Набоков, Владимир Владимирович (псевдоним до 1940 Владимир Си рин), писатель (22.4. 1899, С.-Петербург – 2.7.1977, Монтрё, Швейцария). Его отец, юрист, до революции был видным членом руководства кадетской партии , затем – руководил делопроизводством первого состава Временного правительства , а в марте 1922 погиб в Берлине, защищая главного вождя кадетов, П. Милюкова , от покушения офицеров-монархистов.

Гении и злодеи. Владимир Набоков

Владимир Набоков эмигрировал из России в 1919. Он изучал французскую литературу в Кембридже, в 1922-37 жил в Берлине, занимаясь литературной и переводческой деятельностью. Еще в Петрограде Набоков частным образом напечатал два маленьких сборника своих стихов (1916 и 1918), некоторые стихи появились в журналах. В 1921-29 он регулярно печатал стихи в газете «Руль» (Берлин), а в 1923 и 1930 составил две книжки избранных стихов.

Первый написанный им роман назывался Машенька (1926), за ним до 1937 последовало еще семь романов. Король, дама, валет (1928) печатался как роман с продолжением в газете «Vossische Zeitung». Роман Камера обскура (1932/33) получил на Западе такую популярность, что к 1963 был переведен на 14 языков.

В 1937 Набоков перебрался в Париж, где, начиная с 1929, все его романы появлялись в журнале «Современные записки». В последнем номере этого журнала (№ 70, 1940) было напечатано начало романа Solus Rex , оставшегося неоконченным. В Париже Набоков жил переводами, уроками языков и тенниса.

Немецкая оккупация заставила Набокова эмигрировать в США. С этого времени он писал по-английски, а также перевел на английский язык некоторые значительные произведения русской литературы (Гоголь , Пушкин , Лермонтов). Кроме того, он снискал научную известность как энтомолог. В 1948-59 Набоков преподавал литературу, будучи профессором в Cornell University.

В 1960 он переселился в Швейцарию (в Монтрё), где, кроме писания новых романов (наиболее известные – Бледное пламя и Ада ), перевел на английский язык многие из прежних. В Швейцарии Набоков и умер.

В СССР произведения Набокова не публиковались до 1986, когда были напечатаны несколько его стихотворений и роман Защита Лужина (1929-30).

Стихам Набокова свойственно религиозное умонастроение, человеческое существование предстает в них включенным в видимый и невидимый мир, что основывается на иррациональном знании о предопределенности судьбы человека в духовном мире и повторяемости воплощения душ. Стихи Набокова отмечены глубиной, лаконичностью и ясностью.

Сознательное отношение к слову, сказавшееся в стихах, составляет отличительную черту и всех последующих романов Набокова, в которых духовное содержание оттесняется на задний план ради игры самой романической формой, включения все новых точек зрения, прерывающих действие, пародирования литературных жанров, запутывания читателя в лабиринте повествования. Для его романов и рассказов характерна парадоксальность положений, обусловливающая многослойность изображения, и эстетическое наслаждение художественной формой.

Среди писателей первой эмиграции Набоков занимает особое место. Поскольку он эмигрировал совсем молодым, только в некоторых первых его романах действие целиком или частично происходит на русской почве. В романе Машенька есть взгляд на начало эмиграции, причем главная героиня возникает только в видениях и воспоминаниях. В Защите Лужина , в романе о шахматном игроке, автор вводит читателя в пограничную ситуацию, где сходятся гениальность и душевная болезнь; на заднем плане романа проходят воспоминания о России и критика эмигрантской жизни в Берлине. В романе Дар (1937/ 38) биография одного из русских писателей 19 в. (Чернышевского) переплетается с судьбой его вымышленного биографа, начинающего писателя.

