-- [ Страница 1 ] --
Демографическая модернизация России
НОВАЯ и с т о р и я
Демографическая модернизация России, 1900–2000
Под редакцией Анатолия
Вишневского
Н О В О Е издательство
ББК 60.7:63.3(2)6
Серия «Новая история» издается с 2003 года
Издатель Евгений Пермяков
Продюсер Андрей Курилкин
Дизайн Анатолий Гусев
Издание осуществлено при поддержке Фонда Джона и Кэтрин Макартуров Редактор Андрей Курилкин Графика Рубен Ванециан Фотографии на обложке Александр Родченко, «Пионер трубач», 1930 Неизвестный фотограф, 1920 е годы Демографическая модернизация России, 1900– Д31 Под ред. А.Г. Вишневского М.: Новое издательство, 2006. - 608 с. - (Новая история).
ISBN 5 98379 042 Книга, подготовленная коллективом исследователей под руководством крупнейшего российского демографа Анатолия Вишневского, представляет собой первый масштабный опыт осмысления противоречивой демографической истории России XX века. Авторы видят ее как историю демо графической модернизации, в корне изменившей многие важнейшие стороны частной и публич ной жизни россиян, но все еще остающейся незавершенной. Детальное исследование огромного статистического материала, представленного в книге в нескольких сотнях графиков и таблиц, позволяет показать, как и почему в течение последних ста лет менялось матримониальное, прокреативное, сексуальное, семейное и жизнеохранительное поведение жителей России и в чем сегодня сказывается незавершенность этих перемен.
УДК 314. ББК 60.7:63.3(2) ISBN 5 98379 042 0 © Новое издательство, Оглавление 8 Предисловие 9 Введение. Что такое демографическая модернизация?
Часть 1 От какого берега мы отчалили 15 Глава 1. Светлое прошлое или тупики демографической архаики?
18 Глава 2. Средневековая смертность 18 Затянувшееся отставание 2. 20 Пассивность перед лицом смерти 2. 24 Начало перемен 2. 29 Глава 3. Неэффективная рождаемость 29 Российская рождаемость 3. накануне демографического перехода 30 Многодетность или многорождаемость?
3. 32 Была ли многодетность желанной?
4. 50 Супружеская семья в поисках суверенитета 4. 58 Бунт на семейном корабле 4. 62 Глава 5. Неизбежность перемен Часть 2 Обновление семьи и брака 67 Глава 6. От крестьянской семьи к городской 67 Семья в новой социальной среде 6. 69 Нуклеаризация семьи, эволюция ее размера и состава 6. 72 Новый смысл брака 6. 76 Противоречия советского варианта 6. модернизации семьи 96 Глава 7. Меняющиеся параметры матримониального поведения 96 Регистрируемые и нерегистрируемые браки 7. 107 Возраст вступления в первый брак 7. 127 Прекращение брака 7. 134 Повторные браки 7. 137 Глава 8. Второй демографический переход и будущее семьи и брака 137 Сущность второго демографического перехода 8. 139 Изменения возрастной модели рождаемости 8. и брачности Часть 3 Модернизация рождаемости 149 Глава 9. Что такое модернизация рождаемости?
153 Глава 10. Итоговая рождаемость реальных и условных поколений женщин 153 Сто лет падения рождаемости 10. 159 Первый этап ускоренного падения рождаемости 10. (поколения 1878–1890 годов рождения) 160 Второй этап ускоренного падения рождаемости 10. (поколения 1900–1920 годов рождения) 163 Почему в России не было «бэби бума»?
10. 169 Этап замедляющегося снижения и стабилизации рождаемости 10. (поколения 1921–1960 годов рождения) 173 Новейший этап снижения рождаемости 10. (поколения матерей, родившихся в 1965–1970 годах) 176 Глава 11. Очередность рождения 176 От старого к новому распределению женщин 11. по числу рожденных детей 179 Эволюция вероятности увеличения семьи 11. 184 Глава 12. Возраст матери при рождении ребенка 184 Изменения среднего возраста матери в реальных поколениях 12. 185 Изменения среднего возраста матери в условных поколениях 12. 189 Средний возраст матери при рождении очередного ребенка 12. Оглавление 191 Сокращение протогенетического интервала 12. 195 Глава 13. Россия между абортом и планированием семьи 195 Снижение рождаемости:
13. мальтузианская и неомальтузианская стратегии 197 Дореволюционная Россия: инерция многовекового запрета 13. 199 Искусственный аборт:
13. качели законодательства и тенденции массового поведения 225 Несостоявшаяся контрацептивная революция 13. 235 Репродуктивные права, регулирование деторождения 13. и рождаемость 247 Глава 14. Второй демографический переход и будущее рождаемости Часть 4 Модернизация смертности 257 Глава 15. Эпидемиологический переход 257 Сущность эпидемиологического перехода 15. и его незавершенность в России 259 Мифы и реальности советского здравоохранения 15. 270 Глава 16. Изменения смертности и продолжительности жизни 270 Ожидаемая продолжительность жизни, 1900– 16. 273 Возрастные особенности изменений смертности 16. 279 Особенности изменений младенческой смертности 16. 289 Смертность реальных поколений россиян 16. 293 Что произошло в 1980–1990 х годах 16. 297 Дифференциация смертности 16. 310 Продолжительность здоровой жизни 16. 313 Глава 17. Причины смерти 313 Современная российская модель смертности по причинам смерти 17. 323 Эволюция структуры смертности 17. по крупным классам причин смерти после 1965 года 327 Смертность от отдельных крупных классов причин смерти 17. 382 Глава 18. Смертность в России: незавершенная модернизация Часть 5 Столетие демографического разорения России 399 Глава 19. Демографические катастрофы ХХ века 400 От начала Первой мировой войны до переписи населения 1926 года 19. 406 От «великого перелома» до смерти Сталина 19. 442 Общая оценка потерь от демографических катастроф 19. 444 Демографический кризис второй половины ХХ века 19. 446 Общая оценка потерь за столетие 19. 448 Глава 20. Демографические знания - информация или дезинформация?
448 Двадцатые годы: начало и конец «золотого века»
20. советской демографии 451 Разгром 20. 461 Дезинформация эпохи застоя 20. 466 Неоправдавшиеся постсоветские ожидания 20. Часть 6 К какому берегу мы причалили Оглавление 471 Глава 21. Новый тип воспроизводства населения 471 Рост эффективной рождаемости поколений 21. 475 Воспроизводство условных поколений 21. 478 Воспроизводство реальных поколений 21. 484 Вызов суженного воспроизводства населения 21. 488 Новая возрастная структура 21. 491 Депопуляция 21. 498 Глава 22. Следующие сто лет 498 Можно ли предсказывать на 100 лет вперед?
22. 499 Прогнозные сценарии 22. 503 Демографические альтернативы для России 22. 506 Изменения возрастной пирамиды 22. 516 Демографические вызовы XXI века 22. 533 Заключение. Вперед или назад?
551 Приложение 553 Словарь демографических терминов 557 Литература 591 Список сокращений 592 Указатель имен 598 Contents 601 Summary Предисловие Эта книга подготовлена коллективом сотрудников Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирова ния Российской академии наук в рамках проекта «Демографическая модернизация в России в ХХ веке», финансировавшегося Фондом Джо на и Кэтрин Макартуров (грант 99 61347 GSS).
Книга подводит итог многолетних исследований, ведущихся в Центре демографии и экологии человека с момента его создания в 1988 году. Они направлены, в первую очередь, на анализ демографи ческих процессов в современной России и на прогнозирование ее буду щей демографической эволюции. Однако ни настоящее, ни будущее не может быть понято без знания прошлого. И сегодняшняя, и завтрашняя демографическая ситуации имеют глубокие исторические корни.
ХХ век закончился, но стране еще долго придется жить с его насле дием. Необходимо осмыслить это наследие - в интересах будущего.
Надо разобраться в огромной массе многоликих, противоречивых со бытий, фактов, цифр, нередко утаивавшихся, мало кому известных или полузабытых, попытаться увидеть скрытый от поверхностного взгляда смысл происходивших перемен. Нужно заново оценить всю совокуп ность пережитых российским обществом демографических изменений и понять, в какой мере эти изменения предопределили демографиче ское будущее страны.
часть I - Е.М. Анд реев, А.Г. Вишневский, С.В. Захаров, В.И. Сакевич, Т.Л. Харькова;
часть II - А.Г. Вишневский, С.В. Захаров, Е.И. Иванова;
часть III - С.В. Захаров, А.Г. Вишневский, В.И. Сакевич;
часть IV - Е.М. Андреев, Д.Д. Богоявленский, А.Г. Вишневский, Е.А. Кваша, Т.Л. Харькова;
часть V - Е.М. Андреев, Д.Д. Богоявленский, А.Г. Вишневский, С.В. Захаров, Т.Л. Харькова;
часть VI - Е.М. Андреев, А.Г. Вишнев ский, С.В. Захаров;
Заключение - А.Г. Вишневский. В работе над проектом принимали участие также Е.Л. Сороко, Н.А. Андрианова, Г.В. Подгаецкая.
Введение Что такое демографическая модернизация?
ХХ столетие стало для России временем огромных изменений - соци альных, экономических, политических, культурных… Этот ряд можно продолжить, но он, во всяком случае, будет неполным, если среди ключевых перемен не назвать перемены демографические.
Демографические перемены, быть может, не столь очевидные, как экономические или политические, и потому позднее осознанные, за трагивали глубочайшие пласты человеческого бытия, в корне меняли поведение людей в самых интимных областях их существования, их отношение к вопросам жизни, продолжения рода, любви, смерти, тре бовали пересмотра ценностей, моральных норм, всего мировосприя Что такое демографическая модернизация?
тия. Они охватили матримониальное, прокреативное, сексуальное, семейное, жизнеохранительное, миграционное поведение людей, чрез вычайно сильно повлияли на становление нового типа личности чело века, его интеллектуального и эмоционального мира, на его индиви дуальный жизненный путь.
Совокупность этих перемен и составляет содержание демографи ческой модернизации России. Эту модернизацию следует, разумеется, рассматривать в контексте общей модернизации страны, за исторически короткое время превратившейся из аграрной, Немецкий пастор Иоганн Пе крестьянской, сельской, малограмотной в промышленную, тер Зюссмильх, автор книги «Божественный порядок в из городскую и высокообразованную. Но одновременно де менениях рода человеческого, мографическая модернизация России есть неотъемлемая подтверждаемый его рожде часть всемирной демографической модернизации, глобаль ниями, смертями и размноже нием», сформулировал шесть ного «демографического перехода», начавшегося в Европе правил этого порядка: 1) Бог в конце XVIII века и - в мировых масштабах - не завер заботится о равновесии смертности и рождаемости.
шившегося еще и поныне.
Божественный порядок требу Если сказать коротко, то демографический переход - ет населения, но не перенасе это переход от извечного равновесия высокой смертности ления;
2) Бог управляет смер тями таким образом, что и высокой рождаемости к новому равновесию низкой продолжительность жизни смертности и низкой рождаемости. И по своей сути, и по оказывается достаточной для продолжения рода;
3) Бог дает своим последствиям он представляет собой подлинную ре возможность человеку выжить волюцию, которая кардинально обновляет, модернизиру в любом месте на Земле;
ет тысячелетние социальные механизмы, управляющие 4) Бог повсеместно предписы вает человеку некоторую про воспроизводством человеческих поколений.
должительность жизни;
5) Бог Пусковым механизмом этого исторически обуслов мудро управляет распределе нием средств пропитания:
ленного переворота служит одно из главных и наиболее искусство сельского хозяй бесспорных достижений нового времени - снижение ства - часть Божественной смертности. До относительно недавней поры люди едва ли мудрости;
6) Бог заботится об определенном порядке в вос задумывались над тем, сколь многое в их жизни на протя производстве двух полов жении тысячелетий определялось высокой ранней смерт (Rohrbasser 1998: LXVII). Пер вое издание книги вышло ностью, казавшейся частью раз и навсегда установленного в 1741 году, когда до начала «божественного порядка»1, сколь многие социальные уста всеобщих изменений тысяче новления были подчинены диктовавшейся высокой смерт летнего «Божественного по рядка» или, по крайней мере, ностью демографической необходимости. И прежде всего некоторых его пунктов, остава это относилось к тем из них, которые регламентировали лось несколько десятилетий. второй фундаментальный процесс, определявший ход воспроизводства человеческих поколений, - рождаемость. Чтобы цепь человеческих поколений не прервалась, высокую смертность прошлых эпох должна была уравновешивать высокая рождаемость, и об этом заботились вы работанные историей сложные и многообразные социальные механиз мы. Они были «встроены» во все формы организации частной жизни людей и во многом предопределяли характер гендерных отношений, статус различных половозрастных групп, смысл и дух таких институ тов, как семья, брак или наследование.
