И лишь в Крыму готы продолжали существовать как отдельный народ как минимум до XVI, а может быть, и даже до XVII-XVIII веков. Проникшие в Крым в III веке н.э. готские племена оседают преимущественно в юго-западном Крыму и, приняв христианскую веру византийского образца, начинают смешиваться с местным аланским населением, одновременно перенимая язык и культуру греков-византийцев. Данные археологии свидетельствуют о том, что в VI-VII веках крымско-готские женщины носили типичный германский костюм, в состав которого входили драгоценные застежки-фибулы, серьги, браслеты и удивительные по своей красоте массивные пряжки с изображением головы орла (т.н. «орлиноголовые»). Из-за смешения с аланами (предками современных осетин), средневековые путешественники и современные ученые называют крымских готов «готаланами» или даже «аланоготами».
После вторжения в Крым татар в XIII веке некоторая часть готов в дополнение к греческому начинает также использовать татарский. Даже во второй половине XVI века (а по некоторым данным вплоть до конца XVIII) готское население Крыма продолжало использовать в качестве языка домашнего общения родной германский диалект. Этот уникальный диалект является хронологически самым поздним реликтом восточногерманских языков, на которых говорили европейские готы.
В 1475 году в Крым вторгаются новые завоеватели – турки-османы. После этого грецизированное готское население начинает культурно (а, возможно этнически и религиозно) «татаризироваться» и утрачивать свою готскую идентичность. Тем не менее, даже в XIX веке некоторые этнографы и историки считали потомками готов голубоглазое и светловолосое население греческих деревень Мариуполя и горного Крыма. В годы Второй Мировой войны «готскую тему» пытались использовать нацистские идеологи, вынашивавшие замыслы переименования Крыма в «Готенланд» и заселения полуострова этническими германцами.
Куда делись эмо?
Куда делись эмо?
Ветераны движения предаются воспоминаниям
В середине 2000-х эмо были самой распространенной и заметной из молодежных субкультур. Это были молодые люди, которые слушали американский эмоциональный хардкор, носили косые челки, узкие джинсы и многочисленные шарфы и значки с черно-белым или черно-розовым принтом. Госдума беспокоилась, что эмо пропагандируют суицид, скинхеды видели в эмоциональной субкультуре идейных врагов, а среди школьников словосочетание «эмо-сакс» было универсальным ответом на все вопросы. В какой-то момент эмо-волна схлынула. В отличие от других субкультур, которые можно встретить в городских скверах и на площадях, эмо не видно и не слышно. ВОС поговорил с ветеранами эмо-движения, чтобы понять, что же это было и куда все делись.
Иаков, 24 года
Был эмо-боем в период с 2005-го по 2007-й. Началось у меня все, ясен пень, с неразделенной любви и моря алкоголя. Потом услышал про музыку, а дальше про направление. Для меня это значило быть частью хорошей компании людей, которые поддерживали твои музыкальные вкусы, хотели выделяться из толпы, в принципе, как и любые подростки. Какой-то общественной позиции не было. Это все похоже больше на клуб по интересам и просто тусовку. Искали вписки (свободные квартиры друзей или знакомых, где можно было огромной толпой затусить ночью), ходили на концерты (гиги), пили дешевый алкоголь, Blazer и «Ягуар». А идеалы в самой этой культуре просты: быть искренним, не скрывать свои чувства-эмоции, но, естественно, большинству все равно.
Одевался я в скейт-шопах, потому что в 2000-х купить яркие и облегающие вещи, особенно узкие джинсы, было дико проблематично. Главное - подчеркнуть свою худобу. Из музыки я слушал emocore / screamo / emoviolence, потому что эта музыка зародилась именно в США. Такие группы, как The Used, Drop Dead Gorgeous, From First to Last, Orchid, Funeral for a Friend, Underoath. Русскую альтернативную сцену, но, по моему мнению, у нас играли исключительно ню-метал и металкор, а не эмокор, исключение - группа «Оригами».