Другие русские и американские романы Набокова уходят от мира этих переживаний и в первую очередь – Лолита (1955), роман на необычную тему: об эротических отношениях между сорокалетним мужчиной и рано созревшей двенадцатилетней девочкой; роман, благодаря которому за Набоковым закрепилось мировое признание, но который, возможно, и помешал присуждению ему Нобелевской премии. Первоначальный, короткий вариант этого романа Волшебник (1940) был впервые опубликован в 1986 на английском языке.

Романы Ada, or Ardor: a family Chronicle (1969, Ада или Желание ) и Pnin (1957, Пнин ) развивают тему утерянной русской культуры 19 века и с помощью временных сдвигов в повествовании обнаруживают один из важнейших для Набокова вопросов – о дальнейшем существовании прошлого и смысле времени.

Произведения Набокова живы тем напряжением, которое возникает от сочетания тщательности реалистических, научно-исследовательских описаний, легкости сюрреалистических образов фантазии, интеллектуальной игры формами и художественной интуиции. «Не только его поэзия, но и его проза постоянно проникает в такие сферы, которые вернее всего обозначить словом мистика» (Setschkareff).

Кто же он, этот необыкновенный писатель, появление в литературе которого, как отмечает Нина Берберова, оправдывало существование целого поколения? Владимир Владимирович Набоков — прозаик, драматург, поэт, переводчик, литературный критик и ученый-энтомолог.

Набоков родился 22 апреля 1899 года, но всю свою жизнь дату своего рождения отмечал на день позже: хотел, чтобы она совпала с днем рождения и днем смерти Шекспира. Родился в России, но прожил там недолго, в 1919 году вместе с семьей эмигрировал. К этому времени, правда, сумел закончить Тенишевское училище, одно из самых известных в Петербурге учебных заведений, славившееся очень высоким уровнем образования и либерализмом, успел опубликовать несколько стихотворений.

С детства свободно говоривший на нескольких европейских языках, осенью 1919 года он поступил в Кембридж. Однако юность кончилась в один день — 28 марта 1922 года, когда в Берлине от рук террористов погиб отец Владимир Дмитриевич Набоков, один из лидеров кадетской партии, бывший управляющий делами Временного правительства, юрист, публицист и энтомолог. На материальную поддержку со стороны семьи рассчитывать больше не приходилось, и в чисто бытовом отношении жизнь очень изменилась.

Набоков начал сочинять крестословицы (т. е. кроссворды), а также до войны он очень много писал. Все, созданное им до отъезда в 1940 году в Америку, составит первое собрание его сочинений. Однако литературная судьба складывалась непросто: лишь после выхода в свет «Машеньки», героиню которой восприняли как своеобразный символ России, о Набокове заговорили всерьез. Заговорили прежде всего те, кто уже имел имя. Так, Бунин в 1930 году сказал, что Набоков "осмелился выступить в русской литературе с новыми формами искусства". Критики отмечали и изобразительную силу слова, и формально-стилистические и психологические находки, и зоркость взгляда, и умение показать неожиданный разрез обыденного, и многое-многое другое, но в целом отношение было прохладным. "Слишком уж явная литература для литературы", — сказал первый критик русской эмиграции Георгий Адамович. "Очень талантливо, но неизвестно для чего..." — вторил ему В. Варшавский.

Такое восприятие читателей-современников во многом понятно и объяснимо: воспитанные на традициях русской классической литературы, они лишь смутно осознавали, что перед ними новая литература с новым отношением к миру и человеку. Писателя обвиняли в эстетизме и литературности, не понимая, что его эстетическое кредо принципиально отлично от всего того, на чем выросла и чем питалась великая русская литература. Дело все в том, что Набоков отрицал отношение к произведению словесного искусства как к «зеркалу жизни», он признавал творческую связь между литературой и реальностью, считая, что великие произведения искусства — это «новые миры».

