несомненно усложняет отношения между исламскими странами и Западом.

Эти отношения осложняются и демографическими факторами. Стремительный рост населения в арабских странах, особенно в Север­ной Африке, увеличивает эмиграцию в страны Западной Европы. В свою очередь наплыв эмигрантов, происходящий на фоне постепенной ликвидации внутренних границ между западноевропейскими странами, вызвал острое политическое неприятие. В Италии, Франции и Герма­нии расистские настроения приобретают все более открытую форму, а начиная с 1990 г. постоянно нарастают политическая реакция и наси­лие в отношении арабских и турецких эмигрантов.

Обе стороны видят во взаимодействии между исламским и запад­ным миром конфликт цивилизаций. «Западу наверняка предстоит кон­фронтация с мусульманским миром, - пишет индийский журналист мусульманского вероисповедания М. Акбар. - Уже сам факт широ­кого распространения исламского мира от Магрибадо Пакистана при­ведет к борьбе за новый мировой порядок». [...]

На протяжении истории арабо-исламская цивилизация находилась в постоянном антагонистическом взаимодействии с языческим, антимистическим, а ныне по преимуществу христианским чернокожим на­селением Юга. В прошлом этот антагонизм олицетворялся в образе араба-работорговца и чернокожего раба. Сейчас он проявляется в за­тяжной гражданской войне между арабским и темнокожим населением в Судане, в вооруженной борьбе между инсургентами (которых поддер­живает Ливия) и правительством в Чаде, в натянутых отношениях между православными христианами и мусульманами на мысе Горн, а также в политических конфликтах, доходящих до кровавых столкнове­ний между мусульманами и христианами, в Нигерии. Процесс модер­низации и распространения христианства на африканском континенте скорее всего лишь увеличит вероятность насилия вдоль этой линии межцивилизационного разлома. [...]

На северных рубежах исламского региона конфликт разворачива­ется главным образом между православным населением и мусульманским.Здесь следует упомянуть резню в Боснии и Сараево, незатухаю­щую борьбу между сербами и албанцами, натянутые отношения между болгарами и турецким меньшинством в Болгарии, кровопролитные столкновения между осетинами и ингушами, армянами и азербайджан­цами, конфликты между русскими и мусульманами в Средней Азии, размещение российских войск в Средней Азии и на Кавказе с целью защитить интересы России. Религия подогревает возрождающуюся эт­ническую самоидентификацию, и все это усиливает опасения русских насчет безопасности их южных границ. [...]

Конфликт цивилизаций имеет глубокие корни и в других регионах Азии. Уходящая в глубину истории борьба между мусульманами и ин­дусами выражается сегодня не только в соперничестве между Пакиста­ном и Индией, но и в усилении религиозной вражды внутри Индии между все более воинственными индуистскими группировками и зна­чительным мусульманским меньшинством. [...] В Восточной Азии Китай выдвигает территориальные притязания почти ко всем своим со­седям. Он беспощадно расправился с буддистами в Тибете, а сейчас готов столь же решительно разделаться с тюрко-исламским меньшин­ством. По окончании «холодной войны» противоречия между Китаем и США проявились с особой силой в таких областях, как права чело­века, торговля и проблема нераспространения оружия массового унич­тожения, и нет никаких надежд на их смягчение. [...]

Уровень потенциальной возможности насилия при взаимодействии различных цивилизаций может варьироваться. В отношениях между американской и европейской субцивилизациями преобладает экономи­ческая конкуренция, как и в отношениях между Западом в целом и Японией. В то же время в Евразии расползающиеся этнические кон­фликты, доходящие до «этнических чисток», отнюдь не являются ред­костью. Чаще всего они происходят между группами, относящимися к разным цивилизациям, и в этом случае принимают наиболее крайние формы. Исторически сложившиеся границы между цивилизациями ев­разийского континента вновь сейчас полыхают в огне конфликтов. Особого накала эти конфликты достигают по границам исламского мира, полумесяцем раскинувшегося на пространстве между Северной Африкой и Средней Азией. Но насилие практикуется и в конфликтах между мусульманами, с одной стороны, и православными сербами на Балканах, евреями в Израиле, индусами в Индии, буддистами в Бирмеи католиками на Филиппинах - с другой. Границы исламского мира везде и всюду залиты кровью.

