Характеристика национальной культуры 4 критерия хофстеде. Теория культурных измерений Г. Хофстеде. Одна ласточка весны не делает

Несмотря на то, что постмодернизм создает виртуальные миры (ярким примером этого может служить «модное» актуальное искусство), компенсируя таким образом свое нежелание качественно изменять реально существующие, а получение удовольствия здесь и сейчас более заманчиво, чем долгое восхождение к недоступным идеалам, весь ход развития человеческой культуры свидетельствует о том, что стремление к абсолюту, к универсальному неслиянно-нераздельному единству есть двигатель духовного развития человечества, несмотря на этнические, эконо-

мические, социальные и другие различия. Без этого перманентного восхождения языческие, монотеистические, технократические культуры не нашли бы идеологического фундамента для своего развития. Более того, именно это стремление стало стержнем, даже методологией в пространственно-временном развертывании человеческого бытия.

Проблема духовного развития культуры, поиска новых идеалов и онтологически существенных смыслов в современном мире остается открытой, ведь история человечества еще не закончилась.

2. Назаров В. Н. История русской этики. М.: Гардарики, 2006.

3. Крылов В. Л. Убить искусство: От Малевича и Пикассо до Глазунова и концептуалистов. М.: Астрея, 2005.

4. Шердаков В. Н. Добро - Истина - Красота. 1983.

5. Гулыга А. В. Эстетика в свете аксиологии. Пятьдесят лет на Волхонке. СПб.: Алетейя, 2000.

Н.П. Безуглова

МОДЕЛЬ ЧЕТЫРЕХ ПАРАМЕТРОВ КУЛЬТУРЫ ГИРТА ХОФСТЕДА

Культурология, возникшая как интег-ративная сфера знаний в начале ХХ века, в процессе своего формирования выступала, прежде всего, как теоретическая дисциплина. Однако во второй половине ХХ - начале XXI века она, неожиданно для многих исследователей, обрела практическое приложение - и, прежде всего, в области межкультурных деловых коммуникаций и менеджмента. Социальный запрос на эти исследования был сформирован стремительной экономической глобализацией, расширением области действия транснациональных корпораций и развитием международного бизнеса.

Бизнес меняет отношение к культурной проблематике, понимание важности адекватного освоения чужой культуры для успешной международной предпринимательской деятельности все более усиливается. Подтверждением интереса к этой проблематике явилась интенсивная научная дискуссия последних десятилетий, центральное место в которой занял вопрос о том, влияют ли факторы культуры на менеджмент или нет. Большинство исследователей при этом (см. (1), (7), (9), (10) присоединилось к Г. Хофстеду, в своих работах наглядно

раскрывающему данное воздействие. Этот ученый и ныне оказывает большое влияние на развитие межкультурного менеджмента как отдельного научного направления, а результаты его работ часто используются для объяснения феноменов, как культуры, так и общественной жизни и бизнеса. Осознавая явно выраженную ориентацию исследований Хофстеда на практику, ограничимся, однако, теоретической дискуссией о значении его взглядов.

Модель четырех параметров культуры. В своем исследовании Хофстед сконцентрировал внимание на изучении и статистическом сравнении параметров культуры, относящихся исключительно к сфере труда. Ситуация межкультурного взаимодействия берется им в качестве основы для анализа культурных параметров, разработанных им для отдельных стран. Появившаяся в 1980 году работа (3) была результатом одиннадцатилетнего исследования, проводившегося в транснациональном концерне IBM. Ученый изучал различия в рабочем поведении сотрудников 72-х национальных филиалов IBM и проанализировал собранные данные об их установках и ценностях.

Важно, однако, отметить, что исследование проводилось на уровне установления нормативных предпочтений сотрудников и руководителей, а не их практических действий. Вопросы были сформулированы так, чтобы опрашиваемые высказали свою позицию по отношению к определенным ситуациям, сформулировали свои ожидания к руководящему составу и оценили собственный деловой стиль. Вопросы касались деловых ценностей людей и относились к желаемому, т.е. идеальному поведению. Хофстед проанализировал 116 000 стандартизированных анкет из 40 стран мира, содержащих 100 вопросов, и на их основе сформировал параметры, позволяющие анализировать рабочее поведение представителей различных культур, а также сравнивать эти культуры друг с другом (5, с. 332).

Основная идея Хофстеда заключается в том, что различия между культурами можно объяснить на основе четырех основных параметров. (Пятый параметр - «конфуцианский динамизм» - описывает степень проявления обществом прагматичного, ориентированного на будущее подхода. Но из-за незначительной важности этого параметра для западных культур он не приобрел значения, соотносимого со значением первых четырех.) Каждая культура имеет свои приоритеты и дает свои ответы на сравнительно схожие основные проблемы (5, с. 333). Понятие «культурный параметр» Хофстед определяет как «аспект культуры, позволяющий измерить себя в сравнении с другими культурами» (7, с. 28). На основе результатов оценки стандартизированных анкет Хофстед присвоил каждой культуре измерительный показатель, соотносящийся с определенным параметром. При этом каждое значение параметра отдельной культуры фиксируется на шкале размерностью от 1 до 100. Страны с близкими значениями величин входят в так называемые кластеры (6, с. 334). Измеренные параметры переносятся затем в диаграмму, визуализирующую степень различий культур. На основе статистически установленных величин параметров культуры, по мнению Хофстеда, мож-ноне только сравнивать, но и оценивать протекание межкультурных взаимодействий, а также учитывать полученные знания в собственном деловом поведении (7, с. 331, с. 348). На основе национальных показателей каждого параметра, установленных чисто количественным образом, Хофстед делает выводы относительно культурных форм менеджмента и организаций.

