Рассказываем, как по-разному интерпретируют знаменитый балет «Весна священная» современные хореографы.
«Весна священная» в постановке Саши Вальц
Это был год рискованных экспериментов. 1913 год в Париже. Бескомпромиссный и доходящий до жестокости в достижении поставленной перед собой цели, самый знаменитый в истории импресарио Сергей Дягилев оказывается на грани краха. Разрыв с Фокиным, автором самых коммерчески успешных балетов антрепризы – «Шахерезада », «Призрак розы», «Половецкие пляски» – побуждает Дягилева к решительному жесту. Логика действий подсказывала искать мира с Фокиным. Но, словно повинуясь своему же бессмертному завету «удиви меня», Дягилев сам снова и снова продолжал удивлять всех вокруг. Сделать ставку на Нижинского было сущим безумием – непрофессиональный хореограф, на репетиции ему требовалось значительно больше времени, да и стиль его хореографии был уж слишком новаторским для того времени. Но идти на поводу у публики было не в стиле Дягилева. Это он был тем, за кем публика должны была идти: «Если не мы будем диктовать ей законы, то кто?».
Задача была не меньше, чем совершить революцию в искусстве. Революция случилась, но значительно позже. Премьера «Весны священной» в театре Елисейских полей, которая должна была ознаменовать новый поворот в деятельности компании Дягилева, ознаменовала новый поворот в искусстве вообще. А может, даже и не только в искусстве, но и в образе мышления людей, их новый взгляд на мир.
«Весна священная» была детищем своего безумного века, которое впитало в себя и язычество как источник творчества, и, главное, вывело на поверхность то, что жестокость и насилие – это неотъемлемые свойства человеческой природы. Человеческое жертвоприношение стало главным сюжетом не только «Весны священной», но и всего ХХ века. Но какое значение будет иметь этот спектакль впоследствии, ни одному из четырех его гениальных создателей (Дягилев, Нижинский, Стравинский, Рерих) так и не посчастливилось узнать.
«Весна священная», Joffrey Ballet, 1987
Что это – успех или провал? Провал в тот день, когда «Весна» явилась своей первой публике. Оглушительный, убийственный провал. И ошеломляющий успех, который мы можем наблюдать на расстоянии уже больше века.
«Весна» не имеет сюжета в привычном понимании этого слова. Это набор групповых сцен, которые отсылают нас к обрядам древних славян. Главный из них – ритуал торжественного жертвоприношения богу весны.
Нужно принять во внимание и то, что если о костюмах и декорациях Рериха мы имеем полное представление, то о самой хореографии можно строить лишь догадки. Мир «Весны священной» стал органичным продолжением живописного творчества Рериха. К этим темам он обращался не раз. Сокрушительная мощь и ликующая красота Древней Руси отразилась и в его картинах «Каменный век», «Человечьи праотцы». Сохранились и эскизы Рериха к спектаклю. Но скандальный флер вокруг постановки практически не оставил места в рецензиях для описания самого танца. Акценты не на па, а на жесты, пластика с отпечатком первобытной эпохи, похожая на животную, обилия массовых сцен. Вывернутые руки и ноги, угловатые движения, напоминающие судороги. Как это было далеко от грациозных красивостей Фокина.
Все напряженно и скованно – для передачи экспрессии. Но главное – полное соответствие музыке Стравинского. Ни намека на привычную организованность классического танца и музыки, решительный уход от прежних канонов. Уютное и привычное убежище гармонии было покинуто.
Балет вышел непредсказуемый, как сам Нижинский, и так же балансирующий на грани двух миров. Дягилев ожидал, что жажда новых течений в искусстве прогрессивной парижской публики победит. Ожидание оправдалось после, когда этот свежий воздух «Весны священной» стали жадно глотать все современные хореографы. «Весна» разрушила все старые формы, чтобы из этого хаоса потом родились новые.
Со дня премьеры, 29 мая 1913 г., балет получил более двухсот интерпретаций. И в XXI веке его продолжают ставить, старые версии уходят в историю, новые появляются. Бесконечная череда смены смерти и жизни. В этом и состоит суть жертвоприношения – смерть во имя будущей жизни.