Ушел я в 2007-м, когда появилась куча так называемых позеров, которая просто сделала из этой культуры моду и она перестала нести какой-то смысл. Я решил просто убрать внешние атрибуты, пирсинг и длинную челку, чтобы не причислять себя к ней. Но такая музыка мне до сих пор нравится, я ее с удовольствием слушаю. Субкультура есть и никуда не исчезла, просто прошло то время, когда каждый третий был эмо, оттуда просто ушли все педовки, так как больше немодно так выглядеть. По-моему, остались ребята, которые просто в теме.
Эллина, 20 лет
Была эмо примерно с 2009-го. Я была мелкая, но очень сильно углубилась в эту субкультуру. Все серьезное началось с 2012-го. Это были прекрасные времена. На данный момент я не хочу причислять себя к какой-либо субкультуре, каждый человек индивидуален. Но именно эмо-культура дала мне это понять. Знаете, эмо - это самая мирная субкультура, со всеми позициями, которые она представляет, я согласна.
Было и непонимание со стороны людей. Но они все - серая масса, они никогда не поймут, каково это - выражать свои эмоции открыто, они считали, что мы ненормальные, ну и пусть. Зато мы не загоняем себя в рамки социума и делаем, что хотим. Дух эмо, наверно, навсегда останется со мной.
Антон, 20 лет
Я стал эмо в 2008-м. Поначалу для меня это был просто прикольный внешний вид, музыка, я чувствовал, что это близко мне. Позже я углубился в идеологию культуры и утвердился в том, что мне это нужно. Суть культуры заключалась в отрешенности от общественного мнения, неследовании стереотипам, шаблонам и предрассудкам, заложенным обществом, позиционировании себя как автономная единица, а не часть системы, свободе самовыражения, свободе выражения эмоций и мнения, небоязни принимать себя тем, кто ты есть, открытости.
Я слушаю эмокор, как отечественный, так и зарубежный, ранний постхардкор, молл-эмо, поп-панк. В 2008-м я одевался в то, во что одеваюсь и сейчас. Узкачи, балахоны, футболки, рубашечки, свитера, довольно-таки элегантная и не брутальная одежда.
Субкультура жива, подтверждение тому - эмо-паблики с большим количеством подписчиков, просто прошла мода и те, кто были в ней лишь потому, что это было модно. Теперь они относятся к той субкультуре, которая модна сейчас. Для меня это и не были эмо, просто модники. Те, кто были идеологически в этой движухе, в ней и остались. На самом деле сейчас это тоже потихоньку становится модно, «вернуть 2007-й». Вся суть субкультуры во взглядах на мир, я всегда говорил, что эмо не становятся, эмо рождаются. Ведь не имея определенного мировоззрения, определенного состояния души, определенного мышления, разве мне бы стало это интересно?
Три эмо-девушки (хором) Bangy,
Mardzhera, Polly_Di, каждой по 22 года
Мы стали эмо в 2006-м вроде. Сформировалась некая тусовка, и все тру тусили на Театре и Манеге. А остальные - не тру. Все свои тру знали друг друга. А левые, не тру, приходили, и мы их яйцами закидывали. Основной месседж был в том, что важно не скрывать истинных эмоций, быть таким, какой ты есть. Может, это был способом самовыразиться, фиг знает. В школе вообще все учителя думали, что я гот. Просто это было модно. Вот и все. Все были эморями, и мы не отличались особо. Так же как потом все стали тусоваться в «Солянке». А сейчас модно ходить на техно-вечеринки.
