Завтра в Екатеринбургской картинной галерее открывается приуроченная к 80-летию персональная выставка Миши Брусиловского - единственного уральского художника, чьи работы продаются на "Сотбис". Выставка юбилейная, представлено около 70 полотен: 13 - из фондов музея ИЗО, остальные - продукт натурально каторжного труда: все лето Брусиловский не вылезал из мастерской, работая едва ли не сутками.

В Екатеринбурге мастер увековечен бронзовым монументом в полтора своих роста в компании бронзовых же своих друзей и коллег..

Ты не боишься, что этот памятник сдадут в утиль? - спросили как-то художника.

Нет, нас перельют на пушки! - гордо ответил Брусиловский.

Из привилегий, соответствующих масштабу его творчества и возрасту, Брусиловский имеет мастерскую от Союза художников, более полувека не видевшую ремонта, где обветшавшие рамы создают угрозу пешеходам - дребезжат и собираются выпасть с шестого этажа. В общественном транспорте художник покупает билеты, потому что социального проездного у него нет.

Накануне вернисажа Миша Брусиловский ответил на вопросы корреспондента "РГ".

Российская газета: Сколько картин Вы написали?

Миша Брусиловский: Кто это может знать? Все они существуют помимо меня, не знаю где. В Америке осталась моя большая коллекция - сто больших картин и листов 20 больших рисунков, в Париже - 40 картин... Тогда на Запад вывозили не только мои картины. В свое время из Челябинска увезли два вагона живописи. Константин Фокин за 13 больших полотен получил 50 долларов. Тогда художники продавали свои этюды по червонцу, потому что был такой слух, что картины уже никому не нужны - и появился человек, который пообещал купить, но незадорого. Даже из Москвы вывезли многих замечательных художников, и из Оренбурга, и соцреализм из Свердловска. А до этого из этой страны вывезли еще Веласкеса и Тициана из Эрмитажа и многих других. Вывозили и вывозили. И еще осталось столько, что девать некуда.

Картины имеют свою биографию, свою жизнь. Может, где-то они висят, кому-то нравятся... По поводу своих картин я никогда не волновался - я не жадный. Вообще, к жизненным проблемам надо относиться философски: случилось, прошло - и вперед, если возможно. Оглядываться и страдать не имеет никакого смысла. Так что из-за картин, которые писались всю жизнь (а это, надо сказать, очень тяжелый труд, если кто понимает), - об этом совершенно нет никаких переживаний.

РГ: Но Вы их помните?

Брусиловский: 98 процентов не помню, только кое-что. Помню, как работал, чего хотел, что смог... Ты не красишь и не представляешь, какое наслаждение испачкать холст. На вопрос, почему ты красишь картины, невозможно ответить: случилось так в твоей жизни, и все.

РГ: И часто замысел совпадал с конечным результатом?

Брусиловский: Никогда не совпадал. По этому поводу существует много легенд. Говорят, что Суриков увидел ворону на снегу - и написал "Боярыню Морозову". Все это байки. Иному художнику может померещиться, что он может написать картину - белое на белом, а начнет писать, и только кляксы наставит... Нет, старые мастера так и работали: делали грамотный эскиз, пунктуально и гениально раскрашивали его от линии до линии. А современный художник начинает мазать, а потом его рука ведет туда, куда ему и не хочется...

Когда я учился в Ленинградском институте живописи, был у меня дружок Виктор Голявкин. Он спрашивал: "Миш, ты знаешь, что такое живопись?" - "Да вроде говорят, что борьба теплого с холодным". - "Чушь! Картина должна иметь вес - тогда это живопись: упала тебе на голову картина - и убила!"

РГ: С Вашей картиной "Совхоз Голубковский" до убийства не дошло, но с трибуны ее осудил секретарь обкома Ельцин.