Многообразие различных версий балета, возможно, возникло еще и потому, что о нем ничего долгое время не было известно. Но была волнующая легенда, которая, конечно, не могла оставить равнодушным любого хореографа. Тот факт, что хореографический текст был фактически утерян, одновременно давал и неограниченную свободу в хореографическом самовыражении.
« Весна священная», постановка Мориса Бежара
Бежаровский балет 1959 года, по его же словам, простой и сильный, как сама жизнь на первый план вывела образы подсознательного. Он отразил в пластике те импульсы, которые современным человеком не осознаются, но, тем не менее, оказывают влияние на всю его жизнь. Это все те же образы-воспоминания, зашитые в наши гены и доставшиеся от прародителей.
Морис Бежар не только обратился к прошлому, но и взглянул в сегодняшний день, представив на сцене своего рода эволюцию человечества. Может, в этом и есть современный человек, где пламя первобытных страстей подчиняется идеальной геометрической выстроенности пластики, где стихия поминутно борется с разумом. Смерти у Бежара в финале нет. Совершен лишь очередной виток в истории человечества. Бежаровская «Весна» из всех постановок более наглядно показывает, как ушли от «атанцевальности» Нижинского. Со временем даже лишенная гармонии музыка Стравинского и дикая, исступленная пластика Нижинского постепенно стали наполняться красивыми жестами.
Отрывки из постановки Мориса Бежара «Весна священная»
« Весна священная», постановка Пины Бауш
Свою версию «Весны священной» в 1975 г. предложила вуппертальская небожительница Пина Бауш. Как и все после Нижинского, она отвергает любые народные фольклорные ассоциации. Но возвращает балет к концепции обряда, к его жестокости. К теме доминирования сильных над слабыми, пронизывающими все существование персонажей страху и насилию. Они заложники окружающей их агрессии и жестокости. Мокрая земля под ногами танцовщиков – определяющая метафора в этой постановке, говорящая о цикличности всего живого, в том числе и человека, каждый из которых найдет в этой земле свой покой.
Важная часть спектакля – долгий выбор жертвы, продолжительность которого до предела взвинчивает напряжение и нагоняет саспенс. Балет не о возрождении жизни, но о смерти, о ее роковой неизбежности и ужасе ее ожидания. Бауш возвращает этой балетной партитуре ощущение сакрального и архаичного, которое, как известно, органично связано с природой самого танца как одного из самых древних ритуалов. Как и у Нижинского экстатическая пляска Избранницы заканчивается смертью.
«Весна священная» в постановке Пины Бауш
« Весна священная», постановка Анжелена Прельжокажа
Анжелен Прельжокаж в своей постановке 2001 г. сбивает привычный электрический разряд финала и, доведя историю до точки, дает ей продолжение – жертва не умирает, а просыпается после всех событий в одиночестве и в состоянии потерянности.
Для Прельжокажа, который прославился как самый чувственный из хореографов, «Весна священная» стала очень благодатным материалом, чтобы использовать и классическую технику, заметно добавив ей экспрессии, и для того, чтобы исследовать самые интимные начала человеческой психики. Движения человеческого тела у Прельжокажа – это не что иное, как отражения его внутреннего мира. Тело и мысли находятся в неразрывной связи. И пластика хореографа – это то, как человек реагирует на окружающий мир, его отношение с ним. Постановка становится картиной, как человеческая естественность оказывается погребенной под слоем современной цивилизации.
«Весна священная», постановка Уве Шольца
«Весна священная» в постановке Уве Шольца
Отдельно стоит остановиться на версии «Весны священной» Уве Шольца в Лейпцигской опере. В 2003 году он выпустил спектакль, который фактически объединяет сразу две версии «Весны».
Первая часть – это версия самого композитора для двух фортепьяно. На сцене только один танцовщик и видео, которое проецируется позади и по обе стороны от него. Танцовщик появляется из рояля, что автоматически переводит в разряд постановок о творцах, создателях искусства, артистической судьбе. И выглядит она вполне автобиографичной. Сложно к чему-либо еще отнести постановку, зная трагическую судьбу Уве Шольца, и видя, с каким явно личностным отношением переживается борьба героя с царящим вокруг хаосом, человеческим и профессиональным. Весь мир становится ему враждебным, и искусство становится единственным средством выживания.