Для Набокова смысл литературы, искусства состоял в отказе человека принять реальность хаоса жизни. Один из исследователей творчества писателя отмечает, что «Набоков был одержим творчеством, возможно, более ценным для него, чем сама жизнь, что находит метафорическое отражение во всех его романах». Русского читателя, воспитанного на иной культурной традиции, подчас останавливали его холодность, определенная дистанция по отношению к персонажам, ироническое, подчас даже сатирическое и игровое начало в его прозе. Набоков оказался ближе западному читателю. Может быть, поэтому после бегства из Европы в 1940 году он стал писать по-английски, и многие стали воспринимать его как американского писателя.

Споры о том, России или миру принадлежит писатель, окончились ничем, потому что буквально десятилетие назад в России разразился настоящий набоковский бум, и оказалось, что русский читатель вполне готов к восприятию творчества этого необычного автора. И даже скандально известная «Лолита», повествующая о любви 40-летнего мужчины к 12-летней девушке, и вышедший буквально вслед за ней одноименный фильм не заслонили раннего Набокова, блистательного стилиста и мага художественного слова, ведущего с читателем увлекательную словесную игру. Однако правила этой игры далеко не так просты, попробуем постичь их вместе. И нашим помощником будет сам... Набоков.

Дело все в том, что он был не только выдающимся писателем, непревзойденным стилистом, но и очень интересным исследователем. Его перу принадлежат многочисленные статьи о писателях-классиках. Недавно изданные в России, они составили два тома лекций: о русской и зарубежной литературе. Но исследования Набокова — не литературоведческие труды в привычном смысле этого слова. Дело в том, что у Набокова был свой собственный взгляд на творца и его творения, в какой-то степени он изложен в его статье "О хороших читателях и хороших писателях".

Когда читаешь произведения Набокова, сюжет словно исчезает, становится даже не второстепенным — несущественным, и ты вдруг попадаешь под обаяние слова, включаешься в некую игру, забывая о том, что это игра. И тогда ты, по Набокову, становишься "хорошим читателем". Хорошим писателем он считает того художника, который может не отразить, а пересоздать жизнь творческой волей художника, опираясь на свое восприятие и воображение, увидеть неповторимое, особенное, скрытое за внешней видимостью явлений. Писатель, по словам Набокова, «рассказчик, учитель и маг», но «маг в нем преобладает». Чтобы проникнуться магией искусства, читателю необходимо наличие двух основных качеств: «бескорыстное воображение и чисто художественный интерес». Настоящий читатель должен не читать, а «перечитывать», чтобы «охватить сразу все, что написано в книге, чтобы потом спокойно наслаждаться каждой ее деталью».

Введение

Владимир Набоков оставил после себя, без преувеличения, огромное наследие. Только на русском языке им было написано восемь романов, несколько десятков рассказов (сборники «Возвращение Чорба», 1930; «Соглядатай», 1938; «Весна в Фиальте», 1956), сотни стихов, ряд пьес («Смерть», «Событие», «Изобретение вальса» и др.).

К этому нужно добавить обширное англоязычное творчество (с 1940 года) -- романы «Действительная жизнь Себастьяна Найта», «Под знаком незаконнорожденных», «Пнин», «Ада», «Бледный огонь», «Лолита», «Прозрачные вещи», «Взгляни на Арлекина!», автобиографическую прозу, цикл лекций о русской литературе, книгу интервью «Твердые мнения», многочисленные переводы русской классики (чего стоит хотя бы его перевод «Евгения Онегина» в четырех томах, где три занимают приложения, в которых он, строка за строкой, прокомментировал весь пушкинский роман).

Тем знаменательнее (используя слова поэта) его «двусмысленная слава и недвусмысленный талант».

Цель данной работы - исследовать творчество В.Набокова, в частности роман «Защита Лужина».

Ш проследить жизненный и творческий путь Набокова;

Ш сопоставить роман Владимира Набокова и «Большой шлем» Леонида Андреева;

Ш провести исследование эмоционального состояния Лужина.

