Тарас был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава. Тогда влияние Польши начинало уже оказываться на русском дворянстве. Многие перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. Тарасу было это не по сердцу. Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия. Самоуправно входил в села, где только жаловались на притеснения арендаторов и на прибавку новых пошлин с дыма . Сам с своими козаками производил над ними расправу и положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары не уважили в чем старшин и стояли пред ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства.
Теперь он тешил себя заранее мыслью, как он явится с двумя сыновьями своими на Сечь и скажет: «Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам!»; как представит их всем старым, закаленным в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их в ратной науке и бражничестве, которое почитал тоже одним из главных достоинств рыцаря. Он сначала хотел было отправить их одних. Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его, и он на другой же день решился ехать с ними сам, хотя необходимостью этого была одна упрямая воля. Он уже хлопотал и отдавал приказы, выбирал коней и сбрую для молодых сыновей, наведывался и в конюшни и в амбары, отобрал слуг, которые должны были завтра с ними ехать. Есаулу Товкачу передал свою власть вместе с крепким наказом явиться сей же час со всем полком, если только он подаст из Сечи какую-нибудь весть. Хотя он был и навеселе и в голове его еще бродил хмель, однако ж не забыл ничего. Даже отдал приказ напоить коней и всыпать им в ясли крупной и лучшей пшеницы и пришел усталый от своих забот.
– Ну, дети, теперь надобно спать, а завтра будем делать то, что бог даст. Да не стели нам постель! Нам не нужна постель. Мы будем спать на дворе.
Ночь еще только что обняла небо, но Бульба всегда ложился рано. Он развалился на ковре, накрылся бараньим тулупом, потому что ночной воздух был довольно свеж и потому что Бульба любил укрыться потеплее, когда был дома. Он вскоре захрапел, и за ним последовал весь двор; все, что ни лежало в разных его углах, захрапело и запело; прежде всего заснул сторож, потому что более всех напился для приезда паничей.
Одна бедная мать не спала. Она приникла к изголовью дорогих сыновей своих, лежавших рядом; она расчесывала гребнем их молодые, небрежно всклоченные кудри и смачивала их слезами; она глядела на них вся, глядела всеми чувствами, вся превратилась в одно зрение и не могла наглядеться. Она вскормила их собственною грудью, она возрастила, взлелеяла их – и только на один миг видит их перед собою. «Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждет вас?» – говорила она, и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо. В самом деле, она была жалка, как всякая женщина того удалого века. Она миг только жила любовью, только в первую горячку страсти, в первую горячку юности, – и уже суровый прельститель ее покидал ее для сабли, для товарищей, для бражничества. Она видела мужа в год два-три дня, и потом несколько лет о нем не бывало слуху. Да и когда виделась с ним, когда они жили вместе, что за жизнь ее была? Она терпела оскорбления, даже побои; она видела из милости только оказываемые ласки, она была какое-то странное существо в этом сборище безженных рыцарей, на которых разгульное Запорожье набрасывало суровый колорит свой. Молодость без наслаждения мелькнула перед нею, и ее прекрасные свежие щеки и перси без лобзаний отцвели и покрылись преждевременными морщинами. Вся любовь, все чувства, все, что есть нежного и страстного в женщине, все обратилось у ней в одно материнское чувство. Она с жаром, с страстью, с слезами, как степная чайка, вилась над детьми своими. Ее сыновей, ее милых сыновей берут от нее, берут для того, чтобы не увидеть их никогда! Кто знает, может быть, при первой битве татарин срубит им головы и она не будет знать, где лежат брошенные тела их, которые расклюет хищная подорожная птица; а за каждую каплю крови их она отдала бы себя всю. Рыдая, глядела она им в очи, когда всемогущий сон начинал уже смыкать их, и думала: «Авось либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд; может быть, он задумал оттого так скоро ехать, что много выпил».
Месяц с вышины неба давно уже озарял весь двор, наполненный спящими, густую кучу верб и высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор. Она все сидела в головах милых сыновей своих, ни на минуту не сводила с них глаз и не думала о сне. Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. Она просидела до самого света, вовсе не была утомлена и внутренне желала, чтобы ночь протянулась как можно дольше. Со степи понеслось звонкое ржание жеребенка; красные полосы ясно сверкнули на небе.
Бульба вдруг проснулся и вскочил. Он очень хорошо помнил все, что приказывал вчера.
– Ну, хлопцы, полно спать! Пора, пора! Напойте коней! А где старá? (Так он обыкновенно называл жену свою.) Живее, стара, готовь нам есть: путь лежит великий!
Бедная старушка, лишенная последней надежды, уныло поплелась в хату. Между тем как она со слезами готовила все, что нужно к завтраку, Бульба раздавал свои приказания, возился на конюшне и сам выбирал для детей своих лучшие убранства. Бурсаки вдруг преобразились: на них явились, вместо прежних запачканных сапогов, сафьянные красные, с серебряными подковами; шаровары шириною в Черное море, с тысячью складок и со сборами, перетянулись золотым очкуром ; к очкуру прицеплены были длинные ремешки, с кистями и прочими побрякушками, для трубки. Казакин алого цвета, сукна яркого, как огонь, опоясался узорчатым поясом; чеканные турецкие пистолеты были задвинуты за пояс; сабля брякала по ногам. Их лица, еще мало загоревшие, казалось, похорошели и побелели; молодые черные усы теперь как-то ярче оттеняли белизну их и здоровый, мощный цвет юности; они были хороши под черными бараньими шапками с золотым верхом. Бедная мать как увидела их, и слова не могла промолвить, и слезы остановились в глазах ее.
– Ну, сыны, все готово! нечего мешкать! – произнес наконец Бульба. – Теперь, по обычаю христианскому, нужно перед дорогою всем присесть.
Все сели, не выключая даже и хлопцев, стоявших почтительно у дверей.
– Теперь благослови, мать, детей своих! – сказал Бульба. – Моли бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь рыцарскую , чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то – пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле спасает.
Мать, слабая, как мать, обняла их, вынула две небольшие иконы, надела им, рыдая, на шею.
– Пусть хранит вас… божья матерь… Не забывайте, сынки, мать вашу… пришлите хоть весточку о себе… – Далее она не могла говорить.
– Ну, пойдем, дети! – сказал Бульба.
У крыльца стояли оседланные кони. Бульба вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что Тарас был чрезвычайно тяжел и толст.
Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих. Два дюжих козака взяли ее бережно и унесли в хату. Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.
Тарас Бульба – повесть Николая Васильевича Гоголя, идея которой возникла у автора в 1830 году. Написание произведения продолжалось в течение десяти лет. В переделанном автором варианте – двенадцать глав. На протяжении повести рассказывается о том, что происходило во время войны запорожцев с поляками; какие невероятные трудности приходилось испытывать казакам, защищая свою землю, как не сгибались они ни под огнем, ни под мечом, желая остаться верными Отчизне. Только младший сын Тараса Бульбы Андрей оказался предателем и был убит собственным отцом… Подробнее с повестью можно ознакомиться, прочитав краткое содержание.
Меню статьи:
Глава 1
Два сына Тараса Бульбы – Остап и Андрей – после учебы в Киевской бурсе возвращаются домой. Их встречает радостный отец и встревоженная мать. После недолгих приветствий Тарас и старший сын Остап вдруг захотели померяться силами и стали бить друг друга, к большому беспокойству мамы. Наконец, отец оценил силу сына словами: «Да он славно бьется!.. Добрый будет казак!»
Мечта сделать сыновей борцами за родину засела в душе упрямого Тараса Бульбы давно. И он принял решение отправить их на Запорожье. Его не трогают ни слезы матери, и так долго не видевшей Остапа и Андрея, ни то, что они уже столько времени не были дома. «Сыновья должны быть на войне – и точка» – так думает Тарас. В пылу разгоревшихся чувств он внезапно изъявляет желание ехать с ними. Отец и двое молодых казака, к великому горю бедной старушки, уже на следующий день отправляются в путь.
Глава 2
Бурса, где учились Остап и Андрей, не научила их знаниям, но закалила характер. Например, часто избиваемый розгами старший сын стал отличаться твердостью, что приемлемо для казаков, и дорожил товариществом; меньший же учился лучше и умел хотя бы иногда уклоняться от наказания. Кроме жажды подвига, его душе были доступны и другие чувства.
По дороге в Запорожье, сидя на коне, Андрей стал вспоминать первую встречу с красавицей-полячкой, панночкой: как испугалась она, увидев перед собой незнакомца, как надела ему на голову свою блистательную диадему; как по-детски вела себя, вводя его в смущение.
А Запорожье с каждым днем было все ближе. Вот уже повеял холодными волнами Днепр, и казаки, после того, как пересекли его, оказались на острове Хортицы, у Сечи.
Глава 3
Непрекращающееся пиршество Сечи, где Тарас Бульба поселился со своими сыновьями, пьяная веселость людей увлекли Остапа и Андрея настолько, что они с упоением предались разгульной жизни. Жестокие законы казачества, когда проворовавшегося человека забивали до смерти дубиной, а должник был прикован цепью к пушке в ожидании выкупа за него, были еще не настолько суровыми наказаниями в сравнении с тем, которое полагалось за убийство. Совершившего подобное закапывали живьем в землю вместе с убитым. Это произвело неизгладимое впечатление на Андрея.