Идея сравнения различных культур на основе параметров (фиксированных точек), расположенных вне культур в обобщенных человеческих качествах, не является новой. Уже в 1959 году Э. Холл, исходя из про-ксемики, сформулировал модель, в соответствии с которой каждая культура отличается обращением со временем, пространством, взаимодействиями между людьми и групповым поведением (2). Следующим шагом в исследовании межкультурных параметров стала теория Клукхона и Строд-бека (8), предполагающая наличие универсальных культурных свойств и образцов поведения, варьирующихся в различных культурах. Это исследование стало основой последующих исследований параметров культуры.

Новым у Хофстеда явилось то, что он ставит во главу угла влияние культуры на трудовое поведение сотрудников, работающих в современной международной компании. При этом для Хофстеда показатели не только индикаторы трудового поведения, но и раскрывают алгоритм существования многих других сфер жизни человека (6, с. 231).

В соответствии с Хофстедом, национальные культуры различаются по параметрам: «дистанция власти», «индивидуализм/ коллективизм», «женственность/мужественность», а также «избегание неопределенности» ((3), (4), (5), (6)). Дистанция власти - степень социального неравенства в обществе. Индивидуализм/коллективизм -степень социальной связи между личностью и обществом. Мужественность/женственность - доминирующее в обществе представление о социальных половых ролях. Избегание неопределенности - способ обхождения с неизвестным и степень ощущения опасности перед неизвестностью испытываемая людьми.

В соответствии с расположением стран по отношению к каждому параметру Хофстед делает вывод о виде/формах менеджмента и организации. При этом он соотносит друг с другом параметры, выражающие специфику менеджмента и форм организации (6, с. 337).

По Хофстеду, самое большое воздействие на менеджмент оказывают такие параметры, как «индивидуализм/коллективизм», а также «властная дистанция» (6, с. 343). Эти параметры влияют на преобладание определенного стиля управления в конкретной стране, начиная от демократического с преимущественно плоской иерархией системы менеджмента и кончая авторитарным стилем руководства. Например,

для США исследованием были определены самое крайние значение индивидуализма - 91 из 100 (см.: 4, с. 70), а значение властной дистанции выше среднего - 38 из 53 (4, с. 31). На основе таких измерений Хоф-стед квалифицирует американский стиль руководства как крайне индивидуалистичный (6, с. 343).

В коллективистских культурах, к которым Хофстед относит в основном страны третьего мира, сотрудники ожидают от «хорошего начальника»,что он обеспечит им «защиту» и будетдля них «хорошимотцом», за это с их стороны гарантирована лояльность. В странах с более сильной степенью дистанции власти «ниже находящиеся на ступенях социальной лестницы лица, как правило, не хотят принимать участие в руководстве, так как они ожидают от руководителя ничем неограниченного проявления власти» (6, с. 343). В противоположность этому в странах с более низкой степенью проявления дистанции власти и высоким индексом индивидуализма сотрудники сами проявляют инициативу (6, с. 344).

Параметр «индивидуализм/коллективизм» вместе с параметрами «избегание неопределенности» и «мужественность/женственность» относятся к мотивации и мотивированию людей (6, с. 345). Так, в странах с высоким индексом индивидуализма, например в США, исходят из того, что самая сильная мотивация направляется потребностью индивида в самореализации; здесь присутствует желание принять жизненный вызов (невысокое избегание неопределенности). В коллективистских культурах на передний план выходятобязатель-ства по отношении к собственной группе. В качестве важнейшей мотивации здесь преобладает «сохранение лица» (6, с. 345). В странах с сильным избеганием неопределенности люди охотно заключают страховки и предпринимают меры соблюдения безопасности.

Для вида организации важнейшими являются параметры «дистанция власти» и «избегание неопределенности» (6, с. 344). Странам с высокой дистанцией власти и высокой степенью избегания неопределенности, например Франции, соответствует организационная модель «пирамида». Так называются организации, отличающиеся четкой иерархией, единым руководством и формальными правилами. Для стран с низкой дистанцией власти и высокой степенью избегания неопределенности, например для Германии, характерна модель организации «хорошо смазанная

машина». Здесь излишня практика дачи указаний за счет присутствия формальных правил и четко работающей бюрократической машины, управляющей основными сторонами производственного процесса. Страны с невысокой степенью властной дистанции и невысоким проявлением индекса избегания неопределенности, примером которых может быть Великобритания, отличаются плоской иерархией, гибкими правилами и гибким подходом к решению проблем с использованием переговоров. Хофстед называет такой тип организации «деревенским рынком». Для стран с высокой дистанцией власти и низким степенью избегания неопределенности, например для Индии, характерен тип организации «семья», которая отличается «непререкаемым авторитетом «отцовского руководства» с немногими формальными правилами» (6, с. 344).

Критика теорииХофстеда. При анализе исследования Хофстеда, прежде всего, вызывает возражение, выдвинутое им определение культуры как «коллективного программирования ума». Таким образом, культура рассматривается им как часть культурного кода, которым совместно обладают люди одной группы в отличие от индивидов других групп (5, с. 329). Хофстед обозначает далее культуру как «ментальное программное обеспечение», под которым подразумевает «обычное неосознаваемое состояние, предоставляющее индивиду большое пространство свободы относительно мышления, чувствования и действия, но внутри границ того, что предоставляет ему его общественное окружение в смысле возможных мыслей, чувств и деятельности» (5, с. 265). Данная аналогия с компьютером создает впечатление, что приобретение человеком культурных образцов поведения совершается способом, схожим с программированием компьютера. Однако современные исследования свидетельствуют, что процессы обучения людей более сложны и характеризуются наличием существенно более активных адаптационных процессов, чем записывание жесткого диска.