Жизнь и творчество Владимира Набокова

Родился Владимир Набоков в Санкт-Петербурге в 1899 году. Семейство Набоковых являлось одним из первых владельцев автомобилей в Петербурге. Это было одно из богатейших семейств; Владимир Дмитриевич был англоман: из английского магазина выписывались все дорогие и модные новинки, как, например, походные надувные ванны, не говоря о ракетках, велосипедах и прочем спортивном инвентаре, включая сачки для бабочек.

Все это прекрасно описано самим Набоковым в «Других берегах». И это немаловажно отметить как одну из черт его образования как прозаика.

Набоков сам называл себя «английским ребенком» -- у него была своя англичанка, и ее язык сопутствовал ему с младенчества, как и язык матери. Французским он владел так же свободно. Так что все три языка он вывез еще из России пригодными как для общения, так и для писания. И этого барьера преодолевать ему не пришлось.

И все свои хобби -- бабочки, шахматы, спорт -- Набоков также вывез из Петербурга, из России, из своего детства.

Из России он прибыл в Англию, чтобы как бы продолжить (после Тенишевского училища) образование. В Кембридже (которому он посвятил страницы в «Подвиге» и «Других берегах») он ловил бабочек, играл в теннис, греб на лодке по каналам и изучал романские и славянские языки (учиться ему было как бы и нечему, и учение, надо полагать, давалось ему легко). Он окончил Кембридж за три года.

Память о России особенно сильно и непосредственно ощущается в стихах (Набоков еще в юности успел выпустить в 1914 и 1917 годах, на средства отца, две книжечки, но профессионально заявил себе как поэт в 20-е годы -- сборники 1923 года «Гроздь» и «Горний путь»). Здесь мы встретим и по - набоковски пленительный русский пейзаж, и мысленное возвращение в счастливое и безмятежное петербургское детство, и просто признание в любви под кратким заглавием «Россия»:

Была ты и будешь... Таинственно созданная

из блеска и дымки твоих облаков.

Когда надо мною ночь плещется звездная,

я слышу твой реющий зов!

Ты -- в сердце, Россия! Ты -- цель и подножие,

ты -- в ропоте крови, в смятенье мечты!

И мне ли плутать в этот век бездорожья?

Мне светишь по-прежнему ты.

Эти довольно непритязательные и искренние стихи написаны уже за гребнем великих тектонических перемен: в пору революции семья: Набоковых перебралась на юг (отец был членом так называемого Крымского правительства -- «минимальным министром юстиции», как не без горечи иронизировал сам он).

В 1922 году от пули террориста погиб отец Набокова. В этот же год Набоков перебирается в Берлин.

Здесь в эмигрантской периодике (особенно же поначалу часто на страницах берлинской газеты «Руль», издаваемой покровительствующим Набокову И.В. Гессеном) появляются стихи и рассказ молодого писателя, взявшего псевдонимом имя райской птицы Сирин, а затем и романы, ставшие событием в русском Зарубежье, особенно с публикацией их в главном тогдашнем литературном журнале «Современные записки» (Париж).

Россией наполнены набоковские стихи «Билет», «Расстрел», «России»:

Слепец, я руки простираю

и все земное осязаю

через тебя страна моя.

Вот почему так счастлив я.

В прозе русское тоже ощутимо -- и отчетливее в ранних произведениях, но уже вынужденно стесненных горькой эмиграцией пределах обитания: меблированные, без уюта, берлинские комнатки, убогие квартир внаем, бесконечные переезды, нелепый быт. Меблированное пространство эмиграции позволило Набокову видеть Россию лишь сновидение, миф, несбывшееся воспоминание.

Наиболее «русский» из романов Набокова, конечно, первый «Машенька», так как воспоминания Ганина об оставленной там, в России, любви, ее перепадов, жизнь памяти сильнее и реальнее опереточного берлинского пансионата Лидии Николаевны Дорн и его обитателей. Однако хотя «Машенька» не только самое «русское» и наиболее «традиционное», близкое канонам нашей литературы набоковское произведение, все же атмосфера некоей странности, призрачности бытия и здесь охватывает читателя.