Вторая часть – уже полная оркестровая партитура Стравинского. В целом сюжетный костяк остается оригинальным, но Шольц дает иную интерпретацию финала. Его Избранница не затанцовывает себя до смерти. Она хватается за петлю рукой и возносится ввысь. Очень емкая метафора. Она возвышается над всеми правилами и устоями, которые в конечном итоге приводят к неоправданной жестокости. Возносится ввысь и буквально физически, и морально, что можно считать духовным преображением.
« Весна священная», постановка Патрика де Бана
Более поздние постановки «Весны священной» приобретают и социальный окрас. Выходец из Германии Патрик де Бана создал свою версию в Новосибирском театре оперы и балета в 2013 г.
На поле сражения, которое я избрал для себя - в жизни танца - я дал танцовщикам то, на что они имели право. Я ничего не оставил от женоподобного и салонного танцовщика. Я вернул лебедям их пол - пол Зевса...
Что у меня было до того, как я встретил Донна? Я поставил три балета, которые мне важны и сегодня - "Симфонию для одного человека", "Весну Священную" и "Болеро". Без Донна я бы никогда не сочинил...
Морис Бежар стал легендой давно. Поставленный им в 1959-м году балет "Весна священная" потряс не только мир классического танца, но вообще весь мир. Бежар, подобно сказочному магу, вырвал балет из академического плена, очистил его от пыли веков и подарил миллионам зрителей танец, бурлящий энергией, чувственностью, танец, в котором особое положение занимает танцовщики.
Мальчишеский хоровод
В отличие от классического балетного спектакля, где царят балерины, в спектаклях Бежара, как когда-то это было и в антрепризе Сергея Дягилева, властвуют танцовщики. Юные, хрупкие, гибкие, как лоза, с поющими руками, мускулистым торсом, тонкой талией и горящими глазами.
Сам Морис Бежар говорит, что любит отождествлять себя и отождествляет полнее, радостнее с танцовщиком, а не с танцовщицей. "На поле сражения, которое я избрал для себя - в жизни танца - я дал танцовщикам то, на что они имели право. Я ничего не оставил от женоподобного и салонного танцовщика. Я вернул лебедям их пол - пол Зевса, соблазнившего Леду". Однако с Зевсом все не так просто. Леду-то он, конечно, соблазнил, но совершил и другой хороший подвиг. Превратившись в орла (по другой версии - послав орла), похитил сына троянского царя, необычайной красоты юношу Ганимеда, вознес его на Олимп и сделал виночерпием. Так, что Леда с Зевсом отдельно, а мальчики Бежара отдельно. В балетах мастера эти мальчики предстают во всей своей юной соблазнительности и изысканной пластичности. Их тела то разрывают сценическое пространство подобно молниям, то кружатся в неистовом, дионисийском хороводе, выплескивая в зал молодую энергию тел, то, на мгновение замерев, трепещут, как кипарисы от дуновения легкого ветерка.
Ничего женоподобного или салонного в них нет, тут можно согласиться с Бежаром, но что до пола Зевса, то не получается. Эти мальчики еще и сами не понимают, кто они и кем станут, возможно, мужчинами, но скорее всего у них несколько иное будущее.
Но это не значит, что в своем творчестве Морис Бежар вдохновляется только танцовщиками. Он работает и с выдающимися балеринами, создавая для них уникальные спектакли и миниатюры.
По совету врача
Хорхе Донн. "Петрушка"
"Я - лоскутное одеяло. Я весь из маленьких кусочков, кусочков, оторванных мною от всех, кого жизнь поставила на моем пути. Я играл в Мальчик-с-пальчик шиворот-навыворот: Камешки были разбросаны передо мной, я их только подобрал, и продолжаю это делать до сих пор". "Только подобрал" - как просто Бежар говорит о себе и своем творчестве. А ведь его "лоскутное одеяло" - это около двухсот балетов, десять оперных спектаклей, несколько пьес, пять книг, кино и видеофильмы.
