Пирогов родился в Москве в 1810 году. В 14 лет ему удалось поступить в Медицинский университет. Тогда же, Пирогову удалось устроиться на должность прозектора в анатомическом театре. Наверное здесь будущий ученый впервые столкнулся с тайнами и загадками человеческого тела. Видя как все в этом мире тленно, студентом видимо овладела мечта когда-нибудь добиться если не бессмертия, то хотя бы первого шага на пути к нему.
Закончив университет одним из первых по успеваемости. Пирогов направился для подготовки к профессорской деятельности в Юрьевский университет в городе Тарту. В то время этот университет считался лучшим в России. Здесь, в хирургической клинике, Пирогов проработал пять лет, блестяще защитил докторскую диссертацию и в двадцать шесть лет стал профессором хирургии.
Затем ученый работал в Тарту, где защитил докторскую диссертацию, наделавшую много шума в медицинском мире. Он объяснил, расположение человеческой аорты, что было очень важно для того времени, так как операции на брюшной полости считались в те времена невозможными. Достаточно вспомнить смертельное ранение Пушкина на дуэли.
Затем был Берлин, где Пирогов обучался премудростям, хирургического мастерства, а потом возвращение на родину. По дороге домой, ученый заболел, и вынужден был длительное время провести в Риге. Однако едва поднявшись с постели, он начал проводить пластические операции. Он начал с ринопластики: безносому цирюльнику выкроил новый нос. Потом он вспоминал, что это был лучший нос из всех изготовленных им в жизни. Для того времени Пирогов считался лучшим пластическим хирургом.
Проходя годы. Пирогов создает науку – хирургическая анатомия. Благодаря открытиям ученого впервые были созданы анатомические атласы.
В личной жизни, как и все великие Пирогов показал себя деспотом. попросту запер жену в четырех стенах нанятой и, по советам знакомых, обставленной квартиры. В театр не возил, потому что допоздна пропадал в театре анатомическом, на балы с ней не ездил, потому что балы безделье, отбирал у нее романы и подсовывал ей взамен ученые журналы. Пирогов ревниво отстранял жену от подруг, потому что она должна была всецело принадлежать ему, как он всецело принадлежит науке. А женщине, наверно, было слишком много и слишком мало одного великого Пирогова.
Екатерина Дмитриевна умерла на четвертом году супружества, оставив Пирогову двух сыновей: второй стоил ей жизни.
Впоследствии Пирогов женится еще раз на баронессе, Бисторм.
Как-то раз, проходя по рынку. Пирогов увидел, как мясники распиливают на части коровьи туши. Ученый обратил внимание на то, что на срезе хорошо видно расположение внутренних органов. Через некоторое время он испробовал этот способ в анатомическом театре, распиливая специальной пилой замороженные трупы. Сам Пирогов это называл "ледяной анатомией". Так родилась новая медицинская дисциплина - топографическая анатомия.
С помощью изготовленных подобным образом распилов Пирогов составил первый анатомический атлас, ставший незаменимым руководством для врачей-хирургов. Теперь они получили возможность оперировать, нанося минимальные травмы больному. Этот атлас и предложенная Пироговым методика стали основой всего последующего развития оперативной хирургии.
Имение под Винницей Николай Иванович Пирогов купил в конце своей жизни. Тогда здесь было село Вишня, позднее переименованное в Пирогово. Пожилой врач в эти годы занимался, в основном, административной и педагогической работой – открывал, например, воскресные школы. Но и медицины не оставил. К этому времени Пирогов стал убежденным христианином, а его профессиональное мастерство достигло своей вершины. В своем имении он открыл бесплатную больницу и насадил различные лекарственные растения для ее нужд. В этом раю, засаженном липами и пронизанном запахом тысячи трав, лечение давало стопроцентный результат, потому что здесь не было различных госпитальных зараз и ворующих интендантов
В украинском селе Вишня под Винницей находится необычный мавзолей: в фамильном склепе, в церкви-усыпальнице Святого Николая Чудотворца, сохраняется забальзамированное тело всемирно известного ученого, легендарного военного хирурга Николая Пирогова
– на 40 лет дольше, чем мумия В. Ленина. Ученые до сих пор не могут разгадать рецепт, по которому мумифицировали тело Пирогова, а люди приходят в церковь поклониться ему, как святым мощам, и попросить о помощи. Винницкий некрополь уникален: ни в одном мавзолее мира мумии не сохраняются более ста лет в таком состоянии.
Местные жители считают, что главный секрет отличной сохранности мумии – в их коллективных молитвах и правильном отношении к усопшему: в усыпальнице не принято говорить, службы в храме ведутся на пониженных тонах, к мумии врача приходят помолиться, как к святым мощам, и попросить о здоровье.