Реальность и иллюзорность, правда, еще лишь слегка размыты, вещный мир и ощущения попеременно торжествуют друг над другом, не выводя победителя. Но медленное и едва ли не маниакальное воспоминание о чем-то, что невозможно вспомнить (словно после вынужденного пробуждения), преследует героя. Самая характерная черта, свойственная всем проходным персонажам Набокова: их максимальный эгоизм, нежелание считаться с «другими». Ганин жалеет не Машеньку и их любовь: он жалеет себя, того себя, которого не вернешь, как не вернешь молодости и России. И «реальная» Машенька, как не без оснований страшится он, жена тусклого и антипатичного соседа по пансионату Алферова, своим «вульгарным» появлением убьет хрупкое прошлое.

«Зачем я вообще пишу? -- размышлял Набоков.-- Чтобы получать удовольствие, чтобы преодолевать трудности. Я не преследую при этом никаких социальных целей, не внушаю никаких моральных уроков... Я просто люблю сочинять загадки и сопровождать их изящными решениями». Девизом Набокова остается всепоглощающее эстетическое служение искусству как таковому, и это поневоле ограничивало и без того не столь уж глобальную память о России.

Россия для Набокова -- это, прежде всего оставленные там детство, отрочество и юность, каждая крупица воспоминаний, о которых вызывает волну волшебных ассоциаций. В то же время реальная родина, покинутая им,-- огромная страна, где миллионы бывших соотечественников стремились строить новое общество, побеждали и страдали, оказывались за колючей проволокой или воздавали хвалы «вождю всех народов», молились, проклинали, надеялись,-- эта Россия не вызывала у него никакого тепла.

Раз и навсегда, сформулировав свое отношение к советскому строю, Набоков перенес это отрицание и на оставшегося там русского человека, который виделся ему теперь лишь «новой разновидностью» муравьев. «Я презираю коммунистическую веру,-- заявил он,-- как идею низкого равенства, как скучную страницу в праздничной истории человечества, как отрицание земных и неземных красот, как нечто, глупо посягающее на мое свободное я, как поощрительницу невежества, тупости и самодовольства». Это было высказано в 1927 году, но могло быть повторено (и повторялось) и двадцать, и тридцать лет спустя.

Россия оставалась для Набокова, и в то же время ее уже как бы и не существовало. И несбывшиеся грезы Ганина («Машенька») составить партизанский отряд и поднять восстание в Петрограде есть не что иное, как дань непреодоленной инфантильности автора, в отличие от множества своих сверстников прошедшего в гражданскую войну мимо подвига.

Герой романа «Дар» (1937--1938), к примеру, лицо, явно несущее печать автобиографическую, мечтает о возвращении в родные места: «Быть может, когда-нибудь, на заграничных подошвах и давно сбитых каблуках, чувствуя себя привидением... я еще выйду с той станции и, без всяких видимых спутников, пешком пройду стежкой вдоль шоссе с десяток верст до Лешина... Мне кажется, что при ходьбе я буду издавать нечто вроде стона, в тон столбам...».

И если в «Других берегах» автор, уже от себя, выговаривает ностальгическое право «в горах Америки моей вздыхать по северной России», то в позднейшем фантастическом романе «Ада» проходной персонаж не без старческого брюзжания, в котором глухо перетряхиваются осколки былых надежд, выражает лишь сожаление, что владеет русским «в совершенстве».