Сплочение цивилизаций: синдром «братских стран»

Группы или страны, принадлежащие к одной цивилизации, оказав­шись вовлеченными в войну с людьми другой цивилизации, естест­венно пытаются заручиться поддержкой представителей своей циви­лизации. По окончании холодной войны складывается новый мировой порядок, и по мере его формирования, принадлежность к одной ци­вилизации или, как выразился Х.Д.С. Гринвэй, «синдром братских стран» приходит на смену политической идеологии и традиционным соображениям поддержания баланса сил в качестве основного прин­ципа сотрудничества и коалиций. О постепенном возникновении этого синдрома свидетельствуют все конфликты последнего времени - в Персидском заливе, на Кавказе, в Боснии. Правда, ни один из этих конфликтов не был полномасштабной войной между цивилизациями, но каждый включал в себя элементы внутренней консолидации циви­лизаций. По мере развития конфликтов этот фактор, похоже, приоб­ретает все большее значение. Его нынешняя, роль - предвестник грядущего.

Первое. В ходе конфликта в Персидском заливе одна арабская страна вторглась в другую, а затем вступила в борьбу с коалицией араб­ских, западных и прочих стран. Хотя открыто на сторону Саддама Хусейна встали лишь немногие мусульманские правительства, но неофи­циально его поддержали правящие элиты многих арабских стран, и он получил огромную популярность среди широких слоев арабского насе­ления. Исламские фундаменталисты сплошь и рядом поддерживали Ирак, а не правительства Кувейта и Саудовской Аравии, за спиной ко­торых стоял Запад. [... ]

Второе. Синдром «братских стран» проявляется также в кон­фликтах на территории бывшего Советского Союза. Военные успехи армян в 1992-1993 гг. подтолкнули Турцию к усиленной поддержке родственного ей в религиозном, этническом и языковом отношении Азербайджана. [ ...]

Третье. Если посмотреть на войну в бывшей Югославии, то здесь западная общественность проявила симпатии и поддержку бос­нийских мусульман, а также ужас и отвращение к зверствам, творимым сербами. В то же время ее относительно мало взволновали нападения на мусульман со стороны хорватов и расчленение Боснии и Герцеговины.На ранних этапах распада Югославии необычные для нее диплома­тическую инициативу и нажим проявила Германия, склонившая ос­тальные 11 стран - членов ЕС последовать ее примеру и признать Словению и Хорватию. Стремясь укрепить позиции этих двух католи­ческих стран, Ватикан признал Словению и Хорватию еще до того, как это сделало Европейское сообщество. Европейскому примеру последо­вали США. Таким образом, ведущие страны европейской цивилизации сплотились для поддержки своих единоверцев. [...]

В 30-е гг. гражданская война в Испании вызвала вмешательство стран, бывших в политическом отношении фашистскими, коммунисти­ческими и демократическими. Сегодня, в 90-х гг., конфликт в Югосла­вии вызывает вмешательство стран, которые делятся на мусульман­ские, православные и западно-христианские. [...]

Конфликты и насилие возможны и между странами, принадлежащи­ми к одной цивилизации, а также внутри этих стран. Но они, как пра­вило, не столь интенсивны и всеобъемлющи, как конфликты между ци­вилизациями. Принадлежность к одной цивилизации снижает вероят­ность насилия в тех случаях, когда, не будь этого обстоятельства, до него бы непременно дошло дело. В 1991-1992 гг. многие были обес­покоены возможностью военного столкновения между Россией и Ук­раиной из-за спорных территорий - в первую очередь Крыма, - а также Черноморского флота, ядерных арсеналов и экономических про­блем. Но если принадлежность к одной цивилизации что-то значит, ве­роятность вооруженного конфликта между Россией и Украиной не очень велика. Это два славянских, по большей части православных на­рода, на протяжении столетий имевших тесные связи. [...]