Люди верят, что еще при жизни рукой Пирогова управляло божественное провидение. Научный сотрудник Национального музея-усадьбы Пирогова М. Юкальчук говорит: «Когда Пирогов делал операции, родственники вставали перед его кабинетом на колени. А однажды во время Крымской войны на фронте солдаты притащили к госпиталю товарища, которому голову оторвало: “Врач Пирогов пришьет!” – не сомневались они».
Выдающийся хирург Николай Пирогов провел около 10 000 операций, спас жизни сотням раненых во время Крымской, франко-прусской и русско-турецкой войн, создал военно-полевую хирургию, основал Общество Красного Креста, положил начало новой науки – хирургической анатомии. Он первым начал применять эфирный наркоз при оперировании. Последние годы жизни он провел в имении в поселке Вишня, где открыл бесплатную клинику и вел прием больных.
Тема бальзамирования при жизни очень интересовала Пирогова. Существует версия о том, что врач сам завещал мумифицировать свое тело, однако это не соответствует действительности. Николай Пирогов скончался от рака верхней челюсти, он знал о своем диагнозе и о скорой смерти. Однако никаких завещаний врач не составлял. Забальзамировать тело усопшего для истории решила его вдова, Александра Антоновна. Для этого она направила прошение в Священный синод и, получив разрешение, обратилась за помощью к ученику Пирогова, Д. Выводцеву – автору научного труда о бальзамировании.
Ученые неоднократно пытались разгадать секрет мумификации тела Пирогова, но им удалось лишь приблизиться к истине. Профессор Винницкого национального медицинского университета Г. Костюк говорит: «До сих пор неизвестен точный рецепт Выводцева, который сохранил тело Пирогова в нетленном состоянии на долгие годы. Известно, что он точно использовал при этом спирт, тимол, глицерин и дистиллированную воду. Его способ интересен тем, что во время процедуры было сделано всего несколько надрезов, а часть внутренних органов – мозг, сердце – остались при Пирогове. Сыграло роль и то, что в теле хирурга не осталось излишков жира – он сильно усох еще накануне кончины».
Мумия могла бы и не сохраниться до наших дней: в связи с историческими событиями первой половины ХХ в., о ней на время забыли. В 1930-х гг. разбойники разбили герметичную крышку гроба и похитили нательный крест и шпагу Пирогова. Микроклимат в склепе был нарушен, и когда в 1945 г. специальная комиссия обследовала мумию, она пришла к выводу, что та не подлежит восстановлению. И все же Московская лаборатория им. Ленина взялась за ребальзамацию. Около 5 месяцев в подвале музея мумию пытались реабилитировать. С тех пор ребальзамацию проводят раз в 5-7 лет. В результате мумия Пирогова находится в лучшем состоянии, чем мумия Ленина.
Секреты мумификации были известны людям с древних времен:
Мавзолей "Супругу-благодетелю" был создан по проекту Тома де Томон в содружестве со скульптором Мартосом.
Томон всегда уделял первостепенное внимание местоположению своих построек, тщательно рассчитывая, как будут восприниматься они в разных ракурсах и с различных точек зрения. Разумеется, решение архитектора в каждом случае бывало вполне конкретным, целиком зависело от поставленной задачи. Его белоколонная Биржа на Стрелке Васильевского острова, как и весь окружающий ансамбль, прекрасно воспринимается издалека, как неотъемлемая часть панорамы невских берегов. А мавзолей "Супругу-благодетелю" так надежно "спрятан" в чаще, кроны разросшихся деревьев Новой Сильвии, так плотно закрывают его, что можно пройти в нескольких шагах, даже не заметив сооружения.
Архитектор поставил мавзолей в одном из самых уединенных и
далеких: уголков Новой Сильвии, в то время почти дикой части парка. Даже в наши
дни, находясь вблизи мавзолея, трудно представить себе, что всего в нескольких
минутах ходьбы - стрелы аккуратных аллей, радостные лужайки, приветливые
павильоны. Здесь - иной мир, иные краски, иное настроение: все вокруг мрачно,
пасмурно, угрюмо, все настраивает на печальный, элегический лад. Человек,
попавший сюда, должен был забыть о суетной повседневности, задуматься над
вечностью, жизнью, смертью.
Впечатление от этих мест отлично передано в
строках В. А.
Жуковского:
"И
вдруг пустынный храм в дичи передо
мной;
Заглохшая тропа, кругом кусты
седые;
Между багряных лип чернеет дуб
густой,
И дремлют ели гробовые".
От остального парка мавзолей отделен заросшим
оврагом. Если бы возможно было взглянуть сюда сверху, сквозь густую листву
деревьев, создалось бы впечатление, что он стоит на изолированном островке, куда
- и это тоже входило в расчет архитектора - ведет единственная дорожка-тропинка,
причудливо извиваясь в чаще.