Вызывает возражение и другое утверждение Хофстеда о том, что приобретение специфической для культуры системы ценностей, в основном, заканчивается уже к десятому году жизни. Другие исследователи исходят из того, что люди учатся постоянно, поэтому начало рабочей жизни играет существенную роль для осознания ценностей.

Вопреки внушительной базе данных и вытекающей из нее модели, также не бесспорны эмпирические исследования Хофстеда. Поводом для критики является, с одной стороны, статистическая (факторно-аналитическая) обработка данных. Измерения «дистанция власти» и «избегание неопределенности» базируются, например, лишь на трех вопросах анкеты, на основе которых Хофстед делает далеко идущие выводы об их воздействии на различные сферы жизни, и потому они кажутся несколько рискованными и недостаточно обоснованными. Кроме того, высокая статистическая взаимосвязь между индивидуализмом и низкой дистанцией власти позволяет сомневаться в независимости обоих измерений. Возникает впечатление, что оба измерения отображают очень похожие феномены.

Следующее возражение вызывает выборочная проверка, которую Хофстед положил в основу своего исследования. Поскольку исследуемые субъекты принадлежали к одному и тому же многонациональному концерну, то они обладали многими похожими признаками (например, возрастом, образованием, профессиональной квалификацией). По этой причине эта выборочная проверка не может быть репрезентативной для населения целой страны. Вызывает критику также отождествление национального государства и культуры, которое настоятельно рекомендуется данными модели Хофстеда. Он, правда, указывает в теоретических исследованиях на возможность присутствия разных ценностных образцов, базирующихся на разнообразной этнической принадлежности или религиозной ориентации определенных групп населения в пределах национального государства. Однако, когда в его исследовании приводятся национальные государства, в которых проживают разные культурные группы (например, Бельгия, Индия и т.д.), то Хофстед не учитывает эти ограничения при интерпретации данных своей модели.

Наряду с высказанными методическими и теоретическими возражениями, модель Хоф-стеда можно критиковать также сдидактичес-кой точки зрения. Сведение всей палитрыкуль-турного разнообразия кчетыремцентральным измерениям приводит к недостатку наглядности и определенному отходу отреальной жизни. Поэтому для преодоления ограничений такого подхода другие исследователи (например, Тромпенарс (10), А.Томас (9) предлагаютрас-ширенную модель культурныхразличий.

Однако, несмотря на упомянутые недостатки, модель Хофстеда до сих пор обладает значительной ценностью как попытка систематизации культурных различий. Поскольку в этой модели в центре внимания находятся измерения, относящиеся к миру труда, то полученные в исследовании данные имеют особое значение в области международного делового сотрудничества.

Если рассматривать исследование Хофстед в контексте исследований структуры организаций и менеджмента, то его вклад состоит в том, что он показал влияние национальных культур на внутреннюю жизнь организаций, которое до этого исследования в сфере организаций и менеджмента оставляли безвнима-ния, или же его наличие вообще оспаривалось.

Если ранее культура считалась диффузным феноменом, то на основе параметров культурыее можно рассмотреть статистически. Отсюда для практического менеджмента она превращается в удобный инструмент, который можно использовать при планировании и осознано внедрять в интересах предприятий. Это существенная причина, по которой учение Хофстеда получило такой отклик со стороны исследователей менеджмента и вообще ознаменовало смену научной парадигмы, в то время как дифференцированные теоретические исследования из области этнологии и обществознания, напротив, не были восприняты.

Примечания

1. Латова Н. В. Интернет-конференция: Поиск эффективных институтов для России XXI века с 27.10.03 по 27.12.03 Российская экономическая ментальность: какой она стала в 1990-е годы и какой тип работника сформировался в результате? - Режим доступа:

2. Hall E. T., Hall M. R.: Understanding cultural differences // Intercultural Press, Yarmouth, 1989.

3. Hofstede Geert: Culture"s Consequences: International differences in work-related values // Second Edition . Sage Publications, 1980.

4. Hofstede Geert: Lokales Denken, globales Handeln: Interkulturelle Zusammenarbeit und globales Management. - Deutscher Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, 2001.

5. Hofstede Geert: Organisationsentwicklung in verschiedenen Kulturen; in Fatzer Gerhard (Hrsg.): Organisationsentwicklung fur die Zukunft. Ein Handbuch. - Koln, 1993. - P. 325-348.

6. Hofstede Geert: Interkulturelle Zusammenarbeit: Kulturen - Organisationen - Management. - Wiesbaden, 1993.

7. House R., JavidanJ. Mansour : Overview of GLOBE, in: House, Robert J. u. a. : Leadership and Organisations: The GLOBE Study of 62 Societies, 1. Aufl., Thousand Oaks, London, Delhi 2004, S. 9-28.

8. Kluckhon C., Strodtbeck F. Variation in value orientation. Row Peterson, Evanston, 1961.

9. Thomas A.: Psychologie interkulturellen Lernens und Handelns. In: Thomas, A. (Hrsg.): Kulturvergleichende Psychologie, Hogrefe, Gottingen 1993.