Так и жили относительно спокойно сыновья Тараса, пока не захотел их отец новой войны. Именно он стал подбивать кошевого развязать битву с бусурменами, несмотря на то, что султану был обещан мир. Считая, что, не умея воевать, сгинет человек без доброго дела подобно собаке, Тарас Бульба искал любой повод для вражды с иным народом. Возражения кошевого были встречены им в штыки, и очень скоро предводителем казаков избрали другого –старого товарища Тараса Бульбы по имени Кирдяга. В Сечи праздновали это событие целую ночь.
Глава 4
Как бы это ни казалось странным нормальному человеку, но Тарас Бульба был просто одержим идеей с кем-то воевать. Он сокрушался по поводу того, что «пропадает казацкая сила, нет войны» и стал подговаривать народ к радикальным действиям. Повод вскоре нашелся. На остров прибыл паром с беглыми казаками, которые рассказали о беззакониях «жидов», которые из риз попов шьют себе одежду и налагают запрет на христианские праздники. Это стало сигналом к тому, чтобы развязать новую войну между запорожцами и поляками.
Глава 5
Начинающаяся война удовлетворяла Тараса Бульбу. Он гордился своими возмужавшими сыновьями, хотя считал, что Остап более способен к военному делу, чем Андрей. Романтичная натура младшего сына проявлялась и в тоске по матери, которая передала икону; и в созерцании красивой природы. Мягкое сердце, не до конца ожесточенное битвами, стремилось любить. Именно поэтому Андрей, узнав от татарки, что панночка голодает, решился на отчаянный поступок: забрать у спящего брата мешок с продуктами, пойти вслед за татаркой, увидеться с красавицей-полячкой и помочь ей.
Глава 6
Во время того, как татарка ведет Андрея по подземному переходу, он замечает и молящихся католических священников, и умирающих от голода женщин и детей – страшную картину, от которой стынет сердце. Придя на место, юноша встречается с той, которую не видит уже давно, – и замечает, что она стала еще красивее. Чувства Андрея возобладали над здравым смыслом, и он пошел на то, чтобы ради этой девушки отказаться от всего – Родины, отца, брата, друзей. Без колебаний перешел на сторону врага.
Глава 7
Казаки готовятся к нападению на Дубно с целью нанести удар за взятых в плен казаков. Тарас Бульба волнуется, ведь нигде не видит сына Андрея – ни в отряде казаков, ни среди убитых, ни среди пленных. И вдруг Янкель сообщает страшную новость: видел пана Андрия, но не связанного в плену, а живого, рыцаря, всего в золоте, как самый богатый польский пан. Тараса шокировало подобное известие, и он поначалу не захотел верить своим ушам, обвиняя Янкеля во лжи. А тот приводил факты все более и более ужасные, говоря, что даже от отца и брата отрекся Андрей, сказав, что будет биться с ними.
Завязывается битва между поляками и запорожцами, в которой гибнет много казаков, в том числе и атаман. Остап решает отомстить за него, и за такой подвиг его самого избирают атаманом.
Тарас все переживает за сына, волнуясь, почему его не было среди сражавшихся.
Глава 8
На запорожцев нападают татары, и посоветовавшись, казаки решают прогнать их и возвратить награбленное. Однако, Тарас иного мнения: он предлагает сначала вызволить из польского плена товарищей. Мудрый совет Касьяна Бовдюга – разделиться и идти войной и на тех, и на тех, – оказывается как нельзя кстати. Воины поступают так.
Глава 9
В суровой битве запорожцы несут большие потери: против них применили пушки. Однако, казаки, подбадриваемые Бульбой, не сдаются. Вдруг Тарас видит своего младшего сына, который едет на вороном коне в составе польского полка. Обезумевший от гнева отец догоняет юношу. Он убивает Андрия выстрелом со словами: «Я тебя породил, я тебя и убью».
Остап видит произошедшее, однако, разбираться нет времени – на него совершают нападение польские воины. Так старший сын становится пленником ляхов. А Тарас получает серьезное ранение.
Глава 10
Бульба, привезенный товарищами в Сечь, спустя полтора месяца оправляется от ран и решает поехать в Варшаву, увидеть Остапа. За помощью он обращается к Янкелю, даже не испугавшись того, что за его голову обещаны немалые деньги. И тот, взяв вознаграждение, прячет Тараса на дне повозки, заложив верх кирпичом.
Глава 11
Остапа собираются казнить на рассвете. Бульба опоздал: освободить его из темницы уже невозможно. Разрешается только повидаться с ним на рассвете. Янкель, чтобы устроить встречу, идет на хитрость: переодевает Тараса в иностранные одежды, но тот, задетый репликой в адрес казаков, выдает себя. Затем Бульба идет на место казни сына. Он стоит в толпе, видит, какие мучения приходится испытывать тому, кто не предал Отчизны, отдает жизнь за неё, и говорит одобрительно: «Добре, сынку, добре».
Глава 12
Вся нация под предводительством Тараса Бульбы поднялась против поляков. Он стал очень жестоким, не щадил никого из врагов, сжег восемнадцать городов. За голову Бульбы предлагались немалые деньги, но взять его не могли – до той поры, пока он сам из-за нелепой случайности не попался в руки врагам. У Тараса выпала люлька с табаком, и он остановил коней, чтобы отыскать её в траве. Тогда же и схватили его поляки, и приговорили к суровой смерти – через сожжение. Но не сдался Тарас перед лицом мучений, и даже пылающий костер не остановил его. До последнего дыхания ободрял он казаков, ведущих битву на берегу реки Днестр.
А они потом вспоминали и славили своего атамана.
Повесть начинается с прибытия в родной дом двух сыновей Тараса Бульбы – Остапа и Андрия. Они, как и многие другие дети казаков-запорожцев, были отданы в обучение в Киевскую бурсу – в семинарию. Из них не собирались делать священников, однако козацкий полковник Тарас считал, что у его детей должно быть образование. Не менее важным он считал и продолжение их мужского воспитания в Запорожской Сечи, куда он и его сыновья должны были отправиться как можно быстрее.
Уже в первой сцене повести видны характеры главных героев. Остап мужественный, решительный, прямолинейный. Он не терпит шуток и насмешек и готов защищать свою честь всеми силами даже перед отцом. Андрий, напротив, нежный, чувствительный, мечтательный. Тарас – шумный, сумасбродный, не терпит отказа ни в чем, это человек действия.
С огромной нежностью описывает Гоголь мать молодых козаков – жену Тараса Бульбы. Она – тихая, безответная женщина, привыкла подчиняться своему мужу, терпела от него многие обиды. Во время его частых отъездов она сама вела большое хозяйство. Без помощи мужа она и детей вырастила, но не имеет возможности задержать их дома. Ей только и остается одна ночь, чтобы налюбоваться детьми перед отъездом. Бедная мать не знает, вернутся ли ее сыновья домой живыми, ведь запорожцы находились в те времена в состоянии почти непрерывной войны.
В Запорожской Сечи
На следующий день после возвращения молодых людей из бурсы отец увозит их в военный лагерь козаков. В пути разные мысли посещают путешественников. Остап мечтает о воинской славе, Тарас вспоминает свои старые подвиги, а Андрий – прекрасную полячку, которую встретил и полюбил во время учебы.
Тарас привозит своих сыновей в Запорожскую Сечь – лагерь козаков. Здесь они проводят почти все время между сражениями. Это мужское сообщество со своими законами, где ценятся удаль и молодечество, умение пить спиртное и сражаться с врагами. Куренные атаманы здесь выбираются козаками, правила установлены раз и навсегда.
Остап и Андрий, несмотря на все свои различия, приходятся ко двору в Сечи. Их и молодые козаки, и ветераны считают хорошими воинами, уважают и любят. Гордится ими старый Тарас. Радуется, что его дети показывают хорошо себя в мирное время. Он надеется, что и во время войны ему не будет стыдно за своих сынов.
Война началась
Подходящего случая не приходится долго ждать, да и сам Тарас способствует повышению военного пыла запорожцев. По его совету переизбирают главу Сечи – кошевого. Теперь козаками командует воинственный человек, который дает команду готовиться к войне с Польшей.
Однако запорожцы не могут нарушить своего слова, данного полякам и туркам. Они не могут напасть на своих врагов без повода. Но повод тоже вскоре находится. В Сечи появляется отряд козаков, которые рассказывают о бесчинствах поляков и евреев. Это и становится формальной причиной для выступления запорожцев.
Война всегда сопровождается смертями, кровью и пожарами. Запорожцы шли по Польше, не щадя никого, убивая и старых, и молодых. Каждая польская или еврейская семья могла стать жертвой погрома.
Остап и Андрий во время войны
В боях закалились сыновья старого Тараса. Остап показал себя умелым руководителем, и отец уже мечтал о том, что он станет знаменитым полководцем. А Андрий в каждом бою удивлял всех своей безрассудной храбростью, воинской удалью.
Козаки несли с собой страх, пожары, ненависть и убийства. В боях и сраженьях, в дыму и огне запорожское войско пришло к большому городу Дубна. Это был большая и хорошо укрепленная крепость. Козацкое войско не могло его взять сразу, поэтому была организована осада.
Стычки случались редко, а в остальное время козаки жгли деревни вокруг, грабили местных жителей, веселились и ждали настоящего боя. А в осажденной крепости начался настоящий голод. Жители Дубны не сдавались.