Брусиловский: Так ему же потом письмо прислали, что зря художника обидел, и как-то вся эта история рассосалась. Нам тогда хотелось заработать, и нас послали в совхоз. Две недели мы сидели там без дела, потому что председатель никак не мог нас принять. Я должен был писать свиней, а для этого - получить пропуск на свиноферму. К свиньям художников без пропусков не пускали. Наконец, председатель повез нас на беседу. Завез нас на поляну, к громадному стогу - в полкилометра длиной, а на поляне человек двести колхозников, скатерть, водка, картошка и прочие радости. Мы там до вечера пили-ели с председателем, пока его не увезли. Потом он три дня болел, но проникся к нам любовью и уважением и выдал пропуск. Мне разрешили срисовать самую главную свинью Ударницу, у которой было 150 детей-свинок. Я с нее набросочек сделал. Но картинку сделал немножко другую.

Гонорар я за нее получил. Тогда, в основном, мы зарабатывали мозаиками и росписями. Во всех колхозах и совхозах вокруг города Свердловска мы с Геной Мосиным делали изображения вождей и колхозников, не представляющие абсолютно никакой художественной ценности. Мы их делали неправильно - старались, чтобы вожди были похожи на вождей.

Да что мы! Тогда были художники, которые назывались сухачи. Знаешь, что это? На всех праздниках носили одноразовые портреты вождей, написанные по простынке краской, которая просто растиралось сухой кистью.

У нас был совершенно гениальный в этом плане художник Зюмбилов, который мог за раз, по памяти, написать два больших портрета. Скажем, к празднику ему надо было написать шесть портретов. У него в мастерской было шесть углов, он в каждый ставил по бутылке водки и полотну. К нему приводили милиционера, потому что он один пить не мог... И к утру все портреты были готовы. Милиционера увозили на машине, потому ходить он уже не мог, а Зюмбилов спокойно шел домой. Такая была художественная выучка - просто фантастика.

Потом Зюмбилов на аэродроме писал портреты Иосифа Виссарионовича - 200 на 400 метров, которые над городом поднимали на дирижабле. Ездил на машине по полотну, писал, конечно, по клеткам. Ошибиться на две клетки нельзя - расстреляют тут же, на машине.

РГ: Почему Вы не пошли таким путем?

Брусиловский: Я шел другим путем - верной дорогой. Тогда было счастливое время для художников, не то что сейчас, при этом капитализме с волчьим оскалом. Сейчас мало кто художниками интересуется, но раньше, по крайней мере, ими интересовалось КГБ. Никому большого вреда художники не делали, красили картинки, их воспитывали обкомы, горкомы. Были большие заказы, и кто хотел - зарабатывал хорошо. И была молодость, когда все проблемы проще. Хотя сейчас, в этом возрасте, тоже хорошо - потому что вообще никаких проблем нет.

РГ: Почему Вы после института не вернулись в Киев, а поехали на Урал?

Брусиловский: В Киеве - прекрасном самом по себе городе - художнику сложно. Когда я кончил институт, думал: да я уеду в Магадан - но только не в Киев.

После школы я помогал парализованному художнику. У него была репродукция портрета Иосифа Виссарионовича с огромным количеством печатей, и для выживания ему позволено было делать копии - не чаще, чем раз в два месяца. Он лежал в постели, я красил, а он командовал: "Миша, правее! Миша, левее! Сюда чуть-чуть больше красного!" Потом я эти копии сдавал худсовету. Это был Олимп: в огромном зале полукругом сидели 20 хлопцев в вышитых рубахах, к ним стояла очередь из стариков, которые сдавали копии. Все они стояли, понурив голову, потому что смотреть в глаза этим людям - это вызов. Меня научил: "Миша, голову до долу, очи до долу! Антисемиты страшные - это ж Украина"...

РГ: У Вас было тяжелое детство?

Брусиловский: Счастливое. Мы были здоровые и веселые. Ну и что, что сапоги чистили: работа была, за которую очень прилично платили.

