В ч.1 ст.1 Россия провозглашается демократическим государством, что является атрибутом современной конституции, но само по себе не порождает демократию в стране с авторитарной традицией. Отчасти содержание конституционного понятия демократического государства раскрывается в ст.3 Конституции:
– во-первых, многонациональный народ Российской Федерации является единственным источником власти (и носителем суверенитета) в стране (ч.1 ст.3);
– во-вторых, народ не только является источником власти, но и “осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и местного самоуправления” (ч.2 ст.3);
– в-третьих, высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы (ч.3 ст.3);
– в-четвертых, захват власти или присвоение властных полномочий, т.е. приобретение власти не от народа (в частности, в нарушение Конституции и закона, выражающего волю народа) преследуется по федеральному закону (ч.4 ст.3); последнее положение предполагает, что, несмотря на захват власти или присвоение властных полномочий, продолжает действовать федеральный закон, наказывающий эти деяния, т.е. речь идет о действиях, направленных на захват власти, присвоении отдельных властных полномочий; поскольку в ч.4 ст.3 ничего не говорится о конкретных мерах преследования, то ее наличие равнозначно ее отсутствию.
Объяснение демократии как народовластия , понятие народного суверенитета (см. 1.4.1.2.) искажает смысл государственной власти, создает впечатление дуализма власти народа и власти государства (публично-властной организации народа). Поскольку государство в политическом смысле – это организация верховной власти, то “осуществление народом своей власти непосредственно” (в контексте ч.2 ст.3 “непосредственно” означает осуществление власти народа помимо органов государственной власти) следует считать юридической фикцией, несущей легитимирующую нагрузку. То, что называется непосредственной демократией в условиях развитой государственности, т.е. референдум и выборы высших государственных органов (здесь не идет речь о местном самоуправлении) – это не осуществление верховной власти, участие в формировании и осуществлении государственной власти.
Референдум как “высшее непосредственное выражение власти народа” организуется государством, а не народом непосредственно ; причем проведение референдума реально зависит от государственного органа, компетентного назначать референдум, т.е. Президента РФ (см. 4.1.3.), и решение признается принятым путем референдума (и реализуется) опять же государственными органами, а не народом непосредственно . “Свободные выборы” – это (определяющее) формирование организации верховной власти, но не осуществление верховной власти; причем демократически избранные органы государства осуществляют полномочия верховной власти относительно независимо от воли избирателей; это порождает пассивность значительной части избирателей, характерную и для развитых демократических стран, и для посттоталитарной России.
Реально принцип демократии, во-первых, означает требование формирования и осуществления государственной власти в соответствии с волей большинства населения (народа). Это требование легитимности, которому самое демократическое государство не может соответствовать абсолютно, так как государственная власть обладает относительной самостоятельностью (по отношению к народу, населению, совокупности граждан), а воля народа – это понятие юридически неопределенное. Более того, в любом демократически организованном государстве периодическая смена политических элит, находящихся у власти, свидетельствует о том, что правящая элита всегда неадекватно выражает волю народа.
Из первого требования вытекает (во-вторых) требование формирования государственной власти с соблюдением демократических процедур, т.е. формирования путем свободных выборов органов народного представительства, а также возможность непосредственного участия народа в осуществлении государственной власти – в случае проведения референдума. (Непосредственное участие отдельных граждан в осуществлении государственных полномочий, например, в отправлении правосудия, не является определяющим демократическую форму государства). Требование формирования органов народного представительства – это уже требование, соблюдение которого доступно эмпирической проверке. Нарушение требования народного представительства, вытекающего, в частности, из ст.94 Конституции, противоречит принципу демократии, следовательно, Основам конституционного строя.
В-третьих, в контексте принципа демократии понятие “народ” означает совокупность граждан государства, обладающих формально равными возможностями политического участия (демократия – это формальное равенство граждан в сфере политики ). Отсюда вытекает равноправие граждан при участии в формировании политической воли, определение этой воли большинством голосов. (Принятие решений большинством голосов должно соблюдаться и в органах народного представительства, причем достаточно простого большинства, а требование квалифицированного большинства голосов не означает расширения демократических начал и служит лишь защите интересов меньшинства и дополнительно гарантирует надежность некоторых важнейших решений). Следовательно, принцип демократии требует всеобщего и равного избирательного права. В Конституции нет универсального требования всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании; оно сформулировано лишь применительно к выборам Президента РФ (ч.1 ст.81 Конституции). Однако всеобщее и равное избирательное право, обязательность тайного голосования провозглашены в ст.21 Всеобщей декларации прав человека и ст.25 Международного пакта о гражданских и политических правах, т.е. должны рассматриваться как общепризнанные положения (принципы) международного права (см. 1.3.2.3.). В ст.3 Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации” установлено универсальное требование всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Однако ни конституционный принцип демократии, ни международное право не требуют прямых выборов органов законодательной власти, в частности, палат Федерального Собрания (см. 2.3.5.).
Народное представительство
В демократическом государстве легитимность (рационально-правового типа) обеспечивается представительным характером высших органов государственной власти. “Представительный” не значит обладающий прерогативой нормотворчества. Однако демократия предполагает, что основные нормотворческие (законотворческие) полномочия принадлежат представительным органам.
Представительными являются не только коллегиальные, но и единоличные органы государственной власти и местного самоуправления. Однако между ними есть существенное различие. Единоличный (например, Президент РФ) по определению является представителем большинства, возможно относительного. В коллегиальных же представлены и меньшинства. Правда и в коллегиальных органах, например, парламенте, представители большинства, прикрываясь формальным соблюдением демократической процедуры, могут реально игнорировать интересы меньшинства, в то время как избранный относительным большинством избирателей президент, стремясь к гражданскому согласию, объявляя себя выразителем интересов всего народа, может реально в той или иной мере представлять и интересы меньшинств (фактически это вопрос политической культуры общества).