Предательство Андрия
В одну из ночей к Андрию пришла пожилая женщина. Он узнал в ней служанку прекрасной полячки. Девушка со стен крепости увидела Андрия и узнала в нем влюбленного в нее семинариста. Она послала свою служанку за помощью. Старая женщина просила дать ей немного продуктов для своей госпожи, но Андрий сделал по-другому. Он решил сам идти к полячке, чтобы еще раз увидеться с ней.
Но, увидев девушку, он уже не смог с ней расстаться, и остался в крепости, чтобы защитить ее от своих товарищей. Андрий отказался от своей Отчизны, от своей семьи и друзей, – он предал свою землю.
Предательство Андрея
Тарас долго не верил этому, но, увидев сына с поляками, поклялся убить его своими руками. В одном из боев, когда отряд из города пытался прорвать осаду, старый козак выполнил обещание – он убил своего младшего сына. В этом же бою Остап Бульба попал в плен.
Гибель Остапа
Тарас был тяжело ранен в бою и долго болел. Ему удалось выздороветь только после продолжительного лечения. И тогда он узнал, что Остап находится в Варшаве, и его должны казнить.
Тарас при помощи еврея, которого он когда-то спас от гибели, приезжает в Варшаву, чтобы попытаться спасти сына. Он дает большую сумму охраннику в тюрьме, чтобы увидеться с Остапом. Но поляк обманывает Тараса. Ему не удается даже увидеть сына.
Больше старый козак ничего не может сделать. Но он хочет хотя бы еще раз увидеть Остапа и идет на площадь, где должна состояться казнь запорожцев. Тарас видит, что Остап и здесь не уронил чести православного воина и выдержал все пытки без просьб и стонов. И только перед самой смертью он громко зовет своего отца. И отец откликается ему, но полякам, которые только и ждали этого, не удается его поймать. Тарас уходит из города, чтобы начать страшную месть за сына.
Читайте . Повесть описывает нелегкую жизнь петербургского чиновника, который вынужден ежедневно терпеть лишения ради своей мечты.
Роман-поэма Николая Васильевича Гоголя является признанной энциклопедией человеческих душ и характеров, типажей России того времени.
Смерть Тараса
Поляки захватили много украинских городов и сел, убивали и жгли украинцев. На борьбу с ними поднялось все козачье войско. Все воевали отважно, но полк Тараса Бульбы отличался и среди них своей храбростью и жестокостью.
Поляки начали просить пощады у козаков, но те не верили своим врагам. Война продолжалась, и только просьбы православного духовенства смогли дать надежду полякам.
Был подписан мирный договор, по которому козаки получали прежние права и свободы, а православные церкви оставались нетронутыми. Козаки вернулись в лагеря, но Тарас призывал не верить подлым полякам и не прекращать войны с ними.
Он оказался прав: поляки нарушили данное слово, убили козацких атаманов и старшин. Тарас со своим полком гулял по Польше, справляя жестокие поминки по старшему сыну, не жалея никого: ни детей, ни старых, ни молодых.
Долго пытались поляки поймать Тараса. Они послали против него лучшие отряды во главе с гетманом Потоцким. Но и от него бы ушел старый Бульба, его полк уже прорвал окружение врагов. Но стало жаль ему потерянную старую трубку, которую он оставил на поле боя, и вернулся Тарас. Тут его и схватили поляки.
Страшной казнью решили казнить поляки Тараса Бульбу. Так они боялись старого козака, что придумали ему самую ужасную гибель – в огне. Но и из огня он дал указание своим товарищам, как они могут спастись.
Повесть «Тарас Бульба» – страшное повествование о жестоких временах, о верности, о любви, о предательстве. Козак Тарас – это символ несгибаемой воли и преданности православного воина, презрения к страху и любви к родной земле.
4.3 (86.67%) 12 votes
Уже около недели Тарас Бульба жил с сыновьями своими на Сече. Остап и Андрий мало могли заниматься военною школою, несмотря на то что отец их особенно просил опытных и искусных наездников быть им руководителями. Вообще можно сказать, что на Запорожье не было никакого теоретического изучения или каких-нибудь общих правил; все юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битвы, которые оттого были почти беспрерывны. Промежутки же между ними козаки почитали скучным занимать изучением какой-нибудь дисциплины. Очень редкие имели примерные турниры. Они все время отдавали гульбе - признаку широкого размета душевной воли. Вся Сеча представляла необыкновенное явление. Это было какое-то беспрерывное пиршество, бал, начавшийся шумно и потерявший конец свой. Некоторые занимались ремеслами, иные держали лавочки и торговали; но бо"льшая часть гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность и добытое добро не перешло еще в руки торгашей и шинкарей. Это общее пиршество имело в себе что-то околдовывающее. Это не было какое-нибудь сборище бражников, напивавшихся с горя; это было просто какое-то бешеное разгулье веселости. Всякий, приходящий сюда, позабывал и бросал все, что дотоле его занимало. Он, можно сказать, плевал на все прошедшее, и с жаром фанатика предавался воле и товариществу таких же, как сам, не имевших ни родных, ни угла, ни семейства, кроме вольного неба и вечного пира души своей. Это производило ту бешеную веселость, которая не могла бы родиться ни из какого другого источника. Рассказы, балагуры, которые можно было слышать среди собравшейся толпы, лежавшей на земле, так были смешны и дышали таким глубоким юмором, что нужно было иметь только флегматическую наружность запорожца, чтобы не смеяться ото всей души. Это не был какой-нибудь пьяный кабак, где бессмысленно, мрачно, искаженными чертами веселия забывается человек; это был тесный круг школьных товарищей. Вся разница была только в том, что вместо сидения за указкой и пошлых толков учителя они производили набег на пяти тысячах коней; вместо луга, на котором производилась игра в мячик, у них были неохраняемые, беспечные границы, в виду которых татарин выказывал быструю свою голову и неподвижно,сурово глядел турок в зеленой чалме своей. Разница та, что вместо насильной воли, соединившей их в школе, они сами собою кинули отцов и матерей и бежали из родительских домов своих; что здесь были те, у которых уже моталась около шеи веревка и которые вместо бледной смерти увидели жизнь, и жизнь во всем разгуле; что здесь были те, которые, по благородному обычаю, не могли удержать в кармане своем копейки; что здесь были те, которые дотоле червонец считали богатством, у которых, по милости арендаторов-жидов, карманы можно было выворотить без всякого опасения что-нибудь уронить. Здесь были все бурсаки, которые не вынесли академических лоз и которые не вынесли из школы ни одной буквы; но вместе с этими здесь были и те, которые знали, что такое Гораций, Цицерон и Римская республика. Тут было множество образовавшихся опытных партизанов, которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы. Здесь было много офицеров из польских войск; впрочем, из какой нации здесь не было народа? Эта странная республика была именно потребность того века. Охотники до военной жизни, до золотых кубков, богатых парчей, дукатов и реалов во всякое время могли найти здесь себе работу. Одни только обожатели женщин не могли найти здесь ничего, потому что даже в предместье Сечи не смела показаться ни одна женщина.
Остапу и Андрию показалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечу гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил их, откуда они, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращались в свой собственный дом, из которого только за час перед тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил:
Здравствуй! что, во Христа веруешь?
Верую! - отвечал приходивший.
И в троицу святую веруешь?
И в церковь ходишь?
А ну перекрестись!
Пришедший крестился.
Ну, хорошо, - отвечал кошевой, - ступай же в который сам знаешь курень.
Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сеча молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании. Только побуждаемые сильною корыстию жиды, армяне и татары осмеливались жить и торговать в предместье, потому что запорожцы никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана денег, столько и платили. Впрочем, участь этих корыстолюбивых торгашей была очень жалка. Они были похожи на тех, которые селились у подошвы Везувия, потому что как только у запорожцев не ставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда даром. Такова была та Сеча, имевшая столько приманок для молодых людей.
Остап и Андрий кинулись со всею пылкостию юношей в это разгульное море. Они скоро позабыли и юность, и бурсу, и дом отцовский, и все, что тайно волнует еще свежую душу. Они гуляли, братались с беззаботными бездомовниками и, казалось, не желали никакого изменения такой жизни.
Между тем Тарас Бульба начинал думать о том, как бы скорее затеять какое-нибудь дело: он не мог долго оставаться в недеятельности.
Что, кошевой, - сказал он один раз, пришедши к атаману, - может быть, пора бы погулять запорожцам?
Негде погулять, - отвечал кошевой, вынувши изо рта маленькую трубку и сплюнув в сторону.
Как негде? Можно пойти в Турещину или на Татарву.
Не можно ни в Турещину ни в Татарву - отвечал кошевой, взявши опять в рот трубку.
Как не можно?
Так. Мы обещали султану мир.
Да он ведь бусурмен: и бог и Священное писание велит бить бусурменов.
Не имеем нрава. Если б мы не клялись нашею верою, то, может быть, как-нибудь еще и можно было.
Как же это, кошевой? Как же ты говоришь, что права не имеем? Вот у меня два сына, молодые люди, - им нужно приучиться и узнать, что такое война, а ты говоришь, что запорожцам не нужно на войну идти.
Что ж делать? - отвечал кошевой с таким же хладнокровием, - нужно подождать.
Но этим Бульба не был доволен. Он собрал кое-каких старшин и куренных атаманов и задал им пирушку на всю ночь. Загулявшись до последнего разгула, они вместе отправились на площадь, где обыкновенно собиралась рада и стояли привязанные к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор на раду. Не нашедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену и начали колотить в них. На бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек с одним только глазом, несмотря на то, страшно заспанным.