Сын известного французского философа Гастона Берже, Морис, взявший впоследствии сценический псевдоним Бежар, родился 1 января 1927 года в Марселе. Среди его дальних предков - выходцы из Сенегала. "Я и сегодня, - вспоминает Бежар, - продолжаю гордиться своим африканским происхождением. Уверен, что африканская кровь сыграла определяющую роль в момент, когда я начал танцевать..." А танцем Морис начал заниматься в тринадцать лет по совету... врача. Впрочем, врач посоветовал сначала, чтобы болезненный и слабый ребенок занялся спортом, но, услышав от родителей о его страстном увлечении театром, подумав, рекомендовал классический танец. Начав им заниматься в 1941 году, через три года Морис уже дебютирует в труппе Марсельской оперы.
Акт священного совокупления
Многие биографы Бежара вспоминают, как в 1950 году в холодной, неуютной комнате, которую снимал в ту пору перебравшийся в Париж из родного Марселя молодой Бежар, собралось несколько его друзей. Неожиданно для всех Морис произносит: "Танец - это искусство ХХ века". Тогда, вспоминает Бежар, слова эти привели его друзей в полное смятение: разрушенная послевоенная Европа никак не располагала к подобным прогнозам. Но он был убежден, что балетное искусство стоит на пороге нового невиданного взлета. И ждать этого оставалось совсем немного, как и того успеха, что обрушится на самого Бежара. 1959 год стал годом судьбы Мориса Бежара. Его труппа "Балле-театр де Пари", созданная в 1957 году, оказалась в трудном финансовом положении. И в этот момент Бежар получает от Мориса Юисмана, только что назначенного директором брюссельского "Театр де ла Монне", предложение осуществить постановку "Весны священной". Специально для нее формируется труппа. На репетиции отводится всего три недели. Бежар видит в музыке Стравинского историю возникновения человеческой любви - от первого, робкого порыва к бешеному, плотскому, животному пламени чувств. Ежедневно, с утра до вечера Бежар слушает "Весну". Он сразу же отказывается от либретто Стравинского, считая, что весна не имеет ничего общего с русскими старцами, к тому же ему совсем не хотелось заканчивать балет смертью, и по личным причинам, и потому, что в музыке ему слышалось совсем иное. Хореограф закрывал глаза и думал о весне, о той стихийной силе, которая пробуждает повсюду жизнь. И хочет сделать балет, где расскажет историю пары, не какой-то особой пары, но пары вообще, пары как таковой.
Репетиции шли трудно. Танцовщики плохо понимали, чего от них добивается Бежар. А ему нужны были "животы и выгнутые спины, тела, изломанные любовью". Бежар твердил себе: "Это должно быть просто и сильно". Как-то во время репетиций он вдруг вспомнил один документальный фильм, рассказывающий об оленях, спаривающихся во время течки. Этот акт оленьего совокупления определил ритм и страсть бежаровской "Весны" - гимна плодородию и эротизма. А само жертвоприношение представляло собой акт священного совокупления. И это в 1959-м!
Успех "Весны" определит будущее хореографа. На следующий год Юисман предложит Бежару создать и возглавить постоянную балетную труппу в Бельгии. Молодой хореограф переезжает в Брюссель, и на свет появляется "Балет ХХ века", а Бежар становится вечным диссидентом. Сначала он творит в Брюсселе, затем будет работать в Швейцарии, в Лозанне. Странно, но самому известному французскому хореографу никогда не предложат возглавить балет первого театра Франции - Парижской оперы. В очередной раз убеждаешься, что нет пророка в своем отечестве.
Морис Иванович Мефистофель
Однажды один американский критик спросит Бежара: "Интересно, в каком стиле вы работаете?" На что Бежар ответит: "А что представляет собой ваша страна? Вы сами называете себя кипящей кастрюлей, Ну, а я - кипящая кастрюля танца... В конце концов, когда начинался классический балет, то использовались все виды народных танцев".