По мере того, как успехи в борьбе со смертью заставляли ее отсту пать все дальше и дальше, приспособленные к высокой смертности институциональные формы, социальные и культурные нормы и пра вила все более утрачивали смысл, в лучшем случае, становились не нужными, в худшем - опасными. Полное обновление возводившейся тысячелетиями системы норм и правил, охранявших высокую рождае мость и закрепленных во всех культурах и религиях, их приспособле ние к кардинально изменившимся условиям выживания поколений становилось категорическим императивом времени. Миллионы людей ощущали это и начинали исподволь менять свое повседневное поведе ние, все более и более отдаляясь от веками заведенного порядка, - задолго до того, как понимание модернизационного смысла происхо дивших перемен стало частью интеллектуальных приобретений ХХ века. Поначалу они гораздо чаще привлекали внимание моралис тов, нежели мыслителей.
Введение Демографическая революция началась в то же время, по тем же историческим причинам и имела столь же всеобъемлющие всемирные последствия, что и промышленная революция в Англии и французская политическая революция. Но, в отличие они них, она долгое время оставалась неосмысленной. Если термин «промышленная революция» был введен Ф. Энгельсом еще в 1845 году Почти за десять лет до появле (Энгельс 1955: 243 и след.), то термин «демографическая ния книги А. Ландри, в 1925 го революция» появился и даже был вынесен в название кни ду, выражение «демографи ги Адольфа Ландри только в 1934 м (Landry 1934)2. ческая революция» употребил советский демограф А. Хомен У Ландри, а за несколько лет до него у американского ко (Хоменко 1980: 104). В демографа Уоррена Томпсона (Thompson 1929) впервые году оно появляется в издан ной во Франции книге польс появляется представление о том, что за наблюдавшимися кого автора Л. Рабиновича в их время изменениями и географическими различиями (Радзиновича) (Rabinowicz демографических показателей стоят не просто очередные 1929) - подробнее об этом см.: Subrtova 1984: 193–199;
временные колебания, каких было много в прошлом, Борисов 1986: 209–213. Одна не просто привычная неодинаковость поведения город ко и у Хоменко, и у Рабиновича это выражение используется, ских и сельских жителей и т.п., - они первыми заговори скорее, как метафора, нежели ли о разных типах демографического поведения, о глубо как научный термин для обоз ких качественных различиях между ними, возникающих начения конкретного истори ческого процесса.
вследствие эпохальных исторических перемен. Эти идеи положили начало концептуализации взглядов на совре менный этап мировой демографической эволюции, оформившихся впоследствии в теорию демографического перехода. Термин «демо графический переход» был предложен в 1945 году американским демографом Фрэнком Ноутстейном (Notestein 1945: 41) и получил ши рокое распространение для обозначения тех фундаментальных демо графических сдвигов, которые Ландри называл «демографической революцией».
До СССР теория демографического перехода дошла с большим опозданием. В отечественной литературе она была впервые применена к анализу демографических процессов А. Квашой (Кваша 1971), а позд нее - А. Вишневским (Вишневский 1973;
Вишневский 1976;
Вишнев ский 1982 и др.).
Между тем, демографический переход не миновал ни Россию, ни СССР и к этому времени продвинулся здесь уже очень далеко. Страна шла, пусть в чем то медленно, а в чем то непоследовательно, по тому же магистральному пути демографического перехода, на который од на за другой вступают все страны мира. Она начала движение по это му пути с немалым опозданием. Даже ранние признаки демографи ческого перехода в России отстоят от его начала в некоторых странах Западной Европы не менее чем на сто лет. Так что в каком то смысле она следовала по уже хорошо проторенной дороге, «догоняла» ушед шие вперед страны.
Но демографическая модернизация в любой стране, даже и «дого няющая», - не простое заимствование, не слепое следование чужому Что такое демографическая модернизация?
примеру. Она - ответ общества на переживаемые им внутренние пере мены, лишающие смысла многое из того, что составляло основу при вычных, вековых демографических и семейных отношений. Поэтому она становится неотделимой частью истории любого общества, отра жает ее своеобразие, испытывает на себе влияние множества конкрет ных исторических событий, политической обстановки, культурной ситуации - и сама влияет на них.
Так было и в России. Как и другие стороны российской советской модернизации, демографическая модернизация была «консерватив ной», т.е. такой, которая «обеспечивала быстрые и довольно эффек тивные технические и другие инструментальные перемены за счет консервирования многих основополагающих звеньев традициона листского социального устройства» (Вишневский 1998: 7). Консерва тивная демографическая модернизация позволила России пройти очень большой участок пути, ведущего к утверждению нового типа воспроизводства населения, нового баланса рождаемости и смертно сти, характерного для экономически развитых стран. Она стала одной из важных сторон тех фундаментальных перемен, через которые прошла Россия в минувшем столетии, а раньше или позже прошли или проходят все страны, но которые здесь гордо назывались «социали стическими преобразованиями». Социальные, политические и идео логические особенности советского периода не могли не наложить особого отпечатка на российский демографический переход, но не способны были и совсем лишить этот универсальный исторический процесс его общего для всех стран смысла.
В то же время, советская демографическая модернизация, проти воречивая, непоследовательная, принимавшая нередко весьма при чудливые формы, не могла не разделить участи всех других советских «модернизаций». «Консервативно революционная стратегия разви тия, скорее всего, продиктованная обстоятельствами, предопреде лила противоречивый, ограниченный характер модернизационных перемен и невозможность их завершения в рамках созданной в сове тское время экономической и политической системы» (Там же, 7–8).
До конца ХХ века оставалась незавершенной и демографическая модернизация. ХХ век закончился, Россия вступила в новый этап своего развития, и сейчас самое время подвести итоги, может быть, самого бурного в его истории столетия. Среди них - итоги столетнего демографического развития страны, которому и посвящена эта книга.
Введение Часть 1 От какого берега мы отчалили Глава 1 Светлое прошлое или тупики демографической архаики?
На протяжении всего ХХ века Россия отходила от традиционных форм демографического и семейного поведения, семейных отношений, кото рые столетиями верой и правдой служили российскому обществу. Они обеспечивали устойчивое воспроизводство населения России, позволя ли восстанавливать его потери в годы исторических испытаний, потому Глава 1. Светлое прошлое или тупики демографической архаики?
что хорошо согласовывались с формами тогдашней социальной, эконо мической, политической жизни, были неотъемлемой частью ее систем ной организации. Нараставшая во второй половине XIX века критика этих форм и отношений означала не то, что они вообще были плохими, а то, что вследствие многосторонних исторических перемен все больше нарушалось прежнее системное соответствие, и меняющееся общество ощупью искало пути его восстановления. При этом ясно было лишь то, с чем хотело расстаться все большее и большее число людей. А вот к че му, к каким новым формам частной жизни они хотели прийти, - здесь полной ясности не было, да и не могло быть.
Конечно, никогда нет недостатка в разных более или менее утопи ческих предсказаниях, высказывались благие намерения, которые вполне могли и не осуществиться. Но конкретные пути обновления частной жизни могла выработать только массовая историческая прак тика, предугадать их в подробностях было невозможно.
Одним из идеологических ответов общества на вызов времени стало распространение консервативных утопических чаяний, «утопия прошлого». Для нее характерно неприятие любых перемен, поиски утраченного «золотого века», безудержная идеализация минувшей жизни и несбыточное стремление вернуться к тому, что было.
Казалось бы, кто станет возражать против снижения смертности?
Прямо никто и не возражал. Но глубокая консервативная интуиция не могла не чувствовать в этом ключевом для всех демографических перемен повороте серьезной угрозы сложившемуся порядку вещей.
Успешная борьба со смертью требует от человека сознательных, «целе рациональных» индивидуальных усилий, а неотъемлемая черта всех традиционных крестьянских обществ, в том числе и общинной, «собор ной» России, - неодобрительное отношение ко всякой автономной индивидуальной активности. Поэтому и невесть откуда взявшаяся активность в борьбе со смертью еще сто лет назад нередко встречалась в России с неодобрением - она наносила удар по всему ее традицион ному мироощущению.
Это неодобрение чувствуется, например, у Льва Толстого и ясно выражается устами персонажей его произведений. Позднышев, герой «Крейцеровой сонаты», осуждает свою жену за беспокойство о здо ровье детей: «...Если бы она была совсем животное, она бы так не муча лась;
если бы она была совсем человек, то у нее была бы вера в Бога и она бы говорила и думала, как говорят верующие бабы: „Бог дал, Бог и взял, от Бога не уйдешь“. Она бы думала, что жизнь и смерть как всех людей, так и ее детей вне власти людей, а во власти Бога, и тогда бы она не мучалась тем, что в ее власти было предотвратить болезнь и смерть детей, а она этого не сделала». Высказывания литературного персонажа в этом случае созвучны взглядам самого Толстого, но и он лишь черпает их в глубинных пластах народной культуры.
В другом рассказе Толстого, «Смерть Ивана Ильича», также стал киваются два принципа в отношении к смерти. Отчаянию умирающего Ивана Ильича и суетности его близких противопоставляется величест венно спокойное отношение к надвигающейся смерти «буфетного му жика» Герасима, который один только «не лгал..., понимал, в чем дело, и не считал нужным скрывать этого». «Все умирать будем», - прямо сказал он Ивану Ильичу и то же повторил уже после его смерти: «Божья воля. Все там же будем». По мысли Толстого, суетная ложь окружаю щих низводит «страшный торжественный акт смерти» до уровня «слу чайной неприятности», ему явно больше по душе эпическое спокой ствие Герасима.
Если, обращаясь к опыту прошлого, к традиции и вере, можно по ставить под сомнение даже активность, направленную на сохранение жизни, то что говорить о других переменах, смысл которых далеко не Часть 1. От какого берега мы отчалили столь очевиден, как смысл снижения смертности.
Сколько усилий было потрачено в России - еще с петровских вре мен - и государством, и церковью на то, чтобы избавиться от чрезмер но ранних, детских браков, неизбежно бывших к тому же браками по выбору родителей. Но по мысли другого «утописта прошлого», именно к таким бракам и надо было вернуться в ХХ веке, чтобы спасти распада ющуюся семью: «Мысль брака, его религиозная чистота не может быть восстановлена никакими иными средствами, как отодвижением его осуществления к самому раннему (невинному) возрасту... Просматри вая канонические книги, мы с удивлением и не без радости нашли, что в классическую пору церкви брак и допускался, у нас и в католических странах, в этот ранний возраст - для девушки в 14–13 лет... Восстанов ление раннего „чистого“ брака есть альфа восстановления глубоко по трясенной теперь семьи, как универсальность (всеобщность) брачного состояния есть альфа поправления всего потрясенного status quo обще ства» (Розанов 1990б: 231–232).
Разумеется, ничего подобного не произошло, но и ностальгия по воображаемому прошлому не исчезла, дожила до наших дней и пустила новые ростки уже в конце ХХ столетия, когда многие авторы из науч ной и художественной среды стали на разные голоса перепевать нос тальгические мотивы «реакционных романтиков» XIX века.
Что же на самом деле осталось на том «демографическом» берегу, от которого Россия отчалила в первые десятилетия ХХ века?