Кто смеет бить в литавры? - закричал он.
Молчи! возьми свои палки, да и колоти, когда тебе велят! - отвечали подгулявшие старшины.
Довбиш вынул тотчас из кармана палки, которые он взял с собою, очень хорошо зная окончание подобных происшествий. Литавры грянули, и скоро на площадь, как шмели, начали собираться черные кучи запорожцев.
За кошевым отправились несколько человек и привели его на площадь.
Не бойся ничего! - сказали вышедшие к нему навстречу старшины. - Говори миру речь, когда хочешь, чтобы не было худого, говори речь об том, чтобы идти запорожцам на войну против бусурманов.
Кошевой, увидевши, что дело не на шутку, вышел на середину площади, раскланялся на все четыре стороны и произнес:
Панове запорожцы, добрые молодцы! позволит ли господарство ваше речь держать?
Говори, говори! - зашумели запорожцы.
Вот, в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, - да вы, может быть, и сами лучше это знаете, - что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Притом же, в рассуждении того, есть очень много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, и сами знаете, панове, без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни раза не бил бусурмана?
Вишь, он хорошо говорит, - сказал писарь, толкнув локтем Бульбу. Бульба кивнул головою.
Не думайте, панове, чтобы я, впрочем, говорил это для того, чтобы нарушить мир. Сохрани бог, я только так это говорю. Притом же у нас храм божий - грех сказать, что такое. Вот сколько лет уже, как по милости божией стоит Сеча, а до сих пор не то уже чтобы наружность церкви, но даже внутренние образа без всякого убранства. Николай, угодник божий, сердега, в таком платье, в каком нарисовал его маляр, и до сих пор даже и серебряной рясы нет на нем. Варвара-великомученица только то и получила, что уже в духовной отказали иные козаки. Да и даяние их было бедное, потому что они почти всё еще пропили при жизни своей. Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурманами. Ибо мы обещали султану мир, и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему.
Вишь, проклятый! что это он путает такое? - сказал Бульба писарю.
Да, так видите, панове, что войны не можно начать. Честь лыцарская не велит. А по своему бедному разуму вот что я думаю: пустить с челнами одних молодых. Пусть немного пошарпают берега Анатолии. Как думаете, панове?
Веди, веди всех! - закричала со всех сторон толпа. - За веру мы готовы положить головы!
Кошевой испугался. Он нимало не желал тревожить всего Запорожья. Притом ему казалось неправым делом разорвать мир.
Позвольте, панове, речь держать!
Довольно! - кричали запорожцы, - лучшего не скажешь.
Когда так, то пусть по-вашему, только для нас будет еще большее раздолье. Вам известно, панове, что султан не оставит безнаказанно то удовольствие, которым потешатся молодцы. А мы, вот видите, будем наготове, и силы у нас будут свежие. Притом же и татарва может напасть во время нашей отлучки. Да если сказать правду, то у нас и челнов нет в запасе, чтобы можно было всем отправиться. А я, пожалуй, я рад, я слуга вашей воли.
Хитрый атаман замолчал. Кучи начали переговариваться, куренные атаманы совещаться, и решили на том, чтобы отправить несколько молодых людей под руководством опытных и старых.
Таким образом, все были уверены, что они совершенно по справедливости предпринимают свое предприятие. Такое понятие о праве весьма было извинительно народу, занимавшему опасные границы среди буйных соседей. И странно, если бы они поступили иначе. Татары раз десять перерывали свое шаткое перемирие и служили обольстительным примером. Притом, как можно было таким гульливым рыцарям и в такой гульливый век пробыть несколько недель без войны?
Молодежь бросилась к челнам осматривать их и снаряжать в дорогу. Несколько плотников явились вмиг с топорами в руках. Старые, загорелые, широкочленистые запорожцы с проседью в усах, засучив шаровары, стояли по колени в воде и стягивали их с берега крепким канатом. Несколько человек было отправлено в скарбницу на противуположный утесистый берег Днепра, где в неприступном тайнике они скрывали часть приобретенных орудий и добычу. Бывалые поучали других с каким-то наслаждением, сохраняя при всем том степенный, суровый вид. Весь берег получил движущийся вид, и хлопотливость овладела дотоле беспечным народом.
В это время большой паром начал причаливать к берегу. Стоявшая на нем куча людей еще издали махала руками. Куча состояла из козаков в оборванных свитках. Беспорядочный костюм (у них ничего не было, кроме рубашки и трубки) показывал, что они были слишком угнетены бедою или уже чересчур гуляли и прогуляли все, что ни было на теле. Между ними отделился и стал впереди приземистый, плечистый, лет пятидесяти человек. Он кричал сильнее других и махал рукою сильнее всех.
Бог в помощь вам, панове запорожцы!
Здравствуйте! - отвечали работавшие в лодках, приостановив свое занятие.
Позвольте, панове запорожцы, речь держать!
И толпа усеяла и обступила весь берег.
Слышали ли вы, что делается на гетманщине?
А что? - произнес один из куренных атаманов.
Такие дела делаются, что и рассказывать нечего.
Какие же дела?
Что и говорить! И родились и крестились, еще не видали такого, - отвечал приземистый козак, поглядывая с гордостью владеющего важной тайной.
Ну, ну, рассказывай, что такое! - кричала в один голос толпа.
А разве вы, панове, до сих пор не слыхали?
Нет, не слыхали.
Как же это? Что ж, вы разве за горами живете, или татарин заткнул клейтухом уши ваши?
Рассказывай! полно толковать! - сказали несколько старшин, стоявших впереди.
Так вы не слышали ничего про то, что жиды уже взяли церкви святые, как шинки, на аренды?
Так вы не слышали и про то, что уже христианину и пасхи не можно есть, покамест рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою?
Ничего не слышали! - кричала толпа, подвигаясь ближе.
И что ксендзы ездят из села в село в таратайках, в которых запряжены - пусть бы еще кони, это бы еще ничего, а то просто православные христиане. Так вы, может быть, и того не знаете, что нечистое католичество хочет, чтоб мы кинули и веру нашу христианскую? Вы, может быть, не слышали и об том, что уже из поповских риз жидовки шьют себе юбки?
Стой, стой! - прервал кошевой, дотоле стоявший, углубивши глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных делах никогда не отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли в себе всю железную силу негодования. - Стой! и я скажу слово! А что ж вы, враг бы поколотил вашего батька, что ж вы? разве у вас сабель не было, что ли? Как же вы попустили такому беззаконию?
Э, как попустили такому беззаконию! - отвечал приземистый козак, - а попробовали бы вы, когда пятьдесят тысяч было одних ляхов, да еще к тому и часть гетманцев приняла их веру.
А гетман ваш, а полковники что делали?
Э, гетман и полковники! А знаете, где теперь гетман и полковники?
Полковников головы и руки развозят по ярмаркам, а гетман, зажаренный в медном быке, и до сих пор лежит еще в Варшаве.
Содрогание пробежало по всей толпе; молчание, какое обыкновенно предшествует буре, остановилось на устах всех, и, миг после того, чувства, подавляемые дотоле в душе силого дюжего характера, брызнули целым потоком речей.
Как, чтобы нашу Христову веру гнала проклятая жидова? чтобы эдакое делать с православными христианами, чтобы так замучить наших, да еще кого? полковников и самого гетмана! Да чтобы мы стерпели все это? Нет, этого не будет!
Такие слова перелетали во всех концах обширной толпы народа. Зашумели запорожцы и разом почувствовали свои силы. Это не было похоже на волнение народа легкомысленного. Тут волновались всё характеры тяжелые и крепкие. Они раскалялись медленно, упорно, но зато распалялись, чтобы уже долго не остыть.
Как, чтобы жидовство над нами пановало?! А ну, паны-браты, перевешаем всю жидову! Чтобы и духу ее не было! - произнес кто-то из толпы.
Эти слова пролетели молнией, и толпа ринулась на предместье, с сильным желанием перерезать всех жидов.
Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих жидовок. Но неумолимые, беспощадные мстители везде их находили.
Ясновельможные паны! - кричал один высокий и тощий жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. - Ясновельможные паны! Мы такое объявим вами, что еще никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!
Ну, пусть скажут! - сказал Бульба, который всегда любил выслушать обвиняемого.
Ясные паны! - произнес жид. - Таких панов еще никогда не видывано, - ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете... - Голос его умирал и дрожал от страха. - Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее. Те совсем не наши, что арендаторствуют на Украйне! ей-богу, не наши! то совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить. Вот и они скажут тоже. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Ей-богу, правда! - отвечали из толпы Шлема и Шмуль, в изодранных яломках, оба белые, как глина.
Мы никогда еще, - продолжал высокий жид, - не соглашались с неприятелями. А католиков мы и знать не хотим! Пусть им черт приснится! Мы с запорожцами - как братья родные...
Как? чтоб запорожцы были с вами братья? - произнес один из толпы. - Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове, всех потопить поганцев!
Эти слова были сигналом, жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалкий крик раздался со всех сторон; но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе. Бедный высокий оратор, накликавший сам на свою шею беду, схватил за ноги Бульбу и жалким голосом молил:
Великий господин, ясновельможный пан! Я знал и брата вашего покойного Дороша. Какой был славный воин! Я ему восемьсот цехинов дал, когда нужно было выкупиться из плена у турков.
Ты знал брата? - спросил Тарас.