Конституция (ст.94) объявляет парламент России представительным органом; прежде всего это относится к Государственной Думе (см. 4.3.1.). По замыслу создателей российской избирательной системы декабря 1993 г., в целом сохраненной в Федеральном законе от 21 июня 1995 г. “О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации”, представительный характер Государственной Думы максимально обеспечивается смешанной избирательной системой (см.4.3.5.): половина депутатов Думы избирается по мажоритарной системе, что должно способствовать образованию в Думе устойчивого большинства (в ущерб народному представительству и плюрализму), половина – по пропорциональной, что должно способствовать представительству интересов меньшинств в законодательном собрании.
Однако установленная для выборов по общефедеральному избирательному округу 5%-ная оговорка вступила в противоречие с принципом пропорционального представительства – особенно на выборах в Государственную Думу в 1995 г. Подобная оговорка не приводит к существенному нарушению пропорциональности при развитой партийной структуре политической системы: достигается представительство социальных групп, составляющих подавляющее большинство населения, и отсекаются от представительства достаточно малочисленные группы. В России же пока нет такой партийной структуры, и искажение реальных пропорций интересов социальных групп оказалось существенным. В 1995 г. лишь 4 избирательные объединения преодолели 5%-ный барьер и поделили между собой 225 депутатских мандатов, а 39 объединений, набравшие в сумме почти половину голосов избирателей, не получили представительства в Государственной Думе, т.е. пропорциональная составляющая избирательной системы не обеспечила адекватное народное представительство (см. 4.3.5.).
Применительно к Государственной Думе конституционное требование народного представительства можно конкретизировать следующим образом.
Во-первых, законодательство о выборах в Государственную Думу должно обеспечивать народное представительство. Поскольку Дума – это коллегиальный представительный орган, то законодательство должно обеспечивать и разумное (возможно, ограниченное процентной оговоркой) представительство меньшинств.
Во-вторых, если Закон от 21 июня 1995 г. устанавливает пропорциональную составляющую избирательной системы, то, несмотря на процентную оговорку, он должен обеспечивать и более или менее адекватное пропорциональное народное представительство при распределении соответствующей половины депутатских мандатов. Это значит, что процентная оговорка не может препятствовать пропорциональному представительству хотя бы абсолютного большинства избирателей. В противном случае этот Закон не обеспечивает пропорциональное представительство.
Например, гипотетическая ситуация, при которой 225 депутатских мандатов будут пропорционально распределяться между избирательными объединениями, получившими на выборах по общефедеральному избирательному округу менее половины голосов (остальные голоса избирателей поданы за списки кандидатов от объединений, не преодолевших 5%-ный барьер), представляется недопустимой. Такое распределение мандатов противоречит смыслу пропорциональной избирательной системы.
Вместе с тем, в-третьих, Конституция не требует какого-то определенного (надлежащего) народного представительства, и на этом построена позиция Конституционного Суда РФ по рассматриваемому здесь вопросу: Закон от 21 июня 1995 г., допускающий искажения пропорциональности народного представительства, можно признать пробельным или не гарантирующим надлежащее представительство, но не противоречащим Конституции (см.4.3.1.).
Но вряд ли можно согласиться с мнением, что “даже если при определении результатов выборов, не учитываются голоса большинства избирателей, что происходит в случае, если голоса этого большинства были “распылены” между большим количеством кандидатов и избирательных объединений, это не означает, что избранный парламент оказался непредставительным органом”. Конституционный принцип демократии требует не представительства вообще, а народного представительства. “Понятие народа в демократическом смысле имеет в виду всю совокупность граждан государства, проявляющих гражданскую активность... Любые группировки граждан остаются лишь частями народа, даже если они благодаря своей сплоченности и активности становятся влиятельной силой; и в этом случае они еще не народ и даже не его представители”. Если пропорциональная составляющая избирательной системы из-за 5%-ой оговорки приведет к пропорциональному представительству лишь меньшей части избирателей, проявляющих гражданскую активность на выборах, то это будет дурное представительство, лишающее парламент качества легитимности в глазах большей части избирателей. И без этого легитимность представительного органа снижается за счет того, что выборы в Государственную Думу считаются в одномандатном округе (мажоритарная составляющая) несостоявшимися лишь в том случае, если в них приняло участие менее 25% зарегистрированных избирателей (ст.61 Закона от 21 июня 1995 г.).
Активно дискутируемый последние полгода термин "суверенная демократия" обозначает в первую очередь не что иное, как статус Российской Федерации. Его никоим образом нельзя считать названием новой идеологии. При этом он, однако, обозначает ту политическую константу, ту область консолидации, к которой пришло российское общество в результате "переверстки" политической системы последнего 15-летия.
Отличие "суверенной демократии" от множества иных определений особенностей демократического строя - либеральная демократия, социалистическая демократия, охранительная, прямая, плебисцитарная и многие другие демократии - состоит в том, что этот термин в меньшей степени касается внутренних особенностей политического режима. Он характеризует политическую систему в целом как с внутренней, так и с внешней точек зрения.
В отношении внутреннего суверенитета суверенную демократию трудно, наверное, трактовать лучше, чем сказанными четыре столетия назад словами Фрэнсиса Бэкона об английском законодательстве: "Суверенитет и свободы парламента - суть два основных элемента этого государства, которые... не перечеркивают и не уничтожают, а усиливают и поддерживают друг друга". А в федеративной России, ищущей баланс прав "субъектов" и федерации, "суверенная демократия" подчеркивает значение демократического начала именно в общегосударственном смысле.
Но не менее, если не более, в трактовке "суверенной демократии" важен аспект "внешнего суверенитета". Мы как-то привыкли рассматривать политическую систему как замкнутую. И при таком подходе, конечно, нюансы ее устройства приобретают чрезмерное значение принципиальных вопросов. Речь не о том, что от вникания в эти нюансы надо вообще отказаться, но о том, что принципиальные вопросы - не эти.