В Советский Союз Мориса Бежара долго не пускали. Очень боялись. Тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева говорила: "У Бежара только секс, да Бог, а нам ни того, ни другого не надо". Бежар удивлялся: "Я-то думал, что это одно и то же!" Но, наконец, свершилось. Летом 1978 года эта "кипящая кастрюля" впервые побывала в застойно-спокойной стране Советов. Спектакли маэстро вызвали шок, особенно "Весна священная". Когда гас свет в зале, а гастроли проходили в Кремлевском дворце съездов, и огромнейшая сцена КДС начинала бурлить и вихриться бежаровским танцевальным беспределом, со зрителями происходило нечто. Одни зло шипели: "Да, как же можно такое показывать, ведь это просто порнография". Другие тихо охали, ахали и, скрываемые темнотой зала, мастурбировали.
Очень скоро Бежар стал самым любимым зарубежным хореографом советских граждан. У него даже появилось отчество - Иванович. Это был знак особой российской признательности, до Бежара подобной чести удостоился лишь Мариус Петипа, кстати, тоже уроженец Марселя.
Майя Плисецкая напишет в своей книге о первой встрече с хореографом: "В меня впиваются белесо-голубые зрачки пронзительных глаз, окантованные черной каймой. Взгляд испытующ и холоден. Его надо выдержать. Не сморгну... Всматриваемся друг в друга. Если Мефистофель существовал, то походил он на Бежара, думаю. Или Бежар на Мефистофеля?..".
Почти все, кто работал с Бежаром, говорят не только о его ледяном взгляде, но и властности, диктаторской нетерпимости. Но первые леди и джентльмены мирового балета, многие из которых сами славятся трудным характером, послушно повиновались Мефистофелю-Бежару во время работы с ним.
Обручальное кольцо
Особые отношения связывали Бежара с Хорхе Донном. Их союз - творческий, дружеский, любовный длился более двадцати лет. Все началось в 1963 году, когда Хорхе Донн, заняв у своего дяди денег на билет на пароход, прибыл во Францию. Придя к Бежару, он бархатным голосом спросил у мастера, не найдется для него место в труппе:
- Лето кончилось, начинается сезон. Вот я и подумал...
Место нашлось, и вскоре этот юный красавец станет ярчайшей звездой бежаровской труппы "Балет ХХ века". А завершится все 30 ноября 1992 года в одной из клиник Лозанны. Хорхе Донн умрет от СПИДа.
Бежар признается, что больше всех в жизни он любил своего отца и Хорхе Донна. "Что у меня было до того, как я встретил Донна? - пишет Бежар. - Я поставил три балета, которые мне важны и сегодня - "Симфонию для одного человека", "Весну Священную" и "Болеро". Без Донна я бы никогда не сочинил... Этот список будет слишком длинным".
Донн умер, когда Бежар сжимал его руку в своей. "На мизинце левой руки Хорхе носил обручальное кольцо моей матери, которое я когда-то дал ему поносить, - вспоминает Морис Бежар. - Мне очень дорого было это кольцо, именно поэтому я одолжил его Донну. Он тоже был счастлив носить его, зная, какие чувства оно у меня вызывает. Донн сказал тогда, что рано или поздно вернет его мне. Я плакал. Я объяснил медсестре, что это обручальное кольцо моей матери. Она сняла его с пальца Донна и дала мне. Донн умер. Я не хотел видеть его мертвым. Своего отца я тоже не хотел видеть мертвым. Я тут же ушел. Поздно ночью, покопавшись в куче сваленных за телевизором видеокассет с записями моих старых балетов, я смотрел, как танцует Донн. Я видел, как он танцует, то есть живет. И снова он преображал мои балеты в свою собственную плоть, плоть пульсирующую, движущуюся, текучую, каждый вечер новую и бесконечно изобретаемую заново. Он бы предпочел умереть на сцене. А умер в больнице.
Мне нравится утверждать, что у каждого из нас несколько дат рождения. Я знаю также, хотя заявляю об этом реже, что дат смерти тоже несколько. Я умер в семь лет в Марселе (когда умерла мать Бежара. - В.К
.
), я умер подле своего отца в автомобильной аварии, я умер в одной из палат Лозаннской клиники".