Ей-богу, знал: великодушный был пан.
А как тебя зовут?
Хорошо, я тебя проведу. - Сказавши это, Тарас повел его к своему обозу, возле которого стояли козаки его. - Ну, полезай под телегу, лежи там и не пошевелись, а вы, братцы.. не выпускайте жида.
Сказавши это, он отправился на площадь, потому что раздавшийся бой литавров возвестил собрание рады. Несмотря на свою печаль и сокрушение о случившихся на Украйне несчастиях, он был несколько доволен представлявшимся широким раздольем для подвигов, и притом для подвигов таких, которые представляли ему мученический венец по смерти.
Вся Сеча, все, что было на Запорожье, собралось на площадь. Старшины, куренные атаманы по коротком совещании решили на том, чтобы идти с войсками прямо на Польшу, так как оттуда произошло все зло, желая внести опустошение в землю неприятельскую и предвидя себе при этом добычу.
И вся Сеча вдруг преобразилась. Везде были только слышны пробная стрельба из ружей, бряканье саблей, скрып телег; все подпоясывалось, облачалось. Шинки были заперты; ни одного человека не было пьяного. Необыкновенная деятельность сменила вдруг необыкновенную беспечность. Кошевой вырос на целый аршин. Это уже не был тот робкий исполнитель ветреных желаний вольного народа. Это был неограниченный повелителъ. Это был почти деспот, умевший только повелевать. Все своевольные и гульливые рыцари стройно стояли в рядах, почтительно опустив головы, не смея поднять глаз, когда он раздавал повеления тихо, с расстановкою, как глубоко знающий свое дело и уже не в первый раз приводивший его в исполнение. В деревянной небольшой церкве служил священник молебен, окропил всех святою водою, все целовали крест.
Когда все запорожское войско вышло из Сечи, головы всех обратились назад.
Прощай, наша мать! - сказали почти все в одно слово. - Пусть же тебя хранит бог от всякого несчастия!
Проходя предместье, Тарас Бульба увидел с изумлением, что жидок его уже раскинул свою лавочку и продавал какие-то кремешки и всякую дрянь.
Дурень, что ты здесь сидишь? - сказал он ему, - разве хочешь, чтобы тебя застрелили, как воробья?
Молчите, - отвечал жид. - Я пойду за вами и войском и буду продавать провиант по такой дешевой цене, по какой еще никогда никто не продавал. Ей-богу, так! вот увидите.
Бульба пожал плечами и отъехал к своему отряду.
Повесть Гоголя «Тарас Бульба» входит в состав цикла «Миргород». Существует две редакции – 1835 года, и 1842. Гоголь был против публикации второго варианта без согласования с ним отдельных моментов. Однако, повесть всё же была опубликована без авторских правок.
События в книге «Тарас Бульба» разворачиваются примерно в XVII веке. Интересно, что сам автор часто упоминает XV век, подчёркивая таким образом фантастичность повести. В произведении можно условно выделить два плана повествования: на одном плане описывается жизнь запорожских козаков и их поход на Польшу, а на другом – драматическая история о славном козаке Тарасе Бульбе и двух его сыновьях.
Для более глубокого понимания повести «Тарас Бульба» краткое содержание по главам приведено ниже.
Главные герои
Тарас Бульба – главный герой. Уважаемый на Сечи козак, хороший воин. Главными ценностями для него являются христианская вера и Отчизна.
Остап – старший сын Бульбы, окончил семинарию. В сражениях проявил себя как расчётливый и храбрый козак, умеющий анализировать ситуацию и принимать верные решения. Достойный сын своего отца.
Андрий – младший сын Бульбы. Он тонко чувствует окружающий мир и природу, способен видеть красоту в незначительных мелочах, тем не менее в боях отличался храбростью и нестандартным подходом.
Другие персонажи
Янкель – жид, во всём ищет свою выгоду. К нему обращался за помощью Тарас Бульба.
Панночка – дочь польского пана, возлюбленная Андрия.
Татарка – служанка панночки, сообщившая Андрию о подземном ходе в Дубно и о страшном голоде в городе.
Глава 1
Бульба встречает своих сыновей – Остапа и Андрия, которые вернулись из Киева, окончив семинарию. Отец по-доброму подшучивает над их внешним видом, но Остапу это не нравится. Вместо приветствия начинается небольшая потасовка между отцом и сыном, окончившаяся так же внезапно, как и началась.
Тарас принимает решение отправить сыновей на Сечь, чтобы стали они настоящими молодцами и бравыми козаками, а учёба в академии, книжки и материнская забота только разбалуют и изнежат их. Мать несогласна с этим решением, но что ей остаётся, кроме как безропотно согласиться. Такая уж её доля – прислуживать мужу и месяцами ждать его с походов. По случаю приезда Остапа и Андрия Бульба созвал всех сотников, которые одобрили идею отправить сыновей на Сечь. Вдохновлённый силой и азартом от предстоящей поездки, Тарас решает ехать вместе с сыновьями.
Старуха-мать не спала – обнимала своих сыновей, мечтая лишь о том, чтобы ночь не заканчивалась. Ей было очень тяжело расставаться с ними. До последнего она надеялась, что муж передумает или же решит уехать на неделю позже. Но упрям и непоколебим был Тарас Бульба.
Когда сыновья уезжали, мать бросилась к ним с лёгкостью и быстротой, не свойственной её годам. Не смогла она остановить родных – дважды уводили её козаки.
Глава 2
Всадники ехали молча. Тарас думал о своей молодости, которая полна была приключений, о товарищах-козаках, о том, как будет хвастаться перед ними своими сыновьями. Остап и Андрий были заняты другими мыслями. Когда им было по двенадцать лет, их отдали на обучение в Киевскую академию. Остап несколько раз пытался бежать, закапывал свой букварь, но каждый раз его возвращали обратно и покупали новую книгу, пока, наконец, отец не пригрозил отправить его в монастырь за непослушание. С этого момента Остап стал намного старательнее, и скоро стал в один ряд с лучшими учениками.
Андрий же учился охотнее, не прилагая к этому особых усилий. Он был изобретательнее и часто являлся зачинщиком какой-нибудь авантюры. Ему удавалось избежать наказания благодаря гибкости ума. Душа Андрия была открыта и другим чувствам. Однажды он увидел красавицу-полячку и влюбился с первого взгляда. Андрий был очарован её красотой и женственностью. В следующую ночь юноша решил пробраться к ней в покои. Сначала панночка испугалась, но позже весело смеялась, надевая на Андрия различные украшения. Татарка, служанка польской панны, помогла Андрию выбраться из дома, как только в дверь постучали.
Путешественники скакали по бескрайним просторам степи, которая становилась всё прекраснее. Всё здесь будто дышало свободой. Вскоре они прибыли на остров Хортица. Остап и Андрий въехали на Сечь с каким-то страхом и удовольствием. На острове жизнь текла своим чередом: козаки гуляли, танцевали, чинили одежду, устраивали бои.
Глава 3
Сечь представляла собой «беспрерывное пиршество» . Там были и ремесленники, и купцы с торговцами, но большая часть гуляла с утра до вечера. На Хортице были и те, кто никогда не учился или бросил академию, а были и учёные козаки, были беглые офицеры и партизаны. Всех этих людей объединяла вера во Христа и любовь к родному краю.
Остап и Андрий быстро прониклись царившей там атмосферой и влились в ту среду. Отцу это не нравилось – он хотел, чтобы сыновья закалялись в битвах, поэтому обдумывал как бы поднять Сечь на подобное событие. Это приводит к ссоре с кошевым, который не хочет начинать войну. Тарас Бульба не привык, чтобы было не так, как он хочет: он задумал отомстить кошевому. Он подговаривает своих товарищей напоить остальных так, чтобы они свергли кошевого. План Бульбы срабатывает – новым кошевым избран Кирдяга – старый, но мудрый козак, боевой товарищ Тараса Бульбы.
Глава 4
Тарас Бульба общается с новым кошевым по поводу военного похода. Однако тот, будучи рассудительным человеком, говорит: «пусть народ соберётся, но только своею охотою, никого принуждать я не буду» . Но на самом деле под таким разрешением скрывается желание снять с себя ответственность за нарушение мира между государствами. На остров прибывает паром с козаками, которым удалось бежать. Они привозят неутешительные новости: ксендзы (католические священники) ездят на повозках, запрягая в них христиан, жидовки из поповских риз шьют себе наряды, а людям не дают без одобрения жидов отмечать христианские праздники. Такое беззаконие разозлило козаков – никто не имел права так оскорблять их веру и народ! И стар и млад готов защищать свою Отчизну, биться с поляками за посрамление веры и набрать добычи с захваченных деревень.
Запорожцы зашумели, кричат: «Перевешать всю жидову! Пусть не шьют жидовки из поповских риз себе юбки!» Эти слова возымели огромное влияние на толпу, которая сразу же ринулась ловить жидов. Но один из них, Янкель, говорит будто знал покойного брата Тараса Бульбы. Бульба сохраняет Янкелю жизнь разрешает ему ехать с козаками на Польшу.
Глава 5
Земля полнится слухами о военной славе запорожцев и об их новых завоеваниях. Козаки передвигались ночью, а днём отдыхали. Тарас Бульба с гордостью смотрит на сыновей, которые возмужали в битвах. Остапу, казалось, на роду было написано быть воином. Он проявил себя как смелый воин, обладающий аналитическим умом. Андрия же привлекала больше романтическая сторона путешествия: рыцарские подвиги и битвы с мечом. Он действовал по велению сердца, не прибегая к особым размышлениям, и подчас ему удавалось совершить то, что ни один опытный козак не смог бы провернуть!