Политико-философский смысл термина "суверенная демократия" основан на современном понимании "нации" как "демократии" (которое отмечает американский историк Джон Лукач). Обратите внимание: раньше, имея в виду страны Европы, говорили о "европейских нациях", теперь же много чаще говорят о "европейских демократиях". Нация - политический этнос, демократия - объединенный идеалами и государственностью народ, в том числе (и в последние десятилетия - как правило) многонациональный.
Надо только оговориться, что "демократия", безусловно, не целиком заменила собой многозначное понятие "нация", а лишь одно из его значений - так называемую "государство-нацию".
Так что, когда мы говорим о суверенной демократии, мы имеем в виду Россию как суверенную демократическую нацию. То есть мы живем не "при", а "в" суверенной демократии. Этот термин тем не менее косвенно определяет и внутренний характер демократии как способа политического устройства общества. Каким образом - станет ясно после того, как будут уточнены смысл и актуальность определения "суверенная".
Современное понимание суверенитета демократического государства означает, что государственная власть, основанная на суверенной воле народа, независима от кого бы то ни было во внутренних делах и в международ
Суверенная демократия – этот политологический термин появился в 2005 году. Сейчас он практически не используется. Почему же мы о нем вспомнили? Потому, что он наглядно поможет нам понять суть противоречий сегодняшней внешней и внутренней политики России.
Итак, разберем сам термин. Состоит он из двух частей и если со словом «суверенная» в общем вопросов не возникает, то с понятием «демократия» надо разобраться поподробнее. Суверенитет – это возможность для государства осуществлять действия исключительно в собственных интересах, без оглядки и согласования их с другими центрами силы. Полным суверенитетом в этом смысле в сегодняшнем мире обладают только США и Великобритания. Европа не обладает суверенитетом. Суверенитет России и Китая не полный – они могут осуществлять действия в своих интересах, но без оглядки на США им это делать ещё сложновато. Полным суверенитетом обладал СССР, с разрушением которого полный государственный суверенитет стал весьма дефицитным товаром не только на постсоветском пространстве, но в целом в мире.
Ельцинская Россия не обладала суверенитетом вообще. Он был частичным – вернее говоря, фрагментарным. При Ельцине началась гражданская война на Кавказе, для разжигания которой ельцинская Москва сделала даже больше, чем дудуаевский Грозный. В это время были сданы и переданы Западу все завоевания советской дипломатии, начиная от размещения наших войск в центре Европы на территории ряда стран, вплоть до Германии и заканчивая дружеским отношением с ЮАР, Кубой и Афганистаном. Экономика страны была открыта «западным инвесторам», под диктовку «советников» из США (ЦРУ) проводились печально знаменитые залоговые аукционы, под шумок которых страна разворовывалась целыми отраслями. Очевидно, что с интересами страны подобные действия никак не совпадали.
И при всем при этом ельцинская Россия считалась … демократией. Никогда Запад не ставил под сомнение демократию при Ельцине, начав это делать уже при Путине. Поэтому самое время разобраться с этим весьма широко толкуемым термином. Что же такое «демократия»? Классическое определение, про власть народа, про равное участие, отложим в сторону. Что такое демократия в сегодняшнем пусть прямо не декларируемом, но в мире «понимаемом» смысле?
Демократия в начале ХХ I века – это такой политический строй, при котором назначение руководителей осуществляется по определенной выборной процедуре, при этом результаты деятельности «созданной», таким образом, власти страны, устраивают США и их ближайших сателлитов.
Россия была демократией при Ельцине, не столько потому, что выборы проводились, и они были «честными», а потому, что итоги правления той власти вполне устраивали Запад. Начиная от распродажи национального богатства, согласия во всем и со всем, что делал Вашингтон в своей внешней политике, и до развязывания гражданской войны внутри России. При этом Штаты всегда были готовы закрыть глаза на чистоту выборного процесса и никогда на самостоятельные, суверенные действия российской власти. Стреляете из танков по парламенту? Ну, и что. Демократия это. Ведь стреляют демократы, по не демократам, а значит это и есть «торжество демократии». Но в России затем начинается приватизация, обнищание, а следом и реальные боевые действия. Именно поэтому Запад жестко реагировал и реагирует до сих пор на действия, которые Кремль осуществляет не в интересах США. Плевать американцам на выборные процедуры, когда им нужно они и стрельбу из танков посчитают демократией, и могут провести выборы в три тура, как на Украине. Им важен итог – у власти их марионетки, послушные и управляемые. Поэтому на Украине демократия, хотя явно была нарушена Конституция страны и осуществлен государственный переворот.
А теперь вернемся к разбираемому нами термину – суверенная демократия. По сути, это значит, что в суверенной демократии происходят процедуры выборов власти, которые оцениваются Западом. Но оценка этих процессов и самому государству дается вовсе не с точки зрения соответствия некому «идеалу», а с точки зрения следования выбранной власти в фарватере политики США. Следуете – вы демократы, не следуете, значит вы «кровавый режим» и тоталитарная страна. Помните термин примерно такой же давности, как и «суверенная демократия» — «страна изгой». Ее тогда употребляли в сторону Северной Кореи, Ирана и … России. Где сейчас этот термин? Почему его не слышно? Хотя в санкциях США Россия стоит рядом с Тегераном и Пхеньяном. Просто потому, что для западного обывателя придумали новые «страшилки», новые термины, новые понятия. А старое понятие просто … забыли.
Теперь попробуем сделать несколько выводов. Они очевидны.
- Понравится Штатам при проведении реально суверенной политики просто невозможно. Всегда будет что-то не так. Не будет в реальности, «дорисуют в фотошопе», выдумают. Возьмут существующие проблемы и раздуют их до небес. Поэтому даже не стоит стараться им понравиться – бесполезный труд.
- Поскольку стараться «подружиться» и «понравиться» совершенно бессмысленно, то сосредоточиться надо на совсем иных вещах. Не на «демократии», а на суверенности. Нужно начинать вести суверенную политику во всех возможных сферах, мало обращая внимание на истерики и крики Запада.