Василий, 20 лет
В эмо-тусовке (предлагаю называть это именно тусовкой) я с 2007 года - пика популяризации этой культуры в том смысле, что этот пик связан с ее расцветом, приобретением статуса доминирующей на тот момент молодежной субкультуры до такой степени, что она ввиду своей популярности перестала быть похожей по этому признаку на субкультуру, а стала культурой массовой, охватывающей большие слои молодежи. Эта самая эмо-волна не оставила и меня в стороне. Многие мои друзья и знакомые постепенно начали осваивать новый для себя стиль поведения, одежды, новую музыку, перенимая и копируя все эти атрибуты друг у друга. Это было по-настоящему волной, которая с каждым днем поглощала все новых и новых ребят. Как мы знаем, под напором волны сложно устоять, так еще и будучи в такой весовой категории - на тот момент мне было всего 13–14 лет. И по всем законам физики эта самая волна снесла меня далеко и надолго. Я поддался всеобщей эйфории.
Сейчас у многих есть работа, семья, но для этого меньшинства, которое осталось в тусовке после спада ее популярности к 2010 году, эти идеалы остались на всю жизнь, а друзья по движению стали друзьями по жизни. До сих пор мы собираемся большими компаниями, устраивая сходки. Все уже не те подростки, что были тогда. Но так называемый дух живет до сих пор. Все вспоминают былое время - время свободы и беззаботности, детской радости и детских обид, первой любви. Наверное, именно поэтому многие из нас повзрослели умом, но не постарели сердцем. С уверенностью можно сказать, что идеалы, заложенные еще тогда, до сих пор проявляются в общении между нами. Я - эмо, пока есть с кем видеться и проводить время. Я - эмо до тех пор, пока моя душа и мое сердце не состарятся и не умрут. Нас становится меньше, но эта культура будет жить вечно. Несмотря на падение популярности эмо-движения, до сих пор появляются подростки, интересующиеся эмо-культурой и попадающие в тусовку.
Ксения, 20 лет
Началось все это в 2007-м, 12 мне было, если не ошибаюсь, и продолжилось лет до 14. Как случилось, не знаю. Я часто приезжала в Москву с детства, видела это все, интересовалась. И в нашем городе были такие люди. Сейчас, как ни странно, они успешные, многие переехали в Америку, бизнесом занимаются, а я их помню с косыми челками, в пачках. У всех уже семьи, дети. Я была самая мелкая в компании.
Пару раз были драки. К нам подходили мальчики и начинали грубо разговаривать, но, к счастью для нас, в большинстве случаев мы могли объяснить, что в этом нет ничего такого. Как-то мы с подругой подрались с двумя мальчиками, причем им было лет по 25. Подошел мальчик, наш знакомый, он нас разнял. Да и в школе было много перепалок с учителями, одноклассниками. Мне было наплевать на школьную форму, и я хотела носить черно-розовые гетры на руках и виски себе выбривать. Я курила, слушала рок, странно одевалась. Мама была против всего этого, постоянно ругалась, но решила, что я этим переболею - так и вышло. Мне отрезали косую челку в какой-то день, и все. С этим прошло. Я сидела и плакала, а к вечеру уже успокоилась, и мне стало хорошо.
Очень смешно говорить, что я выросла. Просто в какой-то момент начинаешь понимать, что не всегда хорошо показывать свои эмоции и давать людям знать, что ты думаешь на самом деле. И не хочется выделяться, хочется заниматься тем же, чем ты занимался, но уже не выделяться. Пропадает какое-то желание собираться в центре города разодетыми в розовое.
Модно было, чтобы были яркие сочетания цветов, яркое с черным, показывать таким образом позитивные и негативные эмоции, что все в твоей жизни полосато. Были девочки, они ходили в розовых пачках, полосатых майках, гетрах.
Благодаря субкультуре я начала во многом понимать людей, их плохие стороны. В тот период я перестала любить мой родной город, мне хотелось оттуда уехать. Казалось, что все люди добрые и прекрасные, а выяснилось, что нет.