10. Trompenaars, Fons. Handbuch Globales Managen/ Wie man kulturelle Unterschiede im Geschaftsleben versteht- ECON Verlag, 2001.

Например, для диагностики, измерения и изменения корпоративной культуры зарубежными исследователями Кимом Камероном и Робертом Куином представлена классификация типов организационных культур, на основе рамочной конструкции конкурирующих ценностей.

Основано построение рамочной конструкции на изучении ключевых показателей эффективных организаций. Ключевыми вопросами, которые задавались в процессе исследования корпораций, были следующие: каковы главные критерии того, эффективна корпорация или нет? Какие ключевые факторы определяют организационную эффективность? Когда люди выносят суждение о признании организации эффективной, какие именно индикаторы они имеют в виду? Авторами изначально представлен перечень, включающий тридцать девять индикаторов, которые определяли более или менее полный пакет возможных показателей эффективности организации. Этот список был проанализирован с целью установить, нельзя ли выделить определенные образцы или группы индикаторов. Поскольку тридцать девять индикаторов – это слишком много для постижения существа дела или практического использования в корпорациях, авторы работы попытались найти более экономный способ идентификации ключевых факторов эффективности С этой целью, автора статистически проанализировали показатели и выделили два ключевых вектора измерений, в рамках которых все индикаторы распределились по 4 группам. Первый вектор измерения показывает индикаторы гибкости, и дискретности / стабильности контроля как определяющие эффективности. То есть некоторые корпорации считаются эффективными, если они склонны к переменам, отличаются адаптивностью и органической цельностью, например в таких крупных компаниях, как Microsoft или Nike, ни ассортимент продукции, организационная форма слишком долго не стоят на месте. Другие корпорации рассматриваются эффективными, если они стабильны, предсказуемы и механически целостны, например, большинство университетов, правительственные органы и конгломераты вроде Boeing характеризуются долговечностью и могущественной незыблемостью как по структуре, так и по конечным результатам.

Второй вектор измерений расположил на разных концах показатели эффективности организации, подчеркивающие внутренний фокус и интеграцию, и критерии эффективности, включающие внешний фокус. То есть некоторые корпорации видятся эффективными, если они обладают характеристиками внутренней гармонии, например IBM и Hewlett-Packard традиционно осознаются их соответствием корпоративным догмам «Путь IBM» или «Путь HP». Суждение об эффективности других соответствует тому, насколько их деятельность направлена на конкурентную борьбу и взаимодействие с внешней средой. Например, Toyota и Honda известны стремлением «думать глобально, но действовать локально», то есть слывут обладателями подразделений, которые больше принимают атрибуты локального внешнего окружения, чем следуют централизованно предписанному подходу.

Векторы измерений представляются в виде четырех квадрантов, различающихся комплексов индикаторов эффективности организации. Визуально конструкция представлена на рисунке 1.

Рисунок 2.1. Рамочная конструкция конкурирующих ценностей

Мнение о культуре организации формируется на основе ключевых ценностей, которые определяются в рамках представленных четырех квадрантов.

Ключевые ценности, располагаясь на разных сторонах векторов, отрицают друг друга. Таким образом гибкости и дискретности противопоставляется стабильность и контроль. Внешний фокус противостоит внутреннему.

Конечно, измерения, представленные на рис. 1, и образуемые ими квадранты выглядят слишком грубой моделью для объяснения различий в ориентации или конкурентных ценностях, которыми характеризуется поведение человека. Тем не менее, они приводят к определению явно различных типов культуры. Иначе говоря, каждый квадрант является сосредоточением основных допущений, ценностей и ориентаций, то есть как раз тех элементов, которые образуют корпоративную культуру.

2.2. Национальные типы корпоративных культур

Гениев и таланты создавать нельзя, но можно создать культуру, и чем она шире и демократичнее, тем легче произрастают таланты и гении.

Генрих Нейгауз

Важнейшим фактором, влияющим на специфику корпоративных культур, является менталитет нации. В настоящее время в выдвигаемых основных концепциях формирования российского менеджмента ментальности придается различное значение.

В теории корпоративной культуры выделились подходы к изучению национального аспекта (модели Хофстеде, Лейн и Дистефано, Оучи) основной мыслью которых стало утверждение о том, что корпоративная культура должна, прежде всего, соответствовать специфическим требованиям, предъявляемым к ней национальными особенностями менталитета основного контингента служащих организаций.

Во всех подходах к изучению национального аспекта организационной культуры применяется различный набор критериев, которые позволяют показать тенденции деятельности организаций различных видов экономической деятельности и типов культуры.

Гирт Хофстеде совместно с партнерами реализовал исследовательский проект, целью которого стало изучение различий национальных культур в работе дочерних компаний многонациональной корпорации (IBM) в 64 странах. После этого, в 23 странах было проведено исследование, участниками которого стали студенты из двадцати трех стран и элитарные слои общества 19 стран. После проведения иссоедования было представлено авторами 5 независимых изменерий, которые определяют различия национальных культур:

1. «Дистанция власти – степень, начиная с которой наименее влиятельные сотрудники организаций и социальные институты (например, семья) полагают, что власть распределена неравномерно». Показывает представление о неравноправии (больше или меньше допустимого) снизу, а не сверху (Таблица 1).