- Демократия – это та страна, что активно закупает американские долговые обязательства. Но поступая так, невозможно надеяться на победу в соревновании, ведь, по сути, мы же сами оплачиваем наряду с другими странами все извилины американской внешней политики. Везут США более дорогой сжиженный газ в Европу. Вроде бы чистая экономика – не будут европейцы его покупать. А если разницу, дотации разные будут через хитрые схемы оформлены в долговые бумаги стран Евросоюза и Центральный Банк РФ купит эти облигации, то получится, что мы сами посодействуем американцам.
- Наш лозунг должен быть на ближайшее время таким: больше суверенности, меньше демократии (по американскому образцу!). Действия внутри страны, за рубежом исключительно в наших интересах. Прекращение понравиться и договориться с Вашингтоном с позиции «мы тоже демократы». При этом политика российского государства на самом деле должна быть крайне демократичной, что на практике означает действия, которые поддерживаются огромным большинством населения страны.
- Уж так складывается мировая ситуация, что попытка и дальше быть «суверенной демократией» для нас более невозможна. Надо выбирать – или суверенитет и реальная политика в интересах народа, что на практике означает отказ от либеральных догм в экономике, или мнимая «демократия» по-американски и проамериканки, отказ от суверенности, что в перспективе несет для нас гибель и разрушение.
Выходит, что выбора у нас нет. Никто нас равными себе не видит. Никто делиться с нами уровнем жизни не собирается, а наоборот не прочь поживиться нашими богатствами для его поддержания у себя.
Поэтому – да здравствует суверенная Россия!
И да сгинут враги ее!
Суверенная демократия.
Суверенная демократия является формой прямого демократического правления, в которой свобода действий гражданского общества, демократического большинства и законно избранного правительства ограниченна культурным и историческим наследием. Основным отличием суверенной демократии от либеральной демократической модели является зримая степень влияния культурного и исторического наследия на гражданское общество.
Степень влияния ограничений определяет характер демократической модели с точки зрения соответствия идеалам свободы и демократии. Суверенная демократия может уступать или превосходить либерально демократическую модель по степени соответствия духу формы демократического правления.
Суверенная демократия является зримым достижением социального прогресса в рамках ограничений культурного и исторического наследия. Социальный прогресс невозможно остановить, поэтому суверенная демократия является независимой и самодостаточной формой социальных процессов.
Российская демократия является суверенной вне зависимости от того как современники трактуют тезис «суверенная демократия», по причине того что культурное и историческое наследие России является неоспоримым фактом.
Неоспоримым фактом является длительный период страданий русского народа и других народов будущей Российской Федерации. Мы страдали во время первой мировой войны - лучшие люди погибли на фронте за чуждые гражданскому обществу России идеалы империализма. Мы страдали во время гражданской войны - результатом первой мировой войны стал распад империи, братоубийственная война и вооружённая интервенция западных стран в пределы России. Мы страдали во время военного коммунизма - отражение внешних угроз требовало чрезвычайных мер по отношению к гражданам. Мы страдали во время Великой отечественной войны - лучшие люди снова погибли на фронте в ходе отражения нападения интернационального европейского легиона фашистских завоевателей. Мы страдали в годы холодной войны - отражение внешних угроз снова потребовало чрезвычайных действий в отношении гражданского общества. Катастрофа распада Советского союза и последовавшие за этим события стали драматичным финалом вековой эпохи страданий.
Источником страданий народов будущей Российской Федерации были недостатки форм правления, агрессия иностранных государств и чрезвычайные действия правительства по отношению к гражданам с целью устранения возможности повторения вооружённой интервенции в будущем. В течение всего ХХ века наши сограждане было поражены в правах на простое человеческое счастье из-за агрессии запада и несовершенства форм правления. Характер истории России ХХ века определил порядок эволюции социальных процессов. Многочисленные и продолжительные бедствия ХХ века определили главный приоритет и степень свободы гражданского общества: мы больше не хотим страдать!
Культурное и историческое наследие ХХ века сформировало гражданское общество Российской Федерации и определило требования к демократии в России как к форме правления. Гражданское общество, демократическое большинство и правительство Российской Федерации являются заложниками наследия ХХ века. Чрезвычайная жестокость событий ХХ века перечеркнула остальную историю России как фактор существенного влияния на характер будущей демократической модели.
Недостатки форм правления, агрессия иностранных государств и чрезвычайные действия правительства по отношению к гражданам ограничили степень свободы гражданского общества. Последствия вторжения интернационального европейского легиона фашистских завоевателей предопределили главенство научно технического прогресса над социальными процессами. Необходимость создания зримых гарантов безопасности осложнила социальный прогресс. Ограничения в граждански правах и свободах в сочетании с постоянными страданиями спровоцировали реакцию в гражданском обществе.
Реакцией гражданского общества стал протест против необходимости страдать и первоисточников страданий: недостатков форм правления и агрессии иностранных государств. Результатом протеста стала попытка капитуляции перед иностранными агрессорами, строительства либерально демократической модели формы правления и отказа от собственного наследия в форме отрицания нежелательного факта - боль и страдание не могут быть желанными. Нежелание страдать является первичной реакцией любого гражданского общества. Отрицание нежелательных фактов - естественная и первичная модель психологической защиты человека, выраженная в форме отказа признавать существование чего-то нежелательного. Нежелание принять собственное культурное и историческое наследие состоящие из боли и страданий привело к попытке отрицания истории. Социальный прогресс определил неизбежность протеста против культурного и исторического наследия.
Попытка отрицания истории привела к отрицанию значимых достижений культурного и исторического наследия России. Необходимость отрицания значимых исторических и культурных достижений Российского государства привела к конфликту интересов внутри гражданского общества. Гражданское общество Российской Федерации оказалось неспособным перечеркнуть значимость культурного наследия. Неспособность гражданского общества перечеркнуть степень влияния пережитых страданий и отказаться от исторических достижений определила неудачу строительства либерально демократической модели демократии в России.