По данным Всероссийской переписи населения 1897 года, в Рос сийской империи проживало 129 млн. человек, что составляло при мерно 8% тогдашнего мирового населения. На долю собственно Рос сии в ее нынешних границах приходилось (по оценке на 1900 год) 71 млн. человек - 4,4% всех жителей планеты. И Российская империя, и та ее часть, которая образует сейчас Российскую Федерацию, принадлежали к числу мировых демографических лидеров. Крупней шая европейская страна того времени - Германия - насчитывала 56 млн. жителей, в США проживало 76 млн. человек, в Японии - 44 млн. (Урланис 1941: 441–415;
Dupquier 1999: 120–123). Только Ки тай и Индия имели более многочисленное население (свыше 400 млн.
и 200 млн. человек соответственно), но зато их политический вес, в отличие от России, был тогда совсем невелик.
Население России быстро росло. Российская империя почти до самого конца XIX века умножала число своих подданных отчасти за счет новых территориальных приобретений, но население собственно России росло в основном за счет естественного воспроизводства, темпы которого в конце XIX века были весьма высокими и даже увеличива лись - в его последнем десятилетии они достигли 1,8–1,9% в год.
Темпы роста населения Европейской России, несмотря на то, что она отдавала некоторую его часть в ходе колонизации окраин империи и сельскохозяйственных переселений, по сравнению с первой полови ной XIX века (6‰ в год в 1811–1851 годах), выросли вначале вдвое Глава 1. Светлое прошлое или тупики демографической архаики?
(11–13‰ в 1851–1897 годах), а к концу века - началу следующего - втрое (17‰ в 1897–1913 годах) (Рашин 1956: 26–29). И если судить по этим количественным показателям, можно подумать, что Россия нахо дилась на вершине своего демографического благополучия - особенно на фоне своих тогдашних экономических и политических соперников:
население Франции в 1900–1910 годах росло на 2‰ в год, Англии - на 9 ‰, Германии - на 14 ‰.
На деле же все обстояло не столь блестяще.
Глава 2 Средневековая смертность 2.1 Затянувшееся отставание Конец XIX - начало XX века в России были отмечены острым эпиде миологическим кризисом. Это не значит, что положение в России в это время было хуже, чем, скажем, в середине или в начале XIX столетия.
Речь идет о кризисе отставания от большинства развитых стран того времени. Как писал в те годы выдающийся российский демограф С. Новосельский, «русская смертность в общем типична для земледель ческих и отсталых в санитарном, культурном и экономическом отноше ниях стран» (Новосельский 1916а: 179).
Между тем, во второй половине XIX века Россия энергично разви Часть 1. От какого берега мы отчалили валась, и российскому обществу все труднее было мириться с сохране нием допотопных санитарно эпидемиологических условий, структуры заболеваемости и смертности, показателей смертности и продолжи тельности жизни, которые не соответствовали ни его собственным быстро менявшимся критериям, ни тем более новым критериям, утвер ждавшимся тогда во многих западных странах. Эти страны уже начина ли привыкать ко все более заметному и систематическому снижению смертности, Россия же беспомощно топталась на месте и не могла до биться хотя бы некоторого ее сокращения, до последнего десятилетия XIX века «смертность в России колебалась то в сторону повышения, то в сторону понижения» (Там же, 181).
Построение отвечающей современным научным требованиям российской таблицы смертности стало возможно только после того, как в 1897 году прошла первая всеобщая перепись населения Россий ской империи. Такая таблица была построена С. Новосельским для на селения Европейской России (80% населения империи в 1897 году) за 1896–1897 годы. Таблица Новосельского только подтвердила то, что было известно и ранее и давно уже тревожило относительно узкий тог да круг образованных людей в России, которые начинали задумываться над подобными вопросами.
Темпы вымирания поколений в России были намного более вы сокими, чем у ее более продвинутых европейских соседей. На рубеже XIX и XX веков в Европейской России из каждых 100 родившихся мальчиков только 70 доживали до одного года, 49 - до 20 лет, 36 - до 50;
из каждых 100 родившихся девочек соответственно - 74, 53, и 39. Ожидаемая продолжительность жизни в Европейской России в 1896–1897 годах составляла 31,32 года у мужчин и 33, 41 года у жен щин. Если же взять только ту часть Европейской России, которая отно сится сейчас к территории Российской Федерации, то продолжитель ность жизни была еще меньшей - 29,43 и 31,69 года соответственно (Смертность 1930: 108–111). Лет двести триста назад подобные показате ли можно было считать вполне нормальными, но в начале ХХ столетия они были уже неоспоримым признаком отставания. Во Франции в это время ожидаемая продолжительность жизни составляла 43,44 года у мужчин и 47,03 у женщин (1900), в США - 48,23 и 51, 08 (1900–1902), в Японии - 43,97 и 44,85 (1899–1903).
Если верить дореволюционной статистике, в конце XIX века основное отличие России от других стран заключалось в чрезвы чайно высокой смертности детей, особенно на первом году жизни.
В 1896–1900 годах коэффициент младенческой смертности в Европей ской России составлял 261 на 1000, тогда как во Франции на первом году жизни из 1000 родившихся умирал только 161 ребенок, в Ан глии - 156, в Швеции - 100, в США (1901–1905) - 124 (La mortalit 1980: 147–149).
Отличие России от таких стран, как США и Франция, в других во зрастных группах не кажется столь существенным, а в возрастах старше 70 лет уровень смертности в России был даже ниже, чем в других стра нах. Однако не исключено, что относительно низкая смертность взро слого, а особенно пожилого населения - артефакт, порожденный плохим учетом случаев смерти в старших возрастах и/или завышени ем возраста пожилыми людьми при переписи 1897 года в результате «старческого кокетства» и ошибок, что неизбежно в условиях низ кой грамотности населения и отсутствия подтверждающих возраст Глава 2. Средневековая смертность документов.
Непосредственной причиной сохранения высокой смертности была весьма архаичная для европейской страны того времени структу ра заболеваемости и связанных с ней причин смерти. На рубеже XIX и ХХ веков страна не избавилась от эпидемий холеры, оспы, сыпного тифа;
даже и в годы, свободные от эпидемий, огромная роль принадле жала заболеваниям и причинам смерти экзогенной природы, которые на Западе все больше и больше оказывались под контролем.
В частности, уже в конце XIX века европейские страны очень силь но оторвались от России по смертности от инфекционных болезней (табл. 2.1).
Таблица 2.1. Смертность от некоторых инфекционных болезней в России и странах Западной Европы, 1893–1895, смертей на 100 Оспа Скарлатина Дифтерия Корь Коклюш Брюшной Все тиф перечисленные инфекции Европейская Россия 53,0 114,0 147,0 87,0 66,0 88,0 565, Австрия 20,0 53,0 123,0 42,0 65,0 47,0 350, Бельгия 28,0 16,0 52,0 60,0 53,0 35,0 244, Германия 0,2 21,0 128,0 29,0 40,0 14,0 232, Италия 7,0 22,0 54,0 37,0 25,0 49,0 194, Шотландия 2,0 20,0 42,0 55,0 53,0 19,0 191, Англия 3,0 20,0 21,0 41,0 30,0 20,0 145, Швеция 0,3 30,0 69,0 7,0 18,0 19,0 143, Голландия 6,0 14,0 34,0 20,0 31,0 20,0 125, Ирландия 0,5 11,0 20,0 25,0 26,0 20,0 102, Источник: Россия 1991: 224.
В России инфекционные болезни в это время еще свирепствовали.
Более четверти всех обратившихся за медицинской помощью за 1893–1895 годы в Европейской России страдали инфекционными и па разитарными болезнями (сифилис, туберкулез, малярия). Кроме того, 12,8% из общего числа зарегистрированных заболеваний составляли болезни органов пищеварения;
11,9% - болезни органов дыхания;
4,4% - так называемые случаи упадка общего питания;
3,9% - послед ствия травм (Россия 1991: 201–205). Все эти болезни обусловливали и очень высокую раннюю смертность в России.
2.2 Пассивность перед лицом смерти Архаичная структура заболеваемости и причин смерти в дореволюци онной России, объясняя высокий уровень смертности, сама нуждается в объяснении. Давая такое объяснение, следует указать на экономиче ские, социальные условия, характерные для России конца XIX - нача ла ХХ века.
К их числу относятся прежде всего невежество, низкий уровень общей санитарной культуры крестьянского большинства российского населения. Крестьяне в тогдашней России очень часто имели абсолют но средневековые представления об охране здоровья, предупреждении или лечении болезней. Еще в конце XIX века, по этнографическим на блюдениям тех лет, «считая болезни божьим наказанием за грехи, кре Часть 1. От какого берега мы отчалили стьяне переносят [болезни] с покорностью и в это время усерднее мо лятся Богу». «Важность санитарных мер осознается очень немногими, большинство относится к ним безразлично и даже несочувственно, счи тая дезинфекцию главной заразой». «При каждой болезни стремятся перепробовать все домашние средства, затем - средства родных и сосе дей. Потом везут больных к баушкам и лекарям и только после этого, если положение становится хуже, везут в больницу, причем уверены, что больному лучше от этого не будет, но и „хуже то можа не сделают“.
Сами больные больниц остерегаются и просят лечить их дома, по скольку бытует мнение, что доктора лечат богатых, а бедных - морят».
«Баушек народ предпочитает ветеринарам и даже докторам из больни цы» (Быт 1993: 269, 282–284).
Причины огромной младенческой смертности во многом коре нились в условиях вынашивания плода и родов, ухода за новорожден ными, их питания. Земские врачи и статистики видели горестную кар тину «тех предрассудков, того невежества народа, благодаря коим ребенок деревенской России с первых же дней своей жизни поставлен в самые невыгодные условия ухода вообще и питания в частности»
(Глебовский, Гребенщиков 1907: 271). Как правило, «беременная женщина работает практически до начала родов. Вновь начинают работать через три четыре дня после родов» (Быт 1993: 264). Повсе местно господствовало суеверное представление о необходимости скрывать беременность до последней возможности, поскольку бере менную могли сглазить, испортить, оговорить. Скрытность достигала такой степени, что жены не сообщали о беременности даже свои му жьям, а члены семьи продолжали возлагать на женщину те же работы, что и до беременности. В Костромской, Пензенской, Калужской гу берниях роженица нередко ходила по избе до полного изнеможения и потери сознания, стучала иногда пятками о порог, ползала вокруг стола и, крестясь, целовала его углы. В Костромской, Вологодской, Смоленской, Калужской, Орловской, Рязанской и др. практиковались такие приемы: подвешивание рожениц за ноги, спускание с постели или полатей по доске вниз головой и стряхивание за ноги: «Если пере вернуть роженицу, то и ребеночек перевернется и пойдет головкой»
(Попов 1903: 332–333, 346, 348). «Обычно крестьянка, почувствовав наступающие роды, незаметно от домашних удалялась во двор, где стоял скот, или в сарай, не обращая внимания на время года. Дети при появлении своем на свет Божий падали прямо на замерший навоз дво ра. По окончании родов роженица клала ребенка в подол своего пла тья и шла домой» (Лещенко 1999: 134).
«Первые дни рождения ребенка и самый ранний период жизни особым вниманием родителей не отмечены. Ребенку дают соску - за вязанный в тряпицу жеваный хлеб - все». «Если ребенок спокоен, то его в рабочую пору оставляют на целый день лежать в колыбели или зыбке. Если ребенок часто плачет, то говорят „оно голодно“ и дают со ску из кренделей, манной или гречневой каши;
кроме того, ребенка па рят в печи, поят маковым настоем, чтобы он заснул. Ребенок приучает ся засыпать среди шума, крика крестьянского дома. Колыбельных чаще всего не поют, разве что девочки няньки, матерям же не до песен»
(Быт 1993: 265–266).
Конечно, в это время в России существовали уже и врачи, и боль ницы, но российская система здравоохранения совершенно не отвечала требованиям времени. Обеспеченность врачами в Российской империи Глава 2. Средневековая смертность к началу ХХ века была почти в 4 раза меньше, чем в Англии, в 2,5–3 раза меньше, чем в Голландии, Бельгии и Франции (табл. 2.2). Недостаток во врачах в России был особенно ощутим потому, что медицинский персонал был распределен весьма неравномерно: 50% врачей находи лись в губернских городах, 25% - в уездных и только около 25% - вне городов, т.е. там, где жило подавляющее большинство населения. Ма лому числу врачей соответствовало и незначительное число больниц:
на всю Россию их было всего 3669 (2187 общих и 1782 специальных).