До сих пор сплочение цивилизаций принимало ограниченные формы, но процесс развивается, и у него есть значительный потенциал на будущее. По мере продолжения конфликтов в Персидском заливе, на Кавказе и в Боснии, позиции разных стран и расхождения между ними все больше определялись цивилизационной принадлежностью. Политические деятели популистского толка, религиозные лидеры и средства массовой информации обрели в этом мощное орудие, обеспе­чивающее им поддержку широких масс населения и позволяющее ока­зывать давление на колеблющиеся правительства. В ближайшем буду­щем наибольшую угрозу перерастания в крупномасштабные войны будут нести в себе те локальные конфликты, которые, подобно кон­фликтам в Боснии и на Кавказе, завязались вдоль линий разлома междуцивилизациями. Следующая мировая война, если она разразится, будет войной между цивилизациями.

Запад против остального мира

По отношению к другим цивилизациям Запад находится сейчас на вершине своего могущества. Вторая сверхдержава - в прошлом его оппонент, исчезла с политической карты мира. Военный конфликт между западными странами немыслим, военная мощь Запада не имеет равных. Если не считать Японии, у Запада нет экономических соперни­ков. Он главенствует в политической сфере, в сфере безопасности, а совместно с Японией - ив сфере экономики. Мировые политические проблемы и проблемы безопасности эффективно разрешаются под ру­ководством США, Великобритании и Франции, мировые экономичес­кие проблемы - под руководством США, Германии и Японии. Все эти страны имеют самые тесные отношения друг с другом, не допуская в свой круг страны поменьше, почти все страны незападного мира. Ре­шения, принятые Советом Безопасности ООН или Международным валютным фондом и отражающие интересы Запада, подаются мировой общественности как соответствующие насущным нуждам мирового со­общества. Само выражение «мировое сообщество» превратилось в эв­фемизм, заменивший выражение «свободный мир». Оно призвано при­дать общемировую легитимность действиям, отражающим интересы США и других западных стран. При посредстве МВФ и других между­народных экономических организаций Запад реализует свои экономи­ческие интересы и навязывает другим странам экономическую полити­ку по собственному усмотрению. [...]

Запад доминирует в Совете Безопасности ООН, и его решения, лишь иногда смягчаемые вето со стороны Китая, обеспечили Западу за­конные основания для использования силы от имени ООН с тем, чтобы изгнать Ирак из Кувейта и уничтожить сложные виды его вооружений, а также способность производить такого рода вооружения. [...] По сути дела, Запад использует международные организации, военную мощь и финансовые ресурсы для того, чтобы править миром, утверждая свое превосходство, защищая западные интересы и утверждая западные по­литические и экономические ценности.

Так, по крайней мере, видят сегодняшний мир незападные страны, и в их взгляде есть значительная доля истины. Различия в масштабах власти и борьба за военную, экономическую и политическую власть яв­ляются, таким образом, одним из источников конфликта между Западоми другими цивилизациями. Другой источник конфликта - различия в культуре, в базовых ценностях и верованиях. B . C . Нейпол утверждал, что западная цивилизация - универсальна и годится для всех народов. На поверхностном уровне многое из западной культуры действительно пропитало остальной мир. Но на глубинном уровне западные представ­ления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи дру­гим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, японской, индуист­ской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституциона­лизм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демо­кратия, свободный рынок, отделение церкви от государства. Усилия За­пада, направленные на пропаганду этих идей, зачастую вызывают враждебную реакцию против «империализма прав человека» и способ­ствуют укреплению исконных ценностей собственной культуры. Об этом, в частности, свидетельствует поддержка религиозного фундаментализма молодежью незападных стран. Да и сам тезис о возможности «универсальной цивилизации» - это западная идея. Она находится в прямом противоречии с партикуляризмом большинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие одних людей от других. И действительно, как показало сравнительное исследование значимос­ти ста ценностных установок в различных обществах, «ценности, имею­щие первостепенную важность на Западе, гораздо менее важны в ос­тальном мире». В политической сфере эти различия наиболее отчетли­во обнаруживаются в попытках Соединенных Штатов и других стран Запада навязать народам других стран западные идеи демократии и прав человека. Современная демократическая форма правления историчес­ки сложилась на Западе. Если она и утвердилась кое-где в незападных странах, то лишь как следствие западного колониализма или нажима.