Под влиянием культурного и исторического наследия гражданское общество Российской Федерации сформировало демократическое большинство с целью защиты исторических достижений Российского государства. Созданные с западной помощью институты демократии позволили выразить позицию большинства. Необходимость защиты культурного и исторического наследия определила успех строительства суверенно демократической модели в результате социального прогресса.
История России определила успех строительства суверенно демократической формы правления. Под давлением груза истории гражданское общество сформировало демократическое большинство оказавшие давление на правительство Российской Федерации с целью защиты культурного и исторического наследия России в рамках государственной политики. Реализация государственной политики привела к ограничению либерально демократического принципа равенства мнений в вопросах оценки культурного и исторического наследия страны. Ограничение принципа равенства мнений привело к отказу от строительства либерально демократической формы правления.
Принцип равенства мнений либерально демократической модели противоречит основам суверенной демократии в оценке культурного и исторического наследия. Либерально демократическая модель позволяет переписать историю, суверенная нет. Суверенная демократия ограничивает принцип равенства мнений в вопросах оценки культурного и исторического наследия. Длительность ограничений зависит от степени влияния культурного и исторического наследия страны на гражданское общество. Степень влияния ограничивает свободу действий гражданского общества и зависит от характера истории. Характер истории определяет социальный прогресс общества. Социальный прогресс определяет успех или неудачу в строительстве суверенно демократической модели и её соответствие идеалам свободы и демократии.
Следствием социального прогресса стало добровольное ограничение принципа равенства мнений в целях формирования государственности Российской Федерации. Ограничение принципа равенства мнений является необходимым условием для формирования базовых идей и совокупности ценностей. Единство мнений общества является частью совокупности ценностей необходимых для формирования общественного объединения.
Суверенная демократия является следствием формирования государственности Российской Федерации. Соответствие суверенно демократической модели принципам свободы и демократии зависит от влияния ограничения принципа равенства мнений на основы исполнения демократических процедур. Гарантом исполнения демократических процедур являются законы Российской Федерации. Российская Федерация является страной с прямой формой демократического правления. Законы Российской Федерации гарантируют гражданам Российской Федерации права избирать и быть избранными. Институты демократии в России гарантируют гражданскому обществу право формировать демократическое большинство и избирать правительство демократического большинства. Правительство Российской Федерации является правительством демократического большинства, которое действует под давлением демократического большинства во всех случаях проявления власти. Ограничение принципа равенства мнений в ходе государственного строительства не несёт в себе поражения в правах граждан Российской Федерации, доказательством чего служит законодательство Российской Федерации и его надлежащие исполнение.
Критика современников.
Суверенная демократия в России является свершившимся фактом независимым от оценки современников. Законодательство Российской Федерации является доказательством соответствия суверенно демократической модели идеалам свободы и демократии. Современники имеют право спорить о степени надлежащего исполнения законов Российской Федерации в части демократических процедур, но не имеют возможности отрицать сам факт их наличия и принципиального соответствия идеалам демократии. Законы Российской Федерации являются результатом социального прогресса, следствием единства мнений гражданского общества в процессе государственного строительства. Правовая система Российской Федерации является зримым воплощением совокупности ценностей гражданского общества сформированных в результате отказа от принципа равенства мнений в процессе государственного строительства. Законодательство Российской Федерации является частью базовой идеи, которая воплощает влияние культурного и исторического наследия на степень свободы гражданского общества.
Российская Федерация стала демократической страной в результате социального прогресса гражданского общества. Институты демократии в России гарантируют гражданскому обществу право переписывать законы Российской Федерации с помощью демократического большинства, демократическое большинство обладает всей полнотой законодательной власти в России. Эволюция законодательства Российской Федерации позволяет оценить длительность ограничений культурного и исторического наследия на гражданское общество Российской Федерации. Законы Российской Федерации - лучшее доказательство характеризующие демократию в России как суверенную. В условиях суверенной демократии гражданское общество, демократическое большинство и правительство Российской Федерации являются агентами обеспечивающими защиту культурного и исторического наследия на законодательном уровне. Защита совокупности принципов и базовых идей вступает в противоречие с необходимостью либерализации законодательных актов под влиянием социального прогресса. Следствием противоречия является ужесточение норм обеспечивающих защиту культурного и исторического наследия значимого для гражданского общества. Самодостаточность агентов обеспечивает длительность процесса. Отказ от принципа равенства мнений в вопросах оценки культурных и исторических достижений осложняет принципиальное изменение законов под влиянием внешних сил или текущего момента. Только длительный социальный прогресс может заставить общество пересмотреть совокупность ценностей базовых идей.
Парадокс суверенной демократии в России состоит в том, что базовые идеи гражданского общества не противоречат принципам либеральной демократии. Нежелание страдать в результате несовершенства форм правления позволяет гражданскому обществу редактировать законодательство в части исполнения демократических процедур без противоречий с совокупностью базовых идей находящихся под защитой.
Принципиальная возможность изменения законодательства Российской Федерации в отношении исполнения демократических процедур, гражданских прав и свобод позволяет утверждать, что суверенно демократическая модель сопоставима с либерально демократической по степени соответствия идеалам свободы и демократии. Суверенная демократия в России является источником защиты значимых культурных и исторических достижений народов Российской Федерации и не является источником поражения в гражданских правах и свободах.
Оценка тезиса «суверенная демократия» современниками не имеет значения. Факт длительного периода страданий ХХ века определивший прогресс гражданского общества является независимым от мнений, по причине того что уже оказал влияния на формирование совокупности базовых идей и ценностей. Сопоставимость либерально демократической и суверенной демократической модели Российской демократии является следствием базовых ценностей.