Войско пришло в город Дубно. Запорожцы полезли было на вал, но оттуда на них посыпались камни, стрелы, бочки, мешки с песком и горшки с кипятком. Запорожцы быстро смекнули, что осада – не их сильная сторона, и решили взять город измором. Вытоптали на конях все поля, уничтожили посевы на огородах, а потом расположились куренями. Остапу и Андрию не по нраву такая жизнь, но их подбадривает отец: «терпи козак – атаманом станешь!»
Есаул привозит Остапу и Андрию иконы и благословенье от старой матери. Андрий скучает за ней, но не хочет возвращаться, хоть чувствует сжимающую сердце духоту. Ночью он любуется небом и звёздами.
Уставшие за день воины уснули. Все, кроме Андрия. Он бродил по куреню, глядя на богатую природу. Вдруг он случайно замечает некую фигуру. Незнакомкой оказывается женщина, в которой Андрий узнаёт татарку, прислуживающую той сомой панночке, в которую он был влюблён. Татарка рассказывает юноше о страшном голоде, о панночке, которая много дней ничего не ела. Оказывается, панночка видела Андрия среди воинов и тотчас же вспомнила его. Она велела служанке отыскать Андрия и попросить передать немного хлеба, а ежели тот не согласится, то пусть приходит просто так. Андрий незамедлительно приступает к поиску запасов, но козаки поели даже приготовленную с излишком кашу. Тогда молодой козак аккуратно вытаскивает мешок с продуктами из-под Остапа, на котором тот спал. Остап просыпается лишь на мгновение и тут же засыпает вновь. Андрий тихо крадётся по куреню к татарке, которая пообещала провести его в город по подземному ходу.
Андрия окликает отец, предупреждая, то женщины до добра не доведут. Козак стоял ни жив ни мёртв, боясь пошелохнуться, но Бульба быстро уснул.
Глава 6
Андрий идёт по подземному ходу, попадает в католический монастырь, застав священников за молитвой. Запорожец поражён красотой и убранством собора, его завораживает игра света в витражных стёклах. Особенно сильно его поразила музыка.
Козак с татаркой выходят в город. Начинает светать. Андрий видит женщину с ребёнком, умершую в голодных муках. На улице появляется обезумевший от голода человек, молящий дать ему хлеба. Андрий выполняет просьбу, но мужчина, едва проглотив кусок, умирает – его желудок слишком долго не получал пищи. Татарка признаётся, что всё живое в городе уже съедено, но воевода наказал не сдаваться – не сегодня завтра прибудет два польских полка.
Служанка и Андрий заходят в дом. Где юноша видит возлюбленную. Панночка стала другой: «та была прелестная ветреная девушка; эта – красавица…во всей развившейся красе своей» . Андрий и полячка не могут насмотреться друг на друга, юноша хотел выговорить всё то, что было у него на душе, но не мог. Тем временем татарка нарезала хлеб и принесла его – панна начала было есть, но Андрий предупредил её, что лучше есть по частям, иначе можно умереть. И ни слова, ни перо живописца не могли выразить то, как смотрела на козака полячка. Чувства, овладевшие юношей в тот момент, были так сильны, что Андрий отрекается и от отца, и от веры, и от Отчизны своей – он сделает всё, чтобы служить молодой панне.
В комнате появляется татарка с радостной вестью: поляки вошли в город и везут пленных запорожцев. Андрий целует панночку.
Глава 7
Запорожцы принимают решение напасть на Дубно, отомстить за пленённых товарищей. Янкель говорит Тарасу Бульбе, что видел Андрия в городе. Козак сменил наряд, коня ему дали хорошего, а сам он сияет, как монета. Тарас Бульба остолбенел от услышанного, но всё равно не может в это поверить. Тогда Янкель сообщает о готовящейся свадьбе Андрия с дочерью пана, когда Андрий с польским войском прогонит запорожцев из Дубно. Бульба гневается на еврея, подозревая его во лжи.
Наутро оказывается, что многих запорожцев убили, когда те спали; из Переяславского куреня взяли в плен несколько десятков воинов. Начинается битва между козаками и польским войском. Запорожцы пытаются разбить полк противника на части – так будет легче одержать победу.
Одного из куренных атаманов убивают в бою. Остап мстит за убитого в бою козака. За проявленную храбрость козаки выбирают его в атаманы (вместо убитого запорожца). И сразу же Остапу предоставляется случай закрепить за собой славу мудрого лидера: как только он приказал отступать от стен города, держаться от них как можно дальше, оттуда посыпались всевозможные предметы, и многим досталось.
Битва окончена. Запорожцев козаки похоронили, а тела ляхов привязали к диким лошадям, чтобы волочились мёртвые по земле, по буграм, рвам и оврагам. Тарас Бульба размышлял почему среди воинов не было его младшего сына. Он готов жестоко отомстить панночке, из-за которой отрёкся Андрий от всего, что ему было дорого. Но что же готовит Тарасу Бульбе новый день?
Глава 8
Козаки прощаются друг с другом, поднимают тосты за веру и Сечь. Чтобы враг не увидел убыль в козачьем войске, было решено напасть ночью.
Глава 9
Из-за неверных расчётов в городе вновь не хватает еды. До военачальника доходят слухи о запорожцах, отправившихся мстить татарам, начинается подготовка к битве.
Поляки восхищаются боевыми навыками козаков, но запорожцы всё равно несут большие потери – против них вывели пушки. Козаки не сдаются, Бульба подбадривает их словами «есть ещё порох в пороховницах» . Бульба видит своего младшего сына: Андрий едет на вороном аргамаке в составе польского конного полка. Бульба обезумел от гнева, видя, как Андрий рубит всех – и своих, и чужих. Бульба догоняет юношу, который при виде отца резко теряет боевой дух. Андрий покорно слезает с коня. Перед смертью козак произнёс не имя матери или отчизны, а имя любимой полячки. Отец убивает сына выстрелом, произнося фразу, которая стала знаменитой: «Я тебя породил, я тебя и убью!» .
Старший сын Тараса Бульбы становится невольным свидетелем убийства, но горевать или разбираться некогда: на Остапа нападают польские воины. Сломленный, но всё ещё живой Остап попадает в плен к ляхам.
Козацкое войско сильно редеет, Тарас Бульба падает с коня.
Глава 10
Бульба жив, его везёт козак Товкач в Запорожскую Сечь. Через полтора месяца Бульба смог оправиться от ран. В Сечи всё новое, прежних козаков уже нет, а те, кто уехал воевать с татарами, не вернулись. Суров, равнодушен был Тарас Бульба, не участвовал в гулянках и общем веселии, его тяготили мысли о старшем сыне. Бульба просит Янкеля везти его в Варшаву, несмотря на то, что за голову Бульбы полагалась награда в две тысячи червонных. Взяв за услугу награду, Янкель прячет козака на дне воза, заложив верх кирпичом.
Глава 11
Бульба просит жидов освободить своего сына из темницы – но уже слишком поздно, ведь на следующий день назначена казнь. Можно только повидаться с ним на рассвете. Тарас соглашается. Янкель переодевает козака в иностранные одежды, оба проникают в тюрьму, где Янкель льстит охранникам. Но Тарас Бульба, задетый репликой одного из них, раскрывает своё инкогнито.
Бульба требует отвести его на место казни сына.
Запорожцы шли на казнь с «тихой горделивостью» , впереди шёл Остап Бульбенко. Перед смертью, лишённый всякой надежды на ответ, Остап кричит в толпу: «отец, где ты теперь: Слышишь ли меня?» . И ответили ему: «Слышу!»
Глава 12
Вся Сечь собралась под предводительством Тараса Бульбы, идут козаки на Польшу. Бульба стал более жестоким, а ненависть к ляхам только усилилась. Со своими козаками он дошёл до Кракова, оставив после себя 18 сожжённых городов. Гетману Потоцкому поручили схватить Тараса Бульбу, что привело к кровавой битве, которая длилась 4 дня. Победа была близка, но Тараса Бульбу схватили, когда тот искал в траве потерянную люльку. Его сожгли на костре.
Козакам удалось бежать, плывя на лодках, они говорили и славили своего атамана – незаменимого Тараса Бульбу.
Заключение
Темы и проблемы, поднятые в произведении «Тарас Бульба», будут актуальны во все времена. Сама повесть фантастична, а образы – собирательны. Гоголь удачно сочетает лёгкий язык написания, колоритных персонажей, приключенческую фабулу с тонко выписанным психологизмом. Его характеры запоминаются и навсегда остаются в памяти. Читая «Тараса Бульбу» в сокращении, можно получить информацию о сюжете и фабуле, но потрясающе красивые описания природы, монологи, пропитанные духом свободы и козацкой доблести, будут лишь в оригинале произведения. В целом повесть была тепло встречена критиками, хоть некоторые моменты подверглись осуждению (например, оценка поляков и евреев).
Несмотря на приведённый выше краткий пересказ «Тараса Бульбы» Гоголя, настоятельно рекомендуем вам ознакомиться с полным текстом произведения.
Тест по повести «Тарас Бульба»
После прочтения краткого содержания вы можете проверить свои знания, пройдя этот тест.
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.5 . Всего получено оценок: 17199.