Таблица 1

Измерение «Дистанция власти» по Г. Хофстеде

2. «Индивидуализм, с одной стороны, и коллективизм, с другой, – это степень, с которой человек интегрирован в группу». На стороне «индивидуализм» можно увидеть те общества, характеризующиеся слабыми связями между людьми. В таких сообществах ожидания связываются с самостоятельным обеспечением и заботой о своих нуждах и потребностях своей семьи. На противоположном полюсе «коллективизма» ситуация обратная, индивидуумы с рождения включены в группы, всесторонне заботящиеся о них и ждут приверженности в ответ.

В таблице 2 приведено сравнение индивидуалистической и коллективистской культуры организации:

Таблица 2

Измерение «Индивидуализм/коллективизм» по Г. Хофстеде

3. «Мужественность в сравнении с противоположностью – женственностью (иногда – мачизм против фемизма) является еще одним фундаментальным вопросом общества, так как относится к распределению ролей между мужчинами и женщинами для определения диапазона методов решения проблем». Если в обществе преобладает тенденция к самоутверждению личности, то его называют «мужественным», а если преобладают тенденции к заботливости и скромности, то общество – «женственное».

Характеристики «мужской» и «женской» культуры организации представлены в таблице 3.

Таблица 3

Измерение «Мужественность/женственность» по Г. Хофстеде

На рис. 6.3 представлена схема моделей организационной культуры, разработанных и предложенных для анализа деловых культур Г. Хофстеде.

Рис. 6.3. Схема моделей организационной культуры Г. Хофстеде

Уровень дистанции власти отмечается на оси абсцисс. Он возрастает по мере движения от нуля вправо. Степень избегания неопределенности или степень формализации отражается на оси ординат.

Каждый из квадрантов схемы моделей получил свое название и имеет отношение к организационной культуре большой группы стран. Верхний левый был назван моделью типа "деревенский рынок" и относится к деловой культуре англосаксонских стран. Нижний левый квадрант относится к культуре германских стран (Германия, Австрия, Швейцария, Венгрия) и называется "хорошо смазанной машиной". Верхний правый квадрант относится к азиатским странам и носит название "семья или племя". Наконец, нижний правый квадрант - "традиционная бюрократическая пирамида людей" - относится к деловым организационным культурам стран Азии.

Характеристики моделей организационных культур представлены ниже.

1. Верхний левый квадрант (низкая формализация или степень избегания неопределенности и низкая дистанция власти), согласно шкале ценностей, в наибольшей степени соответствует англосаксонской культуре. Г. Хофстеде назвал этот тип культуры "деревенским рынком".

Данная модель управления имеет следующие особенности:

• - децентрализация принятия управленческих решений;
• - большая самостоятельность сотрудников при принятии решений;
• - наличие элементов предприимчивости и предпринимательства в организации;
• - делегирование полномочий;
• - взаимозаменяемость и взаимопомощь;
• - координация деятельности через неформальные личные контакты;
• - оценка деятельности по результатам.
• 2. Нижний левый квадрант Г. Хофстеде назвал "хорошо смазанной машиной". Это тип культуры, в наибольшей степени соответствующий германской модели управления. Здесь все по максимуму централизовано (высокая степень избегания неопределенности). Однако дистанция власти относительно низкая.

• - децентрализованный процесс принятия управленческих решений;
• - все решения должны быть структурированы и детально продуманы;
• - управление организовано по функциям;
• - проекты разбиты на этапы, имеет место контроль за каждым из этапов;
• - контроль осуществляется снизу доверху;
• - наиболее важным считается профессионализм сотрудников и их специализация;
• - большая свобода действий, степень которой определяется профессионализмом сотрудника;
• - командная работа высшего эшелона управления;
• - использование бенчмаркинга (лучшего опыта компаний в отрасли и своей компании);
• - координация деятельности через четко установленные процедуры и правила;
• - жесткий контроль за показателями эффективности и издержками производства.
• 3. Верхний правый квадрант - "семья или племя". Здесь дистанция власти и иерархичность весьма высоки, но степень избегания неопределенности (степень формализации) находится на уровне 50% по шкале ценностей и ниже. В связи с этим отношения здесь носят личностно ориентированный характер. Решения принимаются согласно ситуации. Правила и исключения также определяются уровнем межличностных отношений и ситуацией (контекстом).

Данная модель культуры в наибольшей степени типична для азиатских стран и африканских культур. Именно здесь находится Сингапур, экономические наработки которого в области сочетания рынка и регулирования с таким интересом изучают российские правительственные эксперты в последние годы.

К этой модели относятся многие страны Азии (Гонконг, Индонезия, Индия, Пакистан, Непал, Малайзия, Филиппины, Вьетнам и др.) и Африки (Эфиопия, Танзания, Кения, Замбия, Гана, Нигерия, Сьерра Леоне и др.).

Эта модель управления имеет следующие особенности:

• - централизация управленческих решений;
• - патерналистский стиль управления;
• - коллективистские традиции и подходы к организации работы;
• - важнейшее условие карьерного роста - лояльность к компании и руководителям;
• - важность личных контактов и связей;
• - важность социальной ответственности бизнеса;
• - общий (групповой) контроль над деятельностью индивида.
• 4. Нижний правый квадрант характеризуется одновременно высокой дистанцией власти и высокой степенью избегания неопределенности. Эту модель организационной культуры Г. Хофстеде назвал "традиционной бюрократической пирамидой людей". Она характерна для Латинской Америки (Мексика, Аргентина, Венесуэла, Перу, Чили, Уругвай и др.), южных и романских государств Европы (Греция, Турция, Кипр, Франция, Бельгия, Испания, Португалия, Италия и др.), отчасти Азии и арабских стран.