Суверенная демократия в России является причиной антагонизма между Российской Федерацией и западом. Отказ от принципа равенства мнений в вопросах оценки культурного и исторического наследия Российской Федерации является причиной конфликта интересов с иностранными государствами - странами агрессорами. Страны агрессоры заинтересованы в возможности переоценки позиций Российской Федерации зависимых от значимых исторических достижений. Суверенная демократия как источник политики защиты культурных и исторических достижений России противоречит амбициям иностранных государств. Главенство базовых принципов суверенной демократии в России является причиной геополитического конфликта, который правильнее было бы назвать идеологическим: амбиции иностранных государств подчинены идеологической логике, в соответствии с которой субъективное восприятие совокупности базовых идей гражданского общества Российской Федерации считается источником угрозы и вражды.
Российская Федерация не является страной агрессором, не имеет и не может иметь планов по ведению вооружённой экспансии за пределы культурных и исторических границ народов Российской Федерации. Любые амбиции связанные с инициативой по ведению военных действий за пределами культурных и исторических границ народов Российской Федерации вступают в конфликт с совокупностью базовых идей, вооруженные конфликты ведут к страданиям народов Российской Федерации. Попытки вооружённой экспансии за пределы культурных и исторических границ России вступают в противоречие с базовым принципом формирования гражданского общества Российской Федерации заложенным в период осознания последствий катастрофы ХХ века. Мы больше не хотим страдать и участвовать в войнах, принципы суверенной демократии противоречат стремлению пересмотра исторических фактов. Суверенная демократия в России не является формой реваншизма. Защита культурного и исторического наследия внутри культурных и исторических границ Российской Федерации является совокупностью ценностей и базовых идей гражданского общества и не является мотивацией для агрессии за пределами России.
Субъективное восприятие совокупности базовых идей гражданского общества Российской Федерации в качестве угрозы является следствием политических амбиций стран агрессоров. Оценка результатов социального прогресса гражданского общества Российской Федерации в качестве источника опасности политическим амбициям стран агрессоров не зависима от действий. Конфликт интересов является следствием суждений о противоречии совокупности ценностей и базовых идей гражданского общества Российской Федерации сформированных ранее. Источником противоречия является разница мнений различных социальных групп и необходимость предпринимать совместные действия в рамках единого социума. Взаимная борьба интересов является следствием вынужденного взаимодействия различных частей мирового сообщества.
Антагонистические противоречия представляют собой историческое явление и существуют до тех пор, пока существует общество, социальный прогресс которого вступает в непримиримые противоречия с другой частью общества. Неантагонистические противоречия отличаются тем, что это противоречия такого общества, в котором базовые интересы, социальных групп совпадают. Поэтому разрешение таких противоречий происходит не путем борьбы, а путём совместных усилий дружественных сил. В борьбе за разрешение противоречий люди ломают устаревшие порядки и отношения, преодолевают косность и рутину, поднимаются к новым, более сложным задачам и более совершенным формам общества. Современники имеют право спорить о методах и формах борьбы, но не имеют возможности отказаться от борьбы как таковой: взаимная борьба интересов является двигателем прогресса и основой любого общества. Социальный прогресс невозможно остановить.
Политически амбиции не являются набором базовых идей и совокупностью ценностей социальной группы, которые определяют характер непримиримости сторон. Заблуждения современников не определяют базовые интересы общества сформировавшиеся ранее. Характер противоречия социальных групп не является непримиримым и предполагает необходимость совместных действия для его разрешения.
Политические амбиции не имеют возможности противостоять социальному прогрессу общества. Верховенство социального прогресса зависимого от интересов большинства над амбициями меньшинства определяет слабость позиций стран агрессоров и господство позиции Российской Федерации в процессе разрешения противоречия. Господство позиции Российской Федерации и непримиримость гражданского общества Российской Федерации в вопросах защиты культурного и исторического наследия предопределяют разрешение конфликта в пользу Российской Федерации по причине того, что: политические амбиции не являются частью совокупности ценностей и не могут служить достаточной мотивацией для непримиримого противоречия с целью разрушения мирового сообщества. Вне зависимости от критики современников суверенная демократия в России будет длительное время являться инструментом для защиты совокупности интересов гражданского общества, государственности и значимых достижений Российской Федерации в процессе взаимной борьбы интересов и мнений.
Послесловие.
эпиграф
Мир изменился. Свобода мнений позволяет отвергать свою эпоху.
Нам ещё только предстоит принять его и смысл этих слов.
Попробуйте прочесть стихотворенье и сделать выводы.
Они вас поразят - беги прочь или читайте снова.
В моей эпохе нет другой идеи: мир нам не мил!
Но мы всего лишь люди, россияне.
________________________
Сожалея о прошлом, видишь будущее,
И этот бег эпохи уходящей вдаль не остановишь,
Не остановишь! не остановить его слезами океана ужаса,
Скорби и забвения просто человеческого счастья, что было,
И грядёт. Средь белокаменных объятий на просторах Родины.
Моей, твоей и многих после нас, что помнят о былом и видят сон,
Сны о далёких и прекрасных днях, в которых места нет былому горю.
Врагам и распрям, чрезвычайным действия и людям способным преломить дух господа,
Под гнётом страха смерти и бытия во имя цели с флагом на руках во имя Родины и счастья!
Неся друг другу смерть и видят лишь врагов повсюду и в самих себя не сомневаясь продолжать,
Ход времени и той былой эпохи, что наполняет океан безмолвия и скорби слезами прошлого,
С улыбкой на устах и чередой сомнений в сердце побеждать и быть убитым вновь!
Всё помнить, но не имея мужества прощать - вновь пополнять ряды несчастных,
Счастливых! мимолётным сном о будущем чужих и незнакомых, но близких.
Отчизна позвала нас в Рай, забыв про каждого из нас, но помнят нас другие,
Другие, не успевшие принять всю тяжесть ноши патриота, жертвы.
Родина моя, таков тяжел твой шаг среди морей и океанов.
Судьбами людей ты выстилаешь путь, для тех других,
Кто помнит и боится стать ушедшими вперёд.