Судя по всему, центральной осью мировой политики в будущем ста­нет конфликт между «Западом и остальным миром», как выразился К. Махбубани, и реакция незападных цивилизаций на западную мощь и ценности. Такого рода реакция, как правило, принимает одну из трех форм, или же их сочетание.

Во-первых, и это самый крайний вариант, незападные страны могут последовать примеру Северной Кореи или Бирмы и взять курс на изо­ляцию - оградить свои страны от западного проникновения и разло­жения и в сущности устраниться от участия в жизни мирового сообще­ства, где доминирует Запад. Но за такую политику приходится платить слишком высокую цену, и лишь немногие страны приняли ее в полном объеме.

Вторая возможность - попробовать примкнуть к Западу и принять его ценности и институты. На языке теории международных отношений это называется «вскочить на подножку поезда».

Третья возможность - попытаться создать противовес Западу, раз­вивая экономическую и военную мощь и сотрудничая с другими неза­падными странами против Запада. Одновременно можно сохранять ис­конные национальные ценности и институты - иными словами, модер­низироваться, но не вестернизироваться.

Расколотые страны

В будущем, когда принадлежность к определенной цивилизации ста­нет основой самоидентификации людей, страны, в населении которых представлено несколько цивилизационных групп, вроде Советского Союза или Югославии, будут обречены на распад. Но есть и внутренне расколотые страны - относительно однородные в культурном отноше­нии, но в которых нет согласия по вопросу о том, к какой именно циви­лизации они принадлежат. Их правительства, как правило, хотят «вскочить на подножку поезда» и примкнуть к Западу, но история, культура и традиции этих стран ничего общего с Западом не имеют.

Самый яркий и типичный пример расколотой изнутри страны - Турция. Турецкое руководство конца XX в. сохраняет верность тради­ции Ататюрка и причисляет свою страну к современным, секуляризо­ванным нациям-государствам западного типа. Оно сделало Турцию со­юзником Запада по НАТО и во время войны в Персидском заливе, оно добивается принятия страны в Европейское сообщество. В то же самое время отдельные элементы турецкого общества поддерживают воз­рождение исламских традиций и утверждают, что в своей основе Тур­ция - это ближневосточное мусульманское государство. Мало того, тогда как политическая элита Турции считает свою страну западным об­ществом, политическая элита Запада этого не признает. Турцию не принимают в ЕС, и подлинная причина этого, по словам президента Озала, «в том, что мы - мусульмане, а они - христиане, но они это не говорят открыто». Куда податься Турции, которая отвергла Мекку и сама отвергнута Брюсселем? Не исключено, что ответ гласит: «Таш­кент». Крах СССР открывает перед Турцией уникальную возможность стать лидером возрождающейся тюркской цивилизации, охватываю­щей семь стран на пространстве от берегов Греции до Китая. Поощряемая Западом, Турция прилагает все усилия, чтобы выстроить для себя эту новую идентичность.

В сходном положении оказалась в последнее десятилетие и Мекси­ка. Если Турция отказалась от своего исторического противостояния Европе и попыталась присоединиться к ней, то Мексика, которая ранее идентифицировала себя через противостояние Соединенным Штатам, теперь старается подражать этой стране и стремится войти в североа­мериканскую зону свободной торговли (НАФТА). Мексиканские поли­тики заняты решением грандиозной задачи - заново сформулировать идентичность Мексики и с этой целью проводят фундаментальные эко­номические реформы, которые со временем должны повлечь за собой и коренные политические преобразования.