По пути к мавзолею предстоит еще миновать черные чугунные ворота, столбы которых украшены изображениями опрокинутых факелов - символ угасших человеческих жизней - и погребальных урн. Уже здесь обычно исчезают улыбки, смолкает смех: впереди - приют печали. Творцы мавзолея с редкой искренностью и силой передали средствами архитектуры и скульптуры ощущение скорби по ушедшему человеку.
Томон характеризовал свое сооружение как "маленький храм в форме параллелограмма, то, что греки называли простилем, то есть с одним портиком в четыре колонны и двумя пилястрами, стоящими на равном расстоянии, увенчанными фронтонами". Возможно, в другом месте и в ином окружении мавзолей показался бы скромным, почти невзрачным; здесь, в чаще, он выглядит монументальным. Когда подходишь сюда по дорожке, то сначала, как и рассчитывал архитектор, видишь лишь угол здания, проступающий сквозь густые заросли, и нужно сделать еще несколько шагов, чтобы открылось все сооружение целиком.
Поднятый на высоком гранитном цоколе, мавзолей не кажется легким - наоборот: колонны его мощного портика приземисты, их масса отчетливо ощутима, на таких колоннах даже самое тяжелое перекрытие может покоиться прочно и надежно. Простота обработки поверхности и сумрачный тон отделки подчеркивают суровый лаконизм архитектурного декора сооружения.
Представить себе мысленно мавзолей в ином окружении невозможно, он на месте именно здесь, в глухом уголке, больше похожем на лес, а не на парк. Его масштабы, пропорции, строительный материал - все выбрано так, чтобы здание воспринималось в полной гармонии с естественным обрамлением.
У мавзолея два автора, и нет меры, которой можно было бы определить, кому из них - Тома де Томону или Мартосу - отдать здесь пальму первенства. Иван Петрович Мартос вновь, как и в "Памятнике родителям", проявил в этом сооружении лучшие черты своего дарования - проникновенный лиризм, безупречный вкус, редкое умение вдохнуть жизнь в мертвый материал. Надгробные памятники Мартоса, полные тихой грусти, мягкой скорби, не имели себе равных в русской скульптуре. У мастера был свой почерк, не похожий ни на кого. Резкие, жесткие формы не для него. Беспредельное отчаяние в жизни бывает страшным, пугающим, часто отталкивающим, у Мартоса - никогда. Один из современников, С. Н. Глинка, писал, что у него "плачет мрамор". Выражение образно и точно - мрамор Мартоса действительно "плачет", только по-своему. Скорбь об ушедших в творениях скульптора всегда облагорожена, чуть-чуть идеализирована, избавлена от всего резкого, неприятного, раздражающего.
Эта же мысль с покоряющей силой и проникновенностью выражена Мартосом языком своего искусства.
Пример тому - скульптура мавзолея. Молодая женщина в античных одеждах, склонившаяся в безутешной тоске перед урной с прахом дорогого человека, вовсе не напоминает Марию Федоровну, да ваятель и не ставил перед собой подобной задачи. Здесь выражение скорби обобщено, лишено индивидуальных черт - женская фигура не воплощает конкретный образ, она словно олицетворяет всех жен, невест, матерей, сестер, оплакивающих своих близких. Беломраморная скульптура, поднятая на довольно высокий пьедестал, резко выделяется на фоне темного обелиска с круглым барельефным портретом Павла. Женщина опустилась на колени у обломка скалы, не в силах оторвать рук от погребальной урны - тяжела ее утрата, беспредельно горе, но в этой глубочайшей печали есть и меланхолическая умиротворенность.
В свою композицию ваятель включил изображения детей умершего, поместив их на рельефе пьедестала. Сгруппированные попарно, облаченные в античные одежды, они опираются друг на друга в поисках опоры и утешения рядом с близким человеком. Небольшое помещение мавзолея, куда ведут кованые железные двери, облицовано белым искусственным мрамором. Здесь нет ничего, что отвлекало бы глаз от прекрасной пластической фантазии Мартоса,- наоборот, все рассчитано, чтобы внимание пришедшего сюда было сразу же приковано к ней, чтобы он мог пристально вглядеться в скульптуру, по достоинству оценить глубину замысла ваятеля и совершенство его выполнения.
МАВЗОЛЕЙ "СУПРУГУ-БЛАГОДЕТЕЛЮ"
Павловский парк, г. Санкт-Петербург
Памятник архитектуры
Построен в 1805-1810 гг.
Архитекторы: Ж. Тома де Томон, П.И. Мартос
В 1788 году Павел I, предпочитавший в качестве резиденции Гатчину, подарил село Павловское своей жене Марии Федоровне. После смерти императора Мария Фёдоровна переехала в Павловск; при ней дворец и парк достигли своего расцвета. В 1808-1809 годах французским архитектором Ж. Тома де Томоном в парке был сооружён мемориальный мавзолей «Супругу-Благодетелю», посвященный памяти Павла I.