Эрос-Танатос
"Мысль человека, куда бы она ни обратилась, повсюду встречает смерть" - считает Бежар. Но, по мнению Бежара, "Смерть это также путь к сексу, смысл секса, радость секса. Эрос и Танатос! Словечко "и" здесь лишнее: Эрос-Танатос. Я назвал так не один балет, а множество разных отрывков, собранных из балетов разного времени". Смерть - частый гость в постановках Бежара - "Орфей", "Саломея", "Внезапная смерть", смерть преследует Мальро в одноименном балете, есть смерть в "Айседоре", в балете "Вена, Вена"... По мнению Бежара, в смерти, которая является сильнейшим оргазмом, люди теряют свой пол, становятся идеальным человеческим существом, андрогином. "Мне кажется, - говорит Бежар, - что чудовищный миг смерти - это наивысшее наслаждение. Ребенком я был влюблен в собственную мать, это ясно. В возрасте семи лет я пережил одновременно Эрос и Танатос (даже если тогда я еще не знал, что "танатос" по-гречески значит "смерть"!). Когда мама умерла, моя Венера стала Смертью. Я был сражен смертью матери, такой красивой и молодой. Я бы сказал, что в жизни существует лишь два важных события: открытие секса (его всякий раз открываешь для себя заново) и приближение смерти. Все остальное - суета.
Но для Бежара существует и жизнь, она не менее притягательна и прекрасна, чем смерть. В этой жизни есть многое, что его восхищает и притягивает: балетный зал, зеркало, танцовщики. В этом его прошлое, настоящее и будущее. "Марсельцы знают эту песню: "В этом доме деревенском - вся наша жизнь...", - говорит Бежар. - У любого марсельца был свой деревенcкий домик. Мой дом - это мой балетный зал. А свой балетный зал я люблю".
Долгое путешествие
Морис Бежар стал легендой еще в XX веке, но и сегодня, в XXI, его легендарность не поблекла, не покрылась патиной времени. Этот европеец, исповедующий ислам, до последнего своего дня удивлял зрителей своими оригинальными постановками. Москва увидела "Дом священника" на музыку группы QUEEN - балет о людях, умерших молодыми, на который Бежара вдохновило творчество Хорхе Донна и Фредди Меркурии. Костюмы к нему были созданы Джанни Версаче, с которым Бежара связывала творческая дружба. Затем были балетное шоу памяти Джанни Версаче с демонстрацией моделей от Дома моды Версаче; спектакль "Брель и Барбара", посвященный двум выдающимся французским шансонье - Жаку Брелю и Барбаре, а также кинематографу, всегда питавшему творчество Бежара. Увидели москвичи и новые трактовки бежаровского "Болеро". Когда-то в этом балете выпевала Мелодию на круглом столе, окруженном сорока танцовщиками, балерина. Потом Бежар отдаст ведущую партию Хорхе Донну, а вокруг него расположатся сорок девушек. И "Болеро" станет вариацией на тему Диониса и вакханок. В Москве в главной роли выступал горячий Октавио Стэнли, окруженный группой, поровну состоящей из юношей и девушек. И это было очень эффектное зрелище. А затем, в очередной приезд труппы Бежара, была показана еще одна, весьма смелая трактовка "Болеро". Когда Юношу (Октавио Стэнли), танцующего на столе окружают только парни. И в финале, возбужденные его танцем, его сексуальной энергией, на обрыве мелодии, они в страстном порыве набрасываются на него.
"Я ставил балеты. И буду продолжать это дело. Я видел, как мало-помалу становлюсь хореографом. Каждое из моих произведений - вокзал, где делает остановку поезд, в который меня посадили. Время от времени проходит контролер, я спрашиваю у него, в котором часу мы прибываем, - он не знает. Путешествие очень длительное. Меняются спутники в моем купе. Много времени я провожу в коридоре, прижав лоб к стеклу. Я впитываю в себя пейзажи, деревья, людей..."
Умер – ноябрь 2007г.