Мы с тетушкой приехали в Киев, который только что взяли, в 43-ем. Солдаты уже ушли, а за армией шли бандиты - и они заняли город. Вокзальной площадью правил мой бандит Кот - двухметровый красавец с фиксами. Мы, человек 15 огольцов, там работали - чистили сапоги. Ящички, бархатки... Ставит офицер ногу, ему штанишки-то запачкать нельзя, красивой бархаткой их замотаешь - и чистишь сапоги, чтобы солнышко в них сверкало. Денег офицеры давали, не считая. Мы их отдавали этому бандюге Коту, и он немножко нам возвращал. Хлеб дорогущий был, я покупал две буханки, приходил во двор и раздавал - это праздник был. Так что я в какой-то степени занимался благотворительной деятельностью.

Этот Кот, когда я его портрет нарисовал, привел меня в интернат для одаренных детей. Благообразный седоватый дядечка нам сказал, что конкурс уже прошел, всех распределили, коек нет. А Кот подошел к столу, вытащил кучу мятых денег: отвечаешь, говорит, за него, - повернулся и ушел. Дядечка деньги взял, коечку мне нашел. Хороший он был, заставлял нас рамочки красивые рисовать. А потом я поступил в школу. А потом... Хорошее тогда время было.

РГ: А сейчас?

Брусиловский: Сейчас страшнее. В то время между людьми не было таких непробиваемых стен, которые существуют сегодня, когда есть богатые и бедные, которые "не сойдутся вовек". Тогда чисто человеческие взаимоотношения были другие. А время, в котором мы сейчас, в этом смысле очень странное.

Время вообще вещь противная и удивительная. Когда ты молодой, кажется, что впереди много интересного, что ты много что сделаешь. И вдруг неожиданно и незаметно ты понимаешь, что ничего уже не случится, что уже все было и все прошло, что, слава Богу, тебя терпят, что ты никому или мало кому нужен... И в этом, кстати, большая прелесть.

Сейчас я, слава Богу, не работаю - выставку готовлю, которую мне сделали за то, что я стал старый. Неловко: уже памятник нам поставили, а мы все еще ходим по этой земле. Безобразие! Все уже ушли, только мы задержались.

Мой возраст - время покоя, а не время каких-то телодвижений и суеты. Время собирать камни. Хотя нет, пусть они остаются на своем месте.

Справка "РГ"

Миша Шаевич Брусиловский - заслуженный художник России, лауреат премии имени Г.С.Мосина, премии губернатора Свердловской области (2001).

Миша Шаевич родился в Киеве. В войну семью эвакуировали в Троицк. Обратно в Киев Миша вернулся через две недели после ухода Красной армии, беспризорничал, пока не попал в интернат для одаренных детей. В 1953-ем отправился в Москву "хоронить Сталина", до столицы добрался поездом, привязавшись под вагоном. Год проработал на ВДНХ художником-оформителем, после чего поехал поступать в Ленинград. В 1959-ом окончил графическое отделение Ленинградского института живописи имени Репина. По распределению поехал в Свердловск. Тогда этот город остро нуждался в дипломированных художниках: во всяком случае, "свежим" выпускникам сразу обещали работу в издательстве и мастерскую - как раз тем, в чем нуждается всякий станковый живописец. Молодой специалист получил мастерскую площадью два на четыре метра, преподавал в художественном училище и писал картины.

https://www.сайт/2016-11-03/o_zhizni_i_tvorchestve_hudozhnika_mishi_brusilovskogo_umershego_segodnya_v_ekaterinburge

«В одном ряду с Пикассо и Матиссом»

О жизни и творчестве художника Миши Брусиловского, умершего сегодня в Екатеринбурге

Миша Брусиловский«Областная газета»

В Екатеринбурге сегодня, 3 ноября, от онкологического заболевания умер художник Миша Брусиловский. Ему было 85 лет. сайт вспоминает жизнь и творческий путь Брусиловского, который входит в топ-50 самых дорогих российских художников и по праву считается мастером мирового уровня.

В Свердловске Миша Брусиловский оказался в 1959 году. Через пару лет он выставился в местном Доме художника - в честь собственного тридцатилетия. Картины, представленные на свердловском дебюте, были академическими, но выставку все равно не одобрили - говорили, что он приехал уже зараженным, покрытым «тленом формотворчества». Об этом Миша Брусиловский рассказывает в фильме Бориса Шапиро «Миша и друзья». Это было время борьбы с формализмом - в том числе и в Свердловске: здесь ее осуществлял художник-график и председатель местного Союза художников Александр Вязников. Прикрывался он словами о том, что в плане творческих методов «искать надо, но очень осторожно».