Не угасая средь народа славой.
Понять нельзя, нельзя принять.
Скорее частью стать безликой,
Безымянной.
"И она, скорее всего, еще нигде не написана, а пока лишь существует в умах некоторых людей."
Здравствуйте, под влиянием событий последних 2х лет я стал вас читать и узнал много нового.
Наверное, я принадлежу к числу реакционеров и вы, наверное, часто читаете подобные письма.
Я хочу предложить вам материал, это фактический результат влияния событий последних лет.
Вначале я не понимал что делаю, но неожиданно для меня это стало зримой частью моей жизни.
Это результат 2х летнего исследования, которое стало частью реакции.Я просто хотел написать.
Оказалось что стать героем очень сложно, желание сделать что-нибудь заставило меня начать.
Результаты оказались непредсказуемыми. Я закончил свой труд и мне нужно двигаться дальше.
Меня не хотят печатать в Москве - я никто, редакции МК и Российской газеты играют в молчанку.
Мои собственные мысли и желание выразить их письменно за 2 года привели меня к теме, которую заказали другим: фонду института социально- экономических исследований "Rethinking Russia"
Я даже не знал, что у нас есть такой фонд, до тех пор пока не захотел опубликоваться, Меня не опубликуют, мысли безработного москвича никому не интересны, особенно в порядке конкуренции.
Это очень неприятно:пройти длинный путь самостоятельно и стать заложником положения в конце. У меня нет физической возможности отстаивать своё право быть услышанным - здоровья не хватит.
Поэтому я хочу передать материалы вам и попросить вас найти способ их опубликовать.
Люди вряд ли примут написанное, но когда.. но когда господа из фонда и институтов, которым я так понимаю заплатили не маленькие деньги, за то что бы они за несколько месяцев родили новую идею...
...вот когда они опубликуют свою длинную писанину о "неизбежности бытья" вот тогда пускай у людей будет возможность сравнить и почувствовать разницу между политическим заказом и моей работой.
Я прощу вас опубликовать мою работу от моего имени - там, где вы сможете это сделать.
2 недели назад я надеялся, что имеют право на то, что бы меня напечатали на бумаге.
А теперь мне уже всё равно, обидно, что одни имеют право на идеи, а другие нет.
Вам не понравиться название, надеюсь, стихи на последней странице это исправят.
если каким то чудом издания будут давать гонорар - берите.решим.чем чёрт не шутит.
но это не самоцель. я просто хочу оставить что то после себя пока такая возможность есть.
В 1990-е г. было общепризнано, что с возникновением других влиятельных институтов де-факто происходит эрозия внутреннего суверенитета государств. Суверенитет многих из них действительно подвергся испытаниям со стороны многих внешних сил. Великие и региональные державы продемонстрировали способность оказывать воздействие на внутреннее развитие других государств, менять их режимы с помощью технологий цветных революций (Сербия, Грузия, Украина), вооружения внутренней оппозиции и оказания ей прямой военной поддержки (Косово, Ливия, Сирия) или прямых военных интервенций (Ирак, Афганистан). Появились и получают все большее распространение концепции «гуманитарных интервенций» или «права на защиту», поддерживаемые преимущественно западными странами. Эти концепции предполагают право международного сообщества на вмешательство во внутренние дела государств, если в них нарушаются фундаментальные права человека, поддерживается международный терроризм.
Но в последние годы идеи государственного суверенитета вновь становятся популярными в мире, но не Западе. Политолог Т. Бор- дачев уверен: «Единственной ценностью, которую разделяют все без исключения государства современного мира (применительно к себе даже Соединенные Штаты), остается суверенитет... Идеи стирания суверенитета, широко обсуждавшиеся 15-20 лет тому назад в период расцвета европейского интеграционного проекта, оказались неспособны захватить “широкие народные массы” именно потому, что были основаны на уникальной близости внутриполитических систем стран - участниц ЕС. Тупик интеграционных инициатив стран АСЕАН является, как и кризис европейской интеграции, подтверждением того, что государетва не могут переступить через некую черту» [Бордачев, с. 26-27]. Законотворчество при признаваемом многими государствами приоритете международного права над национальным законодательством по-прежнему остается прерогативой прежде всего национальных государств.
У современного человека существует множество идентичностей, но он вовсе не спешит избавиться от идентичности государственной. Нобелевский лауреат Амартия Сен говорит о «множественных идентичностях» - религиозных, этнических, национальных, локальных, политических, профессиональных, которые нередко перекрывают границы государств. Но повсеместно, как свидетельствуют глобальные опросы, люди, считающие себя гражданами своих государств, гораздо более многочисленны, чем граждане мира .
Глобализация оказывает противоречивое воздействие на развитие демократических институтов. С одной стороны, она порождает общую тенденцию к децентрализации компетенции по принятию решений внутри государства. Усложнение общественных связей, децентрализация экономической деятельности, информационных потоков приводят к невозможности их регулирования из единого центра. Это подразумевает менее иерархическое управление, порождает тенденцию к выстраиванию общества по типу сети, а не иерархии институтов. Это ускоряет распространение демократических ценностей и институтов, число формально демократических государств на планете растет. Демократические общества способны более гибко и эффективно учитывать культурное многообразие, отвечать на потребности различных категорий населения, разговаривающих на разных языках, исповедующих различные религии.
Даже в Африке демократизация набирает темпы: если в течение первых тридцати лет после обретения независимости (до 1991 г.) ни в одной африканской стране ни разу не произошла передача власти в результате выборов, то сегодня выборы идут по всему континенту и приводят к созданию легитимных правительств. А в тех странах, где выборы были фарсом или не проводились вообще (как в ряде стран Северной Африки), порой вспыхивают революции. Впрочем, степень демократизма новых революционных режимов еще предстоит оценить (к власти пришли исламисты, отдающие дань принципам шариата в большей степени, чем идеалам демократии).