Cезон 2006-07 г.г. труппа Бежара проводит под знаком этой даты. О Бежаре говорят не только как о создателе оригинального хореографического стиля, но как о мастере, перевернувшем представления о классическом балете вообще, экспериментаторе, совместившем в ряде постановок разные виды искусств – драматическое искусство, оперу, симфонию, хор. Гимн любви и танца - юбилейная программа Мориса Бежара, которая включает наиболее красивые фрагменты из балетных шедевров хореографа, а также новые номера. Представление начинается с грандиозной картины под музыку Стравинского из балета «Весна священная» (1959), ставшего символом вечной молодости искусства Бежара. Романтическая пара – Ромео и Джульетта – своим целомудренным танцем воскрешают многочисленные дуэты и ансамбли из балетов Бежара. От их «любви и танца» ярко вспыхивает в африканских ритмах миниатюра «Heliogabale», ее сменяет дуэт на музыку Веберна. Затем идут зажигательные «Греческие танцы» на музыку Теодоракиса и сатирический номер «Аrepo». Первое отделение завершают экспрессивные соло и дуэты на популярные песни Барбары и Бреля. В завораживающей картине «Руми», посвященной мистическому поэту древнего Востока, 20 стройных юношей в свободных белых костюмах исполняют ритуальный танец под арабские мелодии. Их сменяет ария «Каста Дива» Беллини в грациозной интерпретации женского ансамбля, парящего в белых туниках. Далее идет жизнерадостная и динамичная картина «Море» под музыку Штрауса. Осуждая кровопролитие в Палестине, Бежар создал новую картину «Между двух войн». Она завершается известным лозунгом «Да – любви, нет – войне» и органично переходит в большой фрагмент из сенсационного балета «Пресбитер», посвященного борьбе со СПИДом. Под трагические звуки фортепьянного концерта №21 Моцарта врачи привозят для последней встречи двух умирающих влюбленных: разъединенные болезнью, они соединяются после смерти. В завершение юбилейной программы вновь звучит финал из балета «Весна священная». Среди последних работ труппы Bejart Ballet Lausanne – спектакль «ЗАРАТУСТРА», премьера которого состоялась 21 декабря 2005 г. в Лозанне. Морис Бежар вновь обратился к творчеству Фридриха Ницше, одного из своих любимых авторов.
"Весна священная" Морис Бежар, 1970г. Королевский балета Бельгии
Многие биографы Бежара вспоминают, как в 1950 году, в холодной неуютной комнате, которую снимал в ту пору перебравшийся в Париж из родного Марселя молодой Бежар, собралось несколько его друзей. Неожиданно для всех Морис произносит: "Танец - это искусство ХХ века". Тогда, вспоминает Бежар, слова эти привели его друзей в полное смятение: разрушенная послевоенная Европа никак не располагала к подобным прогнозам. Но он был убежден, что балетное искусство стоит на пороге нового невиданного взлета. И ждать этого оставалось совсем немного, как и того успеха, что обрушился на самого Бежара.
1959 год стал годом судьбы Мориса Бежара. Его труппа "Балле-театр де Пари", созданная в 1957 году, оказалась в труднейшем финансовом положении. И в этот момент Бежар получает от Мориса Юисмана, только что назначенного директором брюссельского "Театр де ла Монне", предложение осуществить постановку "Весны священной". Специально для нее формируется труппа. На репетиции отводится всего три недели. Бежар "видит" в музыке Стравинского историю возникновения человеческой любви - от первого робкого порыва к бешеному, плотскому, животному пламени чувств.
Успех "Весны" предопределил будущее хореографа. На следующий год Юисман предложит Бежару создать и возглавить постоянную балетную труппу в Бельгии. Во Франции не нашлось никого, кто бы предоставил Бежару подобные условия работы. Молодой хореограф переезжает в Бельгию, в Брюссель, здесь и появляется на свет "Балет ХХ века". Много позже Бежар обоснуется в Швейцарии, в Лозанне. И Бельгия, и Швейцария никогда не были балетными странами, но благодаря Бежару эта танцевальная провинция стала известна всему миру. Ну а самый известный первый французский хореограф никогда не удостоится чести возглавить балет первого театра Франции - Парижской оперы, в то время как беженцы из России Серж Лифарь, Рудольф Нуреев такую возможность получали. В очередной раз убеждаешься, что нет пророка в своем отечестве.
Дополнительно:
В 1959 году сделанная Бежаром хореография балета «Весна священная», поставленная для Королевского балета Бельгии на сцене брюссельского театра Монер, была принята настолько восторженно, что Бежар наконец решил основать собственную труппу, получившую название «Балет XX века». Ее ядром стала часть брюссельской труппы. Вначале Бежар продолжал работать в Брюсселе, но через несколько лет переехал вместе с труппой в Лозанну. 28 сентября 1987 года «Балет ХХ века» изменил свое название на Bejart Ballet Lausanne.