Академизму Мишу Брусиловского учили сначала в Киеве - в художественной школе Шевченко, потом - в Ленинграде, в Институте живописи Репина. Здесь стоит оговориться, что теперь уже «Почетный гражданин Свердловской области» родился в Киеве. В 1943-м, оставшись без отца, который погиб на фронте, и матери, уехавшей с Мишиным братом в Магадан, он оказался беспризорником. Зарабатывал тем, что чистил обувь прохожим на привокзальной площади, часть выручки отдавал местному авторитету - Коту. Однажды, помимо денег, двенадцатилетний Миша передал Коту и нарисованный собственноручно портрет. Тому понравилось, и он устроил Мишу в интернат для одаренных детей.

Брусиловский, возможно, остался бы в Киеве, но поступить в местный художественный институт было сложно из-за его еврейского происхождения: квота на поступление - один еврей в год, и она уже была занята сыном какого-то крупного начальника. Учиться Миша уехал в Ленинград - в Институт живописи. А там, несмотря на пропитанное идеологией время, преподавали люди довольно вольнодумные, не затачивающие молодых художников исключительно на соцреализм. В Свердловске Миша Брусиловский оказался по распределению после учебы, здесь он впервые основательно шагнул к антисоветскому, иначе - к антиканоническому.

Совместно с другом Геннадием Мосиным, уральским художником европейского уровня («если бы здесь что-нибудь соображали, сделали бы ему мемориальную комнату», - рассказывает Брусиловский о нем порталу «КультурМультур»), он создает нашумевшую тогда картину «1918 год». С нее, по словам специалиста по искусству Урала XX века Евгения Алексеева, и начинается развитие неофициального уральского искусства. Споры вызывало то, что Ленин, изображенный на красной трибуне, оказался не таким, каким привык его видеть советский зритель. Он «должен был быть добрым, душкой» - рассказывает Миша Шаевич «Областной газете», - но на картине Мосина и Брусиловского оказался жестким, решительным, способным на все ради своих целей - абсолютно антиканоническим.

При этом картины Брусиловского не были политически заряженными, что в определенной степени разочаровало тогдашний уральский андеграунд: после шума вокруг «1918» там ожидали продолжения - борьбу. Но боролись с соцреализмом не всегда откровенно политически. Иной способ был в том, чтобы демонстративно отказаться от эстетики соцреализма в пользу мистики авангарда или символизма (об этом рассказывает арт-критик Екатерина Андреева в книге «Постмодернизм»). В этом смысле основным путем художников 60-х была работа с формой - ее искажение и деформация. Поэтому и в картинах Миши Брусиловского сюжет (библейский ли, мифологический ли или антивоенный) - лишь способ взаимодействовать с формой, решать тем самым узкопрофессиональные художественные проблемы, давая зрителю широкое поле для интерпретаций; не просто изображать привычную действительность, но передавать свое внутреннее видение этой действительности. По поводу творчества Миши Брусиловского известно высказывание хранителя музея Прадо в Мадриде Хуана Фернандеса: «[он] явил родине и миру невиданный каскад трансформаций формы и крика цвета, что смело ставит его в ряд с такими явлениями нашего времени, как П. Пикассо, Х. Миро, А. Матисс».