Таблица 2.2. Обеспеченность врачами населения Европейской России и некоторых стран Западной Европы, рубеж XIX и XX веков Число Врачей Жителей Квадратных Радиус врачей на 1 млн. на 1 врача верст района населения на 1 врача на 1 врача в верстах Европейская Россия 13 475 155 6450 1188,25 19, Норвегия 502 275 3630 563,5 13, Австрия 10 690 275 3630 24,99 2, Италия 8580 280 3570 30,87 3, Испания 5200 305 3280 86,73 5, Германия 16 270 355 2820 29,4 3, Франция 14 380 380 2630 32,34 3, Бельгия 2160 390 2540 14,21 2, Голландия 1860 410 2440 15,68 2, Великобритания 22 105 578 1730 8,82 1, Источник: Россия 1991: 225.
Большинство россиян в конце XIX - начале XX века были сель скими жителями, но уже заметно росло и городское население. Город ская же инфраструктура была крайне неразвитой. К началу ХХ века в стране было 133 города с населением 10 тысяч и более жителей (Город и деревня 2001: 74). Но только 20,6% из них имели водопровод, доста вляющий воду в дома, расположенные в центральных кварталах горо да. В Москве водопровод обслуживал только 20% домов. Канализация имелась только в 23 крупных городах (Здравоохранение 1978: 371). По этому смертность в крупных городах была еще выше, чем по России в целом. По расчетам М. Птухи, в 1896–1897 годах продолжительность жизни мужчин в Петербурге составляла 25,4 года, женщин - 31,4 года, в Москве соответственно 23,0 и 26,7, в Саратове - 24,2 и 29,4 (Пту ха 1960: 341, 342).
Многообразные конкретные причины высокой смертности в Рос сии на рубеже XIX и XX веков уже тогда были ясны специалистам.
Была достаточно хорошо осознана их экзогенная природа и принци пиальная устранимость. Как писал автор того времени, «смертность от большинства болезней есть смерть насильственная, потому что, по добно тому, как полицейскими мерами ограничиваются убийства из за угла, так точно известными мерами гигиеническими и санитарными можно ослабить свирепствование тифов, дифтерии, оспы и других ин фекционных болезней» (Щербаков 1891: 226). Но принятию «извест ных мер» препятствовали бедность, невежество, антисанитарные условия быта, вредные обычаи ухода за детьми, питания и т.д. По убеждению современников, на снижение смертности нельзя было рас считывать, «пока не изменятся общие социально экономические условия жизни страны, пока не изменится к лучшему общий уровень Часть 1. От какого берега мы отчалили культуры страны, пока мы не переставим расходы на народное образо вание и на водку» (Иванов 1911: 3).
Все это было совершенно верно, но медлительность отступления смертности в России на рубеже XIX и XX веков, а возможно, и позднее, имела не только экономические и социальные причины, но и более глу бокие культурные основания.
Как писал на исходе XIX века русский гигиенист Г. Хлопин, «со знание, что здоровье есть общественное благо, подлежащее защите об щества или государства, явилось прежде, чем каждый член общества из развитого чувства самосохранения научился ценить здоровье для себя лично» (Хлопин 1897: 4). В России того времени преобладало именно такое «патерналистское» сознание, индивидуальное же чувство само сохранения было еще очень слабо развито. Сохранялось традиционное пассивное отношение к смерти, тогда как борьба с нею требует неуто мимой активности.
Такая активность для этой эпохи - исторически новое явление.
На протяжении тысячелетий реальные силы человека в борьбе со смертью, способность общества защитить его жизнь были невелики.
Индивидуальные же усилия, направленные на защиту от болезней, их лечение, на противодействие другим угрозам здоровью и жизни были и вовсе малоэффективными. Это лишало смысла активную позицию человека по отношению к смерти.
Перемены наступили только в Новое время, когда европейское развитие мало помалу изменило соотношение сил человека и смерти.
С появлением в Западной Европе ощутимых признаков того, что обще ство способно защитить человека от ранней смерти, а также с ослабле нием, а то и потерей веры в потустороннюю жизнь, смерть все лучше осознается как явный враг, с которым можно и нужно активно бороть ся. Но, разумеется, прежнее пассивное отношение к смерти и там исчез ло не сразу, оно изживалось постепенно в ходе многовекового спора наступавшей культуры городского, буржуазного общества с крестьян ской, сельской культурой средневековья.
В России же к началу ХХ века этот спор еще был далек от заверше ния, не сложилось еще и новое отношение к болезни и смерти.
Это хорошо видно на примере вопроса о детской смертности, активно обсуждавшегося в предреволюционной России. Образованные люди говорили и писали об этом, пытались растормошить общество, но массовое сознание воспринимало высокую детскую смертность доволь но спокойно.
Это спокойствие не было следствием одного лишь невежества.
И просвещенные люди долгое время не видели в гибели детей особого повода для беспокойства и даже гордились своей безропотностью. Вот любопытное свидетельство известного мемуариста Андрея Болотова (конец XVIII века). Он пишет о смерти своего сына: «Оспа... похитила у нас сего первенца к великому огорчению его матери. Я и сам хотя и по жертвовал ему несколькими каплями слез, однако перенес сей случай с нарочитым твердодушием: философия моя помогла мне в том, а надеж да иметь вскоре опять удовольствие видеть у себя детей, ибо жена моя была опять беременна, помогла нам через короткое время и забыть сие несчастие, буде сие несчастием назвать можно» (Болотов 1871: 644–645).
Ко второй половине XIX века взгляды образованной части русско го общества, возможно, уже несколько изменились, хотя, видимо, не намного. О крестьянах же и этого сказать нельзя. Приведем типичное Глава 2. Средневековая смертность крестьянское высказывание, относящееся концу XIX века. «Воля божья. Господь не без милости - моего одного прибрал, - все же лег че... Это вы, господа, прандуете детьми;
у нас не так: живут - ладно, нет - бог с ними... Теперь, как Бог его прибрал, вольнее мне стало»
(Энгельгардт 1960: 95).
Те же фатализм, пассивность, равнодушие к жизни детей нередко звучат в произведениях фольклора - в пословицах («На рать сена не накосишься, на смерть детей не нарожаешься» [Даль 1984: 298]) и даже в колыбельных песнях. Вот одна из них: «Бай, бай, да моли! / Хоть сегодня умри. / Завтра мороз, / Снесут на погост, / Мы поплачем, по воем, - / В могилу зароем» (Шейн 1878: 10). Разумеется, все это не зна чит, что родители, особенно матери, были равнодушны к жизни своих детей или желали им смерти - и художественная, и очерковая литера тура XIX века не раз обращалась к теме горьких страданий женщины, потерявшей ребенка. «Уж двадцать лет, как Демушка дерновым одеялечком прикрыт, - все жаль сердечного!» - рассказывает поте рявшая ребенка крестьянка в поэме Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». А исследовавшая русские колыбельные песни А. Мартынова отмечает, что среди изученных ею 1800 колыбельных большинство выражает материнскую любовь и только 80 (менее 5%) содержат по желание младенцам смерти. Но все же, анализируя географическое распределение и время записи этих песен, она приходит к выводу, что эти малочисленные записи не случайны и содержащийся в них мотив устойчив (Мартынова 1975: 145–146).
Впрочем, все это относится не только к детям. Несколькими стра ницами ранее мы приводили слова толстовского персонажа, фиксирую щие достаточно пассивное отношение к сохранению человеческой жиз ни вообще. Конечно, потеря взрослого кормильца более тяжело отзывалась на семье, поэтому «уход за больным различен, но общее правило таково: чем нужнее больной для семьи, тем тщательнее за ним уход. Поэтому о стариках за глаза можно услышать: „Ну пожил и бу дет - умирать пора“, а о детях: „Умрут, так новые народятся“» (Быт 1993: 284–285). Но это не опровергает того факта, что во взглядах на смерть и на возможности борьбы с нею преобладало пассивное сми рение перед смертью, неверие в возможность ей противостоять и в то же время нередко прямо пренебрежительное отношение к жизни, ее малая ценность, религиозное видение смерти не как конца жизни, а как перехода в иной мир и т.д. («Я не ропщу, - сказала я, - что Бог при брал младенчика», - говорит та же мать Демушки в поэме Некрасова).
Все эти черты - прямое следствие примитивных условий существова ния человека прошлого, неумения бороться за сохранение жизни, бес силия что либо в ней изменить. «Если бы он знал, - писал Г. Успен ский о русском крестьянине, -...что он может жалеть своих детей, умирающих теперь безо всякого внимания сотнями, тысячами..., что ему, мужику, можно заботиться вообще о себе, о своей семье, жене, де тях, он бы давно заорал на весь мир... Он думает, что ничего этого ему нельзя...» (Успенский 1956б: 463). Обобщая свои наблюдения жизни русской деревни в концепции «власти земли», «ржаного поля», предпи сывающего все нормы поведения крестьянина, Успенский писал: «Ржа ное поле имеет дело только с живым и сильным, а до мертвого, до сла бого, до погибающего ему нет дела...». Крестьянин привык выполнять Часть 1. От какого берега мы отчалили приказания «ржаного поля и привык погибать, также исполняя с точ ностью свою погибель, раз она этим ржаным полем ему предуказана»
(Успенский 1956г: 260).
Эти слова Г. Успенского, их интонация - свидетельство того, что в конце XIX века, когда «образованным классам» России стали видны первые реальные возможности борьбы со смертью, пассивность боль шинства населения в этой борьбе с болью воспринималась тогдашней общественной мыслью. Но и преодолеть ее было не так просто. Отно шение к смерти - одно из фундаментальных звеньев культурной тра диции, оно не может измениться за один день, не может пройти безбо лезненно. А упоминавшиеся произведения Толстого - свидетельство того, что не все считали такое изменение желательным.
2.3 Начало перемен Бедность и невежество населения, нехватка врачей, отсутствие элемен тарных медицинских услуг, новых технологий борьбы со смертью, ко торые уже получили довольно большое развитие на Западе, психология пассивности - все эти несомненные препятствия модернизации смерт ности в России хорошо осознавались общественным мнением, в пред революционную пору служили одним из главных доводов в пользу ско рейших социальных перемен. Между тем, нельзя сказать, что и тогда совсем ничего не менялось. В самом конце XIX столетия уже забрезжи ли первые признаки демографической модернизации. Под влиянием быстро развивавшегося капитализма в жизни населения наметились некоторые положительные изменения, которые затронули и условия смертности. Развитие промышленности и торговли, рост городов, уве личение подвижности населения способствовали постепенному отходу от патриархального жизненного уклада русской деревни, создавали определенные предпосылки для ограничения - пусть вначале и не большого - действия экзогенных факторов смертности.
Очень медленно, но все же росла грамотность населения. По дан ным, опубликованным перед революцией Министерством народного просвещения, доля учащихся среди детей в возрасте от 7 до 14 лет с 1881 по 1914 год увеличилась с 8,7% до 23,8% (Рашин 1956: 318). Уже перепись 1897 года показала, что среди младших поколений грамотных значительно больше, чем среди старших. Если среди 50–59 летних их было всего 18,7%, то среди 20–29 летних - 32,3% (Там же, 304, 310).
Доля грамотных среди принятых на военную службу с 1874 по 1913 год увеличилась более чем втрое - с 21,4% до 67,8% (Там же, 304). Следу ет, правда, учитывать, что грамотность среди мужчин была намного (более чем вдвое) выше, чем среди женщин.
Происходили некоторые улучшения в медицинском обслужива нии. Стала вырисовываться более или менее целостная система здра воохранения. Она складывалась из трех основных составляющих:
земской медицины, которая оказывала медицинскую помощь сель скому населению (в то время - около 85% населения страны);
фабрично заводская медицина, оказывавшая медицинскую помощь рабочим, и городская медицина, которая находилась в ведении городского самоуправления. Кроме того, в больших городах, прежде всего в Москве и Петербурге, достаточно широко была развита частная медицинская практика, но она была доступна ограниченно Глава 2. Средневековая смертность му числу людей.