Вместе со своей труппой Бежар предпринял грандиозный эксперимент по созданию синтетических спектаклей, где танец, пантомима, пение (или слово) занимают равное место. Тогда же Бежар выступил в новом для себя качестве художника-постановщика. Этот эксперимент привел к тому, что пришлось расширять размеры сценических площадок.
Бежар предложил принципиально новое решение ритмического и пространственно-временного оформления спектакля. Привнесение в хореографию элементов драматической игры обуславливает яркий динамизм его синтетического театра. Первым из балетмейстеров Бежар использовал для хореографических постановок огромные пространства спортивных арен. Во время представления на огромной площадке размещались оркестр и хор, действие могло развиваться в любом месте арены, а иногда даже в нескольких местах одновременно.
Четыре версии одного спектакля. В Большом продолжается фестиваль, посвященный 100-летию балета Игоря Стравинского «Весна священная». Московской публике уже представили работу хореографа Татьяны Багановой. Следующая премьера - легендарная постановка балетмейстера-авангардиста Мориса Бежара в исполнении артистов труппы Балета Бежара в Лозанне. На генеральной репетиции побывала съемочная группа .
Этот приезд в Большой труппа ждала почти двадцать лет. Последний раз Балет Бежара был здесь в 97 и тоже с «Весной священной».
Жиль Роман, подхвативший труппу после ухода Бежара, хранит не только творческое наследие хореографа, но и сам дух этого уникального коллектива.
«С Морисом я работал больше тридцати лет, он был мне как отец, - рассказывает Жиль Роман. - Научил меня всему. Для него труппа всегда была семьей. Он не делил артистов на кордебалет, солистов, у нас нет звезд - все на равных».
С трудом верится, что эту «Весну священную» Бежар поставил в 59-м. Таких страстей, такого накала балет тогда еще не знал, как и самого начинающего хореографа. Заказ на постановку Бежар получил от директора театра де ля Моне в Брюсселе. В его распоряжении было всего десять танцовщиков - он объединил три труппы. И за рекордные три недели поставил «Весну священную» - в балете танцевали сорок четыре человека. Это был прорыв и абсолютная победа модерна.
«Это была бомба: не эпатаж и не провокация, это был прорыв отрицание всех табу, характерная черта Бежара, он был свободен, никогда не занимался самоцензурой, - вспоминает хореограф, педагог-репетитор Азарий Плисецкий. - Эта свобода привлекала и поражала».
В трактовке Бежара нет жертвоприношения. Только любовь мужчины и женщины. Танцовщики Бежара словно проходят путь перерождения: от дикого животного до человека.
«В начале мы - собаки, стоим на четыре ногах, потом - мы обезьяны и только с приходом весны и любви становимся человеком, - говорит солист балетной труппы «Béjart Ballet Lausanne» Оскар Шакон. - Если думать, как сделать па и оставаться танцором, то устанешь через пять минут. Чтобы протащить эту энергию до конца нужно думать, что ты животное».
Катерина Шалкина после московского конкурса балета в 2001-м, получила приглашение в школу Бежара и стипендию «Весной священной», начала свою карьеру в его труппе. Теперь танцует «Весну» в Большом, говорит, это- шаг вперед.
«Танцевать “Весну священную” с оркестром русским - другая сила, самое лучшее, что могло произойти для нас», - говорит Катерина Шалкина.
Бежар сыграл на очень простых движениях…Точные, синхронные линии, круг, полуобнаженные танцующие мужчины, как на картине Матисса - в предвкушении свободы и обладания. Бежар требовал от танцовщиков жесткую пластику, рваные движения, глубокое плие.
«Мы пытаемся найти движения животных, поэтому мы так близки к полу, ходим и двигаемся, как собаки», - поясняет танцовщик балетной труппы «Béjart Ballet Lausanne» Габриель Марселья.
Не только «Весна священная», в программе «Кантата 51» и «Синкопа» в постановке Жиль Романа, который продолжает традиции, заложенные Бежаром больше пятидесяти лет назад.
Новости культуры