Первый англоязычный роман «Истинная жизнь Себастьяна Найта» симметричен последнему русскому -- «Дару». Как романист Набоков вооружен восьмью русскими романами, он изощрен как шахматный композитор, ему все подвластно; как прозаик -- он лишь начинает и пишет почти на ощупь. Эта ощупь очень видна в изощренности приема, в параметрах исчисленного автором повествователя. Если в «Даре» герой -- писатель, молодой и непризнанный гений, то в «Себастьяне Найте» -- тоже как бы начинающий писатель, но никак как гений не заявленный, загипнотизированный бытием единородного брата, писателя великого, прослывшего тончайшим стилистом на неродном ему языке. Это роман-воспоминание, роман-следствие, роман-биография. Повествователь же, занимавшийся до того лишь техническими переводами, никогда беллетристику не пробовавший, как бы защищен этим от упреков читателей в недостаточной изощренности английского, в полной мере воплощенной в творчестве брата. Стремление выяснить окончательно мучительную тайну их взаимоотношений на протяжении жизни приводит повествователя в финале к постели умирающего брата. Ему удается умолить сиделку подменить ее. Всю ночь он просидел у постели, держа руку спящего в своих и проникаясь чувством прощения и любви настолько, что в темноте, по ошибке, он просидел у чужой постели, брат тем временем скончался в соседней палате. Но за ту же ночь герой прожил более реальную жизнь и почувствовал в себе брата. И кто умер, а кто остался, он уже не знает.

Этот не самый знаменитый роман Набокова очень важен для попытки постичь переход с языка на язык. Смерть, так напоминающая смерти из сирийских рассказов. Умер Сирии -- родился Набоков.

«Лолитой» Набоков завоевал мир. А вместе с ним и право на все, что он написал «до», да и на все, что напишет «после». Завоевал он и покой. «С тех пор, как моя девочка кормит меня...».

В 1959 году Набоков возвращается в Европу. Он еще напишет «Бледный огонь» и «Аду», «Прозрачные вещи» и «Посмотри на арлекинов!».

Отношения с литераторами-эмигрантами у Набокова не сложились. И, видимо, поэтому на всем его творчестве отразилось его духовное одиночество. Он пережил страшную катастрофу -- потерю России, но его герои, как и он сам, бережно хранят ее в своей памяти. Основная трагедия героев Набокова, видимо, в невозможности превратить придуманный мир в действительность. Но, когда действительность все же загоняет их в угол, они делают свой последний выбор -- странным образом исчезают из нашего поля зрения, словно растворяясь в пространстве. В самых разных формах это происходит в романах «Защита Лужина», «Машенька», «Приглашение на казнь», «Подвиг», «Дар».

Герои произведений Набокова никогда не пойдут на сделку с действительностью. Не усомнятся, что память, фантазия живые сами по себе. Их выбор в окружающем мире не может быть расценен иначе как гибель. Но характерно для этих героев то, что они не умирают в буквальном смысле, а переходят в тот запредельный мир, который всю реальную жизнь занимал их воображение и помыслы. Почему-то Набоков уверен в том, что мечтать, способны только избранные люди. Эти набоковские мечтатели словно пользовались колдовским зельем: «Все расползалось. Все падало. Винтовой вихрь забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки, мелкие обломки позлащенного гипса, картонные кирпичи, афиши; летела сухая мгла; и Цинциннат пошел среди пыли, и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему». («Приглашение на казнь»)

Метафизические состояния героев Набокова, в отличие от других, кажутся естественными. В этом есть какая-то тайна. Писатель так подает героя, что при всех его «вывертах» мы замечаем их лишь в момент кульминации, то есть в момент исчезновения из нашего поля зрения.

Например, Лужин -- явно в метафизическом ореоле: над книгами он не задумывается, «стихи он плохо понимает из-за рифм, рифмы ему в тягость». Но, тем не менее, Лужин удивляет своих весьма эрудированных и образованных знакомых: «И странная вещь: несмотря на то, что Лужин прочел в жизни еще меньше книг, чем она, гимназии не кончил, ничем другим не интересовался, кроме шахмат, -- она чувствовала в нем призрак какой-то просвещенности, недостающей ей самой». Невежественный Лужин «таил в себе едва уловимую вибрацию, тень звуков, когда-то слышанных им».