Все эти составные части системы здравоохранения были несовер шенны, постоянно подвергались критике за неразвитость и неэффек тивность. Но все же уже в самом конце XIX - первом десятилетии ХХ века наметилось весьма заметное по тем временам улучшение и инфраструктуры системы охраны здоровья, и показателей смертно сти и продолжительности жизни. Для иллюстрации можно привести данные о развитии врачебной сети земской медицины (табл. 2.3).
Таблица 2.3. Развитие земских медицинских учреждений России, 1870 и 1870 Число врачебных участков 530 Из них:
Амбулаторных 135 Больничных в сельской местности 70 Больничных в уездных городах 325 Средний радиус обслуживания (в верстах) 39 Население на один врачебный участок 95 000 28 Число селений в среднем врачебном участке 550 Число коек на 10 000 жителей 1,5 4, Число самостоятельных фельдшерских пунктов 1350 Отношение числа фельдшерских пунктов к врачебным 2,5:1 1: Число врачей на службе уездных земств 610 Из них в сельской местности 240 Источник: Баткис, Лекарев 1961: 43.
Хотя происходившие перемены были небольшими и совершались очень медленно, они создали определенные предпосылки для того, что бы смог начаться процесс первостепенной важности - перестройка структуры причин смерти, ограничение действия ее наиболее опасных экзогенных факторов. Об этом свидетельствует, в частности, динамика смертности от инфекционных болезней на рубеже веков, о которой имеются некоторые данные (табл. 2.4).
Можно предположить, что одновременно шло снижение смертно сти и от других причин экзогенной природы, в частности тех, от которых погибали в основном маленькие дети. Именно снижение детской смертности в этот период было наибольшим. По оценке С. Новосель ского, за счет снижения смертности между 1896–1897 и 1907–1908 го дами в 1907–1908 годы в России умерло меньше на 914,2 тыс. человек, в том числе на 857,7 тыс. меньше детей в возрасте до 5 лет (Новосель ский 1916б: 183).
Таблица 2.4. Число умерших в России от некоторых инфекционных болезней, 1891– Скарлатина, дифтерия, Оспа Тифы корь, коклюш 1891–1895 403 777 72 703 112 1896–1900 365 008 57 240 78 1901–1905 346 719 41 930 78 1906–1910 308 338 41 993 72 1911–1914 284 997 29 063 60 Источник: Новосельский 1916а: 182, 184.
Анализируя динамику общего коэффициента смертности Часть 1. От какого берега мы отчалили с 1867 года, С. Новосельский писал в 1914 году, что «до 1888–1892 годов смертность значительно колебалась то в сторону понижения, то в сто рону повышения. Начиная же с 1892 года смертность по пятилетиям стала довольно плавно понижаться». И далее: «Смертность обнару живает понижение как в грудном возрасте, до 1 года, так и в возрастах выше 1 года, причем понижение смертности в грудном возрасте про исходит медленнее понижения ее в возрастах старше 1 года… Одной из главных непосредственных причин понижения смертности являет ся понижение смертности от острозаразных болезней… Главной об щей причиной понижения смертности следует признать повышение культурного уровня населения» (Новосельский 1978: 123, 127).
О заметных позитивных сдвигах в это время говорят и имею щиеся оценки ожидаемой продолжительности жизни. Построенная С. Новосельским таблица смертности населения Европейской России 1896–1897 годов, давая много для понимания особенностей смертно сти населения России в конце XIX века, не позволяла анализировать динамику смертности. Позднее в целях такого анализа С. Новосель ский и В. Паевский воспользовались таблицей смертности право славного населения Европейской России за 1874–1883 годы, по строенной В.И. Борткевичем по методу В. Буняковского (менее совершенному, чем так называемый «демографический» метод, который применяется при построении современных таблиц смертно сти и по которому была построена таблица С. Новосельского для 1896–1897 годов). Точно таким же методом Буняковского для того же православного населения Европейской России были построены еще две таблицы - по данным за 1896–1897 и 1907–1910 годы (в 1897 году православное население - в основном русские, украинцы и белору сы - составляло 84% всего населения Европейской России). Получи лось три полностью сопоставимые таблицы смертности, охватываю щие период в три с половиной десятилетия и позволяющие судить об эволюции смертности за это время. Их сравнение указывает на явный рост продолжительности жизни, хотя она все еще оставалась очень низкой (табл. 2.5) Таблица 2.5. Ожидаемая продолжительность жизни православного населения Европейской России, 1874–1910, лет 1874–1883 1896–1897 1907– Мужчины 26,31 30,07 31, Женщины 29,05 31,90 33,
Транскрипт
1 Демографическая модернизация России НОВАЯ история
3 Демографическая модернизация России, Под редакцией Анатолия Вишневского НОВОЕ издательство 2006
4 УДК ББК 60.7:63.3(2)6 Д31 Серия «Новая история» издается с 2003 года Издатель Продюсер Дизайн Евгений Пермяков Андрей Курилкин Анатолий Гусев Издание осуществлено при поддержке Фонда Джона и Кэтрин Макартуров Редактор Андрей Курилкин Графика Рубен Ванециан Фотографии на обложке Александр Родченко, «Пионер-трубач», 1930 Неизвестный фотограф, 1920-е годы Д31 Демографическая модернизация России, Под ред. А.Г. Вишневского М.: Новое издательство, с. (Новая история). ISBN Книга, подготовленная коллективом исследователей под руководством крупнейшего российского демографа Анатолия Вишневского, представляет собой первый масштабный опыт осмысления противоречивой демографической истории России XX века. Авторы видят ее как историю демографической модернизации, в корне изменившей многие важнейшие стороны частной и публичной жизни россиян, но все еще остающейся незавершенной. Детальное исследование огромного статистического материала, представленного в книге в нескольких сотнях графиков и таблиц, позволяет показать, как и почему в течение последних ста лет менялось матримониальное, прокреативное, сексуальное, семейное и жизнеохранительное поведение жителей России и в чем сегодня сказывается незавершенность этих перемен. УДК ББК 60.7:63.3(2)6 ISBN Новое издательство, 2005
5 Оглавление 8 Предисловие 9 Введение. Что такое демографическая модернизация? Часть 1 От какого берега мы отчалили 15 Глава 1. Светлое прошлое или тупики демографической архаики? 18 Глава 2. Средневековая смертность Затянувшееся отставание Пассивность перед лицом смерти Начало перемен 29 Глава 3. Неэффективная рождаемость Российская рождаемость накануне демографического перехода Многодетность или многорождаемость? Была ли многодетность желанной? Регулирование деторождения: запретная практика 44 Глава 4. Семья в кризисе Большая и малая семья: противоборство или симбиоз? Супружеская семья в поисках суверенитета Бунт на семейном корабле 62 Глава 5. Неизбежность перемен Оглавление Часть 2 Обновление семьи и брака 67 Глава 6. От крестьянской семьи к городской Семья в новой социальной среде Нуклеаризация семьи, эволюция ее размера и состава Новый смысл брака Противоречия советского варианта модернизации семьи 96 Глава 7. Меняющиеся параметры матримониального поведения Регистрируемые и нерегистрируемые браки Возраст вступления в первый брак Прекращение брака Повторные браки 137 Глава 8. Второй демографический переход и будущее семьи и брака Сущность второго демографического перехода Изменения возрастной модели рождаемости и брачности 5
6 Оглавление Часть 3 Модернизация рождаемости 149 Глава 9. Что такое модернизация рождаемости? 153 Глава 10. Итоговая рождаемость реальных и условных поколений женщин Сто лет падения рождаемости Первый этап ускоренного падения рождаемости (поколения годов рождения) Второй этап ускоренного падения рождаемости (поколения годов рождения) Почему в России не было «бэби-бума»? Этап замедляющегося снижения и стабилизации рождаемости (поколения годов рождения) Новейший этап снижения рождаемости (поколения матерей, родившихся в годах) 176 Глава 11. Очередность рождения От старого к новому распределению женщин по числу рожденных детей Эволюция вероятности увеличения семьи 184 Глава 12. Возраст матери при рождении ребенка Изменения среднего возраста матери в реальных поколениях Изменения среднего возраста матери в условных поколениях Средний возраст матери при рождении очередного ребенка Сокращение протогенетического интервала 195 Глава 13. Россия между абортом и планированием семьи Снижение рождаемости: мальтузианская и неомальтузианская стратегии Дореволюционная Россия: инерция многовекового запрета Искусственный аборт: качели законодательства и тенденции массового поведения Несостоявшаяся контрацептивная революция Репродуктивные права, регулирование деторождения и рождаемость 247 Глава 14. Второй демографический переход и будущее рождаемости Часть 4 Модернизация смертности 257 Глава 15. Эпидемиологический переход Сущность эпидемиологического перехода и его незавершенность в России Мифы и реальности советского здравоохранения 270 Глава 16. Изменения смертности и продолжительности жизни Ожидаемая продолжительность жизни, Возрастные особенности изменений смертности Особенности изменений младенческой смертности Смертность реальных поколений россиян Что произошло в х годах Дифференциация смертности Продолжительность здоровой жизни 6
7 313 Глава 17. Причины смерти Современная российская модель смертности по причинам смерти Эволюция структуры смертности по крупным классам причин смерти после 1965 года Смертность от отдельных крупных классов причин смерти 382 Глава 18. Смертность в России: незавершенная модернизация Часть 5 Столетие демографического разорения России 399 Глава 19. Демографические катастрофы ХХ века От начала Первой мировой войны до переписи населения 1926 года От «великого перелома» до смерти Сталина Общая оценка потерь от демографических катастроф Демографический кризис второй половины ХХ века Общая оценка потерь за столетие 448 Глава 20. Демографические знания информация или дезинформация? Двадцатые годы: начало и конец «золотого века» советской демографии Разгром Дезинформация эпохи застоя Неоправдавшиеся постсоветские ожидания Часть 6 К какому берегу мы причалили 471 Глава 21. Новый тип воспроизводства населения Рост эффективной рождаемости поколений Воспроизводство условных поколений Воспроизводство реальных поколений Вызов суженного воспроизводства населения Новая возрастная структура Депопуляция 498 Глава 22. Следующие сто лет Можно ли предсказывать на 100 лет вперед? Прогнозные сценарии Демографические альтернативы для России Изменения возрастной пирамиды Демографические вызовы XXI века Оглавление 533 Заключение. Вперед или назад? 551 Приложение 553 Словарь демографических терминов 557 Литература 591 Список сокращений 592 Указатель имен 598 Contents 601 Summary
8 Предисловие Эта книга подготовлена коллективом сотрудников Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук в рамках проекта «Демографическая модернизация в России в ХХ веке», финансировавшегося Фондом Джона и Кэтрин Макартуров (грант GSS). Книга подводит итог многолетних исследований, ведущихся в Центре демографии и экологии человека с момента его создания в 1988 году. Они направлены, в первую очередь, на анализ демографических процессов в современной России и на прогнозирование ее будущей демографической эволюции. Однако ни настоящее, ни будущее не может быть понято без знания прошлого. И сегодняшняя, и завтрашняя демографическая ситуации имеют глубокие исторические корни. ХХ век закончился, но стране еще долго придется жить с его наследием. Необходимо осмыслить это наследие в интересах будущего. Надо разобраться в огромной массе многоликих, противоречивых событий, фактов, цифр, нередко утаивавшихся, мало кому известных или полузабытых, попытаться увидеть скрытый от поверхностного взгляда смысл происходивших перемен. Нужно заново оценить всю совокупность пережитых российским обществом демографических изменений и понять, в какой мере эти изменения предопределили демографическое будущее страны. Все это и попытались сделать авторы настоящей книги. Руководитель авторского коллектива А.Г. Вишневский. Авторы основных разделов: Введение А.Г. Вишневский; часть I Е.М. Андреев, А.Г. Вишневский, С.В. Захаров, В.И. Сакевич, Т.Л. Харькова; часть II А.Г. Вишневский, С.В. Захаров, Е.И. Иванова; часть III С.В. Захаров, А.Г. Вишневский, В.И. Сакевич; часть IV Е.М. Андреев, Д.Д. Богоявленский, А.Г. Вишневский, Е.А. Кваша, Т.Л. Харькова; часть V Е.М. Андреев, Д.Д. Богоявленский, А.Г. Вишневский, С.В. Захаров, Т.Л. Харькова; часть VI Е.М. Андреев, А.Г. Вишневский, С.В. Захаров; Заключение А.Г. Вишневский. В работе над проектом принимали участие также Е.Л. Сороко, Н.А. Андрианова, Г.В. Подгаецкая.