Недалеко от границы с правым верхним квадрантом ("семья или племя"), но, тем не менее, в рассматриваемой группе, располагается группа азиатских и арабских стран: Тайвань, Таиланд, Япония, Корея, Иран, Ирак, Египет, Кувейт, Ливан, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты (далее ОАЭ) и др.

Данная модель управления имеет следующие особенности: высокая степень централизации принятия управленческих решений;

• - низкая степень делегирования задач и функций;
• - координация деятельности осуществляется сверху вниз;
• - высокий уровень специализации;
• - бюрократия;
• - большое количество аналитических материалов;
• - высокая пирамида власти;
• - несмотря на высокую степень формализации имеет место большая роль личных неформальных связей;
• - авралы и героизм как часть организации работы;
• - большая важность статуса и должностей;
• - жесткая система контроля.

Голландский исследователь Гирт Хофстед в своей ставшей классической работе «Последствия культуры »выделил ряд параметров для описания культуры наций, эти критерии получили название «измерения Хофстеда». На сегодня это одна из наиболее популярных парадигм межкультурной психологии. Хофстед определяет культуру как «коллективную ментальную запрограммированность, часть предопределенности нашего восприятия мира, общая с другими представителями нашей нации, региона или группы и отличающая нас от представителей других наций, регионов и групп ». Его теория близка пониманию сущности социального как области воображаемого.

Когда мы говорим о социальной структуре, мы говорим об отношениях между статусами, ролями и функциями, вне которых остаются отношения между целостными и конкретными индивидуальностями, Я и Ты. Каждый человек включен и в социальные, и в индивидуальные отношения. С одной стороны, мы имеем коллективное сознание, включающее верования и представления, разделяемые, благодаря традиции или законности, другими. С другой стороны, это наше собственное сознание, основывающееся на нашем индивидуальном внутреннем опыте. Точкой или плоскостью пересечения «двух сознаний» и выступает деятельность способности воображения, оперирующая не только архетипическими образами антропологического характера, но и образами социокультурными, присущими картине мира конкретной культуры, отражающими определенную ступень развития общества. Таким образом, представляется возможным говорить о социальном воображении, которое определяет картину мира общества, отдельного человека, целой культуры, и которое предполагает, что мир этой картины значим для каждого человека этой культуры, этого социума, что он ценностно определен.

Хофстед выделяет пять измерений культуры, согласно которым мы можем реально оценивать дифференсированность (по Делезу) конкретных культур:

• индивидуализм - коллективизм;
• индекс дистанции власти;
• неприятие неопределенности;
• мужественность - женственность;
• краткосрочная - долгосрочная ориентация на будущее.

Мое внимание привлекло понятие «культура чести», введенное американскими социологами для определения культуры, в которой от репутации человека зависит его самоуважение и положение в обществе. Д. Фишер и М. Гладуэлл изучали особенности поведения и образа Я в тех регионах Соединенных штатов, где обосновались ирландские шотландцы. Эти иммигранты селились в суровых и отдаленных горных районах, где они могли продолжать жить по законам своей «культуры чести». Примером «культуры чести» также стали культуры южных народов, где до сих по р соблюдаются традиции кровной вражды - именно этот феномен был предметом социологического изучения. М. Гладуэлл показывает, что культура чести уходит корнями в культуры пастухов, проживающих в горных районах и прочих малоплодородных местах, таких как Сицилия, страна Басков, или горная часть Шотландии. Добавим, что культуры Кавказа, и, скажем, Афганистана, также отвечают данному определению. Ритуалы демонстрации агрессивности, своего рода инициация для молодого человека - это публичные «стычки», в которых необходимо должным образом, «по-мужски» отреагировать на оскорбление . Стычки должны непременно быть публичными, повод к стычке - демонстративным, реакция - спонтанной и незамедлительной. Результатом данного социального ритуала становится определенный уровень признания, репутация «человека чести», способного защитить свою собственность или семью.

По убеждению Хофстеда, один из важнейших признаков, отличающих культуры между собой - уровень обособленности индивидов. В этом случае, культуры сотрудничества также оказываются противоположны культурам чести. Культура чести формируется как культура индивидуальной деятельности. Если человек живет на горных склонах или в пустыне, у него нет возможности возделывать землю. Основным видом деятельности для него станет разведение овец, коз, верблюдов… Этот вид деятельности, в отличие от земледелия, не предполагает коллективного усилия - выживание в таком случае не зависит от совместных усилий всего сообщества. Каждый в состоянии справляться в одиночку - он заботится о себе самом и своей семье, также как семья заботится о нем.

Для земледельца опасностью со стороны другого может быть только злонамеренное уничтожение посевов, что еще больше усиливает коллективистский дух и способствует единению земледельческой общины: люди объединяют и разделяют усилия по созданию и охране своей собственности. Земледелец самим родом своей деятельности вынужден активно, открыто и доброжелательно - толерантно, как сказали бы мы сегодня - выстраивать общественные отношения. Понятие «нормы» для него становится понятием «социальной нормы общежития» - основанием совместной деятельности, разделения труда и общения с другими людьми как выстраивания иерархии. Чем более открытым является общение, тем более гарантированной является неприкосновенность собственности и тем более уважаемым будет сам индивид. Таким образом, для земледельца путь к успеху и социальному признанию лежит через выстраивание сложных систем общественных связей, основанных на взаимном уважении и доверии. Социальная мифология такого общества включает образы систематического тяжелого труда, почета тому, кто работает, отложенного вознаграждения и взаимопомощи. Репутацию и социальное признание земледельца обеспечат усердие и внимательность (к природе и к людям), толерантность и сотрудничество, умение работать сообща, следование единым традициям и ценностям. Основа самоидентификации здесь - отождествление себя с группой, и такая культура может быть названа культурой сотрудничества или общины.