Ощущения оторванного от реального мира героя -- конек Набокова. Значение для русской литературы творчества Набокова состоит, прежде всего, в том, что он осмыслил ее саму в романе «Дар». Русскую литературу он сделал главным героем романа и олицетворил ее с отечеством.

Эпиграф к роману Набоков позаимствовал из «Учебника русской грамматики». Этим он явно хотел подчеркнуть, насколько распространены были эти истины в сознании русских людей. В условиях эмиграции одна из них: «Россия -- наше Отечество» приобрело сразу и ироническое и трагическое значение. Набоков говорит в романе о непорочности в XX веке самых исконных понятий. Он дает понять, что русские эмигранты -- люди, для которых ни советская Россия, ни чужбина не могут стать новым отечеством. Он тут же иронически изображает этих же «людей без отечества» на вечерах в доме Чернышевских. В той же иронической манере он описывает русских хозяев квартиры, которую снимает герой. Сумбур собраний союза литераторов и т. д. Основная спасительная идея здесь в образе «вечной» России, ключи от которой герой увез с собой, то есть «люди без отечества» все же понятие условное. Здесь он, используя личный опыт, показал все важнейшие составляющие творчества: жизнь писателя, жизнь его сознания, историю замыслов произведения, подтвердив тем самым заветную свою мысль, что творческая память способна воскресить прошлое и обессмертить его.

Сведя главные идеи В.В. Набокова вместе, можно сказать, что в русской литературе XX века его творчество есть духовный вызов и постоянное противостояние основным русским этическим проблемам.

Очень краткая биография (в двух словах)

Родился 22 апреля 1899 года в Санкт-Петербурге. Отец - Владимир Дмитриевич Набоков (1869-1922), юрист, политик. Мать - Елена Ивановна Рукавишникова (1876-1939). Учился в Тенишевском училище в Петербурге. В 1916 году получил огромное состояние от дяди Василия Рукавишникова. После революции переехал в Крым, а в 1919 году в Англию. В 1922 году был убит его отец. В этом же году переезжает в Берлин. В 1925 году женился на Вере Слоним, от которой у него вскоре родился единственный сын Дмитрий. В 1937 году переезжает во Францию, а в 1940 году в США. В 1955 году публикует роман «Лолита». В 1960 году переезжает в Швейцарию, в городок Монтрё. Увлекался шахматами и энтомологией. Умер 2 июля 1977 года в возрасте 78 лет. Похоронен на кладбище близ Монтрё. Основные произведения: «Лолита», «Машенька», «Защита Лужина», «Дар», «Король, дама, валет» и другие.

Краткая биография (подробно)

Владимир Владимирович Набоков – русско-американский писатель, поэт и переводчик. Родился 22 апреля 1899 года в Санкт-Петербурге в дворянском семействе. Отец писателя был известным политиком и юристом, а мать происходила из семьи богатейшего золотопромышленника. По семейным традициям, Владимир получил блестящее образование, с детства в совершенстве владел английским и французским языками. Стихи начал писать во время обучения в Тенишевском училище. Тогда же занялся энтомологией (изучением насекомых).

Перед революцией Набокову, по наследству от дяди, перешло имение Рождествено и миллион в придачу. Благодаря этому, он смог выпустить свой первый поэтический сборник «Стихи», в который вошли 68 стихотворений, написанных им в период с 1915 по 1916 год.

С началом революции семья поэта перебралась в Крым. Именно там его ждал первый литературный успех - его работы начались печататься в газете «Ялтинский голос». С приходом большевиков в Крым, семья писателя вынуждена была эмигрировать. Это произошло в 1919 году. Владимир отправился на учёбу в Кембриджский университет, где продолжал писать стихи и делать переводы. В частности, он взялся переводить произведение Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес».