9 Введение Что такое демографическая модернизация? 1 Немецкий пастор Иоганн Петер Зюссмильх, автор книги «Божественный порядок в изменениях рода человеческого, подтверждаемый его рождениями, смертями и размножением», сформулировал шесть правил этого порядка: 1) Бог заботится о равновесии смертности и рождаемости. Божественный порядок требует населения, но не перенаселения; 2) Бог управляет смертями таким образом, что продолжительность жизни оказывается достаточной для продолжения рода; 3) Бог дает возможность человеку выжить в любом месте на Земле; 4) Бог повсеместно предписывает человеку некоторую продолжительность жизни; 5) Бог мудро управляет распределением средств пропитания: искусство сельского хозяйства часть Божественной мудрости; 6) Бог заботится об определенном порядке в воспроизводстве двух полов (Rohrbasser 1998: LXVII). Первое издание книги вышло в 1741 году, когда до начала всеобщих изменений тысячелетнего «Божественного порядка» или, по крайней мере, некоторых его пунктов, оставалось несколько десятилетий. ХХ столетие стало для России временем огромных изменений социальных, экономических, политических, культурных Этот ряд можно продолжить, но он, во всяком случае, будет неполным, если среди ключевых перемен не назвать перемены демографические. Демографические перемены, быть может, не столь очевидные, как экономические или политические, и потому позднее осознанные, затрагивали глубочайшие пласты человеческого бытия, в корне меняли поведение людей в самых интимных областях их существования, их отношение к вопросам жизни, продолжения рода, любви, смерти, требовали пересмотра ценностей, моральных норм, всего мировосприятия. Они охватили матримониальное, прокреативное, сексуальное, семейное, жизнеохранительное, миграционное поведение людей, чрезвычайно сильно повлияли на становление нового типа личности человека, его интеллектуального и эмоционального мира, на его индивидуальный жизненный путь. Совокупность этих перемен и составляет содержание демографической модернизации России. Эту модернизацию следует, разумеется, рассматривать в контексте общей модернизации страны, за исторически короткое время превратившейся из аграрной, крестьянской, сельской, малограмотной в промышленную, городскую и высокообразованную. Но одновременно демографическая модернизация России есть неотъемлемая часть всемирной демографической модернизации, глобального «демографического перехода», начавшегося в Европе в конце XVIII века и в мировых масштабах не завершившегося еще и поныне. Если сказать коротко, то демографический переход это переход от извечного равновесия высокой смертности и высокой рождаемости к новому равновесию низкой смертности и низкой рождаемости. И по своей сути, и по своим последствиям он представляет собой подлинную революцию, которая кардинально обновляет, модернизирует тысячелетние социальные механизмы, управляющие воспроизводством человеческих поколений. Пусковым механизмом этого исторически обусловленного переворота служит одно из главных и наиболее бесспорных достижений нового времени снижение смертности. До относительно недавней поры люди едва ли задумывались над тем, сколь многое в их жизни на протяжении тысячелетий определялось высокой ранней смертностью, казавшейся частью раз и навсегда установленного «божественного порядка» 1, сколь многие социальные установления были подчинены диктовавшейся высокой смертностью демографической необходимости. И прежде всего это относилось к тем из них, которые регламентировали Что такое демографическая модернизация? 9
10 Введение 10 второй фундаментальный процесс, определявший ход воспроизводства человеческих поколений, рождаемость. Чтобы цепь человеческих поколений не прервалась, высокую смертность прошлых эпох должна была уравновешивать высокая рождаемость, и об этом заботились выработанные историей сложные и многообразные социальные механизмы. Они были «встроены» во все формы организации частной жизни людей и во многом предопределяли характер гендерных отношений, статус различных половозрастных групп, смысл и дух таких институтов, как семья, брак или наследование. По мере того, как успехи в борьбе со смертью заставляли ее отступать все дальше и дальше, приспособленные к высокой смертности институциональные формы, социальные и культурные нормы и правила все более утрачивали смысл, в лучшем случае, становились ненужными, в худшем опасными. Полное обновление возводившейся тысячелетиями системы норм и правил, охранявших высокую рождаемость и закрепленных во всех культурах и религиях, их приспособление к кардинально изменившимся условиям выживания поколений становилось категорическим императивом времени. Миллионы людей ощущали это и начинали исподволь менять свое повседневное поведение, все более и более отдаляясь от веками заведенного порядка, задолго до того, как понимание модернизационного смысла происходивших перемен стало частью интеллектуальных приобретений ХХ века. Поначалу они гораздо чаще привлекали внимание моралистов, нежели мыслителей. Демографическая революция началась в то же время, по тем же историческим причинам и имела столь же всеобъемлющие всемирные последствия, что и промышленная революция в Англии и французская политическая революция. Но, в отличие они них, она долгое время оставалась неосмысленной. Если термин «промышленная революция» был введен Ф. Энгельсом еще в 1845 году (Энгельс 1955: 243 и след.), то термин «демографическая революция» появился и даже был вынесен в название книги Адольфа Ландри только в 1934-м (Landry 1934) 2. У Ландри, а за несколько лет до него у американского демографа Уоррена Томпсона (Thompson 1929) впервые появляется представление о том, что за наблюдавшимися в их время изменениями и географическими различиями демографических показателей стоят не просто очередные временные колебания, каких было много в прошлом, не просто привычная неодинаковость поведения городских и сельских жителей и т.п., они первыми заговорили о разных типах демографического поведения, о глубоких качественных различиях между ними, возникающих вследствие эпохальных исторических перемен. Эти идеи положили начало концептуализации взглядов на современный этап мировой демографической эволюции, оформившихся впоследствии в теорию демографического перехода. Термин «демографический переход» был предложен в 1945 году американским демографом Фрэнком Ноутстейном (Notestein 1945: 41) и получил широкое распространение для обозначения тех фундаментальных демографических сдвигов, которые Ландри называл «демографической революцией». 2 Почти за десять лет до появления книги А. Ландри, в 1925 году, выражение «демографическая революция» употребил советский демограф А. Хоменко (Хоменко 1980: 104). В 1929 году оно появляется в изданной во Франции книге польского автора Л. Рабиновича (Радзиновича) (Rabinowicz 1929) подробнее об этом см.: Subrtova 1984: ; Борисов 1986: Однако и у Хоменко, и у Рабиновича это выражение используется, скорее, как метафора, нежели как научный термин для обозначения конкретного исторического процесса.
11 До СССР теория демографического перехода дошла с большим опозданием. В отечественной литературе она была впервые применена к анализу демографических процессов А. Квашой (Кваша 1971), а позднее А. Вишневским (Вишневский 1973; Вишневский 1976; Вишневский 1982 и др.). Между тем, демографический переход не миновал ни Россию, ни СССР и к этому времени продвинулся здесь уже очень далеко. Страна шла, пусть в чем-то медленно, а в чем-то непоследовательно, по тому же магистральному пути демографического перехода, на который одна за другой вступают все страны мира. Она начала движение по этому пути с немалым опозданием. Даже ранние признаки демографического перехода в России отстоят от его начала в некоторых странах Западной Европы не менее чем на сто лет. Так что в каком-то смысле она следовала по уже хорошо проторенной дороге, «догоняла» ушедшие вперед страны. Но демографическая модернизация в любой стране, даже и «догоняющая», не простое заимствование, не слепое следование чужому примеру. Она ответ общества на переживаемые им внутренние перемены, лишающие смысла многое из того, что составляло основу привычных, вековых демографических и семейных отношений. Поэтому она становится неотделимой частью истории любого общества, отражает ее своеобразие, испытывает на себе влияние множества конкретных исторических событий, политической обстановки, культурной ситуации и сама влияет на них. Так было и в России. Как и другие стороны российской-советской модернизации, демографическая модернизация была «консервативной», т.е. такой, которая «обеспечивала быстрые и довольно эффективные технические и другие инструментальные перемены за счет консервирования многих основополагающих звеньев традиционалистского социального устройства» (Вишневский 1998: 7). Консервативная демографическая модернизация позволила России пройти очень большой участок пути, ведущего к утверждению нового типа воспроизводства населения, нового баланса рождаемости и смертности, характерного для экономически развитых стран. Она стала одной из важных сторон тех фундаментальных перемен, через которые прошла Россия в минувшем столетии, а раньше или позже прошли или проходят все страны, но которые здесь гордо назывались «социалистическими преобразованиями». Социальные, политические и идеологические особенности советского периода не могли не наложить особого отпечатка на российский демографический переход, но не способны были и совсем лишить этот универсальный исторический процесс его общего для всех стран смысла. В то же время, советская демографическая модернизация, противоречивая, непоследовательная, принимавшая нередко весьма причудливые формы, не могла не разделить участи всех других советских «модернизаций». «Консервативно-революционная стратегия развития, скорее всего, продиктованная обстоятельствами, предопределила противоречивый, ограниченный характер модернизационных перемен и невозможность их завершения в рамках созданной в советское время экономической и политической системы» (Там же, 7 8). До конца ХХ века оставалась незавершенной и демографическая модернизация. Что такое демографическая модернизация? 11
12 Введение ХХ век закончился, Россия вступила в новый этап своего развития, и сейчас самое время подвести итоги, может быть, самого бурного в его истории столетия. Среди них итоги столетнего демографического развития страны, которому и посвящена эта книга.
Демографическая модернизация России 1900-2000 Под ред. А. Г. Вишневского М Новое издательство 2006 608 с (Новая история) Книга подготовленная коллективом исследователей под руководством крупнейшего российского
ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ И Н С Т И Т У Т Д Е М О Г Р А Ф И И НАСЕЛЕНИЕ РОССИИ Двадцать первый ежегодный демографический доклад Ответственный редактор С.В.Захаров
Тестовые задания: 1. Демография это наука, которая изучает: 1. Состав и размещение трудовых ресурсов. 2. Расселение населения. 3. Этнический состав населения. 4. Процессы урбанизации. 5. Закономерности
ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ И Н С Т И Т У Т Д Е М О Г Р А Ф И И НАСЕЛЕНИЕ РОССИИ 2016 Двадцать четвертый ежегодный демографический доклад Ответственный редактор С.В.
ТЕМА 4. Воспроизводство населения: рождаемость, смертность, естественный прирост населения. Ключевые слова: воспроизводство населения, рождаемость, смертность, факторы влияния на рождаемость, типы рождаемости,
72 хоперский», ОАО «Маслодельный завод Новохоперский», Новохоперский ремонтно-механический завод ЮВЖД филиала ОАО «РЖД». В заключение следует отметить, что оценка состояния демографических показателей
ХАРАКТЕРИСТИКА ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ В РОССИИ (1) Начало 90-х годов знаменуется наступлением в России периода длительной депопуляции. Причем, такое положение не является какой-то специфической российской
Номер раздела, темы, занятий Материальное обеспечение занятий (наглядные, методические пособия и др.) Литература Формы контроля знаний лекции Практические (семинарские) занятия Котролируемая самостоятельная
Демографические волны до года. Будет ли кому брать ипотеку? Анатолий Вишневский, Директор Института демографии НИУ ВШЭ X Всероссийская конференция «Ипотечное кредитование в России» Москва, 25 апреля 212
Автор: В. Н. АРХАНГЕЛЬСКИЙ РЕПРОДУКТИВНОЕ И БРАЧНОЕ ПОВЕДЕНИЕ АРХАНГЕЛЬСКИЙ Владимир Николаевич -кандидат экономических наук, зав. сектором Центра по изучению проблем народонаселения экономического факультета
Д. В. Манкевич О формировании брачно-семейной структуры населения Калининградской области (вторая половина 1940-х 1950-е годы) Охарактеризован процесс формирования брачно-семейной структуры населения Калининградской
ГЛАВА II ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР О глобальной величине проблемы злокачественных новообразований можно судить на основе экспертных оценок, производимых Международным агентством по изучению рака. Так, в 2000
Население России: демографические прогнозы М.Б. Денисенко НИУ ВШЭ, зав. кафедрой демографии [email protected] Население России к 2016 г. Показатель (год) Оценка Место в мире Численность населения (01.01.2016):
7. Заключение 29 г. отличался от всех предыдущих лет, начиная с 1995 г., тем, что население России в этом году не сократилось, и был зарегистрирован пусть и небольшой, скорее символический, но все же прирост
О. В. Безаева, Е. П. Малышев ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ (По данным Всероссийской переписи населения 2002 г.) Материалы Всероссийской переписи населения 2002 г.