Однако выясняется, что демократия и рыночный либерализм, взятые сами по себе, не создают надежных и устойчивых государств. Демократические Филиппины менее приспособлены к реальностям современного мира, чем квазидемократические «азиатские тигры». Западные демократии демонстрируют в последние десятилетия худшую экономическую динамику, чем совсем недемократический Китай. Чарльз Купчан считает: «В мире, характеризующемся скоростью, прозрачными границами и взаимозависимостью более централизованные государства вполне способны регулярно оставлять позади своих демократических визави, исповедующих принципы laissez-faire. Как ясно показал недавний экономический кризис, регулируемые рынки и плановая экономика могут иметь осязаемые преимущества перед западными альтернативами... Грядущий глобальный поворот... произведет на свет мир не только со множеством центров силы, но и со множеством версий модерна (современности)» .
Возникает новая проблема - обеспечения демократии, организационно оформленной в рамках отдельных государств, при создании системы глобального управления. Все большим влиянием пользуются транснациональные корпорации, неправительственные организации или надгосударственные органы (например, Европейская комиссия, фактическое правительство Европейского союза), руководство которых не формируется с помощью демократических процедур. «Правительства национальных государств, заметно ограниченные в своих возможностях управлять социальными последствиями глобализации, продолжают, тем не менее, нести ответственность за них перед своими народами. Таким образом, под угрозой оказываются не только полномочия, но и легитимность национального государства» , - справедливо подмечает политолог С. Пши- зова. Так, мировой экономический кризис 2007-2009 гг., спровоцированный экономической политикой США, вызвал финансовое и политическое цунами по всему миру, которое характеризовалось повсеместным поражением на выборах правительств, не несших никакой ответственности за возникновение кризиса.
Глобализация сопровождается накоплением информации о гражданах, их поведении, а также созданием электронных баз данных об их телеметрических параметрах, структуре ДНК, отпечатках пальцев, телефонных переговорах и т.д. Тем самым резко возрастают возможности для вмешательства в личную жизнь граждан и даже для глобального контроля над их поведением. Это находится в противоречии с рядом основополагающих демократических принципов и может потребовать дополнительных мер по защите сферы частной жизни.
Серьезный вызов государствам и демократии бросает современное информационное общество. В мире работают более 5 млрд мобильных телефонов, более 2 млрд людей пользуются Интернетом. Создаются трансграничные виртуальные сообщества, способные воздействовать на правительства и даже способствовать их свержению. Профессиональная пресса, традиционно считавшаяся четвертой властью, возможно, теряет эту роль. Число граждан, становящихся де-факто непрофессиональными журналистами, хроникерами, блогерами, растет по экспоненте. Их деятельность способна стать не менее эффективным инструментом продвижения идеалов прав человека, чем усилия любого правительства или зарегистрированных СМИ. Они способны устраивать флешмобы, «революции Твиттера», атаковать серверы не понравившихся госструктур, публиковать секретные материалы, документировать коррупцию. Каждый пользователь Интернета - потенциально глобальный игрок.
Информационный век, ставя иод вопрос многие устоявшиеся способы осуществления государственной власти, расширяет ноле для демократии, но и для авторитаризма тоже. Плодятся сайты, продвигающие идеологию террора и человеконенавистничества, причем часто экстремистские сайты поддерживаются с территории демократических государств. Вопрос о контроле над содержанием Интернета с целью защиты безопасности, культурных и цивилизационных ценностей ставится все шире и в Соединенных Штатах, и в странах Европейского союза, не говоря уже о государствах Азии. Десятки книг написано о кибервойнах и киберпреступности. Появились и первые государственные концепции кибербезопасности, кибернетические команды в вооруженных силах и спецслужбах ведущих государств. Как совместить решение проблемы общественной и государственной безопасности с соблюдением демократических принципов открытости и свободы - задача далеко не тривиальная.
Все острее встает вопрос о праве контроля государств над своим национальным сегментом Интернета, который регулируется из Соединенных Штатов. Internet Corporation for Assigned Names and Numbers (ICANN), которая принимает ключевые решения управления Интернетом, формально является международной независимой организацией, но па деле имеет соответствующий контракт с правительством США, что не устраивает многие страны, включая Россию. Москва и ряд других столиц предлагают передать функции ICANN, имеющие отношение к безопасности, Международному союзу электросвязи, который является организацией ООН. Таким образом, речь идет об интернационализации управления Интернетом с одновременным расширением возможностей правительств влиять на ситуацию в национальных сегментах сети . В ответ звучат обвинения в том, что предлагаемые меры позволят оправдать цензуру и легитимизировать ограничение доступа к Интернету. Тем не менее 42 из 72 государств, политика которых анализировалась в рамках программы Open Net Initiative , так или иначе фильтруют и цензурируют контент .
Если в 1990-х гг. демократия рассматривалась в качестве главной и единственной предпосылки успешного развития, то сейчас к этому добавляется обеспечение управляемости государством и обществом. П. Ханна не без оснований считает, что «понятие “надлежащего управления” быстро вытесняет демократию на глобальном уровне. Руководители разных стран все больше ощущают давление извне, суть которого в том, что они должны предоставить экономические свободы, наладить предоставление услуг и обеспечить политическую транспарентность, но вовсе не обязательно демократию. В сущности, “надлежащее управление” подразумевает предоставление и защиту прав в большей степени, чем одна только демократия» [Ханна, с. 182-183].
- РодикД. Наступление на суверенность. Ведомости. 2012. 13 марта.
- Kupchan СИ. No One’s World. The West, the Rising Rest, and the Coming GlobalTurn. Oxford, 2012. P. 89-90.
- Пшизова С. Государство // Политология. Лексикон / под ред. А. И. Соловьева. М., 2007. С. 102.
- Черненко Е. Россия выступит за интернационализацию Интернета. Коммерсантъ. 2012. 3 декабря.
- Серф В. Интернет под угрозой. Ведомости. 2012. 3 декабря.