Исторически внутренний раскол глубже всего затронул Турцию. Для Соединенных Штатов ближайшая расколотая изнутри страна - Мексика. В глобальном же масштабе самой значительной расколотой страной остается Россия. Вопрос о том, является ли Россия частью За­пада, или она возглавляет свою особую, православно-славянскую ци­вилизацию, на протяжении российской истории ставился неоднократ­но. После победы коммунистов проблема еще больше запуталась: взяв на вооружение западную идеологию, коммунисты приспособили ее к российским условиям и затем от имени этой идеологии бросили вызов Западу. Коммунистическое господство сняло с повестки дня историчес­кий спор между западниками и славянофилами. Но после дискредита­ции коммунизма русский народ вновь столкнулся с этой проблемой.

Президент Ельцин заимствует западные принципы и цели, стараясь превратить Россию в «нормальную» страну западного мира. Однако и правящая элита, и широкие массы российского общества расходятся во мнениях по этому пункту. [...]

Чтобы расколотая изнутри страна смогла заново обрести свою куль­турную идентичность, должны быть соблюдены три условия. Во-пер­вых, необходимо, чтобы политическая и экономическая элита этой страны в целом поддерживала и приветствовала такой шаг. Во-вторых, ее народ должен быть согласен, пусть неохотно, на принятие новой идентичности. В-третьих, господствующие группы той цивилизации, в которую расколотая страна пытается влиться, должны быть готовы принять «новообращенного». В случае Мексики соблюдены все три условия. В случае Турции - первые два. И совсем неясно, как же обстоит дело с Россией, желающей присоединиться к Западу. Конфликт между либеральной демократией и марксизмом-ленинизмом был конфликтомидеологий, которые, невзирая на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Рос­сия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом. Но это будет не­мыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными.

Конфуцианско -исламский блок

Препятствия, встающие на пути присоединения незападных стран к Западу, варьируются по степени глубины и сложности. Для стран Ла­тинской Америки и Восточной Европы они не столь уж велики. Для пра­вославных стран бывшего Советского Союза - гораздо значительнее. Но самые серьезные препятствия встают перед мусульманскими, кон­фуцианскими, индуистскими и буддистскими народами. Японии удалось добиться единственной в своем роде позиции ассоциированного члена западного мира: в каких-то отношениях она входит в число западных стран, но несомненно отличается от них по своим важнейшим измере­ниям. Те страны, которые по соображениям культуры или власти не хотят или не могут присоединиться к Западу, конкурируют с ним, нара­щивая собственную экономическую, военную и политическую мощь. Они добиваются этого и за счет внутреннего развития, и за счет сотруд­ничества с другими незападными странами. Самый известный пример такого сотрудничества - конфуцианско-исламский блок, сложивший­ся как вызов западным интересам, ценностям и мощи. [...]

Конфликт между Западом и конфуцианско-исламскими государст­вами в значительной мере (хотя и не исключительно) сосредоточен во­круг проблем ядерного, химического и биологического оружия, баллис­тических ракет и других сложных средств доставки такого оружия, а также систем управления, слежения и иных электронных средств поражения целей. Запад провозглашает принцип нераспространения как всеобщую и обязательную норму, а договоры о нераспространении и контроль - как средство реализации этой нормы. Предусмотрена сис­тема разнообразных санкций против тех, кто способствует распростра­нению современных видов оружия, и привилегий тем, кто соблюдает принцип нераспространения. Естественно, что основное внимание уделяетсястранам, которые настроены враждебно по отношению к Западу или склонны к этому потенциально.

Со своей стороны незападные страны отстаивают свое право при­обретать, производить и размещать любое оружие, которое они счита­ют необходимым для собственной безопасности. [... ]

Важную роль в создании антизападного военного потенциала играет расширение военной мощи Китая и его способности наращивать ее и в дальнейшем. Благодаря успешному экономическому развитию Китай постоянно увеличивает военные расходы и энергично модернизирует свою армию.[...] Военная мощь Китая и его притязания на господство в Южно-Китайском море порождают гонку вооружений в Юго-Восточ­ной Азии. Китай выступает в роли крупного экспортера оружия и воен­ных технологий. [...]