УДК 314.153(470.345) Логинова Н. Н. 1 ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В РЕСПУБЛИКЕ МОРДОВИЯ На примере Республики Мордовия рассматриваются факторы и проявления демографического кризиса в современной России. In
52 Е.П. Коваленко Исторические аспекты проблемы мужской смертности в России: XX век Статья посвящена анализу демографических тенденций в России XX в. Особое внимание уделено проблемам острого демографического
Эта часть работы выложена в ознакомительных целях. Если вы хотите получить работу полностью, то приобретите ее воспользовавшись формой заказа на странице с готовой работой: https://www.homework.ru/finishedworks/310963/
АКАДЕМИЯ УПРАВЛЕНИЯ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ УТВЕРЖДЕНО Проректором по учебной работе «18» июня 2010 г. Регистрационный УД-08.Пп /уч. УЧЕБНАЯ ПРОГРАММА ПО ДИСЦИПЛИНЕ СОЦИАЛЬНАЯ ДЕМОГРАФИЯ специальности
НОРМАТИВНЫЕ ВЗГЛЯДЫ НА СЕМЬЮ У РОССИЯН И ФРАНЦУЗОВ: ТРАДИЦИОННОЕ И СОВРЕМЕННОЕ В.С. Магун Институт Социологии РАН Тенденции демографической модернизации [Вишневский, Захаров, Иванова, 2005 ] - распространение
Семинар «Регистрация брака и рождение ребенка в один год: маркер современного или традиционного поведения?» Россияне вступают в брак, чтобы родить ребенка презентация на правах рукописи Е. Чурилова, аспирантка
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПРИРОСТ НАСЕЛЕНИЯ В ПРИВОЛЖСКОМ ФЕДЕРАЛЬНОМ ОКРУГЕ Нафикова Л.К. Башкирский государственный аграрный университет, Уфа, Россия NATURAL INCREASE IN FEDERAL DISTRICT Nafikova L.K. Bashkir State
УДК 314 ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ И ЖИЗНЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛЫ КАК ОБЪЕКТЫ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ* Фаузер В. В., д-р экон. наук, профессор, зав. лабораторией демографии и социального управления; Фаузер Г. Н., научный сотрудник
3 АНАЛИТИЧЕСКИЕ ОБЗОРЫ* НАСЕЛЕНИЕ & ОБЩЕСТВО ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СССР И РОССИИ В ЗЕРКАЛЕ ПОКОЛЕНИЙ Ален Блюм, Сергей Захаров Социальные потрясения 20 века на всем пространстве бывшего СССР - войны,
Демографический прогноз по городу Кишиневу на период до 2020 года 1 Проект Демография численность, структура и динамика населения важнейший фактор, движущая сила изменений и развития (или стагнации) любого
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова МОСКОВСКАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ УЧЕБНАЯ ПРОГРАММА ДИСЦИПЛИНЫ «СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ» Направление 080100 Экономика
Брачно-партнерские союзы и репродуктивное поведение россиян на протяжении жизненного пути Артамонова Алёна Студентка факультета социологии НИУ ВШЭ, участник научно-учебной группы «Изучение динамики формирования
Министерство образования Республики Беларусь Белорусский государственный университет Географический факультет ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ РИСКИ XXI ВЕКА (к Международному дню народонаселения) Материалы IV Межвузовской
O. Г. И / Полит.ру ИНСТИТУТ ГЕОГРАФИИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК ÃÎÐÎÄ È ÄÅÐÅÂÍß Â ÅÂÐÎÏÅÉÑÊÎÉ ÐÎÑÑÈÈ сто лет перемен Памяти Вениамина Петровича СЕМЕНОВА-ТЯН-ШАНСКОГО О. Г. И Москва 2001 Автор идеи и проекта:
УДК 314.04 Электронный научно-практический журнал «ИнноЦентр», выпуск 4(9) декабрь 2015. ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ КРИЗИС ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ТЕРРИТОРИИ Т.Ю. Баженова, кафедра государственного управления, Тверской
III. УЧЕБНЫЕ МАТЕРИАЛЫ КОНСПЕКТЫ ЛЕКЦИЙ ВВЕДЕНИЕ. План 1. Сущность, форм, функции исторического знания и источники изучения истории. 2. История России неотъемлемая часть всемирной истории. 3. Отечественная
Бухгалтерский учет, статистика 413 Математико-статистическое прогнозирование показателей численности и состава женщин репродуктивного возраста 2010 Д.А. Тузов E-mail: [email protected] В данной
2. Миркин Я. Нефть в обмен на продовольствие? / Я. Миркин // Аргументы и факты. 2016. 34. 3. Тихонова Н.Е. Влияние кризиса на жизнь российского среднего класса / Н.Е. Тихонова // Общественные науки и современность.
Министерство образования и науки Российской Федерации НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЭКОНОМИКИ И УПРАВЛЕНИЯ «НИНХ» Кафедра Статистики МЕТОДИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ОРГАНИЗАЦИИ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ
Национальный статистический комитет Кыргызской Республики Гендерная статистика в демографии Начальник управления статистических переписей и демографической статистики Римма Чыныбаева Система источников
2. СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ МОДЕЛЬ СМЕРТНОСТИ Структура смертности по возрасту и причинам смерти Оттеснение смертей к более поздним возрастам шло в России, как и во всем бывшем СССР, но осталось незавершенным.
Численность и возрастно-половой состав населения Численность населения является базовым показателем демографической статистики. Этот показатель важен как сам по себе, так и в качестве основы для расчета
NovaInfo.Ru - 43, 2016 г. Социологические науки 1 ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ Игебаева Фания Абдулхаковна Рамазанова Гузель Зауровна Актуальность демографической политики в Российской
Естественное движение населения России за 1861-1913 гг. Глава 5. Общая характеристика естественного движения населения России за 1861-1913. 9258877990 28 июн 2010. Тема: Естественное движение населения
САЯКБАЕВА А.А, АКЫЛБЕКОВА Н.И. [email protected] ДИНАМИКА РОЖДАЕМОСТИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ПРОЦЕСОВ В КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ Современные демографические процессы в республике и тенденции их развития
Министерство образования Республики Беларусь Белорусский государственный университет Географический факультет ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ РИСКИ XXI ВЕКА (к Международному дню наронаселения) Материалы IV Межвузовской
Методические материалы по демографии Вопросы для подготовки к зачету 1. Предмет, структура и методы демографии. 2. Связь демографии с другими науками. 3. Ранние и средневековые воззрения на проблемы народонаселения.
Об истории проведения микропереписей населения России Первое в отечественной статистике крупномасштабное выборочное социально-демографическое обследование населения по типу микропереписи, т.е. представительного
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «ОРЕНБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АГРАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» КАФЕДРА СТАТИСТИКИ И ЭКОНОМИЧЕСКОГО АНАЛИЗА Методические рекомендации
Д.О. Дорофеев «О формировании демографических показателей на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области» заместитель руководителя территориального органа федеральной службы государственной статистики
ПУСТЬ ВСЕГДА БУДЕТ СЕМЬЯ Семья это труд, друг о друге забота, Семья это много домашней работы. Семья это важно! Семья это сложно! Но счастливо жить одному невозможно! История Международного Дня семьи Международный
СРЕДНЕЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В.П. сёмин, Ю.Н. Арзамаскин ИСТОРИЯ Рекомендовано НМС по истории Министерства образования и науки РФ в качестве учебного пособия по дисциплине «История» для студентов
Задорин А. В. Демографическое развитие Красноярского края в 1989 2002 гг. : основные тенденции и итоги / А. В. Задорин // Научный диалог. 2013. 11 (23) : История. Социология. Философия. С. 110 118. УДК
"ОКУЛУС" Вопросы демографической политики в Российской Федерации Тенденции и перспективы МОСКВА июль 2017 На фоне падения рождаемости в РФ одновременно растет число бездетных женщин и семей с двумя и более
О. М. Ждановская, Л. А. Мелешко Влияние эпидем ии ВИЧ/ СПИД на дем ографическую ситуацию в Р еспублике Беларусь. Регистрация первых случаев ВИЧ инфекции в Беларуси относится к 1987 году. На территории
1.3. Трансформация семьи как составной элемент концепции Второго демографического перехода 35 Переход к индустриальному обществу в развитых странах вызвал к жизни ряд новых проблем народонаселения. Проводимые
Рабочая программа по истории 11 класс Базовый уровень Пояснительная записка Рабочая программа по истории (базовый уровень) составлена на основе Федерального компонента государственного образовательного
Погребинская В.А. канд. экон. наук, доцент кафедры истории народного хозяйства и экономических учений экономического факультета МГУ им. Ломоносова демография и индустриализация на рубеже ХIХ и ХХ вв. динамика
ДИНАМИКА И ОСНОВНЫЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА САРАТОВСКОЙ ОБЛАСТИ Н.С. Самойлова Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Саратовской области, г. Саратов,
Раздел 1. Основные демографические характеристики 1. ОСНОВНЫЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ По данным Петростата, численность постоянного населения Санкт-Петербурга на 01.01.2018 составила 5 352 092 человека
Численность населения мира Типы воспроизводства Демография наука о населении О закономерностях воспроизводства населения, О его численности и естественном приросте, О возрастном и половом составе и т.д.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Тихоокеанский государственный университет УТВЕРЖДАЮ Проректор по учебной работе
ВЛИЯНИЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ Автор: Т.А.Комиссарова к.э.н., доцент Троицкий филиал ЧелГУ Мировое сообщество в третьем тысячелетии пришло к необходимости переосмысления
Организация Объединенных Наций Экономический и Социальный Совет Distr.: General 5 December 2011 Russian Original: English E/CN.6/2012/NGO/60 Комиссия по положению женщин Пятьдесят шестая сессия 27 февраля
НЕ РАЗМНОЖАЙТЕСЬ И НЕ ПЛОДИТЕСЬ!
Ольга Балла
Демографическая модернизация России, 1900-2000г. Под ред. А.Г. Вишневского. - М.: Новое издательство, 2006, 608 с.
Книга подводит итоги грандиозного, многолетнего проекта, предпринятого коллективом исследователей во главе с руководителем Центра демографии и экологии человека Анатолием Вишневским: написать демографическую историю России ХХ века. Представить ее как органическую часть истории страны вообще и в единстве со всемирной историей. До сих пор подобные попытки не предпринимались.
При советской власти на то, ясное дело, были идеологические причины (многие цифры просто скрывались). Но идеология с ее причинами никуда не делась и позже - разве идеологемы стали другими. Отсюда - еще одна, не менее трудная задача: представить историю российских демографических трансформаций как можно более объективно. Этого у нас тоже еще не делали.
ХХ век выбран потому, что он стал временем радикальных перемен во всем устройстве жизни - не только для России. В сердцевине этих процессов - демографическая модернизация: часть общей модернизации страны, превратившейся за исторически короткий срок "из аграрной, крестьянской, сельской, малограмотной в промышленную, городскую и высокообразованную". Но это - и часть всемирного "демографического перехода": он начался в Европе в конце XVIII века и идет до сих пор.
Причина - одно из главных достижений Нового времени: снижение смертности. От начала мира, чтобы род человеческий не прекратился, высокая смертность обязательно должна была уравновешиваться высокой рождаемостью. Этому служили специально выработанные социальные механизмы; это определяло отношения между полами, смысл любви, брака, семьи, жизни, смерти. Моральные нормы и ценности. И в конечном счете тип личности.