Напротив, пастух постоянно настороже - ведь его скот могут украсть или уничтожить. Основание агрессивности и индивидуализма кроется именно здесь, и репутация пастуха противоположна репутации земледельца. Добродетелями пастуха станут его решительность и умение отстоять свое имущество, не спустить обидчику, предусмотреть случайное, восполнить утрату, если она допущена. Отсюда самостоятельность и решительность, вспыльчивость и мстительность, словом, те черты, которые характеризуют выделенную социологами культуру чести.

Анализируя понятие культуры чести, мы определяем ее как выраженно мужественную. В культуре чести разделение социальных ролей между полами выражено чрезвычайно жестко: женщина молчит, знает свое место и подчиняется мужчине, старшему в семье, даже если ему всего 7 лет от роду. Напротив, в культуре сотрудничества социальные роли полов достаточно размыты, в работе, как и во время досуга, женщины и мужчины одинаково заняты одинаково (!) тяжелым трудом или развлекают себя теми или иными формами праздности. Культура сотрудничества, согласно критериям Хофстеда, является женственной, в ней нет жестко закрепленного разделания видов деятельности между мужчинами и женщинами. Культуру сотруднгичества мы относим к женственной также и потому что в основе ее лежит культ плодородия, и потому что она выросла из культуры матриархата. Именно земледельческая культура порождает всевозможные богородичные культы, в ней образ матери получает ценностный приоритет, а женская роль - социальное признание.

Разведет данные культуры и последний из выделенных критериев: культуре сотрудничества присуща ориентация на перспективу и отложенное вознаграждение, напротив, культура чести требует немедленной реакции, понимание того, какой будет результат сразу, а не потом. Это мы видим и в ритуале стычки, и, вполне отчетливо, в повседневной деятельности скотовода. Пастух сразу может определить, хорош ли приплод, сочное ли выбрано пастбище и т. п. Третий критерий, предложенный Хофстедом, неприятие неопределенности, напротив, сблизит эти культуры. Также как и индекс дистанции власти, достаточно высокий у обеих в ыделенных культур.

Однако не только земледелие и скотоводство как доминирующие виды деятельности сформировали «ментальные определенности» коллективного сознания. М.С. Каган писал о трех путях выхода из первобытного общества, обра щая внимание на то, что поя вление ремесла как специфического вида деятельности, легло в основу культуры особого типа.

Как мы могли бы определить социальное взаимодействие в культуре, основной деятельностью которой было ремесленное изготовление изделий?

Действия человека, которые делает предмет, с одной стороны, детерминированы его личным умением, мастерством, которое составляет неотъемлемое его качество. Понятие мастерства возникло в корпоративном обществе европейского средневековья, в культуре, унаследовавшей традиции классической Греции. Неразделенность ремесла и искусства, отраженная в понятиях греческого языка и античного философского текста, имманентно включала подтекст мастерства. Мастер-ремесленник, как и мастер-художник были фигурами уважаемыми. Именно поэтому когда позднее понятия ремесла и искусства разошлись, понятие мастерства получило аксиологическую нагрузку: создание произведений искусства мы называем мастерством, а бездарную работу - ремесленной.

Мастерство окружено ореолом тайны: мастер имел учеников, которым передавал свои знания и навыки, но не мастерство. Мастерство является неотъемлемым качеством человека, ему нельзя научить, оно может быть только продемонстрировано - мастер может приоткрыть завесу тайны, но овладеть мастерством должен сам ученик. И только когда он становится мастером, он получает право полноправной, собственной (индивидуальной) трудовой деятельности, завоевывает социальное признание: «мастер, изготовляющий ремесленный шедевр, утверждая свое право на членство в цехе, вместе с тем утверждал и свое личное достоинство, общественное положение, принадлежность к корпорации» . Мастерство оказывается существенной характеристикой индивидуальности, например, в романе Булгакова мы так и не узнали имени главного героя, но узнали его как индивидуальность - как Мастера.

Культура, выросшая из деятельности, детерминированной стремлением к мастерству, таким образом, предполагает высокий уровень индивидуализма, ответственность за свой труд, высокий уровень самооценки и решительность. Для данной культуры индивидуальность будет ценностью, а репутационным критерием станет практическое измерение деятельности - соответствие вещи ее применению, качество и красота исполнения и т. п. С другой стороны, создание вещи предполагает следование правилам, знание ритуала, соблюдение традиции. Т. е. добродетелью ремесленника оказывается следование традициям и знание правил - меры вещей, как это было в Античной Греции и позже, в эпоху европейского средневековья. С позиции критериев идентичности эту культуру с высоким уровнем индивидуализма можно назвать культурой результата или ответственности.