А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! Что это на вас за поповские подрясники? И эдак все ходят в академии? - Такими словами встретил старый Бульба двух сыновей своих, учившихся в киевской бурсе и приехавших домой к отцу.
Сыновья его только что слезли с коней. Это были два дюжие молодца, еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы. Крепкие, здоровые лица их были покрыты первым пухом волос, которого еще не касалась бритва. Они были очень смущены таким приемом отца и стояли неподвижно, потупив глаза в землю.
Стойте, стойте! Дайте мне разглядеть вас хорошенько, - продолжал он, поворачивая их, - какие же длинные на вас свитки1! Экие свитки! Таких свиток еще и на свете не было. А побеги который-нибудь из вас! я посмотрю, не шлепнется ли он на землю, запутавшися в полы.
Не смейся, не смейся, батьку! - сказал наконец старший из них.
Смотри ты, какой пышный! А отчего ж бы не смеяться?
Да так, хоть ты мне и батько, а как будешь смеяться, то, ей-богу, поколочу!
Ах ты, сякой-такой сын! Как, батька?.. - сказал Тарас Бульба, отступивши с удивлением несколько шагов назад.
Да хоть и батька. За обиду не посмотрю и не уважу никого.
Как же хочешь ты со мною биться? разве на кулаки?
Да уж на чем бы то ни было.
Ну, давай на кулаки! - говорил Тарас Бульба, засучив рукава, - посмотрю я, что за человек ты в кулаке!
И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу, и в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая.
Смотрите, добрые люди: одурел старый! совсем спятил с ума! - говорила бледная, худощавая и добрая мать их, стоявшая у порога и не успевшая еще обнять ненаглядных детей своих. - Дети приехали домой, больше году их не видали, а он задумал невесть что: на кулаки биться!
Да он славно бьется! - говорил Бульба, остановившись. - Ей-богу, хорошо! - продолжал он, немного оправляясь, - так, хоть бы даже и не пробовать. Добрый будет козак! Ну, здорово, сынку! почеломкаемся! - И отец с сыном стали целоваться. - Добре, сынку! Вот так колоти всякого, как меня тузил; никому не спускай! А все-таки на тебе смешное убранство: что это за веревка висит? А ты, бейбас, что стоишь и руки опустил? - говорил он, обращаясь к младшему, - что ж ты, собачий сын, не колотишь меня?
Вот еще что выдумал! - говорила мать, обнимавшая между тем младшего. - И придет же в голову этакое, чтобы дитя родное било отца. Да будто и до того теперь: дитя молодое, проехало столько пути, утомилось (это дитя было двадцати с лишком лет и ровно в сажень ростом), ему бы теперь нужно опочить и поесть чего-нибудь, а он заставляет его биться!
Э, да ты мазунчик, как я вижу! - говорил Бульба. -Не слушай, сынку, матери: она-баба, она ничего не знает. Какая вам нежба? Ваша нежба чистое поле да добрый конь: вот ваша нежба! А видите вот эту саблю? вот ваша матерь! Это все дрянь, чем набивают головы ваши; и академия, и все те книжки, буквари, и философия - все это ка зна що, я плевать на все это! - Здесь Бульба пригнал в строку такое слово, которое даже не употребляется в печати. - А вот, лучше, я вас на той же неделе отправлю на Запорожье. Вот где наука так наука! Там вам школа; там только наберетесь разуму.
И всего только одну неделю быть им дома? - говорила жалостно, со слезами на глазах, худощавая старуха мать. - И погулять им, бедным, не удастся; не удастся и дому родного узнать, и мне не удастся наглядеться на них!
Полно, полно выть, старуха! Козак не на то, чтобы возиться с бабами. Ты бы спрятала их обоих себе под юбку, да и сидела бы на них, как на куриных яйцах. Ступай, ступай, да ставь нам скорее на стол все, что есть. Не нужно пампушек, медовиков, маковников и других пундиков; тащи нам всего барана, козу давай, меды сорокалетние! Да горелки побольше, не с выдумками горелки, не с изюмом и всякими вытребеньками, а чистой, пенной горелки, чтобы играла и шипела как бешеная.
Бульба повел сыновей своих в светлицу, откуда проворно выбежали две красивые девки-прислужницы в червонных монистах, прибиравшие комнаты. Они, как видно, испугались приезда паничей, не любивших спускать никому, или же просто хотели соблюсти свой женский обычай: вскрикнуть и броситься опрометью, увидевши мужчину, и потому долго закрываться от сильного стыда рукавом. Светлица была убрана во вкусе того времени, о котором живые намеки остались только в песнях да в народных думах, уже не поющихся более на Украйне бородатыми старцами-слепцами в сопровождении тихого треньканья бандуры, в виду обступившего народа; во вкусе того бранного, трудного времени, когда начались разыгрываться схватки и битвы на Украйне за унию. Все было чисто, вымазано цветной глиною. На стенах сабли, нагайки, сетки для птиц, невода и ружья, хитро обделанный рог для пороху, золотая уздечка на коня и путы с серебряными бляхами. Окна в светлице были маленькие, с круглыми тусклыми стеклами, какие встречаются ныне только в старинных церквах, сквозь которые иначе нельзя было глядеть, как приподняв надвижное стекло. Вокруг окон и дверей были красные отводы. На полках по углам стояли кувшины, бутыли и фляжки зеленого и синего стекла, резные серебряные кубки, позолоченные чарки всякой работы: венецейской, турецкой, черкесской, зашедшие в светлицу Бульбы всякими путями, через третьи и четвертые руки, что было весьма обыкновенно в те удалые времена. Берестовые скамьи вокруг всей комнаты; огромный стол под образами в парадном углу; широкая печь с запечьями, уступами и выступами, покрытая цветными пестрыми изразцами, - все это было очень знакомо нашим двум молодцам, приходившим каждый год домой на каникулярное время; приходившим потому, что у них не было еще коней, и потому, что не в обычае было позволять школярам ездить верхом. У них были только длинные чубы, за которые мог выдрать их всякий козак, носивший оружие. Бульба только при выпуске их послал им из табуна своего пару молодых жеребцов.
Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех сотников и весь полковой чин, кто только был налицо; и когда пришли двое из них и есаул Дмитро Товкач, старый его товарищ, он им тот же час представил сыновей, говоря: "Вот смотрите, какие молодцы! На Сечь их скоро пошлю". Гости поздравили и Бульбу, и обоих юношей и сказали им, что доброе дело делают и что нет лучшей науки для молодого человека, как Запорожская Сечь.
Ну ж, паны-браты, садись всякий, где кому лучше, за стол. Ну, сынки! прежде всего выпьем горелки! - так говорил Бульба. - Боже, благослови! Будьте здоровы, сынки: и ты, Остап, и ты, Андрий! Дай же боже, чтоб вы на войне всегда были удачливы! Чтобы бусурменов били, и турков бы били, и татарву били бы; когда и ляхи начнут что против веры нашей чинить, то и ляхов бы били! Ну, подставляй свою чарку; что, хороша горелка? А как по-латыни горелка? То-то, сынку, дурни были латынцы: они и не знали, есть ли на свете горелка. Как, бишь, того звали, что латинские вирши писал? Я грамоте разумею не сильно, а потому и не знаю: Гораций, что ли?
"Вишь, какой батько! - подумал про себя старший сын, Остап, - все старый, собака, знает, а еще и прикидывается".
Я думаю, архимандрит не давал вам и понюхать горелки, - продолжал Тарас. - А признайтесь, сынки, крепко стегали вас березовыми и свежим вишняком по спине и по всему, что ни есть у козака? А может, так как вы сделались уже слишком разумные, так, может, и плетюганами пороли? Чай, не только по субботам, а доставалось и в середу и в четверги?
Нечего, батько, вспоминать, что было, - отвечал хладнокровно Остап, - что было, то прошло!
Пусть теперь попробует!- сказал Андрий. - Пускай только теперь кто-нибудь зацепит. Вот пусть только подвернется теперь какая-нибудь татарва, будет знать она, что за вещь козацкая сабля!
Добре, сынку! ей-богу, добре! Да когда на то пошло, то и я с вами еду! ей-богу, еду! Какого дьявола мне здесь ждать? Чтоб я стал гречкосеем, домоводом, глядеть за овцами да за свиньями да бабиться с женой? Да пропади она: я козак, не хочу! Так что же, что нет войны? Я так поеду с вами на Запорожье, погулять. Ей-богу, поеду! - И старый Бульба мало-помалу горячился, горячился, наконец рассердился совсем, встал из-за стола и, приосанившись, топнул ногою. - Затра же едем! Зачем откладывать! Какого врага мы можем здесь высидеть? На что нам эта хата? К чему нам все это? На что эти горшки? - Сказавши это, он начал колотить и швырять горшки и фляжки.
Бедная старушка, привыкшая уже к таким поступкам своего мужа, печально глядела, сидя на лавке. Она не смела ничего говорить; но услыша о таком страшном для нее решении, она не могла удержаться от слез; взглянула на детей своих, с которыми угрожала ей такая скорая разлука, - и никто бы не мог описать всей безмолвной силы ее горести, которая, казалось, трепетала в глазах ее и в судорожно сжатых губах.
Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый ХV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество - широкая, разгульная замашка русской природы, - и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: "Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак" (что маленький пригорок, там уж и козак). Это было, точно, необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед. Вместо прежних уделов, мелких городков, наполненных псарями и ловчими, вместо враждующих и торгующих городами мелких князей возникли грозные селения, курени и околицы, связанные общей опасностью и ненавистью против нехристианских хищников. Уже известно всем из истории, как их вечная борьба и беспокойная жизнь спасли Европу от неукротимых набегов, грозивших ее опрокинуть. Короли польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель, хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни. Они поощряли их и льстили сему расположению. Под их отдаленною властью гетьманы, избранные из среды самих же козаков, преобразовали околицы и курени в полки и правильные округи. Это не было строевое собранное войско, его бы никто не увидал; но в случае войны и общего движенья в восемь дней, не больше, всякий являлся на коне, во всем своем вооружении, получа один только червонец платы от короля, - и в две недели набиралось такое войско, какого бы не в силах были набрать никакие рекрутские наборы. Кончился поход - воин уходил в луга и пашни, на днепровские перевозы, ловил рыбу, торговал, варил пиво и был вольный козак. Современные иноземцы дивились тогда справедливо необыкновенным способностям его. Не было ремесла, которого бы не знал козак: накурить вина, снарядить телегу, намолоть пороху, справить кузнецкую, слесарную работу и, в прибавку к тому, гулять напропалую, пить и бражничать, как только может один русский, - все это было ему по плечу. Кроме рейстровых козаков, считавших обязанностью являться во время войны, можно было во всякое время, в случае большой потребности, набрать целые толпы охочекомонных: стоило только есаулам пройти по рынкам и площадям всех сел и местечек и прокричать во весь голос, ставши на телегу: "Эй вы, пивники, броварники! полно вам пиво варить, да валяться по запечьям, да кормить своим жирным телом мух! Ступайте славы рыцарской и чести добиваться! Вы, плугари, гречкосеи, овцепасы, баболюбы! полно вам за плугом ходить, да пачкатъ в земле свои желтые чеботы, да подбираться к жинкам и губить силу рыцарскую! Пора доставать козацкой славы!" И слова эти были как искры, падавшие на сухое дерево. Пахарь ломал свой плуг, бровари и пивовары кидали свои кади и разбивали бочки, ремесленник и торгаш посылал к черту и ремесло и лавку, бил горшки в доме. И все, что ни было, садилось на коня. Словом, русский характер получил здесь могучий, широкий размах, дюжую наружность.
Тарас был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава. Тогда влияние Польши начинало уже оказываться на русском дворянстве. Многие перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. Тарасу было это не по сердцу. Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия. Самоуправно входил в села, где только жаловались на притеснения арендаторов и на прибавку новых пошлин с дыма. Сам с своими козаками производил над ними расправу и положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары не уважили в чем старшин и стояли пред ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства.
Теперь он тешил себя заранее мыслью, как он явится с двумя сыновьями своими на Сечь и скажет: "Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам! "; как представит их всем старым, закаленным в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их в ратной науке и бражничестве, которое почитал тоже одним из главных достоинств рыцаря. Он сначала хотел было отправить их одних. Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его, и он на другой же день решился ехать с ними сам, хотя необходимостью этого была одна упрямая воля. Он уже хлопотал и отдавал приказы, выбирал коней и сбрую для молодых сыновей, наведывался и в конюшни и в амбары, отобрал слуг, которые должны были завтра с ними ехать. Есаулу Товкачу передал свою власть вместе с крепким наказом явиться сей же час со всем полком, если только он подаст из Сечи какую-нибудь весть. Хотя он был и навеселе и в голове его еще бродил хмель, однако ж не забыл ничего. Даже отдал приказ напоить коней и всыпать им в ясли крупной и лучшей пшеницы и пришел усталый от своих забот.
Ну, дети, теперь надобно спать, а завтра будем делать то, что бог даст. Да не стели нам постель! Нам не нужна постель. Мы будем спать на дворе.
Ночь еще только что обняла небо, но Бульба всегда ложился рано. Он развалился на ковре, накрылся бараньим тулупом, потому что ночной воздух был довольно свеж и потому что Бульба любил укрыться потеплее, когда был дома. Он вскоре захрапел, и за ним последовал весь двор; все, что ни лежало в разных его углах, захрапело и запело; прежде всего заснул сторож, потому что более всех напился для приезда паничей.
Одна бедная мать не спала. Она приникла к изголовью дорогих сыновей своих, лежавших рядом; она расчесывала гребнем их молодые, небрежно всклоченные кудри и смачивала их слезами; она глядела на них вся, глядела всеми чувствами, вся превратилась в одно зрение и не могла наглядеться. Она вскормила их собственною грудью, она возрастила, взлелеяла их - и только на один миг видит их перед собою. "Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждет вас?" - говорила она, и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо. В самом деле, она была жалка, как всякая женщина того удалого века. Она миг только жила любовью, только в первую горячку страсти, в первую горячку юности, и уже суровый прельститель ее покидал ее для сабли, для товарищей, для бражничества. Она видела мужа в год два-три дня, и потом несколько лет о нем не бывало слуху. Да и когда виделась с ним, когда они жили вместе, что за жизнь ее была? Она терпела оскорбления, даже побои; она видела из милости только оказываемые ласки, она была какое-то странное существо в этом сборище безженных рыцарей, на которых разгульное Запорожье набрасывало суровый колорит свой. Молодость без наслаждения мелькнула перед нею, и ее прекрасные свежие щеки и перси без лобзаний отцвели и покрылись преждевременными морщинами. Вся любовь, все чувства, все, что есть нежного и страстного в женщине, все обратилось у ней в одно материнское чувство. Она с жаром, с страстью, с слезами, как степная чайка, вилась над детьми своими. Ее сыновей, ее милых сыновей берут от нее, берут для того, чтобы не увидеть их никогда! Кто знает, может быть, при первой битве татарин срубит им головы и она не будет знать, где лежат брошенные тела их, которые расклюет хищная подорожная птица; а за каждую каплю крови их она отдала бы себя всю. Рыдая, глядела она им в очи, когда всемогущий сон начинал уже смыкать их, и думала: "Авось либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд; может быть, он задумал оттого так скоро ехать, что много выпил".
Месяц с вышины неба давно уже озарял весь двор, наполненный спящими, густую кучу верб и высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор. Она все сидела в головах милых сыновей своих, ни на минуту не сводила с них глаз и не думала о сне. Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. Она просидела до самого света, вовсе не была утомлена и внутренне желала, чтобы ночь протянулась как можно дольше. Со степи понеслось звонкое ржание жеребенка; красные полосы ясно сверкнули на небе.
Бульба вдруг проснулся и вскочил. Он очень хорошо помнил все, что приказывал вчера.
Ну, хлопцы, полно спать! Пора, пора! Напойте коней! А где стара"? (Так он обыкновенно называл жену свою.) Живее, стара, готовь нам есть: путь лежит великий!
Бедная старушка, лишенная последней надежды, уныло поплелась в хату. Между тем как она со слезами готовила все, что нужно к завтраку, Бульба раздавал свои приказания, возился на конюшне и сам выбирал для детей своих лучшие убранства. Бурсаки вдруг преобразились: на них явились, вместо прежних запачканных сапогов, сафьянные красные, с серебряными подковами; шаровары шириною в Черное море, с тысячью складок и со сборами, перетянулись золотым очкуром; к очкуру прицеплены были длинные ремешки, с кистями и прочими побрякушками, для трубки. Казакин алого цвета, сукна яркого, как огонь, опоясался узорчатым поясом; чеканные турецкие пистолеты были задвинуты за пояс; сабля брякала по ногам. Их лица, еще мало загоревшие, казалось, похорошели и побелели; молодые черные усы теперь как-то ярче оттеняли белизну их и здоровый, мощный цвет юности; они были хороши под черными бараньими шапками с золотым верхом. Бедная мать как увидела их, и слова не могла промолвить, и слезы остановились в глазах ее.
Ну, сыны, все готово! нечего мешкать! - произнес наконец Бульба. Теперь, по обычаю христианскому, нужно перед дорогою всем присесть.
Все сели, не выключая даже и хлопцев, стоявших почтительно у дверей.
Теперь благослови, мать, детей своих! - сказал Бульба. - Моли бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую2, чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то - пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле спасает.
Мать, слабая, как мать, обняла их, вынула две небольшие иконы, надела им, рыдая, на шею.
Пусть хранит вас... божья матерь... Не забывайте, сынки, мать ваш у... пришлите хоть весточку о себе... - Далее она не могла говорить.
Ну, пойдем, дети! - сказал Бульба.
У крыльца стояли оседланные кони. Бульба вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что Тарас был чрезвычайно тяжел и толст.
Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих. Два дюжих козака взяли ее бережно и унесли в хату. Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.
Молодые козаки ехали смутно и удерживали слезы, боясь отца, который, с своей стороны, был тоже несколько смущен, хотя старался этого не показывать. День был серый; зелень сверкала ярко; птицы щебетали как-то вразлад. Они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто ушел в землю; только видны были над землей две трубы скромного их домика да вершины дерев, по сучьям которых они лазили, как белки; один только дальний луг еще стлался перед ними, - тот луг, по которому они могли припомнить всю историю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали в нем чернобровую козачку, боязливо перелетавшую через него с помощию своих свежих, быстрых ног. Вот уже один только шест над колодцем с привязанным вверху колесом от телеги одиноко торчит в небе; уже равнина, которую они проехали, кажется издали горою и все собою закрыла. - Прощайте и детство, и игры, и всё, и всё!