В марте 1922 года Владимир переехал в Берлин в связи со смертью отца. Там он подрабатывал уроками английского языка. Параллельно, он печатался в местных газетах для русских эмигрантов. В 1925 году он сочетался браком с Верой Слоним. В 1934 году у пары родился первый и единственный ребёнок Дмитрий, который в будущем займётся переводами произведений отца. В 1926 году был напечатан первый роман писателя – «Машенька». Вскоре появились и другие романы, имевшие большой успех среди эмигрантов и считающиеся шедеврами русской литературы.

В 1936 году семья Набоковых из-за антисемитских гонений была вынуждена эмигрировать сначала во Францию, а затем в США. Там он написал свой первый роман на английском языке – «Подлинная жизнь Себастьяна Найта». В 1955 году вышел в свет бестселлер Набокова «Лолита», принёсший ему мировую славу. Роман был написан на двух языках: английском и русском. В 1960 году писатель вновь вернулся в Европу и проживал в швейцарском городке Монтрё. Последней работой писателя стал незавершённый роман на английском языке «Лаура и её оригинал». Скончался Владимир Набоков 2 июля 1977 года и был похоронен близ Монтрё.

Биография Набокова кратко

Владимир Владимирович НАБОКОВ
(22 апреля 1899, Санкт-Петербург — 2 июля 1977, Монтрё, Швейцария)
В. Набоков (до 1940 г. печатал свои произведения под псевдонимом Владимир Сирин) родился в Санкт-Петербурге в семье bзвестного деятеля кадетской партии, члена Первой Государетвенyой думы В. Д. Набокова. Семья Набоковых аристократическая, весьма состоятельная и родовитая, с английским «уклоном». С детства В. Набоков знал одинаково свободно русский, английский и французский языки. Учился в Тенишевском училище.
Первые сборники стихов В. Набокова были опубликованы еще в 1916 и 1918 гг. После революции вместе с родителями эмигриhует (1919); вначале семья странствует по континентальной Евроgе, затем В. Набоков поселяется в Англии, учится в Кембридже (окончил в 1922 г.). Возвращается на континент, живет в Гермаyии, в Берлине: в 1937 г. эмигрирует из фашистской Германии
Во Францию, живет в Париже.

Полтора десятилетия — с середины 20-х гг. и до 1940 г. Набоков-Сирин — один из наиболее значительных писателей Руского Зарубежья. Выходят сборники его стихов, один за другим на протяжении этих лет публикуются его романы («Машенька», 1926; «Король, дама, валет» 1928; «Защита Лужина», 1930; «Камера обскура», 1933; «Дар»‘ 1937; «Приглашение на казнь», 1938), сборник рассказов «Возвращение Чорба».
В 1940 г. немецкая оккупация Франции вынуждает его эмигрировать еще раз — в Соединенные Штаты Америки, где он, помимо
писательства, преподает русскую литературу в американских колледжах и университетах, а также занимается энтомологией в Гарварде. Последние годы жизни провел в Швейцарии.
После 1940 г. исчезает русский писатель Владимир Сирин и появляется англо-американский писатель Владимир Набоков. На русском языке он почти не пишет, но связей с родной литературой
и родным словом не прерывает — и как преподаватель, и как исследователь русской классики Х!Х в; и как талантливый и продук-
тивныи переводчик на англиискии язык русских классиков (Гоголь, Пушкин, Лермонтов).
В. Набоков-Сирин едва ли не единственный в русской литературе пример глубокой укорененности художника в иноязычной культуре. Он стал выдающимся мастером литературы и в русской, и в
англоязычной ипостасях. На английском языке он пишет принесший ему мировую известность роман «Лолита» (1955), а также романы «Жизнь Себастьяна Найта» (1941), «Ада или желание» (1969) и «Пнин» (1957). Одна из лучших автобиографических книг ХХ века — его воспоминания «Другие берега» (1954).
Рафинированный художник, волшебник слова, утонченный стилист, В. Набоков был несомненно, рожден высокой петербургской художественной культурой и развивал ее традиции за рубежом.
Его облик неповторим среди крупных людей русской литературы нашего века.