Эпоха эмо закончилась, и благодаря знакомствам, полученным в нулевые, я стал татуироваться, появились люди, которые наставили меня на путь музыканта, далекого от эмо-культуры. Хоть внешний вид остался похожим. Самое забавное что многие «челкари», которых я знал, стали совершенно другими людьми. Кто-то бегает, красит вагоны и стены. Кто-то стал околофутбольщиком. Но все же большинство стало музыкантами. Кто-то и вовсе стал вести обычную семейную размеренную жизнь.
Наша постоянная читательница Татьяна из Санкт-Петербурга интересуется : «Буквально лет 5 назад было ооочень много субкультур. особенно в больших городах. были и готы, и панки, и эмо, и прочие «нестандартные» подростки. сегодня как таковых субкультур нет. ну на самом деле нет! каждый третий сегодня покрыт татуировками, носит рок-н-ролльную одежду (благо, мода это диктует) и красит волосы во всем цвета радуги. а конкретно сформированных субкультур практически нет. Вот почему?) Спасибо!»
Мы спросили нашего эксперта, практикующего психолога с большим стажем, Ольгу Стадницкую , что повлияло на менталитет людей. Об этом пойдет речь в нашей публикации.
Куда делись субкультуры в России?
Еще лет пять – семь назад в славном городе Санкт-Петербурге водилось множество странного вида людей. Чуть ли не на каждом шагу можно было встретить группу товарищей пубертатного и постпубертатного возраста, резко выделяющуюся из общего фона. Не станем углубляться в типологию или классификацию субкультур и контркультур. Об этом много написано и без нас.
Эмо девочка
Эмо — молодой человек
Вопрос в том, куда они подевались? Отчего не видно ирокезов, корсетов и фенечек?
То есть, иногда еще попадаются фрики разной степени запущенности, метросексуала иной раз доведется встретить. Но на фоне разгула демократии, свойственного современным модным тенденциям, внешняя атрибутика субкультур как-то померкла .
Проведя блиц-опрос среди друзей и знакомых различных возрастных категории, у автора наметились две основные версии.
Версия 1: все сбежали в сеть
Так, молодежь склонна полагать, что причина кроется в сети. До недавнего времени для поиска единомышленников и решения вопросов самоидентификации молодому человеку нужно было пойти в народ и оглядеться. Теперь необходимость в этом отпала. Выходи на просторы интернета и становись кем угодно не вставая с кресла. Можно быть эльфом, троллем, хиккимори, фанатом любой музыкальной группы или целого музыкального направления. Если в кресле не сидится, найди людей со схожими интересами или мировоззрением и встречайся с ними в реале. В этом плане лично у автора большой интерес вызывают флешмобы и профлеши. Обилие интеренет-сообществ предоставляет молодежи возможности поистине неограниченные.
Не станем давать оценку этому явлению. Отметим лишь одно обстоятельство: молодежь, нашедшая себя в сети, в глаза не бросается.
Версия 2: не против чего воевать
Другая точка зрения, которой склонен придерживаться и автор, не отрицая, однако, интернет – версии, гласит примерно следующее: субкультурам помимо внешней атрибутики присуща определенная идеология. Опять же, не станем углублять в анализ особенностей систем ценностей и степени агрессивности различных субкультур. Не о том речь.
Не станем также углублять в психологические предпосылки тяги подростков к протестному поведению. Об этом написано ещё больше, чем о субкультурах. Обратим внимание на следующее: идеология и система групповых ценностей любой субкультуры практически всегда выступала в оппозиции к ведущей, официальной идеологии.
Давайте попробуем представить себе Россию периода «развитого социализма» и «построения коммунизма» в виде большого такого родителя. Причем, родитель этот совершенно точно знает, что нужно его детям и жестко насаждает требуемые контекстом времени ценности и идеи.
А отдельные субкультуры представим в виде ребенка. Дети, как и положено, протестуют. С «дикого запада» контрабандой поступают идеологические вредные предложения: хиппи, рок, панк и т.д. и т.п. У детей появляется выбор формы для выражения протестных реакций.