Победа, пусть относительная, над смертью привела к падению рождаемости, к старению населения и сопровождалась ростом чувства ценности, исключительности человеческой жизни.
Мы начали позже Запада лет на сто. Но двигались - и продолжаем двигаться - в том же направлении, что и мир в целом.
При всех российских особенностях и катастрофах, утверждают исследователи, с нами не произошло ничего такого, что принципиально отличало бы здешние демографические процессы от мировых. Революции, террор, голод, войны лишь наложили на это своеобразный отпечаток - но не могли изменить траектории движения.
Книга наносит удар по некоторым устойчивым представлениям, которые разделяют с массами и многие профессионалы. Среди них и то, что во всем виноваты большевики и если бы не они, мы бы сейчас процветали. Не поздоровилось и той "очевидности", согласно которой причина нынешнего демографического упадка - крах Союза и постперестроечное запустение. Но есть и еще вывод, принять который куда труднее: никакими сознательными усилиями, никакой "правильной" политикой с нынешним бедственным демографическим состоянием России не справиться. Таковы исторические закономерности. В снижении рождаемости "виноваты" они, а не злая воля "демократов", не падение нравов, не забвение истинных ценностей. Даже не бедность: "У богатых меньше детей, чем у бедных… - цитирует Вишневский американского публициста Патрика Бьюкенена. - Чем богаче становится страна, тем меньше в ней детей и тем скорее ее народ начинает вымирать". Это не ошибка, которую можно исправить "пропагандой национальной исключительности" русского народа, как советует Александр Дугин, или финансовой поддержкой семей с детьми, как предлагает наш президент. "Нынешняя демографическая ситуация в большинстве промышленно развитых, городских обществ" - а Россия такова! - "и в мире в целом крайне неблагоприятна и чревата опасными последствиями". Но это - "следствие европейского выбора, сделанного столетия назад": индивидуализма и высокой ценности отдельной человеческой жизни.
И что дальше?
Авторы дают три прогноза. По первому из них - население мира продолжит расти и в конце XXI века превысит 14 миллиардов человек. (Напомним, на протяжении почти всей истории оно не достигало и миллиарда.) По второму - к середине столетия демографический взрыв в основном завершится, и наша численность стабилизируется на уровне, близком к 9 миллиардам. По третьему, уже после 2040 года она, едва преодолев планку в 7,5 миллиарда, начнет падать, чтобы к концу ХХIII века дойти до 2,3 миллиарда.
Оптимален третий путь. Два других - неминуемый коллапс: таких антропогенных нагрузок природные системы жизнеобеспечения планеты не выдержат. Стимуляция рождаемости, предлагаемая консервативными утопистами и у нас, и на Западе, - путь в тупик. Как и ограничение иммиграции.
ХХI веку предстоит стать, считают демографы, веком падения рождаемости и роста межгосударственной миграции - в основном из бедных перенаселенных стран в богатые, недонаселенные. Именно это может ослабить мировой демографический дисбаланс и связанные с ним проблемы. Правда, неминуемо создаст новые. Напряжения и конфликтов не избежать - к ним надо быть готовыми.
Цифры - лекарство от утопий. Горькое. Не всем захочется принимать. Не на всех подействует. Но важно уже то, что оно есть.
По материалам: НГ Ex Libris 2006
Книга, подготовленная коллективом исследователей под руководством крупнейшего российского демографа Анатолия Вишневского, представляет собой первый масштабный опыт осмысления противоречивой демографической истории России XX века. Авторы видят ее как историю демографической модернизации, в корне изменившей многие важнейшие стороны частной и публичной жизни россиян, но все еще остающейся незавершенной. Детальное исследование огромного статистического материала, представленного в книге в нескольких сотнях графиков и таблиц, позволяет показать, как и почему в течение последних ста лет менялось матримониальное, прокреативное, сексуальное, семейное и жизнеохранительное поведение жителей России и в чем сегодня сказывается незавершенность этих перемен.
Демографические катастрофы ХХ века
Глава из книги "Демографическая модернизация России, 1900-2000"
На рубеже XIX-XX веков Д.И. Менделеев, исходя из состояния и прироста народонаселения на тот момент, сделал прогноз, согласно которому в конце XX века численность населения России должна была достигнуть как минимум 350 миллионов человек. Что же помешало осуществлению прогноза? «Полит.ру» публикует главу «Демографические катастрофы ХХ века» из новой книги «Демографическая модернизация России, 1900-2000» (Демографическая модернизация России, 1900-2000 / Под ред. А.Г. Вишневского. М.: Новое издательство, 2006. - 608 с. - (Новая история) ). Издание подготовлено коллективом исследователей под руководством крупнейшего российского демографа Анатолия Вишневского и представляет на сегодняшний день первый масштабный опыт осмысления противоречивой демографической истории России XX века. Опираясь на детальное исследование огромного статистического материала, авторы склонны видеть ее как историю демографической модернизации, в корне изменившей многие важнейшие стороны частной и публичной жизни россиян, но все еще остающейся незавершенной.
Демографическая модернизация - сложный социальный процесс, который всегда и везде проходит достаточно болезненно. Но с какими бы проблемами ни сталкивались переживающие его общества, обычно это не проблемы медленного демографического роста. Даже если оставить в стороне современный «взрыв» населения в развивающихся странах, в этом убеждает опыт большинства европейских государств. Были отдельные исключения, такие, как Франция, но большинство стран Западной Европы прошло через период ускорения роста населения во второй половине XIX века, когда смертность в них уже заметно снизилась, а рождаемость все еще оставалась относительно высокой. Демографический взрыв в Европе во второй половине XIX века был, конечно, не столь мощным, как в развивающихся странах сто лет спустя, но все же достаточно заметным. Между 1850 и 1900 годами население Европы (без России) выросло почти в полтора раза, при том что несколько десятков миллионов европейцев эмигрировало за океан. Можно сказать, что в пору своей демографической модернизации европейцы накопили некоторый демографический запас, который оказался совсем не вредным впоследствии, в ХХ веке, когда мировой баланс населения стал быстро меняться.
Россия же упустила свой шанс и не смогла накопить ничего, хотя обычная для других стран асинхронная динамика рождаемости и смертности в период демографического перехода открывала здесь такую возможность. Главной причиной, по которой эта возможность оказалась нереализованной, стали огромные демографические потери , обусловленные разного рода социальными катаклизмами и кризисами.
Наибольший демографический урон нанесли стране трагические события российской/советской истории первой половины ХХ столетия - войны, голод, эпидемии, политические репрессии. Всякий раз они вызывали резкие подъемы смертности, спады рождаемости, в ряде случаев - массовую эмиграцию, причем масштабы этих демографических последствий были таковы, что дают все основания говорить о целой череде демографических катастроф. Как полагает автор книги о российских демографических катастрофах и кризисах В. Исупов, сам термин «демографическая катастрофа» имеет российское происхождение и был введен в научный оборот А.А. Чупровым в начале 1920-х годов для характеристики ситуации, сложившейся в России в период Первой мировой войны (Исупов 2000: 9).
Увы, этот термин оказывается очень полезным при анализе целой эпохи отечественной истории, продолжавшейся четыре десятилетия - с 1914 по 1953 год. Эти четыре десятилетия, в свою очередь, можно разделить на несколько периодов, хотя четко разграничить их удается далеко не всегда - катастрофические события порой сливаются друг с другом, следуют одно за другим без всякого перерыва. Более или менее отчетливо выделяется и может быть рассмотрен особо первый период - 1914-1926 годы. Что же касается последующих периодов - 1927-1939, 1940-1945 и 1946-1953 годов, то, хотя они существенно различались по набору катастрофических факторов и характеру их действия, в них было и много общего, ряд факторов действовал непрерывно, так что все три периода приходится рассматривать единым блоком.
19.1. От начала Первой мировой войны до переписи населения 1926 года
Перепись населения 1926 года подвела демографические итоги социальных потрясений времен революции, мировой и Гражданской войн, когда страна несла все виды демографических потерь, обусловленных множеством факторов. Отграничить действие каждого из них, равно как и связать его с тем или иным видом потерь едва ли возможно, все они тесно переплетались между собой, что лишь усиливало общий пагубный эффект. Но все же определенная «диверсификация» потерь необходима - чтобы хотя бы приблизительно понять, из чего мог складываться конечный результат.
19.1.1. Военные действия
Прямые потери непосредственно от военных действий в этот период связаны как с Первой мировой, так и с Гражданской войнами.
В. Исупов, завершая обзор довольно большого количества исследований потерь вооруженных сил России в Первой мировой войне, приходит к выводу, что «получить точные данные о потерях русской армии в кровопролитных сражениях Первой мировой войны уже практически невозможно» и предлагает «условно считать, что Россия в годы Первой мировой войны потеряла убитыми и умершими от разных причин от 1,5 до 1,8 млн. солдат и офицеров» (Исупов 2000: 55). Эта оценка не противоречит подсчетам, выполненным ранее и содержащимся, в частности, в работах Л. Каминского и С. Новосельского - 1,5-1,7 млн. человек (Каминский, Новосельский 1947: 60), Б. Урланиса - 1,8 млн. (Урланис 1960: 381) или в намного более раннем, опубликованном в 1931 году исследовании Н. Головина - 1,86 млн. (Golovine 1931: 103; Lorimer 1946: 40; Головин 1993: 55-59). Но все же нельзя не отметить, что в недавнем исследовании военных историков общие (боевые и небоевые) потери российской армии в Первой мировой войне оцениваются иначе, они определены в 2,25 млн. человек (Россия 2001: 100).
По их же расчетам, людские потери среди военнослужащих Красной армии в ходе Гражданской войны составили 981 тыс. человек (Там же, 149). Потери противоположной стороны были, видимо, не меньшими, так что общая величина прямых военных потерь была, примерно вдвое большей - Ю. Поляков оценил их в 2,5 млн. человек (Поляков 1986: 104). Но были еще потери различных нерегулярных вооруженных формирований, партизан, мятежных отрядов, военных сил местных национальных правительств и государственных образований и т.п. С учетом всего авторы трехтомного издания «Население России в ХХ веке» определяют общие потери вооруженных сил за время Гражданской войны «со значительной долей условности» в 2,5-3,3 млн. человек (Население России в ХХ веке 2000: 97).
Все эти приблизительные оценки, дающие представление о порядке величин, позволяют указать лишь примерную «вилку» армейских потерь в Первой мировой и Гражданской войнах - 4-5,5 млн. человек. Но кроме того были еще и очень большие потери среди гражданского населения вследствие голода и эпидемий, которые также должны войти в счет прямых людских потерь этого периода.
19.1.2. Голод
Еще не окончилась Гражданская война, когда значительную часть территории страны охватил голод. Как утверждает С. Адамец, это был лишь самый пик голода, «массовый голод начался не после засухи 1921 и не прекратился после сбора урожая 1922 года. Он растянулся на 3 года, начиная с лета 1920, чему предшествовали локальные вспышки голода в отдельных районах и городах во время Гражданской войны. Когда же голод достиг своей высшей точки, бедствие - в пределах бывшей Российской империи или будущего СССР - охватило территорию, на которой проживало 65 млн. человек . В это время нехваткой продовольствия «было затронуто около 30 млн. человек, которые нуждались в срочной помощи» (Adamets, 2003: 150) .
Страна была разорена, и, несмотря на меры помощи голодающим, предпринимавшиеся и правительством страны, и международными организациями, людские потери от этого голода были очень велики, хотя их точные размеры неизвестны. Имеющая довольно широкое хождение оценка потерь только от «главного» голода 1921-1922 годов - без учета подъемов смертности от голода в 1918-1920 годов - в 5 млн. человек, попавшая даже в первое издание Большой советской энциклопедии (Мстиславский 1930: 463; Струмилин 1964: 34), по мнению С. Максудова, сильно завышена (Максудов 1989: 186). Но и слишком низкая оценка этих потерь - 1 млн. погибших от голода и болезней к весне 1922 года (Поляков 1975: 80, 90, 93; Население России в ХХ веке 2000: 133) при десятках миллионах голодавших, кажется мало правдоподобной.