Место в глухом лесу выбрано не случайно, оно показывает, что здесь не увеселительная площадка, а место скорби по ушедшим из мира сего. Якобы и дорожка вокруг памятника описывает замкнутый круг, символизирующий вечность. Попадая сюда, человек забывает о суете будней и задумывается о вечности, о жизни и смерти. Впечатление от местоположения мавзолея - в удалённой части парка, на краю заросшего оврага - удачно передано в строках В.А. Жуковского:
«И вдруг пустынный храм в дичи передо мной;
Заглохшая тропа, кругом кусты седые;
Между багряных лип чернеет дуб густой,
И дремлют ели гробовые
Воспоминанье здесь унылое живет;
Здесь, к урне преклонясь задумчивой главою,
Оно беседует о том, чего уж нет,
С неизменяющей Мечтою.
Все к размышленью здесь влечет невольно нас;
Все в душу томное уныние вселяет;
Как будто здесь она из гроба важный глас
Давно минувшего внимает.
Сей храм, сей темный свод, сей тихий мавзолей,
Сей факел гаснущий и долу обращенный,
Все здесь свидетель нам, сколь блага наших дней,
Сколь все величия мгновенны".
Мавзолей Павла I является архитектурным памятником и не является усыпальницей императора; был построен по желанию императрицы Марии Фёдоровны с целью увековечить память супруга. Мавзолей - более позднее название, первоначально его называли Храм Павла I или Памятник Павлу I.
Мавзолей имеет форму небольшого греческого храма-простиля, снаружи оформлен четырёхколонным портиком. В экстерьере на стенах из желтого известняка можно заменить пояс из плачущих масок, что соответствует общему траурному характеру постройки.
Внутреннее убранство оформлено аскетично, всё внимание обращено на кенотаф (ложное надгробие): мраморная скульптурная композиция представлена коленопреклонённой фигурой женщины в античных одеждах, которая в скорби припадает к погребальной урне. Над ним в тимпане свода - гипсовые фигуры амуров, символизирующие скорбящие науки и искусства.
"...в цоколе [кенотафа] - барельеф, изображающий всю семью Имп. Павла I: Имп. Александра I, в виде плачущего воина, Цесаревича Константина Павловича, утешающего его, и двух юношей рядом с ними. Это Великие Князья Николай и Михаил Павловичи, за коими – группа Великих Княжон: Марии, Екатерины, Анны и Ольги, от которых улетает на небо Елена Павловна, к простирающей к ней с облаков руки - Александре Павловне"
Мавзолей Павла (первоначальное название Храм Павла I или Памятник Павлу I) был сооружен по проекту Ж.Тома де Томона в парковом районе Новой Сильвии и является архитектурной доминантой района.
Желая увековечить память о незабвенном своем супруге, вдовствующая императрица Мария Федоровна решила установить ему архитектурный монумент. Был объявлен конкурс на лучший проект, и победителем стал выходец из Франции Тома де Томон.
Строительство велось с 1806 по 1810 год. Здание построено в виде древнеримского храма-простиля. Величественное здание из песчаника высится на гранитном подиуме с широкими ступенями, четырехколонный портик поддерживает фронтон с надписью: «Супругу благодетелю», на противоположной стороне – слова: «Павлу I-му Императору и Самодержцу Всероссийскому. Родившемуся сентября 20-го дня 1754 года. Скончавшемуся марта 11-го дня 1801 года». Во фризе изображены плачущие маски.
Вокруг Мавзолея были посажены высокие ели, что еще более подчеркнуло траурный характер сооружения. Центральный фасад Мавзолея, поставленного над оврагом, хорошо виден с центральной дорожки Новой Сильвии, но подойти к нему можно лишь по узкой дорожке, пройдя через траурные чугунные ворота, и обогнув Мавзолей, и таким образом полностью обозрев памятник.
Эмоциональное воздействие Мавзолея на зрителя наиболее ярко отразил В.А.Жуковский в элегии «Славянка»:
И вдруг пустынный храм в дичи передо мной:
Заглохшая тропа, кругом кусты седые;
Между багряных лип чернеет дуб густой
И дремлют ели гробовые…
Через решетчатые двери-ворота открывается интерьер храма. У стены против входа располагается мраморный кенотаф: высокий пьедестал, украшенный рельефом с изображением осиротевшего и скорбящего семейства Павла I, на пьедестале коленопреклоненная плакальщица в короне – олицетворение склонившейся в скорби к урне Марии Федоровны. Монумент находится на фоне гранитной пирамиды, украшенном мраморным медальоном с портретом Павла I. Мемориальный памятник выполнен И.П. Мартосом в 1809 г.