Выбор альтернативной идеологии продиктован темпераментом, степенью агрессивности и интеллектуальным статусом подростка.
Родитель наказывал, запрещал, перевоспитывал, дети уходили «из дома», зализывали порванные уши, но не сдавались.
Но тут случилось то, что случилось. Россию постигла перестройка. Единая государственная идеология приказала долго жить, уступив место абсолютному разгулу демократии и плюрализма. Этот процесс сопровождался бурным ростом наиболее агрессивных и вызывающих субкультур. При этом, чем более выразительной становилась их внешняя атрибутика, тем меньше в них оставалось идейного, ценностного наполнения. Оно и понятно. В процессе кипения всегда первым делом образуется накипь.
В настоящее время автору не удалось обнаружить подвижек в области создания государством – родителем новой, единой системы ценностей. Соответственно, подросткам стало просто не с чем бороться, против чего протестовать. Упования нынешних властей на РПЦ пока не оправдываются. Не справляется православие с задачей создания единой государственной системы ценностей.
А возникшее в результате попытки реанимации духовных ценностей движение пастафарианцев с дуршлагами на голове, согласитесь, на субкультуру пока тоже не тянет.
Да, отдельные граждане молодого возраста все ещё пытаются самовыражаться, давая выход так называемым «подростковым реакциям» с помощью крашенных во все цвета радуги дредов и пирсинга в самых неожиданных частях тела. Но как-то разрозненно, безыдейно. Даже просто обратить на себя внимание такими способами стало проблематично.
Но так даже интереснее. Есть, однако, предположение, что интернет будет предоставлять всё больше возможностей для адаптации и социализации подростков в реальной взрослой жизни. Или для ухода от реальности — были хиппи, стали хикки. Ну что же, поживем – увидим.
В 2007-2010 годах страна переживала бум различных субкультур. По улицам ходили одетые во всё чёрное готы, яркие панки и эмо. Появлялось всё больше молодёжных культур, подростки стремились выделиться.
Постепенно волна субкультур сошла на нет. Готы, панки и эмо ушли с улиц. Редакция задалась вопросом: куда они исчезли? Чтобы узнать это, мы взяли интервью у бывшей готессы по имени Кира.
ВГ: Кира, расскажите, к огда Вы примкнули к готам и почему?
Кира: Сейчас мне 23 года. Готикой увлекалась с 13 до 16 лет. Я всегда была изгоем и белой вороной. В любых коллективах. Единственными отдушинами были рисование и музыка. В 13 лет я увидела в интернете фотографии, на которых были изображены готы. Какое-то время спустя по телевизору была программа, где рассказывали о готах. Тогда-то я и подумала: “В от, вот эти люди, которые меня поймут!”
Сперва моей храбрости хватило только на футболки с черепами из стразов. Но всё изменилось, когда меня позвали на первый в моей жизни рок-фестиваль. М ы ехали в маршрутке, доверху забитой готами и панками, и я впервые почувствовала себя в безопасности. На самом фестивале была потрясающая дружелюбная атмосфера. Все свободно болтали с кем угодно, и никто не тыкал пальцем и не кричал в спину. Глядя вживую на эту огромную толпу людей, я осознала, что я такая не одна!
ВГ: Что Вам нравилось в этой субкультуре?
Кира: Больше всего мне нравилось, что никто мне не говорил о прелестях мира и о радужном восприятии бытия. Тогда я уже находилась в глубокой депрессии, и только в компании моих готичных друзей никто не заставлял меня улыбаться.
ВГ: В обществе есть стереотип, что готы любят проводить время на кладбище и интересуются магией . Что Вы можете сказать по этому поводу?
Кира: На кладбище я была целый один раз. Судя по рассказам, остальные ребята по нескольку раз были на кладбище, но особо часто никто туда не ходил. Самое яркое воспоминание того времени как раз связано с тем, как я пошла впервые на кладбище. На улице уже было хоть глаз выколи. Мы с парнем просто ходили по заснеженным тропинкам между могил, наслаждалась умиротворением этого места.