urpur.ru

Вплоть до перестройки картины Миши Брусиловского - и единоличные, как «Театр Аркадия Райкина», и созданные совместно с Мосиным - как «Красные командиры времен Гражданской войны на Урале», - оставались «вредными для советского изобразительного искусства», в частности, таковыми их назвал Борис Ельцин, еще будучи первым секретарем Свердловского обкома партии. Первый шаг к известности за границей Миша Шаевич делает ближе к девяностым: организовать выставку в Париже его приглашает известный французский коллекционер Гарик Басмаджян. Афиши с репродукцией картины Брусиловского «Агрессия», развешанные в публичных местах, парижане моментально расхватали. Для галериста это стало знаком успеха предстоящей выставки. И она действительно оказалась успешной - во французской прессе Миша Брусиловский занял место в ряду с такими советскими художниками, как Эрик Булатов или Илья Кабаков. Правда, на открытии выставки самого галериста не было - Гарик Басмаджян уехал в СССР по приглашению советского Минкульта и пропал. Исчез из своего номера в гостинице «Россия». Относительно недавно (в 2014 году) в Париже возобновили расследование по этому поводу - его итоги могут повлиять на то, будет ли отдана коллекция Басмаджяна его близким родственникам или нет, пока она остается в запасниках Эрмитажа. После исчезновения французского галериста сотрудничество Миши Брусиловского с его галерей было приостановлено, правда, это никак не повлияло на растущую мировую известность художника.

Сегодня она подкреплена тем, что Миша Шаевич входил в топ-50 самых дорогих российских художников (из ныне живущих; по данным издания «The Art Newspaper Russia»). В 2006 году его картина «Футбол» была продана за 108 тысяч фунтов стерлингов, иначе - по актуальному курсу: около 8 миллионов рублей. Правда, эти деньги достались не художнику лично - в свое время Брусиловский продал эту картину какому-то коллекционеру, и уже от него, спустя годы, она ушла за столь крупную сумму, правда, безусловно, это повлияло на рейтинг Брусиловского на рынке искусства. Еще до этой продажи ранний вариант картины «Футбол» Миша Брусиловский подарил Евгению Ройзману. Об этом на открытии екатеринбургской выставки художника в 2011 году рассказал Евгений Вадимович: «Мне на самом деле повезло - мне Миша Шаевич картинки дарил». Это собрание картин Евгений Ройзман теперь намерен передать в музей Миши Брусиловского, его планируют открыть в Екатеринбурге до конца этого года.

Не только у картины «Футбол» есть несколько вариантов. Такая история с повторением сюжета встречается у Миши Брусиловского и в серии «Красная Шапочка» или, к примеру, в серии, которую можно назвать «реквием» по погибшим в годы войны. Но повторяется всякий раз лишь сюжет, сама форма, с помощью которой Миша Шаевич ведет художественное размышление по уже знакомому поводу, всегда нова, это новое решение профессиональных задач художника. На бытовые вопросы о том, что значит та или иная картина или тот или иной ее вариант, Миша Брусиловский обычно не отвечает, точнее - говорит, что готов послушать интерпретации зрителей. Еще большей загадкой насыщает он свой творческий метод в фильме Бориса Шапиро, рассказывая о том, что художника ведет его рука - ведет в неизвестном направлении, а голова при этом «очень сильно отстает от руки художника». Таким новым способом, очередной импровизацией он мог продолжить серию-«реквием»: к картинам «Пьета жертвам войны», «Реквием», «Освенцим» добавилась бы и работа, посвященная Бабьему Яру - памяти расстрелянным мирным жителям, главным образом евреям украинского происхождения. Эскиз он сделал. Но саму работу не успел - на нее уже не хватило энергии. В интервью «Областной газете» Миша Брусиловский рассказывает, что хотел сделать эту картину не страшной, а возвышенной: «как торжественную мессу; это была бы белая картина с композициями из цветных ангелов». Он говорит и о том, что она получилась бы красивой, а это, возможно, потому, что трагедия Бабьего Яра связана с Брусиловским лично. Туда уехала его троюродная сестра, и была расстреляна - немцам ее сдал бывший сосед по квартире.