Согласно критериям Хофстеда, неприятие неопределенности особенно выразительно для культур, выросших на ос нове ремесленных традиций. Не случайно таблица результатов Хофстеда по этому критерию начинается с Греции - страны, в которой стремление придерживаться порядка, невзирая на обстоятельства, выражается сильнее всего. Замыкают таблицу Ямайка и Сингапур . И если природа или вражда способны легко поставить под удар заведенный порядок и требуют умения приспосабливаться к обстоятельствам, то для человека-креатора порядок является незыблемым, равно как и уважение к власти. Третий критерий Хофстеда - индекс дистанции власти - позволяет увидеть, как честь, сотрудничество и ответственность позволяют идентифицироваться человеку в условиях социальной иерархии. В культуре ответственности индекс дистанции власти минимален по сравнению с двумя другими типами культуры: ответственное действие несет в себе зародыш частного интереса, свободы действия, демократии - которая, впрочем, и была его колыбелью в Древней Греции.

Также как в культуре сотрудничества, равновесие гендерной определенности смещено здесь в сторону женственности. Социальные роли мужского и женского хоть и имеют историческую дистанцию, но довольно легко нарушаются и преодолеваются, что и демонстрирует нам история европейской культуры. Пятый критерий позволяет нам дифференсировать национальные культуры более детально, и констатировать, что в целом культуре ответственности присуще видение перспективы, что сближает ее с культурой сотрудничества в противоположность культуре чести.

И хотя в современности мы не наблюдаем ни культуру пастухов, ни земледельцев, ни ремесленников (да и в древности это были лишь доминирующие, но вовсе не единственные виды деятельности), мы можем выделить и проанализировать культуры чести, сотрудничества или ответственности, и проследить их генеалогию. Деятельность утрачена, но сохранены основания традиции, по-прежнему определяющие формы воспитания, структуры общения, особенности культурной самоидентификации, на основе которых будут строиться и социальные стратегии успеха, и способы познания мира. Осознавая важность тех культурных форм, которые лежат в основе самоидентификации, можно понимать и выстраивать стратегии культурного взаимодействия, что особенно важно в современную эпоху.

Для многих актуален вопрос "Жить, чтобы работать, или работать, чтобы жить?". Однако ответ на него складывается под влиянием культуры той страны, где мы выросли. Более того, он лежит в области мужественности и женственности, понимание которых так различают те или иные культуры. Как и многие другие параметры национальной культуры, "мужественность и женственность" должен быть учтён в кросскультурном бизнесе.

Параметр национальной культуры "Мужественность" нидерландский социолог Хофстеде определяет как степень домирирования в обществе таких ценностей как успех и настойчивость в преследовании целей. На противоположном полюсе этой характеристики находится "Женственность" как доминирование таких ценностей как взаимоотношения между людьми, забота о других. Эти параметры общества - "Мужественность" и "Женственность" - не следует путать с социальным доминированием мужчин или женщин. Хотя Хофстеде утверждает, что некая зависимость существует, но не линейная.

Параметры "Мужественность" и "Женственность" в странах мира

Посмотрим на результаты "измерения" данного параметра в 2010 году для различных стран, начиная с России. Её показатель 36 пунктов говорит о скорее "женственной культуре" в определении Хофстеде: для русских важен успех, но он не является самоцелью, деньги зарабатываются, чтобы их потратить на себя и близких, для улучшения качества жизни. Самой "мужественной культурой" по Хофстеде является японская культура. Показатель 95 пунктов, то есть почти 100, говорит о напористости, фиксации на достижении целей, преобладании конкуренции над межчеловеческими отношениями. На другом конце скалы находятся шведы с 5 баллами. Нельзя уличить ИКЕЮ в нежелании зарабатывать деньги, но её также нельзя уличить в подстёгивании конкурентной борьбы между сотрудниками или в войне за прибыль любой ценой.

Применение данных в международном бизнесе

Таким образом, мы уже перешли в область интернационального бизнеса. Здесь важны не показатели параметра для каждой страны, а дельта, культурное расстояние между ними. Например, "соседом" России в этом параметре является Испания (42 к 36). Это означает, что в совместном проекте можно ожидать одинаковый уровень целенаправленности, стремлению к деловому успеху. Однако итальянцы (70) или французы (86) могут раздражать российских коллег их "зацикленностью" на быстром и грандиозном успехе. Люботытно, что как раз в этом параметре культуры значительно разнятся между собой Балтийские страны: самой "женственной" из них является Латвия (9), самой "мужественной" Эстония (30), в золотой середине – Литва (19). Но все три показателя – ниже российского (36).

Выводы

Из выделения параметров "Мужественность" и "Женственность" стоит сделать следующие выводы: Во-первых, имеет смысл в самом начале интернациональных проектов договориться о совместных целях, а также об их "пластичности": что оба партнёра намериваются предпринять, если дело не пойдёт гладко, если изменятся рамочные условия, если изменится политика одной из фирм? Насколько тогда цели "растяжимы" во времени и в степени их реализации. Во-вторых, я рекомендую своим клиентам начинать любой проект, даже серию переговоров, со стартового митинга, так называемого Kick-Off, так как вышеперечисленные вопросы сложно задать в лоб во время назначенных переговоров.

Теме такого типа переговоров я собираюсь посвятить одну из будущих статей. Обязательной составляющей такого митинга должна стать возможность неформального общения. Как дельфины сначала долго "судачат" друг с другом, прежде чем пуститься в совместное плаванье, так и будущим партнёрам необходимо познакомиться и "посудачить" друг с другом на отвлечённые темы. И заодно, настроиться на одну волну с области статегических целей, найти общий знаменатель в вопросе о гибкости подцелей, тактики, гибкости плана. Это особенно удачно умеют делать именно женщины, возвращаясь к особенностям мужественной и женственной культуре. поэтому не забудьте включить их в команду интернационального проекта – с самого его начала!