Магией вроде никто не интересовался. В моей компании все были реалистами.
ВГ: С какими сложностями Вы сталкивались, будучи готессой?
Кира: Из бытовых трудностей - только то, что найти косметику (например, чёрную помаду) было почти нереально. С социумом проблем особо не было. Бабушки, конечно, плевались и крестились. Н о это было скорее смешно, чем вызывало трудности.
ВГ: К ак родные и знакомые относились к Вашему новому стилю?
Кира: Моя мама была просто в восторге и сама помогала мне с образом. Остальные родственники посмеивались. Одноклассники травили и пакостничали.
ВГ: Расскажите о каком-нибудь курьёзном случае из того времени.
Кира: Однажды в школьной столовой давали огромные красные яблоки. В тот день я была очень «нарядная». На мне была д линная чёрная юбка в пол, блузка с развевающимися кружевными рукавами. Чёрные длинные волосы были распущены, на губах - тёмно-вишнёвая помада. Я взяла яблоко с собой . Затем подошла к одному из своих одноклассников. Плотоядно улыбаясь и подкидывая огромное ярко-красное яблоко в руке, я спросила у него: «Яблочко хочешь?» О дноклассник замотал головой и, заикаясь, выдавил из себя только «Не, не, не, не! Я не г-голоден! С-спасибо!» А кто-то проходящий у меня за спиной крикнул: «Ведьма!»
ВГ: Ещё лет 6 тому назад на улицах можно было встретить представителей различных субкультур. Сейчас же такого разнообразия нет. Как Вы думаете, куда исчезли готы, панки и эмо?
Кира: Я думаю, дело в том, что тогда было больше свободы. Никто не боялся лишний раз выделиться . Конечно, гопники и прочие антисоциальные личности были и тогда, но в то время панки ходили развлекаться путём избиения оных. Сейчас же любой, кто хочет выделиться, гораздо сильнее чувствует на себе давление толпы и её агрессию. Недавно вот был бум хипстеров. Как только их не оскорбляли, особенно в Интернете! Э то сказывается и на других людях , которые и рады бы выделится, но лишний раз задумываются — а стоит ли это того?
ВГ: А почему лично Вы перестали быть готессой?
Кира: Однажды я осознала, что люди, которых я считала своими новыми друзьями — просто алкоголики и наркоманы. Их с каждым днём всё больше интересовало посидеть дома, накурившись и напившись. С ними просто стало опасно общаться. Тогда моя депрессия стала подходить к концу, я стала видеть больше позитивных вещей в своей жизни. Постепенно забросила весь свой готичный гардероб.
ВГ: К ак Вы считаете, как сейчас проявляют себя люди, которые хотят быть яркими и выделяться?
Кира: В последние два-три месяца я всё чаще вижу на улице девушек с ярко окрашенными волосами — зелёными, салатовыми, синими, бирюзовыми, розовыми. Хоть уже моя зелёная краска с волос смылась, моё сердце ликует, видя этих ярких звёздочек в пучине серости.
ВГ: По-Вашему, почему нет новых ярких субкультур?
Кира: Д ело ещё и в том, что общество меняется. В начале 2000-х общество стремилось к тому, чтобы сбросить накопившееся напряжение 90-х. Эмо смотрели на мир в радужном свете и ждали, что впереди их ждёт только лучшее, готы считали, что дальше всё будет только хуже, панки веселились и наслаждались жизнью, пока могли . Сейчас же наступил период стабильного ожидания. Никто не знает, что будет дальше.
Общество меняется, те, кто были в субкультуре в 2007-2008 годах, выросли, новые подростки уже не такие, какими были мы. И они прекрасно знают, что лучше быть такими, как все, и особо не выделяться. Н а мой взгляд, нынешнее поколение подростков более дружное, нежели раньше. Но их жизнь проходит в основном в Интернете.