Таким образом, сложился конфуцианско-исламский военный блок. Его цель - содействовать своим членам в приобретении оружия и военных технологий, необходимых для создания противовеса военной мощи Запада. Будет ли он долговечным - неизвестно. Но на сегодня, это, как выразился Д. Маккерди, - «союз изменников, возглавляемый распространителями ядерного оружия и их сторонниками». Между исламско-конфуцианскими странами и Западом разворачивается новый виток гонки вооружений. На предыдущем этапе каждая сторона разра­батывала и производила оружие с целью добиться равновесия или пре­восходства над другой стороной. Сейчас же одна сторона разрабатывает и производит новые виды оружия, а другая пытается ограничить и пред­отвратить такое наращивание вооружений, одновременно сокращая собственный военный потенциал.

Выводы для Запада

В данной статье отнюдь не утверждается, что цивилизационная идентичность заменит все другие формы идентичности, что нации-госу­дарства исчезнут, каждая цивилизация станет политически единой и це­лостной, а конфликты и борьба между различными группами внутри ци­вилизаций прекратятся. Я лишь выдвигаю гипотезу о том, что 1) про­тиворечия между цивилизациями важны и реальны; 2) цивилизационное самосознание возрастает; 3) конфликт между цивилизациями при­дет на смену идеологическим и другим формам конфликтов в качестве преобладающей формы глобального конфликта; 4) международные от­ношения, исторически являющиеся игрой в рамках западной цивилиза­ции, будут все больше девестернизироваться и превращаться в игру,где незападные цивилизации станут выступать не как пассивные объ­екты, а как активные действующие лица; 5) эффективные международ­ные институты в области политики, экономики и безопасности будут складываться скорее внутри цивилизаций, чем между ними; 6) кон­фликты между группами, относящимися к разным цивилизациям, будут более частыми, затяжными и кровопролитными, чем конфликты внутри одной цивилизации; 7) вооруженные конфликты между группами, при­надлежащими к разным цивилизациям, станут наиболее вероятным и опасным источником напряженности, потенциальным источником ми­ровых войн; 8) главными осями международной политики станут отно­шения между Западом и остальным миром; 9) политические элиты не­которых расколотых незападных стран постараются включить их в число западных, но в большинстве случаев им придется столкнуться с серьезными препятствиями; 10) в ближайшем будущем основным оча­гом конфликтов будут взаимоотношения между Западом и рядом ис-ламско-конфуцианских стран. [...]

Западная цивилизация является одновременно и западной, и совре­менной. Незападные цивилизации попытались стать современными, не становясь западными. Но до сих пор лишь Японии удалось добиться в этом полного успеха. Незападные цивилизации и впредь не оставят своих попыток обрести богатство, технологию, квалификацию, обору­дование, вооружение - все то, что входит в понятие «быть современ­ным». Но в то же время они постараются сочетать модернизацию со сво­ими традиционными ценностями и культурой. Их экономическая и воен­ная мощь будет возрастать, отставание от Запада сокращаться. Западу все больше и больше придется считаться с этими цивилизациями, близ­кими по своей мощи, но весьма отличными по своим ценностям и инте­ресам. Это потребует поддержания его потенциала на уровне, который будет обеспечивать защиту интересов Запада в отношениях с другими цивилизациями. Но от Запада потребуется и более глубокое понимание фундаментальных религиозных и философских основ этих цивилизаций. Он должен будет понять, как люди этих цивилизаций представляют себе собственные интересы. Необходимо будет найти элементы сходства между западной и другими цивилизациями. Ибо в обозримом будущем не сложится единой универсальной цивилизации. Напротив, мир будет состоять из непохожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них при­дется учиться сосуществовать со всеми остальными.

Печатается по: Политология: хрестоматия / Сост. проф. М.А. Василик, доц.М.С. Вершинин. - М.: Гардарики, 2000. 843 с. (Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается начало текста на следующей странице печатного оригинала данного издания)