О значимости Миши Брусиловского как художника для свердловской творческой среды рассказывает его близкий друг художник-график Виталий Волович. В уже обозначенном фильме Бориса Шапиро он говорит о том, что творчество Миши Шаевича было как дрожжи: «Каждый раз после того, как мы приходили в его мастерскую, рождалась какая-то особая смелость и мы находили силы в том, чтобы и в своей работе пытаться быть независимыми и исходить только из того, что кажется тебе как художнику [важным и значимым]». Будучи таковым для художников-друзей, Брусиловский сам считал это свое окружение основополагающим для творчества - для того чтобы стать художником, обязательно нужно иметь друзей. В частности, два его близких друга - Виталий Волович и Герман Метелев - сопровождают его скульптурное воплощение в композиции «Горожане. Разговор» - что стоит в екатеринбургском сквере. Она видна из окна квартиры Миши Шаевича и смущает его, по словам художника - памятник Брусиловскому можно было сделать и посмешнее.

Открывает выставку Юлия Крутеева, галерея "АРТптица":

Миша Шаевич:"А я 90% работ просто не помню, это было очень давно":

Миша Шаевич:"Я смотрю..Не огорчаюсь. Как хорошо я работал когда-то. Еще такое количество картинок сделал...Это ведь просто удивительно":

Евгений Ройзман: "Миша Шаевич, вопрос у меня, только открытым текстом, по-настоящему, - советская власть плюс была художникам?":

Юлия Крутеева:"Какая первая картина Брусиловского попала тебе в руки и при каких обстоятельствах?":

Евгений Ройзман: "Для специалистов Брусиловский крупнейший русский художник второй половины 20-го века".
Из зала:"Можно добавить? И первой половины 21-го":

Евгений Ройзман: "Как Витя Махотин говорил - Это уж, извини, как получится":

Юлия Крутеева: "Какому внутреннему вопросу подчинено твое собирательство картин?":

Евгений Ройзман:"И я увидел вот эту картинку с гимнастками, это настолько серьезная работа. И вот она мне не давала покоя":

Миша Шаевич: "Хотя это было уже как бы повторением, но, это была во многом импровизация, это другая картина":

Евгений Ройзман: "Общество железных дорог предложило местным купцам сделать железную дорогу до Ирбита. На что местные купцы сказали..":

Миша Шаевич: "Не существует элементарного художественного уровня, и делаются такие выставки, что туда приходишь и думаешь:"Ну ладно, слава Богу, что он нашел спонсора":

Из зала: "А можно Вас попросить - похвалите осторожно наивных художников":

Миша Шаевич: "А собраний тогда было очень много и часто...":

Миша Шаевич: " Мы с Витей уже патриархи, поэтому у нас такая вот ситуация, что мы старше всех..":

Миша Шаевич: "Ну случилось и случилось. Не надо об этом ни жалеть, ни переживать..Надо работать себе спокойно и весело":

Миша Шаевич про вступление в партию:"Я сказал, что подвержен коррупции, поэтому лучше этого не делать":

Евгений Ройзман: "Вы можете перечислить для присутствующих мощных настоящих художников..":

Миша Шаевич:"Мы тогда были как бы молодёжь...":

Юлия Крутеева: "Что побуждает художника рисовать автопортреты?":

Миша Шаевич рисует автографы:

Чудо летящего карандаша.