DA Info Pro - 31 мая. Еще десятилетие назад повсеместно встречались пестро одетые ребята - ярые представители молодежных субкультур, которые и нестандартным нарядом, и вызывающим поведением пытались противопоставить себя обществу нулевых. Еще можно встретить панков, которые никак «не вымрут». И даже печальных эмо-девочек, получивших черно-розовый гардероб, набор булавок и дискографию Tokio Hotel в наследство от матери. Но все это лишь брызги.
Как корова языком?
Кажется, что субкультуры исчезли настолько же внезапно, насколько и появились. Но, несмотря на мнение горе-исследователей, это не совсем так. А точнее - так, но не совсем. Естественно, часть «выделяющихся из серой массы» сорванцов давно оставила мечты о всеобщем бунте, но другая половина так и не прекратила трансформировать молодежные идеи, подстраивая их под новые обстоятельства.
Своеобразная эволюция позволила экс-последователям субкультур успешно адаптироваться к современным реалиям, а в некоторых случаях сформировать вполне самостоятельные движения и стили, в частности, музыкальные. И это несмотря на то, что типичную внешнюю атрибутику в львиной доле случаев заменила повсеместная мода на бороды, татуировки или окрашенные во все цвета радуги волосы.
Но если говорить прямо, то большинству юнцов-бунтарей, действительно, пришлось навсегда забыть о духе борьбы. Остальные выбрали иной путь. Речь пойдет и о первых, и о вторых.
Не обо всем, но по порядку…
Молодежные субкультуры конца нулевых протестовали против еще неокрепшей системы государственных ценностей, а также имели собственные установки, определенную философию и, нередко, идеологию. Если не вникать в подробности, то можно сказать, что первые неформалы появились еще во времена СССР. А уже в 1991-м панки, в прямом смысле слова, важно восседали на танках, припаркованных у Дома Правительства в Москве.
В свое время Союз, занявший позицию родителя, требовательно насаждал определенный ряд ценностей, а часть молодежи, как и положено «детям», должна была протестовать. И протестовала. Тогда и стали «контрабандой» из Запада поступать неугодные властям СССР формы самовыражения.
По сути, это и есть краткая история появления в Союзе первых стиляг, рокеров, панков и прочих. «Родитель» пытался наказывать, запрещать и перевоспитывать. А «дети», в свою очередь, сопротивлялись, убегали из-под контроля, «зализывали раны», но не сдавались. После развала СССР ситуация изменилась. На место единой государственной идеологии пришел сначала плюрализм Перестройки, а потом и абсолютная демократия, которая почти до фундамента разрушила устоявшуюся систему ценностей.
Главный «противник» молодежи исчез, но война, которая, по завету Виктора Цоя, «дело молодых», все-таки продолжалась. Если врага не было, то его, разумеется, нужно было назначить. Соперником в очередной раз было выбрано общество, но для этого его необходимо было спровоцировать любыми доступными способами, включая: музыку, одежду и нестандартное поведение.
Тогда пустующее место централизованных структур, к примеру, пионерии и комсомола, стали занимать своеобразные кружки по интересам - те самые, которые и стали плодородным грунтом для процветания разношерстных бунтарей в середине нулевых. Эти стремительно набирающие численность группы, вскоре начнут копировать уже развитую идеологию заграничных субкультур, которую в дальнейшем переиначит, подогнав под те самые реалии 2000-х, вторая волна их последователей.
Путь номер «раз»: ассимиляция
Ядром абсолютно субкультур всегда были студенты и школьники, появление которых в той или иной группе неформалов зачастую было предрешено музыкальными предпочтениями. А также эстетическими вкусами, которые редко совпадали с общепринятыми нормами. Не вдаваясь в детали, можно вспомнить странный внешний вид панков, различного рода рокеров или готов.