.
Миша Брусиловский родился 7 мая 1931 года в Киеве. С 1944 по 1945 год учился в Киевском художественном интернате для одарённых детей, затем перешёл в Киевскую художественную школу имени Т.Г.Шевченко, где проучился до 1952 года.
В 1953 году Миша Шаевич Брусиловский некоторое время работал художником-оформителем на ВДНХ, а затем поступил в АХ СССР (ИнЖСА).
В 1959 году Шаевич закончил учиться в институте и переехал в Свердловск, начал принимать участие в художественных выставках и начал работать учителем рисунка в Свердловском художественном училище имени И.Д.Шадра.
В 1963 году Брусиловский совместно с художником Геннадием Сидоровичем Мосиным (1930-1982) написал картину "1918-й", изображающую и других политических деятелей того времени (1918-й год) в довольно мрачном виде. По признанию Брусиловского, данная картина была изначально написана с целью "насолить" (1910-1968), бывшему в то время Первым секретарём правления и имевшим собственное видение того, как следует изображать Ленина в искусстве и добивающимся того, чтобы остальные художники придерживались того же видения.
Несмотря на попытки Серова запретить картину ещё на стадии создания, полотно "1918-й" всё таки попало на несколько крупных московских выставок, чему способствовало то, что художникам Мосину и Брусиловскому стала оказывать поддержку скульптор (1906-1971), в то время секретарь , стремящаяся к посту Первого секретаря, но проигравшая Серову.
По сути, художники Г.С.Мосин и М.Ш.Брусиловский стали мелкими инструментами внутренней борьбы руководителей Союза художников, а по итогам "войнушки", Миша Брусиловский был занесен в "чёрный список" художников, с которыми власти страны не сотрудничали. Вообще, сам факт написания картины с целью задеть определённого человека вызывает недоумение, так как по ходу своей жизни Брусиловский неоднократно заявлял: "Мне просто хотелось делать картины. У меня никогда не было амбиций: прославиться или сделаться великим". Если так хотелось быть "просто художником", то зачем надо было лезть в дрязги Союза художников, писать намеренно провокационные картины?..
Удивляет и другой эпизод из жизни Миши Шаевича Брусиловского, о том, как он поступил в Киевский художественный интернат для одарённых детей. Согласно жизнеописанию Брусиловского, через полгода после освобождения Киева от фашистских войск, мальчик вместе с братом и матерью вернулся в город, а спустя некоторое время примкнул к группе привокзальных мальчишек, занимающихся чисткой обуви.
Каждый вечер некий парень по кличке "Кот" забирал у детей большую часть прибыли, якобы он был связан с местными криминальными структурами. Однажды, ко дню рождения "Кота" тринадцатилетний Брусиловский нарисовал цветными карандашами портрет бандита.
"Кот" забрал рисунок себе, а спустя несколько дней привёл к вокзалу другого мальчика, заменившего Мишу Брусиловского. Представитель киевского бандитизма отвёл юного художника к директору Киевского художественного интерната для одарённых детей, которого взяткой и угрозами принудил взять маленького Мишу на обучение.
Наиболее вероятно, что вся эта данная история была выдумана для очернения : дескать, ребёнок был вынужден с раннего детства работать на бандитов. Это вполне укладывается в то, что в период 1960-1990 гг. Брусиловский активно работал в жанре антисоветской живописи и поддерживался западными СМИ. "Мне просто хотелось писать картины", говорил при жизни художник Миша Брусиловский, но забывал уточнить, что ему хотелось писать политически-ангажированные картины.
Миша Шаевич Брусиловский скончался 3 ноября 2016 года в , после затяжной онкологической болезни.

Биография

Миша Шаевич родился в Киеве. В войну семью эвакуировали в Троицк. Обратно в Киев Миша вернулся через две недели после ухода Красной армии, беспризорничал, пока не попал в интернат для одаренных детей.

В 1952 г. окончил Киевскую художественную школу им. Т. Г. Шевченко. Работал в Москве на ВДНХ художником-оформителем, после чего поехал поступать в Ленинград. В 1959-ом окончил графическое отделение Ленинградского института живописи имени Репина. По распределению поехал в Свердловск.

В 1960-х сотрудничал с живописцем Г. С. Мосиным, с которым была написана картина «1918-й» (1963-65), ставшая явлением советской живописи и экспонировавшаяся в Москве и Италии.

Значительный цикл произведений создан художником по евангельским мотивам: «Распятие», «Пётр и петух», «Хождение по водам», «Христос в Гефсиманском саду», «Несение креста», «Бегство в Египет», «Тайная вечеря» - картины, написанные в разные годы, выполнены в одной стилистической манере.

М. Брусиловский работает в различных жанрах: портрет, большие многофигурные композиции, натюрморты, декоративная живопись.

Произведения М. Брусиловского находятся в музеях и частных коллекциях в России, Франции, Германии, Австрии, Англии, Израиле, Швейцарии, США.

В 2008 году М.Брусиловскому был установлен памятник «Горожане. Разговор» в Екатеринбурге, где он запечатлен вместе с коллегами Германом Метелевым, Виталием Воловичем.