Из первых уст: «Если в двух словах, готика - это пассивный протест против массовых общественных ценностей, обывательства и мещанства, тщетность бытия и достижения «успешности» в понимании общества. А вообще, никуда мы не исчезали. Просто считаем ниже своего достоинства выставляться на показ. Что мы, хипстеры какие-то?».
Но малолетние бунтари взрослели и, как следствие, все чаще сталкивались с тем самым обществом, которое, как показала практика, плевало на любые псевдокультурные революции. В итоге вчерашним студентам-неформалам приходилось отправляться на поиски заработка, а значит, и в прямом, и в переносном смысле, смывать с лица привычную боевую раскраску, что повышало шансы понравиться работодателю.
Из первых уст: «Я и сейчас могу тебе сказать, что всё - тлен, вещизм - зло, а деньги - труха».
Такую ассимиляцию, естественно, можно назвать исчезновением, но лишь отчасти. Так как она явно не подразумевает повального изменения мировоззрения. Кроме того, так поступили не все движения. Часть из них наотрез отказалась поддержать традиционные ценности даже в шутку.
Ярким примером тому являются скинхеды. Желание искоренить подпольных поборников идей расового превосходства привело к своеобразному ребрендингу. Официальный запрет на ношение привычной атрибутики с неонацистскими мотивами заставил почитателей стилизованной свастики перекраситься в цвета футбольных клубов и взять на вооружение новый герб - кельтский крест. Что и вылилось в создание ультрас-движений, часть из которых печально известны не только пылкой преданностью команде, но и процветанием националистических или псевдопатриотических идей.
Бушидо, или Путь рэперов
Сегодня русский рэп называют главной музыкой отечественной молодежи. А ведь первые более-менее годные мастера рифмованного слова под бит появились на просторах СНГ лишь в начале 1990-х. Они еще не могли похвастаться индивидуальной техникой, явно уступая матерым заокеанским исполнителям. Даже несмотря на то, что последних, если и понимали, то только после небезызвестной связки «мазафака».
Молодое поколение, причисляющее себя к одному из ответвлений хип-хопа, а зачастую это были школьники, ходило в широченных джинсовых штанах, свободных футболках и ярких толстовках с капюшоном. На запястьях и шеях блестела массивная бижутерия, а головы украшали панамы и прочие атрибуты типичного гардероба. Теперь все вышеупомянутое богатство принято считать архаизмом.
Понятно, что на фоне кажущихся бесшабашными готов, панков и металлистов, орущих на каждом углу «хэвимэталрок», представители хип-хоп-среды выглядели почти подобающим образом. Так сказать, в духе свободного времени.
Однако взлет популярности рэп-музыки пришелся на тот момент, когда большинство субкультур, по сути, уже были реликтами своего времени. Или находились на стадии упадка. Поредевшая «фауна» оголила скрытое бунтарство и радикальный романтизм рэпа, который только подливал масла в огонь юношеского максимализма.
Но у рэперов, а именно они были лидерами и законодателями мод, была одна крайность, которая сыграла ключевую роль не только в устойчивости субкультуры, но и в её небывалом расцвете. Больше, чем «серое общество», хип-хоп-исполнители ненавидели только друг друга. С одной стороны, это приводило к вечным расколам и ответвлениям, а с другой - сделало рэп-культуру невероятно живучей.
В запале противоборства исполнители примеряли на себя новые образы. Вскоре некоторые из них намеренно переставали носить пресловутые широкие джинсы, противопоставляя себя коллегам по цеху, которые якобы зациклились на внешней атрибутике, а не на мастерстве исполнения. Именно тогда на первый план начала выходить не яркость одежды, а техника и филигранность рифмы.
Этот феномен, позволивший рэперам и их аудитории променять «униформу» на качество музыкального продукта, помог не только сохранить субкультуру, но и превратить ее в то глобальное нечто, чем она и является сейчас.
